Круги

Крылатая тварь приземлилась на верхушку дерева. Покачивалась на ветке, она сложила серые перепончатые крылья и плотно прижала их к телу. Её чёрные глаза неотрывно смотрели вниз.

Затаив дыхание, Немец начал собирать энергию. Он не знал, насколько хорошо листва скрывает его присутствие, поэтому принял столь пристальное внимание на свой счёт. Однако вскоре послышался низкий мужской голос; неизвестный говорил на аэлра:

– Ма дан, асэ фи кор.

Судя по всему, ловцы червей пожаловали раньше срока. Немец кисло улыбнулся – теперь ему предстояло каким-то образом поделить добычу с взрослым валакаром.

***

Итак, его загробная жизнь началась в каком-то зимнем лесу.

Дмитрий смотрел на серое небо и ждал. Двадцать восемь лет отвалились с той же лёгкостью, с какой отвалился хвост у той серо-коричневой ящерки, когда он – юный охотник на землянику попытался схватить проворное пресмыкающееся. Дело в том, что менеджер по продажам окон ПВХ Большаков Дмитрий давно разочаровался и в землянике, и в ящерицах, и в окнах. Он разочаровался во всём.

Впрочем, не во всём. Удовольствия, пока они были достижимы и доступны, поддерживали его интерес к жизни и заставляли следовать правилам.

Возможно, поэтому он стоял и ждал новые правила, которые могли бы вернуть ему светлый и уютный гомеостаз. С другой стороны, сейчас иных занятий просто и быть не могло. Большаков давно уже понял, что стоит босиком, давно уже оценил свои «дешманские» бурый свитер и джинсы, но это было абсолютно неважно по сравнению с величайшей тайной, которая вот-вот должна бала открыться.

Он замерзал. Холод был подлым – он не кусал и не обжигал как положено, а вместо этого медленно подворовывал; Большаков зачем-то вспомнил их двушку: ещё не дали отопление, поверх одеяла леопардовый плед, и нужно выпрыгнуть по третьему сигналу будильника в ледяное тёмное утро, чтобы спешить на работу.

В данный момент он придерживался стратегии, которую вполне мог почерпнуть из сказки «Морозко» – терпи, скромничай, побеждай. Правда, несмотря на его старания, Высшие силы пока молчали.

– Господи, прости, – он попытался изобразить смирение; он надеялся, что это подействует как «сим-сим, откройся!».

«Я же, скорее всего, не в раю, – тут же подумал Большаков. – Зря я это сказал».

Тишина.

Он посмотрел вниз, затем убрал ногу – проталины в форме ступни не было. В очередной раз убедившись, что это потусторонний мир, Большаков стал вспоминать, как же зовут главного в чистилище.

Внезапно его обдал резкий пугающий звук. Откуда-то с лева. Он попытался ухватить суть – кто-то надсадно вопил и продирался через заросли. В этот момент, непонятно как, Большакову вспомнился Жириновский, кричащий кому-то: «Шизоид!». Возможно, забавная мысль была обратной стороной страха оказаться в аду.

Вдруг его ослепила оранжевая вспышка. Большаков зажмурился и прикрыл глаза руками – на черном фоне весело замигали яркие разноцветные пятна. Он слышал – шизоид перестал драть горло, однако ветки всё ещё трещали. Большаков попробовал моргать – на месте леса выплясывал яркий фейерверк.

Большаков яростно тёр глаза, периодически проверяя результат. Когда же зрение начало возвращаться, первое, что он заметил – это висящие в воздухе чёрные пятна. В отличие от других последствий яркого света, эти пятна были статичны, более того, они быстро вырисовывались в буквы, цифры и знаки:

Ур. 1 опыт 0/30

Жизнь: 25 ед.

Мана: 10 ед.

Атака: 1-2

Защита: 0

Оружие: нет

«Ад для игроманов?» – Удивлённо подумал Большаков и тут же отмёл эту мысль как нелогичную. Чтобы убедиться в реальности надписей, он покрутил головой, потом хлопнул перед собой в ладоши – текст никуда не делся, разве что стал чуть меньше и сдвинулся вбок.

Шизоид наконец показался – он неуклюже лез через кусты, напоминая подвыпившего мужика в костюме жуткой лягушки. Над ним висела красная надпись «Леший 1 ур.».

Леший выбрался на открытое место, поднял руки и угрожающе пошёл на противника, как это делают шаблонные зомби.

В бытность свою студентом Большаков прочитал целую кучу криво переведённых азиатских рассказов, в которых герои так или иначе попадали в компьютерные игры, после чего обязательно получали что-нибудь имбалансное, позволяющее побеждать почти всегда и везде. К слову, его не привлекали выдуманные победы, его привлекало выдуманное развитие, возможно, как суррогат своему собственному.

Большаков сомневался. При этом, сам монстр не вызывал у него ни страха, ни особого интереса: похожее на маску лицо, чёрные лохмотья, да и двигалось это пугало достаточно медленно, но главное – на растопыренных пальцах не было когтей.

– Ладно, один раз живём, – пошутил Большаков. Как и всегда, столкнувшись со слишком серьёзной дилеммой, Большаков вспомнил, что он – ироничный человек.

Он огляделся по сторонам. Не заметив ничего подходящего, Большаков принял какое-то подобие стойки из единоборств. Удар-отскок. Он бил в полную силу. Лицо лешего напомнило ему твёрдую боксёрскую грушу из той полуподвальной качалки, в которой Диман, будучи в ту пору старшеклассником, пытался развить у себя «грудак» и «банки».

В свою очередь, у неприятеля над головой появилась красная полоска. Большаков ударил ещё раз – индикатор здоровья немного уменьшился, при этом его соперник никак не реагировал на избиение – он всё так же вышагивал на манер трупа; Большакову даже показалось, что враг нарочно замедлился.

Спустя пять корявых джебов, Большаков добил лешего крюком справа – тот превратился в чёрный, как от горящих покрышек, дым и разлетелся, оставив на снегу вязаную тряпку и дубину. Большаков выдохнул и взглянул на кулаки – на двух передних костяшках топорщились кусочки кожи. Он наклонился и взял в руки дубину, затем проверил текст:

Ур. 1 опыт 22/30

Жизнь: 25 ед.

Мана: 10 ед.

Атака: 2-5

Защита: 0

Оружие: дубинка (урон 1-3)

Вопль раздался снова, но теперь уже с противоположеной стороны. На этот раз, леший ограничился коротким завыванием, и он не ломился через лес, как было до этого. «Либо этот выше по уровню, – размышлял Большаков, – либо меня в лес тянут». Заросли в том направлении были настолько густыми, что просто пробраться через них выглядело трудной задачей, не говоря уже о том, чтобы с кем-то там драться.

Тишина.

– Давай, выходи уже, – позвал Большаков; ему было любопытно получить второй уровень.

Как будто в ответ, монстр в очередной раз подал голос. Большакову захотелось смачно плюнуть – он попробовал, но с удивлением обнаружил, что, несмотря на ощущение во рту, у него не было слюны. Это простое открытие, словно убийство австрийского эрцгерцога, послужило прекрасным поводом к началу войны. Войны сомнений за ум Большакова.

Дмитрий поднял взгляд к верхушкам деревьев и далее на небо. Некоторое время он просто стоял и ничего не делал, затем начал разбирать всё с самого начала: «Я здесь, значит, я умер. Если я умер, то это либо рай, либо ад. Плюс, есть ещё среднее – это чистилище. Так, что ещё? Попадание в игру? Не, это тупость. Скорее уж, как у Мураками – типа закольцованная мысль и… Кома. А ведь точно». Кома неожиданно хорошо объясняла происходящее, правда, было одно «но» – он никогда не верил в чушь про скрытый потенциал мозга. Большаков ущипнул себя за руку – боль была, но очень слабая; как это интерпретировать он не знал.

Опять завывание.

Он глубоко вздохнул и подумал: «Ладно, кома, не кома, что делать будем? – Ответ пришёл сам собой. – Нужно выбираться из леса». Он осмотрелся – практически в любом направлении небольшая поляна упиралась в густые заросли – Большаков подозревал, что это орешник; в раннем детстве он ходил со своим дедом в лес за колышками под помидоры.

Тем временем, у него родилась новая довольно пугающая мысль: «Если это кома, я мог стать инвалидом, – он невольно сглотнул несуществующую слюну и продолжил рассуждать: – Возможно, я прямо сейчас копыта отбрасываю. Кстати, поэтому мне и холодно…». Большаков поймал себя на мысли, что эти рассуждения могут быть правдой, но они совершенно не дают ответов касательно того, что ему делать дальше.

На этот раз, звук был ближе. «Подманивает», – подумал Большаков; на этом желание играть испарилось.

Он, наконец, подобрал выпавшую с лешего тряпку. Ею оказалась сильно растянутая чёрная вязаная шапка. Большаков обнюхал добычу, затем он сделал два больших плотных подворота, немного повертел шапку в руках и швырнул её на снег.

– Наступать – бежать, отступать – бежать, – глубокомысленно произнёс Большаков. Он размахнулся и подкинул дубину так, чтобы та несколько раз крутнулась, прежде чем упасть на хрустящий снежный ковёр. Рукоять смотрела на десять часов – дебри в том направлении были такими же густыми и малопривлекательными для прогулок.

Теперь Большаков готовился к путешествию – он стоял и пытался наиграть «Имперский марш», используя живот в качестве барабана. Это суеверие родилось во время его первой сессии, тогда он поймал халявные билеты на всех четырёх экзаменах. Правда, после этого он больше не использовал эту чудесную силу, возможно, берёг на чёрный день.

Орешник оказался напичкан различными кустами, кустиками, небольшими деревьями, и всё это, вдобавок, было пронизано нитями ежевики. В таком многообразии, свитер крупной вязки пытался зацепиться за каждую подвернувшуюся ветку или колючку. Руки Большакова покрывались всё большим количеством мелких и не очень царапин, однако даже намёка на кровь не было.

Леший закричал и стал ломиться следом.

– Сори, мужик, потом как-нибудь поиграем, – с усмешкой произнёс Большаков.

Постепенно деревья становились выше, а путь свободней. Леший отстал и теперь скулил, как брошенный пёс; Большаков на всякий случай прибавил шагу.

Он шёл всё дальше. Лес был монотонным и тихим. Иногда Большаков оглядывался назад, чтобы проверить протоптанную им линию.

Через некоторое время, он стал мысленно давать себе счёт: «Левой! Левой! Раз, два, три!». Это был старый проверенный способ, как отключить голову и наслаждаться ходьбой.

Большаков шагал вперёд, а холод потихоньку заползал ему под кожу. Вместе с уходящим теплом уходили и силы.

Мало-помалу сугробы становились всё глубже, и вот уже Большаков брёл по колено в снегу. Более того, путь поднимался в гору.

Как оказалось, он покорял высокий холм с острой как лезвие топора вершиной. Поросшая деревьями огромная снежная дюна открывала однообразный пейзаж, и где-то вдалеке… Стена. «Да есть жеж!» – В мозге Большакова произошёл небольшой взрыв радости с подмешанной внутрь гордостью.

Он провёл взглядом по протянувшейся от края до края леса серой преграде – справа было что-то похожее на башню. Большаков сразу подумал о возможном проходе.

Путь к башне оказался длиннее, чем это виделось с холма, и дался Большакову с большим трудом – сугробы стали ещё выше, в то время как холод полностью залез внутрь и сделал его тело деревянными; его мышцы болезненно ныли, как от долгой статической нагрузки. Вдобавок он проткнул ногу, и, хотя крови не было, рана колола острой болью при каждом шаге.

Вблизи стена выглядела гладкой и очень высокой – Большаков насчитал четыре с половиной воображаемых этажа. Никакого прохода не было. Он подошёл и прикоснулся к поверхности – материал напоминал бетон, но, как показалось Большакову, какого-то невероятного качества.

– Эй! – Он закричал изо всех. – Есть кто?!

Ответа не было.

– Сука, – процедил Большаков. Сейчас ему оставалось только тащиться вдоль стены и надеяться на какое-нибудь высокое и удобное дерево или на любое другое чудо. Усилием воли отбросив навалившиеся отчаяние, он решил идти в правую сторону.

Большаков устремился вперёд вплотную с ровной поверхностью чудо-бетона – в этом месте снега было гораздо меньше, как будто сугробы имели общую природу с морскими волнами и в данный момент дружно откатились назад.

Вверху заскрипело железо. «Дверь. Что, серьёзно?» – Он едва успел подумать, как сверху раздался крик:

– Подожди!

Большаков задрал голову. Первое, что он увидел – белая рубашка и галстук.

– Идите сюда! – Нарядный тип махал ему рукой. – Извини! Просто с дверью…

Остального Большаков не расслышал. Он поспешил назад.

– Какое образование?!

«Собеседование, блядь, что за…?» – вспыхнула яростная мысль; впрочем, она тут же потухла.

– Вышка! Юрфак!

– А вероисповедание?! Какое?!

Большаков стал лихорадочно вспоминать нужное слово. Наконец, его осенило:

– Агностик!

Рубашка пропала из вида, а через пару секунд сверху упала тугая и слегка скрюченная верёвочная лестница.

– Внизу! Там дрова! Под снегом!

Услышав про дрова, Большаков с энтузиазмом начал рыться в снегу, в то время как тип со стены направлял его криками. Вскоре дрова в виде полуметровых палок действительно нашлись, причём целая связка – где-то штук двадцать; связаны они были длинным куском алюминиевой проволоки. Он кое-как размотал небольшую часть и сделал ручку, чтобы можно было закинуть на плечо.

Он начал взбираться. Лестница почему-то плотно жалась к стене, не позволяя рукам нормально схватиться. Дрова соскочили и повисли на локте. Тем не менее он покорял одну за одной шершавые проминающиеся ступени и упорно лез вверх.

Наверху Большакова ожидало несколько сюрпризов: во-первых, тип оказался очень молод, во-вторых, вопреки ожиданиям, стена была узкой – метра полтора, не больше, и, в-третьих, после слабенькой вспышки чёрный текст с его игровыми параметрами бесследно пропал.

В башню вела большая тяжёлая двустворчатая дверь. Молодой человек едва ли не силой завёл Большакова внутрь и быстро закрыл массивную створку, после чего принялся занавешивать проём чем-то вроде грязного зеленоватого одеяла.

Внутри было темно, тепло и тесно, в центре горел маленький костёр, а по бокам от него стояли два пенька, оба отёсанные добела. Около одного из них лежал топор необычной формы.

– Присаживайся, – тип указал на пенёк. – Меня зовут Вергилий, – он сделал паузу. – Оценил шутку? Ну да ладно, давай с самого начала, спрашивай, что непонятно.

Большаков с трудом согнул ноги и сел; в его голове кувыркалось перекати-поле из обломков важных вопросов. «Интересно, откуда у него эти туфли?» – он прилип взглядом к чёрной классической паре.

– Где мы? – спохватившись, он выдал первое, что пришло в голову.

– Хороший вопрос. Мы на стене, что разделяет ад и чистилище. Про ад, давай, потом, ну а чистилище – это то место, откуда ты пришёл.

«Этот пацан – моё Альтер-эго?» – промелькнуло в мыслях у Большакова, однако смелая идея тут же канула в лету – он, наконец, сформулировал важный вопрос:

– Я умер?

– Да. Но не волнуйся, всё хорошо, – парень говорил явно успокаивающим тоном и даже сменил тему: – Расскажи лучше, как ты сюда добрался?

Большаков спрятал усмешку в углах рта. Он протянул руки поближе к огню – притронувшееся к ладоням тепло вызвало такое наслаждение, что у него потемнело в глазах. Вергилий понимающе ухмыльнулся. Прейдя в себя, Большаков посмотрел на собеседника, но тот лишь дружелюбно улыбался. Пересказ вышел коротким, но вполне внятным.

– Да, с дубиной, сильный ход, – похвалил парень. – Ты подходишь. Слушай внимательно: души попадают в чистилище, оттуда – в ад и наверх, но не все, а только часть. Оставшиеся растворяются, и, когда таешь, ты как раз чувствуешь холод.

– Ты сказал, я подхожу. В смысле?

– Я вижу, ты человек умный... Короче, я – смотритель стены. Когда я нахожу приемника и увольняюсь, в награду за службу мне дают новую жизнь в хорошем месте. Понимаешь, о чём я? Тебе интересно? – Темп речи собеседника заметно вырос.

– Да, интересно, – согласился Большаков, хотя явно чувствовал, что его хотят обмануть.

– Тогда слушай и запоминай: следи, чтобы огонь не погас, береги топор, за дровами спускайся в чистилище, но, тут внимание, рубить можно только определённые деревья, вот, в вязанке посмотришь какие, можешь даже с собой взять для образца, – он перевёл дыхание и продолжил: – Твоя главная работа – проверять штуки наподобие флюгеров, увидишь. Три штуки с одной стороны, и три с другой. Если лично отразил нападение, полагается премия.

– Что за нападения?

– Лезут со стороны ада. Обычно флюгеры сами справляются, но, знаешь, всякое бывает. О! Чуть не забыл – ни в коем случае не трогай тех, кто с медальоном. Потом сам поймёшь.

– Ты сказал про премию…

– Да, смотри, – перебил парень, – тут система серьёзная, даже не пробуй – обмануть не получится. Про начальство врать не буду – сам не видел, но мне сказали, не удивляйся, что это кот с разными глазами. Премии, да, бывают, но только за дело. Смотри, – он указал пальцем на пол. Внезапно с кончика пальца сорвалась и ударила в бетон красная искра; звук был такой, как будто об пол саданули железную эмалированную кружку, – это за две премии.

Большаков изобразил на лице удивление.

– А что по поводу игры?

– Игры? А, всё, понял. Это как раз и есть те, кто перебираются через стену. Просто они так кормятся, – он сделал паузу и продолжил шёпотом: – Прежний смотритель мне рассказывал, что и в ад, и наверх тоже на корм забирают.

Сказанное показалось Большакову вполне логичным и правдоподобным.

– Пока не забыл, от огня можно стать сильнее, но не переусердствуй, а то волдыри пойдут. И не вздумай спать, – Вергилий поднялся на ноги. – Пошли.

Он сдёрнул одеяло, открыл дверь и вышел. Большаков последовал за ним.

– По поводу замены. Слушай, только не надо спешить. Если новенький не справится, вы оба в жопе, – он посмотрел Большакову в глаза. – Это и тебя касается. Понял?

– Ага.

– Так, теперь самое главное – имена. Я даю тебе новое имя, а потом ты даёшь имя мне. Смотри, новичка лучше назвать сразу, – он усмехнулся. – Теперь ты Арес. Если что, без обид. Я долго придумывал какое, честно, так что… Имя, имя хорошее.

Арес кивнул в знак согласия. Он чувствовал, как в его сердце образ мошенника меняется на образ спешащего домой дембеля.

– А ты тогда Посейдон.

– Отлично. Теперь я пошёл на крайней флюгер – запомни на будущее.

– Подожди. А твоя обувь тебе нужна? Ты же…

– Носки возьмёшь? – Перебил Посейдон; он нагнулся и начал быстро развязывать шнурки.

– Давай, – ответил Арес после трёхсекундной неуверенности.

«Надо ещё что-нибудь спросить, пока не ушёл», – беспокоился Арес, но в голову не лезло ничего стоящего.

– А здесь только русские, в смысле попадают…

– Нет. Не знаю, раз всего видел, вроде бы был иностранец.

– А ты сам… – Арес запнулся и попробовал смягчить вопрос: – Ты же человек?

Парень засмеялся:

– Короче, Немец пошёл за дровами, а тут я – лежу, почти окочурился.

– Немец?

– Да, у него свастики везде набиты. Хотя мужик классный, – он протянул руку. – Всё, брат, давай. Не подведи. Удачи.

Арес попрощался крепким рукопожатием и теперь со смешанными чувствами наблюдал, как уходит босой экс-смотритель. Он вздохнул, наклонился и взял туфли.

– Сорок второй, – он разглядел число на подошве. – Нормально.

Арес вернулся в башню, сел и начал обуваться. «Может спуститься за стену? – Размышлял он в процессе. – Если кома, то я очнусь, возможно. А если ад, то, да…». Он обратил внимание на повреждённую ранее ступню – на месте раны было пятно светлой кожи.

Закончив с обувью, он пододвинул пенёк, снял свитер и наклонился над огнём. Невероятное удовольствие. Впрочем, со временем оно заметно ослабло, превратившись в чувство насыщения, следом за которым в теле появились необыкновенные бодрость и сила. Он в первый раз чувствовал нечто подобное.

Арес быстро вышел из башни и побежал со всей присущей ему спринтерской скоростью. Он собирался бежать, пока не устанет, чтобы проверить подлинность и размеры наполнявшей его силы. Голый торс горел ментоловой свежестью, при этом узкая бетонка и низенькие парапеты позволяли высоте то и дело бросаться в глаза. Сейчас Арес её не боялся, он видел лишь безобидную адреналиновую радость.

Арес бежал всё дальше, однако силы даже и не думали заканчиваться; про одышку он полностью забыл. Наконец, он остановился и посмотрел назад – башня виднелась лишь наполовину. «Километр, не меньше», – мысленно прикинул Арес.

– В чём секрет энергии кота Бориса? – весело произнёс он, вспомнив забавный мем; обычно, при попытке озвучить шутку, ему не удавался нужный посыл, однако сейчас всё вышло как надо.

Арес окинул беглым взглядом лысые макушки деревьев – они выглядели точно такими же, как те, что росли в чистилище, да и в остальном ад не демонстрировал ничего особенного. Арес спешил назад, сейчас интересовала возможность стрелять из пальца красными искрами.

Если разобраться подробно, в обычной голове менеджера, не переставая, бурлит поток осознанных и тайных мыслей. Этот поток постоянно поднимает со дна грязь желаний и потребностей. В этом потоке плавают ветки и огромные брёвна причин и аргументом, и, когда грязь, ветки и брёвна скапливаются в одном месте и в большом количестве, появляется дамба мотивации, чтобы начать править этим потоком самолично. К слову, сейчас дамба Ареса не могла похвастать наличием брёвен, в то время как грязь для неё поднималась с новых, доселе нетронутых глубин.

Вернувшись к башне, он на всякий случай поднял наверх лестницу, после чего зашёл внутрь, кое-как закрыл двери на задвижку и повесил одеяло. Новый сеанс поглощения огня прошёл столь же приятно, что и предыдущий, вот только в конце его охватила не бьющая через край энергия, а приятная истома. Его сладостно тянуло вниз.

Арес помнил – спать нельзя, но желание становилось слишком сильным, в такой мере, что он уже начал давать себе лживые обещания просто, не засыпая, полежать. «Огонь же погаснет», – вспыхнула предостерегающая мысль. Внезапно сонливость отступила, правда ровно настолько, чтобы он мог подняться и взять связку дров. Вязанка отправилась в костёр целиком.

Его разбудил громкий звук ломающегося дерева, следом двери башни резко распахнулись, а поток холодного воздуха, сорвав одеяло, мгновенно выхватил тепло из маленького помещения. Снаружи стоял толстый мужик в клетчатой рубашке.

– Да, такого мудака как ты, ещё поискать, – толстяк вошёл внутрь. – Все орудия попримёрзли. Ты понимаешь, сколько за то время говна прилетело?

Арес вскочил на ноги и уставился на мужика – в его поведении и внешности определённо было что-то начальственное.

– Кот, – вырвалось у Ареса, стоило ему заметить разноцветные зрачки.

– Правильно, – улыбнулся толстяк. – Начальство нужно знать в лицо. И что же мне с тобой таким красивым делать? А?

Арес молчал.

– Правильно, что молчишь, говорить должны только умные люди. Так, слушай своё новоё расписание: нарубил дров, чуток погрелся, потом кабанчиком отнёс дрова – их надо скидывать на ту сторону, заодно проверил орудия, потом орудия с другой стороны, погрелся и снова на дрова. Понятно? Ну-ка, повтори.

– На дрова, греюсь, отношу, проверяю, проверяю с другой стороны, греюсь и снова на дрова, – вяло перечислил Арес.

– А ты у нас, оказывается, шаришь. Молодец. Слышь, – он перешёл на доброжелательный шёпот, – ты не думай, в накладе не останешься. Схема кормит, причём не плохо, главное – не тупить.

Арес навострил уши, пытаясь понять, что же это за схема. Внезапно его тело задрожало. Дрожь становилась сильнее, при этом кожа начала сиять телесно-розовым, в том числе и нос, который вспыхнул перед глазами красным новогодним фонариком. Всё закончилось через пару мгновений.

– Это тебе премия в качестве аванса. Будешь нормально делать – будет ещё. Так, про дрова: за раз надо хотя бы штук двадцать, старайся, чтоб были одинаковыми, по толщине – примерно с кулак. Проволоку я те попозже закину. Так, относить надо… Давай, почти в самый край носи, я там тогда чем-нибудь помечу. Вроде всё… Теперь от-вер-нись и считай до трёх.

Арес отвернулся к стене.

– Если накосячишь, лучше сам убейся. Душиться только не пробуй, – он засмеялся.

Арес знал про «кнут и пряник», и он ожидал чего-то подобного, но последняя фраза Кота всё равно заставила его поёжиться. «Надо поторопиться. Интересно, осталось ли полено на образец? – Его первые мысли оказались такими робкими и покорными, что ему стало перед собой стыдно, и, дабы как-то реабилитироваться, он мысленно вспылил: – Козёл жирный. Какого хрена. И что вообще происходит?».

Он повернулся назад – Кота уже не было. Арес поднял одеяло, но, к его удивлению, никаких следов костра не осталось, как будто огонь вообще никогда здесь не горел. «Я его, наверное, сильно подставил, – внезапно он с горечью вспомнил о Посейдоне. – Хотя этот начальник особо и не горел. Блин». Сон, пропавший костёр, подозрительно предприимчивый начальник с подозрительно прибыльной схемой – всё это словно летало в вакууме и настойчиво не хотело стыковаться ни с чем более или менее понятным.

– Сгорели… – пробормотал Арес. Он недоверчиво оглядел бетонный пол, затем каждый из четырёх углов, однако пеньков нигде не было. Он даже осмотрел свою одежду на предмет прожженных дыр или чего ещё, но нет, всё было в порядке. Арес бросил взгляд на лежащий неподалёку топор – невредимая деревянная ручка указывала как раз туда, где должен был бы находиться костёр. Его ум никак не мог ухватить суть, что было для этого ума неприятно и даже опасно, поэтому он решил временно отстраниться от всего неясного.

Взяв топор, Арес вспомнил, что ему нечем связать дрова. Недолго думая, он проковырял топором край одеяла и оторвал длинную полоску ткани. На выходе из башни он заметил лежащую на сером бетоне задвижку – её вырвало вместе с куском двери. Створки немного повело, поэтому скрипели они заметно громче.

Он спустился в чистилище.

Поначалу Арес волновался, что может срубить не то дерево, однако вскоре всё стало на свои места – топор отскакивал от большей части стволов и веток, будто бы они были из камня. Ему потребовалась куча времени для того, чтобы добыть два десятка палок нужного размера и ещё десяток для башни, при этом его сила и выносливость позволяли ему махать топором сколь угодно долго.

«Блин, нужно было срубить новый пенёк», – первое, что он подумал, вернувшись в башню. Арес развязал узел и откинул дрова для костра в сторону. Он уже освоил создание искры, это было просто – она вылетала сразу, стоило ему сконцентрироваться на кончике указательного пальца, правда она была не красной, а ярко жёлтой; он предположил, что это зависит от количества полученных премий. Арес наколол тонких щепок, поломал их и сложил в кучку. Был ещё вариант попросить огня у Кота, но он решил оставить его на самый крайней случай. Стараясь держаться от костра подальше, Арес начал обстрел искрами – они, казалось, нарочно уворачивались и били в пол, пока одна из них, наконец, не задела светлую древесину. Пламя вспыхнуло мгновенно.

Арес пришёл в себя, лёжа на полу. Он вскочил, кинулся к дровам, стянул их лентой, завязал два узла и, схватив вязанку в охапку, выскочил из башни. «Не, тогда же целая куча была, сейчас то пара щепок всего», – на бегу он пытался рассуждать, ему даже удалось убедить себя в том, что размеры костра влияют на продолжительность сна.

Он долго бежал, прежде чем достиг первого орудия. Торчащая посреди стены, чёрная труба держала на себе плоский металлический диск с четырьмя шипами-стрелками; диаметр диска превосходил ширину стены. «Флюгер, блин. В каком это, интересно, месте он примёрз?» – подумал Арес, вспомнив прибытие начальника. Он осторожно толкнул один из шипов – диск начал бесшумно крутиться, как будто бы он парил над трубой, хотя никакого зазора Арес не заметил. Он немного поглазел на вращающийся блин, потом опомнился, быстро пригнулся и шмыгнул вперёд.

До следующего орудия бежать пришлось намного дольше. Однообразие раздражало его. Ко всему прочему, у него начала развиваться паранойя – она выдвигала версию, что Кот мог оставить метку где-то под стеной, и предлагала бежать зигзагами, впрочем, Арес был для этого слишком гордым.

После второго орудия и через кучу наполненного глухим топотом времени он достиг цели – перед ним лежала большая бухта витого алюминиевого провода.

Арес выдохнул и подошёл к краю стены, на мгновение он задумался, стоит ли сбрасывать дрова вместе с перевязью. «Блин, точно!» – он вспомнил, что у него теперь есть целая гора проволоки. Внизу что-то было. Арес присмотрелся и с удивлением обнаружил, что к стене идёт какой-то лысый мужик. «В аду тоже наши работают? – Озадаченно подумал Арес. – Или этот не человек? Хотя выглядит вполне нормально».

Арес смотрел на лысого – на нём были чёрная футболка без рукавов и тёмные спортивные штаны. Незнакомец остановился, поднял голову вверх и уставился на Ареса. Какое-то время ничего не происходило.

– Правду хочешь?! – звонко крикнул лысый.

Неожиданное предложение удивило и заинтересовало Ареса, но вместе с тем вызвало недоверие и отторжение – незнакомец с порога предлагал нечто настолько важное, даже не войдя в контакт и не выявив потребность. Как бы то ни было, он крикнул в ответ:

– Да, хочу!

– Тогда прыгай!

Это была вспышка. Просто вспышка, которой оказалось достаточно, чтобы дамба дрогнула и превратилась в сель. Бурный поток заревел тысячами голосов, в том числе и несогласных, и общей идеей, если перевести её на русский, было: «Человек – кузнец своего счастья».

В этот момент Арес подумал, что прямота лысого – это следствие сильной позиции, и, отдавшись на откуп этой мысли, мгновение спустя он уже летел вниз. Приземление вышло таким естественным, как будто он спрыгнул с табуретки.

– Ха, быстро ты, – лысый быстро подскочил к Аресу. – Ну, раз пришёл, давай тогда знакомиться, я – Немец, – он протянул руку. – Это меня Верган так… В смысле, Вергилий, кстати, как его величать то теперь?

Как только прозвучало имя, внимательный взгляд Ареса отправился на поиски татуировок, однако не нашёл ни одной.

– Я – Арес, а его теперь зовут Посейдон.

– Посейдон? – Немец засмеялся. – Неплохо ты его так.

Отсмеявшись, он аккуратно забрал дрова и пошёл в сторону леса.

– Арес, давай тогда от стены отойдём, на всякий пожарный.

– Так-то да, – согласился Арес; он мельком оглянулся назад – серая махина как будто стала темнее.

Они шли до тех пор, пока стена полностью не скрылась из вида.

– История не простая, – Немец воткнул вязанку торцом в сугроб и сел сверху. – Про иной мир – правда, мы действительно умерли, а вот в остальном – беда. Я их называю: серые и чёрные. Честно, без понятия, разные это существа или разные отделы от общей конторы, суть в том, что мы для них – ресурсы. У них одно плохо – не могут здесь находиться, ну, почти не могут. Да. Вот и вовлекают нас на подработку.

Он замолчал. Его серые глаза пристально смотрели на Ареса. Пустая тишина леса жадно хватала тихий хруст проминающегося снега. Наконец, Немец продолжил:

– Само собой, что никакой обещанной новой жизни нет, в лучшем случае можно, как я, от серых перейти к чёрным. Вот так вот, Арес, короче, выбирай: пустая жизнь и вера в не пойми что или просто пустая жизнь, но уже под стеной, – он тяжело вздохнул. – Ладно, в топку лирику, есть у меня одна мысль, там как раз двое нужны. Ну как, готов рискнуть?

– А что за мысль?

– У чёрных есть место, куда надо приносить дрова, что-то вроде базы. И есть на этой базе горящая яма. Вот я и хочу в эту яму сигануть, такая у меня мысль, – он замолчал, как будто выжидая реакцию Ареса. Однако реакции не последовало, и Немец продолжил: – Я бегал в самую глубь чистилища – там нет деревьев, зато есть дикое притяжение. Я тогда еле выполз. Думаю, там и есть конец, – он снова сделал паузу. – А та яма не такая, я думаю, что это путь отсюда.

– Слушай, такой вопрос, а правда, что смотрителям на стене спать нельзя? – С некоторым предвкушением спросил Арес.

– Не только на стене. Ты знаешь, что такое спать с высокой температурой? Тут ещё хуже – бред такой, аж страшно становится. Я разок попробовал – мне хватило.

Бросок дубины, сон и появление Кота, Немец и яма – всё это стало точками, через которые можно провести прямую линию. По крайней мере, Арес хотел в это верить.

– Понятно. Ты говорил про яму, что-то, что нужно два человека.

– Там дверь, нужно с двух сторон поддеть и отжать. Я сам давно планировал, только не с кем было – на тех участках или пуганные, или отбитые. Хотел, думал с Вергилием, но видишь, как оно вышло.

– Кстати, а как он сейчас, как думаешь?

– Без понятия. Ну что, Арес, как на счёт моей задумки? А то туда пилить ещё ого-го.

– Как… Пошли. Хоть на яму посмотрю.

– И то верно, – ухмыльнулся Немец.

Он встал, вытащил дрова и, отряхнув их от снега, бодро зашагал в направлении на два часа. Арес последовал за ним.

Они шли. Постепенно деревья стали меняться – тут и там на них виднелись светло-серые ожоги, в виде сухих полопавшихся веток. Время от времени в воздухе разносился звонкий треск.

Арес шёл следом за Немцем по свежепроложенной рассыпчатой колее. Вдруг, после очередного треска, в снег рядом с Аресом воткнулась ветка – она напоминала небольшое копьё с остро выструганным жалом; сухая палка излучала солидность человеческого орудия. Арес схватил серое древко.

– Ты чего? – обернувшись, произнёс Немец.

– Ни чего, – отозвался Арес. Он понял намёк с ниспосланным оружием, поэтому срочно попробовал выдумывать вопрос, который мог бы разоблачить Немца, но голова подло отказывалась работать.

– Пошли быстрее, если Кот…

Договорить он не успел. Выпад Ареса был не особенно быстрым, так что Немец, выронив вязанку, успел перехватить атаку. Несколько секунд они сражались за обладание палкой, пока та не сломалась. Немец качнулся и мощно ударил справа. Арес закрыл голову рукой, но удар прошёл. Потрясение. Вдруг ясность вернулась, и, вместо падения, Арек кинулся вперёд. Проход в ноги удался, и они рухнули в снег. Немец колол обломком копья. Арес переключился на руку с обломком, пытаясь вывернуть её в какую-нибудь неестественную сторону. Немец отчаянно сопротивлялся. Внезапно Арес почувствовал, что сопротивление полностью пропало, при этом сам Немец ползком рванул прочь.

Секунду Арес ошеломлённо смотрел на отвалившуюся руку, пока сами собой не вернулись ясность и осознание. Он погнался за Немцем. Неожиданно засияла знакомая оранжевая вспышка, однако в этот раз глаза Ареса остались в полном порядке.

Немец лежал на снегу без всякого движения. Арес подошёл и с силой пнул его по ногам; Немец не реагировал. Арес поднял со снега руку, сжимающую обломок, и попытался разжать затвердевшие пальцы. С тем же успехом он мог попробовать отломить кусочек от бетонной стены.

Арес обошёл противника. Несколько мгновений он выжидал, затем кинулся к Немцу и вдавил деревянное остриё ему в глазницу. Арес ждал, он хотел убедиться, что победил. Вскоре кожа Немца начала слабо светиться, а из отверстий повалил белёсый туман, как будто внутрь щедро засыпали сухого льда; тело Немца усыхало прямо на глазах. Вдруг вспыхнуло мощное прозрачно-голубое пламя. Арес отпрянул назад, но уже через миг пламя погасло. На снегу осталась лежать рука.

Арес, потрясённо оглядываясь, сидел в снегу, причём в этот раз никакая сила не пыталась прервать его состояние, только лишь изредка трещали невидимые ветки . Наконец, он пришёл в себя; он посмотрел на трофейную руку.

Арес исполнил «Имперский марш», затем поднял и подбросил руку. Новое направление было практически диаметрально противоположенным.

Идти пришлось долго. Со временем раны дали о себе знать тупой ноющей болью. Арес нёс с собой дрова, он старался ни о чём не думать и просто шагал вперёд.

Серая труба надменно возвышалась над лесом. Новая дамба усилилась ещё одним полым камнем. Легковесный булыжник незамедлительно начал вбирать в себя грязь и отдельные струи потока, окрашенные в цвета страха и гордости. Через миг тяжёлый валун, сминая и пододвигая аргументы, уселся в кладку.

Вскоре оказалось, что у подножия Трубы была квадратная бетонная постройка; Арес волей-неволей подумал про котельную. Внутрь вели ворота, похожие на двери в башню. Арес попытался их открыть – безрезультатно.

– Немец, – произнёс Арес. Он толкнул створку, но, видимо, пароль не подействовал.

– Клянусь, что с этого момента моё имя – Немец.

Ему не хотелось приносить жертву впустую, поэтому для верности он отбарабанил марш. Внезапно что-то щёлкнуло, и ворота, скрипя петлями, приоткрылись.

Внутри было пусто. В конце виднелся проход, и, по мере приближения, Немец чувствовал нарастающий гул.

Труба вырастала над глубокой огненной ямой. Огонь был бледно-голубым.

Немец шагнул вниз. Пламя не оказало ни малейшего сопротивления, позволив ему свободно падать.

Вдруг всё изменилось. Его поднимали вверх и он видел. Он видел огромный сияющий водоворот, из центра которого вверх бил ослепительный луч. Немец продолжал пониматься, но одновременно с этим ему открывалось всё больше мелких подробностей. Он заметил по краям водоворота что-то похожее на птичьи перья светло-сиреневого цвета. Ещё ближе. Теперь было видно, что каждые четыре пера соединялись в одной точке; Немец подумал о лепестках каких-то странных цветов. Эти цветы синхронно плыли в сияющем потоке. Время от времени они вздрагивали, и тогда вылетали яркие искры. Немец проследил за одной из них взглядом – она упала в крошечный угольно-чёрный лес, рядом была светло-сиреневая стена.

Его поднимали всё выше, и теперь он видел, что таких водоворотов десятки, сотни и тысячи, и в каждом из них светло-сиреневые перья-лепестки.

Разум Немца охватила эйфория – некое глобальное существо выбрало его, чтобы избавиться от врагов. Избранный.

Следующим, что он почувствовал, были темнота и мягкая ритмичная дрожь.

***

Теперь ему оставалось только идти следом.

Этот парень был новичком, Немец знал это, однако новичок оказался буйным, да ещё и не в меру сильным. Деликатес для Старших. Немец знал, что бывает, когда они злятся.

Из-за деревьев показалась серая труба. Немец улыбнулся – старый склад был прекрасным шансом, оставалось лишь придумать, как заманить добычу внутрь.

Впрочем, оказалось, что парень и сам заинтересовался постройкой. Он даже начал ломиться в ворота.

– Немец, – неожиданно позвал парень.

Немец вздрогнул; первой его мыслью было – бежать. Однако парень не напал, вместо этого он снова толкал ворота. Потом он произнёс нечто странное:

– Клянусь, что с этого момента моё имя – Немец.

«Здравствуй, жёлтый дом», – подумал Немец. Он осторожно подошёл к воротам; парень в это время хлопал себя по животу. Левой рукой Немец нажал на шляпку торчавшего вверху гвоздя, и ворота со щелчком открылись. Парень зашёл внутрь. Теперь осталось успеть закрыть ворота. Немец волновался – с первого раза защёлкнуть их получалось крайне редко.

Немец ждал. Парень дошёл до конца, и, когда Немец уже начал закрывать ворота, случилось что-то странное. Немец знал, что та яма была неглубокой, максимум по колено. Пару секунд в нём сражались осторожность и любопытство.

Когда он приблизился, перед его глазами предстал бездонный омут, наполненный молочным слабо светящимся туманом.

Ещё в то время, когда он был смотрителем, он знал, что в конце его ждёт исчезновение – превращение в песчинку космоса. Также он знал про людей, которые боялись этого и прятались за стеной – многие и многие, почти с начала времён. Он презирал их. Однако, когда настал его черёд, и Кот отвёл его к месту, он увидел громадного непостижимого четырёхкрылого ангела. В тот момент он проиграл страху.

Немец шагнул вниз.