Анна Неделина №3

Гарик

Автор:
Ирина Домнина
Гарик
Работа №106
  • Опубликовано на Дзен

Чернявый шустрый паренёк как возник из ниоткуда, так же стремительно и забурился обратно, в сонный утренний ручей прохожих. С Катиным телефоном в руках. Девушка вскрикнула, даже ринулась следом, сделав пару шагов, но не побежала. Не спортсменка, ну точно, не догнать. Съёжилась от внезапной каверзы, от своей неудачливости и беспомощности, поникла головушкой. Ноги шаркающей походкой вернули на остановку.

Ох и влетит Кате от Игоря! Вспомнила, как тот пыжился и наливался самодовольством, что спелое яблоко, когда дарил телефон. И говаривал: – «Сколько стоит игрушка, тебе лучше не знать. На эти деньги машину купить можно».

А жизнь, между тем, мимо текла обычная. Солнце подмигивало, дразнило тусклым светом, вылезать полностью из-за серых туч не собиралось. Вокруг в меру промозглый октябрь. И спокойствие такое, будто ничего и не произошло. Катя почувствовала себя неловко, ей сделалось даже стыдно. За что? За то что обокрали у всех на виду? На остановке ещё человек пять – все свидетели и кражи, и Катиного беспомощного вскрика. И что? Хоть бы кто дёрнулся или по меньшей мере явственно возмутился. Нет, как стояла, так и стоит флегматичная тишина. Два молодых парня, подтянутые и спортивные, ни одним мускулом не шевельнулись. Ну хорошо, для них Катя – дамочка за тридцать – старушка, чего ради неё бегать. Но ведь даже интеллигентного вида пенсионерка, что была совсем близко, не встрепенулась, лишь коротко крякнула что-то невразумительное себе под нос. Только девчушка лет десяти проявила искренний интерес – выскочила на тротуар за остановку и долго тянула носик по ветру, словно маленькая любопытная собача, не видела, но вынюхивала воришку.

Немного запоздало из глаз скользнули щекочущие слезы. Кате стало обидно не столько из-за потери, сколько из-за людского безразличия и за себя, что невезучая, да нескладёха. И никого. Никого, кто бы мог помочь или хотя бы посочувствовать. А есть ли они вообще, те кто готов помогать?

Стыдливо ретировалась от любопытных глаз за остановочное ограждение, за матовую пластиковую стенку. Почти носом в неё уткнулась. На потёртой обшивке обрывки объявлений, старая цирковая афиша, но Катя не читает, в глазах помутнело от слёзной пелены.

Вдруг воздух вокруг неестественно колыхнулся. Щёку обдало порывом ветра. Справа, буквально в шаге от Кати, в дрожащей реальности возник тот самый щуплый смуглый воришка. В начале испугалась и отступила, но быстро поняла – что неладное что-то творится не с ней, а с ним. Парень неестественно застыл, словно стиснутый невидимыми ремнями. На лице сложилась гримаса отчаяния, черные густые волосы то ли взлохмачены, то ли от ужаса дыбом стоят. Смуглый пару раз дёрнулся, но видно та же неведомая сила, что и притащила, и удерживает крепко. В молчаливом сопротивлении у пленника только слабо шевелились губы и пальцы рук, а тело осталось неподвижным. И пялится на Катю вор так пронзительно, будто это она с ним этакую белиберду творит. Наконец смуглый что-то понял для себя, его посиневшие губы скорбно скривились, тело напряглось в очередной попытке вырваться, и парню удалось поднять руку. Он молча протянул Кате её же телефон.

Она шагнула навстречу, взяла пропажу и, не думая, и не рассуждая, неведомо за каким чёртом, влепила парню лихую пощёчину. Воздух перед ним пошёл ещё большей рябью, а она от резкого не просчитанного движения едва не потеряла равновесие, дорогой гаджет из руки вылетел и прямёхонько о край урны шандарахнулся. Экранное стекло разбилось в дребезги, превратилось в белёсое крошево. А в пространстве опять случился выверт. Воздух вокруг вора на мгновение задрожал, а потом и вовсе пошёл красивой волной, похожей на бег кристально чистой воды в роднике. А когда и она разгладилась, парня будто отпустило. Вертлявый неимоверно выпучил глаза, раздул щёки, словно хотел что-то крикнуть, но промолчал. Зато сообразил, что свободен, шумно выдохнул и рванул прочь с ещё большей прытью, чем в первый раз.

Катя озадаченно посмотрела ему вслед. Нагнулась и подняла разбитый телефон, понятно, он не включился. Огляделась. Прохожие по тротуару как шли себе мимо, так и идут. Заглянула за перегородку автобусной остановки – прежние ожидающие все уехали. Нового инцидента никто и не заметил. «Хм, – запоздалыми мурашками изумление скользнуло по затылку, – это чем это парня так приволокло и скрутило? Это я что ли так умею? Ну, нет же, ничегошеньки подобного я не умею и думать о таком не думала. А тогда кто? Не поеду ка я никуда, – решила Катя, – глобальный поход по магазинам можно и отложить. Через «молочку» и домой. И вообще, просто отдохну, использую выходной по назначению».

***

Лифт в доме новенький, большой, жильцам повезло. В таком можно и за компанию с приличных размеров псиной ехать. Кобель, что напротив, красивый, с орехово-молочной шерстью, в меру лохматый. С добрым взглядом и статный, чем-то похож на хозяина. «Оба неизвестной мне породы», – констатировала мысленно Катя и едва сдержала улыбку. Пёс вёл себя спокойно и был на коротком поводке, но она на всякий случай опасливо отодвинулась: вот почему он без намордника?

Подняла взгляд на владельца. Года два, как переехала в этот дом, но никогда раньше эту примечательную парочку не видела, а тут второй раз за неделю встретились в лифте. Недавно заселились что ли? А интерес возник, смешно сказать, – из-за молока. Второй раз и опять с одинаковой поклажей поднимались – у мужика литр молока с маковой булкой в прозрачном пакетике, и у Кати то же самое. Смешно – не смешно, но улыбку сдержала. Только про себя ещё одну деталь отметила: глаза всё-таки у попутчика необычные, слишком светлые, серо-голубые, почти стальные, взгляд должен быть холодным, а он тёплый.

***

При входе в квартиру Катя споткнулась об Игоревы ботинки.

– Привет, – прокричала, – ты же говорил, у тебя сегодня времени на меня нет.

– Так ты на звонки не отвечаешь, я волнуюсь. Всё в порядке?

Игорь возник в прихожей подтянутым, но и потешным одновременно: в строгой офисной рубашке с подвёрнутыми рукавами, а поверх неё фартук в ромашку. Но главное, за ним выплыл аромат его фирменных отбивных. Катя вдохнула его с наслаждением, но и огорошила друга, не задумываясь:

– Я телефон разбила.

– Ну... – Игорь застыл на мгновение с раскинутыми в непонятном жесте руками.

– Я есть хочу.

В глаза Игорю не посмотрела, пронеслась мимо него на кухню, чего тут добавишь, подарок-то дорогущий раздербанила.

– Покажи.

Молча выложила на стол разбитый телефон и плюхнулась на табуретку сама в надежде, что отбивная ей всё же достанется.

– Да твою ж…

Катя вжалась в табуретку мышонком, потому что Игорь длинно и не шуточно выругался. Он выразительно припечатывал оборотами, которые Катя крайне редко от него слышала и никогда в таком количестве. Знал, конечно, что на взрыв она не ответит, вот такая вот терпёха. Но хоть немного отбиться надо.

– Есть хочу, – рявкнула мышка почти грозно.

Неожиданно Игорь умолк, насупился и послушно направился к сковороде. А в пространстве, между ними, что-то колыхнулось. Едва уловимая человеческим глазом воздушная рябь метнулась к Игорю. Мужчину ровно кто подтолкнул, он запнулся на ровном месте и повалился вперёд, и едва не клюнул носом в плиту. Успел выставить для защиты ладонь, неловко толкнул ею горячую сковороду. Отдёрнул кисть и вскрикнул.

– Да что ты! – Подскочила Катя. – Обжёгся?

– Ерунда. За что?! – болезненно скривился Игорь, но позволил потащить себя к крану с холодной водой.

– Это не я, не я, – зачастила Катя. Ей некогда было думать про воздушную рябь и о том, кто это сотворил? Как Игорю объяснить, что это не она толкнула?

Ребро ладони у того покраснело, но вспучиваться пузырями, вроде бы, не собиралось. Только Игорь всё равно шипел и кривился от боли, как серьёзно раненый.

– Надо содой обсыпать, – спохватилась Катя. – Меня так мамка учила.

Быстро шагнула к нужному шкафчику и потянулась за содой, но, когда оглянулась, так и застыла с нераскрытой банкой в руке. Лицо Игоря было искажено показательно-презрительным недоверием.

– Не надо соду, Галя обрабатывает маслом так вернее.

Рука безвольно опустились. Банка, тихо звякнув, нашла опору на столе, там и осталась небрежно отодвинутая. Игорь закусил верхнюю губу, он, как всегда, поздновато вспомнил, что Катя терпеть не может, когда он произносит при ней имя жены.

– И масла не надо, так пройдёт, – промямлил он. Вытер руки, скинул ромашковый фартук. – И, вообще, мне домой пора. Правда. Извини. Сегодня пятница, она рано придёт и …

Он будто намеренно продолжал штамповать про жену, добивал Катю, а сам пятился в прихожую, отступая. Катя проглатывала, как всегда, чувствуя разверзающуюся чёрную бездну в душе. Пришедшая на выручку чернота впитывала все его слова. Благодаря ей Катя будто бы мгновенно их забывала, и не надо было думать, почему она всё время это терпит. Плелась за Игорем в прихожую молча, как сомнамбула, только кожа над бровями и на висках болезненно напряглась. «Заткнись уже, – думала отрешённо, – заткнись». А губы упрямо сжались и не выпускали наружу ни словечка.

Уже у порога Игорь будто бы что-то уразумел, перестал говорить про жену.

– Не злись, пожалуйста. И ладно, будем считать, что ты меня не толкала. И ожог пустяшный, не переживай. Я завтра позвоню.

Потянулся для поцелуя, но изменить самому себе до конца не смог, с деревянным лицом потянулся, с уже чужим взглядом. Катя молча отстранилась, отступила на шаг.

– Я забрал телефон. И как ты только... Не гарантийный, конечно, случай, но что-нибудь сделать попробую.

– А знаешь, – вдруг неожиданно для самой себя сказала Катя, – не приходи больше.

– Ты чего? – уже в раскрытых дверях застыл Игорь.

– Не звони и не приходи, – упрямо выдавила снова, а у самой ужас заворошился в голове. И спасительная бездна куда-то испарилась. И даже не понятно, а Катин ли язык слова выговаривает?

– Дурочка…

Глаза у Игоря начали мягко лучиться, но Катин язык этого не видит.

– Пора тебе по-настоящему вернуться к жене, – отчеканила. «О, Боже! Разве это я говорю?» – Тоже ведь, наверное, дурочка, раз ждёт?

– Дура! – не сдержался от подлинных эмоций Игорь и хотел шагнуть обратно в квартиру, но Катя импульсивно и смело, опять же, словно не своими руками, вытолкала его.

– Ладно, – неожиданно легко сдался он и не стал упираться. – Успокоишься, потом поговорим.

А зрачки у самого – только что льдом не покрылись. Ледяной холод родился и в ней. И вдруг от Кати полетело что-то к Игорю и опять толкнуло. Тот, понятно, не ожидал, он уже шагал по лестнице спиной к Кате, но внезапно споткнулся и едва не упал. Нелепо заскользил по вершинкам ступеней, отчаянно хватаясь за перила. Только в конце концов всё равно рухнул. Пробороздил остаток лестничного марша бедром и, видимо, очень болезненно, потому что опять заорал:

– Да что за!..

Только на этот раз его колоритная лексика в Кате особых эмоций не вызывала. В неё ровно кто-то иной вселился. Мысли упорядочились, в голове возникло ясное и твёрдое решение, а сноровистые руки сами собой уверенно захлопнули входную дверь. Смотреть на Игоря больше не хочется и объяснять ему что-то прямо сейчас она точно не будет.

– Так! – Уверенным шагом вернулась на кухню. – Что за хрень?

Почувствовала, что её слегка трясёт от всего случившегося, но решила, что это нормально. Села на табуретку.

– Что происходит? Я это всё ему говорила или не я? Это я его с лестницы спустила или кто? Я Игоря точно не толкала. Полтергейст? Я что, эту хрень от остановки домой притащила?

Тут перед ней и возник воздушно-водный мячик. Размером с бейсбольный. Красивый, переливается нежно-радужными цветами, а по поверхности бегут мини-волны. Такие как воздух, что был на остановке перед воришкой, только тут концентрированно – весёлым ручейком. Он, кажется, и удерживает водичку мячом.

А главное, Кате не сделалось страшно. Будто она ожидала увидеть нечто подобное. Без всякой опаски потянулась пальцами чтобы коснуться мяча, зависло чудо в воздухе передо ней как раз на расстоянии вытянутой руки. Дотронулась – слегка кольнуло, словно слабым током от батарейки царапнуло. Мячик немного отодвинулся. Стесняется, – пришла уверенная мысль, – не хотел царапать. «Я что, его понимаю? Чувствую? Как это? Он добрый?»

– Полтергейст – дурацкое слово, – сказала нарочно громко. – Как вас там ещё обзывали, чебурашками? Тоже глупо. Ладно, что-нибудь придумаем. А ты теперь всех моих обидчиков бить будешь? Или через одного? И дома, и на улице?

Водянисто-радужный ничего не ответил.

– Здорово! – Катя подтвердила за него сама. – Пошли обедать.

А в голове радость какая-то шальная появилась, будто этого мячика и вправду ждала. Будто он и должен был появиться. Только голова слегка заболела от удивительных этих событий и переживаний, и следовало, конечно, во всём разобраться. Вот, например, давненько Кате так легко не думалось. Мысли вдруг начали приходить чёткие и правильные, особенно про Игоря. Это стало такой неожиданностью, что задумалась: а точно они только её собственные? Но этот сложный вопрос отложила пока, зато захотелось многое другое разложить в голове по полочкам.

Остаток дня прошёл легко, Катя думала о своём, попутно прибираясь в квартире. Мячик немного полетал вокруг и сделался невидимым, но непременно объявится, если Катя позовёт. Она это про него сразу поняла, и не задумывалась: как да зачем, просто приняла, что между ними установилась надёжная и доверительная связь. Они будто подружились.

Поздним вечером нестерпимо захотелось погулять, да и головушка что-то опять начала болеть, проветрить бы.

Вначале брела, не разбирая дороги вдоль соседних домов. Потом ноги понесли в небольшой сквер, что между детской площадкой и опустевшей к ночи огромной автомобильной стоянкой перед глыбой супермаркета. Раньше бы побоялась идти так поздно в темноту и пустошь, а теперь пошла. Зачем? А шут его знает. Бесшабашная какая-то самоуверенность в Кате обосновалась, как только поняла, что защитник будет всегда рядом. Назвала Гариком, и ещё перед выходом на улицу поэкспериментировала. Гарик вёл себя как верный пёс проявлялся мячиком тотчас, как она того хотела и слушался. Даже тарелку со стола снёс, когда попросила, хорошо, что та не разбилась. Темнотища, осень же. В сквере всего два фонаря – на входе и на выходе, а в центре над мокрыми скамейками, под низкими, уже голыми клёнами – мрак.

Навстречу выплыли два высоких мужских силуэта. Приблизились быстро, в полной тишине. Катя слегка напряглась, пошла медленнее. Силуэты разделились, чтобы обойти её с двух сторон. Крепче сжала сумочку, но не остановилась. И тут, когда мужики почти поравнялись с ней, оно и случилось. Порыв неожиданного ветра поднял приличных размеров горку прелой листвы из-под ног и с силой швырнул в лица подходящих.

Ударил Гарик неожиданно и хлёстко. Один из мужиков нервно замахал руками, отбиваясь, а второй вообще испуганным кроликом отскочил в сторону и, едва не натыкаясь на клёны, пронёсся мимо прочь.

– Ведьма! – гаркнул на бегу первый.

Катя крутанулась на каблучках и громко хохотнула вслед мужикам. В тихой темноте смех прозвучал зловеще, действительно как ведьмин, но она не пожалела об этом. Ощутить себя опасной ведьмой оказалось даже приятно. Один из убегающих ещё что-то бубнил, но оба быстро растворялись во мраке. Катя не присматривалась, и не прислушивалась. Может они, бедолаги, вообще ничего плохого против неё и не замышляли, но ей было всё равно. Катю переполнял шальной восторг и, не замечая собственного возбуждения, она радостно говорила вслух:

– Гарик, ты прелесть! Гарик, ты чудо! И как мне тебя благодарить? Накормить вкусненьким? Чем ты питаешься?

Катя замерла в лёгкой задумчивости. Ей понравилась мысль, что Гарик – её питомец. А что, подумала, чем он хуже котика или собаки? Да ничем. Он в сто раз лучше!

Но оказалось, что и кормить Гарика ничем не надо и, вообще, никаких усилий по уходу за ценным питомцем не требуется. Он радужно сиял по утрам и вечерам дома и всегда незримо присутствовал рядом и на работе, и на улице. И Кате нравилась его компания, только вот что-то голова начала часто и подолгу болеть, и температура стала немного подниматься по вечерам, наверно простыла на первой же ночной прогулке.

Катя уверенно отвадила Игоря. Завела новый дешёвый телефон, но сменила номер и делала вид что её нет дома, когда Игорь приходил. Но приходил он за неделю только дважды. Ненадолго сделалось даже совсем тоскливо, выходит, не так уж сильно он Катей дорожил. Где тут любовь? «Выходит, мы с Гариком всё правильно решили?» – думала Катя. –«И правильно Гарик сделал, когда Игоря с лестницы спустил?» И уже не думала её ли только это мысли или совместные с новым другом. И не удивлялась тому, что так быстро остывают чувства и легко приняла окончательное решение.

Катя полюбила гулять по безлюдному городу поздними вечерами, почти ночью, и была приятно удивлена тем, что никто больше на неё и не пытался нападать. Или это Гарик каким-то образам ограждал от неприятностей? А каким необыкновенным оказался ночной город – по-осеннему зябким, но тихим и умиротворённым. «Мой каменный сонный лес», – думала про него Катя.

Вообще, любые дела давались Кате в последние дни легко, и решались застарелые проблемы. Например, на работе с начальницей, которую про себя иначе чем злыдней не называла. Так же внезапно, как и с Игорем, решила Катя, что хватит, что лучше уволиться, чем терпеть дальше несправедливость. У всех других работниц выходные выпадают по графику, у одной только Кати, ни как у людей, – никогда не приходятся на субботу или воскресение. Подошла к Елене Сергеевне, сказала: так мол и так… Хочу попасть в обыкновенный график, чтобы количество выходных получалось как у всех, и чтобы выпадали они на те дни, как получается и в будние и в выходные. А вообще, просто необходим недельный отпуск и прямо сейчас. Естественно, злыдня сразу заявила: – «Ну, знаешь, может лучше сразу уволишься?» А Катя, совершенно неожиданно для начальницы, не уступила, даже уныния никому не показала, кивнула и спокойно пошла дорабатывать смену. А спустя уже час вдруг выяснилось, что она довольно ценный работник и едва ли не лучший парикмахер салона. И даже пустозвон – маникюрша Людочка вступилась за неё. Сказала, что если вместе с Катей уйдут её постоянные клиентки, то и она, Людочка, половину потеряет. Половину самых щедрых, между прочим. И чудо свершилось. Злыдня смягчилась и пошла на компромисс. Решила попозже пересмотреть общий график, а прямо сейчас дать Кате недельный отпуск. Только с условием, что через семь дней та отпашет без выходных до тех пор, пока не отработает всех записанных заранее клиенток. Конечно, Катя, обуреваемая гордостью хоть и за маленькую, но победу, согласилась.

Да только, вот, не отпуск надо было брать, а больничный. В субботу Катя совсем расхворалась. Голова словно перестала быть таковой – превратилась в каменную коробку с хрупкими хрустальными шарами внутри. Они с тихим треском перекатывались, раздвигали и мяли нежное мозговое нутро. К середине дня Кате сделалось от них невыносимо больно, и таблетки уже спасали только на очень короткое время. Зато температура установилась нормальная. Вот, что это за простуда такая? Как идти за больничным без температуры? После очередной выпитой таблетки Катя решила отправиться в магазин за молоком, что-то нормальное готовить сил нет, а холодильник совсем пуст. Неожиданно в лифте снова встретила сероглазого и его пса. «Может они тоже в молочку, могли бы и мне купить?» – вклинилась глупейшая мысль.

Вдруг пёс склонил голову и тихо, но грозно зарычал на Катю. Спохватилась, ведь про Гарика она совсем позабыла. Испугалась больше не пса, а за него. «Гарик, это не враг», – взмолилась мысленно. И несколько удивилась, когда тот никак и не проявился. Зато немедленно отреагировал сероглазый. Он подобрал поводок плотнее, что не давало псу и шагу сделать в сторону попутчицы и сказал:

– Фу, Доби. Сидеть!

Пёс со странным именем виновато хрюкнул и послушно прижался к бедру хозяина. Мужчина посмотрел на Катю извинительно.

– Не пугайтесь. Он больше не будет.

А у неё вдруг нешуточно резануло болью в голове, словно кипятком кто плеснул. Не сдержалась, скривилась в лице. Отвернулась от мужчины к стенке лифта, но уже в следующую секунду хрустальные шары заскрипели совсем нещадно, и Кате сделалось так плохо, что стало абсолютно всё равно, смотрит ли кто на неё или нет. Теряя силы, начала сползать по стеночке.

– Что с вами? – незнакомец немедленно подхватил за локоть свободной рукой. Его тревожные глаза очутились близко-близко.

Катя хотела отстраниться, но сил для этого совсем не нашлось.

– Ничего, ничего, – оправдательно залепетала. – Это просто простуда. Я за молоком только хотела… надо вернуться домой. Спасибо, я дальше сама.

– Может быть вызвать скорую?

– Нет, нет. Не надо никаких скорых.

Как только лифт остановился, сероглазый немедленно перенаправил его на Катин этаж.

– Ну нет, – уверенно заявил он. – Хотя бы обратно до квартиры я вас провожу!

Доехали. Дёрнулась на выход, когда лифт остановился, и точно свалилась бы, но незнакомец снова надёжно ухватил за локоть. Катя совсем расклеилась от его заботы, и сопротивляться помощи не стала. Кроме головной боли навалилась ещё и слабость, и ноги, и руки охватила холодящая нервная дрожь. Думалось уже только о том, как бы поскорее добраться до постели. Оттого, наверное, совершенно не удивляло потом, как запросто и уверенно незнакомец принялся хозяйничать в её квартире. Он бережно уложил Катю на диван, самостоятельно отыскал плед, чтобы укрыть. Принёс из кухни таблетку обезболивающего, стакан тёплой воды и градусник. «Я что, говорила ему, где у меня аптечка? Шлындает как хозяин», – озадачилась Катя, но только на секунду, от боли уже невозможно было нормально думать, хотелось зарыться в подушку, вообще оторвать и выбросить куда-нибудь голову.

Вызывать «скорую» Катя наотрез отказалась. Проглотила таблетку, терпеливо дождалась, когда боль начнёт отступать и храбро заявила гостю, что всё уже хорошо, что дальше она точно справится сама.

Но незнакомец, видимо, заглянул и в пустой холодильник, или вспомнил Катины слова про молоко.

– Значит так, – исключающим возражения тоном заявил он, – Меня зовут Игорь.

«Как? Опять?» – булькнуло в Кате изумление, а вслух пискнула:

– Катя.

– Рад знакомству, Катя. Хорошо, скорую пока вызывать не станем. Я сам в некотором роде доктор. Температура у вас пока не высокая. Но я прикуплю кое-какие лекарства и молоко. Вы приемлете горячее молоко? – И, поймав Катин слабый кивок, добавил: – Вот и славно, а Доби останется с вами. Я наброшу поводок на тубу у батареи, но это излишняя предосторожность. Доби и так шага не сделает, пока я не вернусь, будьте уверены.

– Доби, сидеть! Жди.

Пёс, подтверждая хозяйские слова, флегматичной плюшкой разлёгся у батареи под окном.

Игорь ушёл. Катя не очень-то поняла – для чего он оставил пса, но раз тот лежит тихо, то и ладно.

«Ну вот, даже Гарика не позвать», – скользнула мысль. – «Не будем же мы Доби на прочность испытывать».

И тут случилось невероятное – напротив дивана, на уровне её больной головушки возник не Гарик, а какой-то чужой, серебристый и гладкий металлический шар. Сантиметров десяти в диаметре, ну совершенно Гарик. И повеяло от него холодком, опасным чем-то. Наверное, Катя бы вскрикнула, подскочила от испуга, или ещё что-нибудь подобное бы сделала, но теперь у неё не нашлось на это сил, только пальцы одеревенело вцепились в плед.

– Не пугайся, это Гар-рик. Не совсем Гар-рик... я вместе с ним, – возник в пустоте заикающийся и дребезжащий голос.

Шар остался неподвижен. Первым на голос неизвестного среагировал Доби. Пёс нервно озадачился, вскинул голову, но с пола всё-таки не встал. Громко втянул воздух, а потом скорее не гавкнул, а утробно хрюкнул.

– Ты кто?! – опомнилась и Катя.

Несмотря на боль и слабость она всё-таки села на диване. От усилий на глаза навернулись слёзы.

– Так лег-гче? – спросил вибрирующий голос.

Хрустальные шары в голове вяло хлюпнули, лениво перетолкнулись и замерли. Боль действительно отступила, быстро сделалась капелькой, окопалась где-то в глубине. И состояние слабости не прошло совсем, но противная дрожь в теле улеглась.

– Легче. Ты кто? – повторила Катя вопрос.

– Раз-зум из Света.

– Из какого света? Гарик мой друг! Куда ты его дел?

– Гар-рик не твой. Гар-рик – мой гадже-жет. Другом может быть тот... планетный э... пёс.

– Гаджет?! – вспыхнула Катя. – Гарик живой! Он всё понимает. Он помогал мне. Ты откуда вообще взялся, умник? Ты же не мячик? Покажись настоящим!

– Не покаж-жусь. Мало света. Включи раз-зум. Гар-рик – мал-ло понимает, мал-ло раз-зум. Включи раз-зум. Не ж-живой, больше сила и свет. Поняла?

– Не поняла. Свет какой-то... Разума тебе моего мало. Гарика отобрал. Спасибо, до разговора снизошёл.

– Раз-зум из Света. Больше не скаж-жу. Долго. Не снизошёл. – Голос постепенно всё меньше дребезжал и практически прекратил заикаться, но говорил всё так же малопонятно. – Летел мимо планеты неправ-вильно. Гарика потерял. Ты приняла. Обязан. Оставить нельзя. Пользоваться не умеешь. Голова болит.

– Постой, постой, – вклинилась Катя. – Как это пользоваться не умею? Ты мне обязан? А при чём тут моя голова?

– Гар-рик кушает всё светлое. Не мог не взять. Но мало. Пришлось брать из тебя. Гарик тут – голова совсем болит. Улетим в большой Свет – голова не болит.

– Из-за Гарика голова болит? Но как же... – пролепетала Катя.

– Объясняю только потому, что обязан. Гарик для тебя – зло. Я бы задержался – он бы съел тебя, весь твой Свет.

– Съел?! – Катя чуть не заплакала. – Да он берёг меня, от всех спасал!

– Не берёг, а сохранял. Помогал растрачивать ресурсы организма рационально, чтобы на дольше Света хватило и сам кушал экономно.

Катя откинулась на спинку дивана. Холодный серебристый шар придвинулся, но сохранил дистанцию вытянутой руки.

– Съел… Но почему меня? Почему я?

– Смогла чем-то притянуть, как-то позвать. Привязала именем. Зачем дала имя? Теперь будет очень больно, когда я его оторву от тебя.

– Невозможно. Удивительно, – прошептала Катя.

– Не удивительно, он обыкновенный. Ты планетная, почти без Света, но у тебя есть разум – удивительно. Пёс – не гаджет, а живой питомец – удивительно.

Катя взглянула на Доби. Игорь не обманул, пёс так и не попытался сдвинутся с места, только смотрел внимательным и умным взглядом на шар, будто что-то понимал в разговоре.

– Питомец не мой, я вообще не знаю, зачем этот чудик мне собаку оставил.

– Уже твой. Оставил для себя. Чтобы точно вернуться.

Кате показалось, что механический, бесстрастный голос смягчился на последних словах. Как ответить не знала, да и не успела. Хлопнула входная дверь, и шар в тот же миг исчез. Катя почувствовала – насовсем исчез. Доби опять озадаченно хрюкнул.

В комнату вошёл его хозяин, сероглазый Игорь. Катя даже смутилась, потому что неожиданно поняла, что обрадовалась его возвращению. Послушно снова легла, позволила Игорю быть заботливым.

Потом, как и обещал чужой голос, ей всё-таки снова стало хуже. Вызвали скорую помощь. Но у Кати опять внезапно исчезла повышенная температура и в больницу её не повезли. Ещё оказалось, что Игорь действительно врач, только ветеринарный. И он очень переживал из-за того, что не человеческий. Лечил как мог, оставался рядом до полуночи, а потом пришёл на весь следующий день. Воскресным вечером Катя ещё была слаба, но сквозь полудрёму слышала, что появлялся Игорь, который бывший. Дальше прихожей, кажется, не пробрался. Мужчины тихо и недолго о чём-то говорили после чего первый Игорь ушёл. А потом Катя стала поправляться и поздним вечером доползла до кухни.

Вместе с сероглазым Игорем они пили неправильный слишком крепкий кофе, а Доби досталось молоко. Катя при каждом удобном случае начинала разговор с обращения «Игорь». Смаковала слово, не понимая почему оно звучит совсем иначе, чем раньше. «Игорь», но совсем-совсем другой «Игорь». Почти не вспоминала про серебристый говорящий шар и не удивлялась, почему её мысли снова потекли медленнее и опять сделались нерешительными. Особенно в отношении нового Игоря. А когда вспомнила про Гарика, взгрустнула, но просто решила, что подумает о нём позже. Кушал её Гарик или не кушал? А думала она и решала все важные дела тоже вместе с ним, или ей это только показалось? Обо всём можно подумать потом.

Другие работы:
+2
00:01
749
07:01
Совет автору: слова типа «пялился» и «раздербанить» желательно употреблять только в прямой речи. Как и другие разговорные. Грамотность хромает, но это данность, присущая здесь многим. Рассказ наивный, сентиментальный, социально ориентированный, короче — не ужасный. Пойдет. Успехов автору!
Загрузка...
Владимир Чернявский

Достойные внимания