Просто бумага

Молния расколола дуб надвое прямо посередине могучего ствола. Одна его половина завалилась набок, смяв кустарник, но каким-то чудом не зацепила ни одно из соседних деревьев, помельче, а вторая устояла. Очень уж широким в обхвате было это дерево, которому теперь оставалось только засохнуть и умереть. Говорили, что ему точно сто лет или даже больше.

Когда Олег учился в младших классах, это укромное место в лесу было ареной подвижных и шумных игр. О существовании компьютеров он и его ровесники знали только из книжек, и общение с передовой техникой справедливо считали привилегией ученых. Так что массу свободного времени проводили на свежем воздухе. Играли в индейцев, мушкетёров, «казаков-разбойников» и, конечно, войну.

Настоящая война завершилась почти за четверть века до его рождения, оставив неглубокие окопы с оплывшими брустверами и остатки блиндажей, куда родители строго-настрого запрещали соваться. Естественно, мальчишки совались, невзирая на запреты. Находили мало чего – в основном ржавые, набитые землей гильзы или скрученные, с рваными краями, бурые куски металла.

Одним таким осколком Олег случайно поранил палец на руке. Тёмный шрам не проходил долго. Женька Васнецов из параллельного класса, совершенно отчаянный малый, откопал тут целые винтовочные патроны и, разведя костёр за гаражами, швырял их в огонь. Васнецову и ещё двум балбесам, увязавшимся за ним, крупно повезло – при худшем сценарии им вряд ли помогло бы импровизированное укрытие из пустых ящиков от стеклотары.

Развлечься предлагали и Олегу, но он проявил благоразумие и вовремя покинул компанию юных пироманов, хоть и услышал в свой адрес обвинение в трусости. О приключении быстро стало известно взрослым. Женьке крепко влетело от суровой и властной матери (отец не жил с ними), его спутники тоже подверглись санкциям. Да, кажется, это произошло в шестом классе. Или уже в седьмом?..

- Вот тебе и здрасьте, - вслух произнес Олег, подходя ближе к дубу.

Его реплику никто не услышал. С тех пор, как они карабкались по пологим склонам, ползали по-пластунски, прятались в старых окопах и с криком «ура» неслись в атаку, минуло ещё лет сорок. Нынешние дети не бегали с примитивными, порой самодельными ружьями и автоматами или обыкновенными палками вместо шпаг. У них появились другие игрушки и другие развлечения.

Лес, по-прежнему вплотную примыкавший к микрорайону, показался Олегу пустым и тихим. С разных сторон высились башенные краны, вырастали жилые комплексы с панорамными балконами, а здесь никто не рыл котлованы и не ставил ограды из бетонных плит. Рельеф местности не позволял охочим до прибыли строителям развернуться во всю ширь – во всяком случае, пока.

Олегу было жаль дуба. Он хорошо помнил, как у подножия дерева располагался их штаб, как сюда приводили пленных «немцев» на допрос, требовали назвать пароль. Для чего, сказать по малолетству затруднялись, но таков был порядок. Пленным по очереди пришлось побыть каждому, потому что по собственному желанию мало кто был готов изображать фашиста…

Ностальгические воспоминания прервались, когда он, приблизившись к погибшему дубу, вдруг увидел странное свечение. Слегка светился и мерцал сам воздух между двух половин, образовавших подобие латинской буквы «L». Это напоминало правильный квадрат со стороной примерно в два метра. Сквозь мерцание ясно просматривались те же деревья и кусты, не изменившие ни форму, ни цвет. За пределами квадрата всё было, как всегда.

Первая мысль, посетившая Олега, была о случившейся ночью грозе. С двенадцати до начала второго гремело так, будто город подвергся бомбардировке. Ливень шёл стеной, и молнии ударяли раз за разом, раздирая темноту. Дом стоял поблизости от дороги, квартира выходила окнами как раз на эту сторону. С четвёртого этажа открывался вид на лес и краешек реки за ним. Олег проснулся, сунул ноги в тапки, накинул халат и долго стоял у окна, пренебрегая техникой безопасности.

Один удар был самым страшным, явно превосходившим прочие. Зеленоватым светом озарило чуть ли не полнеба. От накатившего грохота, казалось, вылетят стёкла. Сейчас Олег был практически уверен, что именно та молния погубила дуб-великан, переживший когда-то огонь артиллерии.

- Люблю грозу в начале мая, - пробормотал он, делая ещё шаг вперёд.

Свечение над поверженным дубом не пропало. Оно не издавало никаких звуков, просто начиналось от самой земли и резко обрывалось сантиметрах в пятнадцати над головой Олега. Его границы были ровными и четкими, словно кто-то провел их по линейке.

Сдав физику на выпускном экзамене в десятом классе, Олег благополучно забыл все подробности, касавшиеся природы электричества. Однако, по его субъективной оценке, ждать страшных последствий от ночной грозы вряд ли приходилось. Поэтому он без особых колебаний вытянул перед собой руку.

Током его действительно не ударило. Кисть руки прошла сквозь мерцание без малейшего сопротивления. На миг он ощутил что-то вроде лёгкого покалывания, которое сразу же прекратилось. Олег помедлил пару секунд и затем шагнул внутрь квадрата.

Не произошло ничего. Лишь лёгкое покалывание так же моментально коснулось лица и пропало. Он даже не успел испугаться или отпрянуть. По ту сторону непонятного свечения по-прежнему жил своей жизнью тихий лес. Листва была чистой и свежей после дождя, мягкая земля чуть проминалась под кроссовками. Перекликались птицы.

Их голоса и смутили Олега. У него возникло впечатление, что кто-то повернул выключатель, и поляна у дуба наполнилась звуками, которых только что не было. «Хватит, а?» - сказал он мысленно и продвинулся на несколько шагов. Невидимые птицы продолжали заливаться где-то поодаль.

«Ну, птицы и птицы. Что особенного? Сначала молчали, потом запели. Я не пойму, они всё время обязаны распевать?» - подумал Олег и зачем-то оглянулся.

Дуб-великан за его спиной стоял целый и невредимый.

***

Пережитые ощущения трудно было описать словами. Заорать, как в голливудском кино, Олегу не захотелось, но, резко развернувшись, он испытал сильнейший позыв броситься назад. От этого шага его удержал тот факт, что свечение никуда не делось. Более того, оно чётко выделялось на фоне серой древесной коры – такое же квадратное и мерцающее, ничуть не изменившееся в размерах.

Олег шумно выдохнул через рот. Потом очень-очень медленно приблизился вплотную к свечению, постоял возле него, как на бортике бассейна перед прыжком в воду, и, подобравшись, сделал широкий шаг навстречу мерцанию и покалыванию.

Он должен был упереться носом в ствол, но ничего подобного не произошло. По ту сторону удивительной черты птиц совсем не было слышно, а половина дуба неподвижно лежала прямо перед ним.

- Твою мать, - довольно банально для человека с двумя высшими образованиями отреагировал Олег.

Здравый смысл, как в ситуации с патронами, подсказывал ему, что лучше уклониться от продолжения. Любопытство толкало изучить поразительный феномен. «В конце концов, никакой видимой опасности нет, - внушил он себе максимально рассудительно. - Окрестности я знаю, как свои пять пальцев. Не заблужусь ни при каких обстоятельствах. Если сбегу, сам себе не прощу».

Повторный проход через портал (как его окрестил Олег) оказался не сложнее первого. Птичье пение сменило тишину ещё более неожиданно, чем минуту назад. «Держи себя в руках», - повторял новоявленный исследователь, обходя поляну по кругу. При тщательном разглядывании лес по ту сторону портала показался ему не столь густым. То было лишь его самое невинное открытие.

Знакомая с детства тропа вывела наверх. Там Олег испытал второе крупное потрясение. Дорога от микрорайона до окружного шоссе изменилась совершенно. Асфальт на ней был другим, каким-то грубым, местами неровным, в латках, причем куда-то бесследно делась разметка. И, главное, проезжая часть абсолютно точно сузилась с трёх до двух полос.

Олег сунул руку в карман и вытащил смартфон. Тот показывал полное отсутствие сети. Не успел он переварить очередное открытие, как справа раздался звук мотора. «Тут ведь одностороннее движение», - недоуменно подумал Олег, прежде чем настал черед следующего потрясения. Из-за поворота вырулил автобус. Но какой! Один из тех жёлтых «Икарусов», которые ещё в конце девяностых уступили место подержанным немецким и шведским аналогам.

А главное, кузов автобуса был чист. НИКАКОЙ РЕКЛАМЫ.

- Твою… - опять проговорил и не договорил Олег.

«Икарус» проплыл мимо, пыхнув гарью из выхлопной трубы. На белой табличке красным был через трафарет выведен номер маршрута: «36 а». Далее всё развивалось в точности по законам жанра, и Олег ощутил себя одновременно актёром и зрителем фильма вроде «Назад в будущее».

Вслед за автобусом проехала бежевая «Лада» модели 2106, вся как с конвейера. Навстречу ей, надсадно тарахтя, прошмыгнул белый «Запорожец», он же ЗАЗ-968М, тоже в приличном состоянии. Пешеходная дорожка, ведущая через продолжение леса, представляла собой утоптанную землю вместо твёрдого покрытия. У детсада перед его домом Олег не увидел ни новеньких горок с каруселями, ни синтетической спортплощадки с баскетбольными щитами и корзинами. В оконных проемах здания не было ни одной пластиковой рамы, только деревянные, крашеные. Выведенные на прогулку малыши копошились в незатейливых песочницах или осваивали металлические конструкции для лазания.

Посмотрев на их одежду, а также на воспитательницу в мешковатом плаще и с химической завивкой на голове, покоритель портала сделал окончательный вывод насчет того, что произошло с ним сегодня. Во двор родного дома он вошёл, оставив позади последние сомнения.

Двор тоже выглядел так, как в начале восьмидесятых. На месте, где в 2008-м устроили парковку, буйно разрослись кусты малины и крыжовника, бывшие объектом набегов Олега и его сверстников. Обитатели первого этажа, трепетно ухаживавшие за посадками, ругались на безобразников, обещали надрать им уши, вызвать милицию… Чуть дальше, под большой осиной, стоял грубо сколоченный стол. За ним регулярно сражались в шахматы и шашки соседи постарше.

Через силу переставляя потяжелевшие ноги, Олег добрался до стола и потрогал его грубый верх из толстых досок. Одну из них украшала вырезанная ножом знакомая надпись без знаков препинания «Пончик кривой осёл». Пончиком дразнили парня с пухлым лицом, жившего в квартире напротив Олега. Только вчера они поприветствовали друг друга на лестничной площадке. Правда, парень давно превратился в располневшего и порядком обрюзгшего мужика, покрылся морщинами, облысел и носил очки…

Вообще, людей на всём пути от дуба встретилось мало. Не исключено, что к лучшему. Олег, разумеется, не вёл приготовлений к странствиям во времени, но весьма кстати облачился в серый тренировочный костюм, который использовал для пробежек, и однотонную голубую футболку с эмблемой сборной Италии. В принципе такой внешний вид не бросался в глаза и уж наверняка не давал повода показывать на него пальцем как на чужеродный элемент. «Малость авангардно для провинции, но не более», - решил Олег, застегивая молнию так, чтобы скрыть эмблему.

Погода в целом совпадала с той, которая стояла в начале его путешествия. Грозы здесь, возможно, не было, но дождь, судя по высыхавшим на солнце лужицам, также закончился несколько часов назад. Листва на деревьях была свежей, распустившейся совсем недавно. Сирень около первого подъезда пышно цвела и благоухала.

Олег переместился к скамейке с навесом, на которой любила сиживать бабушка его одноклассника Серёжки Филимонова. Она перебралась к Серёжкиным родителям из деревни, по слабости здоровья ходила мало, хромая на левую ногу, и в представлении Олега была уже старенькой, старше шестидесяти. Ирина Арсеньевна умерла, кажется, году в девяносто седьмом, когда он жил в другом районе, у тогдашней жены...

Гость из будущего не смог удержаться от кривой усмешки, вспомнив о своем нынешнем возрасте. Шестьдесят лет больше не казались ему чем-то невероятно далёким.

Как по заказу, из первого подъезда вышла она – Серёжкина бабушка, начинавшая свою короткую утреннюю прогулку до скамейки и обратно. С высоких ступенек пожилая женщина спустилась не спеша, придерживаясь за перила, но, впрочем, и спешить ей было некуда.

- Здравствуйте, - вырвалось у Олега.

Ирина Арсеньевна пристально посмотрела на неизвестного мужчину лет пятидесяти, с признаками седины на висках.

- Здравствуйте, - ответила она, помедлив.

Олегу сделалось неуютно, будто он надел чужую личину. В этой ситуации был какой-то элемент обмана, что ли. Хотя при чём тут обман?

- Я ваше место занял, - сказал он, сделав шаг в сторону. И поспешно прибавил. - Наверное.

- А я вас не помню, - отозвалась Серёжкина бабушка. – Вы к кому-то в гости?

- Да, проездом тут, - пояснил Олег без лишних деталей.

Для поддержания беседы он чуть не спросил, выйдет ли Серёжа, но вовремя прикусил язык. Такое знание выглядело бы крайне подозрительно. Тем более, что Ирина Арсеньевна продолжала смотреть на него, не говоря ни слова, и пауза двусмысленно затянулась.

- Чудесная погода сегодня, - с фальшивым энтузиазмом сказал Олег, переводя взгляд на второй подъезд.

«Держись проще и не задерживайся на одном месте», - приказал он себе.

В этот момент дверь балкона на четвёртом этаже распахнулась, и показалась мама…

***

- Честно? Я подумал бы, что ты на вещества какие-то подсел, если б сам всё не увидел, - признался Андрей Никонов, подливая обоим из второй подряд бутылки с сине-белой этикеткой.

Употребили они уже изрядную дозу, но опьянение почти не ощущалось. Долго носить в себе сделанные открытия Олег не смог. На следующий день он поделился тайной с лучшим другом детства, жившим в том же доме, в третьем подъезде.

Андрей после развода в сорок пять лет вернулся в родные края, недавно похоронил отца и теперь на пару с сестрой приглядывал за матерью, чьё здоровье оставляло желать много лучшего. В юности он подавал большие надежды, с серебряной медалью окончил школу (золотую дали девушке со связями), поступил в один из ведущих вузов страны. После краха социализма у него что-то не сложилось. И техническая специальность стала менее востребованной, и ранний брак не поспособствовал карьерному росту… Короче, уйдя в продажи в середине девяностых, Андрей так и продвигал то импортные унитазы, то майонезы, то автомобильные масла. Получалось вроде бойко, однако радости ему не доставляло. От прежних времён, невзирая на все передряги, он сохранил страсть к чтению, предпочитая теперь историческую фантастику и военные приключения.

- Ты как бывший ученый что скажешь? Возможно ли такое? – с напором переспросил Олег.

- От ученого слышу.

- Нет, я серьёзно…

- Не знаю, что и думать, - сказал Андрей, опрокинув ещё рюмку. – Нас учили, что невозможно. Но сам понимаешь, наука на месте не стоит. Когда-то и Землю считали центром мироздания.

Пройдя вдвоем через портал, они повторили путь Олега через лес, мимо детского сада, побывали во дворе, потом посетили гастроном, где любовались ассортиментом позднего застоя до тех пор, пока хмурая продавщица не поинтересовалась: «Брать что будете?» Очевидно, она приняла их за опустившуюся интеллигенцию.

У крыльца гастронома Андрей рискнул и в лоб задал вопрос грузчику: «Братан, какое сегодня число?» Жилистый работяга средних лет, в тёмно-синем замызганном комбинезоне и несвежей майке-алкоголичке, напрягся, словно чуя подвох.

- Одиннадцатое, - неприветливо сообщил он.

- А месяц?

Грузчик вытаращился, как на явление Христа народу.

- Ну, май.

- А год?

Видя, что вот-вот произойдет непоправимое, Олег перехватил инициативу.

- Ты прости. Плохо ему, понимаешь? Увлёкся вчера, переоценил свои силы, - зачастил он, беря Андрея под локоть.

- Вчера только четверг был, - ухмыльнулся грузчик, немного оттаяв.

- Напомни уж, какой год, а я его уведу на заслуженный отдых, - попросил Олег по-свойски.

- Восемьдесят четвертый. Не умеешь пить, не берись.

Поблагодарив собеседника за ценный совет, Олег увлёк друга прочь от гастронома.

- Ты какого хрена к людям пристаешь с такими вопросами? Ты, если что, как будешь объясняться?

Андрей вместо ответа покрутил головой, точно в самом деле был под градусом, и от дискуссии уклонился. Зато дома у Олега, когда они вернулись в 2020-й, спор разгорелся ожесточенный. Придя к консенсусу относительно того, что наука перед новым явлением природы пока бессильна, друзья разошлись в вопросе, как поступить.

- Я считаю, таким шансом надо воспользоваться, - рубанул Андрей.

- Каким шансом?

- Уникальным.

По мнению старинного друга, судьба или кто-то ещё дали им возможность повлиять на ход истории.

- Погоди, но история уже сложилась так, как мы её знаем, - возразил Олег.

- А сложится иначе, если постараться, - парировал Андрей.

- Не понимаю.

- Что тут понимать? Стивена Кинга читал?

- К ужастикам я равнодушен, - сказал Олег.

- Это другое. Есть у него роман про покушение на Кеннеди. Главный герой попадает в прошлое, спасает президента и меняет будущее, - пояснил Андрей. – Бывало ведь, что писатели предвидели разные открытия. Жюль Верн, например.

- Прямо хорошо всё закончилось с Кеннеди?

- С ним да, с Америкой не очень.

Уловив по лицу Олега, что тот не в восторге, Андрей без промедления продолжил.

- Знаешь, хуже, чем со всеми нами произошло, особо некуда.

- А вот я не уверен, - заметил Олег.

- В чём?

- В том, что некуда. Хотя бы Югославию вспомни.

Андрей стукнул ладонью по столу так, что рюмки подпрыгнули.

- Ты просто чужие штампы повторяешь! Либералы специально народ пугали: мол, или будем проводить реформы по-нашему, или гражданская война. Третьего, как всегда, не дано.

- Третье это что? – осведомился Олег, не относивший себя к экспертам по политологии.

- Третье это, друг мой, самостоятельное развитие на основе здравого смысла и собственных традиций. Не под западную дудку.

- Под восточную, значит?

- Не смейся, пожалуйста. Державу потеряли, пока смеялись, пора бы уже остановиться, - заявил Андрей, пальцами выудил из консервной банки маслину и съел.

Олег откровенно поморщился.

- По-моему, ты всякой фигни начитался про… как их… голодранцев, засранцев? А, попаданцев. Слово-то какое дурацкое! Ну, которые в одиночку Великую Отечественную выигрывают, всем врагам отлуп дают и прочая, и прочая.

- На тему альтернативной истории много макулатуры печатают, - неожиданно согласился Андрей. – Но рациональное зерно здесь присутствует. Что касается меня, то я выбираю действие, а не бездействие.

Убедившись, что друг детства настроен более чем серьёзно, Олег зашёл с другого конца.

- Слушай, мы с тобой обычные люди, без боевой магии и сверхспособностей. Ты менеджер по продажам, я зам редактора в отраслевом издании. Чем реально сможем повлиять на исторический процесс?

- В эпоху Интернета нехватку знаний можно восполнить, - безапелляционно убеждал Никонов. – Откроем глаза тем, кто принимает решения. Снабдим их нужной информацией.

- Кого снабдим? Политбюро? Лично товарища Черненко?

- Почему нет?

- Письма заказные будем рассылать? Бандероли? Дескать, примите меры к будущим предателям Родины, вашим товарищам из ЦК? - Олег пустил в ход сарказм. - Заказные, между прочим, без паспорта не примут. У тебя есть советский паспорт, выданный до мая 1984-го? Прописка, денежные знаки, имеющие хождение на территории СССР? Знаешь, в какую контору вся наша корреспонденция попадет прямиком с почты?

- С паспортом можно вопрос решить, с деньгами тоже, - менее уверенно сказал Андрей.

- Допустим. Но механизм передачи каков? Челобитную вручить? Тебя на расстояние выстрела к таким персонам не подпустят.

- Выстрела, говоришь?

Глаза Андрея подёрнулись недоброй дымкой. Олег плеснул ему ещё скандинавского напитка, подбавил и себе.

- А эти мысли вообще брось, - посоветовал он. - Комитетчиков не проведёшь, они профессионалы. Твой год службы в десанте против их навыков – ноль без палочки. Если уж начистоту, в кого стрелять собрался?

- Неважно, - лаконично ответил Андрей.

- Нет, важно. В Михаила Сергеевича или Бориса Николаевича? Или в обоих?

Собутыльник и хранитель секрета молчал, уставившись исподлобья.

- Положим, до Екатеринбурга… то бишь, Свердловска ты доберешься. Даже до Ельцина дотянешься: первых секретарей обкомов охраняли так себе. Даже скроешься, если повезёт. Но дальше-то? Повяжут и в лучшем случае упекут в дурку. Террор – не выход. Помнишь, что в школе учили про «Народную волю»?

- Если тебе верить, выхода вообще нет, - мрачно вымолвил Андрей и выпил, не чокаясь.

- Я за убеждение, а не принуждение, - сказал Олег. – Хочешь донести информацию – думай, как. Поставь себя на место адресата. Поставил? Бред в чистом виде любые челобитные! Гибель системы, распад государства, притом совсем скоро… С чего вдруг таким пророчествам верить? А персональные обвинения, по-моему, вообще не прокатят. Оценят как попытку интриги, чью-то наивную анонимку.

- Странно, что ты до сих пор не главный редактор, - ответил его друг, помолчав с полминуты.

Олег отозвался подчёркнуто громким смехом.

- У главных редакторов и генералов свои дети. Эту истину я ещё в пионерском возрасте впитал.

***

Разговор под бутылку водки Олег прокручивал в голове, пока в третий раз шёл через портал и по лесу – один, без Андрея. Обмен мнениями завёл их в тупик. Друг чувствовал силу его аргументов, но душой не мог принять предложение подождать, поразмыслить, взвесить все «за» и «против». Таким он был всегда – горячим, порывистым, не любящим полутонов и полумер.

Наутро Олег позвонил ему и попросил ничего не предпринимать без совета с ним.

- Дай мне честное слово, - сказал он.

- Зачем?

- Дай, и всё.

Андрей замялся.

- Понимаешь, это я тебе рассказал про портал. Если что-нибудь случится, ответственность будет на мне, - тщательно подбирая слова, объяснил Олег.

- Какая ответственность?

- Моральная.

- Боишься её?

Олег вздохнул.

- За тебя боюсь. Понятно?

Из мобильника раздались короткие гудки.

Сегодня Олег, повинуясь какому-то внутреннему голосу, изменил маршрут, обогнув свой дом, а потом соседний. Ноги вынесли его к стадиону общества «Трудовые резервы». Сюда он мальчишкой бегал играть в футбол с друзьями, затем ходил на тренировки в спортивную школу. Доступ на большое поле с травяным газоном был ограничен и зависел от того, кто из сторожей нёс дежурство. Зато с малых, грунтовых полей никто никого не гонял. Здесь тоже стояли ворота, правда, поменьше размером, переносные, и постоянно разыгрывались более или менее людные, но неизменно жаркие баталии.

Конечно, сыграть на большом поле с разметкой было пределом мечтаний. Перед всамделишными матчами на его ворота натягивали сетку, которая с тыльной стороны, по углам, крепилась к мощным кольям, выкрашенным чёрной и белой краской, под зебру. О, то был волшебный, ни с чем не сравнимый звук, когда мяч после плотного удара врезался в неё…

Похоже, визит Олега пришёлся на время, свободное от тренировок или чьих-то занятий физкультурой. Видимо, поэтому и сторож после обеда в пятницу был настроен благодушно. Протиснувшись через известную ему дыру в заборе, Олег увидел возле ближних к нему ворот группку ребят. Те, кажется, разделились на две мини-команды, а вратарь был один и отдувался в двойном объеме.

Сетки на воротах не было, но громкие крики свидетельствовали о высоком накале борьбы. Шагая наискосок от дыры, через сектор для прыжков в длину, странник во времени вдруг остановился, как вкопанный. Мяч, отбитый вратарем, перелетел через перекладину и покатился навстречу Олегу. За ним бежал сам голкипер в потрепанной, со следами падений, мастерке с засученными по локоть рукавами, трико и кедах. Олег не мог не знать его.

«Смотрю в тебя, как в зеркало», - мелькнула в сознании строчка из песни. Перед ним был он сам, пятнадцатилетний ученик восьмого «Б». Растрёпанная, давно не стриженая шевелюра, царапина на щеке, коричневый ботиночный шнурок на шее (так, чтобы не потерять, он носил ключ от квартиры), отцовские старые утепленные перчатки (настоящие футбольные оставались жутким дефицитом, их было не купить). А глаза… глаза горели азартом.

Олег рефлекторным движением ноги остановил катившийся мяч.

- К Евро готовитесь? – он хотел пошутить, но его голос предательски дрогнул.

- К чему? – не понял юный вратарь.

- К чемпионату Европы, - Олег переключился на прежнюю терминологию.

- А… Ну нет, наши ведь не едут.

- За кого тогда болеть будешь? – задал ещё вопрос взрослый Олег, заранее зная ответ, и легонько пнул мяч от себя – самому себе.

- Не решил пока. Может, за Францию. Или за датчан, - пятнадцатилетний Олег уверенным движением взял в руки потёртую кожаную сферу.

- На олимпиаде тоже за французов? – уже вдогонку спросил Олег-старший.

- Зачем? За наших, конечно, - бросил, разворачиваясь и удаляясь в сторону ворот, их самоотверженный страж.

«За каких наших?» - чуть было не выкрикнул гость из мая 2020-го и, должно быть, изменился в лице. Он по привычке полез за мобильником, но вовремя вспомнил, что в 1984-м ему не поможет никакой Google. «Стоп, погоди. Возможно, это произошло позже… Вернуться через портал и проверить?»

Подняв глаза на поле, Олег сообразил, что́ можно предпринять буквально сию минуту. Спустя полчаса, находясь уже по ту сторону мерцающего квадрата, он после ряда тщетных попыток дозвонился Андрею.

- Я клиента жду, давай быстрее, - буркнул тот.

- Самоизоляцию не соблюдаете?

- Жрать я буду тоже самоизоляцию?

- Ладно, не заводись. Присядь лучше, если стоишь, - сказал Олег.

- Ты что натворил? – спросил Андрей, по голосу поняв, что друг на взводе.

- Мы с тобой здорово ошиблись, - начал Олег.

- В смысле «ошиблись»?

- Это не портал в прошлое, Андрюша.

- Что-о?

- Я сам повёлся на потрясающее сходство вплоть до мелочей. Если бы не случайность, и сейчас думал бы, что встретил там себя.

- Продолжай, - неестественно спокойно произнёс Никонов.

Пересказав слово в слово свой диалог за футбольными воротами, Олег выдержал драматическую паузу.

- Можно без театральщины? – попросил Андрей. – Не улавливаю суть.

- Суть в том, что 12 мая 1984 года весь советский народ точно знал, что олимпиада в Лос-Анджелесе пройдет без нашего участия. Решение о бойкоте было объявлено восьмого числа.

Судя по звуку, Андрей прочищал горло. Потом Олег услышал, как он кричит кому-то: «Попроси подождать пять минут, у меня Москва».

- Ты ничего не перепутал? – спросил наконец успешный менеджер по продажам.

- Я на месте всё проверил, - сказал Олег. – Помнишь, около зимнего манежа стоял стенд, где «Советский спорт» вывешивали? В номере, который я своими глазами видел – отклики на отправку делегации в Штаты. Положительные, конечно. Я их снял на телефон, а потом для надежности спёр всю газету.

- Она же под стеклом была, и створки запирались.

- Ловкость рук плюс жизненный опыт. Готов предъявить как вещественное доказательство.

Андрей опять откашлялся.

- И что из этого следует? Может, мы как-то успели повлиять, сами того не ведая? Может, бабочку случайно раздавили, как в том рассказе?

- Думаю, дело не в бабочке, - подытожил Олег. – Портал изначально вёл не в наше прошлое, а в некий альтернативный мир. Параллельный, если хочешь. Иную версию известной нам реальности. Да, очень похожую в малом, но где-то отличную в большом. Таков мой собственный вывод. Наверное, он тоже противоречит современной науке.

- То есть…

- То есть, нельзя исключать, что история в их мире потечёт по другому руслу. Наши поедут на олимпиаду, значит наступит потепление в отношениях. Может, даже Рейган с Черненко успеет встретиться, если Константин Устинович подольше протянет. Кто после него генсеком станет, ещё вопрос. И так далее. Поэтому не надо там, у них, ничего трогать! Не надо мешать!

- Ё-м-м-моё… - протянул Андрей.

«Да подожди ты со своим клиентом!» - заорал он на весь офис.

- После твоей работы встречаемся у меня, - тоном, не допускавшим возражений, оповестил его Олег…

***

«Действительно, чего только не услышишь в период пандемии», - подумал я, меняя своё положение в кресле зала ожидания аэропорта «Шереметьево». За огромным окном стояла поздняя июньская ночь. Мой случайный собеседник, представившийся Олегом Петровичем, только что откланялся: объявили посадку на рейс до Калининграда.

- Кончилась моя удалёнка, лечу в командировку, - бодро сказал он, подхватывая рюкзак.

Общение с ним завязалось как бы само собой. Пассажиров в просторном зале было мало, и большинство строго блюло социальную дистанцию. Севший через кресло от меня, Олег Петрович заговорил первым. Оказалось, что даже наши профессиональные интересы частично совпадают.

- Так вы в Москве постоянно не живёте, - сказал я, узнав о специфике его деятельности.

- Перешёл на дистанционное взаимодействие задолго до этой вселенской паники, - охотно поведал он. - Организация у нас не слишком богатая, решила сэкономить, да и цифровые технологии позволяют.

Я кивнул в знак одобрения.

- Удобно, да. К тому же психоза вокруг поменьше и всяких масок, пропусков. Люди взбудоражены, многие такое несут, что, извините, уши вянут. Чёрт знает во что готовы верить.

Олег Петрович многозначительно улыбнулся.

- Знаете, бывают поводы.

- Вы про Билла Гейтса и вышки, облучающие россиян гомосексуализмом?

- Нет, - рассмеялся он. – Ещё интереснее.

- Куда уж дальше?

- А вот послушайте, если время есть…

Его рассказ о путешествии в параллельный мир «другого 1984-го» я воспринял, как подобает психически здоровому человеку. Так мне ещё никто ни разу не исповедовался за время моих более прозаических странствий, но известно, что нет предела совершенству. На данный момент в рейтинге путевых сказочников Олег Петрович уверенно занял лидирующую позицию.

- Проход в иное измерение продолжает функционировать? – спросил я его, стараясь не придавать вопросу слишком иронический оттенок.

- Ночью тринадцатого была ещё одна сильная гроза, и молния, по-моему, снова ударила в дуб. К следующему утру от портала не осталось ничего, - с грустью ответил мой мимолетный знакомый.

Из вежливости я не стал вслух выражать явный скепсис. После расставания залез в свой смартфон, проверил наличие писем, пробежался по заголовкам новостей. Небо за окном начинало светлеть. Ждать надо было ещё целый час.

Одна нога у меня затекла от долгого сидения, и я встал, чтобы размяться. Взгляд мой упал на кресло, где располагался временный попутчик-рассказчик. «Забыл что-то уважаемый сочинитель», - была первая мысль.

Наверное, я уже потом, задним числом, приписал себе необычное ощущение, посетившее меня при касании пальцами газетного листа. Хотя, может быть, и нет… Разворачивая лист, я начал понимать, что̀ увижу в следующую секунду.

«…принимая это решение, Национальный олимпийский комитет СССР руководствовался подлинно спортивными принципами. Я и все мои товарищи по команде уверены, что предстоящая поездка советских атлетов в Лос-Анджелес принесет нам новые победы, существенно пополнит нашу медальную копилку. Спорт обязательно послужит делу мира между народами…»

Текст подписал чемпион мира по классической борьбе Михаил Мамиашвили. В правом верхнем углу значилось: «11 мая 1984 г. Пятница». Ещё была указана цена за номер – три копейки.

Я внимательно изучил содержимое полосы, перечитал его повторно, помял пальцами край листа, понюхал его и уловил слабый запах типографской краски. Потряс головой, будто желая скорее проснуться. Прошептал: «Всё равно не верю».

Это же была просто бумага.