Грозовая вспышка

Я и моя семья живем на самой окраине королевства Черная Долина. Таким беднякам, как мы, остается только возделывать поля, сажать пшеницу и рожь, растить наливные яблоки и продавать это на рынке в ближайшем городе, Бурый лог.

- Маленький, - так завала меня матушка, сгорбившаяся так, будто носила на хрупкой и больной спине, кроме заботы обо мне и моем старшем брате, всю эпоху. – Сможешь отнести эту корзину в соседнюю деревню? Только это надо сделать быстро, до темноты.

- Смогу! – гордо отозвался я, пользуясь тем, что мой брат отправился в Чахлый лес за дровами, и поэтому самое важное задание (я так считал) достанется мне одному, - быстро! Туда и обратно. Только кому я должен отнести корзину?

- В этой корзине ровно сорок шесть яблок. Ты должен отнести их в усадьбу, что в центре деревни, одной сорока шестилетней почтенной даме. Она очень больна.

Я разозлился: я не переносил на дух такие слова, как «богатый», «почтенный», «влиятельный» и другие подобные этим словам. Мой папа умер от руки Большого и Влиятельного Человека, который служит в столице важным деятелем. Это было давно, но я помню огромный и, наверное, очень дорогой перстень. Вот такие богатые и влиятельные живут роскошно, в теплых усадьбах и особняках, поедая нами взращенный хлеб, крошки и засохшие куски которого безжалостно и без угрызений совести бросают разжиревшим псам.

- Это очень важно, - тихо произнесла матушка, когда увидела мои нахмуренные брови и сжатые от обиды губы, - если ты их ей не унесешь, беда будет!

Последние слова она прошептала так, что у меня по спине мурашки пробежались. Я понял, насколько это важное задание – мне нельзя ни опоздать, ни потерять ни одного яблочка и даже умереть нельзя по дороге. Меня успокаивало то, что деревушка под названием Око находилась совсем рядышком – идти туда пешком около двух с половиной часов. Я подумал, все взвесил, вспомнив при этом о братишке, и решился на важную миссию. Я получил тяжелую корзину наливных розовых яблок, накрытых белым платком, и отправился сию же минуту, дабы до темноты успеть. Мать провожала меня тревожным и волнительным взглядом все это время, пока я не скрылся из виду.

Летнее время в Черной Долине самое приятное время года: ни бушующих ветров, ни нашествий крылатых вредителей, ни холодных дождей, ни молний, ни гроз. Я живу на этом свете только восьмой год, и я ни разу не видел своими глазами грозу, хотя многое о ней слышал. Матушка рассказывала, что в последний раз их бедный народ взирал грозу среди тяжелых и черных облаков в сопровождении бешеного ветра много столетий назад, а то и больше. Отец рассказывал мне однажды зимним вечером, что гроза, черные тучи, ураганы – это древнее проклятие старой ведьмы. Старую ведьму сожгли на костре, пепел ее развеял теплый ветер над холодной рекою, но проклятие продолжало мучить и губить народ нашей Долины. Отец говорил, что наша страна раньше называлась не Черной Долиной, а Белоснежной Долиной.

Я шагал быстро-быстро по мягкой, сочно-зеленого цвета травке, что щекотала мои голые ступни. Корзинка была тяжелая. Я каждые десять шагов нес корзинку то правой рукой, то левой. Я совсем запыхался: «От радости даже перекусить забыл перед дорогой, - думал я, - зато как Тимоха мне обзавидуется, что именно меня матушка послала в Око, а не его!»

Я ни разу не был в Око. Местные туда просто так не ходят, и родственников нет ни у кого там из наших. Говорят, деревня маленькая. Единственное, что стоит в центре огромная усадьба, а внутри этой усадьбы все из золота сделано: стулья и столы золотые, чашки, тарелки и столовые приборы – все из золота! Эта мысль не давала мне покоя. Продолжала меня злить тяжелая корзина розовых яблок. В корзинку матушка положила самые лучшие яблоки, которые собственными руками выращивала всю осень и весну, ожидая к лету самый дивный урожай. Нам с Тимохой никогда не доставалось такой огромной корзины яблок. Все наши труды уходили на рынок, а там скупали наши продукты высшего качества за жалкую бронзовую монетку слуги богатых усадьб. Как мне стало обидно и горько от этой мысли – я, восьмилетний мальчик, трачу свои силы на то, чтобы прокормить некую почтенную даму. Почему она сама не придет к нам за яблоками?

- Все! Хватит! – крикнул я на всю зеленую и бесконечную долину, - я устал! Хочу поесть и отдохнуть! – Я отбросил безупречно-белую ткань в сторону и взял из корзины самое красивое яблоко. Еще с минуту я полюбовался красотами нашего края и продолжил путь. Пришел я с наступлением сумерек. Где-то тревожно залаял пес… Я долго не искал усадьбу. Вот она, возвышалась над всеми остальными старенькими домиками, покосившимися от натиска времени.

- Простите, - закричал я, - у меня важное поручение для вас. Мадам? Мэм?

Наконец-то мне открыли. Встречать меня вышла маленькая девочка такого же возраста, как и я сам. Ее глаза были неестественно голубые, а волосы неестественно белые. Она, словно кукла. Я никогда не видел богатых девочек и мальчиков. Так вот они какие! Как куклы из дорогого фарфора. Я так залюбовался ею, что, не помня самого себя от восхищения, ляпнул:

- У тебя когда-нибудь были вши?

Она опешила и очень часто заморгала. Девочка все с тем же ошеломлением протянула свою белую ручку, жестом требуя корзину розовых яблок. Я отдал ей корзину, глядя в ее волшебные глаза. Они буквально завораживали меня, околдовывали, манили… А иначе как я без разрешения вошел в усадьбу?!

Я шел за девочкой, будто ведомый ею. Мысли о богатых детях и их родителях меня не покидала, и вдруг опомнился. Я резко остановился посреди зала и осмотрел помещение:

- А мне говорили, что тут все из золота, - помещение не было золотым, к моему разочарованию. Но и выглядел зал намного богаче и роскошнее избушки, в которой родились мы с братом. Девочка снова выразила неизгладимое изумление. Она молчала, подойдя ко мне близко-близко, ее глаза стали светиться небесным пламенем – вот почему голубой цвет глаз был таким неестественным. Я испугался и отпрянул от нее, пряча лицо.

- Так не годится! – голос ее был не менее волшебным, чем глаза.

- Я могу идти? Я ведь принес вашей госпоже корзину розовых яблок! – прокричал я от страха. Я ринулся к двери, но она… заперта. Я оказался в ловушке: «Я заходил последним, и я не закрывал дверь! Как же ее отпереть?!»

- Не сбежать! – девочка приближалась все ближе. А я изо всех сил бросился вверх по лестнице. Прочь! Прочь от нечисти!

Я забрел в мрачно освещенный свечами длинный коридор. Странная девочка меня больше не преследовала, и я вздохнул. На стенах этого коридора висели пугающие портреты. Самое пугающее в них – это то, что они напоминали пространство или клетку, куда против воли заточили маленьких мальчиков. Их лица искажены отчаяньем и неописуемыми ужасом и страхом. Коридор казался бесконечным, и число портретов тоже казалось бесконечным!

- На помощь! – завопил я, оглядываясь на молящих о помощи мальчиков, - кто здесь есть? Помогите мне отсюда выбраться!

Но вместо голосов раздался скрип, будто где-то отворилась дверь. Да, я оказался прав. В конце коридора появился свет свечи, я увидел комнату, в которой была дама в красивом пышном платье. Обворожительная женщина крутилась перед зеркалом, играя с блеском драгоценных камней и примеряя на себя украшения.

- Мадам! – я ринулся к двери, - простите, мадам, - пока я бежал, вспоминал правила, как нужно вести себя перед людьми благородного происхождения. Первое, что мне пришло в голову, упасть в ноги! Я это и сделал.

- Простите меня, мадам. Я принес вам корзину яблок. Яблоки самого высшего качества.

Я медленно поднял голову, чтобы поближе рассмотреть богатую даму. Я испугался, когда увидел ту самую девочку с корзиной яблок.

- Ты меня обманул мальчик! – произнесла ласково женщина, - тут не сорок шесть яблок. Миранда, сколько тут яблок? – дама обратилась к девочке, погладив ее по голове.

- Сорок пять, - зачарованным голосом ответила Миранда.

- Я был голоден, мадам, - честно признался я.

- Какой невежливый мальчик, не правда ли, Миранда? Увы, он больше не увидит свою мать. Как тебя зовут, мальчик?

- Меня зовут… зовут, - пот выступил на лбу, мне по-настоящему становилось холодно, будто сегодня выпал первый снег, - мама называет меня Маленьким. Мое имя просто… Маленький.

- Маленький? – усмехнулась дама и иронически посмотрела мне в лицо. Ее глаза смеялись, пылая жадным, опасным ядовито-зеленым светом, - как тебя будут называть, когда ты уже не будешь маленьким? Ты не думал об этом?

- Нет, - я дрожал.

- Тогда поздно об этом задумываться. Ты попрощался с родными?

- Нет, мадам. Я скоро вернусь домой.

Опять эта дьявольская усмешка. Меня, как ненужную дворнягу, тут же потащили куда-то по коридору. Я очень надеялся, а оттого и не сопротивлялся, что меня просто вышвырнут из поганой усадьбы. Но нет. Я оказался в сырой и темной комнате. Тут-то я решил, что дама не шутила со мной: я больше не увижу матушку. Мысленно я извинялся за то, что ослушался матушку: не принес яблоки вовремя, к тому же, еще и съел одно.

Я долго плакал, замерзая. Но мои вопли прервал грохот. Я испугался: «Что я натворил?!» Мой папа, когда был жив, почти каждый день изображал для нас с братом звуки грозы и грома. Естественно, мама была не в курсе, чем отец нас развлекал, пока она продавала продукты на рынке в Буром логе.

Это были те самые звуки. Многочисленные страшилки и сказки проклятии старой ведьмы, которые я слышал постоянно от отца, братика и соседских детей. А Тимоха ночью всегда пугал меня наступлением грозы. Он кричал, что это последняя ночь в моей жизни. Но от мамы он всегда получал нагоняй за такие злые шутки.

Но без сомнений, наступала гроза. Но будто не на улице, не в небе, как я представлял себе, а вокруг меня, в этой усадьбе.

***

Передо мной появилась Миранда. Она не моргала, смотрела, будто сквозь меня, безумно улыбалась. Я прижался к стене. Миранда протянула мне большое зеркало:

- Смотри! – приказала она, безумно хохоча.

Я посмотрелся. Что я там увидел было страшно вообразить: в зеркале вместо моего изображения появилась густая черная воронка, из воронки тянулись белые костлявые руки, с выступающими синими и толстыми венами. Эти страшные руки с длинными когтями и синими венами тянулись к моему лицу. Миранда продолжала хохотать, как безумная, а я продолжал кричать от ужаса. Воронка уже выступила за пределы зеркала. Она стала реальной. Я еще раз услышал раскат грома и треск молнии. Вслед за руками стала высовываться уродливая голова. После того, как увидел уродливую голову без глаз и почти без волос, от омерзения и страха отбросил зеркало, которое разлетелось на осколки. Воронка исчезла, звуки грома и руки мертвеца тоже.

- Что ты натворил?! – закричала Миранда. Я выскочил за дверь и ринулся искать выход из страшного дома. Перед глазами мерещился оживший труп, словно восстающий из огня и пепла. Из кривого рта или же пасти до моих ушей донеслись нечеловеческие вопли, рев. И запах. Я отчетливо вдыхаю и сейчас этот запах: запах смерти, смрад, гниль. Он будто преследовал меня.

- Выход! – обрадовался я, увидев впереди знакомую злополучную дверь, через которую я попал в обитель зла. Я увидел страшное: в небе плотно сгустились черные, как пепел, облака, оттуда выстреливали искрящиеся электрические разряды. Я впервые увидел грозу! Я только что услышал гром: будто тысячи повозок неслись с бешеной скоростью и все тысячи повозок в одну секунду столкнулись друг с другом. Люди метались, бегали, кричали о помощи, молились. Лошади и псы в непонятной для них суматохе испытывали небывалый испуг, бросаясь на людей и сбивая их.

Я стоял на крыльце усадьбы, наблюдал за хаосом, слушал крики и плач. Ко мне подбежали люди: зареванные женщины, негодующие мужчины и дети – все, одоленные страхом смерти, закричали на меня:

- Как ты посмел подвергнуть нас такой гибели! Конец нам всем! Конец нашей эпохе! Конец Черной Долине!

Отчаянный старик бросился на меня с вилами, дабы уничтожить: я принес всей своей стране горе. Я – их гибель…

Я бросился бежать домой со всех ног, к матушке и брату. Все небо заполонили эти угрожающие моей судьбе тучи, а молнии сверкали одна за другой, ослепляя мои глаза. После каждой вспышки передо мной появлялся призрачный образ Миранды. Она не смеялась надо мной вовсе, не издевалась. Ее образ с каждой вспышкой становился ярче и постоянно менялся. От маленькой белокурой ангельской девочки и до статной злой морщинистой дамы с фиолетовым перстнем на сухом указательном пальце. Ее костлявые руки выглядели точно так же, как и те руки, что пытались утащить меня в ту воронку. В голове вдруг пронеслись все сказки и страшилки о старой ведьме, которые я слышал от отца и брата.

Я бежал уже не разбирая дороги. От вида страшной женщины, что появлялась с каждой вспышкой, я зажмурился. Вместе с раскатом грома я слышал жуткий, пробирающий до самых костей, смех.

Я прибыл домой. В нашей деревне царил такой же хаос. На горизонте я увидел ее! Та самая дама. Только что-то в ней изменилось. Да, это больше не призрачный образ, а самая настоящая реальность. И эта реальность подплывала по воздуху все ближе и ближе к нашей деревне.

«Черная Долина раньше называлась Белоснежной Долиной» - вспомнил я слова отца. Я увидел, почему нашу страну назвали Черной Долиной. Все вокруг превращалось в черный пепел и черный дым: дома, собаки и кошки, деревья и даже люди. Все стало черным. Все!

***

Я ворвался в нашу избушку. Я застал и матушку, и братика возле печки. Тимошка крепко обнимал нашу маму за плечи, шептал успокаивающие слова, повторял, что весь кошмар скоро закончится. Я заметил кое-что странное: огонь в печи постепенно чернел.

- Матушка! – я горько плакал. Матушка посмотрела на меня с ненавистью, а брат с жаждой моей смерти. Я плакал.

- Я тебя люблю, Маленький, - плакала Матушка, - но тебе нельзя было возвращаться! Прости, что мы с тобой не распрощались.

- Маменька! – остановил ее мой братик, - я сам.

И тогда он близко-близко подошел ко мне. Его глаза горели ненавистью, и Тимка закричал:

- Ты не исполнил наказ!!! Тебе! Только тебе поручено было задание! А теперь мы можем исчезнуть!

- Я ничего не понимаю! – завопил я.

- Матушка, это во всем вы виноваты, - обратился Тимка к маме, - вы скрывали правду. Все знают о проклятии, кроме этого бездарного! Кто?! Кто теперь избавит нас от гибели, от небывалой участи? Все пропало, - Тимоха терял самообладание. Он яростно выл, швырял и разбрасывал все предметы, что попадались ему под руку, ломал и топтал все, что видел. Матушка продолжала горько плакать и, наконец-то, сказала:

- Ты, Тимошенька! Ты, - она с огромной надеждой посмотрела на моего брата, на старшего сына, с горячей любовью и преданностью. Слезы катились по ее худым и морщинистым щекам.

- Я? – удивился тот, - я если я не успею добежать?

- Я верю в тебя, - матушка вдруг вскочила с табуретки и упала на колени перед сыном, - спаси нас.

Я стоял на месте, плакал, пытаясь понять хоть что-то: «Что тут происходит?!» Я думал об отце, вспоминая его сказки.

***

Тимка бросил в меня полено и яростными шагами направился из дому. Я вытирал рукавом выступившую кровь. Я виновен в том, что не умер, поэтому должен помочь братику.

Я бросился за ним следом. Тимка прорывался сквозь хаос, грозу и гром, сквозь дым и пепел, не обращая внимания на крики о помощи или дьявольский смех ведьмы. Я видел, как черный ветер уносил детей вверх, в черное небо, но матери и отцы уже не сожалели, уже не пытались их спасти, ибо сами превращались в дым и черный ветер.

Тимоха бежал и бежал, вытирая слезы. Я едва поспевал за ним и кричал ему в спину:

- Что ты намерен сделать? Что у тебя в руке?

Неожиданно для меня он остановился и повернулся:

- Елена обратилась в прах, - он не скрывал боли, он по-настоящему ненавидел меня, считая меня виновным, - если бы ты оттуда не сбежал, все были бы живы! И Елена тоже. Тебе же не просто так не давали имени. Ты просто Маленький. Для всех ты просто Маленький. Существует древнее проклятие Черной Долины. Мы с отцом тебе рассказывали в детстве. Но ты так и воспринимал это как сказки. Однажды мама сказала: «Он слабенький и пугливый, он не сможет выбраться из лап коварной ведьмы». А мы поверили. Но ты, я смотрю, смог спастись. Малыш, что ты там видел?!

- Я видел девочку! А потом видел портреты мальчиков, а потом зеркало, - вспоминал я.

- Все эти портреты – это самые настоящие мальчики, отданные в жертву проклятой ведьме. Не будет жертвы – будет конец света. Таков уговор. Ведьму уничтожили много лет назад, но дух ее уничтожить невозможно, поэтому каждый год один восьмилетний мальчик из Черной Долины должен отдать свою жизнь во имя мира! Но ты не выполнил условие, понимаешь? – рассказывал дрожащим голосом Тимошка.

Наконец-то я все понял. Я ощутил в себе прилив отваги и гордости за то, что я должен был спасти наше королевство, но и в то время почувствовал поток стыда в теле от того, что струсил.

- Я помогу, братик! Я отдам свою жизнь.

- Поздно, Маленький. Теперь уже лежит перед нами другой выход.

- Какой же?

Брат показал мне старинный фиолетовый перстень. Я от ужаса закричал:

- Такой носила та самая женщина!

- Наш отец как-то нашел и спрятал в нашем доме этот перстень, от того и умер. Каждая гроза стирает этот мир и рисует новый.

- Что это значит?

- А то, что ведьма воскреснет и тогда нам всем придет конец. История повторится. В реку надо сбросить перстень и тогда несчастья наши закончатся. Но, увы, проклятие будет существовать.

- Братик, а ты уверен?

- Нет, не уверен, но так в книге было написано, - он хмыкнул, не веря своим глазам и ушам: все детские сказки детские страхи обрели черты реальности.

Мы подошли к обрыву и посмотрели вниз. Вода почернела и стала превращаться в густую воронку, в очень похожую на ту, что я в зеркале видел. Брат застыл на месте от ужаса. Я заметил, что и он скоро обратится в пыль. Тогда, я выхватил у него перстень и бросил в воронку.

Брат уже исчез, а в небе раздалась последняя грозовая вспышка, и небо окрасилось в голубой цвет. Вода в реке стала синей-синей, а ветер утих. Все вернулось на места, кроме брата и матушки и всех тех, кто уже обратился в пепел.

***

Каждый год уходит от нас один восьмилетний мальчик. Мне уже за тридцать. Детей не завожу, ибо отдавать их во имя мира не хочу. Больно мне становится. Всегда, когда я засыпаю, вижу ясные лица братика и матушки.

Что я пережил, никто не знает – не должен был восьмилетний мальчик вернуться домой много-много лет назад. Перстень я так и не нашел. Значит, не будет у мира больше второго шанса на спасенье.

Я живу далеко от родного города. Мне сразу после грозы пришлось убраться из родных краев из-за ненавистных взглядов народа. Каждый год, видя ясное голубое небо над Черной Долиной я мысленно благодарю того мальчика, отдавшего за меня, за всех свою невинную жизнь.