Там за речкой

– Ма-а-а-м, я зранку с Лехой Журиным по грибы сгонять хочу. Сашка Конюхов баял, что маслята в лесу пошли, он вчерась целое лукошко приволок. Я тоже хочу, можно, а-а-а?

– Тогда давай в избу вечерять. Тебе завтра вставать рано надо будет. Я когда к скотине с утра пойду, толкну тебя, чтобы дружок тебя не заждался. Вы только за речку к полю черному не ходите, ну и к болоту не надо. Вон корова у Чеминых домой намедни не вернулась, бабы гутарили, что не иначе как в болоте утопла. Волков-то у нас в лесу уж почитай, как лет десять не бачили.

– Конечно, мам. Мы тока по опушкам, зачем нам к болоту, там грибов отродясь не водилось. И за речку не пойдем, там луга одни, а из грибов тока опенки, да чесночники. На кой они нам.

– Ладно, садись уже, умник ты мой. Ешь, пока не остыло.

* * *

– Вставай, Ванятка-засоня. Лёха тебя уже на завалинке минут пять как дожидается. Каши хлебни чуток, и бегите за своими грибами, пока их другие не обобрали. Вон бабка Меланья ужо вперед вас в лес засеменила, тоже небось по грибы, а может и по ягоды. Тормозок, смотри не забудь, в полдень будет чем подкрепиться. К ужину возвертайтесь, и про черное поле и болото не забудьте. Не надо туда.

– Конечно, мам. На болото и поле черное мы ни-ни, пошто нам, мы же по грибы, – в перерывах между заглатыванием каши, ответил Ваня.

Тарелка быстро опустела, послышалось еще несколько скребков деревянной ложки по керамическому дну, и будущий грибник выскочил из-за стола, подхватил по дороге лукошко, тормозок и ножик с наборной ручкой, выменянный им у Пашки-гвоздя на два рыболовных крючка, грузило свинцовое и поплавок из гусиного пера.

– Ну че, Лёха, погнали, а-а? Мамка сказала, что карга Меланья вперед нас в лес поперлась. Как бы не собрала все грибочки, что нас ждали.

– Не боись, и нам хватить должно. А потом она может за кореньями и травами в лес дернула, не зря ж у нас ее в деревне колдуньей кличут.

* * *

А грибов в то утро ребятам что-то мало попалось. Они прошерстили практически все опушки, но улов оказался не велик. Всего-то один подосиновик, три моховичка, пару свинушек и с десяток сыроежек. Ни одного белого и ни одного масленка, которыми Шурик Конюхов так хвастался. Сели перекусить.

– Обидно с такой добычей домой возвертаться. Даже дно у лукошек не прикрыто, засмеют пацаны.

– Может тогда на речку сгоняем, скупнемся? Все равно грибов, похоже, сегодня больше не наберем.

– А давай, домой-то еще рано.

Вода в их речке Стежере за ночь успела остыть, но разве это могло остановить юных грибников. Купались до синих губ и дробного стука зубов, затем долго грелись под уже не жарким осенним солнцем. Когда надоело валяться на песке, Ваня вспомнил про запрет матери насчет черного поля. Оно как раз на этой стороне реки находилось, только еще примерно в километре от русла.

– А может, пойдем хотя бы издалека на черное поле подивимся? Чего нам туда запрещают?

– Чего-чего, бубухает там, ежели близко подойти, и железяки разные оттудова прилетают. Попадет, и поминай как звали. А еще там кузнец со своими братьями и сыновьями, почитай, все время дежурит. Увидят кого чужого, зараз накостыляют. Они же эти железяки подбирают, а потом в кузнице на всякие полезные вещи перековывают: лопаты там, ножи, да много еще чего.

– А мы потихонечку, я вон сейчас на сосну ту заберусь. Гляну, как к полю незаметней подобраться, и где кузнец со своими лбами дежурит.

Ваня долез практически до самой вершины кроны, так что ветки уже стали предательски гнуться и даже потрескивать, и только тогда увидел кусочек черного поля. Большую часть его скрывал холм, у подножия которого справа и слева затаились кузнец со своей родней. На таком расстоянии достоверно это утверждать было бы нельзя, но кожаные жилетки поверх рубах на фигурках вдали и слова Лехи прибавляли уверенности в этой гипотезе. Отвлекшись на своих односельчан, Ваня не сразу заметил, как на край черного поля выползло какое-то чудовище. Сверкнул солнечный зайчик, потом действительно что-то бубухнуло, и следом за этим над сосной пролетел огненный шар. Сверху посыпались иголки и мелкие ветки, Ваня стал резво спускаться, чуть ли не падать. Когда он добрался до земли, то увидел, что Леха уже почти добежал до речки, в надежде поскорее убраться домой. «А еще друг называется», – подумал Иван, тоже припустившись к спасительной воде.

Саженками за пару минут ребята перемахнули неширокую Стежеру, похватали одежку, полупустые лукошки и как были голыми, так и бросились под защиту леса. Бежали долго, река уже давно скрылась в просветах деревьев, и только тогда оба остановились, тяжело дыша.

– Я ж говорил, бабахать будет. Вот оно так и случилось. Ладно, давай уже, что ли, одеваться, и домой потопаем. Не заладился сегодня денек.

– Слушай, Леха, а давай завтра опять к полю этому сходим. Я с сосны заприметил, что к нему можно по овражку скрытно подобраться, где Дулев ручей в Стежеру впадает. Ни кузнец с родней не заметит, ни штуковина эта, что огнем плевалась. Уж очень интересно рассмотреть, что это такое. Ползет как гусеница, зайчиками солнечными сверкает, а потом как бабахнет.

– Не-е, Вань. Я это, того, значит, этого, в общем не пойду туда больше. Мне еще пожить охота.

Понял Ваня, что Леха ему в этом деле не помощник, но думать про черное поле из-за этого не перестал. На другой день, выйдя из избы, заметил он в конце улицы младшего сына кузнеца – Илюху. В другое время он к нему бы и не подошел, чего с такой мелюзгой общаться? Но сейчас другое дело.

– Как дела, Илюха? Чего один гуляешь? А где братья твои, почему с собой не взяли?

– Нольмально деля. Блатья за лечку пошли, за зелезяками. А меня сталшим по дому оставили. Вот смотлю.

Да, похоже, взять с собой за речку Илью, была плохая идея. Не факт, что он вообще ее переплывет. Стежера, конечно, неглубокая, ему по горлышко только в одном месте будет. Но это ему, а Илюха так вообще с ручками уйдет. Потом опять же в деревне точно заинтересуются, куда это он с таким мелким поперся. Однако поспрошать его никто не запретит.

– А чего за железяки-то? И зачем они вам?

– Будто не знаишь. С челного поля оне плилетають. Наши на шест тляпку пливязывають, поднимают. В ответ бубухаеть, и оне плилетають. Наши потом ползають и железяки эти собилають.

Хорошо, вроде как все что мог, он у этого мелкого уже узнал. Теперь надо думать, как и с кем ему за это черное поле перебраться. Ведь ежели туда не пущают, то должно же там что-то шибко интересное быть. Не так ведь это все просто.

Значит с Лехой у него насчет черного поля – не прокатит. Илюха, младшой кузнецов, тоже не вариант. Остается только Пашка-гвоздь. Он, правда, его на два года старше. Тут уже он сам для него мелюзга. Получается надо его чем-нибудь заинтересовать. Только вот чем?

* * *

– Так, Сергей Григорьевич, а ну ка подавай свой дневник, хочется узнать, каких высот в образовании ты достиг за прошедшую неделю?

– Па-а, да там все нормально, по твоим и моим любимым математике и физике четыре пятерки.

– Это, конечно, хорошо, а вот два тройбана по биологии и географии – это как-то не айс.

– Да зачем мне эти биология и география? Пищу выращивать я не собираюсь, а поехать далеко ведь тоже особо не получится, барьер же.

– Сынок, школа пытается вам дать всестороннее образование. Где-то более углубленное, согласно вашим интересам, где-то хотя бы поверхностное, чтобы ты по окончании не считал, что мясо на ветках деревьев произрастает, и «нашествие двунадесяти языков» до нашей эры случилось. Кстати, успел по истории оценки предыдущие поправить?

– Поправил, па-а, поправил, и по географии с биологией подтяну. Не сомневайся.

– Ну вот и хорошо, потомок. Дерзай! – отец электронно расписался в дневнике, что оценки своего сына видел и обсудил.

Фу-у, пронесло, смог он батю уболтать, не стал тот на закладку «Замечания для родителей» в конце дневника смотреть, а там от учителя физкультуры присутствовала унизительная для Сереги запись: «Ваш сын не может ни разу подтянуться на турнике и перепрыгнуть козла!!!» Хотя чем ему, Сереге, эти умения смогут помочь в решении тензоров и раскрытии сингулярности в неопределенности вида ноль на ноль?

* * *

– Ну что, Ванятка, подрос ты ужо. Завтра на ярмарку с батей поедешь, помогать ему и мне там будешь. Да и привыкать тебе к этому нонче пора пришла. Не заметишь, как, а скоро и сам будешь свое туда на торг и мену возить.

– Конечно, мам. А вставать-то когда завтра надобно будет?

– Да как обычно, зранку. Путь-то не близкий. Почитай верст двадцать с гаком.

За сборами на ярмарку Ваня на какое-то время забыл про черное поле за речкой. Новые впечатления всегда отвлекают. Выехали на завтра чуть рассвело. Коняка их Сильвестр, или как его Ваня называл Силя, медленно и понуро тащил доверху набитую мешками телегу с родителями и двумя старшими сестрами по пыльной дороге. Изредка их обгоняли более резвые лошадки с меньшей поклажей. С кем-то из возчиков батя раскланивался вдогонку, а кому-то просто вслед плевал, добавляя эпитеты из непредназначенных для детских ушей. Сестры в эти моменты прыскали смехом, прикрывая рот ладошкой, чтобы батя не заругал.

Доехали. Поставили телегу в ряд со своими односельчанами. Батя пошел в управу, искать распорядителя. Нашел и вернулся. Потом они все вместе с отцом, маманей, обоими сестрами и самим Ваняткой стали таскать свои мешки в единственное постоянное строение ярмарки с вывеской «Склад». Тяжело попервоначалу Ване показалось, мешки-то килограмм по сорок, а то и шестьдесят были, но ничего, постепенно втянулся. Надо же семье помогать, не все же на речку, да и по селу гонять.

В управе распорядитель подолгу взвешивал мешки, открывал их, зерно на зуб пробовал. В конце все-таки выдал отцу какую-то бумажку со словами: «Ну вот, Митрий Прокопьич, задание свое ты перед народом выполнил. Остальное можешь теперь в свой карман торговать и меняться. Иди с Богом». Батя перекрестился на образа в красном уголке, низко поклонился распорядителю и кивком головы указал своим домочадцам на выход.

Дальше пошли обычные будни ярмарки. К их телеге периодически подходили другие мужики, спрашивали, что они продают и по чем. Кому-то товар батя или мать показывали, кто-то так отходил. Когда покупатели с сыновьями подходили, сестры Ванины переставали лузгать семечки и начинали хихикать без всякого на то повода. Если совсем уж расходились, то батя на них шикал, и обе сестры мгновенно затихали, только глаза их продолжали сверкать. Не знал тогда Ваня, что сестры его такой же товар, только не за деньги и не на мену. Недаром же сваты на смотринах тогда пели: «У вас товар, у нас купец». Не интересовало это пока Ваню. Скучно ему только у телеги с родней было, помогать нечего, вот он и отпросился у мамки по ярмарке походить, а на самом-то деле побегать. Получив наказ к полдню возвертаться, степенно завернул за их повозку, и уже только тут на привычный бег перешел.

Недолго, правда, Ваня бежал. Только разогнался, тут бах – и мордой в землю и пыли полон рот. Встал, отряхнулся, рядом пацан незнакомый стоит и ржет, как их Силя, когда ему овес подносят. Он что ли подножку поставил? Накостылять ему тогда по шее надобно. Да нет, вроде далеко стоит, похоже сам он за кочку зацепился, вон она из травы выступает. Но для приличия Ваня грозно так спросил:

– Чего лыбишься? И откуда такой смелый будешь?

– Смех не купленный, хочу и смеюсь, а сам из Косеского, мы там все смелые, – продолжая улыбаться, ответил незнакомый пацан.

Косеское – это верстах в двенадцать будет, сразу за поворотом на Мельничище. Ваня до туда пару раз добредал, гуляя по окрестностям, но пацана это, как и других, с той деревни, не знал. Настала пора знакомится. На ярмарке тут одному совсем скучно.

– Меня, Ваней кличут. Мы из Сопырево, сын Митрия Прокопьича.

– А я, Николай Дормидонтыч, сын Дормидонта Агафоновича, кузнеца нашего.

Вот удача, значит можно из первых уст про черное поле узнать, – подумал Ваня, а сказал немного другое:

– Так вы тоже железяки ходите собирать к полю черному?

– Ходим, – задрав нос к небу ответил Коля. – Только не собирать, а заполучать. Они так просто на земле не валяются.

– А ты туда, за холмы те не пробовал пробраться? Интересно-таки, что там такое, почему не пущают.

– Как пробраться-то? Шарахает же оттудово, сначала так только для испугу, а уж коли не остановишься, то тогда в самом деле, прям до смерти. Я кошку нашу давеча туда запустил, ты тока никому не говори, мамка ее до сих пор шукает. Так Мурка там со страху вперед поперла, вместо того чтобы назад возвертаться. Ее, значит, вторым бабахом и того, на небо и отправило.

– Я вон тоже к холмам тем приглядывался. У нас, как за Стежеру переберешься, то там справа ложбинка имеется. Ежели те чудовища один отвлекать будет, ну как вы с палкой и тряпкой, а второй попробует там по низинке пробраться, то, глядишь, и выгореть может. Ты как?

– Ну я это, если отвлекать, то – пожалуйста, а сам не попру – извиняй, жизнь-то не купленная.

– Давай тогда так. Ярманка закончится, и дня через два я к вам в Косеское поутру забреду, как бы заблудился. А потом мы вдвоем к нашей ложбинке и попробуем, как и чего. Твой дом в Косеском какой будет?

– Третий, ежели по дороги от Мельничище считать. Да ты там Коляна спросишь, меня каждая шавка знает.

* * *

Чертов этот гербарий, и биологичка чертова. Ну и где здесь в поле этом отыскать Chamaenerion angustifolium, по-простецки иван-чай. Цветки у него бледно-розовые, да сейчас уже отцвело все похоже, осень же. А не найдешь – тройку по биологии не исправишь. Вроде еще говорили, что он высокий, над остальной травой возвышаться должен. Может тогда вон тот куст? А что это за пацан там? Одет как-то странно, штаны холщовые веревкой подпоясанные, рубаха тоже холщовая, лапти. Реставратор что ли? А где тогда коллеги его? Реставраторы они не хилые ребята, как бы не накостыляли ему – ботану. Хотя какой он ботан, Chamaenerion angustifolium найти же не может. Может, незаметно улизнуть? Не получилось.

– Эй ты, откель и кто будешь? Подь сюды!

Сергей оглянулся, поле чистое и большое, убежать и спрятаться некуда, а реставраторы они еще и быстрые, не убежишь. Пришлось понуро идти к незнакомцу.

– Не слышал, что ли? Откель и кто будешь?

Не вышел, видать, из образа реставратор этот, ладно подыграем, может тогда не накостыляют:

– Из города я, Сергеем кличут. Вот гербарий для биологии собираю.

– Не понятно баешь. Ладно, некогда мне с тобой лясы точить. Руки давай, в полон тебя беру, – выдал Ваня из Сопырево и снял с порток, еще одну запасную веревку, сооружая из нее петлю.

– Значит, не рыпайся. Мы сейчас по между холмов к нам пойдем. – При этом Ваня поправил самодельные ножны, висящие на веревке, поддерживающей штаны. – Да не боись ты, я-то тебя не трону, коли вести себя нормально будешь. Там есть кому трогать, отовсюду бубухает, чуть вправо или влево – все, поминай как звали. А дойдем, корешу моему Кольке все расскажешь, как и чего, и отпустим тебя тогда с миром. Чай не супостаты какие.

Получается все-таки реставраторы, – в очередной раз пронеслось в голове у Сергея, – может тогда и обойдется. Они цепочкой, Ваня впереди, а Сергей сзади, как собачка на привязи, добрели до холмов. Ваня перепривязал Сергея к одинокой сосне, сам достал из-за пазухи отполированный кусочек металла. Подышал на него, несколько раз протер его подолом рубахи и полез на сосну. Они с Коляном еще на той стороне договорились, что когда Ваня назад соберется, то начнет зайчиков солнечных пускать. А Колян тогда чудища палкой своей с тряпкой отвлекать станет.

* * *

– Мужики, значится, вот зачем я вас всех собрал. А кстати все ли тут? Вон из Мельничища Кстенофонта Михалыча вижу, из Сопырева тоже наблюдаются, а из Здемирова есть кто?

– Да есть, есть, даже Жилина с Пестовым приперлись. Говори уже, по што звал, Дормидонт Агафонович, не ближний, чай, путь, – послышалось из толпы.

– Ну тогда хорошо. А позвал я вас про то, что сынишка мой средний Коленька, нашел, как за ту сторону холмов пробраться. Да и не только сам прошел, да и еще оттудова губошлепа мелкого приволок. А у него железяк всяких, коробочка еще какая-то волшебная, светится и картинки разные показывает и говорит даже. Да что коробочка. Он бает, что у тех, кто там живет, нету никакой недостачи с металлом. Бери сколько хочешь. Мы, значит здесь, за каждый кусок животом своим жертвуем. Кто и ненароком погибает за него, а они там жируют. Нам чужого не надо. Нам свое отдай. А то, по чем нынче мешок ржи? А о прошлый год за него сколько давали? Вот и считайте. Так что завтра давайте мужики по холодку собирайтесь, берите вилы, ножи, рогатины, цепы и пойдем туда за холмы металл добывать. Мы с братьями с этой стороны отвлекать чудища будем, а Ванька, дружок Кольки моего, проводником пойдет. Нам чужого не надо. Нам свое отдай.