Сцена и Трон

1

Она была прекрасна и величественна. Атласное платье расшитое драгоценными камнями было цвета золотого заката, и облегало позолоченные доспехи столь изящно, что те казались украшениями. Длинные золотистые волосы были уложены в фантастическую прическу, искусно оплетая драгоценный шлем с Тысячелетней Короной. Владычица восседала на белоснежном коне, и синими, как небо глазами, любовалась реками крови, что проливали её белые рыцари.

Представление ей понравилось. Талант актёров Золотого Зеркала был не оспорим, и достоин внимания монарха. Но город, где произошел дебют подобной мерзости, не должен больше существовать. Ни один человек не должен увидеть этот спектакль, ни одна живая душа не должна рассказать об увиденном.

- Обезглавить всех! Этот мир они должны покинуть поголовно! – ей доставляло необъяснимое наслаждение видеть, как отсекают от тела сосуд разума.

Она видела мир иначе, чем простые смертные. Фонтаны крови казались ей прекрасными как фейерверки, а раны дивными цветами, распускающимися под острыми лезвиями.

Для своих рыцарей она приказала создать белоснежные доспехи, не как символ чистоты и монархии, а как холст. Когда кровь попадала на них, она так красиво сбегала по эмали, заполняя кованые узоры. Каждый её воин превращался в живой шедевр.

Как жаль, что кровь быстро сворачивается и теряет свою привлекательность, увядая словно цветок, превращаясь в бурую корку.

Город пылал, горела сцена театра, и алый занавес сливался с языками пламени. У сцены стоял молодой человек, его черные волосы осыпал пепел, лицо, руки и одежда были испачканы копотью, но осанка выдавала благородство, привычку повелевать. Он смотрел на окружающий кошмар, и страдание, смешиваясь с решимостью, грозило обернуться смертью для палачей.

Владычица подъехала к сцене поближе и остановилась, так как пламя пожара не приклонялось не перед кем, даже перед Королевой Океании.

- Ты умрешь последним, лицедей - произнесла она холодным и спокойным голосом.

Крики не умолкали, наполняя пространство как алое вино хрустальный кубок.

- Сначала умрет город, и благодаря твоему таланту, ты будешь умирать с каждым жителем, с каждым членом твоей труппы. Такова твоя кара! – она холодно смотрела на него.

Юноша молчал, спокойно глядя на прекрасное чудовище.

- А помилованием твоим будет отсечение головы! – она ласково улыбнулась.

Актёр не проронил ни слова.

- Наслаждайся представлением! Твоё было превосходным, но моё затмит его. Только сегодня и только для тебя, - она рассмеялась, торжествуя над правдой и жизнью.

2

Женщина выслушала известие с достоинством, и отпустила гостя кивком головы. Боль, не покидавшая её сердце уже неделю, нашла свой исток. Её единственный сын был мёртв, убит по приказу могущественнейшей среди людей. Стены шатра кружились перед её глазами, она упала на подушки и закрыла глаза. Мать тонула в чёрных волнах, потоки тьмы относили её всё дальше и дальше, и казалось, их течение будет вечным. Но вдруг её объял свет и она сама стала светом, чистым и золотистым. Женщина открыла глаза, сердце её расплавилось вместе с любовью и болью, и теперь застыло острым куском хрусталя, чистой и прозрачной решимостью убить Королеву.

Она вышла из шатра. Была ночь, и небо было усыпано самоцветами звёзд. Никто не смел, потревожить её, никто не вставал у неё на пути. Женщина вышла к опушке леса, и, поклонившись ему, направилась в чащу. Она шла уверенно, точно чувствуя направление, и знала что цель ещё далеко. Крики ночных птиц и шум ветра в кронах, наполнял окружающее пространство. Путница чувствовала всё, движение соков в древесной плоти, полет небесных светил, течение подземных вод и дыхание спящих зверей. Царственный дар обострился до предела, и вел её к тем, кто был способен ей помочь.

Внезапно она вышла на поляну, в центре которой был глубокий провал похожий на гигантскую нору крота, вокруг поляны росли дубы-великаны и лежали валуны размером с большие шатры. Она подошла к Яме, чувствуя бездну, что затаилась там и не имеющую к земным недрам никакого отношения. Женщина стояла на пороге и не собиралась входить в дом, хозяева сами выйдут к ней. Её кровь давала ей право рассчитывать на то, что её не проглотят и не прогонят, а выслушают и окажут помощь

Она позвала. Слова здесь были бессмысленны, слова были для людей. Сейчас она была той, кто способен говорить с Внешними, говорить без слов, надеясь, что её талант позволит ей совершить то, о чём величайшие маги Океании могли только мечтать.

Женщина стояла в ночи и звезды кружили хоровод в небесах, а воздух твердел и переливался звоном тысячи колокольчиков.

Мать позвала вновь, и ей ответили. Ответ был подобен огненному валу и нежной розе, непроглядной жидкой тьме и тёплому утреннему свету.

Она поведала о невероятном по своим масштабам спектакле, в котором будет задействовано целое королевство, и о том, что ищет актеров, которые смогут сыграть главные роли в этой постановке.

Женщина передала всё великолепие и торжество предстоящего представления. Они внимали ей, они примут участие в подготовке, актеры будут найдены. Тишина и покой обрушились на неё и пространство вокруг, подобно холодному валу. Она была одна, стояла среди чащи, спокойная и вдохновленная.

Это будет её последняя роль.

***

На следующий день на холме, подобно солнцу, засиял прекрасный шатёр-шапито. В него входили люди. Люди диковинные, будто из сна фантазёра.

Золотая Труппа, лучшие актеры и лицедеи Океании, и вместе с тем свита Королевы. Королевы Актеров, владычицы театров. Её королевством были все сцены и закулисья мира, а она была матерю и покровительницей всех детей эстрады.

Зрелище, открывающееся внутри солнечного шатра, было по истине великолепным. Такой свиты не было ни у одного монарха за всю историю. На людях были наряды, которым позавидовали бы любые богачи, а держались они с уверенностью и достоинством, перед которыми спасовали бы лучшие из аристократов.

Это была не толпа, хотя их собралось больше сотни, это было общество просвещенных и талантливых людей собравшихся по приглашению их лидера. Люди сидели на красивых коврах, и не было ни одного наряда похожего на другой. Каждый из присутствующих стремился создать уникальный образ, что свел бы с ума любого столичного щёголя, потому, что повторить подобное было сверх его возможностей. Где взять эти удивительные ткани, созданные, будто из стихий? Как повторить оттенки, о которых и слыхом не слыхивал? Как создать украшения, что представляли собой каприз художника вместо красок, использующего металлы и минералы? Где живут птицы, чьи перья украшали актёров? Как найти тех портных, что шьют эти дикие и вместе с тем светские наряды.

Её Величество восседала на сцене, на великолепном пёстром диване, полулежа на атласных подушках расшитых золотыми нитями и усыпанными драгоценными камнями. Её длинное платье, изумрудно-алое, было из тончайшей ткани, тонкой как шёлк и переливающейся как чешуя зеркальной змеи. Пряди волос, цвета вишни, были уложены в высокую прическу наподобие фантастической короны, и украшенной сотней золотых шпилек осыпанных драгоценными цветами.

Некоторое время королева ласково, с грустью во взгляде смотрела на публику, а затем обратилась к собравшимся.

- Принц умер!

Единый «ах» вырвался у публики. Их королева выдержала паузу, наблюдая за подданными.

- Точнее, он был убит на сцене его же театра.

Ропот прокатился по рядам. Многие заплакали, кое-кто негодующе закричал.

- Кто? – прокатился вопрос по залу.

- Безумная Финраэль! Она приказала уничтожить целый город, и вся труппа принца была вырезана, – мать помолчала, наблюдая за подданными.

- Смерть принца лицедеев ложиться проклятьем на убийцу, и становится прологом для пьесы, зрителями которой будут боги, а люди актерами, - в гробовой тишине продолжала она.

- Да свершится, - прокатился единый вал голосов.

- Мы начинаем наши гастроли, нас ждёт замок Бенарен и вся Океания. Разошлите гонцов, нам нужны талантливые актеры на роли героев, что станут легендой, – её голос звучал, как в большом зале и был слышен, будто само пространство усиливало его

- Лучшие театры присоединятся к нам, и мы разыграем пьесу «Сцена и Трон»!

Все встали и зааплодировали, наполняя замысел энергией и силой, помогая его воплощению.

***

Феерия, не помнила своего рождения. Первыми её воспоминаниями были леса и горы, ручьи и озёра. Она пела и танцевала, играла с животными и птицами. А потом она пришла к красивому городу, где жили тысячи людей и они стали приходить на её поляну насладиться тем, что они считали представлениями, а на самом деле были её жизнью. Вокруг неё собирались дети и молодёжь, а она делилась с ними своим даром. И вот появился шатёр, а потом здание прекрасного театра.

У Феерии появились ученики, которых она принимала за друзей, с которыми так весило играть, делясь своими знаниями и идеями. Её даром было воплощать в жизнь свои замыслы, что делало любую игру реальностью. Всё бутафорное становилось настоящим, всё притворное истинным. Стекляшки превращались в драгоценные камни, тряпьё в прекрасные ткани, а деревянные мечи в превосходные клинки. Но эти чудеса происходили только, пока шёл спектакль.

Мальчишки становились рыцарями, девчонки принцессами, даже играя мага, актёр мог творить настоящую волшбу. И все зрители, и актёры пребывая под чарами, воспринимали происходящее как нечто естественное. А потом удивлялись, как натурально всё получилось, какой невероятный талант у хозяйки театра и её актёров.

Шли годы, и началась война, и город был захвачен, а театр сожжён. Феерия познала боль утраты, а также драму и трагедию. Она не смогла вернуться в лес, но сохранила сильную связь с ним и его тайнами. Её ждали люди, а она хотела узнать о них больше, и помочь им преодолеть трудности, страх и отчаянье. И у неё это получилось.

В мире Океании произошёл невероятный всплеск театрального искусства. От Белых Островов до Ледяных Городов, от Лазурных Берегов до Чёрного Океана, гастролировала она, и в мире появилась Золотая Труппа, а её представители создавали легендарные Цирки и Театры.

Их любили и боготворили, их осыпали почестями и богатствами, а они оставались свободными, отдавая предпочтение небесному своду и солнцу, а не блеску дворцов и милостям монархов.

В своих странствиях, она встретила Короля всех менестрелей, бардов и скальдов, всех поэтов и песнопевцев.

У Мелодэя были золотые кудри и чистые голубые как лёд глаза. Его песни были обо всем и обо всех, он владел Даром Истины, и открывал её в своих песнях. Он пел о королях и сапожниках, об адмиралах и рыбаках. А ещё он спел песню о Феерии, спел один раз, и только для неё, и в ней было всё, даже то о чём она и не подозревала.

Там было и её происхождение, и судьба, её жизнь и смерть. Она заливалась слезами и смеялась, столько радости и печали было в этой песни. Они полюбили друг друга, но им не суждено было быть вместе. Мелодэй отплыл в Беларен и исчез. Его корабль пропал без вести и так и не был найден.

Феерии остались воспоминания, арфа Мелодея и их ребёнок.

Сына она назвала Фестос. Он унаследовал дар отца, но стал гениальным актёром, и уже в восемнадцать гастролировал со своим театром Золотое Зеркало.

Все его спектакли были историями из жизни, как простых людей и так аристократов. И он обличал всех, открывая правду миру. Мать предупреждала, что он ходит по лезвию ножа, но он возражал, отвечая, что его целью было показать людям правду, наводить их на размышления, давать им знания и выбор. Безумная цель в мире, где люди привыкли предаваться сильным, подчиняться власти, и наслаждаться бездействием.

Она не знала о чём, был его последний спектакль, но знала, о ком он был. Он играл принца Амикса, сына короля Марферея XI, последнего из династии Авандов, и пасынка Финраэль. Феерия понимала, что он открыл правду о том, что не должна была знать ни одна живая душа. И его поступок стоил жизни всей его труппе и целому городу.

3

Не прошло и недели, и удивительный караван двигался через леса и горы на встречу с морем. Армия, где не было ни одного одинакового солдата. Чудесные доспехи украшали сказочные наряды, лент,? помпоны и колокольчики. Люди были вооружены луками и короткими мечами, а лица их были спокойны и вдохновенны, они никогда не отнимали жизнь других людей, и лишь при необходимости убивали животных, когда не было другого пропитания. Но их талант делал их непревзойденными фехтовальщиками и стрелками, постоянные тренировки, называемые репетициями, обеспечивали им скорость и гибкость, силу и точность, они выполняли невероятные трюки. Смертельно опасные для обычного человека, для актера они были детской забавой, частью игры. И это завораживало зрителей, так как было настоящим, рискованным, живым.

Королева Феерия, восседала на рыжем коне, в сияющих латах и изумрудно-алом наряде. Голову Владычицы театров, венчала широкополая шляпа, украшенная алыми розами и золотыми брошами в виде солнц на которых были изображены лица с различными эмоциями.

Рядом с королевой актёров, ехали близнецы, молодой человек и девушка. Звали их Ирдан и Каина. Были они высокие и красивые люди, с темными волосами и серыми глазами. Оба молчаливы. Юноша был задумчивый и серьёзен, девушка спокойна и открыта, с легкой и загадочной улыбкой. Однако улыбка украшала её, как цветок, чьи лепестки были остры как лезвия.

Они пришли в табор накануне похода, и остались, как будто жили с актерами много лет. Никто не задавался вопросом кто они и откуда, все воспринимали их как часть труппы, спокойно общались и сотрудничали с ними. Одно понимали все, актерами близнецы не были. С первого взгляда было видно, что это войны, истинные дети Короля Битв.

Каина носила две сабли, и владела ими в совершенстве. По утрам она танцевала с ними, и сабли летали, будто шелковые ленты и всполохи пламени. Оружие было прекрасным, творение кузнеца и ювелира. Никаких драгоценных камней, только золотые гравировки и дивное переплетение металла на гардах.

Ирдан был вооружен арбалетом замысловатой конструкции. Он не тренировался, а лишь ухаживал за своим оружием, но все чувствовали, что от его стрел нет спасения. Правая его рука все время была в стальной перчатке с острыми когтями, и было не понятно протез или оружие носил молодой человек. В походе они не отходили от Феерии ни на шаг, и Золотая Труппа понимала, что хранителей прислали высшие силы, и роль их в пьесе уже определена.

***

Табор приближался к Карминовому морю, где должен был объединиться с другими труппами.

Их уже ждали Цирк Белого моря, Театр Льда и Солнца и Труппа Золотой Лазури, и в скором времени их будет в несколько раз больше.

Впереди лежали залив Карминовая чаша и большой город-порт Линталия.

Лес, через который пролегал их путь, был прекрасен, его омрачала только наступившая тишина, вызванная неясной тревогой.

Вскоре дорогу им преградило войско. Большая часть воинов пряталась среди деревьев, а на встречу выехал их полководец, со своей гвардией.

Феерия знала всех правителей Океании. Она помнила их ещё детьми и знала, кто, что из себя представляет.

Барон Смагрей, наместник этих земель и преданный слуга Императрицы, был недобрым ребёнком, и когда он вырос, его народу испытал это на себе.

Смагрей выхватил меч, и его окружение последовало его примеру. Послышались звуки натягиваемых луков.

- Именем её Высочества, Императрицы Финраэль Вечной, я распускаю этот балаган, - он ткнул мечом в сторону Королевы, - А ты приговариваешься к заточению в Медной Башне Замка Бенарена.

Феерия улыбнулась и зааплодировала, шепнув, что-то своему герольду.

Красивый мужчина в синем камзоле и плаще, украшенном тысячью перьев, всех оттенков синевы, кивнул.

- Прекрасное исполнение барон, но ваш талант не стоит крови ваших солдат. Возвращайтесь домой, и наслаждайтесь спектаклем. – проговорил он звонким, чистым голосом. – Эта сцена, смертельно опасна для дилетантов.

Лицо барона побагровело, он крутанул меч.

- Попробуй повторить это без головы, - прокричал он, пришпоривая коня.

Никто не заметил, как был вскинут арбалет, но в считанные мгновения все лучники барона были сняты юношей как фазаны на охоте. Каина была ещё быстрей. Вот она сидит на коне, а через мгновение в красивом прыжке пронзает барона, попадая точно между сочленением доспехов в сердце. Во все времена подмышки оставались самым уязвимым местом, секретным ходом к центру жизни.

Барон выронил меч, в испуге расставаясь с жизнью, чувствуя, как она буквально вытекает из него, а девушка продолжала свой танец.

Все подданные Королевы Феерии, затаив дыхание наблюдали, как она буквально косит гвардейцев барона.

Те были не поворотливы в своих доспехах, а легкие пехотинцы с копьями, лишь дали возможность показать Каине всю свою ловкость. Она уклонялась от их жал с гибкостью змеи, огибая древки как лоза, не соприкасаясь с ними, и достигала обидчиков.

Воительница неизменно поражала сердца, будто соблюдая некий ритуал.

Если бы зрители присмотрелись, то увидели, что стрелы арбалетчика, так же пронзали эти источники жизни.

Каина скрылась из глаз, видимо зачищая дорогу от, скрывающихся, противников, а лес взорвался аплодисментами.

Силачи труппы за считанные минуты расчистили путь, усадив павших, прислонив их к камням и деревьям. И путь чудо-войска на некоторое время окружила мёртвая публика.

Проезжая мимо молодого солдата, что мог сыграть поэта, влюблённого, и даже принца, Королева Актёров не смогла сдержать слёз. Слез сострадания, к нераскрытому таланту. Однако раскаяния в них не было и они быстро исчезла в батистовом платке с вышитым солнцем .

***

В Литалию они вступили как победители, и никто не посмел преградить им путь. Напротив, в городе начался настоящий праздник, где вино лилось рекой и давались волшебные представления.

В Золотой Театр был приглашён баронет, наследник рода Везнаров, сын Смагрея. Он явился, как заколдованный, в парадном одеяние, с близкими друзьями и соратниками, оставив отцовских единомышленников не удел.

Баронет и другие молодые люди сняли шляпы и вступили в прекрасный зал, увешанный тонкими тканями всех оттенков золотого.

На златотканых подушках в чудесном шафрановом одеянии возлежала Королева Феерия.

Такую красоту Миклан видел лишь один раз, побывав с отцом на приёме у Иператрицы Финраэль. Но в противоположность пафосу и официозу того мероприятия, Феерии поражал своею естественность и близостью.

Видеть Императрицу было тоже, как смотреть на солнце через окна оранжереи, и понимать, что оно сожжёт тебя, даже не заметив, стоит только приблизиться к нему. И находясь рядом с золотым светилом поражаться тому, что всё ещё жив и можешь наслаждаться всем его великолепием.

А вот в присутствие Королевы, люди испытывали совершенно противоположные чувства.

До молодых людей донёсся сначала лёгкий аромат цветущих яблонь и тёплой кожи молодой девушки, а затем и голос, нежный как цветы акации. Здесь было и радостно и грустно, спокойно и волнительно, красиво и просто. Человек понимал, что является частью этой гармонии, и ощущал себя равным и достойным.

На самом деле баронет не понимал, почему они не встретили это странное войско во всеоружии и не обороняли порт от их нашествия. Но они вступили в город с музыкой и песнями, и несли людям только радость. Это был праздник, а не нападение.

Отец юноши не был человеком, за которого ему хотелось бы отомстить. Он был из тех, кто нападал не безоружных и казнил невиновных. Оружие в руках Императрицы.

И Королева Актёров об этом знала. Они беседовали много часов, и наследник понял, что теперь он готов вернуть честь рода, прожив жизнь героя и благодетеля.

Это был удивительный вечер, и, несмотря на то, что Феерия не признавала никаких титулов, баронет сделал её Королевой своего сердца.

Он умер в глубокой старости, сражаясь с Осколками Зла, последними пиратами Океании. А его правнук стал императором Океании.

***

На следующее утро Золота Труппа вышла на прекрасную набережную, протянувшуюся на несколько мил, и двинулась по направлению к сказочному флоту, что причалил у последнего мыса гавани.

За одну ночь, каравеллы союзников превратились в галеоны и фрегаты, украшенные разноцветными, как перья попугаев, парусами.

Вся Океания ждала их затаив дыхание. Маги всех островов вглядывались в свои зачарованные зеркала, короли задумчиво восседали на своих тронах, а Императрица Финраэль стояла на балконе своей самой высокой Башни Луны и писала прекрасную картину, от которой у любого её подданного остановилось бы сердце от ужаса.

Судьба мира была предрешена, но не предопределена, и Внешняя это знала.

Сцена против Трона.

- Война – как же ты прекрасна! – крикнула она, и рассмеялась.

С картины на мир взирали войны, застывшие в вечной муке. Это было окно в будущее, открывавшее поле брани у Бенарена, где все убивали всех.