Этот безумный тонкий мир

Гандыбина вызвали на съёмочную площадку прямо из ресторана. «ЧП», чтоб его! Перед тем, как прыгнуть в машину, он успел-таки махануть сто пятьдесят грамм за здоровье китайских коллег. И сейчас с особым остервенением готовился размазать ту гниду, из-за которой сорвался полуофициальный бизнес-вечер.

«Ну что за твари! — думал он, осматривая бедноту пригородных районов Кургана, сквозь которые прорывался его чёрный «Гелик». — Вот именно, ссука, тогда, когда мне нужно проявлять чудеса гостеприимства, у них на площадке ЧП, твою дивизию! Рукожопы».

—Чо за нахер?! — Гандыбин ворвался в ангар-палатку съёмочной бригады «Новых экстрасенсов». — Чо происходит? Нас посетила массовая белочка? Ну же, ёптить! Молвите, окаянные!

Он вперился взглядом в лица полуиспуганных-полурастерянных подчинённых. Те суетливо прятали глаза, совершенно не желая получить от генерального продюсера люлей. А влепить он мог так, что мало никому не показалось бы.

—Ты! Иди сюда, — Гандыбин поманил пальцем режиссёра Сергея Румянчика. Тот разом скукожился от обрушившейся на него ответственности и, скорчив максимально жалобное лицо, сделал несколько шагов по направлению к шефу. — Эй, чукча! Очнись! Штрафецкого хочешь схлопотать? Я те устрою в тройном размере, не сомневайся…

Слова о денежном наказании стаканом холодной воды окатили тщедушного Румянчика. Он задрожал всем телом и затараторил, распространяя вокруг себя пары свежего перегара.

—Там… Привидение… — Румянчик махал руками, то и дело оборачиваясь за поддержкой к коллегам. — Настоящее! Едрёна кочерыжка… Серое такое… Как в этом, как его… Ну там, где ещё этот приходил… Помните, с этим в главной роли, как его… Ну, в общем, оно, блинац, прямо из стены выползло… Я вам клянусь, Глеб Борисыч! Все видели, не только я...

—Какое ещё, в задницу, привидение? — Гандыбина перекосило от злости. — Вы реально берега попутали… Сколько можно бухать?! Я вас спрашиваю! И ведь, мля, ничего не действует на них, ни штрафы, мля, ни увольнения! Хватит страдать хернёй! Идите работать, живо!

—Я не вру… В-все видели, ядрёна кочерыжка… Оно прямо из-за статуи этого, как его... Ну, дьявола этого... Выползло… И зависло… А потом, трындец полный начался… Лавки полетели, стулья во все стороны… У операторов камеры из рук повырывало… Еле ноги унесли. Просто пипец… — Румянчик замотал головой и уставился в пол, по всей видимости, осознавая, насколько бредово прозвучал его рассказ.

—Так, — Гандыбин окинул взглядом углы ангар-палатки. — А где экстрасенсы? В воздухе растворились от пересёру?

—Они в грим-вагене, Глеб Борисыч… — оживился Румянчик. — Вроде целы… Но из грим-вагена хрен выйдут, так и сказали. Мы им, типа, такие: идите, уберите эту хрень, а они — ни хрена! Говорят — не наше дело. И имели они всех нас магическим жезлом…

— А Баранович? — ведущий передачи обычно выбегал встречать Гандыбина в первых рядах. Восторженный жополиз.

— У него это… Припадок случился, — Румянчик выкатил глаза, будто заново переживая припадок Барановича. — Катался по земле и кричал, чтоб мы немедленно вызвали скорую, потому что у него инсульт на почве переутомления.

— Какую, на хрен, скорую? Надеюсь, вы не…

— Конечно нет, Глеб Борисыч, мы же не дебилы, — Румянчик впервые за разговор улыбнулся. — Водки залили ему в пасть пол-литра. И спать уложили, ща дрыхнет у девчонок в гримёрной, под их присмотром. Оклемается. Он просто ближе всех к привидению находился. И, кажется, оно его даже немного того...

—Послушай меня, Сирожа. — Гандыбин намеренно извратил имя Румянчика, желая как можно выразительнее донести до господина режиссёра своё отношение к сложившейся ситуации. — Я снимаю этот проект тринадцатый год. И ни разу, слышишь? Ни единого сучинского разика не видел даже самого задохлого барабашки! Привидений не бывает, Сироженька, вот тебе крест. Ни духов, ни сущностей, ни русалок, ни леших, никого! А бывают алкаши на съёмочной площадке и придурошные артисты, которые даже колдуна нормально сыграть не могут… Текст, ссука! Текст выучить не в состоянии! Вот этого говна — с перебором!

Гандыбин приблизился вплотную к Румянчику, который истерично затряс нижней губой, собираясь вот-вот заплакать.

— Ну почему, ссука, именно в том году, когда я вышел на золотого инвестора… На миллиардный контракт… На международный, ссука, уровень, в конце концов… Когда до безбедной жизни остался последний ублюдочный шажочек, размером с пипиську лилипута… В этот самый момент у меня на съёмочной площадке заводится, мля, привидение! А? Послушай, меня Сироженька… Если из-за вас, синяков, или из-за этих шаманов хреновых я обосрусь… Я вас сгною, слышишь? «Дом-3» будете снимать до конца жизни, век бабы не видать.

Гандыбин ещё раз оглядел присутствующих.

— Я сейчас пойду на объект. И молитесь, чтобы грёбаный демон был ещё там. Ибо, если его там не будет, я, мляха, познакомлю вас с настоящим демоном. Который всем здесь яйца оторвёт. Разумеется тем, у кого они есть. Пардон, мадамы, к вам не относится... Экстрасенсов сюда срочно! Подмажьте им рожи, причешите. Через пятнадцать минут хоттабычи должны быть готовы к съёмке! Понял, Румяшечка? И если хоть один ведьмак, хоть одна долбанутая ворожея куда-нибудь сдристнет, я за себя не ручаюсь.

Гандыбин направился к выходу. В дверях его догнала Аля, главная гримёрша — девушка-кнопка с проколотым носом и синими волосами.

—Глеб Борисович! — она умоляюще сложила руки у груди. — Вы когда там окажетесь, посмотрите мой розовый кейс! Ну такой чемодан, помните, квадратный?

—Об который Гриша два пальца на ноге сломал?

—Точно, ага, он! Захватите, умоляю! Там вся атрибутика для экстрасенсов, без неё мне их недоделать...

—Ладно.

Гандыбин вышел из палатки и двинулся к локации — старой полуразвалившейся церквухи, в которой кургановские дьяволопоклонники устроили Храм Сатаны. Место, надо сказать, они себе выбрали отменное: посёлок Битый в двадцати километрах от города давно уже стал призраком. Дома без стекол и жильцов. Дворы с заржавевшими качелями. Даже вшивой собаки тут не встретишь.

Когда Гандыбин привёз сюда китайских инвесторов — показать место, где будет сниматься финал тринадцатого сезона «Новых экстрасенсов» — те даже при свете дня от страха чуть не обделались. Ни секунды лишней оставаться не захотели. Затараторили по-китайски: «вези нас, увазаемая Гандыбин, назад в город, нам всё понравилася!» Так «понравилася», что «водки русской нада, осень сросьно». И в ресторане потом весь вечер ему дифирамбы пели: финал передачи будет что надо, гуд, Глеб, гуд, экселент! Да Гандыбин и сам это понимал. Хорошую они выбрали для съёмки натуру — мрачную, натуралистичную. Для телика просто бомба, а не объект.

Тринадцатый сезон «Новых экстрасенсов» должен был стать для него судьбоносным. Год назад на Гандыбина вышли китайские олигархи, с намерением финансировать проект в обмен на прокат по Китаю. Причем, пиратский прокат. Как оказалось в Поднебесной на официальном уровне чертей и духов не очень жалуют, а вот простому китайскому пиплу вся эта хренотень прёт не по-детски. На ю-тубе просмотры «Новых экстрасенсов» сотнями тысяч исчислялись. И немалая часть из них была заслугой именно китайцев. А что? Ну нет у них в стране такого формата. Мистического. Как в СССР не было секса. Коммунизм такой коммунизм…

Китайские инвесторы предложили Гандыбину взять в сезон китайских колдунов, сделать профессиональный перевод для ю-туба и пустить в открытый доступ под хорошую рекламку. Просмотры передачи резко выросли с сотен тысяч до сотен миллионов. А где много людей, там много бабок — это всем хорошо известно.

Гандыбин ликовал. Последние годы «Новым экстрасенсам» всё сложнее было уживаться со «Схваткой экстрасенсов», передачей с четвёртого канала. Конкуренция отечественных магических шоу вошла в злокачественную стадию и грозила неприятностями, как в плане бизнеса, так и в плане творчества. Обоим проектам все сложнее было выдумывать оригинальные образы участников. Уже дошли до дервишей и друидов. Да и с заданиями становилось всё туже. От того, что экстрасенсы бегали в поисках человека не по «Мосфильму», а по цирку Вернадского, мало что менялось в сути испытания. Нужны были новые формы, а с ними в индустрии наступила напряжёнка.

Выход на международную арену решил всё. Передача приобрела новые краски. Китайские медиумы внесли неповторимый колорит в общение с русскими духами.

«Адская» цифра тринадцатого сезона оказалась счастливой для Гандыбина. В его проект рекой Хуанхэ лились китайские деньги, оказавшиеся ничуть не хуже знаменитых американских.

А главное, все получили, что хотели. Гандыбин — бабосы, китайцы — хайп. И хоть финал передачи ещё не был снят, уважаемые инвесторы уже обратились к нему с новым деловым предложением: перенести всю передачу в Китай и сделать адаптацию под местное население, с учётом всех тонкостей политики и вкусовых предпочтений правящей власти. Гандыбин сначала взбрыкнул, но потом увидел сумму гонорара и моментально увидел в идее бесконечный потенциал. До подписания контракта осталась малость — не обосраться в съёмках финала «тринаги».

По сценарию в финале участники должны были оказаться в Битовском «филиале Храма Князя тьмы». Там им предстояло освободить души несправедливо убиенных (дьяволопоклонническая банда аккуратно приносила Сатане всяческие жертвы, за что и была задержана местной полицией), затем очистить место от злых духов и в конце концов прижать самого Дьявола Ивановича к заколдованной стене. Чтобы тот немедля покинул землю, раз и навсегда. Ну или хотя бы Россию. На годик. Бог с ним, хотя бы Курганскую область. Хотя бы на месяц. «Новые экстрасенсы» дарят шанс курганцам вылезти из жопы!» — таким слоганом собирался Гандыбин завершить феерический тринадцатый сезон.

Для съёмок пришлось немного приукрасить дьяволопоклонническую залу. Курганские «жрецы» были конечно жестокими, однако начисто лишёнными художественного вкуса перцами. Художники добавили жизни в убогое пространство с заколоченными окнами. Поставили статую дьявола в два человеческих роста. Повесили кресты вверх ногами. Начертили пентаграммы. Разместили по окнам и полкам церквухи чёрные подсвечники с чёрными же свечами.

Генеральный лично следил за тем, чтобы финал первого в мире китайско-русского мистического шоу оказался «конфеткой». И тут — на тебе бабушка Юрьев день! Привидение, ёпта! В «Кривое зеркало», господа, в «Кривое зеркало»!

Гандыбин рывком открыл высоченную дверь Храма. Внутри и вправду царил бардак. Очень натуралистичная фигура голой женщины, предназначенная для «документальных кадров задержания дьяволопоклонников», валялась в углу, придавленная массивной деревянной лавкой. Сатанинский инвентарь (черепа, ножи, плети, цепи, маски свиней, топоры) разбросан по всей зале. Чёрная кафедра Верховного жреца с мясом выдрана из пола и завалена на бок. Среди прочего декоративного хлама Гандыбин заметил и дорогущее съёмочное оборудование — камеры, микрофоны, прожектора… Все побросано абы как.

«Ну, дебилоиды, мля… Тут ущерба не на один косарь баксов… И, как я и предполагал, никакого призрака оперы. Чует моя жопа, это опять двое из ларца. Но на этот раз я им точно отрежу срамные части тела. Прелюдно, как обещал».

Бывало у них уже такое. Два проектных скептика, Герман и Арчибальд, периодически пытались напугать экстрасенсов и устраивали розыгрыши. То предметы летающие запускали, то голоса из могил, то свет из ниоткуда. Иногда, к всеобщей радости, экстрасенсы реально перетрухивали, хоть штанишки меняй.

— Если я правильно понимаю, призрак улетел, но обещал вернуться, так? Выходи, драться будем! — Гандыбин поддел ногой чёрный табурет с золотистой пентаграммой и с силой швырнул его внутрь залы. Табурет взмыл в воздух, пролетел несколько метров… А потом вдруг вертикальной петлей развернулся и полетел обратно. Гандыбин рухнул на пол (реакция у него — ого-го! — ещё с армии) и прикрыл на всякий случай голову руками. Табурет, нарушая все законы физики и логики, завис над упавшим генеральным, а затем упал на него, больно хрястнув по спине.

Гандыбин сжал зубы. «Без паники, только без паники».

Он перекатился на спину, схватил ударивший его табурет за ножку и быстро оглядел со всех сторон.

«Магниты, что ли?»

—Тааак… Ну выходите, шутники хреновы! Эй вы, двое из Обкакашино, слышите меня? Тупые кабаны… Какую дурь сегодня курим? Элитную гавайскую? Я ж вас обоих сейчас в камеди гроб отправлю. Я вам...

Гандыбин готов был смачно описать вслух все прелести хоть и наскоро придуманной, однако вполне изобретательной расправы над Арчибальдом и Германом. Но не успел.

От статуи Дьявола, стоящей по центру задней стены Храма, медленно отделилось серое облако. Оно поплыло к Гандыбину, меняя на ходу форму и плотность. Ему даже показалось, что в какую-то секунду в облаке возникло уродливое козлиное лицо с чёрными провалами глаз…

Гандыбин выпучил глаза и отступил на шаг. Во рту стало суше, чем после двухнедельного запоя во «Всё включено». Несколько секунд он разглядывал аномалию, не будучи в силах оторвать от неё взгляда.

А потом его вдруг охватил приступ неконтролируемой паники. В последний раз с ним было такое, когда он купил бутылку юбилейного вискаря и не успев выйти из магазина разбил её о дверной косяк, уступая дорогу полупьяной компании. Тогда всё до ментовки дошло… А сейчас...

Гандыбин механически швырнул табуретку в серое нечто, забыв на секунду об умении брошенного предмета летать, как ему заблагорассудится. Когда табурет уже отправился в полёт, генеральный спохватился и вжал голову в плечи. Спина острой болью напомнила ему, чем закончился предыдущий бросок.

На удивление, на этот раз табурет благополучно полетел по заданной траектории — прямо в парящую серую хрень. Влетел в неё. И застрял. Застыл. Потом начал раскручиваться вокруг своей оси. Быстрее. Ещё быстрее. Через несколько секунд табурет уже крутился бешеным волчком. В комнате возник неприятный до коликов свист. И в тот момент, когда Гандыбин вскинул руки к ушам, чтобы немного убавить давление на ошалевший мозг, стул с грохотом взорвался, разлетевшись щепками во все стороны.

Тогда генеральный сделал то, что сделал бы на его месте любой здравомыслящий человек. Развернулся и, повторяя про себя «да ети ж тебя, срань господня», молодым рысаком рванулиз подкурганского прибежища Сатаны.

«Ссукаа… Что это было? Голограмма? Ни хрена, про голограммы я знаю, так не сделаешь… Что тогда? Оптический обман? Какая тварь постаралась? А?»

Вращая зрачками, словно взбесившийся робот с выставки ВДНХ, он ворвался в ангар-палатку.

Съёмочная бригада бурно ругалась матом — «светики» посылали «звучков», операторы и тех, и других. Никто из них категорически не хотел возвращаться на объект для коллективного творчества.

Экстрасенсы в полном составе (до финала дошло пять лучших колдунов из четырнадцати первоначальных) стояли поодаль и загадочно молчали.

Все присутствующие мигом обернулись к ворвавшемуся начальнику. Повисла тишина.

—Ну? Чьих рук дело? Ну же! — Гандыбин начал вполголоса, с трудом сдерживая жуткое желание кинуть в кого-нибудь режиссёрский плэйбек-монитор. — Хонурики, послушайте сюда. Я эту прогу снимаю тринадцать лет. И не собираюсь останавливаться. А вот вам всем я не завидую. Арчи, Гера, где вы, мальчики-зайчики? Покажитесь папочке. Поближе, поближе. Ах, вы мои трюкачи бессмертные. Что, недорассчитали дозу гватемальских плюшек? А? Ну!!! Что там, сцуко, за серая хрень?!

На последних словах режиссёра сорвало. Брызги его слюны окропили испуганные лица сотрудников.

—М-мы не знаем… — худющий, похожий на афганскую борзую Арчибальд, утёр рукавом лицо.

—И это не мы, чего орать, — поддержал его брат по проделкам Герман, бородатый добряк с пивным животом.

—А кто? Кто тогда? Кому хватило серого вещества устроить луна-парк во время съёмки, а? Во время долбаной съёмки финала года? Финала года! Фи! На! Ла! Мля! — Гандыбин чувствовал, что ещё минута и он начнёт кого-то бить. И скорее всего ногами.

—Это не проделка, — вдруг послышался голос одного из экстрасенсов. — Это настоящий дух. Бес. Я чувствую присутствие злой сущности.

Гандыбин развернулся.

Говорил чернокнижник и демонолог — высокий чёрноволосый парень, с длинным крючковатым носом, в черном кожаном плаще. На проекте ему дали имя «Чёрный Монах» и придумали усилить готическую внешность гримом и атрибутикой. Живой ворон у парня на плече был изюминкой образа, хоть и мороки с ним было, мама не горюй. Гадил он по крайней мере по всему ангару, преимущественно на кожаные изделия: сумки, плащи, чехлы…

—Дааа? — протянул Гандыбин. — Это кто у нас тут запел? Засранец, которого дядя-продюсер просил пристроить, пока «пацан с вышкой не определится»? Какой ещё, к дьяволу, бес?

—Настоящий. Пришедший из мира теней. Посланник Князя тьмы, — не обращая внимания на подкол Гандыбина выдал Чёрный Монах, величественно запрокинув голову.

— Да неужто! Он тебе сам об этом сказал или дядя эсэмэской скинул? — Гандыбин переключился на других экстрасенсов. — А вы чего молчите? Бес попутал?

Остальные финалисты (а именно: потомственная окаянная ведьма Илания из Литвы, китайский хиромант и гадальщик по картам Таро Чжао Чанфан, китайский медиум с удавом Сюй Жуань и палестинский провидец, правда всё из того же Китая, Закир Файруз) смотрели на Гандыбина непроницаемыми лицами. Китайцы и палестинец тупо не понимали по-русски. Литовская окаянная ведьма понимала, но делала вид, что слова Гандыбина к ней не относятся.

—Эй, переводчики! Чо, сидим? Подтягивайтесь, братцы, мне с вашими спиритуалами потрындеть н-нада! — Гандыбин вдруг недобро прищурился. — Покумекайте, чо они за беса скажут? Передайте, мол, дяде начальнику жутко интересно!

Переводчики мигом подлетели к своим подопечным и вполголоса, но очень эмоционально, принялись передавать слова Гандыбина. Экстрасенсы выслушали. Первым замахал руками низенький палестинский провидец.

—Он говорит, что это нечисть. Дух из ада, — поспешно перевел переводчик.

—Таааак, — заскрежетал зубами Гандыбин. — Из ада или из зада, я что-то плохо расслышал?

—Вы зря смеяться, — выступила вдруг литовская ведьма. — Так вести себя только настоящий сущность. Не наш мир. Другая.

—Какая «другая»?! — передергивая наивный акцент окаянной колдуньи заорал Гандыбин. — Что вы мне бабушку лепите? Вы что реально мне хотите сказать, что там (он махнул рукой в сторону созданного руками курганских таджиков Храма Сатаны) у нас завелся сатана-дьявол?

Экстрасенсы активно замахали головами в подтверждение его слов, усиливая согласие жестами, предназначенными немедленно защитить их от всякой напасти.

—И как же он там появился, доложите мне, любезные? — Гандыбин перешёл на мега-саркастический тон. — У нас тут что — настоящий чародей завёлся? Засланный, так сказать, казачок? Среди нашего честного бездарного племени, вдруг появился откуда ни возьмись мастер оккультных наук? И кто же он? Кто этот Гарри Поттер? Конкретно! Кто?

—Каждый из нас мог его вызвать, — гордо задрав подбородок пропел Чёрный Монах. — Каждый из финалистов-экстрасенсов обладает силой…

Все экстрасенсы важно закивали головами, поддерживая речь собрата по передаче.

—Да? Так что же вы на испытаниях ни хрена без подсказок не можете, а? — Гандыбина колотило от несправедливости жизни. — Хватит лить мне дерьмо в уши! А хотя… Стоп!

Гандыбина осенила внезапная мысль.

—Если каждый мог его вызвать, значит каждый сможет и убрать, а? Что? Не так? Идите и прогоните бесяру! Назад в зад! Ну же? Кто готов? Хватайте свои кадила, волшебные палочки, волосы жены погибшего альпиниста! И хреначьте сражаться с нечистью! Ну? Кому по силам выбить дух из духа? Первое место в сезоне сразу дам, вот при всех говорю! Эй, медиум! Ты же войну в Зимбабве остановил, сам рассказывал! Ну?

— Он говорит, что ему запрещено богами использовать свою силу не во благо своего народа и к тому же у него сейчас нет подходящей руны, — осторожно передал слова женоподобного медиума переводчик.

— Естесссна! — Гандыбин развёл руками. — А то, что мир в опасности, твоим богам по барабашке, да? Эй, клоуны! Вы чо, стебётесь надо мной? Вы же, ёк-гонококк, колдуны! Ну! Кто самый сильный? Идите, проявите себя! Ты, босой провидец! К тебе же духи палестинских волков приходят! Ну натрави их на серого гада, чтоб в клочья разорвали! А?

—Духи волков приходят для живых… Они не приходят для мёртвых… — палестинский провидец отчаянно запрыгал, объясняя переводчику, какие у него страшные волки, но как они тут бессильны.

— А ты, хреномант?! Закидай его картами? А? Чего? Не твой профиль? Ах, простите! А кто у нас тут ещё? А, демонолог! Какая удача! Пойдёшь? Это, вроде как твой клиент?

—Я бы мог наложить на него печать, но не при таком расположении звёзд. Нужно дождаться растущей в Раке Луны…

—Ах, да, точно! И сколько ждать? — Гандыбин вскинул брови домиком, активно подыгрывая псевдо-чернокнижнику.

—Как сколько? До марта, — чинно ответил Чёрный Монах, отводя взгляд от горящих дьявольским огнём глаз Гандыбина.

—Ссука, до марта! Слышишь ты, Дерьмонолог Оккультович! Сейчас девятое декабря. Завтра, десятого, я буду в Китае говорить с очень важными людьми. И уже не смогу вам тут ничем помочь. Ничем, слышишь? А если вы не снимете финал… Если его не покажут в эфире к пятнадцатому числу, чтобы я с важными китайскими людьми смог его посмотреть под рюмаху байцзу… То вам уже никто и нигде не сможет помочь, понимаешь? Все понимают? В последний раз спрашиваю — пойдёт кто-нибудь в крестовый поход? Ну?

—Этот ваш передач и есть виновник всего, —вдруг выдала литовская колдунья. — Это вы придумать издеваться над Сатана. Вам и придумать, как разобраться с бес. Ни один из экстрасенс не захотеть себе кармическая дыра. Наши отношения с тонкий мир есть и так очень непрост.

Гандыбин открыл рот, собираясь обрушить на ведьму отборный пятиэтажный мат, который являлся, как все знали, его визитной карточкой. Но Илания опередила его. И визгливо выпалила юридически-официальным тоном, на несколько секунд абсолютно лишившимся милого литовского акцента:

—У нас в контрактах такое не прописано! Мы должны работать в рамках утверждённого сценария, почитайте! Мы вам не рабы! У нас тоже права есть!

Гандыбин заткнулся. Конечно, она права, что у них есть права. Чего он вообще тут время тратил, спрашивается.

—Идите в жопу, — горько выдохнул он. — Да-да, переводить дословно. И ещё. Победителю этого сезона я хрустальную руку в задницу целиком засуну, обещаю.

Гандыбин отвернулся от экстрасенсов. Надо было что-то делать. Хмель прошёл, теперь ещё и башка начала болеть.

—Борисыч, послушай, — к нему незаметно подошёл главный оператор программы, Андрон. Толковый мужик, с первого сезона на проекте. — Знаешь, что думаю?

— Ну? — Гандыбин прислушался.

— Шпицевы это проделки, больше некому. И незачем.

Ёжики-сапожики! Как же он раньше не подумал! Анатолий Шпиц — генеральный «Схватки экстрасенсов», их главного отечественного конкурента… Когда Гандыбин с китайцами договор подписал, тот весь на гавно изошёлся. Даже шпионов подсылал, узнать что, да как, перебить клиентов хотел… А вдруг и вправду? Он срывает съёмку финала. И перехватывает Поднебесную. Ход конем?

— Братья Капроновы, думаешь? Их рук дело? — процедил Гандыбин.

— Может быть, — кивнул головой Андрон.

На проекте Шпица скептиками были не шоу-мены, как у Гандыбина, а настоящие иллюзионисты-профи. Чисто теоретически, то, что сейчас происходило в псевдохраме Сатаны, вполне могло быть разработано по заказу конкурирующей организации.

— Стопудово, так оно и есть, — тряхнул головой Гандыбин. — В это уж точно побольше верится, чем в гостей с потусторонней кичи. Ну, ок. Это был хороший фокус, господа Капроновы, а теперь пора и дело делать. Андрон, пойдём сходим туда, наведём порядок?

Андрон скорчил такую мину, что генеральный сразу понял — отдуваться придётся одному.

— Ладно. Сидите, ссыкуны.

Гандыбин сунул руки в карманы и зашагал к церквушке.

— Глеб Борисович! Розовый чемоданчик, умоляю!!! — донеслось ему вслед от кнопки Али.

Синеволосая гримёрша ему нравилась, поэтому на хер Гандыбин посылать её не стал. Однако сейчас ему было точно не до чемоданчика.

«Может там галлюциноген какой распылён? Местного воздействия? А как тогда мебель летает? Тут точно магнитные поля. Или иллюзия? По сути — по хер. Не моё дело. Они это делают, чтоб сорвать съёмку, правильно? Значит, расчёт на то, что мы все зассым и смоемся. Сообщим в полицию или каким-нибудь местным священникам-экзорцистам. Если всё будет так, то вокруг передачи нехреновый скандал поднимется. Типа, лучшие экстрасенсы российско-китайской сборной оказались полным фуфлом. Они ведь могут под скандальчик ещё и своего колдуна прислать. Который приедет весь такой в белом фраке и духов одной отрыжкой прогонит. Ничего придумочка. Но со мной не проканает. Интересно, как далеко Шпиц готов зайти?»

Гандыбин решительно вошёл в Храм и сразу огляделся по сторонам: нет ли камер, не висит ли какое-нибудь оборудование для создания иллюзионистских трюков. Ничего не нашёл.

«Хрен с тобой, золотая рыбка. Поехали дальше»

Он вышел на центр Храма. Статуя Князя тьмы глядела на него безжизненными глазами.

—Эй! — крикнул Гандыбин прямо в лицо гигантскому зверю с козлиной мордой, огромными витыми рогами и страшным трезубцем в мохнатых лапах. — Чо такое, кто такой? Сивка-бурка вещяя ковурка… Кароч, ребята. Попугали знатно. А теперь давайте ноги в руки и валите отсюда, иначе ведь в полицию сдам. Тут одной техники попорчено столько, что по судам будем, как по музеям ходить в ближайшие полгода! Сва́лите —обещаю хай не поднимать.

На последних словах Гандыбина от статуи, как и в первый раз, начало отделяться серое бесформенное облако. Мебель по всей храмовой зале задвигалась, заскрежетала.

— Чуваки! Завязывайте, второй раз ваще не работает! — продолжил Гандыбин, не отрывая глаз от серой субстанции, подплывающей всё ближе и ближе.

Вшшшик! Он еле успел пригнуть голову — взметнувшаяся с пола ритуальная черепушка пролетела на два сантиметра выше его собственной.

— Это уже уголовочкой попахивает, дружки-пирожки! — Гандыбин закипал от бессильной злобы. — Если вы меня тут прибьёте, шумиху не загладите! У меня в штабе все всё знают! И куда я пошёл и кто вы такие! Шпиц! Капроновы! Я — Гандыбин, генеральный, если что! Вдруг чо-кого не поняли, а?

Серое облако, зависшее перед этим в метре от Гандыбина, вдруг сорвалось с места и в секунду влетело в его тело. Генерального встряхнуло, словно от разряда тока. А потом по телу разлился холод. Он почувствовал, как нестерпимо запахло тухлыми яйцами.

«Что за хрень? Газ? Ядовитый?». Гандыбин на всякий случай стал дышать реже.

В следующий момент он услышал голос в своей голове. Спокойный, деловой. Жутко похожий на голос Владимира Познера.

«Мой Хозяин приветствует тебя, Гандыбин. Ты многое сделал для него в этом мире. Ты заставил людей поверить в его присутствие. Ты заставил людей уважать и бояться Князя. Ты украсил Дом Его, наконец… Хозяин всегда платил тебе той же монетой. Он помогал тебе. Он вознёс тебя. Но сейчас ты запутался. Ты решил осквернить и Дом, и Хозяина… Прелюдно. Это плохой поступок, Гандыбин. Жалкий. Запомни. Человек не имеет власти над миром теней. Не имеет власти над Хозяином, Князем мира сего. Оставь намерения. Оставь этот Дом. Наполни его теми, кто воздаст должное Владыке. Теми, кто будет поклоняться ему. Тогда он простит тебя. И отблагодарит»

Гандыбин машинально ущипнул себя за щёку, в общем-то понимая, что от этого ничего не изменится. «Галлюциноген. Всё-таки галлюциноген. На какой же основе, вот что интересно!».

— Послушай, Шпиц! Ужасно хреновый текст! Ты сам-то слышишь эту хрень? Откуда взял? А, вспомнил! «Экзорцист», кажется, да? Семьдесят третьего? Чувак, тебе нужны хорошие сценаристы. Современные, ей-богу, послушай, дело говорю. Но щаз не об этом. Ты хочешь войны? Мои китайские коллеги — пипец какие шишки. Они вас всех в цемент укатают. Цемента в Китае много! Шпи-иц! Я уже злой, но ещё всепрощающий. Последнее предупреждение — вали! Батарейка доброты садится…

В голове у Гандыбина зашипело, он почувствовал неприятные покалывания по всему телу, особенно в районе живота.

«Хозяин не привык повторять дважды, Гандыбин, — произнёс Познер в его голове. — Подчинись!»

— Или… что? — ему становилось все труднее дышать. «Что за газ? Нервно-паралитический, что ли?»

«Или я сожру твою душу, — промычал голос, вызвав жуткую тупую боль в затылке».

— Да, жри! Давай! — Гандыбин посмотрел в сторону статуи Дьявола. Если и есть камера в Храме, то она точно там, в уроде этом.

«Троянский козёл, ё-моё, — через боль хохотнул Гандыбин про себя».

— Зубы не обломай только! А когда подавишься, советую срочно записываться на пластическую операцию. Потому что, если я выживу после того, как ты «сожрёшь мою душу», я буду просить китайских коллег, чтобы мне подали суши с мясом твоих ягодиц…

Тут тело Гандыбина пронзила сумасшедшая боль. Заболело разом всё, словно на него вылили ведро отборной кислоты.

«Хлёбаный МРОТ… Неужели убьют? — красным фонарем в башке Гандыбина замигал тревожный сигнал. — Им же тогда трындец… Отчаянные хлопцы...»

Боль стала нестерпимой. Гандыбин заорал во всё горло и рухнул на колени. Ему хотелось разодрать кожу и вытащить наружу ребра — поразительно, но ему казалось, что так он сможет облегчить страдания. Генеральный кричал, как сумасшедший, одновременно сгибаясь все ниже, не в силах противостоять адской центрифуге, перемалывающей его тело изнутри. Уткнувшись лбом в пол, генеральный вдруг увидел перед глазами сломанный деревянный крест размером с ладошку. И, подчиняясь какому-то подсознательному импульсу, схватил его зубами, закусив изо всех сил. Он видел пару раз в кино, что это некоторым мужикам помогало даже ампутацию пережить без наркоза. Каково же было его удивление, когда боль и вправду слегка отступила. Возможно, чтобы накатить через пару секунд с новой силой. А возможно...

«А что… А что если предположить на одну миллионную долю секунды, на одну охренетительно мизерную долю шанса, что это, мляха, реальный бес? И что меня сейчас изнутри пожирает адский огонь? — с трудом разворачивая длинную мысль подумал Гандыбин. — Ну, мля, если это и вправду грёбаный дух? Ссука, Гандыбин, а если ты, прямо, как Кину Ривз из «Адвоката дьявола», а?»

Тут крест какой-то невидимой силой вырвало из его зубов и унесло в непонятном направлении. Тело сразу же накрыла новая волна дикой боли. Гандыбин заорал так, как не кричал даже при рождении. Ноги отнялись, держаться на них генеральный уже не мог. И тогда, не до конца отдавая себе отчёт в действиях, он приподнял голову, чтобы отыскать что-нибудь… Ну хоть что-нибудь…

Вот! Взгляд Гандыбина уткнулся в розовый кофр-чемодан синеволосой Али. Реквизитный сундучок стоял на полу прикрытый обломками лавок в пяти шагах от него.

И Гандыбин решился, пожалуй, на самый стрёмный и глупый поступок в жизни. Лихорадочно работая руками, он пополз на упитанном брюхе к розовому кофру. Уже через пару секунд он обнаружил странную штуку — по мере приближения к цели, шум в его голове всё больше превращался то ли в визг, то ли в крик.

«Не смей! Не смей! Ты пожалеешь!», истерил внутренний Познер, явно встревоженный не на шутку.

«Только не улети! Только не улети!», уговаривал Гандыбин розовый кофр, по миллиметру приближаясь к нему с каждой секундой. Но Алин чемодан, в отличие от другой храмовой утвари, и не думал шевелиться — стоял, словно прибитый к полу гигантскими костылями.

Гандыбин добрался до него, щёлкнул замками, рывком раскрыл. Кофр внутри был похож на ящик для шурупов: куча маленьких отсеков, закрытых пластиковыми крышечками. На откидной створке расположилось множество бутылочек, тюбиков, упаковочек. Всё подписано мелким, но разборчивым Алиным почерком.

Гандыбин запустил дрожащую руку в отсек с надписью «Освящённые обереги». Вытащил оттуда горсть монеток, пуговиц, крестиков и, не раздумывая, сунул всё это деревянно-латунное добро себе в рот.

Визг в ушах превратился в ультразвук. Тело генерального начало колотить, будто бы его привязали на спину бешеному быку, а под хвост бедному животному сунули раскалённый шампур. Но Гандыбин, несмотря ни на что, с завидной упертостью глотал освященные обереги, мысленно умоляя, чтобы среди них оказался хотя бы один настоящий.

И вдруг его начало отпускать. Ватные безжизненные ноги закололо, словно в них восстанавливалось кровообращение после дикой отлёжки.

— Нравится, гнидоза? — восторженно возопил Гандыбин набитым ртом. — Водички ещё попей!

Он схватил продолговатую бутылочку с надписью «Святая вода» и большими глотками начал вливать её в глотку, проталкивая жидкостью оставшиеся во рту артефакты.

Визг в ушах сменился тяжёлой астматической одышкой. Сквозь которую Гандыбин различил еле понятные слова.

«Князь… Не простит… Ты не ведаешь, что творишь… Гнев Его будет страшен... Расплатой станут миллионы жизней… Остановись… Ты будешь причиной… Ты принесёшь смерть...»

Но Гандыбин уже вошел в раж. Предвкушая близкую победу, он вытащил из кофра мешочек с надписью «Мощи святых. Натуральные». Зажал его в правой руке. И академично с размахом начал креститься большим крестом. «Лоб, живот, часы, кошелёк… Лоб, живот, часы, кошелёк...»

Через какое-то время всё закончилось. Тишина. И в голове, и снаружи. Гандыбин сунул на всякий случай мешочек с мощами себе в карман, с трудом поднялся, отряхнул штаны и пиджак. Тяжело дыша, посмотрел в глаза Князю тьмы из гипса, зафактуренного под мрамор. И, не увидев там никаких признаков жизни, покачиваясь, пошёл к подчинённым.

***

«Вот, интересно, — думал Гандыбин, глядя, как его ребята восстанавливают съёмочную локацию, — что же это за газ был такой? Так торкнуло, ёшки-макарошки, что чуть коней не двинул… Капроновых проделки. И Шпица. Ежу ясно. А если… Если это всё-таки реально был… Дух? Может по кулерам воду святую разлить? Так просто, на всякий случай. А? Херь… Херь хреновая. Быть этого не может, потому что не может быть и всё».

—Глеб Борисович, бочки с кровью все нести? — так слажено его команда ещё не работала. Почуяли, что могут без премии к Новому Году остаться, гоблины, засуетились.

—Все. Крови нужно чем больше, тем лучше… — Гандыбин закашлялся сухим противным кашлем.

—Ну и вонь! — прибывший одним из первых на локацию Чёрный Монах отчаянно махал перед лицом правой рукой, левой демонстративно зажимая нос. — Тут что, могильник вскрыли?

—А ты рот прикрой, посвежее станет... — по привычке съязвил Гандыбин, отмечая про себя, что он-то как раз никакой вони не чувствует.

«Во блин, из-за этого галлюциногена ещё и нюх потерял. Надо поскорее водки бахнуть, иначе совсем расклеюсь».

— Всё, я поехал. Андрон — за главного. Мне больше не звонить. Если будет ещё одно ЧП: лучше запритесь в Храме и взорвитесь к едреней фене. Отвечаю, так всем нам будет легче. — Гандыбин опять закашлялся. — Я сегодня лечу в Ухань. Там и финал буду смотреть с китайскими коллегами.

— Глеб Борисович, вы на рынок там в Ухани не забудете зайти? Помните, я вас просила? — синеглазка Аля смотрела на генерального, сложив руки в умоляющем жесте.

— Зайду, обещаю. — Гандыбин поднял голову и улыбнулся замершим в прощальных позах подчинённым. — Если всё пройдёт по плану, в две тысячи двадцатом по-другому задышим. Лично каждому корону подарю! Обещаю!