Реки времён

Мир № ∞-0599613231

День 31-ый, месяц шестой, год 6659-ый

Утро

- Бросай его в яму!

Старик не любил церемоний. Он слишком ценил время, чтобы тратить его на других. Тем более на рабов.

– Скорее, остолоп.

Дождь падал не каплями, а противными водяными пузырями, которые лопались, попадая на одежду, кожу и волосы. Так мерзко и холодно. Хотелось скорее к огню, чтобы не думать о происходящем. Выпить бокал вина, послушать игру Элии, насладиться вкусом приправленного шалфеем молодого барашка…

Лишь бы не думать. Не видеть. Не смотреть.

- Так ведь… человек же.

Редмунд медлил.

Неужели Редмунду хочется торчать здесь? Встречаются же такие, кто считает правильным тратить время на тяжёлые мысли. Готовы часами сидеть возле могил, разговаривать с собой, не спать ночами, переживая, как несправедлив мир. И, главное, они видят во всём этом пользу.

– Надо всё по-человечески.

Опять за своё. Сказать бы что этому молокососу, пусть знает себе цену. И вообще жизни цену. Сказать бы, да рот свело. А губы, обветренные, словно деревянные. Ещё этот дождь…

- Был бы человеком, не нажирался б как скот, — прохрипел старик, доставая плеть. Скрутил её в четыре кольца, сжал и поднёс к губам, словно собирался поцеловать. – Может, и живым остался б. Наше время б не тратил. А-ну бросай! Кому говорю!

Они стояли возле смердящей ямы на пустыре. Где-то за горизонтом виднелась старая дорога. С этого выезда обычно никто не покидал город: дорога вела к границе с землями варваров. Ни один цивилизованный человек не позволит себе даже подумать о том, чтобы приблизиться к ним.

Редмунд покачал головой и со вздохом принялся за дело. Стащил тело с телеги, рывками по грязной траве поволок до ямы. Капельки пота проступили на лбу, смешиваясь с пузырями дождя.

- Не хочу, чтобы и меня вот так… - невольно вырвалось признание. Редмунд понимал: исход один, никак его не избежать. Неужели ж все вот так? Резкая вонь и противные капли, словно не дождь идёт, а боги мочатся с неба.

- А ты и знать не будешь, как тебя скинут в яму, - прибавил настроения старик, складывая плётку в седельную сумку. Достал трубку, закурил. – Так что лучше не думай. Бросай давай, я замёрз.

Редмунд толкнул безжизненную массу вниз. Тело покатилось по скользкой жиже и гниющим объедкам к вечному смраду. Оно будет только прибавлять вони, и больше ничего в мире Гундовальд уже совершить не сможет. Великий Гундовальд.

Чушь какая-то. Зачем тогда было побеждать, быть первым на арене?..

- В добрый путь, Гундовальд.

Редмунд склонил голову и фыркнул, стряхивая с жёстких чёрных волос дождевые капли. Конечно, в добрый! Куда же ещё? Ведь всё так просто. Наверное, Гундовальда заждались в таком месте, где славным воинам оказывают почести, где вино течёт рекой, девушки обожают, а мужчины преклоняются перед величием…

Голова закружилась, и Редмунда стошнило. Голова приблизилась к яме - вонь ударила в нос, и стошнило обильнее. Рвало до тех пор, пока не стал захлёбываться кашлем. А ведь они пили вчера с Гундовальдом вместе. Редмунд тоже мог быть сейчас на дне ямы…

Старик покуривал и усмехался: сейчас паренька тошнит от вида трупов, потом будет тошнить от вида живых. Пока он не поймёт, что надо беречь себя.

Редмунд утёр рот рукавом, отвернулся от страшной ямы. Старик улыбался.

Да кому этот дед, к чёрту, нужен? Пусть смеётся вдоволь. Пусть все смеются! Мир, наверное, сошёл с ума.

– Как собаку безродную скинули, да? – одними губами проговорил старик, но Редмунд понял мысль.

Никогда ещё они не думали одинаково.

Вот именно - как собаку. И подыхают, и живут так же. Псы. Собаки. Шавки. Кусают, лают, дерутся, но не смеют тронуть Хозяина. И потом их скидывают гнить в яму наравне с обглоданными костями, тряпьём и битым стеклом.

- Не кисни! Идём обратно.

Редмунд вздохнул, посмотрел на старика. Тоже ведь недолго осталось: кашляет после каждого затяга. А всё шутит. Над собой шутит. Просто так потекла река жизни, что пришлось умереть сначала молодому, сильному и вообще лучшему из людей. А этот старик живёт…

Зачем он живёт?

Наверное, боги знают оправдание Судьбе.

Мир № ∞-0599613232

День 31-ый, месяц шестой, год 6659-ый

Утро

По стенам текла чёрная слизь с потолка. Наверное, в доме, наверху, разбили все горшки со слизью, и вот она просочилась в подвал. Иначе и не объяснить её появление здесь в таком количестве. В шумящей голове Гундовальда её, казалось, ещё больше.

- Завтра ж на арену… О чем только думал вчера?

Они сидели за столом, заляпанным жирными пятнами и следами от вина. На полу валялись бутылки, разбитый вдребезги стакан и хлебные крошки.

- Ложку даже держать не могу: руки дрожат… Как только не сдох. Судьба хранит, видно. Только чего ради?

Терпкий запах кислого вина, перегара и рвоты заполнял подвальное помещение. Голова кружилась, не чувствуя отдыха даже после длительных часов ночного сна.

- Надо меняться. Нельзя же так. Сколько богам ещё терпеть? И так уж дерусь, а тут ещё и вино. Много вина… Башку будто палашом огрели…

- Мне кажется, ты внутри решил: нет разницы, как подыхать, на арене или здесь, в конуре.

- Амар, не умничай, а! Итак никакой сижу.

Амар, единственный друг Гундовальда, плечо, на которое надо опираться во время битв, сейчас казался худшим из врагов. Он вообще не пил, говорил, мол, его бог не разрешает. С Гундовальдом боги не говорили. Но, видно, злые духи шептали вчера откупоривать новую бутыль.

- В такие моменты начинаешь ценить жизнь, Амар. Понимаешь? Словно прозрел. Словно воскрес, да. Хочешь пережить этот день и начать всё с чистого листа. Как младенец. Всё, никакого вина, слышишь? До обеда отхожу, потом выйдем на арену, потренируемся. Глядишь, восстановлюсь до завтра. Старик не говорил, кого выведут против нас? Надеюсь, не львов.

- Мне всё одно. Лишь бы не людей. Бог не разрешает мне…

- Да слышал я, слышал! Значит, старик умалчивает.

- Спит он. Как собака дохлая. Вчера выпил пару бокалов, а дрыхнет до обеда.

- Я стар, но ещё не настолько глух, Амар, - раздался голос, похожий на скрежет ржавого замка. Старик слез с деревянной кровати, растолкал Редмунда и начал неспешную уборку. Он никогда не обижался на бойцов. На них грех обижаться: сегодня ты с ними говоришь, а завтра отправляешь в яму, а Хозяин покупает нового.

Редмунд, мальчик для битья и помощник старика, хмуро принялся собирать осколки. Немного подташнивало: вчера Гундовальд заставлял пить. Куда больше нормы. Удивительно, как сам Гундовальд ещё жив – он влил в глотку столько вина!

Наверное, боги хранят его.

- Вы идёте на арену сегодня. Гости съехались, и Хозяин…

- Какое сегодня, старик?! – заорал Гундовальд. – Рука ложку не держит…

- Сегодня. Это не обсуждается.

- Но почему не предупредили раньше?

- Гости прибыли вчера вечером, и я трижды предупреждал вас вчера, что биться будете сегодня.

- А я?

- А ты отвечал, что мастерство не пропьёшь, потом рассказывал, как победил медведя, дыхнув на него перегаром. Тебе всё нипочём – мы вчера так тебя поняли. Верно, щенок?

Старик ткнул в бок Редмунда. Вместо ответа тот хмыкнул и убежал.

Слышно было, как за окнами хлестал ливень.

- Ну и погодка сегодня: только помирать остаётся, - проворчал старик, вторя грустным мыслям, пульсирующим в голове Гундовальда. – Точно сегодня на арену отправитесь. Гостям что ещё остаётся делать в эдакую мерзопакость? На вас и смотреть. Как вы пляшете.

- Кого выпустят? – не поднимая головы, спросил Гундовальд. Нельзя в таком вот состоянии выходить на арену, ведь стоит один раз оступиться – и всё, конец.

- Пока никого не привозили. Сюрприз готовит Хозяин, видно, для гостей. Скрывает от меня. Важные там люди. Не чета нам.

Старик лениво потянулся, зевнул и пошёл в каморку под лестницей. Обедать пошёл. Старик всегда ел один: то ли не желал хвалиться блюдами своего стола, то ли считал ниже достоинства принимать пищу вместе с рабами. А вот пить вино с ними вечером иногда мог себе позволить.

Гундовальд проводил его ненавидящим взглядом. А как можно хорошо относиться к человеку, от слов которого зависит твоя жизнь? Ты крепкий, сильный, но вот оно – слово – и подчиняйся. Сколько б львов ни победил, слово старика железно.

Конечно, не старик отдаёт приказы, он лишь их озвучивает. Приказы отдаёт Хозяин.

Виновен ли солдат, убивающий ради короля?

Виновен. Он или верит в праведность короля, или он подлец.

Во что верил старик? Ни во что. Он давно умер, а тело мечтало лишь о сне, тепле и горячем вине. Ради них он бы и злым духам служил.

- Я всегда думал: когда исполняешь чужие приказы, надо понимать их по-своему. Так можно и выжить, и собой остаться, — сказал Редмунд, подсаживаясь на место старика за стол. Амар отломил ему кусок вчерашнего хлеба. Глаза парня блестели, с волос по лбу стекали тонкие струйки дождевой воды. Редмунд неплохо освежился после вчерашнего.

- Да ты мудрец, парень, - отметил Амар.

Настроение его тоже было под стать остальным обитателям сырого подвала. Выходить на арену всегда страшно: как бросать кость и верить, что тебе выпадет «шестёрка». Она уже выпадала столько раз... Вдруг солдатам Хозяина удалось поймать людоеда? С разумными тварями справиться куда сложнее: они хитрые, они как люди, только куда сильнее и выносливее. А Гундовальд – это сегодня безнадёжный случай. Он будет только обузой: придётся следить, чтобы и его спасти, и самому не попасть под когтистую лапу.

- Как ты себя чувствуешь, Гундовальд? - с отеческой теплотой поинтересовался Редмунд. Почему-то сегодня так хотелось приобнять широкие плечи этого великана, потрепать его кудрявую шевелюру, сказать что-то воодушевляющее. Словно не видел Гундовальда сотню лет.

- Чувствую так, будто половина меня здесь, а половина умерла вчера. Лучшая половина. Наверное, худшая останется лежать сегодня на сухом песке арены.

- Ты справишься, Гундовальд. Ты побеждал медведей пьяным рыком…

- Неужели я нёс такую чушь, а? Ты сам случайно не знаешь, кого выпустят сегодня против нас?

- Не знаю, - признался Редмунд и опустил голову. На полу смотреть было особо не на что: они со стариком прибрали последствия вчерашней попойки, остались лишь нестираемые пятна от вина и крови. – Старик, может, и знает, но молчит. А я Хозяина никогда и в глаза не видел. Думаю, вряд ли кого опасного: гости ждут победы над тварями, а не смерти бойцов. Мне кажется, в этом и весь смысл битв.

- Не знаю, парень. Я иногда чувствую себя сам какой-то тварью. Зачем я побеждаю, если толку нет? Если на место старых львов придут молодые, и мне снова придётся их убивать.

- Да, ты говорил вчера. Ты много говорил…

- Амар! – позвал Гундовальд друга, потому что Редмунд затронул тему, которую Гундовальду вспоминать было стыдно. Точнее, признать: он не может этого вспомнить. – Амар, прикроешь спину сегодня? А я потом отплачу.

- Не могу обещать. Это будет сложно. Тем более, я не знаю, с кем дерёмся. Я не могу дать такое обещание.

- Какой ты нудный, Амар. Как только вы там, веджероны, со скуки не передохли?

- Мы молимся богу.

- Ладно, хрен с тобой, хоть ты, Редмунд, обещай, что похоронишь по-человечески. Коли жизнь не удалась…

Редмунд подхватил мысль Гундовальда:

- А что ты скажешь богам при встрече? Я всегда думал об этом. Ну вот что им сказать?

- Не знаю. Наверное, склоню голову и буду ждать милости.

- Но тогда нас даже на том свете отправят в подвал. Расселят по собачьим конурам, - закончил Редмунд, вспоминая сегодняшний пьяный сон. Эти бойцы – его будущее. Его растят, чтобы сделать таким же.

- Нет, бог будет судить не нас, - ответил веджеронин Амар как истинный знаток воли и судьбы. - Спросят с тех, у кого всё было. А у нас нет ничего, даже выбора. Спросят с тех, кто сегодня придёт на арену и будет смотреть, как убивают.

- Выбор есть всегда, - отчеканил Редмунд, всматриваясь в серую с подтёками слизи стену, словно узрев за ней светлое будущее.

- Заткнитесь все! Голова и так болит, вы тут мудрите, чёрт бы вас побрал! — Гундовальду не по душе пришлись последние слова, они затронули за живое.

За ещё живое.

Он схватил пустой стакан и налил вина из недопитой бутылки. До самых краёв.

Мир № ∞-0599613232

День 31-ый, месяц шестой, год 6659-ый

Полдень

На красный песок арены не лил дождь, захвативший мир за пределами замка. Это был огромный зал, раньше служивший пиршественным, но переделанный по приказу Хозяина. Сначала бои проводились во внутреннем дворе. Толпы зевак отрывались от повседневных трудов и собирались посмотреть зрелище, не достойное их очей. Чем заслужили они себе право смотреть на такое?

Из зала убрали всю мебель, камин наглухо забили досками, картины сняли. Остались только голые стены, два выхода и море песка на полу.

Над входом, под потолком, находилась ложа, небольшой балкон, с которого можно было любоваться происходящим. Хозяин обычно сидел там один, изредка с женой. На особые бои приглашали гостей. Всегда в углу балкона – столик с кувшинам и заморскими деликатесами, за шторкой тихо наигрывала Элия свои грустные мелодии. Ей не позволяли смотреть на бои, и она даже не подозревала, что происходит там, внизу.

Выходы запирались, пока бой не закончится. У обоих дежурила стража. Лестница из подвала вела в коридор, по которому бойцов приводили к левой двери. Из правой появлялись звери. Или твари. Уходили обратно так же. Если не оставались истекать кровью на холодном песке, глядя в сводчатый пустой потолок бывшего пиршественного зала. Стены давно были исполосованы и запятнаны ею же, запёкшейся, несмываемой.

- Живей давай! – прикрикивал для виду один из солдат, толкая Гундовальда кулаком в плечо.

Амар ненавидяще глядел на серые стены коридора. Это хотя бы не подвал, но разве сравнишь эту убогость с красотами Веджеры? Её уходящими в небеса горами и голубыми озёрами. Неужели вот так до скончания века: пропахший вином и прочей мерзостью подвал, а в перерывах - коридоры и песок?

- Живее, живее! – заорал второй. Гундовальд не понимал, чего они беспокоятся? Идти до арены осталось пару шагов – никто там сам себя не пожрёт за это время.

Чувствовал Гундовальд себя странно: голова прошла, но тело словно постарело лет на сорок.

Если что, Амар прикроет. Он надёжный человек. Последний из них. Гундовальд помнил, как привели веджерон. Пятеро их было, и все на одно лицо – так сначала показалось, потом он научился различать. Гундовальд потерял счёт времени, но, по его меркам, чуть меньше года прошло с тех пор. Кровь веджерон на стенах арены вместе с бурой кровью троллей, ядовитой жижей Ящера и ржавой краской големов. Когда веджеронин остался всего один, на бой стали вызывать реже. Видимо, Хозяин боялся потерять последних бойцов и ждал новых жертв войны. Однако вдвоём, плечом к плечу они зарубили вампира, расправились с волками, пару раз побеждали львов. Хозяин жиденько хлопал, со смешком что-то говорил супруге и неизменно отправлял в подвал дары. Пристрастие к одному из этих даров чуть не погубило Гундовальда вчера.

Сегодня же Хозяин пригласил гостей... В последний раз гости были, когда веджероны выступали ещё впятером, а противниками выпустили горилл. Трое тогда погибли. Трое.

Чего ждать сегодня?

Гундовальд посмотрел на дрожащие руки. Смерти надо ждать. Наверняка это она. Слишком долго терпела уже.

- Пошли! Запирай давай!

Их вытолкнули на арену. Раздался щелчок. Всё, дверь закрыта наглухо. Лёгкие наполнил холодный воздух, ноги почувствовали мягкость песка. Оружие висело сзади, на створках. Вытащив меч с изогнутым клинком, Амар стал всматриваться в дальний угол, откуда должны выходить звери.

- Закрыто, - процедил он. – Там даже солдат нет. Никого.

Гундовальд взял себе оружие потяжелее – длинный меч – сегодня нужна сила, грубая, разрушительная.

- Что это значит?

- Не знаю. Почему-то никто не дежурит у дверей. Они никого не выпустят.

Оба посмотрели на балкон. Хозяин уже на месте. Маленькие поросячьи глазки следили за происходящим. Борода свисала до перил, пальцы перекрещены на переносице – он чего-то ждал. Рядом - жена, стройная, хрупкая и неестественно бледная дама. Она поглаживала кудрявые волосы супруга. Гости сидели чуть поодаль. Они тоже ничего не знали, но уже скучали. Вселенское томление от праздности, подаренной кем-то за неведомые заслуги. Гундовальд вспомнил утреннюю беседу. Да, все они пришли сюда посмотреть… Только кажется, сладкая жизнь им надоела куда больше, чем Гундовальду и Амару тошнотворный подвал.

И тут Хозяин оторвал локти от перил, привстал и занудно начал:

- Я ценю вашу отвагу. Вы всегда славно бились и с честью побеждали. Вы заслуживаете свободы.

Амар напрягся, в голове стучало: неужели домой? Неужели увидит Веджерон, старика-отца и Олсен, девушку с бледно-голубыми, как лёд на реке, глазами?

Гундовальд понимал: это лишь пауза в речи. Только пауза, а не её конец.

И Хозяин продолжил:

- А получит её один из вас. Сильнейший. Я клянусь, что отпущу того, кто выиграет этот поединок. Отпущу и дам денег на дорогу домой. Полная свобода! А теперь – вперёд, покажите ярость, докажите, что вы лучшие на арене!

Слова камнями сыпались на головы бойцов. Внутри началась безумная схватка с собой: как быть? И не у кого спросить совета. Мольбы о помощи бесполезны.

- Так мы будем биться? – первым спросил Гундовальд, стараясь ещё оставаться для Амара другом. Пока другом.

- А есть выбор?

- Редмунд утром говорил: выбор есть всегда. Зачем плясать под чужую дудку?

- Потому что жить хочется, Гундовальд. Ты понимаешь?

И Гундовальд понял. Прочитал по глазам. У него сегодня на арене не будет друга, плеча, помощника.

Сегодня он один на один с Судьбой.

Мир № ∞-0599613233

День 31-ый, месяц шестой, год 6659-ый

Полдень

- Слава победителю!!!

Хозяин вскочил с места и аплодировал стоя. Он был так доволен, что гости буквально ожили после объявления условий схватки и всю битву не сводили глаз с арены, что сам заразился их азартом. Но и без того было на что посмотреть. Бойцы дрались не хуже зверей: один уворачивался, прыгал, другой крушил на пути телеги, деревянные заборы, ящики – реквизит, последнее новшество в украшении арены. И вот всё закончилось. Таким трагическим и сложным моментом, где Судьба могла улыбнуться любому, но повернулась лицом к более удачливому.

Амар сидел на коленях. Гундовальд тоже сидел. Его спина прижалась к серой стене, испещрённой полосами от ударов меча. Кровь тёмными подтёками возвышалась над ним, как шлейф поверженного короля. Амар завороженно смотрел на тело друга. Это же последняя кровь. Последняя. И её так или иначе надо было пролить. Если не он, то какой-нибудь людоед в конце концов расправился бы с Гундовальдом. А ему всё равно зачтётся в вечном круге жизни. Сейчас наверняка его дух перерождается в новом мире, куда лучшем, чем этот.

- Отдай меч, боец.

Амар неотрывно смотрел на Гундовальда. Вроде бы здраво рассудил, всё по законам, нигде не пошёл против совести, но почему-то тело друга, жалкое такое, со склонившейся на правое плечо головой, с высунутым прикушенным языком, с глазами мёртвой собаки и ещё продолжавшей дёргаться рукой, - оно внушало страх. Страх того, что законы эти как те же сказки, которыми пугают непослушных детей. И нет никакого перерождения, а есть лишь здесь и сейчас.

- Отдай меч и иди, куда хочешь!

Теперь Амар услышал. Он хотел идти. Хотел идти в Веджерон. И он просто медленно пошёл к выходу. Солдат преградил дорогу, указывая на оружие. Амар воткнул меч в песок. Острие клинка вошло до середины.

Его никто не ждал в коридоре. Можно было бежать, куда захочется. Прямо сейчас, пока дали возможность. Но Амар не торопился: он верил закону слова. Надо было спуститься в подвал. Не то, чтобы вещей там много… Проститься надо – так принято.

Старик сидел один. Он перебирал в ящике у кровати странные вещицы. Вытаскивал согнутые ложки, ржавые подносы, расчёски со сломанными зубьями, заношенное тряпьё. Вытаскивал, рассматривал и складывал обратно. Лицо его оживало, корчилось, словно боролось с чёрствостью загрубевшей кожи. Старик увидел Амара и резко бросил в ящик то, что держал в руках.

- А, победитель… Мне уже сказали всё… Пришёл за вещами? Поздравляю! На свободе теперь, да?

- Да, - сухо ответил Амар. – Кстати, вот тебе. Для коллекции.

Он бросил старику монетку, выпавшую из кармана Гундовальда, когда тот упал на кровавый песок. В последний раз упал, соскользнув по стене.

- У меня уже есть вещица. Последняя его бутылка. Пустая, конечно. – Старик осклабился.

Амар окинул взглядом помещение: не бывать больше тяжёлым ночам под этим потолком безысходности, на нарах скуки под звуки храпа старика, громкого сопения Гундовальда и шороха насекомых.

- Сегодня мы с мальчишкой погрузим его на телегу и выкинем в яму. Пора приучать паренька к жизни, а то прохлаждается всё, - рассказывал старик. Пареньком он называл Редмунда. – Это ему как первую собачку хоронить: и урок на всю жизнь, и опыт.

- А мне иногда кажется, что я никогда не умру, - вдруг признался Амар.

- С чего бы? – несильно и удивился старик, разглядывая монетку. – Почему же другие умирают, а ты не станешь?

- Я до конца эту жизнь доживу. До самой последней минуты, какая у меня только и быть может.

- Против своей веры говоришь.

- Просто такое чувство у меня, что я сейчас половину себя там, на арене, оставил. Половину души своей.

Старик с понимаем посмотрел на ещё молодого сильного мужчину. Знал бы тот, какая часть осталась в этом дряхлом теле, которое хочет только тепла и покоя. И ещё вина. Почему победителю на этот раз дали свободу, а не снеди и вина?

Несколько минут Амар собирался, потом сел на кровать, вдохнул в последний раз тяжёлый воздух прежней темницы и ушёл, так и не попрощавшись с Редмундом.

Амар выбрался из подвала, прошёл по пустым коридорам до выхода из замка, на который ему указал угрюмый солдат. Впервые за год глотнул свежего воздуха свободы.

И ветер подсказал ему, что путь будет лежать домой.

В родной Веджерон.

Мир № ∞-0599613232

День 31-ый, месяц шестой, год 6659-ый

Полдень

Амар рассчитывал на неповоротливость Гундовальда. Сегодняшнего Гундовальда. Конечно, это подло, только сам поединок этот был подлостью, за которую не ему отвечать по большому счёту. Или всё-таки ему?

Гундовальд упал на песок, уклонившись от атаки, перекатился к стене и вскочил, готовый отражать новые удары.

- Зря стараешься, Амар.

Гундовальд хочет разговорить его, замедлить реакцию, заставить думать о чём-то постороннем. Но Амар никогда не думал о постороннем во время битвы. Он рассчитывал ходы, наблюдал за противником, искал брешь в защите.

- Почему же? – спросил тоже без единой мысли, рефлекторно.

- Я родился в рубашке, Амар. Сотни раз смерть угрожала мне, показывала отвратительное лицо, но обходила стороной. Касалась ледяным дыханием, но исчезала. Я тот человек, Амар, который дружит с самой Судьбой.

- А если каждый начнёт так думать, Гундовальд? – Вот теперь слова задели за живое. – Если каждый назовёт себя бессмертным? Так почему же я не могу сейчас тебя уничтожить? Думаешь, ты такой один? – Амар подошёл на расстояние удара и стал двигаться по окружности, следя за противником.

Гундовальд молчал. Он просто не чувствовал, что должен умереть сейчас. Смерти вообще нет. Что это за чушь такая - смерть? Он будет жить, потому что всегда жил…

- Только не в этом мире, Амар. Тут я за главного.

Амар напал стремительно, яростно. Его меч встретился с клинком Гундовальда. Громкий лязг потревожил слух Хозяина, его жены и гостей. Гундовальд нырнул, уклонившись от пущенного в свободный полёт кривого меча, перекатился по сухому песку, наглотавшись пыли, и вслепую полоснул клинком пространство сзади. Раздался вой. В самую точку. Он так и знал. Всё как обычно.

Снова…

За один день. Ещё половина осталась где-то тут. На арене. Половина от половины.

Скоро от души останется лишь капелька света.

Амар лежал на песке, как убитый зверь. Как тварь.

- Слава победителю!!!

Хозяин вскочил с места и аплодировал стоя. Он был так доволен, что гости буквально ожили после объявления условий схватки и всю битву не сводили глаз с арены, что сам заразился их азартом. Но и без того было на что посмотреть. Бойцы дрались не хуже зверей: один уворачивался, прыгал, другой крушил на пути телеги, деревянные заборы, ящики – реквизит, последнее новшество в украшении арены. И вот всё закончилось. Таким трагическим и сложным моментом, где Судьба могла улыбнуться любому, но повернулась лицом к более удачливому.

Конечно же, слава… Но сколько можно это терпеть? Гнев кипучей волной поднимался внутри. Пришлось убить человека, которого он считал другом. Так почему бы не рискнуть? Кому он нужен дома, в родном племени? Стало всё равно…

- Отдай меч и иди, куда хочешь!

Он, конечно, знает, куда хочет. Путь назад – это обратно в подвал, там могут выпустить, простить и дать свободу. Только куда идти? Неужели снова скитаться, искать случайного заработка, случайных женщин…

У второго выхода нет солдат. Интересно, куда он ведёт? Гундовальд ринулся к нему, перескакивая недавно завезённые искусственные преграды.

- Куда ты идёшь? Стража! – визжал поросёнок наверху. Его гости припали к перилам, едва не переваливаясь вниз.

Солдаты ринулась на арену, пытаясь угнаться за ускользавшим победителем. Что он позабыл в дальнем конце зала?

Двери закрыты. Гундовальд и не думал, что может быть иначе. Но для чего же ещё длинный меч? Створки превращаются в щепки и заострённые куски древесины под ударами тяжёлого клинка.

- Эй, прекрати! – кричат сзади. Пока достаточно далеко, чтобы схватить и усмирить. Ещё есть немного времени.

- Остановись, тварь!

- Брось оружие! Брось, или смерть.

Смерть! Это ещё поспорить надо. Гундовальд ударил по месту соединения двери с замком – всё, путь открыт. Пнул остатки створки и пробежал по ней вперёд, к неведомым коридорам. Сразу увидел лестницу наверх – значит, всё не зря. Не зря Судьба хранила его. Не просто, чтобы убивать день за днём безропотных тварей. У Судьбы иной замысел…

Лестница уходила вправо, как раз туда, где, по расчётам Гундовальда, должен был находиться балкон. Ещё немного… Где-то здесь есть вход в тайную ложу.

Коридоры второго этажа сильно отличались от тех, что бойцы видели время от времени перед выходом на арену. Стены украшали картины с резными рамками и ковры, изображавшие пейзажи далёких земель – краски природы играли, пытаясь создать гармонию в мире серых стен. Полы блестели светом полупрозрачных камней, причудливым орнаментом встроенных в дивный узор.

Дверей было много: массивные, обитые железом, с тяжёлыми ручками. Где-то за спиной поднималась стража. Как бы успеть найти нужную?

Вот она – слегка приоткрыта, за ней слышны разговоры. Что ж, теперь главное - успеть.

Гундовальд с силой толкнул дверь. Раздались вопли и ругань, завизжала женщина, глаза ослепил блеск нарядных костюмов.

Пришло время исполнить предначертанное.

Мир № ∞-0599613234

День 31-ый, месяц шестой, год 6659-ый

Полдень

Никто не должен был отнять у неё счастье. Поэтому Алисия всегда носила маленький игрушечный арбалет, прикреплённый запонкой к внутренней стороне корсета. Да, пускай он был игрушечным, но наконечник стрелы супруга Хозяина как-то обмакнула в кровь Ящера, побеждённого бойцами месяц назад. Она надеялась, что сила яда не пропадёт со временем.

Гундовальд увидел арбалет и стрелу.

Стрела вырвалась на свободу, а глаза женщины хищно смотрели на огромное тело великана-варвара.

Тело опустилось на одно колено, раздался хрип, похожий на возглас разочарования.

Хозяин смахнул пот с лица. Гости улыбались. Такое точно увидишь не каждый день и забудешь не скоро.

- А я ведь дал ему свободу. — Хозяин подошёл к Гундовальду и пнул безжизненное тело. – Дурачку ж хотелось лучше умереть, но отомстить. Варвары, одно слово, что ещё сказать…

Гости тоже решили потрогать пальчиками тело огромного варвара, про которого Хозяину нечего было сказать. Тело отзывалось судорогами.

- Он выбрал вместо свободы яму. Туда ему и дорога. Старику придётся сегодня попотеть: сразу два тела. Помощника с собой возьмёт… Эй, стража!

Мир № ∞-0599613232

День 31-ый, месяц шестой, год 6659-ый

Полдень

Гундовальд увидел арбалет и стрелу.

Стрела вырвалась на свободу, а глаза женщины хищно смотрели на огромное тело великана-варвара.

Гундовальд пал ничком, плевать, что там внизу, хоть утыканный гвоздями пол, главное – успеть. Стрела пронеслась над ухом и воткнулась в дверь. Боец вдохнул поглубже, поднялся на ноги и зарычал:

- Вот и я, тварь!

Женщина завизжала, вцепилась ногтями в руку Хозяина. Гости ринулись к стенам.

- Меня нельзя убить, понимаешь. Я должен сделать то, ради чего родился. Должен. И пусть мне кто-то мешает… Они все уйдут! Как ушло всё. Я должен убить тебя, тварь!

Хозяин упал на колени и зарыдал.

Тяжёлый меч врезался в шею.

Визг разнёсся эхом по арене, доходя до подвала.

Стража вбежала на балкон.

Гундовальд улыбался, готовый встретиться с Судьбой.

За тонкой занавеской глухая Элия наигрывала, как ни в чём не бывало, свои грустные мелодии.