Чертово колесо

Дверь в склеп, где покоилось тело убитой Елизаветы Коннар, с великим трудом, но все-таки отворилась. Я зажег фонарь и исследовал каждый сантиметр тесного помещения. Все было испачкано кровью. На потолке возле стеклянного купола и на арочном своде виднелись свежие следы рук и ног. Странный хруст под ногами, будто кто-то рассыпал крупу. Заглянул в открытый гроб. Кроме головной подушки, ладана, пары церковных свеч и синего небольшого молитвенника с позолоченным крестом на переплете, в нем не было самого главного. Что за напасть? Не может же скелет через пару лет превратиться в пыль? И какая неведомая сила смогла сдвинуть крышку гроба – она же весит целый квинтал? Следов вскрытия склепа не было, как и не было никаких сколов мраморной плиты, под которой покоился прах пожилой женщины. Механизм замка входной двери был испорчен изнутри. Из-за этого пришлось приглашать могильщиков с их чудаковатыми инструментами, которых, признаться, я никогда до этого не видел. Это были кувалды, крюки и огромные ножницы – такими ножницами запросто без какого-либо усилия можно откусить голову.

Как только я это представил, у меня заболела шея. И вдруг я внезапно очутился под потолком склепа, висящим на крюке. А под ногами стоял открытый пустой гроб. Конвульсии еле-еле раскачивали мое тело, сознание медленно стало покидать меня. Возникла резкая боль в грудной клетке и я почувствовал, как теплая кровь бежит по поверхности кожи из множества резаных ран. Красные бордовые реки стекали с меня и медленно заполняли подо мной гроб, в котором кроме похоронной атрибутики, перечисленной выше, извивалась змеей черная лента. Последнее, что я почувствовал, было холодное дыхание возле самого уха. И эти слова, произнесенные старческим шепотом: «Добро пожаловать на чертово колесо», я не забуду никогда. Я медленно проваливаюсь в темный глубокий колодец, тело горит изнутри от языков пламени. Едкий дым от сгорающего волосяного покрова забивает мне легкие, я чувствую удушье…

***

Я открыл глаза, в очередной раз схватился обеими руками за шею и с жадностью сделал глубокий вдох. Это был один и тот же, повторяющийся каждую ночь на протяжении последнего года, сон. Он не давал мне покоя. Рано или поздно всему приходит конец – так я думал о своем ночном ужасе. Как же я ошибался! Этот кошмар стал вечным спутником моей орбиты под названием «сон».

Этот сон, связанный со смертью моей бабушки, сильно пошатнул мое физическое и эмоциональное здоровье. Три года тому назад Елизавета Коннар покинула нас при весьма странных обстоятельствах. Только после смерти я узнал от мисс Карлы, которая являлась по совместительству горничной и экономкой в доме бабушки, что она очень ждала меня и хотела мне что-то передать. Почему не позвонила?

Итак, обстоятельства странной смерти.

Произошло это трагическое событие летним поздним вечером в большой праздник – в день рождения королевы Маргариты. Мисс Карла в эту роковую полночь с боем часов услышала дикий рев зверя из спальни своей пожилой госпожи. Да-да, именно рев зверя, а не хозяйки дома! Быстро поднявшись по лестнице на второй этаж и распахнув дверь, она схватилась за сердце и, перед тем как лишиться сознания, увидела следующую ужасную сцену. Бабушка сидела полубоком возле открытого окна, держа в руках свою оторванную голову. Черная вуаль на чепце вдовы и полупрозрачные занавески из открытого окна развевались на ветру. Кровь насытила бархатом траурное платье, в этом платье она была на похоронах своего мужа, моего деда. Было очень странным, что на оторванной голове застыла улыбка. Она в дальнейшем сильно озадачила всю полицию нашего маленького города Гартон.

Вся комната была испачкана кровью, следы конечностей, так же как и в склепе из моего сна, присутствовали не только на высоком потолке, но и на гипсовой лепнине! Разбитое высокое овальное зеркало – единственный свидетель чудовищной смерти – как будто лопнуло изнутри, наружу торчали острые осколки. Кровать была заправлена, хотя горничная утверждает, как сама укладывала бабушку в постель ровно в десять вечера.

– Быстрее, ты не можешь говорить быстрее?!

Полиция города среагировала мгновенно. После того как раздался дикий рев зверя, не только мисс Карла поспешила на помощь к своей госпоже, но и садовник, который проснулся на чердаке. Сонный мужчина не сразу понял, что происходит, его разум был затуманен не одной бутылкой весьма добротного эля, выпитого в полдень в честь дня рождения королевы. Но уже после второго ужасающего крика он пришел в чувство. После посещения места преступления, задыхаясь и говоря в телефонную трубку с продолжительными паузами, Макс все-таки смог объясниться с дежурным полицейским.

В третьем часу ночи, под самое утро, четверо полицейских во главе со старшим инспектором Райеном Денличем явились верхом на лошадях в родовое поместье. Высокий и статный инспектор с черными, цвета вороненого крыла волосами, зачесанными назад, походил больше на заслуженного актера или театрала, нежели на малоизвестного сыщика с хорошим послужным списком. Инспектор Денлич, видимо, надеялся расследовать это преступление по «горячим следам». На его счету было порядка ста успешных расследований. Он не сомневался, как признался мне в дальнейшем, что сможет справиться с подобным делом до полудня. Как же он ошибался…

Двое полицейских разошлись в разные стороны по придомовому участку, а еще двое исследовали двухэтажный дом изнутри. Очнувшаяся служанка отстраненно наблюдала, как полицейские дотошно рассматривают каждую деталь комнаты, а каким-то вещам присваивают маленькие таблички с цифрами. Все улики в спальне бабушки были в дальнейшем аккуратно пронумерованы. Старший инспектор быстро ходил по комнатам, то и дело выглядывал из окон, спускался вниз и рассматривал следы возле дома, пытаясь составить общую картину преступления. Он насвистывал себе под нос мелодию из всем известного шлягера, из-за этого свиста можно было легко определить местоположение инспектора.

Все стеклянные предметы в комнате бабушки оказались разбиты. Следы на потолке и на стенах не принадлежали человеку. Человек, понятное дело, вверх тормашками не ходит. Возможно, кто-то намеренно пытался ввести следствие в заблуждение?! На следующий день активно велась следственная работа, вплоть до полуночи, затем спальня на ночь была опечатана. И слугам был дан указ – до нашего прибытия ­наблюдать за комнатой. В случае чего немедленно требовалось доложить обо всем по телефону старшему инспектору Денличу и ждать от него дальнейших указаний.

Всех деталей расследования я не знал, знал лишь о некоторых странных уликах, о которых поведала нам гувернантка сразу после приезда моего и моих родителей. В скором времени я и сам убедился в их существовании. Так, на подоконнике, как и на шее убитой бабушки, были найдены глубокие царапины. Кроме царапин на шее были видны два одинаковых отверстия! На полу, в трех дюймах от правой ноги, лежала крохотная фотография деда. Дед на ней улыбался и смотрел так, что его безумные глаза прожигали тебя насквозь. Мой дед умер лет тридцать назад… глупая смерть.

Немного стоит рассказать о моем деде. Со слов покойной бабушки, Александр Коннар был беспечным авантюристом и изобретателем. Все ночи напролет он изучал книги по аэродинамике, пытался смастерить механические крылья, различные приспособления к телу для управления воздушными потоками. Но главной мечтой было создание аэростата. Дед был не самым лучшим умом в этом деле, из-за этого он позаимствовал чертежи у братьевМонгольфье. Но, видимо, либо информация в чертежах была не вся изложена верно, либо дед допустил непростительные просчеты. В один из холодных вечеров поздней осени мечта погубила деда – воздушный шар унес его душу в небо, оставив бездыханное тело на холодной земле. Только бабушка присутствовала при всех его ночных безумных экспериментах, и только она была единственным свидетелем его смерти.

***

Я с родителями прибыл только на второй день после трагического происшествия. Виной столь позднему приезду были тяжелые роды моей супруги. Малыш никак не хотел покидать чрево своей матери. Слава богу, мой маленький Алан родился полностью здоровым.

Первым же делом по приезде я отправился в бабушкину комнату. Не припомню за всю свою сознательную жизнь, чтобы так щемило сердце в груди. Здесь суетились два инспектора, они подозрительно на меня посмотрели и попросили удалиться. Я оглядел всю комнату, кивнул в знак согласия, но тут же замер. Мне стало не по себе. Жутко. Я не хотел представлять картину того вечера, но рассказы гувернантки и садовника, пропитанные сплошным ужасом, сами оживали на глазах. Передо мной возникли в моей фантазии бабушка и то немыслимое чудовище, которое лишило жизни моего единственного по-настоящему близкого человека. Я представил огромного серого волка с длинными желтыми когтями и огромной пастью, как у гризли. Изумрудные глаза его смотрели прямо в мою душу. Если бы только я был здесь! И что бы я сделал? Две смерти вместо одной? Я сам себе задавал вопросы и находил на них дурацкие ответы.

Инспекторы куда-то запропастились. Стекло под ногами хрустело. Я подошел к книжному шкафу. В этот момент с полки на пол упала книга и обнажила страницы. Я присел, взял в руки упавшую книгу и принялся читать с того места, на котором она раскрылась: «Здесь покоится мое тело, уже пятьдесят лет... Я изо дня в день вместо теплого одеяла укрываюсь крышкой чертового гроба… Отпусти меня на волю, я хочу жить и дышать как все…». Я перестал читать. Мистику и ужасы я не любил, кроме бабушкиных историй про «Темное царство». Больше всего мне нравились детективы, иногда проскакивали любовные романы, куда же без них, но они были редким исключением из правил. Я поставил книгу обратно и направился к окну. Тут передо мной возник инспектор и с силой схватил за локоть. В твердой и жесткой форме он разъяснил мне, что нельзя ходить по уликам и что мне немедленно следует покинуть место преступления.

***

Похороны мы провели на скорую руку, так как тело уже издавало смердящий запах. Голова была неаккуратно пришита к телу. Но это мы скрыли, повязав черной лентой всю шею. Хорошо, что бабушка позаботилась о своем месте на кладбище. Склеп, который она проектировала лично, был уже давно закончен.

Ну вот, для моего отца настал замечательный момент – из города явился юрист с бабушкиным завещанием. Как же я ненавижу своего отца за это. Вы бы видели этот уродливый взгляд с пылким огнем в глазах! Матери было все равно, она таила какую-то давнюю обиду на бабушку, даже смерть не заставила ее сделать оборот вокруг оси времени и простить свою мать. Собрались родственники – человек двадцать, о существовании которых я узнал лишь сейчас. И у всех лица, как у моего отца. Как же это противно! Мне противно смотреть каждому из них в глаза! Мне было безразлично, когда толстенький человек в пенсне и с пролысиной на голове начал свою «торжественную» речь. Я в этот момент думал о бабушке, я скорбел по ней. Ее улыбку и теплые объятия я не забуду никогда. Былые воспоминания нахлынули на меня, и слезы появились сами собой. Какое же разочарование ждало всех этих лицемеров, когда юрист зачитал единственное в списке наследников имя. Вы уже наверняка догадались, чье имя красиво было выведено в завещании. И теперь слезы были уже на глазах этих людей. Но это были совсем другие слезы – черные слезы зависти и гнева.

Все быстро разъехались, новые родственники канули в бездну. Родители уехали следом, им предстояло позаботиться о моей супруге и сыне. Я остался один, начал распоряжаться поместьем, следовало закончить кое-какие хозяйственные дела бабушки. Мне пришлось провести здесь целый месяц. Работу врача я не планировал бросать и родовое поместье тоже. Мне не удалось ни за какие деньги уговорить остаться на службе ни мисс Карлу, ни мистера Макса. После того как о загадочной смерти узнали все в округе нашего городка, никто не захотел вести хозяйство в этом поместье. С большим трудом все же мне удалось уговорить Макса проверять владения хотя бы раз в неделю.

«Я должен помогать больным, я призван служить народу. Меня ждет дома жена и ребенок. В отпуске обязательно сюда приеду и закончу все начатое», ­– так я себя успокаивал.

– Заканчивай свой рассказ!

Расследование за три года ни к чему не привело. Старший инспектор Денлич долго негодовал от первого нераскрытого дела в своей карьере: «Как такое может быть? Преступник вошел и вышел в окно, но ни лесенки, ни следов на газоне перед окном не было. Как будто убийца улетел на крыльях. Это же невозможно! Следы на подоконнике и потолке явно не принадлежат homo sapiens, они не были подделаны. Они принадлежат существу, которого в природе просто не существует». В его голове явно не хватало связующего моста между мистикой и реальностью. Если бы он вышел за рамки обыденности, то его ум связал бы такие улики. Впрочем, не мне об этом говорить.

«В этом мире абсолютно все может быть. Невозможное возможно, мой юный друг», – так в детстве мне говорила бабушка, читая мне сказки про вампиров и оборотней.

Во фруктовом саду в ста ярдах от окна спальни бабушки была обнаружена сломанная яблоня. Со смертью хозяйки все стало осыпаться и чахнуть. Сад приходил в негодность с небывалой скоростью, словно каждое дерево имело свою особую фруктовую душу. Садовник не мог понять такого явления, да и, в общем, не хотел ничего понимать, у Макса были дела гораздо важнее умирающего сада.

Улыбка, с которой пожилая женщина смотрела со своих коленей в пустоту, постоянно снилась старшему инспектору, о чем он откровенно делился со мной, не боясь усмешек с моей стороны в свой адрес. В его сне голова бабушки спрыгивала с колен, каталась по полу вокруг своего безжизненного тела и судорожно хохотала, а руки от разочарования хлопали обезглавленное тело по бедрам. От этого металлического неестественного хохота инспектор часто просыпался весь сырой от пота глубокой ночью и больше не мог уснуть до первых петухов. Мне его состояние очень знакомо, что-то похожее бывало со мной. Признаться, это расследование сплотило нас, ведь кроме нас двоих больше никто не был заинтересован в раскрытии убийства.

***

Одним прекрасным весенним вечером, сидя у окна после тяжелой работы, – пациентов этим днем было в два раза больше, чем обычно, – я от утомления размяк. Открыв окно, я сделал большой глоток красного домашнего вина, которое искусно сделал мой молодой ассистент. Я закрыл глаза и позволил звукам улицы делать все что угодно в моей голове. Пение птиц, стук копыт по брусчатке проезжающей повозки, отдаленное хихиканье прогуливающейся дамы, тихий бас ее кавалера – все это необычайно расслабило меня. Вдруг книга, упавшая из рук, заставила меня вырваться из плена безмятежности и покоя. И я вспомнил! В детстве был случай, когда в комнате бабушки одна книга упала с полки. Я поднял ее и прочитал название: «Как стать вампиром». Но когда я попытался поставить ее обратно, то заметил механизм на том месте, где стояла эта книга. Я смело потянул за рычажок, который торчал в углублении. Вдруг стена с книжным шкафом пришла в движение. Бабушка, только что вошедшая в комнату, бросилась ко мне с небывалой скоростью. Схватила меня за руки, закрыла глаза. Когда я их открыл, то все было, как прежде. И шкаф, который пришел в движение минутой ранее, стоял на своем столетнем месте, как не бывало. О, какой же я глупец! Ведь это была та же самая книга, которая упала в день похорон. Возможно, об этом секрете она мне и хотела поведать перед своей кончиной? Может быть, там хранится вековая тайна нашего рода, о которой мне намекала мама, а возможно, и причина смерти бабушки?!

О своих догадках и подозрениях я тут же сообщил инспектору Денличу. Но его больше заинтересовала сама секретная комната, нежели моя сентиментальная история про Елизавету Коннар. Мы назначили встречу через месяц, я обещал взять недельный отпуск. И четырнадцатого мая, в день гибели моей бабушки – так уж получилось – мы должны были встретиться в родовом поместье.

Наступил этот день, и я со своим слугой, который появился в моем доме буквально месяц назад, взяв небольшой багаж в виде одного чемодана, отправился в прародительский дом. Три года уже прошло, а это место так же завораживает меня, несмотря на то, что сад находился в плачевном состоянии. Мне казалось – вот, через пару секунд мне навстречу выбежит моя любимая бабушка и обнимет меня так крепко, что я почувствую хруст в позвоночном отделе. И, пощипав мою пухлую щечку, спросит меня: «Ну что, мой мальчик? Соскучился по Елизавете Коннар?».

Итак, я со слугой проверил все комнаты и чердачное помещение. Все было на своих местах, только припорошено толстым слоем пыли. Бабушкина спальная комната осталась так же опечатанной после последнего визита инспектора. Я протянул руку, но что-то не давало мне сорвать печать и приоткрыть дверь. Мы приехали вечером пятницы тринадцатого мая, на следующий день утром должен был явиться инспектор Денлич. Он пожертвовал свои выходные для этого дела. Хотя я слышал, что у полицейских не бывает выходных.

Наступил вечер, слуга зажег в большом количестве свечи, которые были найдены в доме. Фараон – так чудаковато звали моего слугу – был наслышан об этой таинственной смерти и жутко боялся темноты. Я не возражал, ведь страх тоже присутствовал где-то в моем сознании. Теплый свет из камина то вспыхивал яркими порциями, то погасал, прячась в недра шамотного кирпича. Тени общались на стенах друг с другом немыми жестами, придавая объемы неровным поверхностям.

Мне ужасно хотелось найти потаенную комнату и распутать этот клубок необычных обстоятельств смерти. Я сидел возле горящего камина, потягивая поднятое из погреба сухое «Шардоне» тысяча восемьсот двадцать первого года. Через стенки бокала я смотрел на огонь, который изгибался как огнедышащий змей – нужно было только посмотреть под другим углом. Слуга находился на кухне и в это время готовил из привезенных продуктов ужин. Я хотел посмотреть на часы, опустил руку в карман пиджака, но кроме курительной трубки там ничего не нашел. Похлопал по всем карманам, проверил ручную кладь в надежде найти пропажу. Третий раз за месяц у меня исчезают золотые часы. Пришлось завести в гостиной большие механические часы с боем и протереть циферблат. Маятник часов после длительной спячки начал движение, Фараон умело определил время по магической технике своих предков. Чуть погодя это оказалось враньем.

«Фараон, не мог бы ты мне из опечатанной спальни принести книгу?» – обратился я к слуге.

Он почтительно поклонился, уточнил название книги, отличительные детали и ее местонахождение. Невежественно было с моей стороны отправлять его в столь поздний час в комнату, где произошло такое трагическое событие. Но бутылка вина разожгла мой интерес, и мне стало невыносимо любопытно. Со стороны вам это решение может показаться трусостью. Но уверяю вас, все дело в вине.

Я сидел у камина, разглядывая вечность стихии. Красные древесные угли превращались не в пепел, а в яркие воспоминания, унося меня снова и снова через спиральные витки времени в беззаботное детство. Теплота предметов интерьера никак не могла покинуть стены родового гнезда. Куда бы я ни посмотрел, везде я видел заботу, любовь и…

Неожиданно я уловил запах самого вкусного горячего шоколада, которым баловала меня бабушка по выходным. То ли в полудреме, то ли во сне, а может быть, наяву – границы иногда стираются между ощущениями действительности – все в доме преобразилось. Полумрак исчез. На высокой люстре откуда ни возьмись загорелись свечи. Предметы стали ярче и живее. Картина, которая висела перед камином, вдруг проявилась, и я увидел на ней невысокого деда в черном фраке, опирающегося на трость. Крупный изумруд на безымянном пальце его правой руки блестел, переливаясь от света люстры. Розовые пухлые щеки вместе с небольшим животом дышали жизнью с картины.

Легкий морозный холодок пробежал по коже моей спины, я сделал из бокала еще глоток. Внезапно с лестницы послышались голоса, а затем показались и силуэты самих людей. По лестнице спустилась бабушка, а за ней и дед. Они будто не заметили меня и под громкие разговоры прошли мимо, скрывшись за входной дубовой дверью. У меня случился спазм сердечной мышцы. Я ущипнул себя за руку! «Это не сон?!» Возле кресла, где я развалился, послышались легкие, царапающие паркет, шаги. Мокрая морда в следующее мгновение вылетела с радостным лаем из оконных драпировок и врезалась мне в ладонь. «Август! Не может быть!» – воскликнул я. Кокер-спаниель, умерший бог знает когда, вдруг воскрес и настойчиво лизал мою левую руку. Из-за угла показалась мисс Карла, и я сразу заметил – морщины куда-то пропали с ее лица, а походка стала легкой и быстрой. Она грохнулась в кресло прямо на мои колени! Трепля милого пса, она что-то ему приговаривала. Я хотел вспрыгнуть от недовольства, но не смог. Только тогда я осмотрел себя. «Хмм… Где мои руки, где мое тело?» Я превратился в кожаное кресло возле камина.

«Граф! Граф! Помогите!» – дикий вопль разбудил меня ото сна. Я вскочил на ноги и побежал по лестнице на крик своего слуги. Дикий рев раздался в спальне бабушки, я на секунду остановился, как бы прислушиваясь к звуку. Вернулся к камину, схватил со стены первый попавшийся клинок – дед любил старинное оружие, и по всему дому оно восхищало гостей своим безукоризненным блеском. В другую руку я взял тяжелый горящий канделябр. Я, запыхавшись, вбежал в спальню и замер. Тело слуги в полной темноте было подвешено на крюк от хрустальной люстры. Я зажег потухшие в комнате свечи. По полу рассыпались элементы когда-то замысловатой свечной конструкции. Фараон висел и хрипел! Он сплевывал кровь и пытался мне что-то сказать. Его дрожащая рука вытянулась и показала на книжный шкаф. Вдруг я заметил небольшую золотую деталь, выглядывающую из кармана слуги. Я клинком аккуратно достал предмет. Это были мои золотые часы. Свет всех свечей вдруг потух. Я заорал во все горло и принялся махать коротким клинком.

Не знаю, сколько времени я орудовал трофеем деда, но с первыми лучами солнца мои силы иссякли. Обессиленный, я грохнулся на бабушкину кровать. Мой взгляд метался от висящего трупа к книжным полкам и обратно. Вдруг одна книжка медленно выползла из шкафа и упала на паркет. Я на цыпочках подошел к шкафу, предварительно вытянув вперед перед собой руку с клинком. «Ну да, конечно же!» Я посмотрел на книгу. Это произведение называлось «Как стать вампиром».

Я с болью посмотрел на Фараона, но ничем помочь уже ему не мог. Признаков жизни никаких не было.

Осторожно правой рукой я просунул кончик ножа в отверстие, где стояла книга. Вековые механизмы заскрипели, я отступил назад. «Потаенная комната! Как же я был к ней близок тридцать лет тому назад!» – вскрикнул я, и страх, одолевавший меня всю ночь, испарился. Усталость мгновенно прошла.

Сырая от плесени бетонная лестница спускалась куда-то вниз. Я зажег свечи на канделябре и двинулся вниз. Длинная лестница вела в еще один подвал дома, отделенный от основного кирпичной стеной. Я спустился и озарил светом помещение. Послышались глухие удары. Я прислушался – это были удары моего сердца!

С сырых плесенных стен на меня смотрели скелеты животных. От пламени свечей их черепа вытягивались и что-то шептали мне. Я наткнулся на ящики. Притронулся к одному из них и увидел сухие кошачьи шкуры. Сунулся в другой – там находились шкуры и кости уже собак. Заглянул в третий – здесь были кем-то симметрично разложены огромные черепа крупных животных. В четвертом ящике находились безобидные, пронумерованные на переплете рукописи. В дальнем углу подвала я увидел гроб! Все моя сущность сжалась, что-то провалилось вниз живота. Я заскрипел зубами. Другого шанса не будет, сегодня я узнаю все секреты. Я подошел к гробу. Вся крышка гроба была иссечена именами. Я зачитал некоторые: Абнар Коннар, Аден Коннар, Александр Коннар. Последнее имя принадлежало моему деду! Я медленно сдвинул крышку гроба.

На меня из красного бархата смотрело лицо деда, как с картины в гостиной, единственное отличие – это его закрытые глаза. Все было при нем: та же самая трость и тот же самый перстень. Я окаменел – он как живой! Ужас захватил мое сердце, и мне быстрее захотелось бежать. Я заметил записную книжку на его груди. Мне показалось, что все тайны записаны в этой потрепанной книжке. Было очень страшно, я медленно положил клинок и протянул руку к телу деда. Я боялся, что он проснется и схватит меня! Но этого не произошло, скорее всего, утро заставило деда лечь в свою кровать и крепко заснуть. Схватив маленькую книжку, я хотел убежать, но заметил на его лице появляющуюся улыбку. Мое тело онемело: ноги налились свинцом, губы застыли в полуоткрытом состоянии, правая рука лежала на груди деда, касаясь книжки, левая крепко сжимала канделябр, лишь сердце по-прежнему стучало в еще живые костяные барабаны. У деда появились морщинки возле уголков губ. Осталось только открыть глаза!

– Еще не время! – отчетливо прозвучал у меня в голове тот старческий голос, который был в моем ежедневном кошмаре.

Оцепенение пропало, и я бросился прочь, по дороге проклиная все на свете.

Задвинув на место шкаф, я кинулся к выходу из спальни. Но дверь была заперта, никакие мои усилия не помогали справиться с дубовой дверью. Нечаянно я задел висевший труп. Фараон медленно начал покачиваться из стороны в сторону, его кровь беззвучно капала на паркет. Я бросился к окну, но и здесь меня ждала неудача. Я сам приказал Максу на все окна повесить металлические ставни, ключи же от них остались в холле в связке. Руки дрожали от возбуждения, мне ничего не оставалось делать, как приняться читать.

Итак, на форзаце было выведено красивым почерком: «Дневник Лизы 85». Вдруг время замедлилось – это было заметно по каплям падающей крови Фараона. Бабушка так живописно описывала дни своей жизни, что я в одно мгновение оказывался в тех местах, где происходили события. Я чувствовал запахи и даже видел людей, их чувства, их мысли. Мне кажется, что этот дневник не последний. Я и не догадывался о скрытом таланте моей бабушки.

Проклятие! Я вкратце поведаю вам историю. В этом дневнике описывалось родовое проклятие. Оно преследовало мой род через одного по мужской линии, наведено оно было непонятно кем с самых непамятных темных времен. Возможно, в остальных дневниках детально описывается, за что и кем была применена черная магия. Проклятие перепрыгивало через одного, таким образом, после деда, как вы уже сами догадались, моя очередь. Бабушка до последнего боролась с сущностью, которая жила внутри деда, приводила мелкий и крупный скот, купленный у крестьян, через туннель прямо в подвал. Дверь была замаскирована отлично. Я и не подозревал до сих пор о ее существовании. Дед, видимо, скрипел зубами, но подчинялся своей любви, довольствуясь кровью убиенных животных.

Из дневника моя мать узнала о напасти деда и не хотела, чтобы я пострадал от проклятия. Она требовала разорвать порочный круг, обратиться за помощью в городское аббатство. Но бабушка запретила ей соваться куда не следует. С возрастом силы стали покидать Елизавету Коннар, прогрессировала странная болезнь. Следствием ее были невыносимые боли, от которых она каталась по полу и царапала стены. Ей пришлось пойти на риск и отпускать деда по ночам охотиться самого.

Каждую ночь она видела, как дед превращается в летучего монстра. Кости с хрустом деформировались в скелет, похожий на древнего птеродактиля. Отсюда и царапины на подоконнике. Ни разу Александр Коннар при жизни своей возлюбленной не питался человеческой кровью. Любовь была сильнее сущности вампира. Любимым местом для ночного отдыха деда была размашистая яблоня в ста ярдах от окна спальни бабушки. Он брал ее с собой, и они вместе смотрели на звезды, вели разговоры о быстротечности времени. А когда беседы надоедали, то она устраивалась у него на шее, и они летали до самых первых лучей солнца.

Елизавета Коннар, обессиленная тяжкой болезнью, попросила деда избавить ее от мук и сделать спасительный укус. На этом месте письмо обрывается.

Я не заметил, как заснул за чтением дневника.

***

– Скоро ночь! Заканчивай свою историю! Пора расстаться с жизнью!

Вдруг меня разбудил топот по лестнице, сопровождаемый громкими повелительными указаниями. Дверь распахнулась, как будто и не была заперта никогда. Два инспектора ворвались в комнату. Они замерли. Перед ними возникла следующая картина: исполосованный Фараон – в темноте ему сильно досталось от меня – уже висел целых шесть часов; лужа крови дошла до моих ботинок. Я непонимающе смотрел на одного из инспекторов. Свечи в канделябре превратились в белую нерасчесанную бороду. Рядом валялся короткий клинок, который в будущем для полиции станет главной уликой – орудием преступления. Мы все поняли без слов. «Именем королевы! Вы арестованы!» Единственное, что я спросил: «Где старший инспектор Денлич?». Но ответа не последовало.

Уже в камере я узнал, что старший инспектор Денлич находится при смерти. Его накануне, как раз перед нашей встречей, на ночной охоте укусила гадюка. Никакие противоядия не помогали избавиться от невыносимых ломок.

Три ночи, проведенные в стенах сырости и холода, я все думал. Но думал я не о своей судьбе. Я, кажется, разгадал тайну смерти бабушки. Дед не был убийцей, он освободил душу бабушки от больного тела. Но почему оторванная голова? Скорее всего, укус, сделанный им на ее шее, привел к еще большим страданиям. От этого дед пришел в бешенство и разбил все стеклянные предметы. И тогда дед сделал то, что сделал. Теперь мне стало понятно, почему бабушка выдумала смерть мужа. Следы крови в склепе принадлежали ему. Он пытался оживить свою единственную любовь через продолжительное время после смерти. Любовь, видимо, была такой силы, что никакое время не приносило успокоение, а томление духа становилось невыносимым. Дед забрал тело, вернее, то, что осталось от него после трех лет, через стеклянный купол в потолке. Какой же я глупец! Это была не крупа под ногами, а разбитое стекло купола. Именно так! Но постойте, где же тогда останки Елизаветы Коннар?

Вот только проклятию не суждено до сих пор сбыться. И, признаться, я очень этому рад.

Меня поставили в известность, что мое дело и дело смерти моей бабушки объединили и передали инспектору Андерсону. Как видите, я стою перед вами, а это значит, что мне вынесен смертный приговор. Подумать только: я обвиняюсь в убийстве своей любимой бабушки! Сегодня мой сороковой день рождения!

Подвальное помещение за шкафом было тщательно обыскано полицейскими. Но никаких гробов, сушеных кошек и собак, никаких следов крови, ничего из того, на чем я твердо настаивал, там не было.

***

На городской площади было не протолкнуться. Все пришли посмотреть на казнь молодого врача графа Альберта Коннара. Он обвинялся в двойном преступлении: в недавнем кровавом убийстве своего слуги и в не менее жестоком убийстве своей бабушки с целью получения наследства. Возможно, слуга что-то нашел, какую-то улику, за что хозяин жестоко располосовал его клинком до смерти и подвесил на крюк. Именно к этой версии Андерсен склонил следствие. Было много вопросов, но они были только у больного, прикованного к кровати, лишенного речи старшего инспектора Денлича. Инспектор Андерсен быстро закрыл дело, после чего был назначен на пост старшего инспектора города Гартон.

Последним желанием врача перед виселицей было поведать историю бабушки. Но эта история затянулась до самого глубокого вечера. Его манера красиво говорить не оставила равнодушным даже сурового палача. Завороженная публика качалась, как огромная разноцветная змея под флейту заклинателя змей. Толпа ловила каждое его слово, искусный оратор объединил толпу в единое целое. Никто не заметил, как ночь спрятала солнце в металлические фонари.

­– Альберт Коннар, вы приговариваетесь к смертной казни через повешение за убийства Елизаветы Коннар и Фараона Игана.

История закончена. Молодой граф сделал шаг навстречу неизвестности. Палач накинул на лицо мешок и стянул на горле узел. Женщины завопили, мужчины завозмущались, требуя пересмотра дела. Свист, плач и недовольный гул наполнили площадь.

Вдруг ветер пронесся по площади, гася по очередности каждый фонарь. Гробовая тишина и полная темнота воцарились на месте исполнения смертного приговора. И в этой темноте раздался жуткий крик молодого графа. Солдаты с зажженными факелами взобрались на помост виселицы и стали махать огнями. Им не стоило беспокоиться, дело уже сделано. Искусный оратор замолчал навсегда. Но маленькая тайна осталась нераскрытой для толпы обычного люда. Через пятнадцать минут доктор Борменталь зафиксировал асфиксию и странные изменения в теле повешенного.

В самом сердце города Гартон, возле центрального сквера, находится неприметный дом, в котором проживал с молодой супругой и новорожденным сыном когда-то успешный перспективный врач. В этом доме есть небольшой заброшенный подвал. Из-за различного житейского ненужного хлама вход в него недоступен. Именно отсюда раздался непонятный скрежет, похожий на крысиные буйства, в одну воскресную ночь. Но если спуститься к самому источнику звука, то мы увидим во тьме возле ящиков с «приданым» силуэт человека за работой. И заметим то, над чем он трудится в столь поздний час, а именно над вырезанием на деревянной крышке гроба своего имени: Альберт Коннар. На правой его руке сверкает зеленый изумруд, в нем заточены все души жертв родового проклятия.

Чертово колесо в очередной раз сделало полный оборот.

– Теперь ты услышал историю своего прапрадеда.

Черная гробовая лента превратилась в твой шарф. Он будет напоминанием тебе. Ты слышишь? Прислушайся! Ты непременно должен разобрать эти едва уловимые, повторяющиеся по кругу слова в ночной тишине: «Ты следующий… ты следующий… ты следующий».