Анна Неделина №2

Освобождение Роберта Бона

Автор:
Gotima
Освобождение Роберта Бона
Работа №28
  • Опубликовано на Дзен
  • 18+

Дедушка Роберта Бона умер во сне от сердечного приступа, не дожив до восьмидесятилетия, отец – в пятьдесят с небольшим в автокатастрофе. Роберт тогда уже был женат на Элис – прехорошенькой молоденькой девушке из его группы. Роберт переживал о смерти отца, но больше его тяготили хлопоты с похоронами, делёжкой наследства и состояние убитой горем мамы. Приходилось таскать её, вопреки воле, по инстанциям, практически расписываться её рукой на кипе документов, в перерывах успокаивать, пытаясь убедить, что смерть – не конец, что относиться к ней нужно философски, иначе с ума можно сойти от горя. Роберт сам во всё это верил, а мама продолжала атеистически убиваться.

Когда трагедия перестала маячить чёрным пятном где-то на границе зрения, Роберт переехал с Элис в новый дом и, наконец-то, смог начать думать о детях. Дом быстро обустроился, оброс плющом, обзавёлся садиком и беленьким забором, совсем как в журналах, и стал пригоден для ребёнка. Как по заказу, Элис забеременела. Всё складывалось на удивление хорошо и последовательно, словно у Бога для семьи Бон был заведён график.

Девочка родилась в выходной, Роберту даже не пришлось отпрашиваться с работы, и он поблагодарил Небо за очередное приятное совпадение. Конечно, он бы отпросился ради такого события. Но не пришлось.

Девочку назвали старым добрым именем Анна, которое означает "милость божья". Своего рода дань, благодарность Богу. Нет, Роберт не был набожным, впрочем, как и его жена, но они исправно ходили в церковь по воскресеньям сначала вдвоём, потом втроём, а иногда даже вчетвером – с няней. Мама Роберта, бабушка Анны, стала приезжать всё чаще. Верующей она так и не стала. Наоборот, её атеизм обострился, как радикулит, принял острые формы. Всё чаще Элис и Роб слышали в своём доме фразы: "никто, кроме закона, не накажет преступников", "мой муж просто умер, его просто не стало" или "Бог и Судьба – пугалки для легковерных". Последнее высказывание кололо родителей Анны тупой иглой. Им не хотелось, чтобы дочь решила, что походы в церковь бесполезны. "Вырастет – сама решит, во что верить" – говорили Боны старой вдове. И она стала приезжать реже.

Анна росла, не доставляя хлопот. Родители завели ей золотистого ретривера, который тоже не доставлял хлопот. Боны жили в любви и согласии, размеренной тихой жизнью в одном из самых благополучных районов города. Даже на енотов не приходилось жаловаться, а ведь дом стоял недалеко от леса. Элис была довольна, а Роберт… В один из дней он увидел в интернете статью про мужчину своего возраста, который продал всё, бросил работу и отправился путешествовать по миру с любимым котом. Сначала Роб подумал: "Бездельник! Какое ребячество!", потом просмотрел с десяток красивейших фотографий путешествий и невольно передумал: "А ведь он исполнил свою мечту и наверняка об этом не жалеет". Потом стрелка в голове крутанулась обратно на сектор с мыслью: "Просто у него нет семьи, детей, важных дел. При таком легко быть энтузиастом". Помотав головой, Роберт закрыл вкладку с новостью и продолжил разбирать рабочую почту.

В ту ночь он лёг спать с новым чувством – сожалением.

Бог, словно лучший друг, понял намёк и преподнёс Роберту замечательный подарок. Глава Отдела социальных отношений и общественного порядка командировал Бона в другой город, чтобы проинспектировать работу нескольких общественных организаций. Элис была расстроена, она никогда не оставалась без мужа на такой долгий срок. А Роберт в тайне порадовался возможности побыть вне семьи хоть пару неделек. Для жены он, как порядочный муж, изобразил сожаление, соизмеримое с её, а потом сел на самолёт и улетел, обещав звонить каждый божий день.

Самолётом Роберт летел первый раз, до этого в голову как-то не приходило именно полететь с семьёй отдыхать, а не поехать машиной или поездом в ближайший парк-заповедник. А тут… Всего несколько часов, а сколько новых невероятных впечатлений! Суетливый аэропорт-конвейер с чередой прилетающих и улетающих самолётов, магический отрыв от земли и стремительное превращение города в игрушечный макет, какой используют на презентациях. Горящие нити из света фонарей, окон и автомобильных фар украшали город, как гирлянда новогоднюю ёлку. Роберт даже видел салют – такой маленький, игрушечный, мини-бенгальский огонь. Весь полёт улыбка не сходила с его лица, даже когда при посадке заложило уши, и самолёт немного помотало.

Приземлившись, Роберт вдохнул полной грудью запах нового города. Его тут же забрал автомобиль с шофёром и домчал до гостиницы с номером "Люкс". Отписавшись жене, Роберт лёг отдыхать. Снились ему сны точь-в-точь как в детстве – яркие и фантастичные.

Утро встретило хмурым небом и накрапывающим дождём. Хоть и было около полудня, но в номере пришлось зажечь люстру. Выглянув в окно, Роберт немного разочаровался. По-осеннему ветрено; пешеходы зябко кутаются в куртки и плащи. Только витрины, горящие тёплым жёлтым светом, скрашивали поистине серый будничный день. Вздохнув, Роб вспомнил свой дом: белый забор, изумрудную лужайку, яркие рыжеватые головки дочери и жены. "Солнышки" – подумал он и улыбнулся.

Дела не ждали. Арендовав Додж Магнум (в кузове универсал, такой же, как и дома), Роберт Бон выехал на первый объект. Его встретили хлебом и солью, как подобает, провели по этажам, предоставили всю документацию, не забывая широко улыбаться и выказывать дружелюбие и гостеприимство. Несмотря на не очень приятное послевкусие от заискивающих управляющих, Роберт всё же поставил галочку радом с названием организации, подтверждая продление спонсорства. Во втором подконтрольном месте обнаружилось значительное нарушение: не информирование государственных органов об иностранном инвестировании. Наложив штраф, выдав предписание, Бон с чувством выполненного долга поехал на другой конец города.

Дождь усиливался, а сумерки наступили уж больно быстро. Небо потемнело, стало грязного синего цвета, а серые облака, создавая некое подобие волн, плыли медленно и тяжело. Фары не справлялись с мглой и туманом, который заполнял низины дороги. Автомобили встречались редко. На обочинах спутанные ветки кустов порой напоминали силуэты людей, а светоотражатели на столбах горели красным, как глаза притаившихся животных. Не хотелось бы заблудиться в такую погоду в такой безлюдной местности. Роб заперся на центральный замок и сделал музыку погромче, сосредоточенно вглядываясь в ребристое от капель лобовое стекло.

Дорога всё тянулась и тянулась бесконечной полосой, окаймлённая чёрными обочинами с непроглядными зарослями. Фары белым клином рассекали тьму, сгустившуюся до состояния чёрного кофе. Лобовое стекло сильно запотело, словно в салон проник туман. Музыка на диске давно закончилась, но Роберт был так сосредоточен, что не заметил этого. Из звуков остались только гудение мотора и метрономное постукивание дворников.

- Неужели заблудился? – шепнул себе, сгорбившись, рассматривая размытый пейзаж.

Он никогда раньше не терялся, потому что свой город знал так же хорошо, как собственный дом. Но сейчас он не в своём доме, даже не в своём городе. Неизвестность вдруг навалилась всем весом, а скоро подоспел и страх – страх потери контроля над ситуацией.

Роберт поддал газу, поставив очередную цель – доехать до поворота и проверить, нет ли там указателей. Ещё несколько минут дорога была прямой. Но внезапно светоотражатели скучковались, колёса загудели по шумовой разметке, а в свет фар попал резкий поворот. Роберт машинально нажал на тормоз, но расстояния не хватило, чтобы совершить экстренный манёвр. Колёса заскользили по асфальту, в ногу застучала ABS. Шум, удар об отбойник, лязг металла. Лобовое стекло со звоном взорвалось, ветки копьями чиркнули водителю по голове, последовал оглушающий удар и ослепляющая вспышка. Потом темнота.

Роберт услышал полушёпот, нежный, с глубоким эхом, звучащий откуда-то издалека, из глубин то ли слуха, то ли разума.

- Роберт, очнитесь. Роберт.

Собственное имя звучало прекрасно и одухотворённо, словно его произносил ангел. Роберт разомкнул веки, и под них брызнул яркий белый свет, заполняющий собой всё. "Я умер" – возникла мысль, но тут же потухла вместе с сознанием.

Когда он второй раз услышал своё имя, оно уже не было таким особенным, а голос звучал ниже, взрослее и требовательнее:

- Очнитесь, Роберт.

Роберт подчинился. Мутные пятна быстро обрели черты моложавой женщины. Лицо с морщинами возле рта и глаз висело очень близко. Голубые и пустые глаза изучали Бона. Женщина улыбнулась и заговорила:

- Вы меня слышите? Дайте знать.

Роберт слабо кивнул. По затылку, лбу, макушке – по всей голове – пронеслась разрывающая боль, а потом сдавила виски змеиным кольцом, вынудив сморщиться. Говорить не хотелось или не моглось. Губы и горло пересохли, словно присыпанные песком.

- Хорошо! – радостно воскликнула женщина и отдалилась. – Воды! Принесите воды!

Кто-то поднёс пиалу. Она смочила губы Роберта мокрой ватой. Для него это было спасением. Какое-то время он пытался почувствовать тело, понять, где находится и вспомнить, что произошло. В воспоминаниях были провалы, а вот что точно понял Роберт – что лежит в белой комнате, с тугой повязкой на голове и под невесомым одеялом. Свет лился откуда-то сзади и, попадая на женщину, делал её лицо белым и плоским. Выделялись только прозрачные магические глаза.

- Кто вы? – наконец, проскрипел он.

Женщина шикнула и принялась рассказывать:

- Считайте меня своей помощницей. Я поставлю вас на ноги, мистер Бон, позабочусь о вас.

Роберт слабо улыбнулся.

- Я уж думал, что умер и попал в Рай. А вы – ангел.

Женщина вновь улыбнулась.

- Вы верите в Рай и ангелов?

Помедлив, Роберт кивнул.

- Не говорите больше ни слова! – Сильный громкий голос жёстко ударил по перепонкам. – Я – Августа Мамиро – хозяйка этого места. Один из моих людей обнаружил машину в кювете. Вытащил вас и принёс сюда. Позже сможете его отблагодарить! Врачи сказали, что у вас нет переломов и внутренних повреждений, только синяки, ссадины и сотрясение мозга. В вашей куртке я отыскала паспорт и узнала вашу фамилию. Родственникам не стала сообщать о происшествии – сделаете это сами, когда сможете. А пока – отдыхайте!

Роберт выслушал всё это и составил из событий прошлого цельную картину. Сначала он порадовался, что выжил в автокатастрофе (как вспомнилось – очень страшной), потом испугался, что без каждодневного сообщения от него жена и дочь будут волноваться. Он хотел было попросить у женщины… как её там… свой телефон, но мгновенно об этом забыл и расслабился. Ещё какая-то мысль, очень важная, крутилась в голове, но Роберт не смог её вспомнить.

Женщина отошла, но быстро вернулась уже со стаканом чего-то оранжевого. Она задумалась, держа его на весу, потом внезапно спросила:

- Вы видели молодую девушку, когда очнулись первый раз?

Роберт свёл брови и медленно поднял глаза к белому потолку, на который женщина отбрасывала тёмную тень. И тут он вспомнил, что именно мысль о волшебном голосе маячила в голове, не в состоянии трансформироваться в вопрос.

- Был только голос, – тихо ответил он. – Завораживающе красивый. Но я не видел никого.

Женщина сунула руку под его затылок и помогла приподняться.

- Выпейте. – Сказала властно, почти приказала. – Это глюкоза, витамины и лёгкие обезболивающие.

Роберт без особой охоты проглотил оранжевую жидкость.

- Это моя дочь говорила с вами, – продолжила Августа (её имя появилось в памяти, словно никуда не пропадало). – Ждала, пока вы очнётесь. Голос у неё волшебный, правда, да и сама она уникальная девушка! Моё сокровище! Позже пришлю её присмотреть за вами. Сейчас мне нужно отлучиться – много дел! А вы отдыхайте.

Августа, шурша белыми одеждами, пошагала в сторону двери. Её фигура оказалась далеко неидеальной: жир на широких бёдрах, как у располневшей латиноамериканки, перекатывался, халат сильно обтягивал несколько складок на талии. За широченной спиной не видно было груди, а мощные плечи плавно переходили в шею, и дальше – в коротко стриженную, неподходяще маленькую осветлённую головку. Августа выглядела как повариха или многодетная забросившая себя мать, или, что больше подходило, – как медсестра госпиталя, делающая непроворными руками болезненные уколы. Манерой громогласно изъясняться и принуждать она очень её напоминала. Дверь за ней захлопнулась. Роберт вздохнул и закрыл глаза.

Проснувшись, почувствовал себя лучше: голова не болела, с глаз спала тонкая белёсая пелена, мысли стали ясными, как небо в безоблачный летний день. Чуть сдавливали голову бинты, но это мелочи. Роберт приподнялся на локте и огляделся – всё белое! Стены, пол, потолок, небольшой столик, кушетка, постельное бельё и его халат – всё белое! Окон не было, а солнце заменяла большая круглая лампа на стене. Роберт ловко слез с постели, потянулся, наклонился, разминая мышцы, и огляделся. Его вещей и телефона не было, видимо, они хранились в другом месте. Он подошёл к белой двери с отпечатком своей тени, отворил её и выглянул в коридор. В лицо дунул сквозняк: холодный, с запахом сырости и пыли. Так пахнет подвал. Коридор был серым, тёмным, наполненным далёкими эхами. Темнота, словно прижавшись к стенам, скрывала их. В обоих концах светились белым прямоугольники-окна. Роберт задрал голову: кое-где отвалились потолочные плитки, на круглых старомодных лампах призрачными знамёнами развивалась густая паутина. Ни души. Ещё раз глянув в обе стороны, он шагнул из белой комнаты и пошёл направо.

Босые ноги зашлёпали по ледяным плиткам – Роберт забыл надеть тапочки. Эхо прокатило звуки шагов по всему коридору. Где-то возле уха колыхнулся воздух. Послышался шёпот. Роб остановился и оглянулся. В стене оказалась дверь. Она была приоткрыта. Он вгляделся в тёмную щель и увидел мужское лицо. Оно смотрело на него и не двигалось. Роберт беззвучно кивнул. Неизвестный мужчина слегка удивился и кивнул в ответ, а потом резко захлопнул дверь. Звук пушечным выстрелом ударился о стены и улетел вдаль. Роб вздрогнул и вжал голову в плечи. Откуда-то выскочила толстушка Августа и с лёгкостью лани подскочила к нему.

- Вы чего это бродите тут босиком, уважаемый?! – воскликнула так, что в ушах завибрировало. Роберт открыл рот, желая объясниться и попросить телефон, но "помощница" обхватила его плечи и направила обратно в белую комнату. – Не будьте глупцом! Возвращайтесь в постель! Всё необходимое сделает Анна!

Он даже не успел спросить, кто такая Анна и когда она сделает всё необходимое, как уже оказался в палате, а дверь за спиной захлопнулась. Роберт запрыгнул на кровать и поджал ноги. Его пробил озноб, ступни мертвецки заледенели, он укутался в простыню и решил пока не выходить из тёплой комнаты в холодный коридор.

Через пятнадцать минут в палату постучали.

- Войдите, – несмело разрешил Бон.

В приоткрывшуюся дверь скользнула худенькая невысокая девушка в белом брючном костюмчике, напоминающем одежду медсестры. Девушка была бы совершенно бесцветной, если бы не рыжие длинные волосы, заправленные за уши и каскадом спадающие с плеч. Свет яркой лампы блеснул на них двумя молниями. Девушка улыбнулась и поздоровалась, не поднимая взгляда:

- Здравствуйте, мистер Бон. Меня зовут Анна Мамиро. Я дочь Августы.

Роб удивился. Дочь была полной противоположностью матери: маленькая, стройная, с умиротворённым выражением лица, словно сошедшая с картины Викторианской эпохи. Бледнокожая румяная красавица с полуулыбкой и чуть опущенными уголками глаз. Роб загляделся.

- Вот ваш телефон, – сказала Анна и протянула чёрный прямоугольник.

Он забрал телефон с её руки в белой перчатке и тут же включил, намереваясь поскорее набрать сообщение жене. Но вдруг опомнился и поднял взгляд на притихшую рядом Анну. Её голубые, как у мамы, глаза светились интересом и добротой, какую встретишь разве что у монахинь.

- Спасибо, – вылетело из Роберта как-то сама собой. – Вы были рядом, когда я очнулся первый раз? Я слышал именно ваш чудесный голос.

Анна улыбнулась и опустила взгляд.

- Да, не хотелось оставлять вас в одиночестве. А голос… обычный голос, что вы! – Она по-детски засмеялась. – Обращайтесь ко мне на "ты", так привычнее. Вы же… в отцы мне годитесь.

Роберт заразился её чистым весельем и тоже рассмеялся.

- Действительно! Моя дочь ненамного младше вас… тебя. И её тоже зовут Анна!

- Правда? – шире раскрыла глаза девушка, став ещё больше похожей на куклу.

- Да! И она тоже рыженькая, как и её мама!

Анна села на край кровати.

- Какое интересное совпадение!

- У тебя только мама? Отца нет? – спросил он и немного устыдился своей нетактичности.

Она поджала губы и приподняла брови.

- Как бы нет. Папа не разделил нашу с мамой веру и ушёл.

Роб чуть сощурился.

- Веру? Вы верующие? Католики? Протестанты?

Анна помотала головой.

- У нас иная вера. Необычная. И… самая правильная из всех!

Роберт чуть не прыснул от наивности такого заявления.

- Во что же вы верите? – поднял одну бровь и ухмыльнулся.

- В свободу воли и выбора, которых нас лишили. Лишили… они…

Она подняла пальчик вверх и несмело глянула на потолок. Роберт вздохнул.

- Очень интересно. Я обязательно поговорю об этом с тобой и твоей мамой.

Анна опустила руку и потупилась. Просидев молча с минуту, опомнилась, сбегала за дверь и принесла Роберту стакан с оранжевым соком.

- Вот, пейте! – Голос стал строже и напомнил материнский. – Это глюкоза, витамины и лёгкие обезболивающие.

- Уже знаю, – покосился Роб, принимая стакан.

Анна, смотря на то, как он пьёт, сделала несколько шагов спиной к двери, помахала на прощанье белой рукой и выскользнула в коридор. Дверь осталась приоткрытой. В щёлке, из которой тут же подуло неприятно пахнущим сквозняком, мелькнул серый ссутуленный силуэт. Потом второй, третий. Люди шли друг за другом, как узники. Один из них остановился боком к двери, медленно повернулся и с интересом посмотрел прямо на Роберта. Тот кивнул, не произнося ни звука. Дверь резко захлопнулась. За ней недовольно забубнил удаляющийся голос. Роберт хмыкнул.

"Попал в ДТП. Всё в порядке. Люблю вас!" – оправил сообщение жене. Немного подумав, написал ещё одно: "Возможно, задержусь. Подвернулся интересный объект". Отбросив телефон, плюхнулся на подушку и уставился в потолок. По нему поплыли картинки недавнего происшествия и лица новых знакомых, а разум стал пытаться составить правильный паззл, хотя некоторых кусочков не хватало. Произошедшее будоражило Роберта, но он не забыл о работе – решил, что обязательно представит начальству отчёт о дополнительно проверенном объекте.

Ближе к вечеру в белую комнату без стука вошла Августа. Держа на руках металлический поднос, она ногой закрыла дверь, подошла к столику у стены, поставила на него поднос и перетащила всё это ближе к кровати, где дремал Роберт. От громкого звона и скрежета он вскочил, взъерошенный и переполошённый, как попугай, и завертел головой. Увидев сгорбленную Августу, со стоном упал обратно на подушку и выругался про себя.

- Снимем бинты, – коротко сообщила толстушка и в ожидании застыла у кровати.

Роберт глянул на её бескомпромиссное лицо и понял – придётся подниматься.

Когда Августа села, кровать под ней ощутимо продавилась, и Роберта потянуло в её сторону. Он отклонился, но было похоже, будто он испугался. Августа улыбнулась. Она довольно быстро провела процедуру: разрезала бинты, обработала ссадины, даже немного помассировала подопечному виски, отчего тот ненадолго впал в нирвану. Сильные надавливания мягких пальцев оказались сверх-приятными и сняли остатки напряжения.

- Это было невероятно! Благодарю! – блаженно пробормотал Бон, прикрывая глаза.

Августа коротко улыбнулась.

- Мистер Бон… – начала необычно тихо, даже несмело. – Я нашла у вас удостоверение проверяющего. Ваша специализация связана с общественными организациями, и я хочу попросить вас об одной услуге…

- Какой же? – Он сел ровнее, сложил руки на животе и приподнял подбородок – именно так он обычно принимал посетителей у себя в кабинете.

- Мы не бросили вас в беде, заботимся о вас, надеюсь, хорошо, – продолжила Августа. – Можете ли вы помочь нашему небольшому обществу выполнить свою главную миссию?

Роб удивлённо раскрыл глаза и ответил:

- Августа! Я обязан вам жизнью! Конечно, я помогу получить должное финансирование! Если только… у вас в порядке все документы…

- Да, деньги нам не помешают, но я о другом… – Она хлопнула пухлыми ладонями, сложа их вместе, словно собиралась молиться. Глаза стали ещё глубже, из озёр превратились в океаны, затягивающие в себя глубиной. – Помогите нам донести до людей нашу Мысль, наше видение Мира! Это вселенски важно! Важно для каждого! Свобода Воли! Свобода решений! Выбор!

Громовой голос заполнил комнату, ставшую храмом для почти проповедной речи Августы. Она подняла голову к потолку и закатила глаза, застыв на мгновенье. Роберт смотрел на неё искоса, стараясь не выдать ни единой эмоции. Когда взгляды их пересеклись, он тут же отвернулся.

- Намерения благие, и это прекрасно! В чём же состоит идеология вашего общества?

Августа положила руки на широкие колени и выпрямила спину, отчего грудь выступила ещё сильнее.

- Давайте проясним кое-что. У нас нет идеологии, нет устоев, нет заповедей, мудростей и… что там ещё бывает у католиков, буддистов, мусульман? У нас есть Правда, которую должны узнать как можно больше жителей планеты.

- Глобальные намерения, – усмехнулся Бон, за что снискал короткий ледяной взгляд.

- Нами управляют, – вдруг произнесла Августа, и это её резкое заявление было непоколебимо, как вбитая в землю свая.

- Кто? – незамедлительно спросил Бон.

- Пришельцы из космоса, – спокойно ответила та.

Бон заморгал, словно отбивая азбуку Морзе. Он не знал, что ответить или спросить дальше. Даже забоялся развивать тему. Вместо этого сосредоточенно всмотрелся в лицо толстушки, потом пробежался по её грузному торсу и вернулся в глаза. Никаких признаков сумасшествия.

- Не бойтесь своих мыслей, мистер Бон, – Августа склонила голову набок и добро улыбнулась. Её тяжёлая рука легла на колено мужчине. – Меня все поначалу считают сумасшедшей. Вы поймёте, что это не так, когда обратитесь к памяти, проанализируете мировую историю.

Бон заметался взглядом между её рукой и лицом и свёл брови.

- Что же в мировой истории указывает на управление людьми пришельцами?

- У любой цивилизации есть подтверждения существования инопланетян. В Египте это пирамиды Гизы, построенные с математической точностью на пересечении самых длинных меридианов широты и долготы. В Древней Индии это Вимана – летательный аппарат, а ещё эпопеи о сражениях в небе. У древних майя – многочисленные изображения пришельцев и знания, опережающие время. Стоунхендж, статуи Моаи на острове Пасхи, круги на полях, изображения инопланетян и летательных объектов на фресках и некоторых картинах, например, "Мадонна со святым Джованнино". Это только общеизвестные свидетельства! А сколько раз люди по всей планете наблюдали НЛО? А археологи, которые обнаруживают всякие необъяснимые штуки? Даже в Библии есть упоминание о гостях с неба. Существование иного разума – неоспоримо! И я вам больше скажу…

Августа почему-то замолчала, сжав губы, и отвела взгляд. Она громко вздохнула, посмотрела на Бона, и взгляд преисполнился надеждой.

- Вы – хороший человек! Вы всё поймёте! И пойдёте за нами с Анной… Так и будет…

Женщина подхватила поднос и вышла. Бон проводил её нахмуренным взглядом. Ему хотелось помочь, Анне тоже, но пока он не понимал, как именно это сделать. Одно знал точно: в намерении распространить их Веру не пойдёт дальше норм приличия.

Ближе к вечеру Роб написал Элис смс. Ответа почему-то так и не последовало. Он ненароком подумал, а вдруг сообщения перехватываются, или белая комната вовсе блокирует сотовую связь, ведь попытки дозвониться начальнику провалились, не было даже гудков. Вдруг за дверью что-то громыхнуло, да так громко, что Роберт подскочил в постели. Телефон словно сам выскользнул из ладони и с неожиданной силой ударился об пол. Осколки пластика, аккумулятор и треснутый дисплей разлетелись в разные стороны.

- Чёрт! – ругнулся Бон. – Чёрт!

Последняя связь с внешним миром потеряна. Разозлившись, он метнулся к двери и распахнул её так резко, что чуть не задел стоящего в коридоре огромного мужчину в белом халате, с блестящей бритой головой. Лицо здоровяка исказила злость, глаза стали узкими щелями, а толстая бордовая губа приподнялась с одного бока. Бон растопырил глаза, попытался произнести извинения, но тут справа от двери что-то шевельнулось. Он глянул вниз и увидел распластанного на полу мужчину в серой робе с висельной петлёй на шее. Потеряв дар речи, Роб не знал, что делать: бежать прочь со всех ног или притвориться, что в происходящем нет ничего необычного? На его счастье из двери в стене выскочила Августа и, пыхая щеками и всплёскивая руками, подбежала и принялась голосить:

- Мистер Бон! Не пугайтесь! Мамек, не кипятись, это же твой найдёныш – Роберт Бон! Ну? Узнал?

Она встала перед гигантом, заглянула ему в лицо и расплылась в доброй улыбке, как делают нянечки, общаясь с маленьким детьми. Мамек выдвинул вперёд мощную челюсть и издал протяжное "ы". Его сильно выпирающие надбровные дуги в удивлении поднялись. Он поднял кулаки и постучал друг об друга костяшками.

- Отлично! – обрадовалась Августа, сделав голос выше и мягче. – А теперь доставь нашего нерадивого в медсанчасть и возвращайся в свою комнату.

Мамек закивал и, подойдя к мужчине с петлёй, поднял его с пола и вскинул на широкое плечо. Бон проследил за ними удивлённым взглядом и повернулся к женщине.

- Что здесь происходит, дьявол! – гаркнул на весь коридор и испугался сам себя.

- Вы и в дьявола верите, Роб? – с издёвкой спросила Августа. – Зачем вы покинули комнату?

Она оказалась очень близко. Ещё немного, и грудь её оттолкнула бы мужчину назад. Бон попятился и только потом сообразил, что зря это сделал, ведь он снова оказался в ненавистной белой комнате, из которой уж точно не сбежит.

- Что вы творите, миссис Мамиро?! – принялся нападать словесно. – Вам же известно, кто я! Со мной не стоит так обращаться! Вы что, хотите лишить меня свободы?

Августа встала в проёме, как вкопанная, и открыла рот. Тонкие брови взлетели на лоб.

- Мистер Бон! Да как вы могли подумать! Я забочусь о вашем здоровье, а вы… Вы позволяете себе такие фразочки да ещё таким тоном! Подозреваете меня в злодействе! За что, мистер Бон? За что? Мы с Анной так хорошо обращаемся с вами! Мы раскрылись вам, поверили, попросили о помощи!

Роберт вдруг ясно увидел во всём образе, лице, глазах и поведении Августы ненормальность. Не безнадёжную, не окончательную, но уже настораживающую. И он растерялся. Забыл о намерениях. Просто отступил к кровати и покорно залез на неё. Всё закончилось как обычно: Августа покинула комнату и закрыла дверь.

Не прошло и получаса, как Роберт решился бежать. Тут же вспомнив про милую несчастную Анну, вынужденную помогать неадекватной матери, и, возможно, подвергающуюся опасности, в уме пообещал спасти её, по возможности. В крайнем случае, вернуться с полицией и социальными работниками.

Надев тапочки, он подошёл к двери и прислушался. Из коридора не доносилось ни единого шороха. Приоткрыв дверь, он высунулся. Глянул в обе стороны, испытав стойкое дежавю, и шагнул из комнаты. Предусмотрительно прикрыв дверь, повернул направо и поторопился к светящемуся в конце коридора окну. Весь путь он боязливо озирался и был предельно внимателен. Казалось, даже зрение улучшилось, а слух стал острее, чем у охотничьего пса. Вот только храбрости не хватало, и поджилки тряслись, и холодели руки, и лоб покрылся испариной. Крик на долю секунды выбил из Бона душу, а следом ледяная волна накрыла с ног до головы. Сердце заметалось в груди, стучась о рёбра. Роберт метнулся к стене и вжался в неё спиной, словно она могла его скрыть. Перед ним была приоткрытая дверь, за которой в жёлтой полутьме спиной к нему стояли два высоких мужчины. Они расступились и открыли жуткую картину. На балке под потолком, отбрасывая на обшарпанную стену длинную чёрную тень, раскачивался повешенный. Он с прижатым к груди подбородком вытянулся в струнку. С голых пяток на опрокинутый табурет и пол капала моча. Слышался скрип верёвки и тяжёлое дыхание мужчин. Роб зажал рот и нос ладонью, молясь, чтобы его не заметили. Мужчины переглянулись и, как отражение друг друга, одновременно сложили на груди руки. Выждав около минуты, один из них подхватил висящего под ноги, а второй поставил табурет и залез на него, чтобы перерезать верёвку. Вместе они опустили труп на пол, кажется, пощупали пульс, потом, не издавая ни звука, поволокли куда-то за пределы видимости. Роберт ещё какое-то время пытался осознать увиденное, а потом со всех ног бросился бежать к окну, уже не заботясь о скрытности.

Когда он врезался ладонями в перекрестье рамы, то увидел, что вместо пейзажа за стеклом – несколько длинных ламп дневного света. Роб не мог в это поверить! Ещё какое-то время впопыхах он осматривал и ощупывал раму, стекло, стены по бокам, но не обнаружил ни намёка на выход. Тогда он подумал, что второе окно в противоположном конце коридора может быть настоящим, и бросился туда. Тапок слетел с ноги, шлепки босой ступни и пыхтение эхом отражались от стен и пугали. Роб уже не заботился, что его обнаружат, а только хотел поскорее выбраться. Если второе окно тоже фальшивое, значит, выход за одной из дверей. Это заочно пугало, потому что дверей в коридоре было больше тридцати! И за любой могли поджидать сумасшедшие душегубы или ненормальная Августа.

Отвлёкшись, Бон наткнулся грудью на что-то невидимое и мягкое. Раздался звонкий вскрик. Не его. Это было так неожиданно, что он тоже вскрикнул и, повалившись на пол, тут же вскочил и принялся ощупывать пространство. Ничего. Может, фантазия играет с ним шутки? Или разум помутился от того рыжего зелья, что давали Мамиро? Роберт только сейчас вспомнил, что за три дня в этой обители зла ни разу не испытал голод и не поел. Он прижался к стене и шагнул в сторону, чтобы обойти фантомное препятствие, но внезапно спина провалилась в дверной проём. Упав навзничь и ударившись затылком, он распластался на полу. До слуха донеслись звуки всплесков и лопающихся над водой пузырьков воздуха, но всё тут же стихло. Перевернувшись, Роберт увидел согнувшуюся Августу, руки которой по локоть были погружены в ванну, всклень наполненную мутной водой. Женщина глядела ошалело. Вдруг из воды выбросилась рука, перевесилась через край и замерла. В ванной была девушка. Роберт бойко вскочил и выкрикнул:

- Прекратите! Я сообщу в полицию!

Августа уронила взгляд на воду, но руки не вытащила. Потом глянула на мужчину и жалостливо изогнула брови.

- Роберт! – воскликнула громко. – Прошу вас! Дайте мне всё объяснить!

- Что тут объяснять! Вы убиваете людей! Здесь!

- Роберт! Всё не так, как вы думаете!

Она, наконец, вынула руки из воды и тяжело бухнулась на стул позади себя. Устало дыша, повесила голову. С пальцев её капало.

- Простите, – снова подняла она лицо.

Роберта что-то ударило по темечку. Зубы щёлкнули, в глазах рассыпались искры, тяжёлым занавесом упала чернота.

Очнулся он в тёмной комнате, лёжа. Голова болела, как с похмелья, в ушах гудела тишина. "Меня сейчас будут убивать" – подумал и поводил глазами. Наткнувшись на серые пятна в темноте, вгляделся в них. Это было лицо или, скорее, маска с чёрными дырами вместо глаз.

- Кто здесь? – невнятно произнёс Роб.

- Это Анна, – ответила маска, приблизившись.

Из темноты вынырнула маленькая ручка в перчатке и легла ему на плечо.

- Анна, что происходит?

- Сначала перестаньте волноваться, – попросил мягкий певучий голос – голос ангела. – Всё хорошо, вам ничего не угрожает, мы…

Возникла серая большая фигура и заслонила маску. С испугу дёрнувшись, Роб сжался, как улитка.

- Простите за жестокость, мистер Бон, – негромко, но зычно произнесла Августа. – В тот момент мне нельзя было отвлекаться на объяснения. Теперь можно. Вы всё поймёте и простите мне и Анне такое… предательство.

Роберт пробежался внутренним взором по собственному телу и понял, что ни руки, ни ноги, кроме слабости ничего не сдерживает. Это обнадёжило. Вот только темнота не располагала к побегу – в комнате могут находиться здоровяки типа Мамека. И где выход Роб не знал. Оставалось только выяснить, что происходит.

- Я не считаю вас предателями, Августа, Анна… – начал мягко и понимающе. – Вы мне очень помогли! Поэтому и я постараюсь помочь вам. Простите мне то, что я сделал неправильно, не хотел…

- Мистер Бон, – прервала Августа, переместившись к его ногам. Из полумрака выступали только мутные контуры её небольшой головы и большого тела, – оставьте свои увещевания и послушайте меня. Всё, что вы видели здесь – это не зверства. Это попытки освободить людей из-под тотального контроля инопланетян, которых мы называем Кукловодами.

- Ваша религия основывается на этой теории? – осторожно перебил Бон. – Теория управления людской волей кем-то свыше?

- Религия? – усмехнулась Августа. – Не религия! Знание!

- То есть, вы утверждаете, что знаете, что людьми управляют инопланетяне?

- Знаем.

Бон помолчал. Не в его положении было спорить, но высказывания женщины вызвали в нём недовольство.

- Верьте во что хотите, только зачем убивать людей? Что это даёт?

- Они освобождаются, говорю же вам! – повысила голос толстушка, тоже не сдерживая раздражение. – Они прозревают! Начинают видеть реальную жизнь, действовать самостоятельно, не по велению Кукловода! – Громкость и сила её голоса нарастала. – Но чтобы это случилось, нужно пережить клиническую смерть.

"Ещё интереснее!" – подумал Бон и свёл брови.

- В момент смерти, – продолжила Августа, – человек теряет связь с Космосом, где обитают эти… существа и пропадает с инопланетных радаров. И больше никогда на них не отображается. За человеком перестают следить, им перестают управлять. С этого момента начинается… истинная Свобода!

- Допустим. Допустим… – сосредоточенно повторил Роберт. – Ладно. Но я-то вам зачем?

Августа подошла ближе к маске.

- Анна увидела, что вы уникальная для нас личность! Вы – клиник.

- Кто?

- Человек, переживший клиническую смерть в младенчестве.

Она замолчала, словно давая Роберту возможность переварить сказанное. И он принялся вспоминать, не говорила ли ему когда-нибудь об этом мать?

Августа вдруг усмехнулась.

- Знаю, что вы сейчас пытаетесь вспомнить. Но не напрягайтесь…

Она зашуршала одеждой и выудила из кармана светящийся прямоугольник, оказавшийся телефоном. Из него сначала раздалось шипение записи, потом голос:

- Да, мисс Мамиро, мой сын был бездыханным около минуты, сразу после того, как его вытащили из меня. Мне даже в голову не приходило сказать ему об этом факте. А что бы это изменило? Да ничего.

Запись закончилась. По телу Бона прокатилась дрожь и возмущение. Он что-то промямлил, но вскоре понял, что опровергнуть подлинность записи не может. Да, это говорила его мать. Да, она – убеждённый скептик – вполне могла не рассказать сыну о клинической смерти. Потому что это бы ничего не изменило.

- Надеюсь, теперь вы начнёте верить нам, – заключила Августа.

- Ничего не начну! – взорвался Бон, приподнявшись на локте. – Вы и ваша дочь просто больны!

Августа разразилась громогласным грудным смехом. Показалось, в темноте она превратилась в Дьявола.

- Что за жидкость вы мне давали? Какой-то наркотик? – перекричал её Бон.

- Нет! – отрезала Августа. – Это то, что позволит вам контактировать с иными, освободившимися людьми!

- Ч-что? – запнулся он.

Включился свет. Яркий, белый, как в офисе. Пространство оказалось просторным и пустым; только кровать, на которой лежал Бон, и стул, на котором сидела Анна – вся в белом, в перчатках и маске. Пластиковым было всё лицо: щёки, лоб, подбородок, острый нос, белые губы и небольшие миндалевидные вырезы под глаза, в которых ничего не было. Бон испугался. Там же должны быть голубые глаза девочки!

- Анна… – повела рукой Августа.

Девушка встала и начала медленно расстегивать пуговки халата. Скоро руки скользнули в стороны. Роб тут же отвернулся, не желая видеть обнажённое детское тело. Зашуршала одежда, на пол упали две перчатки.

- Повернитесь! – попросила Августа. – И воззрите чудо!

Бон не шевельнулся. Тогда рука насильно повернула его голову к Анне. Роб моргнул и медленно раскрыл рот. Перед ним не было ничего, кроме стула, горки белой одежды на нём и висящей в воздухе маски.

- Где… она? Как… – проглатывал он целые слова.

Маска дёрнулась, легко слетела вниз и с тихим звуком ударилась об пол.

- Мистер Бон, – донёсся голос Анны. Оттуда, где только что была маска. – Это я. Анна. Я здесь. Стою перед вами. Вы меня видите?

Роберт стал извиваться, как змея, пытаясь со всех ракурсов рассмотреть пространство. Он встал и опасливо прошёлся вокруг голоса. Потом протянул руку. Она упёрлась во что-то мягкое и тёплое, как тогда, в коридоре.

- Ой, - воскликнула Анна и хихикнула. – Не щупайте…

- Роберт! – окликнула Августа. Её рука протянула оранжевый напиток. – Выпейте и увидите всё!

Роб сглотнул. Он колебался и был шокирован, но принял стакан и выпил жидкость. Через несколько секунд в комнате стали появляться прозрачные призраки. Потом они обрели плотность и реальные черты мужчин и женщин, одетых в серые робы. Их было несколько десятков. Они стояли плотно друг к другу из-за нехватки места. Перед ними, спиной к Бону, стояла тонкая, бледная, красиво изогнувшаяся Анна. Огненные волосы горели под светом ламп и прикрывали её острые плечи. Ладонями она, видимо, закрывала интимные места. Бон выпучил глаза. К нему шагнула Августа, улыбаясь нежно и добро, как никогда раньше.

- Теперь вы видите!

Анна обернулась и тоже улыбнулась, светло и невинно. Остальные люди смотрели на мужчину бесстрастно. Одинаково одетые, с одинаковым серым цветом волос. Их похожие друг на друга лица были почти бесцветными, глаза – опухшими, как при долгом отсутствии сна.

- Это они? – прошептал Бон, вздрогнув. – Те… люди? Анна?

- Они все освободились от Кукловодов с нашей помощью, – ответила девушка, – пережили клиническую смерть. А я живу в двух мирах, но невидимая, неподвластная Плану и уготованной Судьбе.

- Избранная! – воскликнула Августа, вскинула руки и голову.

Роб поставил пустой стакан на стул и бухнулся на кровать. Опустил голову и обхватил её побледневшими ладонями. Мысли жужжали роями пчёл, кровь от шока и ужаса стучала по вискам, внезапный удар дрожи сжал разом все мышцы.

- Роберт, это всё правда. – Толстушка присела к нему. Она уже не казалась такой страшной, а стала отторгающе непонятной. – Свобода от гнёта, свобода духа, свобода воли ждут вас. Анна увидела ваше предназначение! Вы будете избранным. Глашатаем, путеводной звездой для марионеток! Нужна только вторая клиническая смерть, и вы станете великим!

С каждым словом Роб всё глубже уходил в себя, хотел найти внутри ответ, правду. А Августа продолжала говорить:

- Свободные люди напрямую соединяются с Абсолютом и черпают оттуда Великое Знание. Один из них изготовил напиток, позволяющий видеть освобождённых. Их оказались тысячи! Скоро наше Знание распространится по Миру, и вы будете частью Свободного Движения!

- А вы кто? – поднял стеклянные глаза мужчина.

- Я – привратница, – поднялась женщина. – Пропуск в Иной Мир! Мамек – моя первая неудачная попытка. Но теперь я знаю все тонкости ритуала. Либо утопление, либо повешение, выбирайте.

Она горой нависла над Робертом.

- Я боюсь… – шепнул Роб, свесив руки с колен.

- Всего лишь мгновение. А потом – вечная Свобода! – прогремел мощный голос.

- Хорошо. Я верю вам!

Бон медленно поднялся на ноги и посмотрел на уже одетую Анну. Их взгляды соединились, как невидимые коридоры передачи информации. Это было волшебно. Бон передавал Анне тайное послание, а она – всю свою любовь и доверие. Роберт, Анна и Августа вышли из светлой комнаты. Серые люди остались внутри.

Коридор обдул холодным сквозняком и окружил далёким эхом голосов. Свет окна в конце показался Бону символичным. Он шлёпал босыми ногами навстречу неизвестности. Тело было готово к противостоянию всему, что бы не произошло. Да, он был полностью готов. Схватив Анну за руку, он рванул с места и поволок её за собой в противоположный конец коридора.

- Говори, где выход? – потребовал, не оглядываясь, слыша взволнованное дыхание девушки. – Мы спасёмся!

- Нет, мистер Бон! Мы не должны сбегать! – жалостливо отозвалась Анна и затормозила его.

Бон выпустил её руку и с удвоенной скоростью побежал в единственно известном направлении – к окну. Он должен был проверить его! Он каждой молекулой своего тела и души надеялся, что окно будет настоящим, и тогда он выпрыгнет и полетит, как птица, наплевав, разобьётся или спасётся. Единственным желанием было сбежать от сумасшедших, ужасных, непонятных, больных видений. Он разберётся в них потом, когда добежит и выпрыгнет. Свет слепил, размывая границы окна. Оно было близко. Глаза Роберта различили бледно-голубое небо и белые облака. Улыбка раздвинула его открытый рот, превратив в счастливого пса, гонящегося за мячиком. Но из-за спины раздалась команда:

- Мамек!

И перед псом-Робертом возникла чёрная гора. Он врезался в неё и заскулил. Его схватили за шкирку сильной рукой и поволокли обратно к хозяйке. Слёзы выкатились из-под сжатых век.

Меньше десятка шагов, и Роберта поглотил полумрак комнаты. Он увидел ванную, до краёв наполненную мутной водой. Взвыв, он стал извиваться, но его всё равно окунули головой в воду. Нужно было вдохнуть! Но теперь поздно – в рот и нос попала вода. Мамек сдавил Роберту руки за спиной, налёг на плечи, отчего край ванны, как в тысячу раз замедленный удар под дых, сдавил живот, выпуская из него воздух, который гулко шумел в ушах и пузырился вокруг головы. Паника вихрем завертела все чувства, самым большим из которых стал страх. Мутная тьма перед глазами, какие-то совсем недавние воспоминания, лица. Августа, Элис, Анна… Дочь Анна, рыжеволосая маленькая куколка, превращающаяся в подросшую Анну Мамиро. Перед глазами рассыпались мелкие вспышки, сознание выскользнуло из тела.

Роберт стоял на крыше самого высоко здания в городе. Он мёрз, хотя дул ли ветер или был ли зной, он не мог определить. Тело перестало существовать. Остался только взгляд, который теперь был устремлён на город. Сизые деревья, мутные домишки, серые заводы, ровные пустоши на горизонте – это всё утопало в дымке. Утренней или вечерней – понять было нельзя. Солнце не светило, но город был ровно освещён. Повсюду, как насекомые, ползали люди. С густо затянутого белёсыми облаками неба к ним спускались светящиеся разноцветные нити, ко всем без исключения. Эти нити изгибались, плавали в воздухе, как паутинки, пересекались между собой, обрывались и вновь появлялись, превращая расстояние от земли до неба в мерцающую радугу.

Подошла Августа, держащая в руках стакан оранжевого напитка. Она поравнялась с неподвижным Робертом.

- Что это за нити? – спросил он её.

- Это то, о чём я говорила. Каждая нить – Судьба, План Кукловода. Цвет имеет значение. Красные – это преступление, злость, воинственность и необузданная жажда плотских утех. Жёлтые и оранжевые – разные степени счастливости. Или глупости. Чаще всего – это нити детей или молодых девушек. Зелёные – деятели добра, помогающие, сострадающие и переживающие. Жертвенники. Собой ради других. Голубые и синие – учёные, нобелевские лауреаты. Эдакие помешанные на науке разгадыватели Жизни. Фиолетовые нити – священники или сверхразумы. Обладатели запредельных знаний. Величественность, ведение к правде Жизни. Фиолетовых нитей меньше всего. Анна говорит, что моя нить фиолетовая.

Она улыбнулась. Роберт не повернулся. Ему было всё равно, какого цвета нить этой женщины.

- Почему вы остались там? – спросил.

- Потому что должна быть с людьми! Рассказывать им об Истине! Приводить их к… этому! – Она раскинула руки и широко раскрыла пустые холодные глаза.

- …и убивать их, – негромко добавил Роб.

- Нить исчезает, когда марионетка умирает. Появляется – с рождением нового… раба! Они все-е-е… все-е-е следуют Плану! Но не вы! Отныне…

Роберт взирал. Удивление давно прошло, его место заняло осознание и принятие того, что увиденное – реально. Он понимал, что пережил клиническую смерть, хотя не было ни врачей, ни разрядов дефибриллятора, ни уколов адреналина в сердце. Был какой-то переход, но он быстро забылся, как сон, который помнишь только пару минут после пробуждения и только обрывками, не имеющими важности. Роберт знал, что перешёл рубеж. Но не чувствовал освобождения, лёгкости или счастья. А разве оно может быть теперь? Разве правда раскрыта во благо?

- Я смогу быть со своей семьёй? – спросил Роберт ровным голосом.

Августа помедлила.

- Можете. Но в этом нет смысла! Вы в разных мирах!

- Они смогут меня видеть, если выпьют это?

Взгляд его упал на полупустой стакан.

- Это не сможет продолжаться долго. Вы нужны нам здесь! Вы нужны целому Миру! Вы, как и Анна, видите его реальным! Все вместе мы сможем…

Роберт перестал слушать. Его сознание улетело куда-то далеко вперёд, к дымчатому полупрозрачному горизонту. Взгляд – единственное, чем он сейчас обладал. Августа сказала, что ощущения расцветут чуть позже. Но пока Роберт был пуст и прозрачен, как стеклянный сосуд.

Прошлое осталось за чертой. Оно никогда больше не будет его. Ничего не вернуть и не изменить.

На месте Августы оказалась Анна. По-новому счастливая, светящаяся, свежая и чистая, как воздух. Умиротворённая, лёгкая и солнечная, как летнее утро. Её рыжие локоны трепетали на ветру, как языки пламени, окутанные голубоватым дымом пространства. Роберт обратил на неё взгляд. Она стала для него маяком, единственным зажжённым фонарём во мгле, указывающим дорогу и избавляющим от холодного одиночества. Он видел её иной, нереальной. Не человеком. Маленькой богиней.

- Вам нравится? – звонко спросила она с улыбкой и устремила кристальные глаза в центр головы Роберта. Не дождавшись ответа, вздохнула. – Не переживайте ни за что! У нас впереди всё только самое лучшее. Мы будем вместе жить в новом мире. Обещаю, что не оставлю вас.

Она снова улыбнулась маленькими губами. Роберту на секунду подумалось, что именно такой будет его дочь, когда вырастет. Увидит ли он это? Постепенно светлое будоражащее ощущение затухло, и Роберт почувствовал, как что-то серое заливает его – полый сосуд. Он снова повернулся на бесцветный город, разноцветными нитями связанный с небом. Никаких инопланетян там не было, у нитей вообще не было конца. Он явно ощутил, что за облаками ничего нет. Пусто.

- Ты знала… – издал он шёпот.

Анна сощурилась от улыбки, которая показалась ему пугающей. Из-за её доброты вдруг выглянул злой умысел.

- Нет никаких Кукловодов.

Голос Бона упал, ослабев, как человек при смерти. Дунул ледяной ветер, завыл в водосточных трубах. Его рассекли тонкие длинные шпили с флюгерами, которые в панике завертелись. Волосы Анны взбесились, разметались по ветру ошмётками разгорающегося огня.

- Это не прозрение, – проговорил Роберт. – Это то, что бывает после смерти. Только и всего. Я не переродился… Я просто умер.

Голос совсем опустел и превратился в воздух, который подхватил и унёс ветер. Анна стояла, неподвижная, как фарфоровая статуэтка. Жили только её волосы и глаза.

- Мама скрывает, что топила и вешала меня несколько раз. Потом возвращала к жизни. Она немного ненормальная, но она же моя мама. Я не хотела её бросать, но мне было страшно. Не подумайте, я была честна… Просто… кое-что скрывала и от неё, и от вас. Мне было очень одиноко… быть такой, – Анна опустила взгляд и чуть развела руки. – Поэтому я придумала план – перекидывать людей на другую сторону, мою сторону. Уговаривать маму не пришлось – она и сама обрадовалась, что станет важной. И стало всё так, как надо! Я с людьми, с друзьями, соседями! С обычными людьми! Ну… почти обычными. Только вот мне не хватало близких. А вы очень хороший человек. Вы – как я!

Анна опустила руки. Успокоившиеся волосы, как по волшебству, ровным шелковистым полотном застелили её плечи. Взгляд заискрился и преисполнился надеждой. Она сделала маленький шажок вперёд, к Роберту, развернулась белым лицом к серому городу и положила голову мужчине на плечо.

- Я буду вашей Анной, а вы – моим папой.

+2
22:13
545
Нет комментариев. Ваш будет первым!
Загрузка...
Светлана Ледовская №2

Достойные внимания