Alisabet Argent

Ундина

Автор:
Анастасия Губань
Ундина
Работа №75
  • Опубликовано на Дзен
  • 18+

Мы познакомились как будто бы случайно, и только спустя тихие годы раздумий я поняла, что это была судьба, пусть звучит это громко, как кинуть горсть звонких монет на прилавок. Судьба, или рок?

***

Дина, кажется, жила по соседству, ведь я часто встречала ее, видела тут и там её худую тоненькую фигурку, что маячила меж деревьями в парке, во дворе, в толпе на остановке. Я ловила ее взгляд, но она всегда смотрела куда-то вдали и вглубь, то ли себя, то ли других. Ее повсюду сопровождали птицы, хотя я и не придавала этому значения. Подумаешь, летают. Кого удивить этим? Птицы держались поодаль, когда она была не одна, избегали чужих, подпуская к себе только немногословную Дину – у них был свой язык, понять который все остальным было не под силу.

- Ты ведь Дина?

- Меня все зовут так, - и кажется, это не было ответом на мой вопрос.

Одна эта фраза говорила о Дине больше, чем все сказанное ей за долгие тихие дни нашей странной дружбы.

Она редко улыбалась и мало говорила, делая выбор в пользу самых странных слов, которые ставила в совершенно немыслимом порядке. Казалось, мы говорили на ином языке, недоступном для окружающих.

Дина не любила зеркала, избегала своих отражений, пряча лицо за длинными блеклыми волосами. Она вечно носила растянутые свитера с длинными рукавами, в которых прятала длинные бледные пальцы.

Кожа у Дины мерцала каким-то странным сероватым светом, и я не могла отвести глаза, но Дина и не возражала.

Она подпускала к себе своих птиц и меня, другие были ей не интересны. Мне позволялось бросать восхищенные взгляды и задавать глупые вопросы. Рядом с Диной я казалась себе глупым ребенком, хотя я была старшее нее на три месяца.

Мы встречались, не здороваясь, будто и не расставались, и сидели в молчании долгими тихими днями - делились самым сокровенным, только без слов. Дина слушала ветер и шелест листьев, вглядывалась в стайки птиц. А я наблюдала за ней. И каждый мимолетный взгляд позволял мне сделать новое неожиданное открытие – тонкая змейка шрама над бровью, россыпь родинок на мелькнувшем в широком рукаве тонком запястье, засохший листик в спутанной паутине волос, пряный запах трав, особое молчание, разное каждый раз.

У нас было любимое место – старые заброшенные качели, пыльные и скрипучие, торчащие из поросшей высокой травой земли на

Иногда мы разговаривали по-настоящему, вслух, и мои слова звучали коряво и грубовато, как сделанный мальчишкой первый табурет. Динина же речь журчала и переливалась. Ее речь, что бы она не говорила, пленила. Даже ветер затихал под ее сказками. О, Дина очень любила сказки и истории, и всегда брала из головы новый сюжет, не повторяясь, не замолкая в попытках спешно придумать продолжение, а умело и связно излагала сюжет очередной сказки. Даже когда я спрашивала о маме, ее брате или обычных человеческих вещах, Дина в ответ принималась напевным голосом рассказывать одну из своих чудных историй. Или сказок - я перестала искать границу между ними, она сыпалась песком и исчезала между пальцами.

- Мама моя пряла ожерелья из морских ракушек и развешивала их вместо бельевых веревок. Если вдруг подходил злой человек, эти ожерелья начинали звенеть, даже если ветра не было уже несколько дней.

- Моя бабушка говорила, что нужно носить зеркальце в кармане. Тогда никакие сглазы не страшны.

- Вот, пожуй лист мяты. Медленно, не торопясь. Держи его под языком и слушай. Ну?

Ближе к зиме, когда осень уже отцвела пышным буйством и погрузилась в мрачное проливное молчание, я стала замечать неладное. Дина худела и бледнела. Ее кожа стала мерцать нездоровым блеском. Если я и пыталась не замечать раньше, то теперь беспокойство и смутные подозрения не давали покоя. Краски сходили с лица Дины, волосы ее теряли блеск, как и глаза. Будто бы она повторяла за природой вокруг нас, что погружала в ежегодный холодный сон на зиму.

***

- Что с тобой? - одним днем спросила я. Слова просвистели в воздухе, резкие, ядовитые, нескладные.

- Я так и не успела рассказать тебе одну, последнюю сказку, грустно улыбнулась Дина, устало и печально.

- Расскажи сейчас, еще ведь совсем не поздно, - попросила я, как ребенок требует внимания мамы, теребя за подол платья.

- О, ты не понимаешь, - таинственно пропела подруга, - уже очень поздно.

Она вдруг поднялась с качелей и подошла ко мне, обхватив холодными пальцами мое запястье. Рука у Дины была ледяной, а губы синими-синими, я заметила это, заметила и льдинки в ее поблекших глазах, так близко ко мне стояла моя дорогая подруга.

- Помни, что я тебе друг, и не верь всяким россказням, хорошо. Пообещай мне только это, ладно?

Я кивнула, не в силах промолвить ни слова от ужаса и предчувствия беды, сковавших меня. Остаток дня мы гуляли вдоль пруда, то стоя на скрипучем мостике, то плутая по гравийным тропинкам. Дина больше молчала и грустнела, опускала плечи все ниже с каждым шагом, становясь ниже и меньше. Я без умолку болтала о всякой чепухе, о школе, об уроках, о том, как какао в столовой стали давать еще более разбавленное водой, а какой-то дурачок из младших классов мечом разбил окно на нижнем этаже. Дины задумчиво глядела по сторонам, вглядывалась в воду.

- Расскажи мне о своих сна, - попросила она, когда я исчерпала все темы и выдохлась. Дины не в первый раз спрашивала меня о них. Эту тему я не любила, и на этот раз я принялась сочинять небылицы вместо честного прямого ответа.

- Чего же ты боишься, не меня ли? – в вопросе Дины сквозила обида.

- Мне не приятно вспоминать их, - тихо прошептала я. Мне снились кошмары, сколько я себя помню. Я молчала о них, не рассказывая никому, кроме Дины. Даже не знаю сама, то ли я верила, будто если сделаю вид, что их нет, и тогда они оставят меня в покое. То ли верила, будто обличенные в слова, они обретут большую силу.

Дина, мрачная и молчаливая, обволакивала необъяснимым спокойствием. Ей хотелось рассказать все, до последней детали.

- Мне снится вода, что я тону, и виду лучи солнца и что-то белое сквозь толщу воды. Я тону все глубже и глубже, пока свет не исчезает. И тогда я просыпаюсь.

- Тебе страшно? – тихо спрашивает Дина. Она смотрит внимательно и пристально, но в ее взгляде нет жалости – чего-чего, а ее я вынести бы не смогла. Только не от нее, не от Дины. Мне хватает того, что в школе меня считают странной и сторонятся.

- Нет, мне одиноко, - подумав, отвечаю я. Наверное, годами страх ушел, мне надоело бояться.

Мы присели на скамейку, устланную опавшими листьями.

- Ты не одна, знаешь? – говорит Дина, что-то странное проскальзывает в ее голосе, но мне не удается поймать скрытый смысл.

Я киваю.

Помолчав, мы продолжаем, но что-то мрачное и темное, как дождевая туча, повисает над нами. Я жду, что Дина вот-вот скажет, что она с семьей переезжает, или что она больше не хочет быть моим другом, или что-то еще, что навсегда отвернет, отдалит Дину от меня, и я лишусь единственного друга.

Однажды после библиотеки – сердитая женщина внимательно следила за нами, пока мы ходили между книжных полок. Она не сводили взгляда своих прищуренных глаз в очках с толстыми стеклами, точно ястреб, выслеживающий добычу. Когда мы вежливо попрощались с ней, она даже не моргнула.

- Боже, ну и ужас! – хихикает Дина, хлопая дверью. Мы смеемся, выходя из мрачного книжного кладбища.

И вот, оказавшись на улице, мы сталкиваемся лицом к лицу с тремя девочками из моей школы. Они классом старше, и ненавидят меня – или презирают, а может все вместе. При виде меня все трое обычно вздергиваю носы, морщатся и громко говорят какие-нибудь гадости обо мне, так, будто разговаривают между собой, но я-то знаю, что каждое их слово – камень, кинутый в меня, чтобы ударить побольнее.

Но сегодня они проходят мимо, странно переглядываясь. Дина подбирается, кивает сама себе, а потом…

Как в замедленной съемке с неба пикирует черная птица, потом еще одна и еще. Они кружат мимо них с громкими птичьими криками, и улетаю прочь. Все действо длится от силы минуту, но мне кажется, будто проходит вечность. Замирает мое сердце, ветер, воздух.

- Ну и лицо у тебя, - Динин певучий голос разрезает молчание, обрывая мой ступор. – Пошли уже, ворчливо тянет меня в сторону парка. Тело не слушается меня, не сразу выходя из оцепенения.

Я уже знаю, что мы снова пойдем к пруду. Дина проводит там столько времени, что на месте ее родителей я бы уже забеспокоилась. Но я не ее мамочка, и мы вновь садимся на качели и сидим там, пока не начинает темнеть, а мамочки с детьми не сменяются подозрительными типами и громкими подростками с банками дешевого пива.

Откуда взялись те птицы, думаю я, лежа в кровати. Я редко вижу даже одну, а тут целая стая. Мне приятно было видеть ужас на лице тех глупых старшеклассниц, и я чувствую себя отомщенной.

***

Пару дней мы не видимся. Я подхватила простуду и лежу дома, пью литрами чай и гляжу в потолок. Сна нет, температурные сны тягучие и липкие, от них всегда тревожно и неприятно, поэтому я не хочу спать. Читать сил нет, я телевизор стоит в маминой комнате. Вот бы выбраться в парк и оставить Дине записку на нашем месте, в полудреме думаю я. Мама на работе, и некому будет удержать меня, но сил нет, даже путь до кухни в поисках горячей воды оказывается слишком тяжелым.

Когда сонную тишину нарушает звонок в дверь, я дергаюсь, пытаясь понять, что это – не снится ли?

Кутаясь в плед, как в мантию, я плетусь в прихожую.

Дина стоит на пороге, мрачная и высокая девочка-тростинка. Мы пьем чай на кухне, Дина ловко разливает по чашкам заварку.

- Вкусно, - замечаю я.

Подруга кивает. Чай она принесла с собой в маленькой стеклянной банке, спрятанной в карман ее длинного черного пальто. Позже я дремлю, положив голову

Дине на колени, а она перебирает пальцами мои волосы и рассказывает мне сказки. Когда мама возвращается с работы, Дины уже нет, она ушла, ни оставив и следа своего присутствия, и её запах исчез вместе с ней. Она даже вымыла и убрала на место наши чашки. Я горько признаю, что познакомить подругу с мамой не получиться. Ну а что я скажу – мама, у на сегодня была моя подруга, которую ты никогда не видела? Глупо же. Может, она вообще мне привиделась во сне?

Ночью я засыпаю, и вижу всё тот же сон, мой вечный кошмар. Я тону, все глубже опускаюсь в воду, чувствую ее холод и тяжесть. Тянусь к свету, но воздуха уже совсем нет, и… Звонит будильник. Вот же гадость, ворчу про себя я, поднимаясь. Постель пропиталась потом, голова гудела после беспокойного сна.

***

Выздоровление занимает несколько тяжелых дней, наполненных запахом шерстяного пледа, перцового пластыря и чая. Первым же делом, вырвавшись из лап простуды, я бегу не в школу, вот уж дудки, а в наш парк, на наше с Диной место. Но ее там нет. Записки тоже нет, я несколько раз обхожу качели, осматриваю тощий кустарник, наматываю круги по парку, выглядывая знакомую фигуру. Но Дины нигде нет. Я напрягаюсь – куда же она делась? Полная тяжелых предчувствий, я бреду в библиотеку.

- Простите, - тихо зову я сердитую библиотекаршу, которая не обращает на меня никакого внимания. – Извините, здравствуйте, я только хотела спросить, вы не видели тут недавно девочку, с которой я обычно приходила? Такая высокая, с длинными русыми волосами, - я запинаюсь. У хмурой дамы, кажется, дергается глаз. Она кидает на меня такой злой взгляд, что я чуть не прикусываю язык.

- В мою смену тут не было никого с таким описанием. А вот вы, вас я хорошо помню, - она замолкает, чтобы перейти на злобный шепот, - снова пачкаете пол и мешаете посетителям! Всего доброго.

Будь ее воля, она вышвырнула бы меня за дверь, как какую-нибудь побирушку.

***

Вот уже третий раз я прогуливаю школу, слоняясь по округе, кутаясь в шарф из-за сильного колкого ветра. Гладкая поверхность пруда гипнотизирует и не дает отвести взгляд, и я стою там, хотя руки и пальцы ног замерзли и не слушаются меня.

Дина так и не объявилась, ее нигде нет, словно и не было. От мыслей о ней мое сердце сжимается в болезненном приступе. Я ведь даже не знаю ее фамилию!

Думай логически, убеждаю я себя. Она – не твоя галлюцинация, раз за разом повторяю я. Она рассказывала столько историй и сказок, она держала меня за руку, я чувствовала ее запах – это совсем не похоже на галлюцинацию. С каждым словом моя уверенность тает.

***

В каждой высокой русоволосой девушке мне видится моя подруга, повсюду мне мерещится ее запах, но стоит мне приглядеться, стоит начать искать ее глазами, как мираж исчезает. Ее больше нет в моей жизни, и никто больше не рассказывает мне чудесные сказки.

***

Из учебника выпадает листок с нарисованными на нем птицами. Это просто пара силуэтов, наскоро положенных на бумагу черной ручкой. Листок немного смят, будто бы кто-то намочил его, прежде чем положить в мою книгу. Глядя на клочок бумаги, я невольно вспоминаю прогулку и то резкое появление птиц, их крики, клювы и черные перья. Почувствовав приступ дурноты, я спешу в туалет, где умываюсь, выкрути кран на ледяную воду. Я долго стою, глядя в зеркало, слушая свое дыхание.

- Не слушай всякие глупости. Тебе нужно научиться защищаться, - шепот Дины мерещится мне в шуме воды. – Знаешь, если долго смотреть в глаза зверю, он сам начнет боятся тебя. Тебе нужно делать вид, что твой страх – слабее его.

Вздрогнув, я выключаю воду. Я выбегаю, не глядя в зеркало – вдруг мое отражение будет не единственным?

***

Только во снах Дина снова со мной, мы качаемся на качелях, мы разговариваем, мы гуляем у пруда. Я жду ночи, чтобы поскорее уснуть и снова встретиться с ней. Других друзей у меня нет, и одиночество вновь обрушивается на меня ледяным коконом.

Я падаю на кровать поверх покрывала прямо в одеже и засыпаю, поджав ноги и спрятав лицо в подушке. Мне снова снится кошмарный сон, снова я тону во сне. Кажется, я кричу, потому что мама забегает в мою комнату и будит меня.

- Почему же ты раньше не говорила? – мама уже перестала плакать. Теперь она виновато и с жалостью смотрит на меня, сжимая в руке чашку с чаем. На секунду мне кажется, что пахнет Диной – пряностями, холодом, свежестью. Теперь о моих кошмарах знает не только Дина, но и мама. От этого пальцы страха словно немного ослабляют хватку на моей шее.

- Не хотела тебя волновать, - отвечаю я.

- Моя дорогая, - мама осекается. – Я тебя люблю, ты же знаешь? И хочу, чтобы ты была счастлива.

- Расскажи мне все, пожалуйста, - тихо прошу я. Стрелки на часах уже перескочили два часа ночи, за окном где-то вдали слышался вой сирены скорой помощи.

- Тебе было два года, - начинает мама. – Мы гуляли в нашем парке, ты бегала. Было не холодно, хотя и осень. Ты уронила игрушку в воду и побежала за ней, но оступилась, а я не успела тебя поймать. Ты упала в воду и начала тонуть. Нам повезло, что вода была еще не такой холодной из-за теплой осени. Но все равно, - мама тяжело вздохнула, прежде чем продолжить.

- Когда я подбежала к берегу, ты уже как-то выплыла, но была без сознания. От шока, наверное. Боже, страшно вспоминать! – мама отпускает чашку и трет ладонями глаза. – Мы на скорой поехали в больницу, врачи думали, у тебя сотрясение. Но все обошлось, хотя мы и провели там три дня. По анализам все было хорошо, но ты ничего не помнила о том, что случилось и никогда не говорила об этом, ничего не спрашивала. Психолог сказала, что это шок, и со временем ты вспомнишь…

- И я вспомнила только сейчас, - закончила я.

***

- Милая, ты как? – слышу я голос мамы. Открыв глаза, я понимаю, что уже вечер, и мама вернулась с работы.

После происшествия с велосипедом и ночным разговором, мама часто заглядывает ко мне в комнату, проверяя, все ли в порядке. В каждом ее взгляде сквозит тревога.

- Все нормально, - устало улыбаюсь я. Голова немного побаливает, но мне действительно лучше. Словно недостающий кусочек пазла, наконец, встал на свое место и больше не тревожит меня. Исчезла недосказанность, подсознательный страх. Дина тоже исчезла, вздыхаю я, с грустью. Это чувство не желало отпускать меня, повсюду следуя за мной мрачной тенью.

Странную шутку со мной сыграл мой мозг, в который раз думаю я. Забыть такое – я почти умерла!

Я думаю, что кошмарный сон исчез навсегда, когда отправляюсь спать той ночью, но он настигает меня, как обычно. Снова вода, мои отчаянные попытки спастись, холодная вода и исчезающий свет. Но на этот раз сон не обрывается. Чья-то рука, с тонкими длинными пальцами, вытягивает меня на поверхность. Замерзшая, испуганная, почти потерявшая сознание, я на один краткий миг вижу перед собой лицо моего спасителя, лицо до боли знакомое.

- Дина, - то ли во сне, то ли уже на яву, зову я, но видение исчезает, оборвавшись на полуулыбке моей загадочной спасительницы. В холодном поту я просыпаюсь, и слезы льются по моим щекам настоящим водопадом. Чтобы не разбудить маму, я реву, лицом утыкаясь в подушку, пока истерика не забирает все силы. Потом я погружаюсь в сон без сновидений до самого утра.

Когда я просыпаюсь во второй раз, на подушке рядом со мной лежит кувшинка. Она мокрая, от нее пахнет водой и холодом, а на листьях осталась тина. Я сдерживаюсь, чтобы не вскрикнуть, и дрема разом улетучивается. Цветок в моей руке реален, я чувствую его вес и капельки воды, стекающие по моим рукам.

- Черт возьми! – непроизвольно вырывается у меня, и я прикусываю язык. Действительно, чертовщина какая-то.

***

Я схожу с ума? В школе нет ни одной Дины – я знаю, я изучила список в интернете и спросила у секретаря, соврав, что собираю статистику имен. Я не знаю ее фамилию и не могу погуглить. Все, что мне остается, с тоской выискивать ее в толпе прохожих и медленно сходить с ума!

- Мама, ты помнишь ту девочку, ну мы еще как-то встретились с тобой в парке, я тебе помахала еще? – невзначай спрашиваю у мамы, пока она суетливо собирается на работу.

- Какую девочку? – мама хмурится, и я прикусываю язык. Страшная догадка холодком прошибает меня насквозь. Нет, невозможно, пытаюсь убедить себя я, но, конечно же, это не удается.

Я заталкиваю в себя омлет и подгоревший тост, хватаю рюкзак и, на ходу натягивая пальто, выбегаю из дома.

***

Возле нашего пруда я долго стою, вглядываясь в воду, вспоминая наши с Диной прогулки. Потом кидаю кувшинку в воду, и она с тихим плеском опускается на усыпанную опавшими листьями поверхность. Я долго смотрю на разбегающиеся по воде круги, на мелкую рябь, на кусочки сине-серого неба в просветах между листьями на воде. Только совсем замерзнув, я заставляю себя двинуться к выходу из парка. Холодные порывы ветра так и норовят сбить с ног, поэтому я иду, спрятав подбородок в складках шарфа и низко опустив голову. Может поэтому я и не замечаю его, нелепого велосипедиста, несущегося по гравийной дорожке с ужасающей быстротой. Дальше – миг, темнота перед глазами и острых камушки, царапающие ладони.

- О нет, черт, прости, пожалуйста! Мне так жаль! – слышу я. В голове гудит от страха и всплеска адреналина.

Он помогает мне подняться и отряхнуть пальто. Его велосипед валяется рядом, а вокруг нас рассыпаны листки бумаги. Я помогаю ему собрать рассыпавшиеся во все стороны рисунки – карандашные наброски, акварель, тушь. Мне нравится его стиль, плавные неровные линии, почти прозрачные цвета, простые детали.

- Андрей, - говорит он. – Прости, я не хотел. Мне очень стыдно!

Он провожает меня до дома и просит мой номер, стоя в дверном проеме.

- Ну вот, теперь у тебя тоже есть мой номер. Звони, если что-то понадобиться. Или просто так, - смущенно добавляет он.

Андрей старше меня на три года и учится в художественном училище. Из-за меня он опоздал на пары в тот день. Он пишет мне смс тем же вечером, чтобы узнать, как я себя чувствую. Со мной все нормально, если не считать расцарапанных ладоней и пары синяков. В качестве извинения он приглашает меня в кино, потом мы идем на выставку, где он без умолку болтает о художниках и стилях. Мне так понравилось слушать его голос – мелодичный, нежный, ласковый. Он что-то напомнил мне, но я слишком увлечена разглядыванием его родинок, чтобы думать эту мысль дальше.

Мама недовольна, что я снова угодила в неприятность.

- Снова? – переспрашиваю я.

Мама недовольно фыркает, отводя взгляд. Но Андрей нравится ей, и она с улыбкой машет мне, когда она в очередной раз забирает меня на свидание. Он заезжает за мной на машине и нетерпеливо бибикает.

***

Когда я предлагаю Андрею погулять возле пруда, он странно морщится и отворачивается.

- Что такое?

- Не хочу говорить об этом. Может, позже. Просто… Не будем ходить туда, ладно? – умоляюще просит он.

***

В начале ноября Андрей приглашает меня в гости. Первый снег тонким покрывалом лег на холодную землю. Я знаю, что он растает очень скоро, но все равно долго стою у пруда, закрыв глаза, вдыхая морозный воздух. Тихий голос Дины прошептал мне на ухо из-за плеча:

- Есть поверье, что если прошептать желание в первый снег, который не растает до полудня, то желание сбудется.

Снег тает к десяти утра, словно его и не было. Дина не вернется, обреченно думаю я.

***

- Ну вот, - Андрей смущенно пожимает плечами. Мы стоим у окна в его квартире. Небо серое, затянутое снеговыми облаками. – Знаешь, я хотел тебе кое-что рассказать.

Старый фотоальбом покрыт слоем пыли – Андрею пришлось взять стул, чтобы достать его с верхней полки шкафа.

- Слишком болезненные воспоминания, - объясняет он, - поэтому и достаю его редко. Он рукавом стирает пыль с темно-зеленой обложки и кладет альбом на колени.

- Вот, - тихо говорит он. – Это моя сестра. Ее звали Катерина. Катюшка, - шепчет он с нежностью и болью в голосе.

С потускневшей от времени фотографии на меня смотрит маленькая девочка. Она широко улыбается, стоя рядом со своим братом, в руке у нее ярко-желтый мяч.

- Она очень любила плавать, - продолжает Андрей. – Мы водили ее в бассейн и все такое. Бабушка называла ее ундиной, знаешь. Типа, русалкой. Катя из воды не вылезала.

Он листает станица за страницей, и Катя взрослеет на моих глазах. Последняя фотография сделана девять лет назад.

- Мы купались в пруду, том самом, Катя обожала это место. Было жарко, мы все устали от духоты. Дина осталась плавать, а я вышел попить на берег. Родители читали на покрывале. Я должен быть заметить, что сестра исчезла из поля зрения. Но этот пруд, он такой большой, а летом там еще и зацветают все кустарники… Моя вина, - тихо говорит он.

- Она утонула, да? – спрашиваю, хотя уже знаю ответ. С фотографии на меня смотрит Дина. Моя Дина.

Андрей кивает.

- Мы и подумать не могли, что это случится, она ведь была ундиной. Мы так все время ее называли. Особенно бабушка, - грустная улыбка скользит по его лицу.

- Мне так жаль, - я кладу руку ему на плечо. Андрей смотрит на меня напряженно, выжидающе.

- Если ты хочешь уйти, я пойму, - говорит он.

Я тоже смотрю на него, отмечая сходство – такие же глаза, кажется, что смотрят в самую глубь, такая же ямочка на щеке. Но кожа у Андрея нежно медовая с крапинками родинок, а волосы светятся золотом даже в пасмурный зимний день.

- Я хочу остаться, - говорю я.

***

Он не узнает наш с Диной секрет. Не узнает, что она дважды спасла меня, вдохнула в меня надежду на что-то хорошее. Он не узнает, что его сестра своим незримым присутствием связала нас. Вряд ли бы он поверил.

Я бросаю взгляд на тонкий красный браслет из несколько хитро сплетенных нитей, подарок Дины, и мысленно благодарю ее.

- Спасибо, Дина. Ундина, - еле слышно добавляю я. По поверхности пруда расходятся круги, словно пробежал ветерок. Вокруг воздух замер морозным холодом, и нет ни едино ветерка.

Я бросаю еще один долгий взгляд в темные воды пруда и ухожу. Андрей встретит меня после пар, и мы пойдем гулять, потом пообедаем где-нибудь, а потом… У нас куча времени впереди. Мы что-нибудь придумаем. 

Другие работы:
+2
07:15
662
14:24
Отлично, но минимум 4 опечатки. Мечом вместо мячом, улетаю вместо улетают и позже две, забыла уже. Наверное, автор торопился.
В общем было интересно. Идея мне понравилась, красивые описания мыслей, природы. Текст неспешно течёт, как река.
Недописки есть, опечатки — «как мечом разбили окно», повторы, то бишь тавтология. И не поняла, как сестра Андрея катя, вдруг стала Диной. Она была похожа на неё? Если так, то понятно, но Андрей назвал её Катя и потом

… Катя обожала это место. Было жарко, мы все устали от духоты. Дина осталась плавать, а я вышел попить на берег…

Тут явно автор запутался в именах. Если причесать текст получится отличная история. Главное — сюжет хороший!
11:32
Катя — имя. Дина — сокращение от Ундины (ее же погоняло в честь морского монстра).
14:03
+1
Ну ё-моё! Уже второй раз за этот заход при пролистывании случайно ставлю минус.
Пришлось читать.
Ок. Давайте посмотрим.

ГГ одинокий, никем не понятый, забитый ребенок/подросток. Ах, как неожиданно и трогательно до слез! Целевая аудитория ликует!

У ГГ есть воображаемая подруга Дина, которую никто не видит.
Длинное, унылое описание Дины на треть рассказа с самого начала убивает всю интригу, т.к. из него мы заранее знаем, что она подводная нечисть.

ГГ с Диной ходят. ГГ с Диной разговаривают.
ГГ с Диной снова ходят. ГГ с Диной снова разговаривают.
Внезапно, ГГ всю жизнь преследовал сон про утопление. К чему бы это? К чему бы?

ГГ заболевает. ГГ узнает, что в детстве чуть не утонула (правда неожиданно?). А спасла ее, знаете кто? Правильно – Дина.

Дина пропадает. ГГ ее ищет.
ГГ сбивает велосипедист, который оказывается братом Дины (она же Катя), который рассказывает, что он брат Дины (она же Катя) утонувшей в том же пруду, где тонула ГГ — вотэтоповорот. Лирическая муть с надеждой на будущее. Конец.

Текст не вычитан, много опечаток. Ну, или что там это было. Много повторов. Недописок. Каши. Знаки препинания плачут, скребутся и просят пустить их в рассказ.

«куда-то вдали и вглубь» вдаль и вглубь
«у них был свой язык, понять который все остальным было не под силу» Был, было
«и задавать глупые вопросы. Рядом с Диной я казалась себе глупым ребенком» Глупые, глупым.
" торчащие из поросшей высокой травой земли на" Тут в конце чего-то не хватает.
«повторяла за природой вокруг нас, что погружала» Погружалась.
«Дины задумчиво глядела» Дина.
«что я тону, и виду лучи солнца» вижу
Ну и так далее.

Текст сильно пафосный и часто не логичный.

" — Меня все зовут так, — и кажется, это не было ответом на мой вопрос.
Одна эта фраза говорила о Дине больше, чем все сказанное ей за долгие тихие дни нашей странной дружбы".
Хммм. Ну вот читателю она на данный момент ничего не говорит.

«у них был свой язык, понять который все остальным было не под силу», «Казалось, мы говорили на ином языке, недоступном для окружающих». Это уже второй подряд недоступный, непонятный язык. Это рассказ для лингвистов? Вообще странно использовать один и тот же образ непонятной речи дважды. При том, что это разная речь.

" и всегда брала из головы новый сюжет" Никогда не понимала выражения «брать
из головы». Вот всегда оно меня бесило. Когда тебя спрашивают «а ты это из
головы взяла», так и хочется ответить — нет, блин, из ж.пы. Что это вообще
значит? Но да, это моя личная травма и к тексту не имеет отношения.

«я перестала искать границу между ними, она сыпалась песком и исчезала между пальцами» Перебор с витиеватостями.

«Ближе к зиме, когда осень уже отцвела пышным буйством и погрузилась в мрачное проливное молчание» Я словно в кружке поэтов-графоманов.

" — Что с тобой? — одним днем спросила я. Слова просвистели в воздухе, резкие, ядовитые, нескладные". А ядовитые-то почему? Она что василиск?

" — Чего же ты боишься, не меня ли? – в вопросе Дины сквозила обида". А
откуда у нее или у читателя хоть одно основание предполагать, что она может ее бояться?

«Мне снились кошмары, сколько я себя помню. Я молчала о них, не рассказывая никому, кроме Дины». А почему это всплывает только через треть текста?

«Когда мы вежливо попрощались с ней, она даже не моргнула.
— Боже, ну и ужас! – хихикает Дина, хлопая дверью».
Время скачет. И так много где.

«Они классом старше, и ненавидят меня – или презирают, а может все вместе». Кто еще устал от архетипа одинокого, непонятого ребенка поднимите руки?

«Они кружат мимо них...» Мимо них, кого? Потеряна связь.

«Откуда взялись те птицы, думаю я, лежа в кровати». Ты только, что на качелях сидела, откуда кровать?

«Звонит будильник. Вот же гадость, ворчу про себя я, поднимаясь». А мама — тролль — заводить больному с температурой ребенку будильник.

«Будь ее воля, она вышвырнула бы меня за дверь, как какую-нибудь побирушку». А чем вызвана эта внезапная агрессия? Желанием подчеркнуть отверженность героини?

«Тебе нужно делать вид, что твой страх – слабее его». Слабее его, кого? Нет, серьезно, ни намека.

«врачи думали, у тебя сотрясение». Она же тонула, а не головой об асфальт билась.

«После происшествия с велосипедом и ночным разговором» Каким еще велосипедом? Забыли что-то рассказать? А нет, не забыли. Дальше про это будет. Стоп. Дальше? Тут куски местами поменяли. Ай-ай-ай.
«Ну а что я скажу – мама, у на сегодня была моя подруга, которую ты никогда не видела?» «Мама, ты помнишь ту девочку, ну мы еще как-то встретились с тобой в парке, я тебе помахала еще?». В показаниях путаетесь. Видела она ее или нет?

«Катя обожала это место. Было жарко, мы все устали от духоты. Дина осталась плавать, а я вышел попить на берег». Катя, Дина, какая ему разница? Уж убивать интригу, так убивать. Хотя, чего это я… не было ж интриги.
«Если ты хочешь уйти, я пойму, — говорит он». Почему она должна хотеть уйти? Потому что он рассказал, что у него была сестра, и она утонула? Тут вообще мотивация хотя бы мимо проходила или ее до написания рассказа поганой метлой прогнали?

«Я тоже смотрю на него, отмечая сходство – такие же глаза, кажется, что смотрят в самую глубь, такая же ямочка на щеке». Ты с ним которой день уже видишься? До этого ты только в пол смотрела?

«Не узнает, что она дважды спасла меня». Один раз в детстве. А второй-то когда?

В общем – уныние, уныние, уныние, с проблеском надежды в конце. Если я скажу, что сюжет с утопленниками (читай шире погибшими) помогающими живым избит до смерти, не скажу ничего. Данное произведение нового в тему не привнесло.

За случайный минус простите! Я стараюсь избегать таких резких оценок, даже если мне не нравится прочитанное. И то, что я прочитала сейчас, далеко не самое худшее. В сравнении. Все, что я могла сделать в качестве компенсации – внимательно прочитать и разобрать. Что с этим делать – решайте сами. Но плюс я бы тоже не поставила.

P.S.
Знаете, я не верю в судьбу. Но посудите сами, я второй раз за этот конкурс случайно ставлю минус рассказу, в котором, ребенок в детстве чуть не умер от утопления, а потом забыл об этом. Прямо не по себе как-то. Напишите рассказ об этом. Выйдет реально жутенько ))

P.P.S. Если это случится в третий раз – пойду чистить карму))
Повествование в настоящем времени. Точнее, первые несколько частей в ПВ, а потом пошло НВ. Это сложно. Определённый стиль в этом есть. Скорее всего, формат современной молодёжной литературы, ну или недосмотр автора) Я в этом не разбираюсь. Но читается легко.
Сам же текст пропитан осенью, грустью, печалью и романтикой.
Если не обращать внимание на опечатки, то написано хорошо. Есть умные и ироничные фразы, что привлекает. Очень понравилось:
Тихий голос Дины прошептал мне на ухо из-за плеча:

— Есть поверье, что если прошептать желание в первый снег, который не растает до полудня, то желание сбудется.

Снег тает к десяти утра, словно его и не было. Дина не вернется, обреченно думаю я.

Не уверен, но с оформлением прямой речи есть проблемы (у меня тоже).
К сожалению, не могу отнести рассказ к «Кровавому Слону», да и сюжет бесхитростный, прямой.
Сильно хотелось, чтобы автор продолжал писать. Талант присутствует.
Загрузка...
Анна Неделина №2

Достойные внимания