Поместье Берлингдорфов

Дорогой Уилсон. Я понимаю твое беспокойство касательно моего душевного состояния. Но заклинаю тебя – не нужно предпринимать никаких мер. Не так давно я слышал, что ты интересовался, наводил справки о причинах моего увольнения из детективного агентства Поллара. Ты был очень расстроен тем, что твой друг, бывший офицер, чуткий детектив так резко прекратил свою профессиональную деятельность. Но, скажу тебе, всё действительно происходит «не просто так».

Я чувствую вину. Щемящую, страшную. Оттого и не хочу заниматься чем-то подобным. И чтобы между нами не было недомолвок. Чтобы ты не верил слухам, позволь мне кратко объяснить причину своего поступка напрямую в этом письме.

Думаю, прочитав письмо до конца, у тебя больше не будет возникать вопросов. И ты поймешь, что я всё сделал правильно. После чего мы поставим точку.

Как ты и подозревал, всё началось с дела Берлингдорфов.

К нам в агентство обратилась уважаемая Эллен Берлингдорф, вдовушка Сэра Генри Берлингдорфа с необычной и странной историей, требующей проверок.

- Уважаемый мистер Болдуин – обратилась она ко мне – очень сложно подобрать слова, связанные с тем, что происходило со мной последние пол года. Насколько вы помните, я овдовела год назад. Генри покинул этот мир спокойно во сне, оставив меня одну в своем фамильном поместье. При этом финансовые дела он оставил очень скверные. Я ни финансист. Я робкая женщина, оказавшаяся с кучей долгов. Не хватало даже на оплату прислуги. Мне стыдно об этом говорить. Скорее всего, поместье Берлингдорф скоро пойдет под молоток. Вы не представляете, какой стресс я переживала. Но то, что происходило после – это… грань безумия.

- Безумия?

- Я постоянно думала о Генри. Мне казалось, что он не умер. Просто ушел на прогулку и не вернулся. Я постоянно ожидала его возвращения. Даже накрывала стол. Смотрела в узкое каменистое окно. Мне казалось, что я видела его фигуру. В том самом костюме, в котором мы его положили в землю. И вот, не сочтите меня безумной, поздним сентябрьским утром, когда я уже ложилась спать, то услышала скрип двери в зале. Затем звук шагов на центральной лестнице. И скрип половиц в коридоре. Я сразу поняла, что это был он. Когда вышла в коридор, то обнаружила полную пустоту. Прислуга спала в отдельном ярусе. В зале дверь была наглухо закрыта. И я не безумна… мой слух меня не подводил. Скрипы и шаги продолжились и на следующую ночь. И потом, и потом. Оказалось, что у нас в поместье, скорее всего, завелся новый жилец. В какой-то степени я была даже рада, что загадочный незнакомец, (видимо полтергейст) разбавлял мое одиночество. Но в один момент звуки по ночам стали невыносимо громкими. И тогда я почувствовала беспокойство. Опуская подробности следующих месяцев, скажу, что я сильно психологически извелась… и как-то раз темной беспроглядной ночью, снова услышав громкие шаги, я, резко спохватившись, выбежала в коридор. И… вы не представляете, кого я увидела.

Тощая белая вытянутая фигура в коридоре лишь издалека напоминала Генри. Он был без костюма. Абсолютно обнаженный, с неестественно длинными руками и ногами. Шея его провалилась в плечи. А на месте глаз зияли две черные дыры. При этом он улыбался мне, и тянул свои страшные пальцы. В тот момент я упала в обморок.

Позже Генри я замечала еще несколько раз. Это всегда было ночью. Он то бродил по саду. То шарахался в погребе. То завывал на чердаке. И… понимаете… мне невыносимо так дальше жить. Прошу вас, помогите! Я отдам вам свои последние деньги. Сделайте мою душу спокойной!

Вот об этом, кратко говоря, поведала Эллен Берлингдорф. Честно сказать, мне еще никогда не приходилось сталкиваться с такими делами. Если верить ее словам, то, скорее всего, мы имели дело с симулянтом, мистификатором – думал я. Ведь призраков, как и чудес, поверь мне, не бывает.

Я с радостью взялся за это дело.

В первую очередь, чтобы отбросить нестыковки и совсем уж навязчивые варианты, я окончательно удостоверился в истинной смерти Генри Берлингдорфа. Внимательно осмотрел могилу, изучил заключение патологоанатома в морге. Берлингдорф был мертв.

Затем, для проведения проверки отправился непосредственно в его фамильное поместье, к Леди Эллен.

Ох, друг мой. В каком оно находилось запустении. Покосившееся двухэтажное здание с обломанным шпилем утопало в копнах пожухлых листьев и сухой травы. Черные древесные ветки торчали прямо из фасада. Вокруг жужжали насекомые.

Внутри – не лучше. В просторную залу не падал свет. Столы и стулья были покрыты практически сантиметровым слоем пыли. На полу – грязь. С потолка свисали толстые нити паутины.

Однако Эллен, завидев меня, была в приподнятом настроении. Я уловил суть ее улыбки и улыбнулся тоже. Никогда за собой такого не замечал, и… мне показалось, что в этой робкой девушке было что-то прекрасное.

По началу, мы вели с ней диалог о событиях, произошедших в поместье. История, личность Генри, прислуга, которая была распущена. Чем дольше девушка углублялась в рассказ, тем грустнее ей становилось. Поэтому диалог я разбавлял шутками, отчего она начинала улыбаться. Хихикать, да и вообще вести себя как ребенок. Отчего-то я почувствовал взаимность, и мне показалось, будто мы старые друзья. Но я пробовал себя контролировать. Чем больше ее слушал, тем больше, казалось, проникал в ее мир, от этого становился более мягким. Забывал о манерах, дисциплине.

Но, продолжим по существу.

Если верить рассказу Эллен, Генри был не таким уж добрым самаритянином. Видимо, он подавлял ее на протяжении долгих лет. От этого она стала зависима от него. До одержимости зависима.

После досконального осмотра поместья, я пришел к заключению, что никаких подсобных помещений, скрытых ходов там не находилось. Пустота. Ничего большего. К тому же грязь на полу заставляла делать вывод о следах… которых не было. В большую часть комнат вообще никто не захаживал неделями. Что уж говорить о подозрительном белом полтергейсте. Она его, кстати, называла «Белый принц». Уже странно.

Ничего не обнаружив, я покинул леди Эллен, обещая что вернусь вновь.

Когда вернулся, она в слезах мне жаловалась на то, что снова видела «Белого принца». И умоляла провести с ней ночное время, чтобы восстановить спокойствие. В этой просьбе не было ничего пошлого. Нужно было помочь ей. Нужно было понять причину шагов, и появления этого странного существа. В которого… я возможно поверил.

И вот, холодной октябрьской ночью мы находились вдвоем с Эллен в ее спальне. Я сидел на скрипучем деревянном стуле, держа в руке револьвер. Она полулежала на кровати и внимательно смотрела на меня. Спальню освещал огонек одинокой свечи, которой, думал я, вот-вот затухнет. Чтобы разбавить обстановку, мы с ней активно разговаривали о ее судьбе, о моей. Узнавали себя с личной стороны. И, отчего-то улыбались. Когда наступило молчание, наши взгляды соприкоснулись. Я смотрел на ее прекрасное молодое личико… и… что-то екнуло в груди. Аж, холодок по телу прошел. Даже дуло револьвера в руке затряслось. Мы просто смотрели друг на друга. И, Уилсон, мне стыдно об этом говорить… но, видимо она мне понравилась. Взять ее, вытянуть из этого болота тоски. Заставить забыть о мертвом Генри. Показать ей свет, жизнь… и понять, на сколько счастлива она будет – это лучшая награда для меня, понимаешь. Я был околдован ее зелеными глазами, немного вздернутым носиком, свежими, как лепестки губами.

Так что, Уилсон, видимо, детектив из меня никудышный.

Но, теперь вернемся к основному.

Нашу игру взглядами прервал скрип рамы с чердака. Услышав его, Эллен сразу забеспокоилась.

-Вы слышите? Вы слышите его?

Я решил подыграть.

- Да, стоит пойти проверить?

- Нет, никуда не ходите. Он сам выйдет в коридор. За столько времени я успела отследить его маршрут. Сейчас он поднимется с залы, выйдет в наш ярус и пройдет по коридору мимо спальни, исчезнув в дальней стене.

И тут до меня начало что-то доходить. О какой зале она говорила? Почему поднимется именно оттуда, когда звук скрипучей рамы был слышен именно со стороны чердака.

- Вот! Вот! Теперь вы понимаете, что я не безумна! Прислушайтесь – скрипит дверь в левый ярус. Уже скоро он выйдет в коридор. Теперь его шаги звучат более отчетливо!

Я изо всех сил напряг свой слух, но кроме скрипа этой чертовой рамы не было слышно вообще ничего. При этом я явно наблюдал, как менялось лицо Эллен. Она действительно воспринимала какие-то звуки. Но откуда? Может, звуки раздавались в ее голове?

Внезапно она подскочила с кровати, взяла меня за руку и указала пальцем на стену.

- Скрип половиц! Скрип половиц! Теперь он в коридоре! Нужно подождать две минуты и можно выходить! Вы увидите его! Увидите!

Ее реплика меня напугала. Потому что вокруг была уже гробовая тишина. Тем не менее, я подготовил револьвер и был готов ко всему.

Я встал около спальной двери, направив дуло в потолок.

- По вашей команде, - говорю я – выбегаем в коридор. Дальше будь что будет.

- Так он уже здесь! Неужели вы не слышите! Действуйте.

Я резко отворил дверь и выбежал в этот злополучный коридор. Водил револьвером по обе стороны, освященные лунным светом. Но вокруг… ни души!

Когда Эллен вышла следом за мной, она громко закричала и направила палец в сторону выхода в залу.

- Господи! Она здесь! Он стоит! Он смотрит на нас!

Я повернулся в ее направлении… и… никого не увидел. Пустота. Просто пустота.

- Эллен, на кого вы указываете?!

- Да что с вами не так?! Белый принц, мой Генри. Вот же он, стоит, изучает вас!

- Правда? А как он выглядит?

- Ну как можно быть таким слепым? Белый, худой, несчастный… боюсь, он приревнует вас. Как же я за вас опасаюсь? Почему вы не стреляете?

- А мы сделаем по-другому. Сейчас он исчезнет.

Скрыв револьвер, я подошел к тому месту, где якобы стоял Белый принц.

- Вы его не боитесь?

Я оттопырил пальцы на правой руке, вытянул ее за спину, а затем резким движением полосонул воздух впереди себя. Эллен зажмурила глаза, потом открыв их, с облегчением вздохнула.

- Действительно, исчез… вы… настоящий джентльмен.

После этого момента мне стало всё понятно. Как я и предполагал. Никакого Белого принца не существовало. Естественно он имел место быть, только в ее голове. Такой прекрасной, но спутанной от мыслей, постоянного стресса. Страха.

Распрощавшись с нею утром. В тот же день, я направил к ней доктора Пасториуса, который являлся психиатром в местной клинике. Я досконально рассказал ему обо всём. Доктор заинтересовался. А я… взгрустнул.

Позже, как оказалось, ее направили на принудительное лечение в психиатрическую клинику Святой Марии, где ее окончательно заперли в четырех стенах.

И, Господи! Как мне было стыдно за свой поступок! Из миллиона вариантов я выбрал самый варварский. Хотел помочь, но… какая эта помощь? За месяц ее нахождения там, я понимал, что… в тот вечер влюбился в нее. По-настоящему. Понимал, что думаю о ней. И чтобы искупить чувство вины… решил как-то ее навестить.

В психиатрической клинике был бардак. Мрачные давящие стены производили еще более удручающее впечатление, чем поместье Берлингдорфов.

Из рассказа доктора я понял, что она страдала маниакально-депрессивным психозом в купе с галлюцинациями. Ее пичкали таблетками, которые давали обратный эффект. Она становилась неуправляемой, агрессивной.

В результате – лоботомия.

Когда я зашел к ней в палату – не смог сдержать слез. На ее голове не было волос. Худая со впалыми глазницами. Исколотая шприцами. Лежала на кровати как овощ и глядела в потолок. Она не узнавала никого. Полностью потеряла самостоятельность. Изо рта тянулись нити слюны. А я в это время пришел с цветами…

Через две недели она умерла.

С тех пор я целиком и полностью отказываюсь браться за какие-то дурацкие расследования. Уже… сгубил одну жизнь. Теперь несу тяжелый крест.

Не так давно дочитал библию. Наведываюсь в местный храм. Постоянно молюсь за упокоение ее души.

Но знаешь, Уилсон, что в этой истории самое странное?

Каждую ночь, когда я ложусь спать, то слышу в коридоре ясный и отчетливый скрип половиц.

Вчера мучаясь от бессонницы, я услышал странный звенящий звук. Когда повернулся, то увидел, как дверная ручка моей комнаты беспорядочно дрожит.

Мне стало понятно. Это Белая принцесса. Не упокоенная душа пришла за мной. В следующую ночь я оставлю дверь в комнату открытой.

Я увижу ее. Высокую, худую, обнаженную. Вместо глаз на меня будут смотреть две черные зияющие дыры.

Белая принцесса. Прекрасная принцесса.

Прощай, Уилсон. Не пиши мне больше. Мы тебе уже не рады.