Анна Неделина №2

Раб получает киксы

Автор:
Ленни Риск
Раб получает киксы
Работа №176
  • Опубликовано на Дзен
  • 18+

Филипп за всю жизнь не обливался потом так обильно, как за те полчаса, когда выбирал, каким рабом хотел быть.

Эмоциональное рабство — да.

Психологический терроризм — нет.

Отношения созависимости — да.

Эротические отношения —

Да или нет?

Пожалуй, нет.

Найти эротические отношения гораздо проще, чем духовные. Филипп же мечтал именно о близости душ. Ему было тридцать два, он был жалок и одинок.

Интеллектуальное доминирование — да.

Саспенс — да.

Ролевые игры — да.

Несколько владельцев — нет.

Пока Филипп проставлял галочки в приложении, одеяло под ним становилось все мокрее и мокрее от пота. За окном шпарила тридцатиградусная жара, кондиционер должны были починить послезавтра. Что подумает Олеся, когда увидит эту лужу на постели?

Олесе было двадцать восемь, и Филипп у нее временно жил. Она была его родной сестрой. У нее была дочка Стеша, четыре годика. И был муж Аркадий, который уехал на год в командировку в Китай. У Фила за этот год как раз должны были достроить новостройку, и он бы съехал в собственное жилье.

Опыт в теме — 0.

Нажимая кнопку “Зарегистрироваться”, вы подтверждаете, что вам уже исполнилось 18 лет и вы согласны с правилами использования приложения — Да.

Пока Фил жил в свой старой квартире, он не так страдал от одиночества. Вернее, страдал, но терпел. Умел отгонять от себя хандру.

После переезда к сестре Филипп начал захлебываться от собственной неприкаянности. Ему хотелось не просто начать встречаться с девушкой, а чтоб у него сразу появился полноценный дом с семьей, кошкой и пирогами из печи. Из-за присутствия Олеси ему постоянно вспоминалось, какой уют умела создавать в доме мама и как с ней всегда было приятно находиться рядом. Филипп многое бы отдал за то, чтобы его кто-нибудь взял за шиворот и утащил в водоворот семейного быта. Но сначала надо было получить ключи от новостройки и дождаться, пока бизнес, в котором ему принадлежала доля, выйдет на окупаемость.

О приложении для поиска хозяев и рабов Фил узнал от своего друга Вадима. Вадим занимался арендой и продажей сим-карт из разных стран мира, от сотен разных операторов. Он сам пользовался одноразовыми телефонными номерами, чтобы скрывать от супруги свои регулярные измены. Судя по тому, что Вадим все еще был женат, здоров и невредим, он хорошо умел обеспечивать конфиденциальность.

Приложение нельзя было скачать из интернета, потому что оно распространялось только “среди своих”, по личным рекомендациям. После установки его иконка отображалась на дисплее смартфона как черный квадрат без подписи. В самом приложении тоже нельзя было посмотреть ни его название, ни имя разработчика. Вход осуществлялся по отпечатку пальца и пин-коду.

После заполнения анкеты Филипп должен был пассивно ждать, чтобы его выбрал хозяин. Ни хозяин, ни раб не знали никаких подробностей друг о друге. Женщины это или мужчины? Юные или в возрасте? Одинокие или женато-замужние? Эти детали не имели значения. Важен был только формат взаимоотношений: созависимость, саспенс, интеллектуальное доминирование и так далее.

Вадим по пьяни объяснял: “Вот, например, устал я от своего идеального брака и хочу ярких ощущений! А жене изменять не хочу!”. Все мужики, которые сидели тогда с ним за столом, хором заржали. “Да, не хочу! Я устанавливаю эту программку и ищу себе живого дистанционного тамагочи. Играю с ним, как мне вздумается. Отрываюсь, как могу. Выпускаю пар и не разрушаю брак!”.

“А рабу с такой развлекухи какой гешефт?” — спросил кто-то. “Например, раб мечтает о БДСМ в реальной жизни, но не знает, не с чего начать. Не знает, подойдет ли это ему,” — объяснял Вадим. “В приложении он может анонимно потренироваться. Полезная штука, короче! Вот реально полезная!”.

Филипп попросил тогда у друга приложение ради хохмы, и потом они больше о нем не разговаривали.

— Теперь ты принадлежишь мне.

Первое сообщение от хозяина пришло через двадцать две минуты после того, как Филипп опубликовал свою анкету. Кто-то ознакомился с его опросником и запустил с ним приватный чат. С этого момента анкету раба уже не мог посмотреть никто другой — ведь он считался занятым. Чтобы начать общение с новым хозяином, Филу пришлось бы полностью разорвать отношения с предыдущим и удалить чат с ним. Рабы не могли просматривать анкеты хозяев и не знали, сколько людей, кроме них самих, зарегистрировано в приложении.

В чате можно было обмениваться текстовыми сообщениями, аудиозаписями, видео и фото. Эти файлы нельзя было сохранить в галерею телефона. Приложение позволяло быстро и удобно редактировать контент так, чтобы оставаться полностью анонимными. На картинках можно было замазывать детали, вырезать фон, менять цвета и редактировать еще кучу других параметров. При записи аудио голос автоматически изменялся до неузнаваемости.

— Поставь себе на ногте большого пальца ноги жирную точку красным лаком, — велел Хозяин.

Фил затряс головой. Он же отметил в анкете, что не готов к эротическому подтексту! Зачем его заставляют краситься?

— Ставь точку. Быстрее. Я должен понять, что ты мне подчиняешься.

Филипп нашел у Олеси бордовый лак и капнул на ноготь. Сфотал. Перед отправкой убрал со снимка фон. Встроенный редактор оказался очень удобным, все хорошо получалось с первого раза.

— Молодец. Теперь я дам тебе второе задание на подтверждение послушания.

Фил с удивлением осознал, что у него улучшается настроение. Уходит тревожность, пробуждается интерес к жизни. Во-первых, он ввязался во что-то новое и интересное. Во-вторых, его похвалили. Незнакомец назвал его молодцом. Это было почему-то невероятно круто.

— Налей себе полчашки крепкого черного кофе без сахара и сливок.

Из соображений конфиденциальности Филипп налил растворимый кофе в белый пластиковый стаканчик, а не в симпатичную чашку с цветочками. Сфотал, убрал фон, отправил Хозяину.

— Хорошо. Теперь выпей половину кофе и налей в оставшуюся половину ровно одну чайную ложку сливок.

Фил выполнил приказ и снова сфотографировал кофе.

— Отлично. Теперь допей до дна.

Как только раб допил кофе, его жизнь стала чуть более логичной и завершенной. Хозяин послал ему эмодзи с улыбкой от уха до уха, а потом на некоторое время пропал.

— Погавкай для меня.

Это сообщение пришло в два часа ночи. Филипп не ставил смартфон на ночь на беззвучный режим, потому что в темное время суток его обычно никто не беспокоил. Он прочитал сообщение, и Хозяин увидел это. А значит, надо было выполнять задание.

— Только не тяф-тяф, а реалистично. У тебя в детстве собака была, ты помнишь. Гавкай так, чтоб тебя нельзя было отличить от настоящего животного.

Фил залез под одеяло и сдавленно загавкал. Он очень надеялся, что Олеся не услышит из соседней комнаты. Но она спросила за завтраком:

— Ты простыл? Ты громко кашлял ночью.

— Пух какой-то в носоглотку влетел, — Филипп смутился так, что поставил пустую миску не в посудомоечную машину, а в микроволновку. Спохватился и исправился.

— Мы не могли бы ограничить общение временем с 8 утра до 9 вечера? — написал он Хозяину, как только Олеся ушла на работу.

— Сестра ругается? Ок.

Филипп обалдел. Фразу “У тебя в детстве собака была” можно списать на совпадение. Но откуда Хозяин знал, что его раб жил с сестрой?

Пробить Фила по номеру телефона было невозможно. Он выходил в интернет с какой-то африканской симки, которую ему любезно подогнал Вадим. Симка, если что, была оформлена на Рамбулдахра Игансоммеда. Можно было, конечно, уточнить у Вадима насчет гарантий анонимности в приложении. Но Фил надеялся, что Вадим вообще забыл про тот разговор. Ему уж очень не хотелось сознаваться, что он установил приложение и пользуется им.

Фил решил не зацикливаться на мелочах, тем более что ожидание новых сообщений от Хозяина превратилось в захватывающую игру. Задания были простыми и почти бессмысленными. Их суть заключалась лишь в том, чтобы прочно привязать раба к своему владельцу.

— Сфотай небо. Чтоб посередине кадра было одно большое белое облако. Только одно.

— Пришли мне три песни, у которых в припеве есть слово “никогда”. Можно на русском или на английском.

— Расскажи мне о своей любимой книге. Только не о Ниле Геймане — я и так знаю, что он тебе нравится.

Благодаря своему загадочному собеседнику Филипп все лучше понимал, чего он хотел от жизни. Он был бы не против, чтобы его будущая жена была строгой. Не злой и въедливой, а в меру ревнивой и внимательной к деталям. Он хотел, чтобы она была личностью, активной и амбициозной. А от того, что кто-то настойчиво интересовался его, Филиппа, персоной, ему становилось тепло и приятно. Хоть и немного подозрительно, конечно. А вдруг этот Хозяин злоумышленник? Да нет, нет. Это безобидная ролевая игра. Вадим бы плохого не посоветовал.

***

— Она савант.

Олеся кинула кусок сахара в чашку с чаем. Выражение лица у нее при этом было такое, словно она сама себя швыряла с обрыва в бездну.

— Ты была в учреждении? — одними губами уточнил Филипп. Он боялся даже шептать, чтобы Стеша за дверью не услышала. Боялся произносить напрямую слова “больница”, “клиника”, “психиатр”.

— Да. У нее детский аутизм и асинхронное развитие головного мозга. А ее талант к рисованию — это гипер.... гиперкомпенсация за общее…, — Олеся злобно глотнула чай. Еще раз глотнула, еще, еще. Филипп к своему пока не притрагивался — кипяток же! — За общее отставание в умственном развитии.

Фил опустил глаза. Стешка рисовала поразительные картины, хоть ее никто никогда не учил. Объемные, многоцветные, с выверенной композицией. С высоким уровнем абстракции и изумительной схожестью портретов. Зато она почти не разговаривала, не умела читать и с недавних словно бы перестала взрослеть. Зависла в самой юной, самой нежной поре детства.

— Пока неясно, сможет ли она ходить в обычную школу. Осенью ее надо будет обязательно отдать в развивающий кружок для ау… аутистов, — Олеся снова глотнула чай. Этим движением она как будто заталкивала обратно в горло рыдания, готовые вырваться наружу.

— Все будет хорошо.

Олеся взяла овсяное печенье и начала крошить. Не так, чтобы съесть, а чтоб мелкая-мелкая пыльца сыпалась на блюдце. Разрушение ради самой идеи разрушения.

— Доктор сказал, что к аутизму есть наследственная предрасположенность. У тебя ведь тоже что-то подобное присутствует, да?

Филипп отставил чашку. Какой на хрен аутизм? С чего бы?

— Ты почти ни с кем не общаешься. Замкнут в себе. В детстве развивался не очень быстро. Некоторые считают тебя странноватым. Только ты не савант, особых талантов нет.

Сестра не могла хорошо помнить, как развивался Филипп, ведь она была на четыре года младше. Мама с бабушкой умерли, спросить некого. До пятого класса Фил действительно учился на одни тройки — но не из-за аутизма, а потому что учительницу боялся. С пятого класса все выровнялось. Друзей у него было не особо много, так как он был интроверт и любил интеллектуальные занятия, а не тусовки. При чем здесь умственная отсталость?

— Ты как к нам перебрался, так Стеша и перестала быть нормальной. С тебя пример берет.

— Лесь, аутизм не заразный, — Филипп долил ей чая, пододвинул сахарницу. — Аутичные детки ведут себя по-особенному даже если у них оба родителя нормальные. А у девушки-аутистки может родиться здоровый малыш. Он будет каждый день смотреть на маму, но не станет вести себя так, как она. Понимаешь?

Сестра отказывалась понимать.

— Пока детки совсем крошечные, они все одинаковые, — Фил заговорил в полный голос. Он забыл, что девочка могла стоять за дверью. — Их индивидуальность проявляется со временем. Даже если б я к тебе не переехал, Стеша все равно стала бы… такой, какая она есть.

Съехать от сестры на съемную квартиру Филипп не мог. Он купил новостройку в рассрочку. Чтобы рассчитаться с долгами, он пахал без выходных и не мог позволить себе лишних расходов. Олеся понимала это и не гнала его. Жить с ней на одной территории сначала было прекрасно — а потом, после того как Стеше поставили диагноз, все невыносимее. Олеся стала донимать брата необоснованными упреками, дурацкими просьбами и абсурдными угрозами.

— Не пялься в одну точку, пожалуйста. Дочка увидит и тоже начнет так делать.

— С чего ты взяла?

— Аутисты по-особому воспринимают эмоции других людей. Ты никогда не можешь знать, как Стеша поймет тебя.

Или:

— Не гладь ее по голове. Мне кажется, ты этим ее тревожишь.

— И передаю деструктивные импульсы ей в мозг через подушечки пальцев, да?

— Нет. Просто не делай так.

И, наконец, самое обидное:

— Аркадий, когда из Китая вернется, тебя убьет.

— За что?!

— После того, как узнает диагноз дочери.

После того разговора за чаем Филипп стал воспринимать Стешу совсем по-другому. Раньше она казалась ему маленькой лесной феей: капризной, забавной, игривой и милой. Теперь он понял: Стеша не фея — тролль! Темная, каверзная и все равно очаровательная. Когда в ее заколдованный лес заходит группа путников, Стешка шустро и бесшумно следует за ними, перепрыгивая с ветки на ветку. Даже если путники поднимут голову, они не заметят ее среди густой листвы. Ночью чужаки ложатся спать и не слышат, что к ним подбирается голодный леопард. Стешка срывает с сосны крупную шишку и метко швыряет хищнику промеж глаз — а ну, отстань! Тот поджимает хвост и уползает прочь. Но троллик спасает путников не потому, что ей их жаль. Просто у нее настроение такое, захотелось так. На следующий день один из чужаков проваливается по пояс в болото. Стешка могла бы кинуть ему сверху прочную лиану — но не кидает. Сидит и любуется, лупоглазая, на панику тонущего и отчаяние его друзей. Вот такая она, савант. Савантик. Дремучий неисповедимый совенок.

— Купи куклу из мягкого материала. Блондинку, голубые глаза.

Хозяин совершенно точно что-то знал или чуял. Он почти не беспокоил Филиппа в те дни, пока тот привыкал к новой напряженной обстановке в доме. А как только уловил, что Олеся перестала ежедневно рыдать и просто стала перманентно мрачной, снова активизировался.

— Вспори ей ножницами живот. Выколи глаза. Снимай видео крупным планом.

Если бы не постоянный негатив со стороны сестры, Филиппа, возможно, покоробило бы с такого кровожадного приказа. Но ему нестерпимо хотелось устроить себе эмоциональную перезагрузку. Он решил, что Хозяину было не до него, потому что тот поссорился с некоей голубоглазой блондинкой. И эта стерва так ему нервы истрепала, что он решил надругаться над ее куклой вуду. Надругаться с помощью своего раба.

В соседнем квартале располагался полуподвальный и не очень уютный магазин игрушек. Большинство кукол там были пластиковые. Но нашлась некая Арина — все ее тело было изготовлено из упругой резины, а платье расстегивалось на спине и легко снималось. Хозяин не уточнил, надо ли раздевать блондинку перед закланием. Филипп решил, что жертвоприношение в обнаженном состоянии будет выглядеть особенно душераздирающим.

Он вытер кухонный стол сначала влажной тряпкой, а затем сухой. Закрепил смартфон на штативе с круговой подсветкой и долго выбирал ракурс. Филу казалось, что он не имел права на ошибку. Ему не приходила в голову мысль о том, что если первый дубль не удастся, можно снова сходить в магазин и купить вторую такую же Арину. Он относился к ней как живому организму, который существовал в единственном экземпляре.

Фил раздел куклу и уложил на деревянную доску. Взял с верхней полки огромные ножницы для разделки рыбы, примерил и положил обратно. Достал другие — наподобие канцелярских, но с острыми кончиками. Сестра надрезала ими пакеты с молоком. Фил переключил лампу круговой подсветки с уютно-желтого на холодно-хирургический оттенок и вонзил ножницы в овальное брюшко Арины.

Он думал, что в бледном резиновом животе прорежется черная дыра наподобие дупла. На самом деле, от промежности к горлу куклы разъехалась узкая прореха. Когда Фил убрал ножницы, края ее сомкнулись. Филипп засунул Арине в брюхо указательный палец и поводил. Внутри было мягко, пусто и скучно. Камера на смартфоне равнодушно фиксировала происходящее.

Фил приставил ножницы к глазам куклы и подумал: “Жаль, я не профи-режиссер! Как-то бледно и обычно получится. Я сейчас нажму, и глаза выколются. Эх, надо бы побольше драмы… Знать бы, как…”. Он надавил лезвиями на резину, и лицо Арины порвалось в двух местах одновременно. Фил ощутил восторг, а потом сразу спокойствие. Когда сестра вновь попробует потрепать ему нервы, он просто вспомнит это ощущение, как сталь проходит через неподвижную тушку. Эти мысли умиротворят его, заземлят. Ему больше не будет казаться, что он по-настоящему сходит с ума и тащит Стешку за собой в пучину душевного расстройства.

Голова куклы была устроена иначе, чем живот. Ножницы насквозь прорезали мягкое и уткнулись в твердое. Верхняя часть черепа Арины была выполнена из плотного пластика, к которому крепились локоны. Лезвия уткнулись в пластик изнутри и не смогли выйти через затылок.

Прошло меньше минуты. В мини-фильм надо было добавить экшна. Фил состриг с куклы волосы, прядь за прядью. Попробовал перерезать горло, но не вышло. Оказалось, что голова Арины втыкалась в шею, как пробка в бутылку. На конце этой “пробки” было утолщение. Канцелярские ножницы не справились с многослойным материалом.

Зато руки кромсались очень легко, как отварные макаронины. Филипп превратил верхние конечности Арины в мишуру и перевернул куклу на живот. Она жалобно скрипнула, как будто просила избавить от последнего стыда. У Фила от волнения зачесалась спина. Он положил ножницы, засунул руку сзади под футболку — и зачем-то обернулся. Стеша, которая до этого крепко спала, стояла в дверном проеме и восхищенно за ним наблюдала. То есть это девочка сейчас скрипнула? Или дверь? Или все-таки Арина?

— Малыш! — кинулся к ней Филипп. — Ты давно здесь? А? Давно?

Стеша что-то промурлыкала и шагнула в сторонку, чтобы лучше было видно стол с разделочной доской. Смартфон на штативе продолжал снимать — но дальняя часть кухни оставалась вне поля зрения камеры. Фил подбежал к смартфону и остановил съемку.

— Скоро там?

— Да! Да! Две минутки!

Филипп просмотрел видео и обрезал его на том моменте, где он отвлекся на Стешу. Ради конфиденциальности наложил фильтр, чтобы руки, доска и ножницы выглядели как будто нарисованными карандашом. Ролик вышел на удивление качественным, хоть на ютуб выкладывай.

— Достойно. Награди себя имбирным печеньем. Покажи мне это печенье. Кстати. Почему ты не взял ребенка с собой, когда ходил за куклой?

Филиппу как будто сдавили горло. Он посмотрел на Стешу. Девочка стояла на стуле, опиралась руками на стол и сверлила его васильковыми глазищами. Можно подумать, это не Хозяин, а она задала сейчас вопрос Филу. Отдала мысленную команду приложению, и смартфон напечатал вопрос. Посторонний человек ведь не мог знать, ходила ли Стеша с дядей в магазин или нет, верно?

— Я возьму ее с собой, когда пойду за печеньем. Прямо сейчас пойду.

Хозяин прислал в ответ стикер с жирным синим кулаком и вскинутым вверх большим пальцем.

Фил уложил останки Арины в могильный пакет. Раньше это был термопакет, но потом он прохудился. Зато он плотно застегивался сверху — значит, ошметки резинового тела не выпадут в мусорный бак, как бы пакет ни переворачивался.

— Пошли? — обратился Фил к девочке. Та уже стояла у двери и пыталась самостоятельно застегнуть кроссовки на липучках.

В ближайшем магазине был только один сорт имбирного печенья, и оно было дорогое. Без уважительной причины Филипп не стал бы разоряться на такое, но ради Хозяина купил без колебаний. Принес домой. Дал две печенюшки Стешке. Еще одно положил на ту же разделочную доску, где измывался над Ариной, сфотал и отправил Хозяину.

— Ты не зря провел сегодняшний день.

Фил именно так и думал! Спокойный и сосредоточенный, он уселся работать. Филипп составлял технические задания для компании, которая создавала чат-ботов, и владел частью этой компании. Иногда, если программисты лажали, он сам писал ботов, но чаще ограничивался ТЗ. Это была скучноватая, но хорошо оплачиваемая и очень спокойная работа. Стеша устроилась на ковре, по диагонали от дяди, и принялась что-то рисовать. Филу из-за стола не было видно, что именно.

Потом пришла Олеся, и Стеша помчалась ее встречать. Вместе с рисунком. Вместо того, чтобы похвалить дочку за способности и вдохновение, Олеся кинулась из прихожей к Филу и хлопнула листом о его монитор. Компьютер чуть не опрокинулся.

— Что! Это! Такое!

На шедеврально красивом рисунке справа располагался Филипп. С губ его капала слюна, глаза светились одержимостью. В руках он держал огромные ножницы. Кончики лезвий втыкались в куклу ростом с человека. Ее волосы были короче, чем у Арины — и не платиновые, а натурального светло-русого оттенка. Лицо было не бесстрастным, а напуганным, страдающим. Торс вышел не овальным, а с четко выраженными женскими изгибами, талией и грудью. Кукла была вылитой Олесей.

— Не знаю. Правда! — Филиппу показалось, что стул под ним за одну секунду раскалился. Он приподнялся, чтоб не обжечь ляжки. — Я не видел это. Не знаю.

Сестра молчала и яростно дышала. Фил ждал, что она спросит: “Что ты сегодня делал с ножницами?”. Но она не задала этот вопрос. Смяла рисунок, разорвала и убежала на кухню.

Стеша вошла в комнату и начала пританцовывать под музыку, которая играла только у нее в голове.

Фил окончательно понял: это она. Она его Хозяин. В этом крошечном теле скрывался мощный и не очень добрый разум, который любил играть с людьми. Эта темная сила дважды бросала Филу спасательный круг: сначала избавила его от одиночества, а потом дала ему укрытие от неоправданных обвинений Олеси. Но этой же силе нравилось стравливать людей и смотреть, как они конфликтуют. Она это делала не со зла. Она проводила эксперименты, ставила спектакли-экспромты. И любовалась, любовалась!

Стеша потрясла своими густющими волосами, а потом откинула пряди с лица. Наверное, ее мысленный оркестр взял финальный аккорд и затих. Фил взглядом указал ей на телефон и как можно четче сформулировал в голове вопрос: “Это ведь ты со мной через приложение разговариваешь?”. Стеша поднесла ко рту кулачок, куснула его и уверенно подмигнула.

***

— Можно, я поменяю ручку в двери своей комнаты? — Фил долго репетировал перед зеркалом этот честный и радостный взгляд. — Замок поставлю. Или хотя бы щеколду.

— Ты до такой степени ненавидишь Стешу? Я не могу отправить ее к бабушке, терпи.

— Да нет, нет! Я, наоборот, подумал… Ну, чтоб она случайно не увидела, как я… Вдруг я во сне мерзкую рожу скорчу, а она испугается? Или переодеваться буду…

— Ты часто спишь днем? Или ты думаешь, она ночью будет за тобой подсматривать?

— Иногда ложусь вздремнуть после обеда, да.

— Не делай так. Не оставляй ее без присмотра, когда я на работе. Я ж тебе говорила: мы замки не ставим, чтобы Стешка изнутри случайно не закрылась. Потерпи еще немножечко! Ты вот-вот получишь ключи и съедешь от нас!

Олесю снова затрясло, глаза за одну секунду наполнились слезами и покраснели. Она уверяла брата, что якобы ходила к психологу — но Филиппу казалось, что она встречалась с кем-то, кто накручивал ее еще больше. Жить с ней в одной квартире становилось невыносимо и, возможно, опасно. Фил боялся, что Олеся зарежет его, чтобы снять проклятье с дочки. Просто вот молча ударит ножом в живот, схватит труп за щиколотки и оттащит на помойку. И будет жить спокойно и весело, как будто никакой брат никогда не переезжал к ней.

Щеколда нужна была Филу потому, что Хозяин присылал все более провокативные задания.

— Купи синий пакет для рвоты, нарисуй на нем глаза и рот и надень на голову. Разденься догола, встань на колени и сфотайся. Если ты стесняешься показывать пузо или другие части тела, можешь совсем согнуться.

Если бы Хозяин начал слать подобные приказы в первый же день, Фил бы испугался и заблокировал его. Но сейчас он был благодарен за настолько экстравагантную команду. После ее выполнения Филипп еще неделю чувствовал бы себя спокойно. Рвотный пакет стал бы для него защитным шлемом, который укрыл бы его от истерик сестры.

Увы, в ближайших магазинах не нашлось настолько больших пакетов, чтобы их можно было натянуть на голову — так еще и голубых. Пришлось заказывать в интернет-магазине и ждать доставки целых три дня.

— Это очень долго. Ускорь их.

— Знать бы как. Я не могу повлиять на транспортную компанию.

“Ускорь их”. Взрослый человек прекрасно понимает, что это невозможно. В такой ситуации может капризничать только ребенок, незнакомый с логистикой онлайн-маркетплейсов. Фил прошелся по квартире, высматривая Стешку. Она сидела под столом и перекатывала из ладошки в ладошку маленький желтый мячик. Подняла на дядю глаза, поморгала исподлобья и расхохоталась. Фил помахал ей рукой. Интересно, почему ей нравится именно слать сообщения через безымянное приложение? Почему бы не начать разговаривать с дядей? Он никому не скажет, что малышка больше не немая. Он надежно сохранит секрет и обещает еще лучше развлекать племянницу.

А что, если Хозяин — это все-таки не она? У Фила недостаточно доказательств. Он только предполагает, прикидывает. Чтобы качественно проверить свою гипотезу, надо следить за девочкой внимательнее и не торопиться с выводами.

Когда пакет доставили, Фил нашел-таки способ закрыться в своей комнате. Он вбил в боковую плоскость внутреннего наличника крошечный гвоздик. Вбил не до конца, а чтобы шляпка чуть-чуть торчала над поверхностью. За эту шляпку Филипп зацепил резинку — наподобие тех, которыми перевязывают пачки денег, только чуть подлиннее. Другой конец резинки накинул на дверную ручку.

Супер. Войти в комнату снаружи было невозможно. Фил встал напротив зеркала и надел пакет на голову. Он надеялся, что сможет рассмотреть себя в отражении, но бумага оказалась совершенно непрозрачной. Тогда Филипп наощупь разметил местонахождение глаз и рта. Ему понравилось в пакете, там было темновато и уютно.

Теми же самыми ножницами, которыми Фил кромсал Арину, он проделал в пакете три прорези. Получилось аккуратно и симметрично. Фил приладил смартфон на тумбочку, разделся, встал на колени и надел пакет на голову. Сделал с десяток фоток. Глубоко-глубоко выдохнул и понял, что почти счастлив.

За спиной что-то зашебуршало. Филипп подпрыгнул как кот, которому наступили на хвост. В воздухе развернулся и приземлился на ковер пятками и задницей — только теперь не лицом к камере, а спиной. Стеша покачивалась на пороге и накручивала на пальчик длинную лохматую прядь. Гвоздик вылетел из наличника и валялся на полу. Чтобы быстро и бесшумно провернуть такой трюк, нужно обладать совершенно не детской силой — и желательно, еще навыками взломщика.

Фил залился румянцем. Багрянец стекал по нему сверху вниз: от макушки, по спрятанному под пакетом лицу, по пухлым плечам и вниз по бесстыже голому телу. Филиппу хотелось умереть от стыда за то, что на нем не было одежды. А потом умереть еще раз, и еще, и еще — потому что Стеша держала в правой лапке фломастер. Она опять собиралась рисовать. К возвращению Олеси с работы будет готов очередной портрет — жестокий, безжалостно эмоциональный и неимоверно реалистичный.

Филу как будто наподдали шипованным ботинком в пах. А потом вломили обухом топора промеж глаз. Как же он так долго позволял манипулировать собой? Его сестра и племянница— это вообще кто? Сектантки? Инопланетянки? Вербовщицы запрещенных организаций?

— Роскошно. Я вижу, что ты готов к казни.

— К какой казни? — чтобы взять в руки смартфон и ответить на сообщение, Филу пришлось развернуться и продемонстрировать Стеше свои голые ягодицы.

— Тебе решать. Если хочешь, к твоей.

Малышка вошла в комнату, открыла фломастер и потянулась к обоям. Она сроду не рисовала на стенах. Это был знак. Угроза. Она предупреждала Филиппа. Если он не докажет прямо сейчас, что готов к действию, что не собирается подчиняться недоброжелательным иррациональным силам, он проиграет навсегда.

— У тебя не очень много времени на размышления.

Хозяин, Стеша и Олеся — они вместе или заодно? Почему никому из них не живется спокойно? А вдруг Хозяин — это Олеся? Тогда… тогда Филиппа и правда могут казнить, да?

— Стешечка, Стешечка! Пойдем в залик! — Фил закудахтал перепуганным бабским голосом, и девочка залилась хохотом. — Возьми пуфичек, возьми! Толкай его, толкай!

Фил по-быстрому оделся, вышел в коридор и толкнул ногой пуфик, а дотрагиваться до экокожи руками не стал. Там должны были остаться отпечатки только Стешиных пальцев. Малышка послушно передвинула пуфик сначала в зал, а потом к окну. Ей впервые в жизни стала интересна чужая игра. Фил показал пальцем на сиденье и скомандовал, как собачке:

— Лезь!

Стеша не поняла. Она встала возле батареи, как перепуганный домовенок, и громко засопела.

— Давай помогу.

Фил подхватил девочку под бока и поднес к пуфику. Стеша забарахтала ручками в воздухе и несколько раз коснулась сиденья. Следователь должен будет убедиться, что ребенок играл здесь сам и один.

— Теперь давай на пуфик.

Фил опустил племянницу обеими пяточками на пуф. Она радостно запыхтела и ухватилась за подоконник. Супер. Отпечатки останутся и там тоже.

— Опа!

Филипп вновь схватил Стешу под бока и поставил коленями на подоконник. Девочка встала на четвереньки, добрый дядя отпустил ее. Стеша сначала поползла к шторе, а потом поднялась на обе ножки и пошагала к противоположной занавеске.

— Вооот так… И… Вооот…

Если Стеши не станет, у Олеси больше не будет причин злиться. Они мирно закопают савантика и забудут про нее. Когда Аркадий вернется, они с Олесей родят нового ребеночка, нормального. А до этого Фил будет жить с сестрой душа в душу, как раньше, до самой сдачи новостройки. Он удалит приложение для рабов и навсегда забудет о Хозяине. Найдет себе девушку, женится и будет с ней ходить к сестре в гости.

Фил взял Стешину маленькую ладошку в свою и положил на оконную ручку. Если его собственные потные щупальца мазнут по пластику, ничего страшного. Так и надо. Он сомкнул пальцы девочки на ручке и попробовал повернуть. Стеша взвизгнула. Чтобы справиться с хитрым механизмом, надо было приложить силу. Олеся, еще когда ходила беременная, заменила все замки в доме на хитроумные конструкции, с которыми ребенок бы не справился .

Филипп оглушительно заржал, чтобы унять стресс. Стеша присоединилась. Фил резко надавил на ручку, а потом дернул и крутанул. Стеша дважды вскрикнула — но потом продолжила смеяться, потому что дядя продолжал.

Окно открылось. Однако девочку могла удержать сетка. Филипп хотел бы, чтобы Стеша рухнула вниз сама, без толчка в спину. Получится ли?

Фил отошел на середину комнаты. Через сетку подул ветерок. Стеша поежилась и отошла в сторонку. Она смотрела не на улицу, а на пол — и, похоже, собиралась спрыгнуть на ковер.

— Смотри, смотри! Там, там! Вон какая птичка летит, смотри! — Фил тыкал пальцем в небо. Но Стешино внимание уже отключалось. Она устала и хотела уйти в себя.

— Да давай же, скотина безмозглая! — прорычал Фил. Он вдруг невообразимо остро представил всех тех соседей, что сидят сейчас в квартирах над ним, под ним и сбоку. Людей, которые идут по улице пешком, едут в машинах, на велосипедах и самокатах. Курьеров, которые тащат в дом заказы из интернет-магазинов. Сотрудников аптеки и почты на первом этаже. Он перепугался: если он будет медлить, в один прекрасный момент во всем доме настанет тишина. И тогда люди услышат пыхтение Стеши, поднимут головы и посмотрят снаружи в ее окно.

Фил подлетел к подоконнику, схватил девочку за шкирку и шмякнул лицом об сетку. Он не уловил тот момент, когда сетка одним боком отошла от оконного проема. Это произошло слишком быстро и гладко. Гравитация выхватила Стешу из его пальцев и унесла вниз. А потом и удара тела о землю словно бы не было.

Фил присел на корточки. Вот сейчас кто-нибудь точно посмотрит снаружи на окно! Он лег на пол и по-пластунски пополз в свою комнату. Улегся лицом в ковер, который вчера тщательно пылесосил. Почувствовал, как яростно колотилось об пол сердце. И вдруг из Филиппа мощно хлынули слезы, сопли и слюни.

Влага и слизь текли, текли, текли. Ковер под убийцей постепенно превращался в болото. В дверь никто не звонил, по телефону тоже. Криков с улицы слышно не было, сирены за окном не визжали. Вдруг смартфон завибрировал.

— Ты хочешь искупления?

— Да.

Филипп отправил это сообщение в 15.41. Потом лег на ковер в ту же позу и стал ждать ответ. Было уже 16.10, но ответ не пришел.

— Да, — написал раб Хозяину еще раз.

16.22.

— Да.

16.39.

— Да.

17.01.

— Да.

17.18.

Потом время пропало.

— Ты даже не спустился, чтоб ее убрать!!! — Олеся визжала так, словно готова была разорвать свои голосовые связки и никогда больше ими не пользоваться.

Филипп булькнул в ответ. Булькнул еще раз. Он валялся на ковре все в той же позе, и сестра обращалась к его затылку.

— Даже не убрал, даже не убрал!

В детстве у них был спаниель. Иногда он какал на ковер, пока мама была на работе. Когда она возвращалась, она ругала детей: “Вы за ним даже не убрали!”. Фил и Леся оправдывались, что ничего не видели, потому что играли за закрытой дверью в другой комнате. Разумеется, они перебирались в ту комнату уже после того, как собака сделала свое черное дело. Сейчас, через двадцать пять лет, Филипп поступил ровно так же.

Из глубин памяти хлынул запах свежего собачьего дерьма. Убийца еще раз булькнул, и его стошнило.

— Я не заметил, когда это произошло.

Фил понял, что вещать в лужу блевоты несподручно, и повернул голову в другую сторону. Лежа на правой щеке, повторил:

— Я не заметил, когда это произошло. Наверное, она увидела, как я открывал окно.

— Какого черта ты его открывал?

— Я себя плохо почувствовал. Кондер опять не работает. Открывать окно в моей комнате бесполезно, потому что на этой стороне жара. Я пошел в зал, там тенек.

— Почему ты не сходил к врачу? Сядь нормально и смотри на меня, — Олеся уже не визжала. Ее голос стал нейтрально-обезличенным. Вероятно, таким тембром мог бы разговаривать Хозяин. Филипп проигнорировал ее приказ сесть.

— Стеша спала. Я открыл окно, высунулся и подышал. Закрыл окно. Ушел к себе писать чат-бот. Потом вышел на кухню за чаем и увидел, что она уже… Она, наверное, подсматривала, как я открывал. За углом пряталась. Я ничего не слышал.

Смартфон завибрировал. Неужели Хозяин ответил? Значит, тело Стеши разбилось, но разум уцелел. Или ее разум был лишь частью той силы, которая общалась с рабом. Филу становилось все любопытнее.

Олеся ушла на кухню. Фил закрыл дверь своей комнаты и проверил приложение.

— Встретимся сегодня в 23.00. Я чуть позже скажу, где.

Филипп переоделся в чистое, положил в карман деньги и паспорт. Умылся холодной водой, только это не помогло — рожа все равно осталась багровой и опухшей. Забронировал с телефона дешевую гостиницу на окраине города — первую же, которую предложил поисковик. Глубоко-глубоко вздохнул и сообщил сестре:

— Я сегодня не смогу здесь ночевать. Вернусь завтра.

Олеся заторможенно кивнула. Фил боялся спросить, где сейчас находилось тело Стеши и что с ним делали.

***

В соседнем номере гостиницы ели переспелую дыню. Когда Фил только вошел в свою комнату, аромат показался ему приятным. Но потом он стал липким, душным, тяжким. Филу начало казаться, что именно так пахла Стеша, когда валялась на асфальте — и сладковатый тлен растекался от нее темной лужицей.

— Сядь на последний трамвай и ехай до конечной. Там 5 остановок будет. Потом ж/д пути. Рядом желтая сторожка. Зайди туда.

Летняя ночь за окном была уютной и освежающей. Филипп ощущал себя заводной игрушкой, которую только что полностью завели. Он увидит своего Хозяина! Он поймет, как тот может всегда знать о его местонахождении и откуда ему известны секреты Филова детства. Хозяин простит раба, Олеся быстро оправится от гибели неудачной дочки, и нагрянет счастье.

Конечная остановка трамвая располагалась возле автомобильного моста. По его бокам проходили пешеходные дорожки. Филипп поднялся на мост и обнаружил, что под ним проложены рельсы. Туда надо было спуститься.

Лестница с моста была странной. Ступеньки с левой ее стороны были сделаны из гладких деревяшек, а с правой — из крупной жесткой сетки. Филипп спустился по сетке и понял, что к рельсам не пройдет. Забора не было, но вдоль железнодорожных путей плотной стеной высадили деревья и кусты. В них можно было сильно поцарапаться и надолго застрять. Фил пошел по траве вперед.

Через две минуты дошел до сторожки. Это было здание максимум в десять квадратных метров площадью. Стекла в нем давно выбили, дверь не закрывалась. Стены снаружи сначала размалевали граффити, а потом закрасили толстым слоем желтой краски. Из-под краски все равно проступали очертания букв, голов и вихрей. На сторожку падал свет высокого фонаря, и Фил был уверен, что никакие неприятности там его не поджидали.

— Хозяин! Ты здесь? Ой, то есть… Вы здесь?

В сторожке не нашлось никого и ничего. На пыльном замусоренном полу не виднелись ничьи следы. Только на стене висело зеркало: большое, прямоугольное и подозрительно новое на вид.

Филипп подошел к зеркалу. Его явно повесили сюда недавно. Может, это ход в параллельный мир, в который Фил сейчас уйдет, и там все будет перманентно хорошо?

Нет, не будет. Из зеркала на своего убийцу смотрела Стеша. Только уже взрослая, лет под тридцать. Однако выглядела она так, словно ей стукнуло пятьдесят — потому что ее часто били, она много плакала и еще больше пила. Девушка преждевременно состарилась, но ее глаза по-прежнему были огромными и васильковыми, носик — крошечным и изящным, а волосы — густыми и длиной по локоть. Света фонаря из окна подчеркивал ее мертвенную бледность.

Из глубины отражения всплыли белые выпуклые буквы “НЕПОПРАВИМО”. Они доплыли до зеркала и прижались к нему. Казалось, они вот-вот проклюнутся наружу.

Фил ткнул в букву “П” указательным пальцем. Буквы лопнули и ослепили Филиппа. Он протер глаза и снова открыл их. Стеша исчезла из зеркала, отражение стало обычным.

Филу не хотелось рассматривать самого себя. Он тихонько позвал: “Хозяин! Хозяин!”. Вытащил из кармана смартфон, зашел в безымянное приложение и написал: “Я на месте. Что делать?”.

— Выйди на рельсы, встань на колени и сцепи руки на затылке.

— Нет! — воскликнул Филипп голосом. — Не надо меня убивать! Я против!

И повторил эту же реплику в письменном виде: “Не надо меня убивать, я против”.

— Никто тебя не убивает, дурень. Просто встань на колени на рельсах.

Фил выбежал из сторожки и завертел головой. Он решил, что Хозяин сидит с винтовкой где-то поблизости. Может, он стоит на мосте? И хочет эффектно снести голову рабу?

— Прошу снисхождения! Пожалуйста!

— Вставай на рельсы.

Хозяин точно был рядом. Он видел, что Фил не на рельсах. Надо было найти его и рухнуть перед ним на колени.

Справа раздалось противное дребезжание. Там располагался пешеходный переход через пути, и мерзкий звук предупреждал людей: скоро пойдет поезд. Фил рванулся вперед. Но там, где в кустах зиял просвет, кто-то поставил высоченный стальной лист. По верху листа клубилась колючая проволока. Фил побоялся дотрагиваться до стали (вдруг под током?) и обиженно заскулил.

Справа засвистел и загрохотал состав. Филипп решил, что Хозяин точно притаился по ту сторону путей — иначе зачем бы ему загораживать переход? Убийца трусцой побежал вдоль зарослей, высматривая лаз.

Грохот прекратился. Значит, прошел не полный состав, а только локомотив с парой-тройкой грузовых вагонов. Дребезжание с перехода продолжалось. Скоро должен был пойти второй поезд.

От радости Фил тявкнул, как собачка. Вот он, лаз! Убийца согнул колени, наклонился и протиснулся между кустов. Теперь надо было вернуться чуть назад, ведь Хозяин находился в районе сторожки. Фил быстро пошел по темной густой траве возле самых рельс — как вдруг раздался лязг. Неприлично громкий и металлический. А сразу за ним — мясной чмавк и костяной хруст.

Филипп наступил в капкан. В здоровенный — скорее всего, медвежий. Стальные челюсти сомкнулись ему ниже колена, но боль еще не накрыла. Ошеломленный, Фил стоял вертикально и слушал дребезжание с перехода.

— Хозяин, у меня неприятности, — успел набрать он.

Потом вспомнил, что капкан обычно приматывают цепью к дереву, чтобы зверь не смог уйти с места. Попытался подвинуть ногу — и осознал три вещи. Во-первых, цепи не было. Во-вторых, капкан весил килограмм двадцать. В-третьих, с первой же попыткой шевельнуться в нем взорвалась боль.

— Ампутируют. Но ты сможешь ходить с протезом.

Так вот оно, искупление? Фила вновь прорвало, как канализацию. Слезы, сопли, слюни, а теперь еще и моча хлестали из него, как из простреленной водокачки. Вокруг не было ни единого доброго человека. Предупреждающий сигнал со стороны перехода все звенел и звенел. А потом справа раздался новый свист.

Фил продвинулся чуть ближе к рельсам. И еще чуть ближе. И еще. Главное, чтоб машинист не попытался остановиться.

Филиппу было страшно и обидно. Его втянули в бессмысленную и безжалостную игру без шанса на победу. Он надеялся, что благодаря Хозяину сможет развлечься и обрести душевное равновесие. На самом же деле, он стал марионеткой в чужом театре кровавого абсурда. Может, надо выжить? Чтобы все-таки найти Хозяина и подать на него в суд? Зачем он так издевался над своим рабом, какой цели добивался?

Смартфон в кармане завибрировал. Если бы Фил попытался взять его, его бы пронзило чересчур огромной болью. Тогда он мог бы упустить момент приближения состава. Но любопытство перевесило, и Фил нашел в себе силы проверить сообщение. Какой фразочкой Хозяин попрощается с ним навсегда?

— Я рассказала Аркадию. Он прилетит послезавтра и убьет тебя, — писала Олеся. Фил сначала хотел швырнуть смартфон в кусты, а потом затолкал обратно в карман — так он точно не уцелеет.

Поезд шел на невысокой скорости. Это позволило Филиппу очень точно рассчитать время. Узник капкана рухнул на рельсы ровно в тот момент, когда машинист уже ничего не успел бы сделать.

Колеса надорвали плоть Филиппа, надломили кости — и споткнулись об капкан. Локомотив проволок тело вперед по рельсам и затих. Машинист выскочил и заматерился.

Убийца был еще жив. Боль лупила по нему, как каблуком по льду. С каждым ее новым залпом по сознанию Филиппа пробегали все новые и новые трещины, каждый раз все более густые и разветвленные. Пока в сознании оставался хоть один незамутненный клочок, надо было успеть подумать о важном — о Стеше. Пусть ей будет всегда хорошо и весело. Пусть любое зло обойдет ее стороной, и пусть добрый ангел всегда сторожит ее. Пусть она разучится рисовать свои гениальные картины и навсегда покинет свой зачарованный лес.

Стеша сейчас спит у себя в детской и смотрит самые сладкие сны. Завтра проснется и будет весь день балаболить — а Олеся зарыдает от радости, потому что дочка наконец заговорила. Ни в какой развивающий кружок Стешку не надо будет отправлять. Она пойдет в гимназию, окажется самой красивой девочкой в классе и будет учиться на пятерки.

Последний удар каблуком надорвал ту молекулярную структуру, на которой из последних сил держался лед. Ледяная пластина полностью превратилась в белесое крошево и обвалилась вниз.

***

Темную виллу с тремя спальнями, бассейном, спортзалом и сосновым садом Вадим называл Фидбечной. Там он собирал у клиентов отзывы о своих услугах — а также получал от них наличные в тех случаях, когда крупные денежные переводы не удавалось замаскировать под инвестиции в бизнес.

— Каким должен быть следующий раб? — Вадим не лежал на шезлонге, как все нормальные люди, а сидел по-турецки. Он наклонился далеко вперед, самой своей позой демонстрируя целеустремленность и энтузиазм.

— Куда ж ты так гонишь! Дай сначала этого обсудим, — отмахнулся толстяк с соседнего шезлонга. Он выглядел крайне неприятно. Серая кожа, тройной подбородок, огромные бородавки. Белесый жидкий пух вокруг лысины. Глубокие морщины возле рта, похожие на моржовые усы.

— Не “этого”, а “прошлого”, — дернул головой Вадим. — Ты получил от него киксы?

Вадим считал, что те яркие эмоции, которые рабы и хозяева испытывают от взаимодействия друг с другом, невозможно описать словами русского языка. Поэтому он пользовался английским выражением “get the kicks out of something”. Дословно это означает “получать кайф”, но Вадим говорил “получать киксы”.

— Угу. Я не ожидал, что он с самого начала такой послушный будет. В приложении вообще были еще какие-то юзеры? Или только мы вдвоем?

— Только вы. Но раб думал, что там целая куча пользователей, и что ты его действительно выбирал, а не заказал заранее.

Вадим продолжал вопросительно смотреть на Моржа, но тот молчал. Он был глупым и немногословным злом. Вадим точно не знал, на чем Морж сколотил себе состояние — но слышал, что оно досталось ему случайно. Морж оказался в нужное время в нужном месте — а теперь не знал, что делать со своим благополучием. Он перепробовал секс, наркотики и безудержное расточительство. Любое удовольствие быстро заканчивалось, а жизнь все никак. Морж понял, что теперь развлекать его может только жесткость. Желательно абсурдная.

— Зеркала у тебя классные. Объясни еще раз, как они работают.

— От вай-фая и электричества или батареек. Зеркало в сторожке было на батарейках. Портреты ложных отражений мы заказываем у художников, которые рисуют компьютерные игры хоррор. Изначально в галерее было триста отражений, сейчас уже около пятьсот. Можно настроить зеркало так, чтобы оно показывало определенное отражение — а можно, чтобы рандомное. Время показывания отражения тоже настраивается. Как только заданное время истекает, ложное отражение исчезает, и зеркало становится обычным. Потом снова в любой момент можно запустить ложное отражение.

— А как ты следил за рабом? — Морж почесал пузо и отпил минералки.

— Там вся хитрость в установке приложения. Надо дать якобы одноразовое разрешение. На самом деле, телефон начинает шпионить за владельцем. Он подслушивает все звуки из окружающей среды, подглядывает за владельцем через камеру, дает мне доступ ко всем мессенджерам и браузерам — ну то есть полный контроль. Плюс, я давно еще подарил рабу игрушку — ну, декоративную такую фигнюшку. Динозавр в шлеме космонавта. Она у него дома стояла. Шлем тоже за ним шпионил.

Вадима распирало от гордости. Он был прирожденным азартным игроком. Только играть предпочитал не в карты, а в людей.

— Тебе его не жалко было?

— Неа. Он ж никакущий. О нем никто вспоминать не будет. А сестре его хотя бы квартира его достанется, сдавать сможет. Она классная, Олеська. Я в нее полгода влюблен был, когда мне девятнадцать лет было.

— Уууу.

Морж не умел разговаривать про любовь.

— Предлагаю в следующий раз позабавиться не с моим знакомым, а с рандомным пользователем моего сервиса. Ни ты, ни я, не будем знать, что это за человек. Нам придется копать про него с нуля.

— Давай. Только с какого такого нуля? Он тебе оплату переведет, и мы сразу его личность пробьем. Долго что ли?.., — Морж аж хрюкнул от предвкушения.

Если бы Вадим не был повернут на безопасности, возможно, ему было бы некомфортно сидеть напротив настолько кровожадного типа на вилле в дебрях Алтайского края. Но с ним была охрана — а Морж свою оставил в городе. Через два месяца Вадиму привезут дрона, который сможет дистанционно определять уровень агрессии всех гостей виллы — ну разве не чудо?

Морж тоже очень ждал того дрона и строил на него большие планы. Он не уставал удивляться, насколько же люди легковерны. Пока что не существует таких технологий, которые позволили бы летательному аппарату понять, что чужак явился со злыми помыслами. Зато дрон сможет обезвредить охрану виллы, подлететь к Вадиму и брызнуть ему в лицо усыпляющим газом. Компания, которая производит дронов, принадлежит Моржу. Просто оформлена на подставное лицо.

Когда Вадим очнется, он будет полностью раздет и привязан к мангалу. С его правой кисти руки будет содрана кожа, а безымянный палец куда-то исчезнет. С левой кисти будет содрана не только кожа, но и мясо, так что останутся лишь голые косточки. Вадим заплачет и будет долго-долго ждать, что с ним произойдет дальше. Морж будет стоять рядом и любоваться его эмоциями.

Морж засунул руку в карман и потрогал брелок. На брелке висели два мумифицированных человеческих пальца: Фила и Стеши. Морж тоже любил играть. Если собственных эмоций нет, остается только вампирить чужие. И чем острее они, тем лучше.

+3
07:07
497
14:55
Прямо очень достойно — в духе Хичкока!
19:16
Очень понравилось.
Загрузка...
Андрей Лакро

Достойные внимания