Худшая сторона

Кристиан машинально продолжал натирать видавшую виды барную стойку. Потресканная и со сколами она уже давно не была способна на блеск. Под стать ей был и весь бар. На десяток потрепанных столиков с облезлыми диванчиками, истертый паркет и почерневшие от времени полки то и дело осыпалась старая краска, открывая на потолке неприглядные пятна плесени. Только чудом в баре до сих пор не было тараканов.

Конечно, хозяин был в курсе всех проблем своего заведения. И было бы наивно полагать, что упертый Дерек Никсон не пытался ничего изменить. Но иногда обстоятельства сильнее отдельно взятого человека.

С каждым годом число гостей неуклонно уменьшалось, и потому содержать заведение становилось проблематично. Старое здание, приобретенное еще Джонатаном Никсоном, требовало все больше вложений. Работников находить становилось все сложнее, а прибыль из месяца в месяц только падала. В результате из персонала кроме самого Дерека остался лишь его сын Кристиан. На пару они изо всех сил старались удержать семейный бизнес на плаву, однако в этой битве победить им было не суждено. Бар медленно, но уверенно умирал. Впрочем, как и весь город.

Судьба Айрон-Хилла с самого начала была неразрывно связана с одноименным металлургическим комбинатом, который располагался на реке Мононгахила всего в нескольких милях ниже по течению. Золотой час пришелся на годы Второй мировой войны, когда завод выполнял военные контракты. В те времена количество рабочих доходило до пятнадцати тысяч человек. Однако в 1986 году комбинат прекратил свое существование, когда обанкротилась управляющая компания.

С тех пор люди начали покидать и Айрон-Хилл. Перспектив становилось все меньше, рос уровень преступности и нищеты. Кварталы и даже целые районы пустели, закрывались кафе и рестораны, прекращали работу магазины. Немногочисленные оставшиеся жители перебрались ближе к району набережной, где еще сохранился дух старого Айрон-Хилла. Дух жизни и цивилизации.

Несмотря на то, что старик Джонатан открывал свой бар относительно недалеко от центра, сейчас заведение оставалось чуть ли не последним островком жизни посреди океана брошенных домов. Потому практически каждого из немногочисленных оставшихся посетителей Кристиан знал в лицо. Как правило, это были старики, которые, несмотря ни на что, не хотели покидать свои дома. Кружка же пива была отличным способом избежать вечера в одиночестве. Но в два часа дня звук колокольчика на входной двери был сродни грому среди ясного неба.

Этого мужчину Кристиан видел впервые. Тот был совершенно непримечательным толстяком с длинными темными волосами, которые виднелись из-под соломенной федоры и густой бородой. Белоснежные штаны контрастировали с простой черной футболкой, поверх которой была надета гавайская рубашка. В голове Кристиана мелькнула мысль, что гость явно стесняется своего лишнего веса. Иначе, зачем в такую жару надевать рубашку поверх футболки, если только не в попытке скрыть складки на боках?

- Добрый день, могу чем-то помочь? – Кристиан учтиво улыбнулся.

- Да, мне сказали, что здесь можно снять комнату на пару ночей, - ответил незнакомец, его взгляд скользнул по открытой кухне. – Ну и с удовольствием съел бы огромный бургер с горой картошкой.

- По поводу еды – без проблем, это обойдется в тридцать долларов, - кивнул Кристиан. – А с комнатой придется немного подождать. Без отца я не могу вас оформить.

- Ничего, я особо никуда не спешу, - пожал плечами мужчина и протянул пятидесятидолларовую купюру. – По крайней мере, до тех пор, пока не пообедаю.

- Конечно, - Кристиан отдал сдачу. – Присаживайтесь, сейчас все мигом организуем. Может, хотите пока кофе?

- Нет, спасибо, сердце мне спасибо не скажет, - гость постучал себя по груди. – Но не откажусь от чего-нибудь прохладного. Может, есть содовая или кола?

Кристиан еще раз кивнул, поставил бутылку перед мужчиной и принялся возиться с фритюром и жарочными поверхностями. Он честно пытался сосредоточиться на готовке, но было сложно удержаться и не покоситься на нежданного клиента. Тот казался вполне себе дружелюбным, но что-то в нем пробуждало ноющее чувство тревоги.

Никсон-младший умом понимал, что в случае конфликта, скорее всего, сможет скрутить и удержать толстяка до приезда шерифа Уолена. Парень выглядел худощавым и даже иссушенным. Однако под футболкой скрывались тугие, хоть и незаметные мышцы. Этого было достаточно, чтобы чувствовать себя спокойно при встрече со случайным алкоголиком или хулиганом. Однако совершенно не хватало для того, чтобы не коситься на незнакомца каждые несколько минут.

Внезапно зазвонил телефон. Кристиан ловко его вытащил и прижал плечом к уху, не отрываясь от котлеты, которая шипела на плите. На той стороне провода послышался веселый голос одного из лучших его друзей, Дэна Роджерса.

- Привет, чувак, как оно? Говорить можешь? У нас тут новости – просто бомба.

- Я слушаю, только давай в темпе – работа стоит.

- По сто раз на дню начищать стойку – это не работа.

- У меня тут гость, придурок. Потому давай ближе к делу.

- Ладно-ладно, - голос в трубке стал примирительным. – В общем, без понятия, что за колдовство, но наше видео о старом заводе набрало уже почти двести тысяч просмотров.

- Неожиданный поворот, - прокомментировал Кристиан, принимаясь за нарезку салата.

- Иногда твой флегматизм меня поражает, - даже через телефон можно было понять, что Дэн скривился. – Старик, у нас редко где за тысячу просмотров переваливало, а тут двести тысяч. Двести, Карл!

- Да понял я, понял, что двести, - Кристиан выключил огонь. – Но это вполне может быть случайностью. Кто-то где-то упомянул это видео, оно завирусилось – вот зрители и набежали. Но, где гарантия, что они останутся на канале?

- Вот именно поэтому нам нужно срочно начинать новые съемки пока волна интереса не спала. И прежде чем ты начнешь бухтеть: Ведьмин дом.

- Это там где сгорела сатанистка?

- Именно, я поговорил с парнями: Грейвульфы минут десять как поехали посмотреть в каком он состоянии, а Томми уже засел за сценарий. Я думаю, что если сделать все в стиле «Смертельного имущества», то выйдет просто шикарно. Но съемки желательно начать вот буквально сегодня-завтра.

Кристиан молча высыпал картошку из фритюра на большую тарелку и положил рядом бургер. Три года назад Кристиан вместе со своими друзьями начал вести блог о страшных и паранормальных местах. В большинстве своем съемки происходили в старых муниципальных помещениях в окресностях Айрон-Хилла, которые хоть и навевали жути, но кроме заброшенности ничем похвастаться не могли. Потому, как правило, много просмотров видео не набирали. Единственной серьезной работой была история о заводе. И к всеобщему удивлению она выстрелила.

- Ладно, я в деле. Тогда напишешь мне, когда что-то станет известно.

- Конечно, чувак, но пока что планируем встретиться у меня в девять. Там уже обсудим все подробности, добро?

- Договорились, до встречи.

Кристиан положил телефон и подхватил тарелку с едой. Гость, казалось, не очень волновался из-за того, что его обед запаздывал. Он просто сидел за стойкой и что-то листал в телефоне.

- Вот прошу, ваш заказ, - тарелка оказалась возле толстяка. – Приятного аппетита.

- Спасибо, - кивнул мужчина, принимаясь за трапезу. Какое-то время в баре царило молчание, но затем гость не выдержал. – Прошу прощения, я не запомнил ваше имя…?

- Кристиан.

- Очень приятно, я – Брэй, - мужчина немного наклонил голову в знак приветствия. – Так вот, я поневоле подслушал ваш разговор по телефону. Вы говорили о каком-то Ведьмином доме?

Кристиан еще более подозрительно покосился на гостя. Внутреннее ощущение тревоги разгоралось с все большей силой, хотя парень так и не мог понять, откуда оно взялось.

- Да, это местная легенда. Лет двадцать назад на задворках Айрон-Хилла жила женщина. Странная и нелюдимая, отец говорил, что все считали ее колдуньей. Так-то много слухов о ней до сих пор ходит. Дескать, и детей крала, и демонов вызывала, и с нечистью лесной тусовалась. Вот только в доме пожар случился, и она умерла вместе со всей семьей. Потому в довесок ко всем прочим басням еще легенды о призраках прибавились. Ну а у людей появилось еще больше причин обходить Ведьмин дом десятой дорогой. А что?

- Да нет, просто интересно стало.

В комнате вновь повисла тишина. Кристиану не потребовалось много времени, чтобы навести порядок на рабочем месте. Однако все это время Брэй сидел и задумчиво жевал картошку, уставившись в одну точку. С его лица слетел налет стереотипной добродушности толстяков из кино. Положив доски сушиться, младший Никсона вытер руки и все же решился задать свой вопрос.

- Брэй? – неуверенно обратился к гостю парень. Словно по щелчку пальцев мужчина вышел из странного оцепенения, а на его лице вновь появилась легкая улыбка.

- Прости, я просто задумался, - смущенно ответил он. – Ты что-то хотел? Не против же, если на «ты» перейдем?

- Без проблем, - пожал плечами Кристиан. – Не хочу показаться негостеприимным, но к нам нечасто в Айрон-Хилл наведываются гости. Еще реже они выходят за границы набережной.

- Ага, и я тебе показался странным? – прожевав кусок бургера, спросил Брэй.

- Есть немного, по правде, - признался Кристиан. – Ныне в Айрон-Хилле людей осталось мало, а потому все всех знают. Следовательно, и к незнакомцам относятся с подозрением. Потому было бы неплохо, если ты хоть в общих чертах расскажешь что здесь делаешь.

- Опаньки... Ну что же, надо будет рассказать психологу о том, какое впечатление я оставляю, - коротко хохотнул Брэй, но тут же заговорил более серьезно. – На самом деле все довольно просто. Хочешь верь, хочешь нет, но я тоже собираюсь в Ведьмин дом.

- В каком смысле?

- Я там жил, когда был ребенком. Той женщиной, которую вы считаете ведьмой, была моя мать, Корнелия. Необычный человек, конечно, но ничего паранормального. Для общества она была по большей части безобидной. Для меня и моих братьев — не шибко. Затем действительно случился пожар, во время которого ее не стало, а нас с братьями разбросало по всей стране. Я ведь старшим был и единственным совершеннолетним. Но оформить опеку над Люком и Эриком не вышло. Бремя любимого сына у подобной мамочки — тяжелая ноша. Потому меня затаскали по лечебницам и психологам. А братьев пристроили в приемную семью черт знает где. Пока отделался от бюрократии — за ними и след простыл. Вот только лет шесть назад впервые встретились после смерти мамы.

Кристиан не знал, как ответить. Он предполагал, что Брэй – какой-то из родственников местных стариков, приехавший повидаться с дедом. Однако такой истории парень точно не ожидал услышать. Мысли путались, и потому издать что-то членораздельное было непросто.

Брэй заметил замешательство парня и похлопал того по плечу.

- Прости, не хотел тебя смутить. Обычно меня о подобных вещах только врачи расспрашивали — вот и понесло.

- Так зачем же ты вернулся в Айрон-Хилл? - поинтересовался Кристиан. – Думаю, я, будучи на твоем месте, в последнюю очередь хотел бы возвращаться сюда.

-Я тоже, если честно, - признался Брэй. – Но несколько месяцев назад умер Люк. После его похорон мне стали сниться кошмары, которые продолжаются до сих пор. И постоянно в них фигурирует «Дом Светлячков». Это было дешевенькое кукольное шоу во времена моего детства, которое показывали на местном канале. Пожалуй, единственная передача, которую мама разрешала нам смотреть по телевизору.

- Никогда не слышал.

- Неудивительно, двадцать лет все-таки прошло, - Брэй отправил в рот последний кусок картошки. – Ну, вот мой психолог и решил, что будет полезно, если я наведаюсь в родной город на выходные. Так, а у тебя какие дела с домом моей мамы?

Этот вопрос вывел Кристиана из небольшого оцепенения. Он вкратце рассказал о канале и мысли снять видео в том доме. После истории Брэя эта идея казалась немного крамольной. Как-то сложнее стало рассказывать жуткие легенды, когда рядом сидит очевидец всего, что там происходило. Однако Брэя, похоже, планы молодежи не волновали.

- Да нет, я не против, - пожал он плечами, когда Кристиан закончил говорить. – Я даже не уверен, что дом принадлежит мне. Корнелия старалась максимально дистанцироваться от общества. Потому не уверен, что у нее хотя бы завещание было.

- А можно тогда взять у тебя интервью? – Кристиан решил идти на все деньги. – Ведь реальная история интереснее слухов и легенд.

Брэй нахмурился.

- Ладно, так и быть, - ответил он. – Но есть одно условие.

- Какое?

- Я собирался сегодня поехать в дом. Возможно, даже останусь там на ночь. Потому буду очень благодарен, если вы с друзьями немного повремените со съемками.

***

Дом Корнелии встретил Брэя разрухой и запустением. Сложно было ожидать чего-то иного от места, где двадцать лет никто не жил. Тем более что даже в свои лучшие времена здесь не было и в помине ни порядка, ни уюта. В детской памяти очень четко отпечатались захламленные сараи и амбары на заднем дворе, заваленные всяким мусором узкие коридоры и низкие потолки, которые заставляли чувствовать себя погребенным заживо.

Кристиан ошибался. Любители легкой наживы за эти годы вынесли из дома абсолютно все, за что платили хоть пару баксов. Их, очевидно, не пугали ни дурная слава этого дома, ни полицейские, которые до последнего считали Корнелию Абигайл Уиндхэм лидером какого-то местного культа. И без этих нагромождений дом выглядел далеко не так мрачно, как запомнил его Брэй.

Теперь это было довольно просторное двухэтажное здание в флоридском стиле с балконом и большой открытой верандой. По краю огромнейшего двора, заросшего травой чуть ли не по колено, стоял ряд разнообразных пристроек. В отличие от дома это были просто деревянные коробки с кое-как отделанной крышей.

Брэй точно помнил, что в одном из них хранились инструменты для огорода, в другом - вещи для ремонта, а в третьем они с братьями держали свое оружие для охоты. Но некоторые всегда оставались под замком. Корнелия строго-настрого запрещала детям не то, что пытаться открыть их, но даже подходить близко. Однако сейчас абсолютно все сараи выглядели одинаково: прогнившие деревянные доски, завалившиеся крыши и все те же густые заросли травы.

Потому даже если по ту сторону замка когда-то обитали ужасные инфернальные сущности, то сейчас от них и след простыл. И что примечательно - мир при этом не погиб. В этом была вся Корнелия. Туманные слова и странные поступки. Все это придавало ей важности в глазах юного неокрепшего разума. Но сколько из этого было правды, а сколько фантасмагорического бреда? Брэй не знал ответа даже спустя столько лет.

Он бродил по заброшенным закоулкам большого участка еще несколько часов. Практически каждый уголок находил отзыв в памяти, но как это должно было помочь от проблем со сном оставалось загадкой. Потому Брэй решил все же остаться на ночь в палатке. Тем более, что Кристиан смог договориться о переносе съемок. Достав палатку из багажника старого Форда, Брэй сначала хотел разбить ее прямо во дворе, однако грозовые тучи, виднеющиеся на горизонте, заставили его передумать.

Еще раз осмотрев все комнаты, мужчина решил остаться на ночь в старой игровой комнате на втором этаже. Это было единственное место, где Брэю, Люку и Эрику были свободны от строгих правил матери. Здесь хранились их игрушки, здесь можно было бегать, прыгать и даже смотреть телевизор. Только в этих стенах мальчики могли позволить себе заниматься тем, что нравится им. Но выйдя за пределы игровой, каждый должен был «отбросить праздность и неустанно трудится на благо семьи».

На уборку мусора понадобилось какое-то время. Однако забравшись в спальный мешок, Уиндхэм улыбнулся сам себе. Только сейчас он осознал всю ироничность момента. Непосредственно отсюда началась история знакомства малыша Брэя с “Домом Светлячков”. Было бы крайне забавно, если бы ночь именно в этом месте избавила уже взрослого Брэя от кошмаров, связанных с этой передачей.

Вообще чем больше мужчина о ней задумывался, тем более странной она казалась. Абсолютно каждая деталь, которая приходила на ум, была отвратительной. Так, например, вместо настоящих полноценных кукол создатели использовали старые чучела животных, кое-как приспособленные для движений. Просто невозможно представить, что кто-то в здравом уме решил, будто кролик с облезлой зеленовато-черной шерстью и пластмассовой маской кое-как пришитой вместо головы может показаться забавным? А обтянутая дешевой резиной голова Канюка Милости из-под которой отчетливо виднелась сморщенная желтоватая кожа, покрытая грибком, находилась за гранью добра и зла.

Да и с посылом самого шоу было что-то не так. Хоть каждая серия и заканчивалась словами о дружбе, поддержке и вере в себя, но это не мешало героям с завидным постоянством убивать друг друга особо изощренными методами. Так однажды из Шумного Кролика сделали джем, а Друга Лягушонка раздавили в прессе. И никого это не волновало!

Пытаясь самостоятельно разобраться с кошмарами, Брэй нашел множество людей, которые жили в Пенсильвании и смотрели “Дом Светлячков” в детстве. Многие, будучи детьми, пугались происходящих зверств, но, тем не менее, каждый раз возвращались к телевизору. Родители были в курсе того, что смотрят их чада, но по какой-то причине не видели поводов для беспокойства.

Погружаясь в сон, Брэй услышал слабые отдаленные звуки, напоминающие нечто среднее между шелестом трав и свистом свирели. Эта музыка растревожила его, проникнув внутрь сна. Но на этот раз не было, ни страшных кукол, ни подчеркнуто цветастых картонных декораций дома. Просто бесконечный темный лес, в котором блуждали размытые маслянистые тени, под аккомпанемент таинственного звука.

Но вдруг сон резко оборвался, оставив после себя только непонятное глубинное беспокойство. Некоторое время, сидя на полу, Брэй не мог понять спит он или бодрствует: тихий шелест продолжал стоять в ушах. Только увидев знакомую комнату, он окончательно понял, что находится в старом доме Уиндхэмов. Но, тем не менее, монотонный меланхоличный свист не исчез.

Более того он становился сильнее и напористее, не давая уснуть. В конце концов, Брэй бросил напрасные попытки и начал беспокойно ходить по комнате. По чистой случайности он вышел на балкон, когда таинственные звуки приобрели четкость и в них начали прослеживаться слова. Невольно мужчина прислушался.

“...О, братья, пойдем вниз, пойдем вниз, ступай вниз...”

Теперь это был не просто шелест, а тихий хор шелестящих голосов, проникающий сквозь звуки ночного леса и скрип старых досок. Словно вирус он распространялся в сознании, вытесняя любые другие мысли. Брэй попытался отвлечься и взглянул на звездное небо, на котором не было ни облачка. Что-то показалось неправильным, но вспомнить что именно ему не удалось.

“...Вниз по тропе к алтарю...”

Было нечто гипнотическое в этом спокойном размеренном пении. Брэй не сразу заметил, как механически начал подпевать себе под нос. Текст был простой и незамысловатый, а мелодия, казалось, не имеет ни начала, ни конца. Находясь в легком трансе, мужчина вышел из дома и направился к кромке леса.

«…И я иду вниз по тропе к алтарю…»

Внезапно Брэй почувствовал необычайную легкость. Казалось, что весь тот груз печали, ненависти, злости и усталости, который копился, долгие годы в самых темных и глубоких уголках его разума исчез. Конечно, воспоминания о каждом из этих моментов остались, но теперь они волновали мужчину не больше, чем муравей на кроссовке.

«…Памятуя древних путь…»

Причудливые изломанные стволы деревьев окружали его. В лунном свете они приобретали поистине мрачный вид. В полутенях Брэй замечал очертания человеческих фигур. Чем больше он продвигался по лесу, тем больше таких необъяснимых силуэтов становилось. В некоторых виднелись только отдельные конечности, в других – рельеф коры, отдаленно напоминающий лица.

«…И кто возьмет твой трон…»

Брэй шел все дальше вглубь леса. Теперь было невозможно определить, откуда именно доносятся звуки. Складывалось впечатление, что она звучит буквально со всех сторон. Деревья становились все более человекоподобными, а сотни светлячков, осевших на стволах, напоминали десятки пар глаз, наблюдающих за пришельцем.

«…Мой Бог, путь укажи»

Внезапно все умолкло. Затихла не только музыка, но даже звуки ветра или треск сучьев под ногами. Воцарилась полнейшая тишина, в которой был слышен только стук сердца. Наваждение спало, и Брэя охватил ужас.

Корнелия всегда умела донести свою волю до отпрысков. И хоть большинство из ее требований сейчас Брэю казались прихотью тираничной женщины, но одно он неукоснительно исполнял всю жизнь: нельзя находиться в лесу после заката.

Виной всему была долгая и мрачная история лесов Айрон-Хилла. За более чем пять веков эти места видели и кровопролитные сражения, и вымершие в результате эпидемий поселки, и зверства убийц, и поиски пропавших без вести людей.

И не стоит полагать, что все это происходило в древности. Брэй помнил переклички поисковых групп, которые искали отряд детишек, пропавших из лагеря неподалеку. Как потом оказалось, почти три десятка человек пропало совершенно бесследно, и их судьба осталась покрытой пеленой тайны. И возможно, что сейчас перед ним стояло то, что послужило причиной той трагедии.

Брэй никогда не видел ничего подобного. Высокое существо только отдаленно напоминало человека с невероятно длинными тонкими негнущимися конечностями. Если бы не огромная голова, насаженная на длинную толку палку туловища, то его можно было бы принять за пару причудливо сросшихся деревьев. Именно голова позволила мужчине узнать того, кто по-кроличьи сидел перед ним.

- Шумный Кролик? - в неверии прошептал мужчина. Голова существа равномерно покачивалась из стороны в сторону. На застывшем лице сохранялась маниакальная улыбка и широко открытые немигающие глаза.

- Поменять свечу зажигания в вашем автомобиле - это не так просто и безопасно, как вам может показаться. Это может быть опасно и требует терпения, - изрек Кролик.

Брэй остолбенел. Чудовище какое-то время смотрело на мужчину.

- Карл Стаки! Рад знакомству, требуется внести безвозвратную предоплату. Честно и справедливо, - Кролик продолжал нести какую-то чушь. Брэю хотелось побежать со всех ног, но глядя на огромные лапы, он понимал, что шансов немного.

- Что здесь происходит? - спросил он в ответ. Голова Кролика замерла, чем заставила Брэя затаить дыхание.

- Малыш Брэй, кожа змеи такого же цвета, как и листья, - ответил он голосом Корнелии. - Будь осторожен, иначе даже не заметишь, как они подберутся к тебе и выждут благоприятный момент, чтобы ужалить.

Уиндхэм прекрасно помнил эти слова. Это был его десятый день рождения. Маленький Брэй попытался сбежать из-под наблюдения Корнелии и отпраздновать с другими детьми. Мать его тогда поймала. И впервые он увидел ее страх.

- Привет, Брэй, - теперь Кролик говорил густым басом Люка. - Сколько лет, сколько зим! Рад тебя видеть, братец. Проходи скорее, чего мерзнешь? Рассказывай, как ты там у себя в Нью-Йорке поживаешь?

Именно это сказал его младший брат во время последнего визита. В отличие от замкнутого Эрика, Люк всегда был рубаха-парнем. Он всегда шел против правил и постоянно получал наказания от Корнелии. Потому Брэю частенько приходилось защищать брата.

- Что за чертовщина здесь происходит? - закричал Брэй. В его голосе злость перемешалась со страхом.

- Знаешь, Брэй, мне с тобой так хорошо, - чудовище вновь перешло на женский голос. И этот голос мужчина хотел слышать в последнюю очередь. - Ты очень отличаешься от тех, кого я знаю. Я хочу проводить с тобой гораздо больше времени. Ты мне нравишься… Даже больше чем просто нравишься.

Отношения с Карли продлились почти полтора года и были самыми длинными в его жизни. Работая уборщиком в клинике Святого Иосифа, Брэй никогда не думал, что кто-то сможет обратить на него внимания. И вот однажды ему повстречалась прекрасная девушка из хирургии.

Брэй так и не понял, в какой момент все пошло под откос. Не было ни ссор, ни скандалов. В какой-то момент пара даже начала жить вместе. Но чем ближе они находились физически, тем дальше становились ментально. Карли все больше времени предпочитала проводить на работе, а Брэю все меньше хотелось стараться и устраивать свидания. Наверное, расставание было делом времени, однако смерть Люка только все ускорила.

- Я понял, чего ты добиваешься, - прошипел Брэй. Он чувствовал адреналин в крови. Руки дрожали, и стоило больших усилий, чтобы не броситься в самоотверженную и почти наверняка смертельную атаку на монстра. – Хочешь сказать, что это я сам виноват? Хочешь сказать, что они меня любили и заботились? Вот только знай, тупое ты животное, что Люк, что Карли, что Корнелия, что любой другой человек, с которым я пытался быть искренним, в конце дня неизменно всаживал нож в спину. Думаешь, парочка добрых слов способна все изменить?

В неподвижных глазах мелькнула странная тень. Было ли это простой игрой лунного света на пластике или же искрой интереса? Как бы там не было, Кролик отпрыгнул метров на десять от Брэя. Усевшись на землю, монстр опять повернулся к нему.

Вновь послышался знакомые свистящие голоса, однако сейчас они не говорили шепотом. Они кричали одну и ту же фразу, накладывались друг на друга, превращаясь в поток тарабарщины. Упав на колени, Брэй скорчился от боли. Звук был настолько неоднородным, настолько громким и врезающимся, что барабанные перепонки должны лопнуть. Но, в конце концов, голоса стали звучать слитно.

“Следуй за лидером”

Шум нарастал и становился все более пронзительным. Брэй чувствовал себя словно стакан, который резонирует с голосом оперной дивы. Посыл был понятен. Кое-как, он поднялся и на подкашивающихся ногах последовал за Кроликом.

Голоса стали немного тише. Теперь они не звучали настолько агрессивно. Крик сменился доверительным тоном. Брэй не знал почему, но теперь хор повторял его последнюю фразу.

“...не понимаешь…”

“...их голосами…”

“...хотели сказать…”

“...спровоцировать…”

Брэй шел вперед, не оглядываясь по сторонам. Он больше не обращал никакого внимания на странные деревья с человекоподобными стволами. И потому от его внимания ускользнули полные печали взгляды, которыми проводили его некоторые силуэты.

***

Брэй был уставшим как физически, так и морально. Из-за хронического недосыпа, умноженного на лишний вес, мужчина не мог переносить длительные прогулки. А заевшая пластинка в голове не позволяла даже осмыслить происходящее. Все что ему оставалось - продолжать следовать за огромным существом с мордой зайца.

Будучи в оцепенении, Брэй понятия не имел, сколько прошло времени. У него не было с собой часов, а телефон остался в спальном мешке. Вокруг же не изменилось ничего: все такая же яркая луна, все такой же темный лес и все такая же единственная узкая тропа. Поэтому Брэю показалось, что дом появился буквально из ниоткуда.

Это была аккуратная избушка, выглядевшая как типичное жилище лесника. Чудовищный поводырь, завидев его, радостно поскакал к входу и гордо уселся рядом с порогом, словно довольный сторожевой пес. Он явно рассчитывал, что Брэй войдет внутрь.

- Только разгневав Худшего, достигнешь покоя, - на прощание сказал Кролик. На этот раз голос принадлежал самому Брэю.

К огромному удивлению внутри не было ни коридора, ни прихожей. Открыв дверь, Брэй сразу очутился в большой слабо освещенной комнате, которая походила на типичный кабинет психолог из сериалов.

- О, здравствуйте, господин Уиндхэм, прошу вас, проходите, - из полутьмы донесся глубокий сиплый голос, который так и хотелось назвать замогильным. - Присаживайтесь, расскажите, что вас беспокоит.

Но на этот раз Брэй не сдвинулся с места. В голове промелькнула мысль о дурном сне. Это было единственное разумное объяснение всему происходящему. Просто вместо обычного кошмара в стиле детского шоу мозг решил придумать нечто оригинальное. Что же, похвально. Но теперь он, Брэй, будет делать абсолютно все что захочет. Разве кто-то когда-то умирал от чудовищ из сна?

- Понимаю ваше недоверие, господин Уиндхэм, - снова продолжил незнакомец. - Тогда не утруждайте себя, я подойду сама.

В темноте послышался легкий лязг, который перемежался с постукиванием порцеляны. Затем в свете единственной работающей лампы показалась она. Кукла в человеческий рост, одетая в черное траурное платье и с накинутой на лицо черной вуалью. Из-за ее спины ввысь устремились десятки и сотни тонких проволок, присоединенных к телу.

- Ну что же, мистер Уиндхэм, меня зовут доктор Абигайл, - кукла склонилась в легком реверансе. - И я помогу вам разобраться в ваших чувствах. Ведь вы так много пережили на своем веку. Следуйте за мной.

Не дожидаясь ответа, она развернулась и легким шагом направилась к двери. Брэй не успел даже пошевелиться, как почувствовал сотни уколов. Казалось, множество игл одновременно впились в спину, руки, ноги и шею. Им не мешала даже одежда. Брэй почувствовал, как нога по собственной воле, двинулась вперед. Затем это же движение повторила вторая нога. Неведомый кукловод осваивался со своей новой игрушкой.

Хоть поступь Брэя и не была такой грациозной, как у Абигайл, но, тем не менее, он быстро догнал хозяйку дома. Очень скоро Уиндхэм окончательно расслабился. Лески, уходившие в темноту под потолком, совершенно избавили Брэя от необходимости контролировать свое тело. В ловких руках мастера, тяжелая неповоротливая туша была способна абсолютно на что угодно. Сам же хозяин при этом не ощущал ни боли, ни усталости. Казалось, будто сознание отделилось от тела и существует совершенно в другой реальности.

- Итак, господин Уиндхэм, ваша жизнь - это большое кладбище ненависти, которую вы отказываетесь принять. Вы предпочитаете прятать, игнорировать и отрицать ее существование. Потому я боюсь, что обычные подходы к терапии – пустая трата времени, - сказала Абигайл. - Потому прошу любить, жаловать и лицезреть - призраки прошлого Брэя Уиндхэма.

Открыв двери другой комнаты, она сделала шаг вперед. Брэй направился вслед. Внутри не было совершенно никакой мебели. В такой же полутьме виднелся лишь стол с инструментами, окруженный человеческими фигурами. Они стояли тихо и неподвижно. Сделав несколько шагов, Брэй не тихо выругался.

Перед ним в ряд стояло четыре манекена, каждый из которых был ему до слез знакомым. Здесь был и лысый брат Эрик с густой рыжей бородой; и похожий на одичалого Люк; и элегантная Карли в аккуратном деловом костюме, который Брэй видел лишь единожды; и даже невысокая женщина с коричневатой кожей и бесцветными волосами, за которыми скрывался домашний тиран. Корнелия. На столе лежали всевозможные инструменты: от простого молотка и до циркулярной пилы.

- Я полагаю, что вы уже догадались, какое упражнение вам предстоит выполнить, господин Уиндхэм, - повернулась к Брэю Абигайл. – Не беспокойтесь ни о чем и дайте волю своему гневу. Инструментарий полностью в вашем распоряжении.

Ведомый неведомой рукой, Брэй взял в руки простой гаечный ключ и с размаху ударил Карли по лицу. Манекен упал и глухо застонал, словно живой человек. Кусок пластика отлетел в сторону. Однако Брэй и не думал останавливаться. Вернее тот, кто сейчас управлял его телом. Он нащупал отвертку, развернул лежащую жертву и проткнул щеку, на которой теперь вместо пластика виднелись настоящие мышцы. Самому же Уиндхэму оставалось быть только безучастным свидетелем.

Кукловод же хоть и старался действовать сдержанно, но все же в ходе экзекуции только распалялся. Брэй видел, как под мощными ударами молота ломались кости, гаечные ключ успешно раздробил череп, а кирка вырывала куски пластика непосредственно с мышцами, к которым они были прикреплены.

В какой-то момент Брэй почувствовал мстительное удовлетворение. Вся ненависть, которую он так долго скрывал, начала проявляться. После смерти Люка Карли стала другой. Вместо поддержки и помощи, он все время слышал лишь упреки.

«От того, что ты раскис, никому легче не станет» - укоряла она. «Хватит жалеть себя» - поучала она. И Брэй действительно пытался пройти через это, но Карли все равно ушла, оставив после себя лишь голосовое сообщение. «Я поживу какое-то время у мамы» - лгала она.

Выйдя через несколько дней на работу, Брэй увидел ее в компании смазливого морского биолога, которого девушка оперировала несколько месяцев назад. Он смог найти в себе силы улыбнуться и поздравить пару. Ну а сейчас его улыбка была гораздо более искренней.

Братья были следующими на очереди. Как и Карли они не оказывали никакого сопротивления, чем только распаляли задор Брэя. Тупые, бессильные и безмолвные создания. Только и могли, что раздражать Корнелию. И потом бежать за помощью к старшему брату. А после ее смерти они о нем забыли! Пока сам Брэй их не нашел, ни Люк, ни Эрик даже палец о палец не ударили, чтобы поинтересоваться жизнью единственного, кто о них заботился.

Когда Брэй закончил, то на полу была сущая каша из крови, плоти и пластика в которой было совершенно невозможно отличить двух его младших братьев. Однако впереди было главное блюдо.

Обездвиженная Корнелия теперь не казалась такой страшной как в детстве. Она больше не могла ударить, не могла накричать. Не могла сделать совершенно ничего кроме как принять свою судьбу. Сумасшедшая женщина пыталась вырастить из своих сыновей пророков нового мира, способных спасти человечество от оков прогнившего общества. И на пути к своей цели она не стеснялась самых жестоких методов. Двое младших оказались непригодными, однако старший покажет любимой мамочке, чему он научился.

Казалось, что теперь кукловод читал мысли Брэя. И словно специально посреди простых рабочих инструментов лежал самодельный кнут из колючей проволоки. Брэй искренне наслаждался процессом. Ему хотелось сломать эту женщину пусть и в облике простого манекена. Ему хотелось, чтобы безмолвная кукла закричала от боли.

На Корнелию ушло много времени. Кукла так и не закричала. Однако то, что осталось, очень слабо напоминало человека. Методично, слой за слоем Брэй сдирал покрытие манекена, пока не показались внутренние органы.

- Молодец, малыш Брэй, прекрасная работа, - тихо сказала Абигайл. – Однако это еще не все. Только заплатив Худшему, достигнешь покоя

Ее рука коснулась его плеча, а затем Уиндхэм почувствовал как пара холодных порцеляновых губ прикоснулась к его лбу. Мир вокруг померк.

***

- Дяденька-дяденька, проснитесь, нельзя спать, - из забытья Брэя вытащил перепуганный детский голосок.

С трудом открыв глаза, Уиндхэм обнаружил себя в довольно просторном внутреннем дворике, который неизвестно откуда взялся. В самом центре находилась огромная карусель с множеством скачущих лошадок. Откуда-то звучала задорная музыка, а вокруг бегали и кричали детишки. Некоторые из них катались на карусели.

- Что здесь происходит? - голова Брэя гудела как колокол.

- Я не знаю, дяденька, но вам нужно вставать, - ответил тощий блондинистый мальчик лет десяти. - Всех, кто не веселится, забирает канюк.

- Какой еще канюк?

Мальчик, молча, указал вверх. Там на крыше сидела огромная облезлая птица, пристально наблюдающая за происходящим. В свете луны существо скорее походило на огромное чучело старого стервятника на котором не осталось перьев, а кожу и крылья давно проела моль.

- Как мы сюда попали? - спросил Брэй, не отводя взгляда от птицы.

- Я не знаю, - пожал плечами мальчик. – Мы с отрядом из лагеря ходили в поход, а затем очутились здесь. Я точно знаю только то, что нужно веселиться, пока не заберут, иначе канюк тебя съест.

- Кто не заберет?

- Монстры. Они приходят оттуда, - мальчик ткнул пальцем в сторону большой арки, которая вела в непроглядную темноту. – Обычно это заяц с длинными руками и ногами. Иногда – женщина в черном. А однажды я видел огромного бледного мужчину с длинными желтыми волосами. Они забирают по несколько человек.

- А бежать кто-то пробовал?

Мальчик закивал.

- Поначалу да. Сначала пытались бежать в ту дверь. Потом старались залезть по стене наверх. Но канюк всегда всех ловил.

- Опаньки, - задумчиво почесал затылок Брэй. – Проблема.

Мальчик назвал два самых очевидных варианта, которые сразу же приходили в голову. Значит нужно придумать что-то более оригинальное. Потому не стоит привлекать к себе внимание.

- Ну что же, дружище, если нужно веселиться - будем веселиться, - подмигнул мальчику Брэй. Тот помог мужчине подняться и вдвоем они влились в нестройный хоровод.

Первое, что бросалось в глаза - это лица детей. Они изо всех сил давили улыбки, однако глаза были полны страха, отчаянья и смятения. Время от времени кто-то из ребят украдкой посматривал на крылатого часового. Брэй мог понять слепую детскую надежду, что все вдруг станет хорошо, но также осознавал, что наивность - удел глупцов. Канюк вряд ли просто улетит. А так как глупцом Уиндхэм не был, то оставалось надеяться только на собственные силы.

Наматывая круги по брусчатке вокруг карусели, Брэй изучал двор. Хоть на первый взгляд казалось, что выхода нет кроме арки, но почему-то его не покидала мысль, что какая-то деталь постоянно ускользает. Под навесом карусели царила своя атмосфера отчаянья. Укрывшись от вездесущих глаз канюка, некоторые дети плакали, другие же тихонько звали родителей, все равно продолжая давить жуткую гримасу веселья.

Только намотав с десяток кругов по двору, Брэй наконец-то уловил ту деталь, которая могла помочь выбраться. Кое-где возле стен находились довольно большие люки, куда стекала дождевая вода. Возможности осмотреть их поближе не было, но визуально туда мог пролезть даже такой толстый человек, как Брэй. Однако для спасения нужна была помощь детей.

С помощью знакомого мальчугана, Уиндхэм без труда передал по кругу информацию о плане побега. Реакция была совершенно разная. Одни игнорировали новость, другие с недоверием поглядывали на него, а третьи ухватились за эту возможность, как за спасительную соломинку. Им так и не суждено было узнать, что не всегда словам взрослых можно доверять.

Дети бросились врассыпную. Хаотично бегая кругами, они намеревались запутать канюка и подобраться к арке раньше, чем тот успеет среагировать. Но только они приблизились к выходу, как птица спорхнула с крыши. Через какое-то мгновение клюв и когти достигли цели. Крик боли был таким громким, что заглушил музыку, однако дети даже не взглянули в ту сторону. Брэй же так поступить не смог.

В тот же момент, когда дети побежали к арке, сам Уиндхэм рванул к люку. Он знал, что предлагая свой план, подписывает смертный приговор всем, кто ему доверился. Брэй не питал иллюзий по поводу их шансов, но надеялся, что кому-нибудь повезет выбраться живым. Как там говорила Абигайл? Заплатив Худшему, достигнешь покоя?

Ну что же, Брэй не знал о ком речь, но надеялся, что пару десятков детей – достаточная жертва для того, чтобы выбраться из этого места.

Так думал Брэй, пока не услышал крик. В нем было столько боли и страданий, что мужчина вздрогнул. Словно в замедленной съемке он видел, как огромная птица рвет на части ни в чем не повинных мальчишек и девчонок. Удары канюка не были ни точными, ни смертельными. Отнюдь, складывалось впечатление, что он пытается обездвижить жертв, дабы потом расправиться как можно более жестоким образом. Те немногие, кто еще мог хоть как-то двигаться, забыли о своей цели. Они корчились от боли, плакали и визжали.

Именно под этот аккомпанемент Брэй нырнул в темноту канализационного люка.

***

Когда сознание вернулось к Брэю, с ним вернулись и образы детской бойни, которая осталась где-то там наверху. Ужас, смешанный с ненавистью к самому себе и приправленный жалостью к тем, кого еще недавно считал за пушечное мясо, навалился словно лавина. Мужчину распирали противоречивые эмоции, от которых хотелось одновременно кричать, смеяться и плакать. Но сил не было. Уиндхэм продолжал лежать с закрытыми глазами наедине с собственным решением.

Теперь уже мысль о том, что это было необходимо для собственного выживания, казалась кощунственной. Брэй чувствовал, что внутри него что-то увяло. Его детство было не самым приятным. Да, по какой-то причине Корнелия любила старшего сына больше других и никогда не наказывала его так же жестоко как братьев. Однако он все равно из-за этого ощущал вину перед Люком и Эриком. Потому всегда пытался их выручать в сложных ситуациях, помогать и поддерживать. И эту черту он пронес сквозь всю жизнь. Такой подход казался единственным доступным способом сделать мир немного лучше. Однако там, наверху Брэй предал самого себя.

- Ну и долго ты тут валяться собираешься, балбес? Я уже есть хочу. Эх, сейчас бы картошечки… После сладостей самое то…

Похрюкивающий низкий голос раздался откуда-то сверху. Брэй с трудом открыл глаза. Над ним нависло гигантское свиное лицо, которое по размеру не уступало всему Уиндхэму. Вокруг рта, расплывшегося в радостной улыбке, виднелись огромные пятна шоколада.

- Ура-ура, наконец-то, - воскликнул свин. – Я уж начал боятся, что ты помер, когда приземлился. Конечно, здесь вроде не особо твердо, но было бы спокойнее, если бы ты упал в ту груду подушек.

Свин ткнул пальцем куда-то в сторону. Брэй попытался сесть, но почувствовал, как что-то с грохотом покатилось вниз. Проследив за источником звука, мужчина понял, что сидит на горе какого-то мусора. Здесь валялись и велосипеды, и всякая мебель, и кухонная утварь и даже мягкие игрушки.

Оглянувшись вокруг, Брэй с удивлением отметил, что всевозможных предметов накиданных кучами здесь бессчетное количество. Эти возвышения тянулись во все стороны, сколько было видно глазу. Уиндхэм подметил, что кроме разнообразных вещиц в помещении больше ничего нет. Потолок и стены заменяла непроглядная темнота, которая, тем не менее, не мешала хорошо видеть имущество огромной жирной человекоподобной свиньи, сидящей между соседних кип вещей.

- Я так понимаю, что спрашивать, что здесь происходит бессмысленно? – устало поинтересовался Брэй.

- Хм, да нет, отчего же, другое дело, что я тебе точно не очень много расскажу. Я, знаешь ли, уже давненько отсюда не выходил. Мне здесь комфортно, есть вкусности, есть вода, есть чем развлечься. Но даже до меня дошли слухи о том, что ты натворил. Да, я Свин Хаски, кстати.

- Брэй, - мужчина пожал плечами. – Тогда если ты не против, то я останусь здесь. Так хоть у кого-то из людей будет шанс на нормальную жизнь.

- О, да ты расклеился, - присвистнул Хаски. – Но сейчас не время для этого. Худший ждет. Но если он узнает, что ты в таком настроении – тебе крышка.

- Ну и что? – Брэй взглянул на Свина. – После всего сотворенного – это не худший вариант. Я – то исчадие ада, которое отравляет жизни всех вокруг. Из-за меня умерла мама, потому что я отлынивал от работы, прячась на чердаке. У меня не было шансов выбраться, но она пожертвовала собой. После нашей ссоры Люк разбился в автокатастрофе, а потом я превратил жизнь Карли в сущий ад, пытаясь отомстить ей за разрыв. Я думал, что все вокруг отравляют мою жизнь, не давая мне жить нормально. Но на самом деле все наоборот.

- Мы тоже так думали, - из-за спины послышался голос Абигайл. Брэй оглянулся. Рядом с ней сидели Шумный Кролик и Канюк Милость. – Все мы были одиноки. Как и Он. Он был другим. Худшим. Он много лет провел в лесу. В полном одиночестве. Но затем Он построил это место для нас. Чтобы мы все были вместе. И мы хотим, чтобы ты присоединился к нам в Доме Светлячков.

- Присоединяйся к нам, - пропел Кролик.

- Присоединяйся к нам, - прорычал Канюк.

- Присоединяйся к нам, - провизжал Свин.

- Только приняв Худшего, достигнешь покоя, - закончила Абигайл.

***

Брэй влетел в панике на кухню и уткнулся в подол длинной юбки Корнелии. Он трясся и рыдал. Женщина отложила кухонные принадлежности и присела возле мальчика.

- Что случилось, солнышко? - на ее лице появилось беспокойство. Корнелия боялась, чтобы маленький Эрик не услышал шум и не проснулся. Одному Богу известно, сколько времени она потратила на то, чтобы уложить его.

- Прости меня, мама… - Брэй задыхался от волнения и слез. - Я видел того человека в лесу, о котором ты рассказывала...

- Все хорошо, мальчик мой, - она обняла его и погладила по голове. - Ты в безопасности. Дыши глубже и расскажи что произошло.

Брэй не сразу смог снова связно говорить. За это время обеспокоенная Корнелия убедилась, что ее старший сын в порядке. По крайней мере, физически. Наконец он заговорил.

- Мы с Люком пошли в лес за зайцами. Взяли рогатки с собой. Мы успели подстрелить парочку, но вдруг услышали нечто странное. Сначала я подумал, что это медведь. Казалось, что он далеко, но звуки становились все громче. Это был какой-то невероятно жуткий вой. Люк сразу же убежал. На какую-то секунду я замер и не мог пошевелиться от страха. Но затем интерес победил. Я выронил рогатку и начал двигаться на звук. В какой-то момент подобрался так близко, что шум начал звенеть в ушах. И тогда я увидел его.

Корнелия невольно подалась вперед, ближе к сыну. Ее дыхание стало глубоким и прерывистым. Она не могла поверить своим ушам. Неужели это действительно произошло?

- Он был очень высокий, мама, ходил как человек. Кожа была бледной. Его длинные желтые волосы доходили чуть ли не до земли. В руке он нес оленя. Мне было очень страшно. Я только надеялся, что он пройдет мимо и не заметит меня.

- И что произошло дальше? - Корнелия немигающими глазами смотрела на сына.

- Он взглянул на меня. Его глаза были желтыми, как у кошки. Я стоял, неподвижный от ужаса, а он направился в мою сторону. И затем он протянул руку ко мне, а там была моя рогатка. Я схватил ее и со всех ног бросился домой. Почему он это сделал, мам?

В объятьях матери Брэй так и не заметил, как на ее лице расплылась блаженная улыбка.

- Ты так и не понял, малыш Брэй? Это ведь была и его рогатка тоже. Ты и есть тот человек в лесу

***

Шон был рад после долгого рабочего дня, наконец, покинуть свой кабинет. После шести месяцев экспедиции и постоянного пребывания на свежем воздухе, даже пара часов в университете казалось для морского биолога сущей каторгой.

Сегодня же рабочий день оказался просто бесконечным. Только иссяк поток студентов, как ему на смену пришел ничуть не меньший поток бумаг. Но в каждой каторге есть и своя светлая сторона: рано или поздно тебя отпускают на волю. Потому Шон неспешно шел в сторону своей квартиры, наслаждаясь теплым летним вечером.

Парень понимал, что ближайшим временем свободного времени особо не будет и потому пытался выжать по максимуму из своей короткой прогулки. Однако его квартира находилась буквально в паре кварталов от университета, и потому уже через несколько минут показался нужный дом.

Шон подумал, что надо бы как-то целенаправленно сходить в Центральный парк. Конечно, обычно там уйма туристов, однако биолог знал несколько очаровательных уголков, где мало кто бывает. Или же можно вообще поехать куда-нибудь за город. Осталось только поговорить с Карли и найти время, когда оба будут свободны.

А это обещало быть не просто. Расписание работы в больнице святого Иосифа находилось за гранью понимания Шона. Ему казалось, что такими темпами он сможет видеться с девушкой разве что по праздникам. И это притом, что они уже несколько месяцев живут вместе!

Во власти своих мыслей, Шон свернул в темную подворотню. Внезапно он почувствовал, как налетел на чью-то широкую грудь и оступился.

- Простите, я вас не заметил, - когда Шон поднял глаза вверх все мысли улетучились, оставляя только звериный ужас.

Перед ним стоял огромный мужчина в длинном плаще, одетом поверх майки и в странных полосатых штанах. Его лицо было белоснежным и от того на нем еще отчетливее виднелись огромные раны с отвратительными черными язвами. В желтых кошачьих глазах читалась неприкрытая ненависть. Губ не было и ничего не скрывало ряд длинных желтоватых зубов.

Существо осветило фонарем лицо Шона. Вместо обычной лампы на ручке болталась человеческая голова. Длинные темные волосы и густая борода обрамляли неестественно раскрытый рот, из которого лился свет. Пустые глазницы, застывшие в выражении ужаса, были зашиты толстыми нитями.

- Опаньки, - прорычал Худший, расплывшись в хищной улыбке. – Давно не виделись, Шон.