Игра в доктора

Пластиковый кофр-саквояж серебристого цвета имел по бокам узкие розовые и широкие синие полоски. Вероятно, маркетологи решили, что подобный простой дизайн подойдёт детям обоего пола. В том числе и мальчикам, у которых идиосинкразия к определённым цветам, видимо, врождённая. И если бы саквояж вдруг оказался весь однотонно нежно-розовым, то половина потенциальных пользователей, вероятно, «отвалилась» бы ещё до того, как их старшие родственники полезли в карман за деньгами.

Покрутив в руках упаковку, Игорь хмыкнул:

– Может, это и неплохая идея. Вон, смотрю, Катя то и дело бинтует своих кукол – видимо, к хирургии тяга начала проявляться. Не рановато ли?

– В таком возрасте это нормальное явление. У детей формируется отношение к медицине, – заявила Анна – высокая плотная блондинка с цепким взглядом серых глаз.

– В «Детском мире» купила? Или заказала на «Али»?

– Представь себе, практически с рук, – ответила Анна мужу. – У распространителя. На вид вполне приличный парень, ненавязчивый...

– У них ничего нельзя покупать, – сказал Игорь, поправив очки и пригладив тёмные волосы к преждевременно наметившейся лысине. – Сколько отдала?

– Четыре с половиной... Он уверял, что такие наборы стоят от семи и выше.

– В магазине, поди, за полторашку похожий можно взять, – проворчал Игорь.

С годами муж становился всё более ворчливым и осторожным. Анна хорошо понимала причины – Игорь был старше её почти на одиннадцать лет и, несмотря на удачно полученное наследство, успел застать «лихорадочную неопределённость» девяностых, как он сам называл те времена.

– Я уже посмотрела на сайтах. Приличный комплект меньше чем за пятёрку сейчас не купишь. Цены на всё просто безумные. А Катюшке надо к чему-то руку прикладывать, пока она наши вещи не изрезала.

Справедливости ради, Анна права: их дочь, пяти лет от роду, была, по выражению бабушки, «непоседлива руками». Не будучи излишне шустрой или – хуже того – гиперактивной, она предпочитала что-то делать, плотно усевшись за стол. При этом, словно сорока, то и дело хватала блестящие – а значит, острые и достаточно опасные, предметы – ножницы или столовые ножи. Ведь ими так интересно вырезывать картинки из рекламных буклетов или отхватывать куски марлевого бинта, которым затем можно обмотать куклу от шеи до пяток!

– В тебя пошла, – говорила Анна мужу на ухо. – Хорошо бы эту энергию да в нужное русло направить...

Самсонов, по мнению супруги, был мужем правильным: живя в частном доме, Игорь старался не допускать ни малейшей неполадки во всех системах жизнеобеспечения. Анна не сталкивалась ни с перекошенными дверями, ни с неработающими выключателями, ни с засорившейся ванной. Кроме мелкого домашнего ремонта, Игорь с явным удовольствием поддерживал в идеальном состоянии зелёный «форд-таурус» девяносто четвёртого года – предмет восхищения многих понимающих автомобилистов – а в их посёлке практически в каждом доме уж одна машина да имелась. Супруги вполне могли позволить себе дополнительное авто, но пока что откладывали приобретение «на потом». Анна знала, что у мужа на счетах денег вполне прилично, но не сказать, что слишком много. К тому же в последнее время дивидендов от акций и отдачи от других вложений стало заметно меньше.

– Но почему именно в медицинское русло? – тихо пробормотал Игорь.

– Я знаю, ты врачам не доверяешь. Может быть, зря. Пустое предубеждение.

– Не такое уж и пустое.

Супруга не хотела спорить на эту тему. Игорь уверял, что его родители преждевременно попали на тот свет именно из-за врачебных ошибок, а что касается самой Анны, то при родах её жизнь в один миг буквально повисла на волоске из-за явной невнимательности или халатности кого-то из персонала, «намудрившего» с капельницей.

Но Кате ничего этого, естественно, знать было не нужно. И к набору юного врача она отнеслась с радостью. Синие глаза девочки прямо вспыхнули огнём восторга, когда она открыла кофр и поочерёдно извлекла оттуда несколько игрушек, весьма прилично имитирующих стетоскоп, шприц, аппарат для измерения давления, молоточек невропатолога и ещё какие-то инструменты. К слову, электронный бесконтактный термометр оказался самым настоящим и даже действующим. Температура тут же была измерена Катей себе, родителям и коту Рыжику. Шесть разнокалиберных и разноцветных кукол, так же как и пластмассовый заяц, тут же оказались в роли пациентов.

– У вас у всех ковид-девятнадцать, – важно объявила девочка, встряхнув светлыми локонами, торчащими из-под белой пилотки, очень похожей на форменную медицинскую, также найденную в комплекте. – Сейчас вас будем лечить. Завтра чтоб все у меня были здоровы!

Игорь и Анна с улыбкой переглянулись. Игрушечный набор явно нравился Кате, а значит – родители тоже довольны.

– Неплохо китайцы делают, – заметил муж, осторожно взяв стетоскоп, после того как дочь была отправлена в спальню. – Один-в-один настоящий, только размером поменьше.

– Он не китайский, – сказала Анна, читая инструкцию. – Тут всё по-русски и по-английски написано.

– Так это уже дистрибьюторы сами перевод напечатали, – возразил Игорь. – У нас же запрещено без русского описания даже игрушки пускать в продажу.

– Странно, что штрих-кода нигде не вижу, – удивилась женщина, крутя в руках кофр.

– Он был на упаковочной плёнке, – без особой уверенности произнёс муж.

– А где она?

– Так порвали и выбросили уже... По-моему, ты сама и кинула её в утилизатор. Да и какая разница, китайский – не китайский. Главное – качество и надёжность.

Анна запустила нос в недра саквояжа и сделала глубокий вдох.

– Фенолом или чем-то резким не пахнет,– сказала она. – Нормальный пластик.

– В наше время всё-таки чуть труднее стало нарваться на ядовитые игрушки, – заметил Игорь.

– Но опасные иногда встречаются.

– Но только не в этом случае. Думаю, ты перестраховалась. Можно было без проблем оставить чемоданчик у Катюшки в комнате.

– Не сейчас. Иначе ребёнок, чего доброго, встанет среди ночи и начнёт играть снова. Сильное впечатление получила. Так что пусть лучше поспит спокойно.

Супруги опять улыбнулись друг другу, но уже немного иначе, чем некоторое время назад. Через несколько минут в их спальне ритмично заскрипела кровать – негромко, чтобы не разбудить Катю, которая, впрочем, тихонько сопела в своей постели, находясь в глубоком сне. На столе в гостиной лежал серебристый кофр с белым крестом. Он был чуть приоткрыт, точно широкий рот огромной лягушки.

***

– Папа! – раздался возмущённый девичий крик. – Ты зачем лазил в мою врачебную сумку?!

Игорь спокойно и честно ответил:

– Мы с мамой решили проверить, нет ли плохого запаха от пластика.

Про себя он подумал, что это надо было сделать ещё до того, как подарок вручили дочери. Но выглядел наборчик добротно выполненным, он сразу вызывал доверие, в отличие от большинства китайского ширпотреба, сделанного на коленке.

– В нём теперь плохо пахнет! И на щипцах какие-то пятна. Если вы берёте мои игрушки, то не надо их пачкать, – капризно, но веско добавила Катя.

При этом она заподозрила именно Игоря. И чуть напряжённый взгляд Анны был понятен мужу, который года полтора назад полностью отказаться от алкоголя. Он действительно однажды, будучи сильно подшофе, попытался выбросить несколько Катиных игрушек, вообразив, словно они наблюдают за ним и делают укоризненные гримасы – точно такие же, какие были на лицах у жены и дочери после возвращения мужа домой по пятницам по окончании посиделок с приятелями. А иногда и по вторникам. И когда Игорь несколько раз проснулся в одиночестве (супруга предпочла провести ночь в гостиной) и посмотрел видео на телефоне, молча продемонстрированное ему Анной, сам отправился к наркологу «зашиваться». Годичный срок вынужденной трезвости миновал, но возвращаться к спиртному Игорь уже боялся. Пить он не умел и понимал это хорошо. Хуже того – он под действием спиртного был очень болтлив и мог потому сказать много лишнего.

Супруга иногда непроизвольно тянула носом, но уже давно сообразила, что с привычкой, едва не укравшей у неё мужа, покончено. Правда, Игорь порой действительно совершал не очень логичные поступки... Хотя и она, Анна, ничем не лучше. Взять тот же набор юного врача, купленный ею исключительно под мимолётной эмоцией.

– Отец не мог испачкать твои щипцы, – всё же решила высказаться Анна в защиту мужа.

– Ну значит, ты... – недовольно произнесла девочка, вытаскивая изогнутый зажим из кофра.

– А ну-ка, – встревоженно воскликнула Анна, протянув руку.

Катя помедлила, но всё же подала матери игрушечный инструмент. Анна сразу же ощутила его стальную тяжесть и очень удивилась – ей вчера казалось, что практически все муляжи медицинских устройств выполнены из пластика. Кроме разве что металлической скобы на стетоскопе. Но более того Анну удивили тёмные пятна на концах инструмента. Женщина поднесла щипцы и осторожно потянула носом. Едва заметно пахло металлом – влажным, окисленным. Чистая нержавеющая сталь не должна издавать такой запах.

Нахмурился и Игорь. Он отлично знал, что ни папа, ни мама не могли перепачкать дочкины игрушки... И его тоже почему-то встревожили эти большие увесистые щипцы, сделанные явно для взрослой руки.

– Доча, подай мне этот кейс, – сказал Самсонов.

Катя внимательно посмотрела на отца, убедилась в том, что сейчас происходит что-то непривычно серьёзное, и поставила набор на стол прямо перед Игорем. Мужчина раскрыл его полностью.

– А это что за пузырёк? – спросила Анна и тотчас взяла маленькую, граммов на двадцать-тридцать, бутылочку с накидной завинчивающейся крышкой. Тут же открыла её и даже отшатнулась. Запах медицинского спирта шибанул в нос и Игорю, у которого обоняние было не столь изощрённым, как у жены.

– По-моему, это идиотизм – укладывать спирт в детский набор! – сказал он.

– Вчера его тут не было, – с уверенностью произнесла Анна. – И ребёнок не мог положить пузырёк сюда. Я думаю, нам надо будет поговорить, Игорь...

– И насчёт этого тоже, – сказал мужчина, вытаскивая из-под резинового молоточка скомканный кусок марли, заскорузлый от какой-то подсохшей субстанции.

– А это что такое, Катя? – спросила Анна у дочери. – По-моему, мы уже не раз договаривалась с тобой, что ты не станешь оставлять мусор в своих игрушках.

Девочка немедленно надула губы. Мать знала, что дочка уже научилась хитрить по мелочи, но сейчас, кажется, лёгкая обида и недоумение были искренними.

Впрочем, родители тоже пребывали в растерянности. Если Анна в какой-то момент допустила, что Игорь решил устроить мелкую заначку в виде концентрированной выпивки, то почти сразу же отмела её как ни с чем не сообразную. Во-первых, муж не был настолько глуп, чтобы прятать алкоголь среди игрушек дочери. Во-вторых, тридцать граммов даже чистого спирта – это, как принято говорить, «ни о чём»... Развернув скукоженную марлю, Анна поморщилась – кусочек ткани был сплошь пропитан зеленовато-жёлто й субстанцией, крепко засохшей. Женщина молча встала из-за стола, подошла к мойке и бросила бинт в мусорное ведро. Затем открыла воду и минуты три потратила на то, чтобы тщательно вымыть стальной зажим и свои руки.

Отец и дочь тем временем мирно беседовали – вернувшаяся Анна услышала, что произошло какое-то недоразумение, и взрослые непременно разберутся, какое именно. А Катя ещё раз пообещает, что не станет оставлять мусор среди игрушек.

...Вечером до Анны донеслось:

– Так, ты, Камилла, уже почти здорова... А тебе, Соня, придётся делать операцию.

Катя увлечённо играла в больницу, но отвлеклась, заслышав шаги.

– Мама, а можно завтра Света придёт ко мне поиграть в докторов? А то вдруг она никогда таких красивых вещей не видела? Они прямо как настоящие – все эти пилки и трубки...

«Пилки и трубки»? Анна вспомнила, что какую-то странно изогнутую штуку с зазубринами она действительно видела среди имитаций врачебных инструментов. Женщина хотела подойти и посмотреть на игрушку ещё раз, но в этот момент заиграла мелодия на телефоне – звонила её мама, бабушка Кати. По пустяковому, в общем, поводу, но о пилках и трубках Анна благополучно забыла.

***

Утро, как оно часто бывает, принесло череду рутинных проблем, и до полудня, когда в гости к дочери пришла закадычная приятельница, родители не вспоминали о наборе юного доктора.

– Мы со Светой уже играли в больницу в садике, – важно произнесла Катя. – Когда снова пойдём осенью в подготовительную группу, то сможем учить других детей, как работают настоящие врачи.

Девочки-сверстницы скрылись в комнате дочери, родители занялись каждый своим делом – мало ли, какие дела могут быть в вынужденном отпуске по случаю очередного перехода на «удалёнку»? Надо покормить Рыжика, зарядить стиральную машину, разобраться, почему во время порывов ветра так ужасно завывает со стороны подвальных приямков...

Игорь сказал, что ему нужно дойти до поселкового хозмага и приобрести пару дисков для «болгарки». Минут через десять позвонила мама Светы и намекнула, что дочке пора и честь знать. Анна выставила подружку Кати, разрешив дочери проводить приятельницу до дома, благо та жила буквально в сотне метров вдоль по улице. Сама добежала до сетевого магазина, который недавно со всей присущей сетям элегантностью заменил собой нескольких частных предпринимателей, подняв цены на продукты питания и унифицировав ассортимент.

Забрав Катю от соседского коттеджа, Анна направилась восвояси. Игорь был уже дома – из подвала раздавался стук молотка. А через несколько минут из спальни дочери донёсся вопль, полный ужаса и негодования.

Анна оставила недорезанный на доске салат, едва не уронив нож, и метнулась в комнату. Зрелище её шокировало: женщина сама была готова закричать – от неожиданности и нереальности произошедшего.

По полу были разбросаны инструменты из медицинского кофра, который как попало валялся под столом. Размотанные и скомканные бинты, перепачканные чем-то похожим на кровь, разбросали словно специально, чтобы позлить её, Анну. Но самое страшное и нелепое оказалось в куклах, вернее, в том виде, в каком они сейчас пребывали. Все шесть игрушечных любимиц Кати были полураздеты и раскиданы среди марлевых лент. С ужасом Анна обратила внимание, что каждой кукле каким-то острым лезвием был разрезан животик – четырём снизу вверх, двум – поперёк. Катя с отчаянным криком схватила красотку Арлетту – большую куклу, самую дорогую из всех, умеющую произносить не менее пятнадцати фраз. Арлетта открыла глаза.

– Мама! Мне больно! – сказала кукла, и её длинные ресницы тотчас опустились.

Тогда закричала и Анна.

***

– Чёрт возьми, но ты же понимаешь, что этого я не мог сделать! – бушевал Игорь, размахивая руками и поминутно поправляя очки.

– А кто? Кто? Девочки? – гневно спросила Анна, сердито сверкая глазами. Женщина была готова заплакать от непонимания и ужаса. – Я с трудом успокоила Катюшку, у неё началась настоящая истерика. Хорошо хоть, бабушка у нас мобильная, сама приехала на машине и забрала к себе... Что с тобой происходит?

– Со мной всё в порядке, – ответил Игорь. – Я мог бы и тебе задать точно такие же вопросы. И не только. Ты же сама видишь, тут что-то изменилось... Появились новые игрушки... Вернее, медицинские инструменты, практически настоящие. Ты не обратила внимания, Света ничего с собой не приносила?

– Вроде бы какой-то пакет она держала в руках... Чипсы и пепси. Ну да, ты знаешь, что я категорически против этого, но один раз в месяц не повредит...

– Но откуда взялось это? – проговорил Игорь. – Не могу поверить, чтобы родители Светы разрешали дочери играть с настоящими медицинскими штуками!

– Ну, у неё только мама... И отчим, – рассеянно произнесла Анна.

– Неважно. Ты посмотри, разве можно детям давать такое?

Анна согласно покачала головой. Резиновый жгут. Короткая трубка с раздувающейся манжеткой – то ли зонд, то ли катетер. Изогнутая стальная пила. И – самое страшное, нереальное и необъяснимое – скальпель. Настоящий хирургический нож, блестящий и покрытый тёмными пятнами. Видимо, этим скальпелем кто-то проткнул куклам животы. И этот «кто-то» – точно не Катя. И вряд ли Света. Невозможно было представить, чтобы две пятилетние девочки, тихонько хихикая и важно произнося «дышите – не дышите», развлекались тем, что режут игрушки. Катя бы этого сделать не смогла, а уж допустить, чтобы на её глазах подобное вздумала сотворить другая девочка, хотя бы и подруга – ну это уж, знаете...

– Ты точно ничего не принимаешь? – спросила Анна, смотря прямо в глаза Игорю.

– Только феназепам, ты же в курсе.

– Я не об этом.

– Конечно же, ничего.

Анна молча сгребла несколько обрывков бинта, потянула носом.

– Спиртом пахнут. И пятна как есть кровь. Самая настоящая.

Игорь согласился.

– Это не кетчуп. Но откуда у девочек всё это?

– Может, всё-таки тебя нужно спросить?

– Не надо на меня собак вешать, – сердито и устало сказал муж. – Поверь, я сам в шоке.

– Но если ты ни при чём, то...

– Мне кажется, ты очень вовремя отправила Катю матери.

– Вот как?

– А ты ещё не поняла, что к нам в дом проник посторонний? Кстати, а где Рыжик?

Анна охнула.

– Ты попыталась найти самое простое объяснение всему этому, – обвёл Игорь рукой комнату. – Но ты же знаешь, что на это не способен ни я, ни девочки.

– Надо убрать тут всё, – тихо сказала Анна.

– Я займусь сигнализацией, – произнёс Игорь. – Да, я знаю, что давно пора, ты и сама пару раз насчёт неё говорила. Девяностые годы вернулись. И мы с тобой оба это знаем.

Анна внимательно посмотрела на мужа. В его глазах появился страх, и жене это не нравилось. Она не привыкла видеть Игоря напуганным.

***

Серебристый кофр стал тяжелее и словно бы как-то «угловатее». Удивляться уже не хотелось. Понятно, что веса добавили вновь появившиеся металлические предметы: зажим, скальпель и «сектор «приз»!» – вытащенный из-под кровати вагинальный расширитель. Анна даже не стала уведомлять Игоря об этой последней находке. Она хотела верить мужу – и мозг, и сердце говорили, что Игорь не имеет никакого отношения к странной «трансформации» игрового набора в настоящий. Одно беда – говорили они не слишком громко. Почему – Анна не понимала, и от этого тревога лишь обострялась. А холодный, липкий страх, возникший после слов мужа о «постороннем», настроение не улучшал.

И в довершение ко всему – пропажа общего любимца Рыжика, который по своей воле крайне редко высовывал розовый носик за пределы входной двери. Анна гнала из головы мысли о том, что мог сделать с котом «посторонний», но, вспоминая о бинтах, перепачканных кровью (чьей?!) никак не могла отделаться от ощущения, что в её жизнь вторглось нечто чуждое, мерзкое, опасное.

Кофр, завёрнутый в белый полиэтиленовый пакет, стоял возле двери. И Анне нужно было сделать лишь несколько шагов, чтобы вынести его на улицу, потратить минут пять, дойти до мусорных контейнеров и навсегда отделаться от этого непостижимого события вместе с содержимым крайне неудачной покупки.

В другом пакетике – поменьше – лежал обрывок почерневшей марли. Анна не знала, что с ним делать, хотя действовать было нужно. Женщина уже позвонила по нескольким номерам – в судмедэкспертизу, пару ветеринарных клиник и даже Роспотребнадзор. Ей хотелось выяснить, чем именно перепачкан бинт – действительно ли кровью, а если кровью, уж не кошачьей ли?.. В последней организации с ней даже толком разговаривать не стали, в первой же, едва услышав слово «кровь», тут же начали требовать паспортные данные. В одной из «ветеринарок» Анне неуверенно пообещали провести анализ биоматериала, но ехать было далековато, а машину взял муж, чтобы срочно заключить договор на подключение их дома к охранной сигнализации. Поэтому пока что можно было вынести опасный и странный «детский» набор на свалку. Успеет ли она сегодня сделать все намеченные дела? День понемногу клонился к вечеру, но ветеринарная клиника работала до двадцати ноль-ноль, как ей подтвердили по телефону.

Анна решилась. Взяв пакет, она вышла на улицу и направилась в сторону ворот посёлка. Их микрорайон называли «охраняемым», но Анна отлично знала, сколько дырок за последние три-четыре года наделали в ограждении – притом как снаружи, так и изнутри. Потому важный вахтёр на шлагбауме восседал больше для поддержания собственной значимости жителей посёлка – якобы они относятся не к самому низшему слою среднего класса.

Свалка находилась неподалёку от полосатой будки – достаточно близко, чтобы охранник мог за ней наблюдать, но и вполне на расстоянии, дабы возможные миазмы не долетали до носа поселкового стража. Анна неспешно двигалась по дороге по направлению к воротам, как вдруг увидела странно знакомую высокую фигуру в длинном пиджаке и узких брюках. Этого чуть старомодно одетого человека она узнала – именно у него женщина приобрела этот проклятый набор «Юный доктор»!

– Мужчина! – воскликнула Анна. – Подождите минуту!

Высокий явно двигался к воротам. Он по-прежнему шёл обычным шагом, но Анне показалось, будто бы его движение ускорилось. Мужчина на какой-то миг обернулся, и Анна окончательно поняла – он! Ноги сами понесли её к воротам. Но странно – уходящий обычным шагом человек словно бы шёл быстрее бегущей Анны, хотя будка с сидящим в ней охранником приближалась. Что за бред? Такого же не может быть в реальной жизни?

Как бы в ответ на этот заданный самой себе вопрос правая кроссовка Анны угодила в небольшую лужу машинного масла, вытекшего на асфальт из мусоровоза, недавно побывавшего в посёлке, и женщина, потеряв равновесие, растянулась, грохнувшись на локти и колени. Больно было ужасно. Анна сразу вспомнила, как она лет семь-восемь назад точно так же упала, поскользнувшись на банановой кожуре, и содрала кожу. И как потом ей было неловко ехать в маршрутке, когда на неё, вчерашнюю выпускницу вуза, нагло поглядывали старшеклассники, косясь на ободранные коленки и «понимающе» перешёптываясь.

Анна поднялась, отряхнула юбку и куртку. Странный мужчина уже скрылся за воротами. Женщина, чуть прихрамывая, вышла за пределы посёлка, но поблизости не было ни души. Ругая себя за неуклюжесть, вернулась на территорию, и тут из будки вышел упитанный охранник – бывший военный лет пятидесяти с небольшим.

– Вам помочь, девушка? – спросил он раскатистым басом. – У меня тут чистая вода, щётка... Заходите в будку. Пластырь в аптечке есть...

Пригодилось всё. Анна от души благодарила Василия Сергеевича – так было написано на бейдже. Тот добродушно усмехался, костеря мусорщика Агафонова. Этот водитель, по словам Василия, «уже достал своим вонючим КамАЗом, из всех щелей которого хлещет масло».

– Да хотела догнать этого торговца, – сказала Анна, отвечая на вопрос охранника, который поинтересовался, куда и зачем девушка «понеслась, будто за зайцем скачет».

– Торговца? – переспросил охранник.

– Да, высокий мужчина в костюме таком, как лет десять назад носили.

– Что-то не заметил тут сейчас никого, – озадаченно почесал шевелюру охранник.

– Ему лет тридцать пять, у него бачки пушистые, нос длинный. Под носом шрам такой глубокий, как будто ус растёт...

– Чего? – поразился Василий Сергеевич.

Анна повторила описание торговца, вспомнив его непривычный говор, то ли волжский, то ли северный – «окающий». Заодно добавила про запомнившийся дефект речи – мужчина тот плохо выговаривал звук «л», сбиваясь на нечто среднее между «в» и «у».

Охранник крепко задумался. На лице его появилось выражение сильнейшего удивления.

– Девушка, – сказал он озадаченно. – Этого человека вы не могли тут сейчас видеть.

– Почему?

– Да как вам сказать?.. Он погиб несколько лет тому назад. Вот точно такой, как вы описываете, в том числе косноязычный. Он и меня так и называл «Васивий».

– Погиб? Как? Отчего?

– У него жена попала в больницу, как потом выяснилось, по пустяковому поводу. Но почему-то назначили операцию. Заворот кишок – не заворот, но вскрыли неудачно. Или с анестезией намудрили. В общем, зарезали дамочку прямо на столе, не отходя от кассы.

– Вот как?.. А он что?

– Месяц или два ходил как пришибленный. Потом по пьяному делу попал под поезд, а может, и сам кинулся – кто теперь разберёт?

– Ничего не понимаю... Под какой поезд? Он отсюда, из нашего посёлка?

– Нет, мы с ним по соседству тогда жили. Тоже под Москвой, но по другой ветке – в Голутвине.

Анна задумалась.

– Знаете, это всё-таки совпадение какое-то... Он торговлей вразнос, случайно, не занимался?

– Нет, даже близко. Анатолий вообще небедный мужичок был. Из молодых, да ранний. Какими-то делами рулил. Может быть, даже криминальными. Но сам вполне нормальный, не зазнайка. И выручить всегда мог, если у кого проблемы.

– Да, конечно. Вряд ли это он. Само собой, совпадение... Ладно, Василий Сергеевич, спасибо вам большое. Пойду, пожалуй.

– Удачи, девушка. И будьте осторожны.

***

Анне повезло. Не успела она подойти к дому, как по дороге проехал знакомый зелёный «форд» – то возвращался Игорь. И возвращался с удачей – по его словам, завтра с утра прибудут монтажники ставить дом под современную охрану – с видеомониторингом и прочими делами. Договор подписан, всё в порядке. Анна попросила ключи от машины, дабы съездить до ветеринарной клиники, отдать кусок марли на анализ. Игорь помрачнел, потому что кот так и не появился – а Рыжик обычно всегда встречал возвращающихся хозяев у двери, урча и подрагивая хвостом.

Поездка по подмосковным пробкам затянулась. К счастью, клиника находилась не слишком далеко от МКАДа, и женщина вернулась домой ещё засветло, около девяти вечера. Игорь до её приезда приготовил нехитрый, но вкусный ужин и даже достал бутылку сухого вина – впервые за полтора года в доме появилось спиртное.

– Что за повод? – подняла брови Анна.

– За установку сигнализации... За окончание недоразумений... Чтоб нам никто не вредил... Кстати, пока ты ездила, я пригласил охранника с ворот, он бывший военный гэбист, посторонних нюхом чует. Попросил посмотреть после смены – не мог ли к нам кто залазить.

– И что?

– Без особой уверенности, но сказал, что повреждена сетка на заборе слева от калитки. Недавние следы то ли обрыва, то ли даже перекусывания металла. По его совету я размотал немного колючки по низу ограждения.

– Лишь бы только Рыжик не напоролся.

– Да, Рыжик... С ним вообще непонятно. Он даже по двору не гулял никогда. Кстати, я планирую сегодня время от времени поглядывать из окон. Мало ли...

После ужина, прошедшего в спокойной обстановке, Анна направилась в кухню с посудой и... опять чуть не рухнула, зацепившись одной ногой за другую.

– Игорь! Это что такое?! – закричала женщина, не веря своим глазам, которые обнаружили белый пакет в углу кухни.

Муж тут же подбежал на крик.

– А, так это охранник принёс. Этот, Сергеич. По его словам, ты куда-то ходила за ворота, чтобы кого-то увидеть, да поскользнулась и упала. Вы там о чём-то поговорили, а потом, когда я ему позвонил, он пришёл и принёс твои вещи, которые ты забыла у него в будке... Что-то не так?

– Игорь... Это не мои вещи. Это тот проклятый «докторский» набор! Я же хотела его выкинуть!

И Анна рассказала обо всём, что произошло возле ворот сегодня. Включая и историю Анатолия и его жены.

– Что с этой дрянью теперь делать? – спросил Игорь. – Я даже не подумал, что охранник вздумает притащить обратно эту штуку.

– Надо выбросить. Я унесу.

– Да ладно, завтра. Что по темноте шастать? Давай, я его просто за дверь выставлю.

– Как скажешь, – пожала плечами женщина.

– Слушай, а как выглядел этот парень? – спросил Игорь, вернувшись.

Анна повторила. И спросила:

– А ты что, знал его?

– Нет, – ответил муж, отведя глаза в сторону. – Не мог я его знать. Откуда?

***

– Аня... Ань... Слышишь?

– Чего?.. – сонно пробормотала жена.

– Как будто в окно со стороны двора кто-то стучит... – проворчал Игорь. – Давно собирался заколотить его. Толку от этой амбразуры никакого...

– Сходил бы вниз, глянул...

– Телефон наготове держи, если что.

Игорь поднялся, обул шлёпанцы и тихо вышел из комнаты. Прошло три минуты, пять. Что такое?

Подозрительных звуков до ушей Анны больше не доносилось, но беспокойство росло. Где бродит Игорь? Почему так долго? Дом вроде не огромный, всего-то делов спуститься на первый этаж и потом обратно подняться... Нет уж. Надо самой встать и глянуть, что там происходит. Главное – телефон в руке держать, чтоб сразу нажать две клавиши, настроенных на вызов местной охраны...

Дом был погружён во мрак и гробовое безмолвие. Жизнь в «охраняемых» посёлках всё же сильно отличалась от городского быта. На Анну, выросшую в многоквартирном московском доме, поселковая тишина порой действовала угнетающе, а дом поначалу даже пугал. Никак она не могла взять в толк, зачем людям такие большие пространства. Конечно, по сравнению с теми домами, в которых живут семьи в американских фильмах, их коттеджик был довольно мал, но всё же...

Коридор первого этажа, освещённый светодиодными ночниками, провешенными на ленте вдоль плинтусов, был пуст. Куда же забрёл Игорь? Уж не в подвал ли? По идее, больше некуда... Но зачем? Может, в гараж?

В бокс для машины вела высокая дверь, в подвал – низкая. Скорее даже, просто вертикальный люк под лестницей. Анна открыла дверцу, присела перед проёмом, втянула затхлый воздух...

– Игорь! – крикнула она.

В ответ раздался странный тихий звук, вообще непохожий на человеческий голос. Словно скулило какое-то животное. Рыжик?! Рука нащупала выключатель, под ногами зажглась тусклая лампа. Странный звук повторился. «Ууу-ууу-ууу», – донеслось до ушей женщины. Она осторожно стала ступать по скользким деревянным перекладинам лестницы – шаткой, неудобной, установленной ещё прежними жильцами этого дома. «Кто они были, интересно?» – совсем некстати закралась в голову мысль. Опять вспомнились американские фильмы – жутковатые, но вовсе не ужасные, если подумать. «Привидений нет», – сказала себе Анна, постукивая зубами от страха. Опять послышалось невнятное урчание. Женщина наконец ступила ногами на скользкий пол, кривовато выложенный квадратной плиткой, и заглянула под лестницу. Телефон выпал из её руки, она кинулась к рыжему коту, который – вот ведь кошмар-то! – был плотно опутан бельевыми верёвками и судорожно дёргался, пытаясь освободиться. Мордочка Рыжика была замотана платком, вероятно, затем, чтобы приглушить мяв, но не удушить котика. Сбоку послышался неясный шум, и в глазах Анны словно что-то посыпалось – то ли мусор, то ли звёзды с неба.

***

Женщина пришла в себя скоро, возможно, уже через несколько минут. Голова болела, понимание того, что с ней происходит, словно пыталось «уплыть». Она с трудом вспомнила, как спустилась в подвал, потеряв Игоря (а он-то куда потащился среди ночи?!) и вообще, что происходит. Хриплое кошачье урчанье никак не могло подсказать, в чём дело.

В подвале места было не так много – эта комнатка-погреб имела площадь от силы два метра на полтора. Кем-то из прежних владельцев тут был устроен деревянный топчан, на который сейчас уложили Анну лицом вверх. Её ноги крепко привязали к ножкам этого ложа, а руки пропустили под настилом и стянули запястья вместе. Кроме кошачьего урчания женщина слышала и злобное, явно мужское мычанье. Несмотря на то, что голос был заглушён, Анна его узнала – то мог быть её муж. Она повернула голову в сторону и охнула в кляп, которым точно так же был заткнут и ей рот. Игорь, связанный, сидел под лестницей, и свободной у него была только одна правая рука, которой тот судорожно двигал в разные стороны.

А в руке Игорь держал молоток.

Которым мог легко дотянуться до лица Анны, несмотря на то, что был связан и почти лишён возможности двигаться.

Уйма вопросов крутилась в голове женщины, но она не могла их сейчас ни задать, ни получить на них ответы. Анна даже не понимала, реальность это, сон или последствия лёгкого сотрясения – а о том, что ей слегка шевельнули мозг, женщина смутно догадывалась.

Сверху донеслись тяжёлые шаги, затем скрипнула дверца под лестницей. Анна подняла глаза, смотря на переступающие по перекладинам ноги в мужских полуботинках и тёмных брюках. Она уже поняла, кого именно сейчас увидит. И потому не сильно удивилась, когда к её изножью протиснулся давешний торговец вразнос, он же «живой мертвец» Анатолий – если его так действительно звали, по словам Василия. «Мертвец», как и следовало ожидать, был живее всех живых и выглядел вполне прилично для зомби и прочей нечисти из художественных фильмов. Но Анне сейчас было страшно. Она ничего не понимала, кроме того, что пришёл некто, решивший причинить зло и боль ей и её мужу. Единственно, иногда она почему-то воображала, что этот «Анатолий» и её Игорь – одно и то же лицо... Но это уже были последствия удара по голове, не иначе.

Спустившийся держал в руке пресловутый кофр с красным крестом.

– Привет, Самсоновы, – поздоровался этот человек. – Не люблю долгих церемоний, никогда не был сторонником каких-то рассказов и историй. Особенно о самом себе. Потому что никого не должно волновать чужое прошлое, верно?

Анатолий положил кофр прямо на пол, пошевелил рукой лязгнувшие внутри инструменты.

– Теперь, – обратился он к Анне, – я дам тебе возможность говорить. Можешь даже орать – тебя всё равно никто не услышит. Ближайшие соседние дома пусты – я проверил. Люди понемногу разъезжаются отсюда. Бедным после четырнадцатого года стало не по карману платить за коттеджи, богатым тут делать нечего.

С этими словами он протянул медицинский зажим к лицу Анны и вытащил из её рта влажную тряпку. Стало чуть легче. Но почему-то и намного страшнее.

– Тебе твой муж не рассказывал, на какие деньги он купил этот дом в не самом плохом микрорайоне? А если и говорил, то ты ему, вероятно, поверила? Впрочем, неважно.

– Кто ты на самом деле? – спросила Анна. – И какого хрена тебе нужно? Имя Анатолий тебе известно?

– Именно это я сейчас тебе и начинаю рассказывать. Не помню, назвал ли я тебе своё имя, но это неважно. Важно, что несколько лет тому назад сравнительно недалеко отсюда твой муж работал начинающим анестезиологом в одной из больниц.

Игорь за лестницей дёрнулся и промычал явно какое-то проклятие.

– Ты удивлена? – спросил Анатолий. – А, ну да. Он тебе рассказал какую-то другую легенду из своей жизни. Кем он был якобы? Наследником удачливого «прихватизатора», наверное? Ничего подобного. Он был нищим сотрудником муниципальной клиники. Возможно, со временем он чего-нибудь бы и добился, но его путь в большую медицину только начался. А ждать не хотелось. Поэтому когда ему предложили неплохие деньги, чтобы свалить меня... Даже не то что именно меня, и не сказать, что свалить, он не отказался. Поймите, я – хищник. Очень злой и опасный хищник, но только такие выживают и процветают в нашей сказочной стране. Но я очень любил свою жену. Не знаю, способен ли твой муж на такое. Мы это скоро поймём... Он, в общем-то ведь, тоже хищник. Только иного типа. Падальщик. Гиена.

– Я ничего не понимаю, – произнесла Анна. – Ты несёшь какой-то бред. Я рассказала охране посёлка, что к нам собирается вторгнуться какой-то злоумышленник, и сейчас сюда приедет наряд!

– Никто сюда не приедет, – возразил Анатолий. – Продолжаю. Моей жене поставили неверный диагноз... Хотя нет, диагноз был правильный, но операцию назначили такую, после которой и в идеальных условиях очухаться сложно. Твоему мужу за большие деньги предложили сделать так, чтобы она не встала после операции. И ты знаешь, что он сотворил? Он дал моей жене неправильный наркоз. Иногда даже нужная смесь газов не может усыпить пациента, и он, лёжа на столе, ощущает малейшие движения скальпеля и всего остального, но не в состоянии ни крикнуть, ни пошевелиться. После этого человек часто не выживает. А если дать особую, неправильную смесь, то любой пациент заведомо погрузится в паралич, но будет чувствовать всё. Твой муж получил нужные инструкции, и у него была возможность сделать всё как надо. Моей жене делали операцию на брюшной полости. И длилась она пять часов. ПЯТЬ! ЧАСОВ! Пять бесконечных часов ни в чём не повинная женщина испытывала чудовищные страдания, не в силах прекратить их или хоть как-то дать знать хирургам, что дело идёт не так! И в конце концов она скончалась от болевого шока. Хирурга хотели посадить, но он как-то отмазался. Я даже иногда думаю, что он действительно был не виноват. Правда, проверить это невозможно. Когда мои ребята кидали его под поезд в моей одежде с моими документами, он орал, что ничего не знает. А вот твой муж получил бабки и свалил, будучи уверенным, что я сдох, и что его никто никогда не достанет. Но я жив, и я его достал.

– Боже, какой бред, – простонала Анна.

– Не зря мудрые люди говорят, что месть – это блюдо, которое подают холодным... Правда, я действительно на какое-то время потерял след, но не расстраивался. Даже если бы он свалил в Зимбабве, я бы и там его нашёл, рано или поздно. Я и сейчас думаю, не сильно ли я поторопился. Как ты считаешь?

– Я полагаю, ты безумный психопат, – сказала женщина. – У тебя крыша поехала. Не понимаю, с чего ты внушил эту историю?

– Думать так тебе не запрещается, – покачал головой Анатолий. – Но я действительно не хочу больше тянуть время. Сейчас мы повторим сцену в операционной. В роли хирурга буду я. В роли пациентки – ты. А анестезиологом я решил назначить твоего супруга. Скорпион своих привычек не меняет, верно, Игорь?

Отчаянное мычание могло означать что угодно.

– Думаю, он справится. Я приступаю к операции. Конечно, тебе будет больно, очень больно. Я ведь не хирург на самом деле, но кое-что в анатомии понимаю. И знаю, каким образом можно вскрыть живот, чтобы не допустить большой кровопотери и не замучить тебя раньше времени до болевого шока. Но в любом случае твои страдания будут просто жуткими, ты даже не представляешь, насколько. И если твой муж любит тебя хотя бы на четверть так же сильно, как я любил свою жену, он найдёт способ включить анестезию. И на этот раз правильную. Видишь у него в руке молоток?

В теле Анны словно воцарился лютый мороз. Холодные ледяные капли пронзили её от сердца до промежности. Анатолий взял в руку скальпель и рассёк на теле женщины ночную рубашку, обнажив живот, грудь и бёдра.

– Начнём, пожалуй, – сказал он. – Как я уже говорил, можешь орать. Анестезиолог! Вы готовы?.. В случае, если просьба пациентки поступит... А она поступит непременно, рекомендую бить анестезией в висок или в макушку. Тогда удастся провести обезболивание с одного удара. Лобовая кость может оказаться слишком толстой. В крайнем случае попробуйте нанести удар в надбровную дугу.

Долгое злобное мычание было ответом «хирургу».

– Инструкции, по всей видимости, понятны. Пациентка, готовьтесь к первому надрезу. Кстати, скальпель, по-моему, не очень удобен.

Анатолий достал откуда-то складной нож и нажал на боковину рукоятки. Из неё с коротким щелчком выскочило лезвие с кровостоком. Анна зажмурилась и попыталась дёрнуться всем телом. Тщетно! Резкое жгучее ощущение ниже и правее пупка дало ей понять, что клинок разрезал кожу и углубился внутрь живота. Кричать оказалось очень легко. Гораздо легче, чем вынести действительно адскую боль, когда кончик лезвия проткнул оболочку брюшины.

– Это только начало операции, – произнёс Анатолий. – Чёрт, а кровищи-то уже сколько... Ладно, потом наверху переоденусь.

Лезвие ножа скользнуло вбок, и новая боль была сравнима лишь со взрывом бомбы.

– Кажется, я что-то проткнул, – как бы извиняясь, проговорил «хирург», притом довольно громко, чтобы перекрыть стоны Анны. – Послушайте, анестезиолог, не кажется ли вам, что операция идёт достаточно успешно?

Самсонов мог только бессильно выть в кляп, глядя на изощрённую месть. Его жена корчилась и билась на топчане, испытывая безумные боли в животе. Её хриплые крики должны были проникать Игорю в самое сердце. Его рука сжала молоток, но он не был в силах ударить Анну.

– Твоя супруга – очень выносливая пациентка, – сообщил Анатолий.

– Игорь! Игорь! – в ужасе вопила женщина. – Что же это такое происходит?! Мне больно! Мне бооооольноо!!!

Мужчина воткнул нож женщине выше пупка сбоку и повёл разрез по пологой дуге книзу, не стараясь сильно углубляться в чрево.

– Неееет! Нееет!!! – отчаянно кричала Анна. От рывков её тела топчан раскачивался и даже слегка подпрыгивал.

Анатолий оставил подрагивающий нож в животе Анны, тщательно вытер окровавленные руки и достал сигареты.

– Небольшой перерыв, – заявил он, щёлкая зажигалкой. – Я немного устал. Как вы думаете, анестезиолог, сильно ли притомилась наша пациентка? Если она будет лежать смирно, то это ещё куда ни шло. Но если... Э-э, так я и знал...

Тело Анны начало конвульсивно сокращаться. Анатолий едва успел выдернуть нож. Из длинной раны на левом боку показалась оболочка толстой кишки. На топчан и пол стекали струи крови, но, как ни странно, пупок и кожа вокруг него пока что были чистыми, незапачканными.

– О-о-ааа-ооо!!! Оооххх! – на разные лады, то хрипло, то нежно, стонала женщина.

«Хирург» неспешно курил сигарету. Трудно сказать, что творилось в голове у этого «мстителя». Он никогда не считал себя ни маньяком, ни вообще закоренелым убийцей, хотя несколько человек уже успел отправить на тот свет (из них двоих собственноручно). Он и не отдавал отчёта своим мыслям, но немного удивлялся тому, что получает удовольствие не от мести, а от вида жестоких страданий. Месть сама по себе оказалась скучной. А вот проникновение ножа в женский живот – это было нечто новое и странно возбуждающее.

Лезвие ткнулось в дрожащую ямочку пупка и погрузилось в податливую плоть. «Хирург» добился новой череды стонов и хриплых криков. Анна уже не помнила себя от боли и время от времени обращалась то ли к своему убийце, то ли к мужу, чтобы они прекратили эту ужасную пытку.

– Слыхал, анестезиолог? – спросил Анатолий, погружая стальной зажим глубоко в рану на месте пупка. – Кажется, пора приступать. Впрочем, это твоё дело. Операция, как я уже говорил, идёт успешно.

Он сделал несколько сжимающих движений, затем потащил инструмент назад, захватив пару петель тонкого кишечника Анны. «Хирург» начал неспешно наматывать их на зажим. Женщина вдруг резко замолчала, приподняв голову. Округлившимися глазами она глядела, как её внутренности вылезают наружу и медленно накручиваются на инструмент с едва слышными хлюпаньем и урчанием.

– Игорь, прекрати это, – прошептала Анна, откидывая голову на топчан.

На шершавой стене появилась бледная тень от медленно поднимаемого молотка, зажатого в дрожащей руке.

***

– И что там выяснили, Сергеич? – спросил Агафонов, водитель мусоровоза. Его КамАЗ, как обычно, вонял на весь посёлок не только содержимым кузова, но и частично сгоревшим топливом. Правда, сейчас двигатель был выключен, потому что история, которую рассказывал охранник собеседнику, оказалась столь же интересна, сколь и кошмарна.

– Короче, Игорь Самсонов свихнулся окончательно. Следствие выяснило, что он раньше работал анестезиологом, но уже много лет занимался чем угодно, но только не медициной. Даже от своей жены он держал своё прошлое в секрете. Была там непростая история – то ли пациентку случайно зарезали, то ли ещё какая неприятность. Но, видимо, ему настолько хотелось вернуться к своей работе, что он ударил по голове жену, сбросил её в подпол и там раскромсал ножом, вообразив, будто делает ей операцию. Я немного знаком с материалами следствия. Самсонов сначала тренировался на игрушках собственной дочери. Представляешь? Он распорол животы всем куклам, а через день сделал то же самое и с супругой. Счастье, что та успела дочь к бабке отправить, а то этот поехавший, чего доброго, и до девчонки бы добрался.

– А с самим Самсоновым что случилось? Арестован, не?

– Нет. Он в оконцовке и себе горло перерезал.

– Чудовищная история.

– Ещё бы! Правда, у следствия, как мне по знакомству сказали, осталась пара-тройка незакрытых вопросов.

– Это каких?

– Самсонов беспокоился, что к нему якобы кто-то пытается проникнуть в дом. Он даже меня приглашал, типа для того, чтобы я посмотрел, всё ли в порядке. Ему кто-то наговорил, что я военным спецом раньше служил по внутренним расследованиям. И ещё он заказал сигнализацию для дома. Буквально за несколько часов до убийства. Зачем – непонятно. Явного проникновения посторонних так и не обнаружили.

– А ещё что?

– Анна, его жена, тем же вечером отвезла в ветеринарку чью-то кровь на анализ. Боялась, что это их кота кто-то убил.

– И чья оказалась?

– Кошачья и оказалась. Самсонов, гад такой, и кота чутка покалечил, чтобы перемазать кровью бинты, раскиданные по дому. Но Рыжему повезло. Вон, видишь, на подстилке спит?.. Это ихний кошак, теперь со мной живёт. Представь, он тоже был в том подполе и всё видел. Умел бы говорить, глядишь, и рассказал бы точно, как дело было. И закрыл бы все мелкие вопросы.