Когда оживают кошмары
I'm coming for your soul
For your little ugly soul
Ольга лежала в темноте. Отчётливо осознавала, что спит, но одновременно ощущала всё, что происходит вокруг. Не видела, а именно чувствовала.
Комнату пеленал мрак. Дегтярно-густой, душный, стирающий углы, контуры предметов, пол, стены и потолок. Но и через этот всепожирающий мрак Ольга ощущала тень, невозможно чёрную даже на фоне ночной темноты.
Тень склонялась над нею спящей, протягивала навстречу… Руки? Или, всё же, щупальца? Ольга не была уверена, что эти очертания – человеческие.
– Я пришёл… – звук, который рождался не в летнем горячем воздухе, а будто бы в её голове.
– За тобой, – слова на неизвестном языке, да и сам голос не имел ничего общего с людской речью.
Только самый смысл, которым Ольга тоже будто бы проникалась. И не могла ничего ответить. Не могла пошевелиться.
Ольга спала. Слишком глубоко, слишком крепко, чтобы проснуться.
Рука-щупальце легла на грудь – только тонкий ситец отделял кожу от прикосновения чужеродной сущности. Стало тяжко дышать.
Глубокий вздох – и Ольга открыла глаза. Резко выпрямилась, вскинув руки к груди. Что-то мягко упало в ладони, кольнуло мелкими шипами. Она опустила взгляд: цветок! Шесть сияющих синих лепестков, как звезда – никогда не видела таких прежде. Поднесла бутон к лицу, вдохнула дурманящий запах, и…
Проснулась.
Никаких теней, и тем более, цветов. За окном рассвело, комнату доверху заливали лучи раннего солнца. Слева старое трюмо, справа – платяной шкаф, всё на своих местах.
Ольга вскочила с кровати и спешно засобиралась.
Всю дорогу на работу болезненно хмурилась: голова так и гудела, отзываясь на мерный шум города – шорох шин, трёп пассажиров в автобусе, гудки. Но хотя бы успела к сроку. В кабинет заскочила буквально в последнюю минуту, заняла свободный стул, сутулясь под колким взглядом директрисы.
Рабочая неделя началась с неприятного.
– Ольга берет Ивановых, – директриса щурила густо зачернённые глаза через оправу немодных очков, – Завтра проверь, пожалуйста.
Помещение душило Ольгу. Пылью на стеллажах с личными делами подопечных, цветом казённых стен, спёртым воздухом – хоть бы кондиционер включила, грымза. На дворе июнь всё-таки, плюс двадцать восемь.
Ольга отрешённо чёркала в блокноте, ожидая конца планёрки: синяя линия вилась спиралью по клетчатому листу. Отложила ручку, машинально коснулась серебристой бабочки на груди. Несерьезная безделушка, но ей плевать – это память. В тоске оглядела помещение – коллеги тоже склонялись над блокнотами, записывали планы на неделю. Она вздохнула и отвела взгляд на подоконник, где погибал чахлый фикус.
Понедельники всегда навевали скуку. Но сейчас к привычному чувству примешалась злость. Ольга понимала, что это бессмысленно, но не могла не злится. На заболевшую коллегу Женьку, из-за которой начальница скинула на неё дополнительную нагрузку, на саму начальницу. И даже на Ивановых, хотя они ещё не были знакомы.
Завтра у Виктора будет пара-тройка часов. Не так часто у них совпадает свободное время. Они вместе могли бы пойти в кино, или в кафе. Если бы не чертова дополнительная семья. А потом Виктор снова в Москву, в командировку. Опять они не увидятся почти неделю.
Ольга лениво полистала папку с делом Ивановых: не алкоголики, не наркоманы, даже не многодетные. Мать-одиночка с шестнадцатилетним сыном. В таких семьях не бывает серьезных проблем, кроме закономерных – бедность и избыток юношеской энергии. Мальчишка на учёте в комиссии по делам несовершеннолетних, опять натворил что-то в школе. Посещение, профилактическая беседа, отчёт – стандартная задача социального работника, ничего сложного. Только куча потраченного впустую времени…
Дурацкие Ивановы. Ещё и сон этот, никак не выкинуть из головы.
Планёрка окончилась. Ольга зашвырнула блокнот в сумочку, и вышла на улицу. Подставила лицо слабому ветерку – всё лучше, чем ничего. Неделя обещала быть мучительно долгой.
Вечером созвонилась с Виктором. Виновато объяснила про Ивановых. Конечно же, любимый понял и утешил, но всё равно обидно.
Вот и злосчастный вторник. Участок Жени не в её районе, пришлось добираться в другой конец города.
Лифт не работал. Вздыхая, Ольга поднялась на пятый этаж и оказалась перед дверью: обычной, обитой коричневым дерматином, с белыми пластиковыми цифрами «шестьдесят шесть». В обычном подъезде, выкрашенном противной зелёной краской. В обычном доме, каких куча в местных спальниках. Хотя бы не в покосившемся бараке с прогнившим полом, в каком жили Игошины. И даже без следов от топора, как на двери Балясиных – папашка по пьяни бузил. Даже фамилия у этой семьи самая обычная – Ивановы. Можно надеяться, что, хотя бы, обойдётся без приключений.
Единственное, что смутило Ольгу – надпись красной краской, полуотскобленная, но ещё читаемая: «Убирайтесь в Ад!». Нелады с соседями? Что же, и такое в её работе попадалось. Ко всему уже привыкла.
Она надавила на кнопку звонка, спустя минуту-другую после переливчатой трели дверь распахнулась.
Встретила женщина, невысокая, полноватая. Ольга представилась, на всякий случай достала удостоверение Центра соцзащиты, но посмотрела на хозяйку, и убрала. Объяснила, что какое-то время будет вести их семью.
Владелица квартиры засуетилась: поправила домашний халат, пригладила небрежно заколотый на затылке пучок. Пригласила пройти сразу на кухню, предложила чаю. Ольга не хотела обременять её хлопотами, но та уже неторопливо расставляла пузатые чашки на цветистую скатерть. Наблюдая за движениями хозяйки, Ольга удивлялась их точности. Ведь сложно было не заметить жуткие шрамы вокруг глаз, и застывший навеки взгляд. Тамара Иванова абсолютно ничего не видела.
– А что с Женечкой? – поинтересовалась она.
– Точно не знаю. Плохо себя чувствует.
– Ох! Передайте, что мы ей желаем здоровья. Пусть поправляется скорее, Славик с ней хорошо ладил.
Тамара лучезарно улыбалась, уставившись перед собой пустыми глазами. Она вовсе не выглядела неблагополучной, измученной жизненными тяготами. Наоборот, будто излучала радость и дружелюбие.
За чашкой зелёного чая приступили к дежурной беседе. Славик ушёл в магазин, завтра обязательно пойдёт на занятия, обещал не пропускать. Из дома не убегает, не грубит. Хороший мальчик. Просто чудо.
– А конфликты со сверстниками? Часто одноклассников задирает?
Тамара улыбнулась, казалось, ещё шире и дружелюбнее чем прежде.
– Подросток, что с него взять. Я и сама в детстве Любку, одноклассницу мою, за косу ух, как таскала! Классная только и успевала разнимать. Разве это что-то страшное?
Ольга глубоко вздохнула, постаралась продолжить как можно аккуратнее.
– Вы в курсе, что его одноклассник сейчас в больнице с ожогом? Пострадала роговица глаз. И… – она сделала паузу, – он, как бы сказать, несколько не в себе. Бредит, страдает приступами паники.
Тамара перестала улыбаться. Сочувственно покачала головой.
– Нет, увы. Ничего об этом не знаю. Знаю, что они повздорили со Славкой, а подробностей мне классная не сообщила.
Из коридора долетел скрип двери, топот ботинок и шорох одежды. В дверном проёме кухни застыла юношеская фигура.
Ольга с удивлением рассматривала нового подопечного. Ни единой черты от матери в нём. Бледный и астеничный, паренёк сутулился, будто прячась в своей мешковатой чёрной толстовке. Лица почти не видать, его закрывали длинные пряди, выкрашенные в едко-синий цвет. Только серёжка-кольцо поблёскивала в губе. И взгляд травянисто-зелёных глаз из-под капюшона – колкий, аж до мурашек.
– Славик, это тётя Оля. Она теперь вместо Женечки приходить будет.
– Драсте, – бросил Славик, и, нарочито игнорируя гостью, взялся выгружать продукты из рюкзака в холодильник.
– Ой! Забыла тебе сказать, чтоб молока ещё купил, – засуетилась Тамара.
– Я взял, – не оборачиваясь, буркнул сын.
Он закончил с покупками, и уже собрался уйти.
– Слав, нам с тобой тоже нужно побеседовать, – окликнула его Ольга. – Ты не против, если мы пройдём в твою комнату?
Юноша замер на выходе из кухни.
– Против.
– Слава! – вмешалась Тамара. – Мы же уже говорили с тобой об этом!
Тот обречённо вздохнул, повернул недовольное лицо.
– Окей. Только недолго. Мне ещё уроки на завтра делать.
Ольга вошла в комнату вслед за подопечным. Тёмно-вишнёвые обои, странноватый выбор для стен в детской. Кровать, аккуратно застеленная пледом – чёрным, в каких-то непонятных знаках, а на углу – большая папка для черчения. В книжном шкафу ровными рядами теснились учебники, фантастические романы, энциклопедии. К торцу каждой полки крепился ярлычок с подписью: прямо как в библиотеке. На столе темнел прямоугольник ноутбука, рядом ровная стопка – тетрадки, книги.
Ни постеров с кумирами, ни фигурок или приставки, ни разбросанных везде вещей. Ничего из того, что можно было ожидать от обычного школьника. Всё идеально на своих местах. Подозрительно дисциплинированный подросток, отметила про себя Ольга. Что-то с этой семьей определённо не то.
Она присела на край кровати. Папка соскользнула с пледа, и упала на палас, рассыпавшись кипой листов. Ольга спешно подхватила их, попыталась собрать, но помедлила, рассматривая. Почти все страницы были покрыты рисунками, странными и жуткими. Конечно, в молодёжной культуре много непривычного её поколению, но это…
Зловещие потусторонние пейзажи, мрачные города, населённые явно нечеловеческими жителями – такого не увидишь даже в фильме ужасов. Ольге стало неуютно. Как будто нарисованные монстры наблюдали за ней с бумажных листов.
– Ты это сам нарисовал? – осторожно спросила она.
Ольга привыкла, что подростки ревностно относятся к таким вещам, не любят, когда вторгаются в личное. Но Слава не спешил отбирать у неё рисунки. Внимательно смотрел, словно оценивал её реакцию так же, как она –
его.
– Да, – подтвердил он.
– Очень необычно, – Ольга вымучила улыбку. – И красиво.
– Вы так считаете? – казалось, он даже не моргал. – Что скажете про это?
Он потянул лист из середины пачки и положил его сверху.
Чёрные отрывистые штрихи покрывали всё пространство от края до края, складываясь в гротескную фигуру. У существа было множество глаз на искажённом лице, и бугристое аморфное тело, выпускающее отростки-щупальца, но Ольга догадалась, что это женщина. Тремя изломанными руками она прижимала к обвисшей груди столь же уродливого младенца – всего в нарывах, с перекошенной в крике вертикальной щелью вместо рта, и шестью глазами по бокам от него.
– Я думаю, – Ольга замешкалась, подбирая слова. – Думаю, она очень любит своё дитя.
Слабая улыбка буквально на мгновение тронула губы подростка, и тут же его эмоции снова скрыла маска настороженной непроницаемости.
– У вас есть ребенок? – спросил вдруг он.
Ольга непроизвольно потянула руку к кулону на шее.
– Был. Когда-то, – она снова опустила взгляд на картину.
Затем спохватилась, и вернула папку на место.
– Я хотела бы поговорить о случае в школе.
Славик откинулся на стуле, отвернулся. Обсуждение школы его явно не интересовало.
– А есть о чём говорить? – выцедил он сквозь сжатые губы. – Обычный конфликт. Я же подросток, для меня это нормально.
«Да вы сговорились что ли…», – нахмурилась Ольга. Она в конторе уже лет пять, всякого навидалась. Ничего нормального в такой оценке подростком собственных действий не было.
– То есть, нормально, что твой одноклассник из-за тебя попал в больницу с серьезными травмами?
Славик вдруг повернулся, уставил на Ольгу во всю ширь распахнутые глаза.
– Я искренне сожалею о своём поступке, тётя Оля, – его внезапно смягчённый голос так и сочился фальшью. – Передайте, чтобы поскорее поправлялся.
И он ухмыльнулся, обнажив неестественно удлинённые клыки.
Славик опять отвернулся, открыл тетрадь и уткнулся в неё, давая понять, что разговор окончен.
– Хорошо. Передам, если увижу, – вздохнула Ольга.
Вот и поговорили.
Она попрощалась и встала, чтобы уйти. У самой двери бросила беглый взгляд на комнату, и… Замерла на месте.
На подоконнике, в тени шторы, прятался цветочный горшок. Обычный, пластиковый. Из земли тянулся всего один стебель, с несколькими острыми листьями. И синим шестиконечным бутоном наверху.
Ольга едва удержалась от вопроса, развернулась и быстро вышла из комнаты. То был просто сон, ничего больше. А это – всего лишь совпадение, убеждала она себя.
На обратном пути решила заскочить к коллеге, узнать, как её здоровье. И выяснить хоть что-то о странном подростке Славике и его не менее странной мамаше. Что-нибудь, что не написано в их личном деле.
Входная дверь Жениной квартиры едва отворилась, буквально на щель сантиметров пятнадцать. В ней показалось отёчное, посеревшее лицо.
– Чего пришла? – слабо просипела коллега.
Ольга помнила Женю как приветливую, юморную девушку. Что могло настолько изменить её всего за несколько дней?
Коллега долго отпиралась, не хотела впускать Ольгу, но, видно, не было сил на споры – сдалась. Они прошли в гостиную.
Даже воздух в квартире Жени кислил. Шторы плотно задёрнуты, на столе – обсиженные мухами упаковки. Похоже, она давно питается едой из доставки. И кругом бутылки из-под пива. Много.
– Ты, что ли, совсем на улицу не выходишь? – посочувствовала Ольга. – Я думала, тебе уже полегче. А что врачи говорят?
– Врачи не помогут, – голос у Жени какой-то другой, резкий, затравленный.
Она явно нервничала, то и дело чесала покрытые сыпью локти, ерошила всклокоченные рыжие волосы.
– Я… Проведать тебя зашла, – попыталась склеить беседу Ольга, – Жаль, что тебе не стало лучше. Кстати, тебе там семья Ивановых передавала привет…
Женя вскинула напуганный взгляд.
– Их тебе всучили?!
– Ну да, – пожала плечами Ольга. – Я уже их навещала. Там всё хорошо, Славик очень милый мальчик.
Женя резко шагнула к столу, буквально нависла над Олиным лицом, бешено тараща глаза.
– Не ходи больше туда! – с нажимом прошипела она.
Оля отпрянула, насколько позволяло кресло за спиной.
– Ну, как не ходить? Это же работа…
Коллега отстранилась, повернулась к столу и принялась методично переставлять пустые бутылки.
– Милый мальчик, ага… – горько усмехнулась она. – Чудовище этот Славик. Попомни мои слова.
– Жень, ты чего? Откуда ты это взяла? Ты что-то знаешь?
Коллега резко обернулась – губы сжаты, видно, что хочет что-то сказать. Но вместо слов она шагнула к серванту, выхватила с полки увесистую папку и бросила её на стол перед Ольгой.
– Вот. Сама смотри.
«Иванова Тамара Игоревна», – прочитала Ольга. Возраст, адрес, всё на месте. Но с фотографии на неё смотрело незнакомое женское лицо.
– Что… Кто это? – вскинула она непонимающий взгляд.
– Иванова, – хмыкнула Женя. – Настоящая. Что? Интересно, кто же тогда в её квартире? Вот и мне тоже. Было интересно… Но знаешь, поверь моим словам: не стоит ими интересоваться. Никогда.
Ольга метала взгляд то на женщину на фото, то на коллегу.
– Откуда у тебя это вообще? – наконец нашлась она.
– Не важно, – Женя снова взялась за бутылки. – Через знакомого достала.
– Хорошие у тебя знакомые… Полезные, – в очередной раз удивилась Ольга.
– Ага. Были… – голос Жени дрогнул. – Он не… Не могу ему дозвониться. С тех пор, как получила папку. Ещё раз повторю: не ходи туда! Тебе не платят за такое.
Дальше диалога не вышло. Женя говорила загадками, да Ольга и не знала, что ещё спросить. Она услышала многое, но вопросов стало только больше. Одно точно ясно: болезнь Жени не физического характера, там явно что-то в мозгу повернулось. И это напрямую связано с Ивановыми.
Ольга распрощалась с коллегой, пожелав скорейшего выздоровления, и поехала домой. По дороге она прокручивала в голове то, что узнала за этот день. Слишком уж много странного вокруг, казалось бы, обычной семьи с банальной фамилией.
Вот только у неё семей – десяток. В каждой какие-то свои проблемы, и загадки тоже. И в каждую надо на неделе зайти. До следующего посещения было над чем подумать.
К ночи Ольга вдруг поняла, что боится засыпать – вдруг опять приснится тот зловещий сон? Но нет, он больше не посещал её.
В среду она управилась с работой быстро. Заодно заехала в школу Славика. Беседы с учителями подопечных – тоже её обязанность. Может быть, хоть там немного ситуацию прояснят, надеялась она.
– Мы стараемся относиться ко всем ученикам одинаково, – виноватым тоном высказывала дородная, ярко наряженная женщина. – Но Славик… Как бы выразится… Нет, он так-то мальчик умный! Я бы даже сказала, не по годам. Но очень… В общем, напряженные у него отношения с одноклассниками.
– В каком плане? – уточнила Ольга. – Они его задирают?
– Нет… Боятся.
Ольга замолчала, обдумывая слова классной. Такие, как Славик, часто становятся изгоями. Их шпыняют, избегают. Но боятся… Чего?
Коротко поблагодарив классную за встречу, она вышла из кабинета.
Во дворе школы Ольга встретила его. На любого другого подростка, может, не обратила бы внимания. Но Славик выделялся на фоне цветущих кустов сирени инородным пятном черноты, как сгусток мрачной безысходности среди смеющихся шумных одноклассников – невозможно не заметить.
С ним никто не заговаривал, его обходили стороной, стараясь даже не смотреть в его сторону. Она тоже хотела пройти мимо, но Славик заметил её и сам шагнул на встречу. Он даже улыбнулся – Ольге показалось, что подопечный рад её видеть.
– Узнали обо мне всё, что хотели? – сразу после приветствия спросил он.
– Почему ты думаешь, что я тут из-за тебя? – Ольга старалась выглядеть как можно более хладнокровно.
– Потому что больше не за чем, – ухмыльнулся Славик. – Вы не в этом районе живете.
Ольга поджала губы. Откуда он знает, где она живёт?
– Я рада, что ты снова ходишь на занятия, – извернулась она.
– Да… – снова заскучал подросток. – Это ненадолго. Мы с мамой скоро уедем.
– Вот как. Откуда такое решение? – Ольга изо всех сил изображала заинтересованность, но про себя обрадовалась: одной проблемой меньше.
– Не важно. Мы часто переезжаем, – отмахнулся Славик.
И вдруг резко вскинул руку. Грудь Ольги словно прошибло током от прикосновения. Как будто бы знакомая тяжесть.
– Нелепое украшение для вашего возраста, тётя Оля, – Славик сжимал пальцами серебряную бабочку, тянул цепочку, глядел ей прямо в глаза.
Ольга вырвала кулон, отступила на шаг.
– Я зайду на следующей неделе, – выдохнула она.
– Думаю, мы встретимся куда раньше, – хохотнул Славик.
Но она не слушала, быстро зашагала по дорожке к кованым воротам. Знала, что он смотрит в спину, но усилием воли сдерживалась, чтобы не обернуться, не столкнуться с ядовитым, выворачивающим душу взглядом зелёных глаз.
Вечером опять созвонились с Виктором. Очень хотелось хоть с кем-то поделиться всем, что тяжестью лежало на душе. Но Ольга вмиг забыла и про Славика, и про всё прочее: Виктор сказал, что приедет. Закончил с делами на два дня раньше, будет в городе уже вечером в пятницу. Пригласил в ресторан.
Да ну и к чёрту этих Ивановых! Её дело – просто приходить, просто разговаривать, а не распутывать тайны.
В четверг, после работы, она снова оказалась у дома Жени. Догадывалась, что это бессмысленно, но решила хоть проведать здоровье. Всё-таки в их последнюю встречу коллега уж очень скверно выглядела. Вдруг помощь какая-то нужна, продуктов купить как минимум.
Уже подходя к подъезду, Ольга услышала крик. Вздрогнула от неожиданности, огляделась: кричала какая-то женщина. Она стояла, задрав голову и тревожно всматриваясь куда-то вверх. Рядом – ещё несколько мужчин, тоже смотрели, встревоженно охали. Ольга машинально проследила за их взглядами.
Женя жила на шестом этаже. Квартира запущенная, но неплохая, двушка. С балконом, выходящим прямо во внутренний двор. Балкон закрывал остеклённый короб, но сейчас Женя стояла не внутри него. Она болталась снаружи, прижавшись спиной, уперевшись босыми ступнями в каменный выступ, и чудом удерживаясь руками за обшивку. Ветер бесстыже трепал халатик, открывая худые икры, но Жене было наплевать – она глядела перед собой полным безумия взглядом.
На мгновение Ольге показалось, что в стекле за Жениной спиной отражается чёрный силуэт в капюшоне. Она обалдело захлопала глазами, и морок растворился. Едва открыла рот, чтобы крикнуть, образумить, но не успела. Только проводила взглядом летящее тело.
Дальше – точно в туман провалилась. Вокруг бегали люди, кто-то кричал. Пару раз её задели локтем, и даже сильно толкнули. Потом приехала скорая. Полиция. Ей задавали вопросы, и, кажется, она отвечала. Выпила стакан воды, всученный кем-то в белой одежде. Странный вкус.
Звонила грымза с работы. Уже как-то всё узнала. Ольга запомнила только испытываемое чувство благодарности – та дала ей отгул назавтра, чтобы в себя пришла.
Слова, лица… Так быстро всё происходит, что сложно понять, осознать.
Она включилась на диване, посреди уютной гостиной. Рядом сидела Ванечка, пихала ей в руки чашку с ароматным отваром.
Ванечка, Ванесса – палочка-выручалочка, золотой человечек, который всегда оказывался рядом в самое тяжёлое время. Словно мысли читала, настоящая добрая волшебница. Жизнерадостная, в мешковатой льняной одежде, увешанная амулетами из перьев и самоцветов, она буквально врывалась лучом света и вытаскивала из бездны, из которой, казалось, уже нет пути назад. Однажды уже спасла Ольгу от чудовищной депрессии, и вот опять…
– Это судьба, – говорила Ванечка. – Да, она никого не щадит. Но у тебя всё образуется. Я вчера гадала на картах, впереди благие перемены. Только не отчаивайся, не останавливайся на полпути.
Ольга кивала головой в такт увещеваниям подруги, словно медитируя под аффирмации. Точно. Впереди пятница, встреча с Виктором – разве не благо после такого потрясения? Нельзя расклеиваться, показывать ему негатив. Без того редко встречаются, зачем портить всё?
– Да, – вслух произнесла она. – Ты права. Просто… Мне кажется, это было не самоубийство.
Ванечка вскинула ершистые, любовно отращенные брови.
– Ты что-то видела?!
Ольга вздохнула, отхлебнула из чашки – подруга делала чудесные настои на все случаи: бодрящие, успокаивающие, и просто вкусные.
– Я не уверена… Сложно так всё объяснить…
Она собралась с мыслями и выложила Ванечке всё. Про Славика, его странную мать. И знакомую тень за спиной усопшей.
Лицо Ванечки сделалось обеспокоенным, не до трагедии, а ровно настолько, чтобы показать подруге, что сочувствует. Этого человека трудно было представить в настоящей глубокой печали.
– А ты не думаешь, что, – Ванечка сделала паузу, добавила сочувственной обеспокоенности к выражению лица и тембру голоса. – Что ты просто хотела его там видеть?
Ольга вопрошающе склонила голову.
– Ну… Как я поняла, судьба этого Славика тебя по-настоящему тревожит, – объяснила свою мысль Ванечка, и снова запнулась. – Всё-таки, он ребёнок…
– Ой, не начинай, а! – отмахнулась Ольга, – Ты не подумай, я тебе безмерно благодарна за поддержку в тот раз. Но всё осталось в прошлом, я пережила этот кошмар. Ты же не думаешь, что я теперь буду привязываться к каждому встречному-поперечному ребёнку, потому, что своего…?
Она осеклась. Прикрыла глаза, коснулась кончиками пальцев кулона на шее и тут же одёрнула руку.
– Нет-нет, конечно же нет! – затараторила Ванечка. – Я ничего такого не имела ввиду. Только рада, что у тебя всё хорошо. Глядишь, с Виктором…
– Да ну тебя! – чуть не взвыла Ольга.
– Ладно-ладно, молчу… – подруга примирительно вскинула руки. – Знаешь, что? Давай я лучше разложу карты ещё разок, м?
Встреча с Ванечкой – лучше любого психотерапевта, помогла Ольге кое-как восстановить душевные силы. Хотя она прекрасно осознавала, что это временно. Ещё действуют успокоительные, ещё не полностью осознала всё, что успело случиться. Рано или поздно её сорвёт. Но не сегодня. И тем более – не завтра!
Наконец, пятница.
День пролетел незаметно, хотя Ольга с самого утра маялась в ожидании, то и дело поглядывая на часы.
Её интересовал только грядущий вечер. И Виктор.
Ольга битый час плутала дворами. Уже темнело, но, по счастью, не холодно. А то пришлось бы пожалеть о выборе платья – слишком уж короткое, с открытыми плечами. Несколько раз сверялась с навигатором, адрес верный. Но никакого намёка на ресторан, о котором говорил Виктор. Ей даже в голову не пришло проверить данные заранее, или расспросить – она доверяла любимому. А зря, стоило бы. Не пришлось бы сейчас бродить по всей округе.
Не выдержав, набрала номер, но звонок сбросили.
«Что за шутки дурацкие», – нервничала Ольга. Она отказывалась верить, что Виктор мог обмануть или зло подшутить. Но и за собой ошибок не видела, она всё верно запомнила, приехала точно куда условились.
За спиной зашуршали мелкие камешки под чьими-то осторожными шагами. Ольга вздрогнула. Только теперь она осознала, что всё это время улицы вокруг были совершенно пусты. А район-то не самый благополучный. И теперь тут появился кто-то ещё кроме неё.
Она обернулась – по-прежнему пусто. Во всяком случае, людей точно не было, только грязный серый кот крался вдоль стены. Узкий переулок, замусоренный, стремительно тонущий в темноте надвигающегося вечера – да откуда тут вообще рестораны? Зачем Виктор позвал её в такое злачное место?
– Здравствуйте, тётя Оля.
Ольга чуть не подскочила. Схватилась рукой за кулон, сердце в груди резко ускорило ритм.
Знакомый ссутулившийся силуэт в капюшоне преграждал ей путь.
– Славик? Что ты здесь делаешь?
– Вас жду.
Нехорошее чувство заскреблось внутри. Столько вопросов, столько мыслей сразу. Ольга спешно отогнала их все.
– Как… Откуда ты узнал, что я буду здесь?
– А я всё про вас знаю, тётя Оля. Я же сам вас сюда привёл, – засмеялся Славик.
Ольга отказывалась верить в происходящее. Конечно, неделя изрядно вымотала её, но не до такой же степени, чтобы бредить.
– Виктор не придёт, – ровным тоном сообщил мальчишка. – Позвал вас я.
«Как?!», – только и могла думать Ольга. Она однозначно слышала в трубке родной голос. Такое попросту невозможно. Да этот малолетний сталкер, похоже, следил за ней. Вот же упырёныш.
– Узнаёте?
Славик протянул руку. Темнота будто даже немного отступила перед сиянием шести синих лепестков.
– Это из твоей комнаты, – кивнула Ольга.
– И это всё? – склонил голову подросток.
Он поднёс цветок к лицу, мертвенное сияние отразилось в распахнутых глазах. Во мраке они казались совершенно чёрными, как две дегтярные лужицы на дне колодцев.
– Я пришёл, – бледные губы шевелились, выплёвывая слова на неизвестном языке, который Ольга почему-то понимала. – За тобой.
Тень за спиной Славика неестественно удлинилась, перекинулась на стену, обхватила всё здание, залезла на соседнее. В подворотне истерично свистнул внезапно поднявшийся ветер. Или это крик бродячего кота?
Она больше не могла выносить всё это. Хотела немедля сорваться с места и бежать без оглядки, но даже пошевелиться не вышло, не то что сделать хотя бы шаг.
– Где он? Где Виктор?!– голос Ольги дрожал.
– В больнице, в Москве, – непринуждённо отозвался Славик. – Попал в ДТП, теперь лежит, подключенный к аппарату. Но это ненадолго.
Его ехидная улыбка обратилась в оскал, жуткий, совершенно лишённый человеческих черт.
– Не смей его трогать! – сорвалась на крик Ольга.
Лицо Славика вмиг приобрело серьезный вид.
– Хочешь, чтобы он жил? – продолжил он. – Тогда делай, что скажу.
– Да кто ты такой? – не выдержала Ольга. – Чего ты хочешь?!
– Хочешь видеть, какой я на самом деле? – вскинул голову Савик. – Хочешь знать моё настоящее имя?
Ольга понимала, что до сих пор находится на той же улице, в своём городе. Но не узнавала ничего из того, что видела.
– Ничего не напоминает? – Славик раскинул руки, указывая на стремительно искажающуюся реальность.
Чёрная плесень расползалась по мостовой, стенам домов, окнам. Своей чужеродной сутью она пожирала даже естественные тени, что отбрасывали предметы, и те становились ещё темнее, ещё непрогляднее. И из них, казалось Ольге, тысячами глаз на неё смотрит сам первородный хаос, мрак, который испокон века не рассеивал ни единый луч света. Он вился и корчился тугими щупальцами, заполоняя всё вокруг.
А за пожираемом тьмой городом, до самого горизонта, простиралось поле. Тысячи синих шестиконечных цветов тянулись к низкому чёрному небу, покачиваясь под порывами губительного ветра – только они и могли выжить в этом запредельном Аду
Она не ответила. Слова излишни, он итак знает, что прав. Всё это Ольга уже видела, на рисунках в его комнате.
– Это мой мир, – продолжил Славик. – Место, откуда я родом, и которого уже давно не существует. С ним погибла моя настоящая мать. Мне осталась только эта иллюзия.
Теперь Ольга окончательно уверилась, в том, что перед ней никакой не подросток. Права была Женя… Это какое-то чудовище.
– Она многое узнала, за что и поплатилась, – будто в ответ на её мысли отозвался Славик. – Вместе со своим дружком-следаком. Но они даже на сотую долю не приблизились к правде. Тем не менее, свою роль сыграли. Да, Женечка заболела не просто так. И мой одноклассник тоже. Как и нашу семью не просто так отдали именно тебе.
– Ты…
– Я, – кивнул Славик. – Спланировал и воплотил. Я мог бы поступить проще, но это было бы скучно. Хотелось поиграть. Я же всё-таки подросток, хех.
– А Тамара? Она… Такая же, как ты?
– Мама человек, – тряхнул головой Славик. – Кстати, её зовут не Тамара. Тамара Иванова мертва, как и её сын. Но маме уже очень много лет. Гораздо больше, чем кажется на первый взгляд. Поэтому...
Хрупкая фигура качнулась, как зыбкий дым. Тень от неё росла, ввысь и вширь, заполоняя пространство гротескными формами, тянущими извивающиеся выросты к Ольге. Она застыла, как библейский соляной столб, и только внутри её разрывало ужасом и отчаянием.
– Славик, – голос Тамары рассёк чуждую реальность, вырвал Ольгу из оцепенения. – Хватит, Славик.
Неизвестно, как она нашла их в этом переулке, учитывая её слепоту. Это ведь довольно далеко от их дома. Тамара шаркала по мостовой старыми сандалиями, на ходу запахивая ношеный цветастый халат. На её лице больше не было той лучезарной улыбки, зато морщин будто бы многократно прибавилось. Теперь она действительно выглядела древней старухой.
Щупальца отпрянули от Ольги. Тень, заполонившая было собой всё небо, сжалась до прежних размеров.
– Мама…
От голоса существа, казалось, вибрировал эфир.
– Мама, я устал. Я хочу быть собой!
Тамара протянула руки навстречу твари в облике хрупкого мальчишки.
– Знаю, сынок, – отозвалась она. – Я тоже. Я так устала…
Надрывный вой вспорол воздух. Тихий, как стон, но от этого звука у Ольги зажгло в глазах, а сердце свело необъяснимой тоской.
Длинные пальцы чернее угля обвили старушечью фигуру.
– Тебе нужно отдохнуть, мама.
Тамара охнула и плавно осела на мостовую.
– Поспи, мама. Обо мне позаботится тётя Оля. А я – о ней.
И Славик снова обернулся к Ольге. Одержимость в его взгляде уничтожила последние слабые надежды на хэппи-энд в этой ужасающей истории, в которую ей невероятным образом удалось впутаться.
– Почему я?! – в отчаянии закричала Ольга.
– Потому, что я тебе нужен, – Славик не колебался ни секунды в своей убеждённости – У тебя же внутри дыра, я сразу понял, как увидел. Так давай я помогу заполнить её.
Он поднял лицо, и Ольга увидела вместо токсично-зелёного взгляда знакомые голубые глаза.
– Мамочка, – губы подростка двигались, но голос не принадлежал Славику.
– Светка… – прошептала Ольга.
– Не бросай меня, мамочка.
На секунду перед глазами застыло родное личико, обрамлённое русыми кудряшками. В уши ввинтился визг автомобильных шин, страшный звук удара, звон стекла, детский крик. Легкомысленная серебряная бабочка на цепочке ожгла шею, точно раскалённая.
В глазах предательски защипало.
– Прекрати! – заорала она. – Не смей напоминать мне о ней, слышишь?!
Утробный хохот оборвал её истерику. Славик сделал несколько шагов, протянул руку.
– Идём со мной. У тебя нет выбора, просто сделай, как говорю. По тебе никто не будет скучать – твой Виктор теперь овощ. Зато живой, как ты и просила. Ты же получишь то, чего так хотела всё это время, и в чём боялась признаться даже себе.
Ольга больше не могла бороться. Она сдалась. Безвольно уронила руки, сделала шаг навстречу.
– Посмотри на меня. Настоящего меня.
При всём желании она уже не смогла бы отвести взгляд. Смотрела, как ломаются кости, прорывая кожу, искажаясь под немыслимыми углами, выстреливая гибкими жгутами мрака. Как мальчишеская голова растягивается, вспучивается гнойными пузырями и лопается, разбрасывая ошметки – нет, не живой плоти, а фальшивой маски, натянутой на гротескную, потустороннюю сущность. Зелёные полусферы трёх пар глаз уставились на неё с того, что невозможно было принять за лицо – настолько оно было чуждо любой известной человеку анатомии.
По глазам резануло. Брызнули слёзы, заливая искажённое ужасом лицо Ольги.
– Моё имя…
Оно тревожно завибрировало в Ольгиной черепной коробке, точно набат под куполом. Забилось в ушах, заклокотало в глотке, и будто упёрлось в глазные яблоки изнутри головы. Не звук, а словно какая-то энергия, прорвавшаяся из иного мира и искажающая земной воздух, выгибающая его в невидимые режущие ленты. Ольга сдерживалась ещё пару секунд, а потом закричала, зажимая веки ладонями. Горячие липкие струйки вмиг расползлись между пальцами, стекли к локтям.
Крик перешёл в животный вопль. Она уже готова была рухнуть на асфальт и корчится там в агонии, биться умирающим зверем, пока сознание не выключится, избавив от этой пытки.
Но вдруг боль исчезла.
Ольга осознала, что больше ничего не видит. Сплошная чернота, в которой нет ни верха, ни низа, ни контуров, ни даже малейших бликов. И звук чудовищного имени стих. Все звуки исчезли разом. Кроме разве что шёпота ветра в траве. Или в стеблях странных синих цветов, покрывающих поля потусторонней реальности? Ольга больше не знала, что её окружает – родной город, или видение, вызванное существом. Только ветер ласково гладил её лицо, трепал волосы.
Ледяные пальцы коснулись Ольгиной ладони – и она вздрогнула от неожиданности. Но тут же успокоилась, сжала холодную руку. Словно та была единственным якорем, связывающим с реальностью, которую она больше не могла видеть. Улеглись эмоции, буквально несколько минут назад бушевавшие в сознании. Растревоженное сердце забилось в привычном ритме.
– Мама, – тихий голос Славика раздался совсем рядом. – Идём домой, мама.
– Нам придётся теперь переехать, – слабо отозвалась Ольга. – А как же моя работа?
– Ничего, мама Оля, – успокаивал её Славик. – Я позабочусь о тебе. Во всяком случае, в ближайшие сто пятьдесят лет.
