Алисин Крыс
Солнце медленно уходило за горизонт, оставляя за собой длинную багровую полосу из сожалений минувшего дня. Алисе было десять и она часто представляла себя той самой Алисой, провалившейся в нору. Только её нора была глубже, темнее и в ней жили черви, поедающие чужую плоть.
Она смотрела вниз, и раздумывала о том, сколько же девочек туда уже провалились, сколько остались на съедение. В свете восходящей луны ей чудились белые кости в глубине ямы. Она протягивала к ним руки, подставляя серым звездам дрожащие маленькие ладони, но каждый раз одергивала.
Алиса поджимала пухленькие губы, и поправляя тугие косички мышиного цвета, убегала прочь. Она жила совсем рядом, в покосившемся от времени домике с коричневой крышей. Почти слепая бабка смотрела на неё мутными зрачками и улыбалась беззубым ртом, пока малышка прижималась к ней, пытаясь согреться.
Они тут были только вдвоём, никого больше на целых двадцать километров. Еще в начале недели, мама бросила её здесь. Оставив ей истертую куклу с оторванной головой и уехала под скрип клена и визг колес.
С бабушкой было хорошо, и даже не нужно было ходить в школу. Школы тут и не было, а если идти по тропинке через лес, то можно выйти к брошенной деревне.
Алисе нравилось представлять их одними во всем белом мире. Она подолгу смотрела на плывущие по небу облака, пока не нашла ту яму. Совсем рядом с домом, только пройти за упавший забор.
Сначала ей казалось, что оттуда кто-то смотрит на нее, часто моргая маленькими глазами, но потом она сама принялась моргать в темноту. Гляделки с костями заменяли ей игры, и даже старая кукла была закинута в самый дальний угол, и забыта.
- Будь аккуратнее. Тут всякое бывает. Не пускай в дом зверье, - приговаривала бабка, но Алиса едва слушала.
По ночам в лесу было холодно. Бабушка старалась растопить старую печку, но из той валил едкий дым. Глаза жгло и в горле стоял горький ком. Она молчала. Смотрела как белые клубы затягивали маленькую комнатушку, как утопали в густом молоке предметы. Голова кружилась, и зажмурившись, она представляла, что она была высоко высоко в горах и воздух от того и был разряжен.
Она разводила в стороны руки, и подставляя лицо гари, мечтала, что сейчас моргнёт, и окажется на склоне. Бабушка рассказывала ей о горах, о ветрах, что обдавали острыми льдинками и боли от сломанной лодыжки. Алиса слушала, боясь спугнуть, а потом всю ночь ворочалась, думая, а как там в горах? Сильно ли мешают камни спать на голой земле и сколько можно увидеть звезд с самой высокой вершины. Она не знала, какая из гор самая большая, но уже хотела там побывать.
Укутавшись в три одеяла, она смотрела в потолок. Сегодня бабушка не топила печь и она видела все как есть. Алиса подсчитывала трещины в штукатурке, заламывая пальцы. Вот так, перед сном, когда по дому разносилось сопенье бабушки, она вспоминала родителей. В сердце её не зарождалась тоска, от воспоминаний о маминых мозолистых руках.
Мысли её отстраненно блуждали вокруг её старой комнаты и тому, как порой, примерно раз в неделю мама заходила к ней, откидывала носком тапочка разбросанные игрушки. Она садилась на край кровати и подталкивая колючее одеяло ей под нос, напевала песенку о маленьких зверушках, ждущих за порогом. С каждым разом она была все грустнее, лицо все больше бледнело и под глазами светились синяки, отдающие краснотой.
Алиса перевернулась на другой бок, подкладывая под щеку холодные ладошки. К холоду она уже привыкла и даже не дрожала, и едва ли замечала вой ветра и дребезг стекол в гнилых рамах. Она зажмурилась и принялась считать до десяти, как учила её бабушка.
Один. Два. Три. В подвале заскрипело. Четыре. Пять. Маленькие лапки заскреблись под половицами. Шесть. Семь. Алиса вздохнула и закрыв голову подушкой, принялась считать вслух. Восемь. Девять.
– Впусти меня. Тут так холодно.
Она подскочила, рассматривая выцветший ковер. Детское любопытство не знало границ, и Алиса прижалась крохотным розовым ухом к просаленному ковру. Внизу скреблись, и копошась перебирали маленькими ножками землю.
– Кто там? – спросила она у тонкого голоса, шепча, боясь разбудить бабушку.
– Крыс, – ответил он просто и поскреб когтями по доске у её лица.
– Что ты там делаешь? – Алиса совсем легла на пол, утягивая за собой одеяла, и устроившись поудобнее, чуть постучала.
Ей постучали в ответ.
– Я не могу тебя впустить, бабушка закрывает дверь на ключ, я не достану до него, – поведала она, представляя зверька под слоем досок, его крохотные красные глаза и облезлый хвост.
Алиса знала крыс. Они часто бегали у крыльца, и каждое утро земля была утоптана десятками маленьких лапок. Бабушка вечно раскладывала черные камешки яда, но умным зверькам все было нипочем.
– А ты знаешь, это я отраву убираю, и за забор выкидываю, – с гордостью сказала девочка, улыбаясь ртом без передних зубов. – Тут раньше кошка была, бабушка говорила, она много вас перебила. Но её так давно не видно…
Внизу раздалось довольное урчание, ей показалось, что крыс улыбнулся. Она улыбнулась в ответ. Ей нравилось с ним говорить, и она принялась рассказывать ему о том, как гуляет около дома, какие видела сегодня пушистые облака. Все то, чего бабушка не слушала никогда, отмахиваясь. Мол, играй себе дальше, а у меня есть дела поважнее.
Например, изо дня в день настраивать старенькое радио. То только и скрипело в ответ, противно бренча отголосками музыки. Крыс же был не такой. Он был внимательным, добрым.
Алисе нравился Крыс, и следующей ночью она снова лежала на полу, перестукиваясь с его маленькими лапками. Она рассказывала ему как хотела бы увидеть горы, и какими мягкими она представляем их вершины. Крыс сказал, что они похожи на зефирки. Она ему верила, представляя, как будет с удовольствием кушать сладкие горные вершины.
Гуляя во дворе она подмечала теперь все, что видела, каждый сантиметр, Дни её проходили в предвкушении того, как ночью она расскажет все новому другу. И однажды она увидит, как же он выглядит. Ей казалось, что он непременно был с тонким носом и большими усами. Потому что умный, а все умные с усами.
Алисе казалось, что яма за забором стала ближе, оттуда веяло холодом и сладким запахом гниения. Девочка осторожно заглядывала вниз, и в темноте на неё смотрели десятки маленьких красных глаз. В каждом из них ей чудился Крыс. Она помахала им в пустоту и те стали чуть ближе. Улыбнувшись им, зашагала дальше по узкой тропе.
Под ногами хрустели ветки. Шаг за шагом, она скрывалась в тени раскидистых кленов. Красные точки глаз неотрывно следовали за ней. По веткам скользили чешуйчатые хвосты, срывая сухие листья. Девочка морщилась от ветра, приносящего приторную сладость и жужжание мух.
За спиной хрустнул корень, но никого не было, кроме следов крохотных лап. Они петляли, уводили дальше в лес. Она пошла, утопая ногами в красной грязи. На корявых стволах зияли отметины когтей. Алиса проводила по ним пальцами, размазывая кровавые отпечатки.
Отодвинула ладонью ветки, и в нос ударил трупный смрад сотни растерзанных крысиных тел. Выпотрошенные, они смотрели в небо гниющими кишками. Мутные, закатившиеся сотни глаз смотрели прямо на неё, вытаскивая наружу первобытное чувство беззащитности, отчаяния и страха. Мухи заозирались, накидываясь на непрошенного гостя. Они впивались в лицо, зарывались в волосы, пытаясь пролезть в рот и глаза живого существа. Голодные, они скребли лапами.
Удар за ударом, на ладонях оставались десятки сплющенных насекомых, пока Алиса бежала. Ноги скользили в крови и грязи. Девочка спотыкалась и падала, разбивая колени о ветви. Каждый вздох давался с трудом, мухи забивались в нос и она могла только хрипеть и выковыривать их.
Она кричала, но крик её гас среди жужжания и бульканья проглатываемых насекомых. У самой ямы она остановилась, царапая ногтями землю. Глубинный холод отогнал мух. Те ударяясь друг о друга, бросились обратно в лес, черным роем.
Жадно хватая ртом воздух, Алиса дрожала всем телом, жмурясь до красных кругов перед глазами. В ушах стоял гул мух и запах гниющей крысиной плоти. Их крохотные глаза казалось смотрели на неё с того света. По щекам катились слезы, размазывая бурую слякоть и остатки оторванных крыльев.
На задворках детского разума звучал успокаивающий голос матери. Она шептала, что все будет хорошо, пока кто-то стучал в дверь. Все сильнее и сильнее. Мамин голос срывался на шёпот и плачь. Облезлые руки сжимали её голову, прижимая к часто вздымающейся груди.
Ей хотелось услышать Крыса. Любую из его историй. Его речь никогда не прерывалась криками. Он был выше этого и давал Алисе странное, умиротворяющее чувство покоя. Она вслушивалась в шорохи ямы, в шуршание маленьких ножек под землей. Однако, он так и не пришел.
Только бабушка перед закатом солнца забрала её обмякающее тело, отмыла от крови и уложила на кровать. Растопила печку, заварила чаю. В этот раз ей удалось настроить радио. И гнусный голос диктора рассказывал о брошенной на дороге машине с выбитыми стеклами.
– Опять возле нашей деревни! – причитала бабушка, слюнявя потухшую спичку, – вечно кто-то людей жрет. Переубивать это зверье мало!
Девочка смотрела на неё, вспоминая несчастные тельца. Воздух наполнился гарью, и в голове привычно помутнело. Мысли уплывали быстро-быстро, и мир наливался красным дымом. В стекла бились мухи. Они что-то шептали, просили. Звали, просили дать им еще плоти.
– Дай нам выгрызть тебя изнутри, – скрежетали они хором, но Алиса не поддавалась, только смотрела на свои руки с лопнувшими ногтями.
Бабушка уснула быстро, прямо на стуле. Из дряхлой руки выпал спичечный коробок, рассыпаясь по полу. Она проводила взглядом каждую, не слушая назойливые голоса мух. Среди какофонии звуков, она едва различила голос Крыса, зовущего её к старому люку. Вставать было сложно. Ноги подкашивались, горло спирало от боли. Упав на колени рядом с люком, она едва удержала в себе завтрак, что так и норовил обжечь глотку.
– Что с тобой девочка?
Хрипя, захлебываясь собственной слюной, она рассказала ему и тот долго молчал. Под полом возился хвост, и шлепки его ударов слышались у самого порога. Но Алиса знала, что крысы не вырастают такими.
– Это было кладбище. Мы все там будем гнить, и всех нас сожрут гадкие мухи. Ты пока жива, и они лишь попробовали тебя на вкус. Слышишь, как они скребут? Им понравилось.
Алиса слышала. Она понимала, и сжималась все плотнее на полу, боясь, что орда насекомых вот вот проломит потолок, и разорвет её на части. И Крыса тоже. За друга она боялась не меньше и вцепившись в половицы запричитала ему о том, как сильно не хочет расставаться. Слова лились из неё, и под бабушкин храп она просила его не бросать ей.
Крыс слушал и не перебивал, и она была уверена, что тот шевелил своими длинными усами, посматривая наверх.
– Если хочешь, то я не уйду. Но и ты будешь со мной, девочка.
Алиса закивала, роняя слезы на пол. От неё все уходили кроме бабки, но и та бы не заметила, пропади девочка. Походила бы вокруг дома денек, да и позабыла бы.
– Крыс, расскажи мне о своей семье? Какая была твоя мама?
Он замешкался, и дернувшись под полом, сбивая пару досок, проворчал, что не помнил её, но та точно была крысой. Большой и лохматой. Девочка задумалась. Спросила про папу и ответ был такой же.
– Тогда давай будем сами друг другу семьей? Как понарошку, только взаправду?
– Взаправду. Тогда не говори никому об этом. Наша маленькая тайна.
Алиса не вставала с пола, все так же прижимаясь к доскам, но в этот раз она не так боялась мух. Те как стервятники продолжали молить о плоти, но она верила, что сейчас Крыс рядом. Веки сомкнулись, и мутное зарево поглотило её полностью, принося смутные картинки старенькой машины, и загнанного взгляда матери. Она все оглядывалась и оглядывалась, вжимая педаль в пол.
Девочка цеплялась за потрепанную куклу, ничего не спрашивая. Мама на неё не смотрела своими заплывшими посиневшими глазами. Разбитые губы напряженно кривились и с уголка рта стекала токая струйка крови. Она потянула свою руку к ней, но сразу отдернула, как та закричала в страхе, смотря на зеркало.
Утром Алиса едва могла бы вспомнить дурной сон, но покачивая ногами на крыльце, смотрела на потертую куклу в руках. Бабушка так и не отстирала её от чего-то красного. Она вновь отложила игрушку в сторону, посматривая в сторону ямы.
Убрав по привычке отраву раскиданную бабушкой, она насвистывала песенку, которую в детстве ей пела мама, сворачиваясь клубком на кровати рядом с ней. В лес она больше не смотрела, и без того ощущая издалека приторный запах разбросанных тел на кладбище. Она не хотела думать, что с ними стало, списывая все на мух. Это они в её воображении разрывали им животы.
Бабушка ходила по участку, не разбирая дороги. Шаги её путались, и пару раз пройдя мимо ямы, она едва в неё не упала, но словно не заметила её пошла дальше. Алиса же тайком, ближе к закату все же взглянула в яму. Костей не стало меньше, и они сверкали в заходящем солнце. Она представляла, что её друг живет именно там. Где ему же еще быть, кроме как в том красивом месте, полном темноты?
Крыс был хорошим другом для Алисы, и она ждала их встречи каждый вечер. Он много рассказывал ей о местах, в которых она не бывала. Ей нравилось слушать истории о горных орлах, клюющих свою добычу, начиная с глаз и заканчивая сердцем. Пусть его рассказы порой и пугали её, но с ним она училась видеть красоту во всех её проявлениях.
Засыпая она представляла, как вмести они б гуляли по склонам, смотрели на то, как ведется борьба за последний вздох. Крыс учил её ценить такие моменты.
- Только перед смертью все по настоящему ценят жизнь. Только тогда они живут. - говорил крыс, постукивая хвостом по доскам.
Алиса много думала об этом. Утром, когда бабушка пошла рубить дров в лес, она снова заглянула в яму. На дне блестели кости, ветер завывал где-то на дне. С самого дна на неё смотрели сотни маленьких красных глаз. Она моргнула, они моргнули в ответ. Девочка наклонилась ниже, вдыхая приторный запах гнили.
- Здравствуй, девочка, - окликнул её знакомый голос из ямы.
Она всмотрелась в темноту, ища глазами Крыса, но тот был одним из сотни маленьких огоньков.
- Ты здесь живешь? - с интересом спросила она, садясь на край, свесив ноги, радуясь, что была права в своих догадках.
- С самого рождения. Тут на самом дне красиво, я бы так хотел показать тебе, но пока рано.
В глазах девочки загорелся огонек, отражая темноту. Наклонив голову, она болтала ногами. Над головой бились со скрежетом друг о друга ветки. Она попросила рассказать, как там внизу, на что похож его дом. Крыс долго молчал, и девочка уже решила, что тот ушел, как делали все взрослые, когда не хотели отвечать на её вопросы, но вдруг его голос раздался намного ближе.
- Тут тепло и сыро. Пахнет яблоками и свежей плотью. Браться и сестры сливаются в месиво из маленьких тел, делящих добычу. У наших пещер высокие своды, украшенные камнями.
Алисой овладело любопытство. Перед глазами уже стояли длинные коридоры с арками и круглые крысьи тела. Писк сотен маленьких ртов. Она хотела бы узнать, как пахнет свежая плоть, ведь гниющая совсем не приятная и её так сильно любят насекомые. Уцепившись руками, она уже хотела оттолкнуться вниз, как услышала голос бабушки, зовущий на завтрак.
- Крыс, можно я к тебе в следующий раз зайду?
- Конечно можно, девочка. Я тут всегда.
Довольная, в предвкушении, она бросилась домой. Стол был по обычному скуден, и бабушка, смотрела мимо неё отрешенно, что-то раздумывая. Алиса поежилась, хватаясь за ложку. Она помнила такое выражение лица. Мама сидела такая же перед тем как отправить её к бабушке.
– Скажи, крошка, куда ты ходишь гулять? - бабушка выговаривала слова с трудом, без зубов говорить было не так уж и легко. – я вижу, как ты ходишь за забор и сидишь там.
– К яме, бабушка. Она такая красивая, в ней так много всего, а еще там…– девочка осеклась, вспомнив, что Крыс просил не рассказывать о себе.
Бабушка посмотрела на нее мутными глазами, заглядывая глубоко, куда-то что взрослые называют душой. Но у неё её не было. Так папа говорил маме. Что у женщин нет души. А потом всегда кричал. И квартира наполнялась странными звуками. Хлюпающими ударами. Мама надрывно кричала, а после укладывала её спать, покрытая красными пятнами, что на утро превращались в синяки.
– Нет там ямы, Алиса. Не ходи туда больше. Провалишься в старые могилы, за кладбищем больше не следит никто. А мне не до того. Скоро и я там лягу, – и замолчав, уставилась в свою тарелку, больше ни на что не отвечая.
Алиса хотела возразить. Как так нет? Есть! Она смотрела на бабушку исподлобья, раздумывая, а может ли она о ней просто не знать. Стоит ли ей показать? Ведь она такая красивая, и там так много всего. Пожав плечами, она решила ничего ей не говорить, и принялась доедать свою порцию, думая над тем, как же бабушка будет среди груды крысиных тел?
Бабушка была необычно нервная, постоянно смотрела по сторонам и что-то прочитала. Алисе казалось, что она смотрит прямо на неё, но стоило ей только повернуться, как взгляд мутных глаз был направлен на окно. Расстилая постель, она позвала к себе внучку, и проведя костлявым скользким пальцем по детской щеке, зашептала ей на ухо.
- Ты если кого встретишь, то не верь. Тут никого кроме нас… расскажи, мне малышка, с кем ты гуляешь. Куда ходишь?
Алиса хотела было вырваться, но цепкие пальцы ухватили её за худые плечи. Девочка задергалась, голос сорвался на крик. В голове заплясали разноцветные картинки. Бабушкины кривые пальцы менялись с крепкими мужскими ладонями отца. Она ощутила вкус своей крови во рту, и боль раздираемой кожи под жестким кулаками. То ли мамин крик в ушах то ли её.
Девочка извернулась, укусила до мяса дряблую руку и бросилась на другую сторону комнаты. Смотрела во все глаза, как бабушка хватает руками воздух, как задыхаясь хватается за горло, и тянется к стакану с водой. Мама всегда говорила ей, что нужно помогать старым людям, но Алиса не хотела помогать. Она хотела только убежать. Как бежала мама из дома.
На неё больше не обращали внимания, и девочка разглядывала свои руки. Кто же к ней приходил? В её маленькой голове не было воспоминаний о папе…Только мама и крики. Папа был где-то там, далеко, за стенкой. Как большой страшный монстр, черты которого давно размылись от времени.
Алиса долго сидела у стены, вслушиваясь в бабушкин храп, что был единственным звуком в крохотном доме. Когда часы пробили полночь скрипнула половица. По старой древесине заскользил чешуйчатый хвост и Алиса, утерев слезы бросилась к их привычному месту.
Она прижалась ухом к доскам, и слушая удары собственного сердца, смутно различала как Крыс ворочался внизу. Ей казалось, что тельце его стало больше в размерах, и лапы как-то странно громко комкали землю в подполе. По ногам сквозил холод, и девочка мелко задрожала, опасливо посматривая на спящую бабушку. Та, спрятанная под тремя одеялами выглядела как заснувший в коконе червяк, мерно двигающийся во сне.
– Крыс, ты там?
Крыс молчал, и молчание это тянулось долго, и Алиса уже успела сосчитать пятнадцать бабушкиных похрапываний. Девочка нервно выводила узоры на старых досках, и слушала шорохи под собой. Ей так хотелось рассказать все своему другу, что она посмотрев на бабушку, показала ей язык и подцепила пальчиками люк подвала. Тот поднимался тяжело, со скрипом.
Маленькие пятки проехались по полу, раздираясь в кровь, но Алиса была непоколебима. В пальцы впивались занозы, но крышка поддалась, и упала куда-то вниз, грозно ухнув. Девочка посмотрела в пустой проем, и перед глазами её возникли две крошечные алые бусинки.
Радостная, она поманила к себе Крыса и тот запыхтев стал подниматься к ней. Тяжелые лапы ударялись о землю, и тонкие стены сотрясались от каждого взмаха хвоста. Алиса смотрела как заворожённая как крохотные глазки все приближались, становились все больше и больше. На свету показались желтые клыки со стекающей вниз мутной слюной.
Огромный, взъерошенный, покрытый засохшей грязью и старой, бурой кровью Крыс, смотрел на Алису, улыбаясь ей клыкастым ртом, и за зубами она видела недоеденную крысу. Она смотрела на девочку, пищала, молила о помощи, но мощные челюсти сомкнулись, и по шерсти потекла кровь, разливаясь на пол.
– К-крыс? – она упала на пол, отползая подальше от открытого люка, – ты такой большой…
– Да, девочка, и ты впустила меня, – на каждом слоге в пасти булькали остатки крыски, и выпадали на пол куски плоти, – помни, что я тебе обещал.
Алиса закричала, когда одним броском, заслоняя собой весь свет он бросился к бабке. Та проснулась, когда острые клыки вонзились ей в брюхо, и тормоша выпустили наружу длинные кишки. Она орала, по щекам её катились слезы, и взгляд её неотрывно следил за Алисой. Старуха знала, кто виновен в том, что скелет её трещит, ломаясь протыкая остатки кожи. Девочка боялась пошевелиться, и только смотрела в ответ на бабушку, пока её тело исчезало в огромной пасти. Конечность за конечностью, и брызги крови с кусками почек вылились на белые простыни.
Как кровь бежала из растерзанного тела, так и лились слезы у Алисы, пока последнего родного ей человека аппетитно смаковали. Сотни мелких грязных, воняющих крыс повалили из люка. Они пищали, с жадностью слизывая остатки внутренностей с пола. Сожрав останки, они с голодом бросились друг на друга. Они сталкивались, ударяясь о бледные ноги девочки.
Вопя от боли, они вонзали свои когти в друг друга, вырывали куски плоти, пытаясь напиться льющейся жижей. Воздух наполнился нестерпимой смесью крови и блевотины Алисы, свернувшейся калачиком у дальней стены. Её трясло в лихорадке. Она тянула руки туда, где вот только что была бабушка, но ладони находили только воздух.
Половицы рядом прогнулись, и громко дыша над ней склонился Крыс. Алые, заплывшие глаза смотрели на неё, и огромный крысий рот распахнулся в улыбке. Махнув хвостом, сбивая с ног десятки крыс, он уполз обратно, ломая старые доски.
Девочка приподнялась, и топа крыс шмыгнула под неё поднимая себе на спины. Они бросились за ним в подвал. Алиса смотрела на скрывающиеся в дали старые доски, и как все вокруг обратилось землей, вперемешку с костями, царапающими кожу, выдирающими с корнем пряди.
Они оказались в большом туннеле, с огромными каменными сводами, как и рассказывал Крыс. Сотни лапок хрустели по сломанным костям, устилающими пол. В далеке, идущим впереди она видела большую тень друга. Тот бил хвостом о стены, и с них сыпалась земля, погребая под собой его сородичей, что тут же вскакивали.
Алису поставили на ноги в самом конце, и Крыс обернул хвост вокруг её тельца, раздирая чешуйками. Заляпанная морда приблизилась к ней, дыша на лицо. Она повернулась к нему, боясь шелохнуться. Он повел грязным носом в сторону.
У стены, сидела её мать, смотря на неё одним глазам, что висел у самой щеки. Выпотрошенная, она сверкала своими костями, обглоданными до белого блеска. Кровь и слюна смешались на старом синем платке. Алиса помнила, как та кричала, выталкивая её у дома бабушки и срываясь с места, бросилась обратно. По щекам её катились слезы, а теперь там было только недоеденное серое мясо.
– Расскажи мне еще, девочка. На что похож зефир?
