Светлана Ледовская

Дворник

Дворник
Работа №85
  • 18+

Он переступал границу в самый тёмный час. Когда над городом кружили звёзды и серебрился месяц. Когда улицы засыпали крепко, и лишь питейные дома прожигали пьяными окнами темноту, да залихватские песни, отгремев, уносились в небо. От таких мест он держался подальше, изредка попадаясь замутнённым хмелем взглядам. Впроредь его образ задерживался в памяти: даже когда подавал руку, чтобы увести за собой, виделся скорее тенью, нежели старцем, знавшим каждый закоулок города.

Ночь была тиха. Снег хрустел под ногами, мороз кусаче пробирался сквозь полушубок. Мыши вереницей крались вдоль запорошенной канавки, птицы порхали над головой. На плечо приземлился, недовольно прокряхтев, чёрный ворон.

- Ну что ж ты так нелепо-то, - покачал смёрзшимися космами, поцокал.

Ворон гаркнул и хлопнул клювом, пытаясь ухватить за хвост подлетевшего близко воробья.

- Ну-ну, - сердито пробасил, - буде тебе. Одной беды мало?

В ответ ворон клюнул за ухо, нагло, но несильно. Упорхнуть не решился, да и некуда ему было.

Снег, подхваченный ветром, закружился, упрятав тени, тянущиеся за грузной фигурой, в белёсой завесе. Никола пуще закутался, матеря и поднявшуюся вьюгу, и всякую дрянь, что глазу мерещится. На донышке ещё плескалось, и он не спешил домой: там и жёнушка не преминет всю плешь проклевать, и утром дворня розгами отлупит. А сейчас - хорошо! И на сердце весело, и в головушке светло так! Хоть песню затягивай!

- Не надо нам тут песен твоих, - скрипуче до дрожи в коленях послышалось позади. Николка обернулся.

Старик нависал над ним словно тень от верстового камня, а лицо его пряталось во мраке, одни борода да усы торчали белым инеем, будто замёрзшая жимолость. Николка перекрестился.

- Чур меня! - воскликнул.

- Поздно, - старик протянул руку, и таким холодом повеяло, какой вообразить трудно.

Николка попятился, да в сугроб угодил. А сугроб этот мёртвой хваткой в него вцепился, ногой не пошевелить.

- Давай помогу, - старик крепко взялся за ворот, потащил. Как пушинку приподнял, отряхнул.

- Ну, пойдём, - сказал, - путь у нас неблизкий, а до завтра вернуться нужно.

И Николка засеменил, не замечая путающихся под ногами мышей и не оглядываясь.

***

- Куда мы? - осторожно спросил Николка, и тут же подивился своей осторожности - прежнего страха будто бы и не было.

- Далече, - сухо отмахнулся старик и забубнил о чём-то, низко опустив голову.

Николка похлопал по карманам - хотелось курить. Помял самокрутку пальцами, поднёс к губам, но вот беда, спичек не нашлось!

- Эй, старшой, огня не найдётся?

Не ответил.

Николка заозирался. Вдали показалась одинокая фигура прохожего - может он спичками угостит? Поспешил к нему, но не успел пройти и пары шагов, как ноги будто одеревенели.

- Куды? - обернулся старик. Кругом сильней завьюжило.

- Человека об услуге упрошу, и назад. Чего такого-то?

- Негоже к живым приставать. Раньше надо было...

- Как будто я не из живых, - ухмыльнулся Николка и тут же опешил.

- Во-во, - старик покачал головой.

- Нет-нет, врёшь ты всё, не может такого быть! - засуетился Николка, поник. - А как Машка-то моя да без меня? - запричитал с надрывом.

За кружащимся снегом едва проглядывались очертания домов. Ни в одном не горел свет. И от этой темноты становилось ещё угрюмей. Лишь звёзды отчего-то светили ярче; чуть западнее переливалось хрустальным перламутром северное сияние.

Николка залюбовался, успокоившись.

- Куда ведёшь хоть, там красиво? - спросил. - Иль муки вечные?

- Кому как, - ответил отстранённо, будто не с живой душой говорил, а с камнем.

- Злой ты, - выпалил с обидой, - и жизни и надежды лишаешь.

- Я не злой и не добрый. Я делом своим занимаюсь - за собой увожу тех, кому рассвет не дано встретить. И жизнь я у тебя не отбирал, ты сам за себя всё сделал.

- Я ж не совсем дурной - руки на себя накладывать... - заспорил было да отвлёкся: человек, которого прежде приметил, встрепенулся, замотал головой и бросился прочь, одной рукой придерживая цилиндр (и в такой-то мороз!), другой ухватив трость с блестящим набалдашником.

- Какой странный подозрительный тип. Тебе так не показалось, а, старшой?

Вдруг сквозь вьюгу прорвался рыжий кот и тут же запрыгнул на руки Николке. Упитанный, ухоженный, ласковый - каким чудом у них очутился?

На плече старика закаркал ворон. Засуетились мыши.

Кот потерся пушистой мордой о Николкину щёку, замурчал и так же внезапно спрыгнул из рук, куда-то помчавшись. У бушующей вьюжной стены привстал, повёл ушами.

- Пойдём, - сказал старик чуть обеспокоенно.

Двинули.

Кот вёл по свежему снежному настилу туда, где зачастили следы и где Николка приметил странного человека. Сел у угла подворотни, замахал кончиком хвоста.

- Дядь, а дядь, не знаешь, что со мной случилось? - прозвучал тонкий детский голосок.

***

Заверин спьяну проиграл в карты пятьсот рублей.

- Кого вырастила! - причитала матушка, когда Глеб заявлялся к ней денег просить. - Жениться тебе надо. Глядишь, жена уму-разуму научит.

В ответ Заверин скалился кривой улыбкой: "Невесту себе я сам отыщу, ты главное денег дай!"

Матушка ругалась, но давала. Довольный Глеб брал кучера и гнал в кабак, где всё пропивал и проигрывал в карты. И так день за днём.

Анастасия Ивановна Заверина, вдова богатого помещика, перебралась в город от горя по умершему и невыносимой скуки. Да и сын, бросив службу, занимался не пойми чем - думала образумить, а он лишь крепче на шею забрался и проматывал отцовские деньги.

Когда до Анастасии Ивановны дошёл слух, что Глеб за раз проиграл пятьсот рублей, терпение её лопнуло. Использовав все свои связи, худо-бедно за год накопившиеся, она напросилась отобедать у одного богатого купца, воспитывающего трёх милых и, что главное, незамужних дочерей. Сыну был дан наказ накануне не пьянствовать, нарядиться "по-человечески" и вообще показать себя с наилучшей стороны. Глеб не сопротивлялся и в назначенный час явился к Дроздовым трезвый и ухоженный.

- ...представленный господин М., целуя руку прелестной мадмуазель, назвался купцом и, чуть подумав, добавил: "только без торговли", - Заверин травил анекдоты, подслушанные в кабацких компаниях, и осторожно умалчивал различные непристойности и матерные словечки. Ростислав Иванович Дроздов громко хохотал и хлопал по столу так, что звенели тарелки. Анюта, старшая дочь, прятала улыбку и смущение в ладошках и украдкой поглядывала на распоясавшегося Глеба.

Заверин не мог не заметить неловкие взгляды в свою сторону. Оттого он стал шутить смелее, вести себя непринуждённее, пока, немного забывшись, не опрокинул широким взмахом руки бокал с вином.

- Ерунда, прислуга уберёт, - улыбнулся Ростислав Иванович. - Однако отобедали плотно, пора бы и отдохнуть. Приглашаю на чай в мою скромную беседку. Заодно и сад посмотрите.

Заверин взял Анну под руку и под предлогом: "а покажите мне здесь всё!", с ней уединился. На кокетливые перешёптывания сестёр он не обращал никакого внимания, целиком и полностью поглощённый Анной.

- Взгляните, какие каштаны у нас зацвели! - улыбалась Анна, ловко уворачиваясь от навязчивых комплиментов Заверина.

- Прелестно! Прелестно! - повторял он в полголоса.

А тем временем Заверина вместе с Дроздовым, уютно устроившись в тени просторной веранды, обсуждали политику. Анастасия Ивановна больше поддерживала разговор, нежели принимала в нём непосредственное участие, поглядывая на уединившихся молодых и моля бога, чтобы Дроздовы не узнали о похождениях её сына.

Расставались в тёплых чувствах, обещая непременно наведываться почаще. С того дня Заверин стал захаживать к Дроздовым чуть ли не ежедневно. И чем больше он их узнавал (в частности, про их состояние и связи), тем больше проникался симпатией и к Ростиславу Ивановичу и к Анне. Общие знакомые поговаривали о скорой свадьбе, но случилась оказия.

Одним осенним вечером, на прогулке в парке, Заверина окликнула незнакомка. Её не смутило ни присутствие Анны, ни общество.

- Глеб! – её большие тоскливые глаза были видны даже из-за тёмной вуали. Тонкие пальцы потирали тонкие запястья.

Заверин обернулся и не выдал своей тревоги, равнодушно бросив:

- Мадмуазель, вы опознались. Я вас не знаю.

Он понимал, что ему придётся ещё долго объясняться перед Анной, но был уверен: что-нибудь да придумает.

Даму в тёмной вуали он, конечно же, знал.

***

В том, что Глеб Заверин женат, не догадывалась даже Анастасия Ивановна. Это была одна из тех тёмных историй, которые произошли задолго до того, как Заверина овдовела и переехала поближе к сыну.

Глеб, одурманенный открывшимися перед ним перспективами, торопился познать всё, в том числе и страстную любовь. Именно тогда он сошёлся с Людмилой, воспылавшей к нему чувствами. Однако Заверин быстро остыл и вскоре после венчания перестал навещать молодую жену, а сам переехал в другую часть города.

Людмила была прислугой в купеческом доме, жила небогато, терпела нападки господ (что чересчур стройна и пуглива, что неуклюжа и ничего ей поручить нельзя). В Заверине она увидела возможность навсегда изменить свою жизнь, и эта надежда так внезапно испарилась вместе с мужем.

Какое-то время Людмила пыталась найти Заверина, сообщить, что беременна, но затем смирилась.

Роды прошли тяжело, однако и она и ребёнок выжили. Голодали. Молодая мать перебивалась случайными заработками, не гнушаясь ни тяжёлой ни грязной работы.

Глубоко в душе Людмила лелеяла надежду когда-нибудь встретить мужа, потребовать от него ответа. Когда же она волею случая увидела его в парке в компании молодой особы, всё, на что хватило её сил, это выкрикнуть его имя.

Заверин отозвался неожиданно холодно. После всех лет, когда она по нему горевала, после столько пройденного с его сыном, он делал вид, словно они незнакомы - нет, такого Людмила вытерпеть не смогла. Проследив за Глебом до самого его дома (спутницу он проводил, а затем направился к себе), она заявилась не таясь и всполошив прислугу.

Заверин, оказавшись в неловком положении, то обзывал Людмилу самозванкой, то попытался откупиться. Неужели он не понимал: у него был сын! Его плоть и кровь!

Заверин, не желая устраивать скандал дома, предложил прогуляться. И лишь оказавшись в толпе прохожих полюбопытствовал:

- Звать-то как?

- Саша, - Людмиле было несколько странно рассказывать о сыне. Будто чужому человеку о своём, личном.

- Покажешь мне его?

Людмила кивнула и даже чуть улыбнулась. Заветная встреча и правда казалась ей судьбоносной.

***

- Нехорошее дело, - покачал головой старик. - Но обратно не воротишь.

Николка вспыхнул:

- Каков мерзавец, сделать такое с ребёнком! Ну ничего, далеко убежать он не мог!

- Негоже в дела живых влезать. Не наше это дело. А ты, сыночек, с нами иди. Ничего страшного с тобой уже не случится.

- А где мама? Я хочу к маме! - захныкал.

Николка скрипел зубами:

- А чьё тогда это дело?

Старик будто не слышал, говорил с ребёнком.

- Встретишь маму. В своё время. Ой обрадуется тебе! На руки возьмёт и подкинет высоко-высоко. И ты счастливый будешь. Смеяться будешь звонко-звонко. Но не сейчас, потерпеть надо.

- Если всё знаешь, - зло бросил Николка, - что с мерзавцем будет?

- А ничего не будет, - ответил равнодушно, - долго проживёт, многим жизнь, конечно, подпортит, зато ещё детишек наделает. Дело унаследует...

- И никакой справедливости?

- У линии судеб нет такого понимания, как справедливость. Или что-то случается, или нет.

- Это подло, - Николка сплюнул, но вместо плевка к ногам плюхнулся снежный комок. Покосился на рыжего кота. Тот сидел на прежнем месте, помахивая хвостом.

Вдруг Николку осенило: кот-то прорвался сквозь снежную завесу, авось и он сможет!

Топнул ногой:

- Брысь!

Кот посмотрел на Николку как на дурака.

- У-у-у, морда рыжая! - не унимался.

Старик возился с ребёнком: утешал да приговаривал.

Николка, широко раскинув руки, стал наседать. Кот и ухом не повёл, глядел куда-то в сторону.

- Чего глаза уводишь, дурак? - сказал вполголоса, - за гадом надо идти, другого случая не будет.

Рыжий будто его услышал: поднял взгляд, хвостом перестал по снегу шебуршать. И прочь засеменил. Николка едва за ним поспевал.

- Эй! А куда это вы? - пробасило позади.

Не обернулись ни один, ни другой. Рыжий как в нору сквозь вьюгу прошмыгнул, за ним и Николка. Застрял, правда, но ненадолго - скоро-таки протиснулся.

- Не дело это! А ну вернитесь! - завывала вьюга.

А кот и тень неслышно мчались по снежному настилу, на котором едва проглядывались чьи-то следы.

***

"Всё пропало!" - хватился за голову Заверин, запершись в своём кабинете. Он едва вернулся с долгой прогулки, и не успел поразмыслить, как мириться с Аней, и вот - новая напасть!

Сын был точно от него, их сходство даже слепой да заметит. С Людой можно обойтись как угодно: отрицать знакомство, не замечать, пустить грязные слухи - сделать всё, что позволяло его положение в обществе. Но ребёнок не давал этим планам сбыться. А уж его блестящей партии с госпожой Дроздовой угрожал не на шутку. Если вдруг что-то вскроется - всё пропало! Сегодня, этим несчастным осенним вечером, Заверин смог откупиться, но вечно это продолжаться не может.

Глеб перебирал в голове планы и возможности, как ему выкрутиться из сложившегося положения. Чего-то толкового никак не придумывалось. Отправив прислугу за водкой и закуской, Заверин принялся ходить из угла в угол. А когда принесли требуемое, напился.

Ночью вновь погнал кучера в кабак. До хрипоты подпевал цыганским песням, подрался. Умаявшись, совета потребовал, дескать, как быть, если ребёнок планам серьёзным мешает.

- Дык детки нынче хворые, - подсказал кто-то, - может, само уладится.

- А если нет? - надменно сощурился Заверин.

- А если нет, так грех на душу не каждый-то возьмёт.

Глеб криво усмехнулся, но намотал на ус.

Наутро помнилось очень немногое, но тот разговор в памяти застрял как заноза.

С Анной Заверин помирился. Но в то же время ежедневно стал получать записки от Людмилы. Глеб посылал ей денег, пытался отсрочить разговор, который она от его требовала, пока одним ноябрьским вечером она не явилась прямо к нему в поместье вместе с сыном.

Заверин так перепугался, что прятал Люду с Сашкой даже от прислуги. Сыну отдал на откуп свой кабинет, пока они с бывшей (как он сам считал) супругой говорили в гостиной.

Людмила открыто заявила, что его деньги ей не нужны, и, если она сама ему так безразлична, то пусть устроит сына. Глеб сопротивлялся, приводил доводы, меркнущие перед её настойчивостью. Но всё, чего добился - отсрочил до рождества.

Люда в очередной раз ему поверила и, взяв сына за руку, спокойно ушла.

Анастасия Ивановна подслушивала их разговор и в тот же вечер поручила ни в коем случае боле не пускать "эту женщину" в дом.

Спустя неделю повалил снег. Дороги замело быстро, на палисадниках вырастали сугробы.

Заверин, утомлённый переживаниями, заливал эту усталость водкой.

- Нельзя тебе, Глебушка, так просто сдаваться, - Анастасия Ивановна вошла в комнату сына без стука, - нельзя опускать руки. Знай, отцовское наследие не бесконечное.

- Так что посоветуете, матушка? - скулил Заверин.

- Если зверь какой в дикой природе кого-нибудь не съест, то его самого либо съедят, либо сам с голоду помрёт. И тут нет простора раздумывать, тут делать надо.

Глеб не ответил. Вяло глядел на пушистые сугробы за окном и жалел себя. И только к вечеру решился.

Понимал, что никому другому поручить не сможет. И тянуть больше некуда. Всё продумал: идти надо ночью, замаскироваться (нахлобучил цилиндр, который никогда не носил, пальто не по погоде), купил у ростовщика трость со спрятанным в черенке лезвием. Из дома вышел затемно, когда улицы опустели.

Крадучись забрёл в тёмный переулок, постучал в окно. Если бы Сашка не узнал отца, всё могло сложиться иначе. Но узнал, обрадовался: "Папа, ты за мной?" - полушёпотом. Улыбнулся и Заверин, натянуто, криво.

На подоконнике довольно посапывал рыжий упитанный кот.

***

Заверин не мог унять дрожь. Сделал! Сделал! Что же он за чудовище?!

Смахнул цилиндр, стянул куртку - всё сжечь, непременно сжечь!

На столе в его кабинете уже стояли три бутылки водки. Пригубил, вылив в себя одним махом пол-литра, выдохнул. Судорожно стал вспоминать, нигде ли себя не выдал? Ни на кого по пути не натыкался, тело спрятал надёжно, его только к весне найдут. Осталось за малым: сделать невозмутимый вид и вернуться к прежней жизни. Людмилу объявить умалишённой и обвинить, дескать, не усмотрела за сыном. Поручить, непременно это поручить, а самому отрицать любую связь с ней!

Сердце гулко стучало в груди. Водка не помогала. Потрескивал огонь из камина, в котором горели пальто и цилиндр. Недобро плясали тени на стенах.

Вдруг как гром среди ясного неба:

- Заверин?

Глеб завертел головой: никого.

В углу прошмыгнула мышь. За окном изумрудами блестели два кошачьих глаза.

И снова шёпотом:

- Мерзавец!

Глеб поднялся.

- Кто здесь?

В ответ - тишина. Заверин подошёл к окну. Никого. Даже кошачьи глаза пропали. Обернувшись, Глеб увидел какого-то человека, нагло уместившегося на том месте, где только что сидел он сам.

- Он говорит, водка меня сгубила, - незнакомец вертел на столе початую бутылку, держа за горлышко, - а тебя - что?

Шапка приспущена так, что и глаз не увидеть, в остальном - весь в лохмотьях.

- Кем будешь? - прорычал Заверин, берясь за трость со спрятанным лезвием.

- Уже никто, - подумав, добавил: - А ты зачем душегубством занялся? Непростительно это.

- Ничего я не сделал!

- Не мне лги - ему, - незнакомец бросил взгляд на запертую дверь, которая внезапно потемнела.

Над ухом что-то прошипело. Заверин отвлёкся: огромный рыжий кот, взявшийся непонятно откуда, бросился на скребущуюся в углу мышь.

Дверь скрипуче открылась. На пороге стоял ОН: высокий, грузный, лица не видно, из-за спины торчали огромные вороньи крылья и темнота, непроглядная темнота дышала холодом там, где расстилалась его тень. Потухли свечи, угас камин. Возле руки его что-то блестело - светлое, крохотное. Ужасно знакомое...

... такое же бледное, спокойное, в которое Заверин старался не смотреть, пряча тело. Но эти глаза - живые, какими не должны быть - пугали особо сильно.

- Это он! - пропищал такой знакомый детский голосок. У Глеба затряслись колени.

- Он? - прозвучало низко, трубно, будто горн, от звука которого дрожали горы. Дрогнул и Заверин, взявшись за сердце.

Его тень расстелилась по всему кабинету, затопив мраком. И в этом мраке Заверин тонул, задыхаясь, прося пощады...

Николка взглянул в окно: на небе звёзды, словно серебряные иголки, протыкали тучи и мерцали искристо, красиво. Он улыбнулся - отчего-то знал, что там, куда провалился Заверин, не светили звёзды.

0
00:36
709
Андрей Лакро

Достойные внимания