Светлана Ледовская №2

По справедливости

По справедливости
153

За спиной послышался опасный шорох, и Гром обернулся.

Из-за полу-обвалившейся стены жилого дома доносилось сбивчивое хриплое дыхание.

Он выхватил из-за спины копье и осторожной поступью направился к развалинам.

- Выходи! Бегом! – приказал он.

За стеной раздалось шевеление, в воздух поднялись две руки с перебинтованными пальцами, потом вышла фигура целиком.

Гром прикрыл глаза рукой от слепящих лучей полуденного солнца, присмотрелся.

Лицо беглеца до глаз было обмотано грязно-серой тряпкой. Он стянул ее, и Гром облегченно выдохнул.

- Мякиш… Слава Богу!

Он опустил оружие и распахнул объятия для старого товарища. Мякиш, прихрамывая, вышел из укрытия и поднял голову. Гром удивленно вскинул брови.

Беглец был свеж и наголо обрит, тело подтянутое, загорелое, с упругими плитами мышц, а оба локтя перевязаны бинтами. Он носил обрезанные по краям джинсовые шорты, вокруг пояса была повязана футболка, на ногах – Боже всевышний! – настоящие сандалии.

- Да тебя просто не узнать, кот драный! – воскликнул Гром, осматривая соплеменника, которого не видел больше года.

Беглец устало улыбнулся – в темноте сверкнули три корявых зуба.

Гром заключил его в объятия и сразу же почувствовал, как он весь сжался, а потом отпрянул от него, будто обжегшись. На лице Мякиша выросла гримаса отвращения. Он посмотрел на Грома виновато и так и остался стоять на вытянутую руку от вождя.

Гром нахмурился. Да он и сам прекрасно знал, что от него воняет. Что уж там – разит, как от помойной кучи! Шорты и майка пропитались грязью, потом и стали похожи на обноски. В волосах под мышками и на груди застряли комья грязи, голову украшал вечно всклокоченный и липкий вихор, в нем все время что-то ползает и копошится. Про бороду и говорить не надо – Гром уже не помнил, когда брил ее в последний раз. Кожа все время шелушится, колется и чешется, и ничего с этим нельзя поделать. Вымыться бы хорошо, да только негде: чистой воды в Пустыне больше нет. А в ту, которая осталась в реках, лучше вообще не окунаться – можно подхватить заразу.

Мякиш же вышел словно из другого мира: чисто вымытый и свежий, разве что вспотел от долгого пути.

- Морду попроще сделай, а? Совсем тебя твои хозяева изнежили! – проворчал Гром, а самого кольнула зависть.

Мякиш покачал головой и полез в висящую на поясе тряпичную сумку. В ней тихо булькнуло, и Гром жадно сглотнул.

- Держи. Тут моя норма за два дня. – Беглец протянул вождю полную флягу с водой.

Гром тут же выхватил ее из рук товарища и жадно присосался к горлышку. В сухое, затвердевшее, как камень, горло полилась вода, и безнадежно-желтый мир Пустыни сразу же преобразился. Вокруг Грома выросли пышные пальмы, воздух пропитался влагой, и запахло свежестью – такое здесь могло произойти только в бреду.

- Не налегай! Другие тоже пить хотят! – раздался укоризненный голос Мякиша.

Опомнившись, Гром оторвался от фляги и облизнул влажные губы. Глотнув воды в последний раз, он обнаружил, что вокруг только песок, развалины разрушенных домов и разгоняемая жарким ветром пыль.

Он перевел взгляд на товарища, сказал восторженно:

- Мякиш… Мы же договорились, что ты ровно через год сюда придешь. И ты пришел! Час в час! Как ты удрал от них?

- Нас с группой вывезли в Пустыню, чтобы разгрузить контейнеры с мусором. Я сбежал от них и ломанул в развалины заброшенного торгового центра, - рассказал Мякиш. – По мне сперва палить пытались, а потом в итоге плюнули и поехали обратно в Крепость.

Не переставая улыбаться, Гром опустил флягу и осмотрел Мякиша с ног до головы.

- Ты как вообще? Смотрю, нормально тебе в Крепости жилось, комфортно, сыто.

Мякиш мрачно усмехнулся. Он отошел чуть в сторону, к развалинам, и опустился на увесистый обломок от двери, поджав под себя ноги. Гром встал напротив соплеменника, навострив уши.

- Тебе такое только в самых сладких снах приснится! Чистую воду эти гады хлещут каждый день – на завтрак, обед и ужин. Даже руки моют! – Мякиш сделал паузу, наблюдая, как меняется лицо у Грома. – Моются, опять же, каждый день, а Старший может и два раза в день.

- Вот упыри! – воскликнул вождь.

- Но это только приближенные к председателю – владельцы ферм, теплиц, рогатого скота и прочие. Основная масса там – рабочие, которые обслуживают этих гадов. И одним из них был я.

Гром нахмурился, не отрывая взгляда от товарища.

- Я ж когда подобрался к Крепости год назад, меня сразу схватила охрана и потащила внутрь. Там меня накормили, напоили – и в общагу к остальной прислуге. А дальше началось веселье. – Мякиш нахмурился и облизнул потрескавшиеся губы. – Утром – подъем, работа до обеда, землю вспахивать, теплицы укреплять, пасти овец, кормить свиней и забивать на мясо для господ. Потом дают паек жратвы, и вновь работа до захода солнца…

Гром скривился и снова посмотрел на флягу с жадностью.

- Жрать, кстати говоря, давали крохи. Каждому работнику – паек не больше куска масла. Но мясом кормили регулярно, чтобы с голоду не сдох и были силы впахивать.

Гром, который съел с утра лишь горсть сушеных тараканов, ощутил противное урчание в желудке. Мясо он ел еще до Засухи и помнил этот сочный жирный вкус и пряный запах. Сейчас он многое бы отдал, чтобы положить в рот что-нибудь, кроме зажаренной на костре крысы или змеи.

Отбросив отвлекающие мысли, он спросил Мякиша:

- Ладно, ты мне главное скажи: про ночь Дождя – это не слухи?

Мякиш покачал головой, и глаза его впервые загорелись оживлением.

- Она начнется сегодня вечером и будет проходить до самого утра. Я поэтому и убежал, чтоб рассказать тебе. У нас реально есть огромный шанс взять эту Крепость.

Гром посмотрел на него недоверчиво, спросил:

– Но откуда там вообще взяться дождю? В Пустыне испаряться нечему! За двадцать лет с неба ни капли не упало! Засуха, жара, песок…

- Дело в том, что этот дождь ненастоящий, - пояснил Мякиш. – Магнаты просто выкачивают воду из скважины и поливают Крепость, как из душа. К воротам прикреплены десятки кранов, и из них тонкими струйками льется вода…

Гром нахмурился, пощупав в голове знакомое слово. Помнится, до Засухи в каждом доме была такая штука «душ», с помощью которой люди мылись. Похоже, в Крепости такие существуют до сих пор, но пользуются ими единицы.

Мякиш слегка приподнялся с двери и полез в задний карман шорт. Он вынул смятый лист бумаги, положил на землю перед Громом, развернул.

- В ночь Дождя люди выходят из домов, подставляют к небу морды, набирают воду в ведра, радуются, поют песни и танцуют, как на праздник...

- Вот же суки! – выругался Гром и сплюнул. – Мы тут все от жажды подыхаем, травимся дермьмом из грязных рек, а эти сволочи дожди устраивают…

Склонившись над нарисованной картой, Гром внимательно стал изучать ее, потом спросил Мякиша:

– И какие у нас преимущества от этого Дождя?

- Обычно перед Крепостью полно охраны – здесь и здесь, перед воротами, – Мякиш нарисовал несколько человеческих фигурок рядом с квадратом. – Они сменяются два раза за ночь и просматривают местность близ всего сооружения.

Гром кивнул, поглядывая то на соплеменника, то на листок бумаги.

- Но в Дождь половину группы снимают с постов, и люди дежурят только перед главными воротами. – Он нарисовал карандашом несколько человечков. – Всего семь или восемь человек.

Гром кивнул, внимательно рассматривая накарябанную от руки карту. Мякиш не упустил ни одной детали: вот посередине башня Старшего, вокруг – главная площадь, дальше бесконечные ряды домов для местных жителей, посты охраны, обведенные в круги. По углам, вблизи ворот очерчены общаги для рабочих, теплицы, фермы, склады с провизией и многое другое.

Гром снова нацелил взгляд на Крепость, а Мякиш добавил:

- Охраны внутри города полным-полно, но, понимаешь, Дождь всего раз в год бывает. В этот день они, как наркоманы – пьют и ничего вокруг не замечают. Я сам попал под Дождь – реально крышу сносит! Чистая вода!

На миг его лицо осветилось радостным блаженством, но Гром пощелкал пальцем у него перед носом, и Мякиш пришел в себя.

- В общем, в этот день их можно будет запросто застать врасплох. Это и будет нашим преимуществом, - подытожил он и встал, отряхивая руки от песка.

Гром подошел к ему вплотную, ощутив прилив приятной радости. Сказал:

- Не только это, друже. Есть еще один козырь, не менее весомый. И положив в рукав их два, мы сто пудов захватим эту Крепость.

Мякиш вопросительно посмотрел на товарища, но Гром ничего не ответил, только молча поманил его за собой.

Они направились в сторону племени, а повисшее в зените солнце наблюдало, как путники уменьшились до двух маленьких точек и скрылись в развалинах заброшенного города.

***

Старший председатель Виктор Дерибайло сидел в кабинете на вершине башни и готовил речь.

Близился вечер. За окном гудела и рокотала площадь, с улицы доносились звонкий смех, обрывки песен и неумолкающие голоса. Перед башней собралась огромная толпа, которая ждала только его.

С минуты на минуту Дерибайло должен выйти к людям и поздравить их с Дождем. Перед выходом он тщательно подбирал слова, которые скажет горожанам перед праздником. Впрочем, много говорить не требовалось. Все, что беспокоило людей, – это вода, вернее, ее достаток. А ежегодный Дождь был знаком, что с пресной водой в Крепости нет никаких проблем, и Дерибайло это гарантирует. Теоретически...

Неожиданно раздался стук открывшейся двери, и тишину нарушил незнакомый голос:

- Виктор Львович!

Дерибайло обернулся.

В дверном проеме появился низкорослый, лысый, с бочковатым пузом человек лет тридцати, лицо помятое, а под глазами темно-синие круги. Кажется, Старший уже видел его много раз, только не помнил, кто это и как его зовут. И почему его вообще охрана пропустила?

Сзади тут же выросли двое охранников, запыхавшиеся, с багрово-каменными лицами. Схватили человека под руки и начали оттаскивать назад, но незнакомец выпалил, всплеснув руками:

- Виктор Львович, очень-очень важно!

Дерибайло покосился на него, потом кивком велел охране отпустить незваного гостя.

Те молча подчинились. Отряхнув плечи, незнакомец покосился на охранников, потом на Дерибайло и сказал робко:

– Мне бы с вами, эцсамое, без посторонних глаз.

Охранники загоготали.

Дерибайло вскинул брови, слегка опешив от такой наглости.

- Ты забыл, какой сегодня день? Иди на площадь, а то все пропустишь. Все вопросы завтра.

Старший кивнул охране, и они тотчас же вытолкали гостя за порог.

За ними гулко затворилась дверь, и Дерибайло снова погрузился в свои думы. Правда, ненадолго: тотчас же из коридора долетели крики и звуки борьбы. Потом дверь распахнулась, в кабинет, взъерошенный и покрасневший, вновь ворвался визитер.

- Виктор Львович, Дождь нельзя включать! – воскликнул он. – У нас заканчивается вода в скважине!

Дерибайло замер в кресле, как прикованный, и заготовка речи тут же вылетела у него из головы.

***

Вернувшись в племя после долгого отсутствия, Мякиш поймал себя на мысли, что его родной дом сильно изменился. Во-первых, людей в нем заметно прибавилось, во-вторых, большую часть из них он попросту не знал.

В Пустыне вечерело. Солнце заползло за горизонт, небо покрыли грязно-серые, с едва заметными светлыми проблесками пятна. Дул колючий ветер, в воздухе висело напряжение.

К вечеру настало время отправляться на осаду Крепости, и перед ветхими бараками, в которых они жили, уже собралась огромная толпа. Взъерошенные и чумазые, в обносках, люди выстроились перед зданием живой стеной. Мякиш не смог их сосчитать – он сбился после первой сотни. Все люди были на одно лицо, и отличить своих от новоприбывших было непросто. Заскорузлые, покрытые язвами лица, липкие, будто солома, волосы, коричневато-серые обноски и босые, по колено в песке ноги. В руках у соплеменников блестели острия мечей и вскинутых к небу копий, дубинки с россыпью ржавых гвоздей, молотки и топоры. У некоторых Мякиш заметил даже ружья. Огнестрел он раньше видел только в Крепости, но как ружья оказались здесь, для него было загадкой.

Толпа гудела роем пчел, люди переговаривались, хохотали, всюду разносилась вонь немытых тел. От этих запахов Мякиш кривился, прикрывая нос. Похоже, за год, что он прожил в Крепости, уже успел отвыкнуть от такого. Неужели от него тоже разило так?

Перед толпой лежал увесистый таран с железным наконечником, примотанный цепями к деревянной раме. Вокруг громадины пыхтела группа рослых крепышей, готовила дубину к бою.

Подойдя поближе к новоприбывшим, Мякиш снова в растерянности оглядел их.

Нет, одно заметное отличие все-таки было.

Новенькие выглядели крепче и бодрее его чахлых соплеменников. Взгляд то и дело натыкался на могучие фигуры с мощными буграми мышц и заросшие до самых глаз грубые неандертальские лица. Даже женщины среди них казались сильными и устрашающими, словно могли скрутить в узел любого.

Как эти ребята умудрились сохранить такой боевой вид во время Засухи, Мякиш решительно не понимал.

Обогнув шумящее столпотворение, он направился в один из бараков, в котором находился Гром.

- Видал, какие лбы у нас теперь в строю? Шесть сотен устрашающих головорезов! – выпалил Гром радостно. – И оружие! Об этом козыре я говорил тебе сегодня.

Вождь стоял посреди пустой тускло освещенной комнаты и с интересом разглядывал автомат, который, видимо, держал в руках впервые. Было темно, на подоконнике тускло мерцали две свечи, но лицо Грома светилось куда ярче блеклых огоньков.

- Но как мы всех заселим в Крепость? – спросил Мякиш. – Там живет около тысячи человек, а нас теперь, если считать подмогу, больше полутора.

Гром поднял взгляд на Мякиша, оскалившись в загадочной улыбке. Потом резко вскинул автомат и что-то дернул возле рукояти. Щелкнуло, глаза вождя опасно блеснули.

Мякиш съежился от его взгляда, в животе заиграл холодок. Похоже, это новенькие притащили в племя огнестрел. Но когда, интересно, Гром научился им пользоваться?

- Мы же вроде просто собирались выкурить оттуда Старшего со свитой и разбить их армию, - начал Мякиш робко.

- Ну да.

- А остальных зачем валить? Мы можем просто занять Башню и взять Крепость под контроль. Народ не станет бунтовать, тем более, сейчас, когда все зависят от одной единственной скважины.

Гром посмотрел на него непонимающе, как будто слова товарища пролетели мимо.

– Поверь, за год, что я там прожил, я прекрасно изучил их, - добавил Мякиш. – Горожане не поднимут против нас восстание, если позволить им спокойно жить и регулярно давать воду.

Гром помолчал, затем повесил автомат на плечо и сказал веско:

- Мы тоже хотим жить, друже. Я, ты и полторы тыщи с лишним человек, которые сейчас на улице. И если нам не хватит места, то придется вырезать всех лишних. Уж прости за мой холодный реализм.

Мякиш промолчал, глядя с сомнением на вождя.

– К тому же, если выгнать их в Пустыню, они могут запросто напасть на нас потом, как мы сейчас. Я не могу так рисковать, - добавил он.

Мякиш молчал, поджав сухие губы. После слов Грома весь его боевой настрой куда-то испарился.

- И вообще, если у тебя склероз, скважина в Крепости – последняя на материке, в которой осталась чистая вода. И на нее всегда найдутся желающие. Так что… – Он провел большим пальцем поперек горла и плотоядно усмехнулся.

Гром направился к лестнице, ведущей на улицу. Потом остановился, посмотрел на Мякиша, прищурившись.

- А с чего это ты их жалеешь? – спросил он. – Не эти ли скоты загнали тебя в круглосуточное рабство? Им вообще было до тебя дело, когда ты там дерьмо со свиньями месил?

- Послушай, Гром, но это как-то…

- Это справедливо, - сказал вождь с металлом в голосе. – Или ты так не считаешь?

Мякиш поджал сухие губы, отведя взгляд в сторону. И не ответил.

Вождь подошел к нему вплотную, сказал вкрадчиво:

- Смотри: они давным-давно забрали себе скважину, с какой-то радости присвоили ее себе. Никто им не давал этого права. От всего материка они оградились Крепостью, не захотев ни с кем делиться. В итоге почти все люди погибли без пресной воды. Осталось только наше племя и еще сотня-другая полутрупов. Скоро и мы все передохнем, а они будут свободно пользоваться скважиной. Тебя это устраивает?

- Нет.

- Так что ж ты тогда «заднюю» включаешь? – возмутился Гром, слегка повысив голос. – Я считаю, что вода должна быть доступна всем. И когда я сяду в эту гребаную Башню, зуб даю, что каждый будет получать столько воды, сколько им будет нужно. Чтобы все по справедливости.

Сказав это, Гром глянул выжидающе на соплеменника, будто хотел убедиться, что его тирада произвела должный эффект.

Но Мякиш не сказал ни слова. Он стоял, нахмурившись, буравил взглядом пол. Вроде правильные и красивые слова от Грома прозвучали, только все равно ему стало не по себе. В груди возник гадкий сосущий холодок и разбежался моросью по телу.

Похлопав товарища по плечу, Гром вышел из подвала.

Закрывшись в кабинете с визитером, Дерибайло долго слушал тишину, пытаясь свыкнуться со страшной новостью. В горле пересохло, пальцы нервно теребили бороду, а лоб стал влажным и холодным.

Незваный гость оказался главным бурильщиком, имени которого Дерибайло так и не вспомнил. Он сидел за столом напротив председателя и сам был бледен, будто полотно.

- Чего ж ты так орал, болван? – буркнул Старший. – Не мог мне тет-а-тет сказать?

- Так вы же сами, эцсамое, погнали меня вон…

Дерибайло лишь махнул рукой и спросил:

- Ты точно все проверил? Ошибки быть не может?

Бурильщик покачал головой.

- За шесть лет мы откачали так много воды, что подземный резервуар уже не пополняется. По моим прикидкам, остатков нам хватит максимум на год. Потом вода закончится. Совсем.

Старший сглотнул застрявший в горле ком и замолчал. На миг у него появилось ощущение, как будто горло обвила толстая петля, и стало тяжело дышать. Глаза застлало черным мороком, и пухлощекое лицо бурильщика на миг исчезло из виду.

Повисла тишина.

Дерибайло тяжело вздохнул и опустил глаза, так ничего и не сказав.

- Виктор Львович, это, конечно, вам решать, но Дождь разумнее всего будет отменить. Мы и так потратили слишком много воды за последние шесть лет, а теперь придется экономить каждый литр.

- Отменить. Прямо в ночь Дождя, - повторил Дерибайло и нервно усмехнулся. – Твою же мать!.. Люди сразу что-то заподозрят и посеют панику. Они уже сейчас, небось, волнуются, я ведь должен был к ним выйти еще полчаса назад...

Бурильщик лишь развел руками и сказал:

– В любом случае оставшейся воды никак не хватит, чтобы напоить их всех. Так что паника начнется по-любому рано или поздно. А потом…

Он неожиданно замолк, и Дерибайло отнял руки от лица. Лицо бурильщика застыло известково-белой маской, глаза загорелись страхом. Кажется, он только что нарисовал себе в фантазии это кровавое, но неизбежное «потом» и понял, что оно коснется и его.

Дерибайло хотел было его успокоить, но в этот миг послышался протяжный крик. Сначала еле слышный, а потом – взрывной и громогласный, будто в один голос возопила вся толпа.

И Дерибайло, и бурильщик вскочили из-за стола и подбежали к окну.

Толпа на площади стремительно редела – люди разбегались кто куда, толкаясь и шумя. Из-за ворот на площадь сыпались булыжники и падали на разбегающихся в панике людей, обрушивались на дома, теплицы. Звучал зычный грохот, треск камней и хруст ломающихся деревянных крыш. Следом за камнями стали сыпаться коктейли Молотова, и вскоре площадь перед Башней заполыхала оранжево-бордовым пламенем.

Вооружившись автоматами, у ворот торопливо собиралась всполошенная охрана.

Бурильщик побледнел, разинув рот, и отшатнулся от окна.

За каменными воротами тем временем нарастали крики, гремел топот, призывные возгласы, будто с обратной стороны собралась целая армия.

Дерибайло оцепенел, испугавшись своей последней мысли. Армия?!

Потом, будто отвечая на его вопрос, Крепость сотряс тяжелый грохот. Ворота вздрогнули, потом еще раз и еще – и после очередного удара отворились.

В город хлынула толпа оборванных грязных фигур, и все они, как муравьи, заполонили площадь.

***

После захвата Крепости прошло два месяца. Председатель Дерибайло был убит, вся его свита с армией и горожане тоже. На место Старшего сел Гром, а опустевшие дома заселили его соплеменники. Довольно быстро вождь обжился на новом месте. Вокруг него быстро появились многочисленные сторонники и «друзья», желающие быть поближе к новому владельцу скважины.

Мякиш же в окружение старого друга не вписался: впрочем, он в него не особенно и хотел. После осады Крепости он начал мирно жить, как раньше. Правда, поселили его в ту же самую общагу, где он обитал еще при бывшем председателе. Получив статус работника на полном обеспечении, Мякиш каждый день вставал ни свет ни заря и шел на свиноферму. По вечерам он по-прежнему делил душную комнатушку с тремя такими же рабочими, мылся раз в месяц, постоянно чесался и часто болел. Можно сказать, вернулся в то же колесо, в котором бегал ради скромного пайка и фляги с водой на два дня.

Но в один прекрасный день его разбудили громкие крики, доносящиеся с улицы. Снаружи как раз только рассвело, было пора вставать на ферму, и Мякиш сел на верхнем ярусе кровати.

Закричали снова.

Он спрыгнул на пол и примкнул к окну на первом этаже своего блока.

Напротив главных ворот темнел старый фургон грязно-болотистого цвета – «подарок, оставшийся от магнатов. Кузов был открыт, и от него тянулась очередь в пару десятков человек. Люди стояли смирно, головы опущены, руки по швам, и все один за другим черепашьим темпом забирались в кузов.

Мякиш присмотрелся.

Слева от движущейся толпы вытянулся охранник, направляя на людей ружье. Очередь замыкал еще один громила, держа людей на прицеле. Поодаль от пленников, опустив ружья, прогуливались еще двое в камуфляжной форме – видимо, следили, чтобы никто не убежал.

Какого черта?!

Накинув шорты, Мякиш босиком вышел из общаги и рванул к фургону.

С самого утра город уже припекало солнце, ветер разгонял по улицам жаркую пыль и вонь вяленого мяса из ближайшей столовой.

Мякиш направился к бредущим к кузову пленникам, но один из охранников перегородил ему дорогу.

- Что за нах?! – спросил Мякиш возмущенно. – Куда вы их?!

- Поступило распоряжение от Старшего, - коротко объяснил охранник. – Эти люди подхватили заразную инфекцию, и мы их депортируем.

- Чего?!

Мякиш снова попытался обойти охранника, но «камуфляжный» не пустил его. Лицо его опасно напряглось, глаза сверкнули. Он словно был бы рад прогнать Мякиша прочь, но, похоже, сверху приказали не скрывать про депортацию и докладывать всем, кто спросит.

Значит, скоро новость разнесется по всей Крепости.

Охранник слегка наклонился к Мякишу и пояснил тихо:

- Эти люди могут быть смертельно опасны для других горожан. А карантина у нас нет. Поэтому мы их того… в Пустыню.

- Что?! Какую еще, на хрен, инфекцию?!

Мякиш зло зыркнул на охранника, сжав зубы. Руки его затряслись.

«Камуфляжный» полез в задний карман штанов и протянул Мякишу сложенный вдвое лист бумаги. Он взял его и развернул. На ней было изложено все то же самое, что он сказал, а в самом низу стояла подпись Грома.

Мякиш опешил, подняв на охранника недоуменный взгляд. Потом всучил ему бумагу и со всех ног рванул в сторону Башни.

Оказавшись в покоях Грома, он на мгновение забыл, зачем прибежал. Старый приятель сидел по ту сторону заставленного едой стола и завтракал с невозмутимым видом.

За два месяца Гром сильно изменился. Смолисто-черные волосы были пострижены и аккуратно зачесаны на бок, щеки побриты, а вечно впалое лицо заметно округлилось и порозовело. Только бледно-бордовая сетка шрамов на щеке напоминала о его дикарском и голодном прошлом. На бывшем вожде сидела накрахмаленная белая рубашка и подрезанные шорты, от него тянуло резковатым приторным душком. Наверное, побрызгался одеколоном или как там водные магнаты называли эту дрянь.

Ошеломленный, Мякиш перевел взгляд с Грома на стол.

В комнате одуряюще пахло жареным мясом и свежеиспеченным хлебом. Посреди стола на блюде благоухал запеченный гусь, набитый яблоками, вокруг были расставлены тарелки с жареной картошкой, листьями салата, огурцами, яблоками, гроздьями винограда и нарезанными дольками апельсина. Дополняла картину открытая бутылка красного вина.

Глядя на богатый яствами обеденный стол, Мякиш почувствовал, как рот наполнился слюной. Желудок сжался, заурчав. Гость тряхнул головой и перевел взгляд на Грома.

- Что за хрень творится у ворот? Какая нахрен депортация?! – спросил Мякиш.

- А фто, тебе не покафали мой прикаф? – спросил Старший с набитым ртом.

Мякиш прищурился и посмотрел на него косо, сложив руки на груди

Повисла тишина. Многозначительная, напряженная. Гром перестал жевать, лицо его окаменело, губы опустились уголками вниз. Он вытер жирный рот салфеткой и откинулся на спинку стула.

– Понимаешь, тут такая хрень произошла... – сказал он негромко. – Оказывается, магнаты высосали из скважины всю воду, и ее остатков не хватит, чтобы напоить всю Крепость.

Мякиш посмотрел на него недоверчиво, а Гром продолжил:

- Так что теперь нам придется избавляться от лишних ртов. И люди, которых ты сейчас видел, - только первая партия.

Гром положил в рот пару спелых виноградин, запив их вином.

Мякиш уставился на бывшего товарища и не поверил собственным ушам. В груди его похолодело, сердце тяжело заухало.

- Но в том грузовике – наши друзья, товарищи, считай, семья. Ты обещал, что обеспечишь их водой, если они пойдут с тобой в осаду… Они же, черт тебя побрал, доверились тебе!

Вытерев губы салфеткой, Гром развел запачканными в жир руками.

- Ну а что ты предлагаешь? Раздать воду всем желающим? Тогда мы все сдохнем от жажды. Лучше будет?

Мякиш замолчал, упершись взглядом в пол. Ответа у него не находилось.

Гром тем временем взял бутылку красного и налил в пустой бокал, после чего подвинул его к Мякишу.

- Угощайся, кстати, - сказал он радушно. – Красное, коллекционное. Чего мы только не нашли в подвале этой башни…

Мякиш сглотнул, стараясь не смотреть на полный стол еды. Желудок снова подал голос, умоляя сдаться, но гость сделал над собой усилие и обратился к Грому:

- А почему бы тебе самому не сесть в этот фургон и не уехать подыхать в Пустыню? Ты же за людей радел, хотел, чтоб всем им было хорошо. Вот и давай, начни с себя, внеси вклад в общее, мать его, благополучие! Почему ты тут сидишь и жрешь?!

Гром мягко усмехнулся и, покачав головой, сказал небрежно:

– Извини, но у меня сегодня очень плотный график. Ты закончил?

Стиснув зубы, Мякиш подбежал к столу и со всего размаху врезал по нему кулаком. Стол вздрогнул, звякнула посуда. Одна из тарелок упала на пол, расколовшись. Поставленный для Мякиша бокал опрокинулся, и на пол вытекло кровавого цвета вино.

Гром посмотрел на гостя исподлобья и нахмурился. Лоб рассекла глубокая морщина.

- Сука… - прошипел Мякиш. – Я им расскажу, что ты задумал. Сюда мигом прибегут все жители и выкурят тебя из башни…

- И?

Мякиш открыл было рот, но сразу же замолк. Бойкая решительная мысль будто бы уперлась в каменную стену, и он не нашелся, что ответить.

Где-то в коридоре тем временем послышались опасные шаги. Похоже, что охрана услышала их ругань и направилась сюда.

Гром поднял на Мякиша тяжелый взгляд, глаза его недобро сузились.

- Баран ты, друже, - сказал он. – До сих пор не понял, как надо уметь вертеться, чтоб не сдохнуть в этой гребаной Пустыне.

За спиной у Мякиша открылись двери, и гостиную наполнила охрана. Хруст, удар, резкая боль в плечах – и вот он уже, согнувшись, видит серый пол перед глазами, а за руки его крепко держат двое.

- Сука ты… - процедил Мякиш сквозь зубы.

– В Пустыню его вместе с остальными! – приказал Гром.

Пол перед глазами у Мякиша рванул вниз, и его вытолкали из гостиной.

***

В Пустыне была ночь. Луна на небе спряталась за черно-синей пеленой, ветер затих, и мир вокруг накрыла оглушающая тишина.

На горизонте открывался вид на Башню – белокаменное здание в двенадцать этажей, окруженное исполинской каменной оградой.

Перед рядом заброшенных бараков собралась огромная толпа. Изгнанники, которых выдворили прочь из Крепости, теперь собрали свою армию бойцов. Болезненного вида, чахлые, по пояс голые, с закрытыми серыми тряпками лицами. Вооружившись до зубов, они шумели и переговаривались, предвкушая предстоящую осаду.

Вскоре из столпотворения вышел человек – босой, лохматый, грязный и всклокоченный – и повернулся к племени лицом.

Узрев вождя, люди загомонили, в воздух тотчас же взлетели копья, топоры, мечи и молотки.

Человек окинул племя быстрым взглядом и спросил:

- Итак, все помнят наши цели? – Он скользнул взглядом по грубым мужским лицам. – Юджин – за тобой все часовые на воротах, бери лучников. Седальский – вы с мужиками открываете ворота и вычищаете нам место для прохода. Игорь – ты с группой прикрываешь тыл.

Воины, к которым обратился вождь, энергично закивали, глядя на него с собачьей преданностью.

- Остальные – действуем по плану, - продолжил вождь. – Первое, что нас интересует, Башня. Ее нужно взять любой ценой.

Толпа одобрительно заголосила. Лица засветились боевой готовностью.

Подлив масла в огонь общей решимости, вождь повернулся к племени спиной и обратил взгляд к горизонту. Злость закипала в нем, и он уже не мог дождаться, когда они дойдут до Крепости и совершат задуманное.

За спиной вождя послышались шаги, и кто-то еле слышно кашлянул. Он обернулся: позади стоял щуплый парнишка, лысый и болезненно-худой, со шрамом на щеке. Соплеменник поднял на вождя виноватый взгляд и сказал тихо:

- Слушай, можешь грохнуть меня прям на месте, но я не пойду туда с мечом. Там же сейчас все наши, вся наша семья, с которой мы делили кров…

Вождь раздраженно махнул рукой и проворчал:

- Ну что ты как ребенок, Сень? Наших там больше нет. Есть жадные, расчетливые сволочи, которых беспокоит только собственная шкура. – Он подошел к нему вплотную, посмотрел в глаза. – Мы прольем их кровь сегодня, чтобы завтра жить по-человечески и не отказывать себе в чистой воде. Сечешь?

Семен взглянул на нового вождя с сомнением, прищурив один глаз. Сказал:

- Мякиш, но это как-то…

- Это справедливо, Сень, - сказал он ободряюще. – Мы выгоним всю шваль оттуда, а потом я сяду в Башню. Вот тогда-то все изменится, и каждый заживет по справедливости.
+3
11:00
729
15:06
Очень круто, очень здорово написано. Понравилось.
Главный минус: Башня слишком сильно напоминает Цитадель из фильма «Безумный Макс: Дорога Ярости», и Ночь Дождя — еще одно тому подтверждение. Слишком сильное дежа вю.
19:56
Я в восторге от композиции. Действительно зрелая, правильная. Сама идея, конечно, не нова, но исполнение на высоте.
12:28
«Народный» сборник для авторов, занявших НЕ первое место.

Почему? Количественный метод «самосуда» на группе из 20-25 чел. определяет победителя с определенной погрешностью (часто – доли балла, вероятность сговора). Но он в 99% случаев определяет действительно сильные работы.

Зачем? У авторов, занявших 2-5 места, сейчас ОЧЕНЬ высокая мотивация. При грамотной организации работы можно добиться лучших результатов, чем с 1 местом.

Что именно: предлагаю в отдельной группе осуществить доводку и доработку работ, которые содержат рациональное зерно. С помощью игротехнических методов и итерационных технологий. Потом выпустить «народный сборник». Своими силами. При возможности, если будет желание, нанять редактора и дизайнера. Рабочее название проекта «Нихт капитулирен» или «Ноу фейт».

Пока прорабатываю почву. Если есть интерес – пишите в личку. Будем работать.
Загрузка...
@ndron-©

Достойные внимания