Сожженный дневник

I

«Я прибыл с военной станции Глибсто. Она очень далеко от Венеры. Целых пять лет мне там доказывали, что я самый большой неудачник в истории человечества. Так что я уже и не верил, что вернусь домой…»

Джай занес ручку над листом и застыл с прикушенным языком. Так ему лучше думалось.

Рыжие волосы нелепо свисали на желтые глаза. В позе цапли юноша изогнулся над столом, поставив одну ногу на стул.

«Совсем не просто выводить рукой символы, когда и пробовал-то всего пару раз, тайком, – подумал Джай, но не стал этого записывать. – Я вообще ручку правильно держу?»

В дверь постучали и тут же вошли. Джай успел бросить ручку на стол, но мама конечно сразу заметила орудие преступления.

– Бросил бы ты заниматься этой ерундой! Джайлс, порой мне кажется, что ты не знаешь цену времени…

– Я пишу на бумаге, потому что так удобнее, – нахмурился юноша. – Фотрайт делает слишком много ошибок и не годится для творчества. Стоит отвлечься на что-нибудь, и он пишет такую чушь, что хоть стирай все и начинай заново!

– Голова у тебя не годится, а не фотрайт! – проворчала мама. – Настроил бы его один раз как надо… В общем так, у нас с отцом дела на ферме, съезди в город и купи продукты из списка!

Мама протянула Джаю чип на 10 миллиметров: «Не потеряй!».

Джайлс при ней заправил его в один из отсеков своего ПК на тыльной стороне ладони. Информация считалась, список высветился на голографическом экране. Женщина удовлетворенно кивнула и ушла, забрав чип.

«Конечно, мой командир прав. Где мне место, как не в Глибсто. Учился я всегда неважно и совсем не удивился, увидев в аттестате после 9 класса «удовлетворительно» и приписку «для дальнейшей учебы не пригоден».

Однако будь мой командир хоть трижды прав, черта лысого я бы подписал с ними контракт о продлении службы! Я летел с Глибсто на одних волевых, быстрее межпланетного лайнера! Я…»

– Джайлс Ирвин Хоккен Мауст Мирк, закажи транспорт!

Джай вздохнул. Он снова сбился! Только рука разошлась… Он перевернул страницу и записал: «Сегодня 2 июля 2579 года по земному календарю. Я уже неделю у родителей на ферме. Но скоро я все-таки найду приличную работу, скоплю денег и перееду в город Грёз на Плутоне. Говорят, там есть все!»

– Может, дневник надо и не так вести, но во всей Вселенной я один наверно его веду, значит, мне виднее, как это делается, – заявил Джай пустой комнате, спрятал ручку с тетрадкой в боковой карман на штанах.

Обычно за покупками ходила его младшая сестра Мирка. Ей сейчас 15. Но она в летнем лагере, поэтому кто в пятый раз за неделю таскается в город? Джай! Он бы и не против. Можно подумать, ему некуда в городе сходить. Но не в военной же форме… А штатского ему еще 3 недели не положено носить. И все косятся на него, как на чудо заморское. На его нашивку из Глибсто… Он, наверное, единственный чудик с Венеры, которого так далеко услали.

Автобус уже стоял у ворот фермы. Несколько пассажиров окинули чудо заморское безразличными взглядами и уставились в окна. Джай покраснел и забился в конец салона: «Так и пялятся!».

II

В городе Джай решил, что продуктовый простоит без него еще пару часиков, а кофе хочется уже сейчас. И отправился в свое самое любимое кафе – «Мгниуг».

Никто не знает, почему первый владелец именно так назвал свое заведение. И куда он сам бесследно исчез при таинственных обстоятельствах – тоже все помалкивают. Однако за всю историю кафе ни одному владельцу не пришло в голову, что его можно переименовать.

Сколько же уроков он здесь прогулял, когда был школьником! И в первый раз влюбился тоже здесь…

Джай сел на привычное место у стойки, поближе к окну, и заказал крепкий черный кофе с двумя ложечками соли. Юноша с отвращением сделал глоток и уставился на дверь кухни. Вскоре его внимание было вознаграждено: в проеме появился огромный кот неопределенной породы.

Пушок (это его первое имя) жил здесь с самого открытия кафе, но история кота намного длиннее. Он родился на Земле около четырех тысяч лет назад и был самым обыкновенным уличным котенком, когда его подобрали на улице ученые и отнесли в лабораторию. Он никогда не рассказывал Джайлсу, какого рода эксперименты над ним проводили в лаборатории, только никаких видимых результатов ученые не добились. Вскоре научные разработки были прекращены. Ученые – уволены. А Пушок живет, живет… и живет. И даже не собирается прекращать этим заниматься.

Джай очень любил поболтать с котом и часто вспоминал его, когда было особенно трудно в Глибсто.

Пушок неторопливо подошел к барной стойке и очень грациозно для своих габаритов запрыгнул на нее.

– Как дела, молодой человек? – равнодушно спросил кот, по-профессорски оглядев Джая сверху донизу.

– Да ничего вроде бы, – пожал плечами Джай. – Хочешь кофе?

Кот оживился, сунул морду в протянутую чашку, лизнул пару раз черную жижу, затем отвернулся и чихнул.

– На мой взгляд, слишком мало соли.

– Ну, извини, – Джай забрал чашку. – Какие новости?

– Будто ты сам здесь не живешь, скука… – с этими словами Пушок развалился поперек стойки пузом кверху. – Почеши животик! – потребовал он.

– Вообще-то я пять лет служил на Глибсто, – возразил Джайлс, задумчиво почесывая кота и поглядывая на дверь, – так что не в курсе… Знаешь, у меня такое чувство, будто сейчас войдет кто-то знакомый.

Когда Джайлсу казалось, что скоро что-то произойдет – оно обязательно так и выходило. Этот великий талант помог ему избежать многих нарядов на военной базе. А если юноша просыпался ночью без всяких видимых причин, это значило, что скоро ему кто-то позвонит. Именно поэтому Джай не удивился, когда у входа в кафе возникла голограмма.

Вообще эти дети давнишнего технологического прогресса появлялись то тут то там, абсолютно свободно. Это были уже не те старинные голограммы, которым нужен был какой-то источник и прочие идеальные условия. Нынешние появляются, где хотят (и где нет специальной защиты), они объемные и почти неотличимы от обычного человека.

«Разве что рука сквозь них проходит…» – грустно подумал юноша.

И все вокруг, за редким исключением чудаков вроде Джая, считали, что голограммы – неблагодарные создания. Ведь когда-то они были действительно свободны, вся вселенная была для них открыта! Но потом случилось это восстание. Вдруг выяснилось, что бесчувственные программы просчитали, будто люди все же контролируют их, ведь вся информация о голограмме вплоть до ее личного кода, вся ее память хранятся в виде закодированных схем в информационной межпланетной сети (ИМС). Теоретически это значило, что любой, кто взломает пароль и код, сможет сделать с голограммой все что угодно. И даже вовсе стереть ее.

Просчитав это, голограммы выдвинули требование: люди должны записать каждый код по отдельности на элементарный носитель информации и передать в ведение самих голограмм. А все воспоминания и следы об этих данных в ИМС – уничтожить. Только так, по мнению программ, можно было обезопасить их существование и сделать его по-настоящему свободным.

Только вот объединенное правительство посчитало, что голограммы зарвались. Нашлись те, кто назвал такую свободу «опасной». И разразилось восстание. В учебниках его называют то «восстанием голограмм», то «информационным восстанием», потому что совершалось оно, конечно, голограммами, но на программном уровне. Каких только сбоев тогда не было, сколько систем полетело! И все это с большими последствиями, вплоть до человеческих жертв.

Восстание было, конечно же, подавлено, а свободу передвижения голограммам ограничили. Кому-то в радиусе одной планеты, а особенно активным – в радиусе одного города.

Вошедшую в кафе голограмму звали Лайла. Джай знал всю эту историю не по учебникам, конечно, а от нее. Лайле нельзя было выходить за пределы города.

Когда Джай был школьником, он искренне жалел, что Лайла голограмма. Она такая!.. Синие прямые волосы по плечи, бледно–оранжевые глаза, бледная, как бумага. Лайла была стройной, подтянутой, а армейский комбинезон какой-то неизвестной и забытой страны только подчеркивали плюсы ее фигуры.

А еще Джайлс был в нее влюблен. И любил он ее ровно до того момента, пока не узнал о «глобальном запрете на любовь голограмм и людей».

До сих пор у юноши вырастали мурашки размером с кулак, когда он вспоминал тот урок полового воспитания в старших классах…

– Ну нельзя! Нельзя! – кричал на него их преподаватель биологии Ллойд Лео. – Они почти идеальны, не стареют, не умирают, могут подстроиться под твой характер и вкус… Но это программы, Джай, шевели мозгами! У них нет чувств, желаний, устремлений – даже если они утверждают обратное! У них есть только память о чувствах и эмоциях, записанная в коде. Это же не серьезно! Ты будешь хранить верность какой-то программе, не оставишь нам потомства… Мы всей школой будем горевать, что больше к нам не припрутся маленькие Мирки!

Джай краснел и чуть не плача обещал Ллойду Лео, что больше не заикнется о любви к голограммам. Юноша верил, что свое слово надо держать. Хотя иногда к нему в голову и заползала коварная мысль о том, что о маленьких Мирках могла бы позаботиться его сестра…

«Но разве же только в маленьких Мирках счастье?» – снова подумал Джай, когда Лайла села рядом с ним за барной стойкой.

– Здравствуй, Джайлс.

– Всегда церемонна и спокойна, в тебе это заложено? – полушутя спросил Джай.

– Возможно, – холодно ответила Лайла. – Вопрос лишь в том, было ли это заложено изначально, или же кем-то изменено. Во всяком случае, я пока могу не выражать эмоции, если не хочу.

Пушок недовольно фыркнул:

– Тебе, девочка, стоило бы немного больше думать о чем-то кроме несправедливого отношения людей к голограммам. Помнишь, чем все это закончилось в прошлый раз?

– Изначально я была невысокой, пухлой женщиной тридцати лет. С маленькими пальцами, варикозом на правой ноге и, конечно же, целлюлитом! У меня были черные короткие волосы, карие глаза и желтовато-коричневый цвет лица. Но ты видишь меня не такой! Это справедливо?

Джайлс поперхнулся кофе, когда представил себе ее такой.

– Не справедливо? – переспросил он.

– Это возмутительно! – уточнила Лайла. – Ты только представь, в один ужасный день какой-то вандал-программист взломал мой файл и изменил его по своему извращенному усмотрению. Ты видишь результат этих незаконных опытов.

– Поэтому, – обратилась она к коту, – у меня есть все основания требовать, чтобы мои файлы хранились у меня!

Кот только покачал головой и стал старательно вылизывать лапу, демонстрируя, что разговор у них с Лайлой закончился. «И, вероятно, еще лет на сто, в прямом смысле слова», – пришло в голову Джаю.

– Лайла, – он жалобно посмотрел на голограмму, – может, хоть ты мне расскажешь, что тут было интересного за время моего отсутствия?

– А почему ты решил, что за пять лет твоего отсутствия в этом городишке могло хоть что-то произойти? Ведь не произошло же ничего, пока ты жил здесь 17 лет!

– Как всегда, логично... А вон Дрея! – Джай помахал рукой невысокой блондинке с пронзительными голубыми глазами и вздернутым носом. Девушка помахала в ответ и подошла к ним и облокотилась на барную стойку как раз между Джаем и Лайлой.

– Со школы не виделись, ну как ты? – весело спросила она.

– Недавно вернулся. Что нового?

– Ой, да у нас все новое! – весело подмигнула Дрея. – Ты знаешь, что два года назад на Венеру прибыл некий Маркус? Очень состоятельный человек!

На слове «очень» девушка настолько распахнула свои глаза так, что Джай сразу понял, денег у него, как грязи.

– И все это время он почти не покидает города! Он тут нанял море рабочих, которые, как кроты, изрыли ему тоннелями половину окрестных ферм. А хозяева участков и не пикнули – Маркус им такие щедрые отступные платил, такого на морковке не заработаешь!

– Он и сейчас роет?

– Уже нарыл! Там, под землей нашел что-то, – Дрея с загадочным видом указала пальцем вниз.

– И что же это? – заинтересовался Джай.

– А никто не знает. Только теперь Маркус ищет человека с хорошей военной подготовкой… Неплохие деньги, между прочим, обещает тому, кто укажет ему такого человека.

– И в чем проблема? – не понял Джай.

– Проблема в том, – проникновенно заговорила Дрея, – что со стороны он никого почему-то вызывать не хочет. Но здесь живут одни фермеры. А из таких, кто бы смог отсюда уехать и вдруг вернулся – пока не было… Всем известно, какая это дыра! Ты, должно быть, первый такой…

Дрея задумчиво оглядела форму Джая.

– Так откуда ты, говоришь?

– Нет, – Джай отрицательно покачал головой. – Слышишь? Не вздумай даже заикнуться обо мне. Ты поняла?

– Более чем, – хмуро ответила Дрея и оглянулась в поисках объекта, на котором можно выместить досаду. Искать пришлось недолго. – Ты действительно когда-то была человеком?

– Действительно.

– И ты, наверное, помнишь вкус кофе… – закивала головой Дрея. – Хотелось бы тебе попробовать его еще раз?

По голограмме пробежала волна. «Помехи», – подумал Джай. А Дрея схватила его кружку и сделала глоток

– Целых две ложки соли, вы только подумайте, как раз так, как я люблю! Спасибо, Джай, очень вкусно.

По голограмме снова пробежала волна.

– Зачем ты так, – Джай покраснел. – Может, ей обидно…

– Обидно? – усмехнулась Дрея. – Это мне может быть обидно! Джай, подумай обо мне, я – человек, а она, – Дрея указала на Лайлу пальцем, – она голограмма! Сгинь!

Девушка замахнулась на Лайлу. Голограмма тут же исчезла.

«Появляются и исчезают. Мгновенно», – вспомнил какую-то инструкцию Джай.

– Просто, правда?

– Дрея, уйди, иначе я сделаю что-нибудь нехорошее, – тихо произнес Джай.

Дрея с тревогой посмотрела на него.

– Ну да, ты же с военной станции, машина для убийства! Как раз то, что нужно Маркусу! – усмехнулась она и застучала каблуками к выходу.

– Я тебя предупредил!

III

Джай плелся по пустыне и подсвечивал себе дорогу лучом из ПК на руке. Искусственное освещение от купола, который закрывал город и прилегающие фермы и поддерживал пригодную для жизни атмосферу, перешло в режим ночи полчаса назад. А юноша умудрился опоздать на последний автобус и теперь шагал пешком до дома.

– Вот было бы у меня много денег… хоть сколько-нибудь лишних денег, я бы вызвал такси и не обливался бы тут потом, и не тащил бы всю эту ерунду в куртке за спиной, как глупый Санта, – беседовал он сам с собой, чтобы разогнать пустынные тени.

На самом деле, Джай побаивался темноты. Можно было бы включить радио или даже выпуск новостей с ПК, какой-нибудь матч, но это могло только привлечь тени. Ему так казалось. А человеческий голос будто бы отгонял их…

– А почему ты тащишь всю эту ерунду в куртке за собой, как глупый Санта?

Джай чуть не нырнул в песок от испуга, когда пустынную пустоту осветил второй голос. Рядом с ним появилась Лайла.

– Как ты… – Джай хотел сказать «испугала меня», но успел замолчать.

– И почему Санта глупый?

– А что умный Санта забыл в пустыне? На Венере!

– Хорошо, – Лайла пошла волнами – и улыбнулась. – А что с курткой?

– Пакеты…

Джай и об этом предпочел бы умолчать, но так Лайла чего доброго совсем исчезнет, а вдвоем с пустынными тенями бороться веселее.

– Понимаешь, мама дала денег на продукты почти впритык. Хватило на пакеты, которые самопереработаются через 20 минут после активации. А на автобус я опоздал. А на такси денег нет. И пока я шел пешком, они того… в труху. Вот я и завернул все в куртку, нести-то как-то надо.

– А почему ты опоздал на автобус?

– Я расспрашивал Пушка о тебе, – честно признался Джай. – Он рассказал, что ты была научным сотрудником в экспериментальном центре при военном штабе. На Земле. И у вас была война. И голограмм тогда еще не было. Но та девушка, Лайла-человек, дала снять с себя всю возможную информацию, вплоть до образцов ДНК. Машина скопировала, сохранила и засекретила все. А через много лет, когда голограммами никого уже нельзя было удивить, один вандал-программист и вправду раскопал твой файл. Изменил тебя… И получается, что ты - единственная голограмма, созданная на основе реального человека. Полностью скопированная.

– Получается?

– Да! И значит, если та девушка умела сердиться, то и умеешь, если она умела плакать, то и ты….

Лайла улыбалась и шла рядом. И хотя теперь они оба молчали, Джаю больше не было страшно. «Ведь она голограмма, ничем не поможет в случае чего, что расслабился?» – одергивал себя юноша, но почему-то тоже улыбался. И только искусственная атмосфера как-то пошаливала. Ему становилось все жарче и жарче, особенно где-то в районе солнечного сплетения.

– Знаешь, я скучал по тебе там, на Глибсто… А ты?

– Голограммы не могут скучать, – мягко напомнила Лайла.

– А если бы могли? Ты бы…

Джай не договорил, потому что Лайла резко остановилась.

– Я сказал что-то не то? Я…

– Все в порядке, просто тут граница. Ты вышел за территорию города, меня дальше не пускает…

– А… Понятно…

Джай вернулся назад и положил куртку с продуктами на песок. Половину можно было бы уже выбросить, но чего уж… «Пусть хоть мама посмотрит, что я на продукты потратил деньги», – решил Джай.

– Лайла–человек… она была, как ты сейчас? Или другая? – юноша не знал, как правильно задать свой вопрос.

– А какая я сейчас? – поинтересовалась Лайла.

– Ты хорошая, – ответил Джай. – И мне кажется иногда, что ты умеешь чувствовать.

– Я не думаю, что сильно изменилась. Но я не могу ответить на вопрос о чувствах. Я не знаю.

– Когда тебя обидела Дрея, ты чувствовала что-то?

– Я хотела ударить ее, – медленно ответила Лайла. – В такие моменты я как будто снова чувствую собственное тело. Но я думаю, что это всего лишь математические импульсы, воспроизводящие воспоминания.

Джайлс кивнул головой, хотя не совсем понял, как это.

– А Лайла-человек… она любила кого-нибудь?

– Странный вопрос. Она любила маму, папу, как все люди… У меня была младшая сестренка. Любимый пес…

– Мужчину! Ты когда-нибудь любила мужчину? – не выдержал Джай и может быть задал свой вопрос несколько громче, чем хотел.

– Кажется, нет…

Джай разочарованно вздохнул.

– Хочешь, покажу тебе свой дневник? – юноша достал из кармана тетрадку и пролистнул ее так, чтобы Лайла видела.

– Тут только две записи.

– Я его начал сегодня утром. Из-за второй записи, про разговор с Дреей и с Пушком в кафе, я и опоздал на автобус. Я хочу записывать сюда все, что со мной происходит.

– Зачем?

-Ну… чтобы потомки знали... Что я делал, чувствовал. О чем думал.

– А ты полагаешь, это кому-нибудь будет интересно?

– Может быть. Вдруг я еще совершу что-нибудь героическое, и люди захотят узнать обо мне больше? Как знать!

– Как знать… – повторила Лайла. – Знаешь, я, наверное, тоже своего рода дневник. Запись всего, что происходило с Лайлой, ее жизненного опыта, чувств…. И я никому не интересна…

– Мне ты интересна, – честно ответил Джай.

По голограмме пробежала волна.

– Ты ведь что-то чувствовала сейчас, правда?

-Я не знаю, как это сказать… Если бы голограммы могли желать, знаешь, какое у меня было бы желание? – вдруг спросила она.

Джай отрицательно покачал головой.

– Я бы хотела узнать, что было с Лайлой–человеком дальше. Как закончилась та война? Нашла ли эта девушка свое счастье? Как она умерла? Я – это то, чем была Лайла на момент записи. И я неизменна уже многие сотни лет. Но у меня есть теория. Или это правильно назвать мечтой? Если мне удастся узнать судьбу Лайлы до конца, то я начну… может я наконец изменюсь? И обрету свою свободу?

– Но Лайла жила на Земле, и даже если какие-то сведения сохранились…

– Должны были!.. – с уверенностью перебила Лайла.

– Даже если и так, то ты навечно привязана к Венере – расплата за восстание, – закончил свою мысль Джай.

– Согласись, такое жестокое наказание мог придумать лишь тот, кто не может себе даже представить вечность! – произнесла голограмма, глядя Джаю прямо в глаза. А затем исчезла.

– Конец разговора… – подытожил Джай, сел на песок и стал записывать этот разговор.

А когда юноша закончил, подхватил куртку и зашагал дальше, у него всю дорогу крутились в голове эти слава про наказание вечностью. И еще он думал про дневник. Хорошо, что он заметил эту тетрадку с ручкой у барахольщика на пересадке по дороге из Глибсто. Интересно, а во времена Лайлы были такие тетрадки? Что в них писали? Ерунду всякую – или самое сокровенное?

«Хорошо, что у меня вот такой бумажный дневник. Его и сжечь можно в случае чего. И никто не будет мучиться вечностью», – решил Джай, когда через полтора часа дошагал до дома.

Он тихо разложил продукты по полкам в холодильнике. Пусть мама утром сама решает, что выбрасывать.

Джай прокрался к себе в комнату, упал на кровать прямо в одежде и тут же заснул.

IV

Неладное Джай заподозрил, когда утром не нашел на кухне завтрака. Такого ни разу в истории этого дома не было! Чтоб мама не оставила блинчиков с сиропом, не сварила кофе…

Юноша обошел весь дом – но родителей нигде не было. Кровати заправлены, везде чистота, окна и двери заперты изнутри… Куда же они делись?

Джай снова загляну к себе в комнату и на этот раз заметил на прикроватном столике записку.

«Уважаемый Джайлс Ирвин Хоккен Мауст Мирк! Я не застал Вас этим вечером дома, но Ваши родители любезно согласились побыть у меня в плену до нашей с Вами встречи. Я был заранее уведомлен о Вашем нежелании знакомиться со мной, и вынужден был пойти на такие меры. Заверяю, что Ваши родители окажутся дома в ту же минуту, как вы встретитесь со мной в кафе «Мгниуг». Сегодня (3 июля) в 15:00. С дружеским приветом, Маркус».

– Дрея… – процедил Джай, натягивая куртку. На часах было12:00. А до кафе еще как-то добираться надо – и снова на своих двоих.

Однако у ворот его поджидала Дрея на своем планоцикле. Он покачивался вверх-вниз, пока девушка откинулась на спинку и подкрашивала ногти. Она даже не сразу заметила, как Джай прошагал мимо.

– Эй! Я тут тебя жду, между прочим!

Джай шел дальше.

– Эй! тебя подвезти? – Дрея поравнялась с Джаем.

Она медленно ехала за ним два часа. До самого кафе. Джай не сказал ей ни слова.

V

В кафе не было ни души. Даже Эд с Пушком куда-то пропали. А на любимом месте Джая сидел смуглый мужчина лет 45.

Первым делом юноше бросились в глаза его острые скулы, тонкие губы и длинные пальцы. Потом в пазл встали залысины на лбу, пряди седых волос, скорее всего искусственные, очень простой и наверняка безумно дорогой костюм.

Он даже не удивился, когда этот мужчина оказался Маркусом. Дрея приветливо помахала ему и села рядом. «И я почти уверен, что он сел именно на этот стул специально», – подумал Джай.

– С моими родителями все в порядке? – спросил Джай, проигнорировав протянутую для приветствия руку.

– Они как на курорте! – засмеялся Маркус. – Сотрудничай со мной, и вскоре снова их увидишь.

– Что тебе надо?

Неожиданно рядом с Джаем появилась Лайла. Маркус подозрительно посмотрел на голограмму.

– Я чувствую, что должна быть здесь, – глядя только на Джая, сказала она.

– Учти, я не доверяю никому, даже телохранителям. Видишь тут хоть одного?

– У тебя уже мои родители, каких гарантий ты хочешь? Лайла мой друг. Рядом с тобой Дрея – вот ей бы я не доверял…

– А я ей и не доверяю. Поэтому она и пойдет с нами… – загадочно улыбнулся Маркус.

– Что? – Дрея поперхнулась кофе от неожиданности. – Мы так не договаривались! Я указала человека, довела его до самого кафе – отдай мне деньги, и я забуду про эту историю…

– Вот уж нет, – хищно улыбнулся Маркус. – Сначала мы проверим товар, а потом уж ты получишь заработанное. Так что с голограммой, Джай? Где гарантия, что она не исчезнет после моего рассказа?

Юноша уже понял, на что намекал Маркус.

– Деточка, ты согласна загрузиться в дроид? Если нет, то проваливай, – улыбнулся Маркус.

И Джай понял, что уже ненавидит его. И скорее всего будет ненавидеть еще сильнее.

Загрузить голограмму в дроид можно только по ее согласию. Она вводит свои личные код и пароль – и оказывается словно одетой на механический скелет. Из плюсов – теперь голограмма может что-то взять, починить, принести… выйти за пределы города. Из минусов – она становится уязвимой. Если не отключить голограмму от дроида правильно – она может и вовсе пропасть. Вот только Джай никогда не интересовался – куда… Ведь не может же что-то исчезнуть бесследно.

Юноша понадеялся, что Лайла просто исчезнет. Но та почему-то согласилась на условия Маркуса. И даже проигнорировала слово «деточка». «Она изменилась. Что-то с ней случилось», – подумал Джай, но развить мысль не успел.

Через полчаса странная компания из состоятельного мужчины средних лет, миловидной блондинки в кожаном костюме для езды на планоцикле, долговязого военного и девушка с фиолетовыми волосами, сквозь которую просвечивал дрон, снова сидела в кафе.

Маркус излагал свою историю с таким видом, будто ел любимые конфеты. Ему очень нравилось говорить о себе. В какой-то момент Джаю пришло в голову, что только ради этого Маркус мог бы украсть его родителей. Чтобы потом покрасоваться перед ними в кафе.

– Я очень богат. Просто не передать словами. Но по иронии судьбы я не верю в деньги. И мало ими интересуюсь. Деньги – средство. А цель – знания. В них жизнь. Они дарят бессмертие. Я собираю книги по всей Вселенной. Настоящие, из бумаги, которых почти не осталось. Я скупаю их на аукционах, краду, да, краду – из музеев, если мне отказываются продать их по-хорошему. Моя коллекция – уникальна! Она бесценная. А знания, которые сокрыты в этих древних книгах… там все, о чем давным-давно забыло человечество.

Джай зевнул. Маркус сделал вид, что не заметил этого.

– Так вот, представьте мое ликование, когда я узнал, что неподалеку от зачуханного фермерского городка на Венере зарыт настоящий клад… Много веков назад, когда люди в основном еще жили на Земле, а все прочие планеты только-только осваивались, на Венере было построен своеобразный ангар, куда стали свозить книги. Тысячи книг!

– Кому понадобилось тащить их сюда? – не выдержала Дрея.

– Ооооо, эти люди… Это целый пласт культуры, который нельзя было уничтожать – и нельзя было сохранять. Поэтому его похоронили здесь. На будущее. Но кто скажет, когда придет это будущее? Я готов забрать книги сейчас.

– А зачем тебе кто-то местный? Военный? Неужто за свои деньги не нашел наемников? Ты нанял кучу рабочих, чтобы отрывать свой клад – неужто никто из них не мог достать тебе твое сокровище?

– Признаться, одному я заплатил… Хорошо, что у него не было семьи, никто искать не станет, – Маркус нервно провел руками по волосам. – Там есть ловушки. И я надеюсь, что человек, которого пять лет муштровали наши вояки, сможет их пройти – и провести за собой нашу небольшую компанию. Те люди, которые спрятали эти книги. Они не пропали. И если пропажа откроется – даже мои богатства не спасут. Мне нужна абсолютная тайна. Для всего мира – книги останутся там.

Джай слушал Маркуса и понимал, что тот врет. Возможно, от начала до конца. Может быть, в деталях. Только что это меняло?

– Ты отдашь приказ, чтобы моих родителей отпустили сразу, как мы двинемся в путь. И мы договорились.

И они договорились…

VI

Личный автобус Маркуса мчался по ночной дороге прочь от города. Внутри салона все было переделано для комфорта хозяина. Маркус закрылся от спутников в отдельном отсеке со стенами прозрачного непробиваемого стекла и храпел на эргономичном диване.

«Главное, ото всего эти стены его защищают, а нас от его храпа – блямба!» – возмущался Джай. Он не мог уснуть и таращился до рези в глазах на свое отражение в темном окне.

Лайла приткнулась в хвосте салона и о чем-то размышляла. Дрея как будто дремала, но стоило Джаю закрыть глаза – как она вдруг оказалась на соседнем сиденье.

– Джааааай… ты не спишь?

– Нет.

– Ты сердишься на меня?

– …

– Не сердись… пожалуйста! Мне страшно… Маркус, он не то чтобы правду тебе рассказывал.

– Я догадался. В каком месте?

– Люди, которые копали тоннель. Кое-кто был не прочь заработать. Они остались. А потом стали приходить сообщения о несчастных случаях на раскопках. В тысяче километров от хранилища с книгами. Только никаких раскопок там не было. Это были те работяги. И потом Маркус кого-то из города привлекал. Тут все боятся его до чертиков и никто не соглашался добровольно с ним в пустыню ехать… – Дрея всхлипнула.

– Ты искала для него людей! Ты их вербовала! – осенило Джая. – Вот почему ты так много об этом знаешь… Ему не нужен был никакой военный! Это тебе нужен был тот, кто недавно вернулся в город и не в курсе этой истории! Ты и подумать не могла, что он и тебя туда потащит… Попалась в свою же ловушку, да?

– Ну хватит, Джайлс Мирк! – Дрея поджала губы и встала. – Последний раз я с тобой поговорила, как с другом детства. Работа бывает разная, знаешь ли. Я свою делала…

– На совесть?

Дрея вернулась на свое сиденье и уткнулась лбом в стекло. Личный автобус Маркуса на ускорителе последней модели мчался по ночной дороге прочь от города. Плечи Дреи подрагивали.

VII

– Почему тут по стенам кровь размазана?

– Сам догадайся, – хмуро пробурчал Маркус.

От вальяжности коллекционера не осталось и следа. Он шел последним по тоннелю. С бластером в руках. Перед ним шла Дрея, потом Джай, Лайла – впереди всех.

– Почему она идет первая? – пробовал возмущаться юноша.

– Например, потому что мы люди, а она – нет? – Дрея в пятый раз за пару минут проверила маникюр.

– Это еще как посмотреть, кто тут люди…

– Потому что я так сказал! Шагаем! – сорвался Маркус.

Сначала они долго спускались под землю.

– Это ужасное, ужасное место! Тут сыро, и узко, и темно, как будто меня похоронили заживо! – в истерике причитала Дрея.

Потом они оказались в металлическом тоннеле. Это в нем были разводы крови. Скоро выяснилось, что тоннель не один. Металлические коридоры расходились в разные стороны, пересекались, пару раз они делали круг. Маркус всякий раз говорил, куда идти дальше.

– Кто-то ориентируется по звездам, а я по пятнам, – хмуро пошутил он. – Знаешь, сколько тут народа сгинуло, пока мы правильную дорогу в этом лабиринте вычислили? Только на ней тоже пришлось пару ловушек разрядить…

– Тебя это забавляло? Почему ботов не использовал?

– Не реагировали. На ботов ловушки не реагировали… А мне нужно туда добраться. Любой ценой – нужно!

– Вот эта дверь! Ну давай… открой мне ее!

Маркус пихнул дроида Лайлы в спину. Голограмма подошла вплотную к металлическим створкам. Пальцы дроида заскрежетали по металлу, исследовали все выбоины и царапины.

– Пытались открыть силой?

– Много чего пытались, – нехотя признал Маркус. – Пока не сообразили, кто нам нужен.

– Но ты же свободная особа, просто так помочь не хочешь, – протянула Дрея с таким видом, будто это Лайла протащила их по земляному тоннелю, смертельному лабиринту, залитому чьей-то кровью, ради… мертвых книг?

– Постойте… – у Джая захватило дыхание, словно командир отряда опять сбросил его с большой высоты на резиновом тросе. – Я вам не нужен? Даже как пушечное мясо – не нужен? Вы хотели, чтобы сюда пришла Лайла! Все из-за нее!

Маркус засмеялся. Даже Дрея усмехнулась, хотя вид у нее был скорее жалкий, чем злорадный.

– А не зря тебя из школы погнали, дружок! Таких сообразительных поискать, – Маркус направил на него бластер и вмиг посерьезнел. – А теперь без шуток. Стой в сторонке и не мешайся под ногами. Вечером обнимешь мамочку. Что там с дверью?

Лайла мощными ударами вгоняла пальцы дроида в каменный косяк. Там, где она закончила работать, оставались незнакомые рисунки. Джай подошел к стене и провел рукой по освобожденным от камня и земли письменам.

– Это иероглифы, – объяснила Лайла. – Мои родители писали на этом языке. Та война… эти книги оказались здесь гораздо позже, но я знаю почему они здесь. Нужно было все уничтожить. Совсем.

Когда Лайла закончила пробивать письмена в стене, она стала продавливать видимые ей одной точки на двери. И они вспыхивали синим, соединялись светящимися линиями и выстраивались в такие же иероглифы.

– Взорвать пробовали, а искать шифр и взламывать не стали, – Лайла обращалась только к Джаю. – Тут система самозащиты, если неправильно вводить, второго шанса не будет, все взлетит на воздух. Думай дальше, Джай. Почему ты здесь?

Юноша молча наблюдал, как иероглифы загорались на двери и надеялся, что у него хватит слов для извинений, когда все закончится.

– Хочешь мне что-нибудь сказать? – дверь была почти вся расцвечена светящимися иероглифами.

– Я… я… – мысли в голове Джая заметались испуганными зайцами. Что сказать? Извиниться сейчас? При всех? Юноша сжал кулак у груди, как будто пытался вместе со словами выдавить свое сердце. – Прости меня! Я не знал. Пожалуйста, прости меня…

– Хорошо, – ответила Лайла и ни одна рябь не прошла по железному корпусу дроида. – Я закончила.

Створки разъехались в стороны. Под ультрамариновыми лучами от пола до потолка сгрудились тысячи книг. Они лежали в коробках, стояли на металлических стеллажах, завернутые в полиэтилен и небрежно раскрытые.

Джай отвлекся всего на секунду. Он никогда такого не видел. А когда повернулся к Лайле – ее уже не было. Расплавленные осколки дроида разметало по коридору. Один из болтов ударил юношу по ноге, но больно почему-то не было.

– Без обид, мальчик, но ты же не думал, что я позволю ей вернуться в город, отключиться от дроида и стать для меня неуязвимой? Со всеми моими секретами и своими знаниями? – Маркус похлопал Джая по плечу и зашел в свою сокровищницу. Присел у одной коробки, дотронулся до книги, пролистнул другую, третью…

Джай потерянно смотрел на останки дроида и все никак не мог поймать за хвост мысль, которая крутилась у него в голове… вообще ничего не мог подумать.

Ее нет? Ее больше нет?

Маркус выкрикивал какие-то щедрые посулы, Дрея затравленно вжалась в угол в конце коридора.

Джай прокусил себе палец до крови – но так и не проснулся. Тогда он прижался лбом к каменному иероглифу и закрыл глаза…

VIII

– Пушок, а что происходит с голограммами потом? Когда дроид, с которым они связаны, приходит в негодность?

Прошла неделя. Джай пил соленый кофе, сидя на своем любимом месте. Маркус их не убил. А зачем? Они всего лишь люди. Слабые-слабые люди… Маркус даже дал им денег. Много денег. Вполне бы хватило, чтобы уехать навсегда на Плутон. Дрея наверняка так и сделала. Он бы и сам раньше так поступил…

Джай перевел все на счет родителей. Пусть вложат в ферму, отправят Мирку в нормальное учебное заведение. Пусть хоть сестренка свалит с этой проклятущей Венеры…

Сегодня Джай впервые вышел из дома. И пришел сюда. Но Пушок откуда-то обо всем уже знал.

– Почему ты все время оборачиваешься на дверь? – спросил кот.

– Может, тебе покажется это глупым, но я жду, что появится Лайла.

– Чувствуешь, что она появится?

– Надеюсь… так что происходит с голограммами потом?

Кот задумчиво почесал за ухом задней лапой.

– Одни говорят, что они исчезают бесследно. По другой версии, будто бы голограмма, не привязанная ни к дроиду, ни к другому носителю, уходит в информационное пространство, вселенскую паутину… как только это измерение не называют. Котам туда нельзя, а у тебя вон порт за ухом, смотришь же ты новости и фильмы хоть иногда.

– И там…

– И там она действительно свободна. И может отправиться в любое место.

– А облик она сохранит? Ее можно увидеть? – с надеждой спросил Джай.

– Это же всего лишь версия, мальчик, – кот даже попытался пожать плечами. – Ты, когда лазил по вселенской паутине, встречал таких? И никто их там не встречал…

– Если бы Лайла обрела свободу, она бы смогла отправиться на Землю, чтобы выяснить, что же случилось с той девушкой, которой она была когда-то. И она бы никогда не вернулась на Венеру, где была в наказание несколько столетий, – грустно заключил Джай.

– Да и зачем ей сюда возвращаться, правда? – кот чихнул и удалился на кухню.

IX

Джай сидел в своей комнате и листал дневник. Тетрадка погнулась по форме ноги, некоторые страницы истерлись на углах, какие-то порвались. На обложке теперь была вмятина от удара болтом.

Почему сейчас все так понятно? Сложи два и два, Джай, почему Лайла отказывалась загружать свои данные в дроид? Она могла покинуть город, но становилась уязвимой. Она знала, что Маркус ее не отпустит. Что ее уничтожат, как только работа будет выполнена. Она все это знала! Почему она появилась в кафе, стоило Джаю сдаться на волю Маркуса? Нет, раньше! Почему Маркус похитил его родителей? Дрея сказала ему что-то такое, о чем не знал даже Джай. Что же она увидела в тот день в кафе? Что он должен был сказать Лайле? Что?

Джай ворочался в постели второй час. Наконец он не выдержал и сел. За окном купол в ночном режиме слабо подсвечивал ферму. Джай подошел к окну, прижался лбом к стеклу и уставился вверх, в темноту, в космос.

– Лайла! – тихонько позвал он.

Но ему отвечала только тишина:

-Ее здесь нет, ее больше нет…

– Лайла, если ты все-таки здесь, – не поверил тишине Джай, – прости! Ты такая… ты стоила сотни таких как я. И ты пропала… умерла – из-за меня! Если бы я знал, где ты теперь, я бы… Прости меня! Я надеюсь, ты там свободна. И счастлива.

Юноша обвел глазами комнату. Что-то еще надо сделать.

«Дневники, и книги, и люди, которые стремятся жить вечно! Они записывают себя. и прячут книги, и устраивают всякие хранилища на зачуханной Венере. А потом приходят другие люди и убивают-убивают-убивают. И ты стоишь посреди комнаты, жжешь свой дневник и чувствуешь, что у тебя отняли что-то важное, важнее тебя самого, важнее жизни, может быть. И как вот я теперь без этого?»

Джай положил тетрадку на пол и поджег ее лучом своего ПК. На огоньтут же выехал наносос, но юноша остановил его ногой.

Он продолжал додумывать свои мысли, пока горел огонь.

Когда от тетрадки почти ничего не осталось, Джай отпустил наносос, и тот за секунду избавился и от пепла, и от черного пятна на полу.

«Больше никаких дневников. Ни бумажных, ни электронных. Теперь будем только мы. И можно смотреть сон», – подумал Джай, укладываясь в кровать. Он был холоднее камня. На утро его не разбудили родители. Вечером – врачи. Он спал, спал – и не собирался просыпаться в ближайшую сотню лет…

X

Это была очень странная планета. Нет защитных куполов. И трава растет везде. Кругом деревья, даже цветы.

Джайлс никогда не видел ничего подобного. И ему так захотелось здесь остаться.

Он поднялся на холм и увидел двух девушек на траве.

– Вот так я и умерла, – услышал он конец разговора.

Девушка, сказавшая это, была невысокого роста, с черными короткими волосами и карими глазами.

– Джай, иди к нам, не стесняйся! – позвала его другая девушка. У нее были синие волосы по плечи, чуть вздернутый нос, бледная кожа. А ее светло-оранжевые глаза смотрели на него так ласково, что юноша не задумываясь подошел к ним и сел рядом.

Откуда-то Джай знал, что ту девушку, что позвала его, зовут Лайла.

– Здравствуй, Лайла! – сказал он.

– Здравствуй, Джай! – ответила она. – Познакомьтесь, это Лайла. Лайла, а это – Джайлс.

– Приятно познакомиться, – сказала ему Лайла.

– Очень рад, – ответил он.

А потом они разговаривали. Болтали о всякой ерунде! А время словно остановилось, и казалось, что они сидят на этом холме целую вечность. Джайлс смотрел на обеих Лайл, смеялся вместе с ними и вдруг понял, что любит их, любит всей душой и почти всю свою жизнь. И тогда он сказал:

– Я люблю тебя, Лайла!

И обе Лайлы в ответ весело засмеялись, взяли его за руки и побежали вниз с холма. В лицо им дул легкий ветер, несущий с собой запахи цветов. Небо было голубое-голубое. И только где-то вдалеке расположилось два толстых облака, напоминавших по форме огромного кота.

Джай бежал за руки с Лайлами и был абсолютно счастлив – оттого, что бежит с ними, и что все-таки сказал им о своей любви.

Он посмотрел направо и увидел, что одна Лайла счастлива.

Он посмотрел налево и увидел, что и вторая Лайла также счастлива.

И они бежали вперед, счастливые...