Нечто большее

Продаем мечты – недорого, в кредит и даже рассрочку. А если Ваша мечта не сбылась – приносите ее к нам и сотрите свою неудачу, словно ее никогда и не было!

- Уничтожено! - прогорлопанил Гексли и ударил молотком. Это означало, что мечта «Счастливая семья» была занесена в реестр.
Марк Доусон выглядел усталым, но довольным, как и его супруга. Спасибо - проворковали они. – Сегодня подадим на развод, раз ничего не вышло.
Гексли снисходительно улыбался, записывая данные о возвращенной мечте.
- Вы помните, что компания не дает гарантий, и ваша неудача не входит в разряд форс-мажоров, следовательно, никакой компенсации вам не полагается.
- Конечно, никаких проблем! Мы даже благодарны за опыт!
Все вы так говорите - шепнул внутренний голос.
- Скажите, а сколько мечта остается в реестре?
- Ммм... Порядка 90 дней.
- А что происходит с ней дальше?
- Мы сжигаем реестр и заменяем новым. А вы думаете, чем еще обусловлено такое многообразие мира? - и Гексли улыбнулся паре. Те лишь подмигнули, обещая хранить эту тайну мироздания.
Как и все другие - вновь заметил голос.
Когда они вышли из конторы, Гексли немедленно снял трубку: «Счастливая семья, тип 2, возращена в реестр».
- Отлично, перезвони Дэри.
Гексли не спешил с набором номера главного каталогизатора - от этого типа у него шли мурашки по коже.
- Заносчивая козлина… Как и все, кто дорывается до власти - прошипел внутренний голос.
Пока Гексли медлил, в конторе успел материализоваться еще один посетитель.
- Знаете, мне бы хотелось вернуть свою мечту. Я отказался от нее несколько лет назад, код 3-6789…
- Извините, но у нас реестр уничтожается каждые 90 дней.
Клиент застыл с раскрытым ртом. Проделав все необходимые в голове операции, он тут же закрыл его.
- Да, действительно… Как там говорится, с чистого листа, да?
Гексли лишь пожал плечами. Незнакомец постоял какое-то у время, словно вспоминая нечто важное. Затем похлопал себя по карманам и, кивнув Гексли, покинул кабинет.
- Странный тип… Какой он там код сказал? 3-6869… Нет, же, 3-6789 - задумчиво проворчал внутренний голос, в то время как Гексли уже вбивал комбинацию в компьютер.
«Код не зарегистрирован»
Хм, почему всякие чудаки попадаются именно в мою смену – подумал Гексли.

Гексли всегда ходил мимо этого парка. Но сегодня скамейки не пустовали – на одной из них сидел тот самый незнакомец. Гексли подсел рядом, сам не понимая зачем. Так они и сидели какое-то время.
- Знаешь, я все равно никогда не стану знаменитым.
- Это еще почему? – удивился Гексли внезапной откровенности незнакомца.
- Пишу не об алкоголе – усмехнулся в ответ тот и по его лицу прошел румяный багрянец. – Я людей люблю. Смотрю на них, изучаю. Думаю, что каждый ищет свой ответ, но лишь больше задается вопросами. А те топят их из-за жизненной некомпетентности… А знаете, что мне пришло на ум?
- Что же?
- Я всю жизнь занимался ошибками. Искал их, вычленял, изолировал от текста. А что в итоге? Кто-то потом выкрикнет, что мое творчество плоско, зря я этим увлекся и потратил всю свою жизнь. Выходит, что мое бытие – одна большая, сплошная ошибка.
Гексли отвернулась от писателя, глядя на девушку, перебирающую кончиками пальцев камешки. Откуда она вообще появилась? Это что, скамейка для знакомств?..
- Так что человек это то, чем он страдает – заключил незнакомец, и, словно вспомнив что-то, вынул из сумки тетрадь и принялся вновь черкать в ней. Искать ошибки.
- Мне кажется, он действительно ошибся, но лишь один раз в этой жизни – промолвила девушка. Гексли уже ничего не понимал – все это походило на сюрреалистичный спектакль.
Девушка посмотрела ему в глаза и улыбнулась.
- Я могу рассказать тебе хорошую историю. Она относится к писательству.
Гексли неуверенно кивнул.
- В одной комнате собралось много людей. Они любили шуметь, хотя их никто никогда не слышал. Но не в этом суть. У них объявили конкурс – кто лучше всех перескажет сказку от лица великого писателя. Писатель мертв, а компания шумная – почему бы не поиспражняться?
- И кто победил?
- Да какой-то парнишка, вроде, его звали Илья. Он интерпретировал историю так: «Она завалила меня на постель и попросила, чтобы я называл ее Красной Шапочкой. Хорошо - ответил я – тогда называй меня волком». И главный в комнате признал его победителем. Хотя там была женщина, после трехминутного рассказа которой все орали и визжали как бешеные, парень, который накатал целую поэму и все его встречали криками... Так что не важно, насколько красиво или складно пишешь. Тут играет роль нечто другое, то, что не требует сотрясения воздуха или претензий на нечто большее.
Гексли задумался. Незнакомец словно и не замечал девушку, лишь почему то смотрел на поникшие ладони парня. Гексли и сам присмотрелся – но ничего особенного в них не увидел.
- Вы так часто ищите ошибки в своем произведении - начал Гексли. – Но почему-то пришли к нам и стали спрашивать про мечту.
Незнакомец лишь махнул рукой, хотя было видно, что замечание его сильно задело.
- Пусть рассуждает, ему это полезно – вклинилась в разговор девушка. – Кстати, меня зовут Синь. А тебя?
- Гексли.
- Вот уж странное имя!
- Взаимно…
Незнакомый писатель наконец ожил. Он встал со скамейки, и, отряхнувшись так, словно сидел на ней несколько веков, медленно побрел прочь.
- Не там он искал свою ошибку – заключила Синь. – Совсем не там.

Время шло, опадали листья, вихрились бураны, набухали почки. Жизнь словно была в рапиде, проносилась чередой из проданных и возвращенных мечтаний, из тоски людей по светлому и великому, из их сиюминутной радости и горькой печали.
Гексли сидел с Синь в кафе. Она ела мороженое, он – пил ананасовую воду. Они вновь говорили о работе.
- То есть мечтания есть всякие разные?
- Ну да, приходится порой повозиться.
- А у вас есть мечта стать помощником людей?
- Ммм... Это как?
- Ну, врачом там или волонтером. Неважно. А есть мечта стать тираном и владеть всем миром?
- Эээ... Может, новенький автомобиль?
- А стать пилотом? Космонавтом? Великим поэтом?!
- Все это очень... Все это очень сложно, зачем ты так. Пилота мы еще найдем, но…
- А если я хочу на Луну?!
- Что ты там забыла, дорогая?
- К черту Луну, давай сжигать все книги во имя общего блага!
- Замолчи!
Посетители кафе удивленно оглянулись на Гексли. Тот запылал и перешел на хриплый шепот.
- Я не знаю, что ты тут вытворяешь, но я думал, мы просто поговорим...
- А мы говорим. Что тебя не устраивает?
- Господи... А какой толк во всех этих свершениях? Этих бесконечных стихах, прославляющих человечество или унижающих его... Все это было тысячи, миллионы раз. Мы никуда не движемся, на самом-то деле. И еще не факт, что у меня получится лучше других, стану очередным писакой, книги которого будут сдавать на макулатуру… А если все так, то зачем надрываться?
- А ты правда так думаешь?
Синь допила свой коктейль, не переставая смотреть на озадаченного Гексли, и встала из-за стола.
- Мне пора идти.
- Но куда?
- Куда? Бесцельно слоняться по городу и примерять платьица. Мы еще встретимся.
И Синь ушла, оставив за собой легкий шлейф неловкости и недоумения.
На Гексли все продолжали таращиться. Он извинился и, неловко задев столик, вышел из кафе.
- Придумает черт знает что, а ты потом разгребай, – шипел внутренний голос. – Ох уж эти девушки, все им нужны космонавты, да герои мировые, чем им не угодил простой Гексли, такой добрый и заботливый.
Гексли мгновенно перешел улицу и свернул на Карл-Роуд. Темп ускорялся. Дыхание сбилось. Голос упорствовал.
- Или ты все-таки мечтаешь быть этим самым особенным? Тем, кто достигнет величия, о ком будут слагать легенды? Ради чего? Неужели просто из-за того, что какая-то юбка надавила на твое самолюбие…
Плечо резко развернулось и отдало пульсирующей болью. Слишком поздно заметил столб. Внутренний голос словно прикусил язык.
Гексли встряхнул головой и поправил волосы – он не мог понять, что с ним происходит. Все эти годы он брел на работу из кафе и ни разу не врезался в столб, изученный до последней царапинки и отрывку сорванной листовки. Он не знал что такое одышка. А тут его буквально подменили. Словно черт влез на плечи и взял за поводья.
Дома его встретил автомат по продаже напитков. Он всегда о таком мечтал. И несколько довоенных постеров на стене – тоже маленькая радость, исполненная компанией. Но другого он не видел, а в себе – не замечал.
Он взял трубку и набрал офис Дэри.
- Да, привет. Да, да, неплохо. Слушай, а у нас нечто особенное? Вот как. Ну как сказать, есть идеи… Ладно, спасибо.
Он бросил трубку и взял новую бутылку содовой из автомата. Компания действительно не занималась такими мечтами. Но почему?
- Видимо, им это не выгодно.
- Ты снова воспользовалась ключом?
- Ага.
Гексли махнул рукой и упал на диван, который тоже был пределом мечтаний.
- Все это как-то мелко, понимаешь. Я позвонил им с настоящей идеей, а Дэри сказал, что такого нет, формулируй конкретнее. Ты была права.
Гексли свернулся клубком. Его обняла Синь.
- Я верю в тебя, что бы не говорил твой Дэри. И ты верь в себя. Может они и украли у человечества настоящие мечты и стремления, но ведь есть еще такие как ты и тот незнакомый писатель…
Гексли улыбнулся и повернулся как раз в тот момент, когда входная дверь слетела с петель. Комната зашумела, затрещало дерево, забряцали тяжелые ботинки по полу. Гексли увидел нашивку компании в которой он работал, на плече у одного из бойцов…
- Стоп, стоп, стоп!
Дэри отложил книгу и залился румянцем.
- Ну что ж вы вечно вставляете этих цепных псов корпорации, у нас ведь из таких только пара охранников, и те лишь штаны просиживают. О боже, как это надоело.
Гексли сглотнул, продолжая смотреть на главного каталогизатора. Тот наконец поднял глаза.
- Ну что ты на меня смотришь? Ладно уж, пипл схавает, написано-то более-менее, пусть и есть ляпы и сюжетные дыры… Чисто по-диагонали – неплохая заявка, очень неплохая. А Синь кто такая?
- Воображаемый друг.
Дэри усмехнулся.
- Да уж, с нашей-то работой трудно оставаться в своем уме, если у тебя остались мозги. Ладно, давай так – ты выступаешь против нашей компании, публикуя эту книгу, в которой со смаком описываешь, как мы украли мечты и продаем их по дешевке?
Гексли кивнул. Ему было жаль, что его схватили – оказалось, что все типографии и издательства находятся под контролем компании.
Дэри был серьезен, как никогда. Он внимательно смотрел на Гексли, словно желая что-то увидеть.
- Как бы тебе сказать… Штука в том, что на самом деле этих мечт нет.
Гексли остолбенел.
- Не понимаешь? Вот смотри, мечта "Съесть бургер", код Z-0185. Разве это мечта? Это желание. А счастливая семья? Снова желание. Мы не продаем и никогда не продавали мечты, Гексли. Но мы тщательно следим за мечтателями.
Дэри вновь улыбнулся.
- Мы дадим тебе все - крышу над головой, отличную зарплату, на которую ты купишь сочные бургеры и новые гаджеты. Ты отдаешь нам свою мечту - мы тебя одариваем. Выгодное дело!
- Но как же это – отдать мечту…
Дэри прыснул и всплеснул руками.
- Помилуйте, не собираемся мы вытаскивать из тебя эту… Кхм, «мечту». Нам необходимы ее воплощения, то, что мы зовем артефактами.
- Я не понимаю…
Дэри опять всплеснул руками.
- Как бы объяснить… Ну хорошо, вот есть у тебя мечта – мир во всем мире. Естественно ты ее никогда не осуществишь, но если ты достаточно талантлив и упорен, то из этого вполне может что-то выйти… Книга, фильм, пьеса, а то и мировая война. Нам без разницы. Давай к сути дела. Счастье мимолетно и мы подарим тебе его. Настоящее, то самое счастье, осуществим твою мечту, так сказать. Но взамен ты отдашь нам артефакт. Так чего же ты боишься?
- А на кой вам сдались эти артефакты?
Дэри закатил глаза.
- Боже, если мы продаем фиктивные мечты, то откуда люди будут черпать настоящие? Что будет взращивать следующее поколение мечтателей? Как люди смогут понять разницу между нечто большим и тем самым, о чем можно помечтать и, купив эту «мечту» у нас, вполне себе успешно ее добиться?
Гексли замялся. Он чувствовал, что где-то подвох, что где-то его обманывают. Он сказал в своей книге всю правду, которую знал… На тот момент. Но что делать теперь?
- А если я откажусь?
Дэри развел руками.
- Без проблем, печатайся нелегально, у нас полно таких самородков. Тоже, в своем роде, мечтатели, разница лишь в том, что тебе мы все устроим, и ты даже получишь свой куш. Это бизнес, а не антиутопия.
Но у Гексли уже созрел план.
- Я ведь стану знаменитым?
- Да, такие книги очень популярны. Правдиво, жестко… Народ любит.
- Тогда я в деле.
И они пожали руки, одаривая друг друга совершенно разными улыбками.

Свет софитов ослеплял его, и Гексли не понимал, почему его хвалят, зачем ему улыбаются, отчего все такие довольные и счастливые. Он описал все как есть, во всех шокирующих подробностях и ужасающих деталях, но они все равно были счастливы, будто бы услышали веселую сказку перед сном. Весь его план был лишь в том, чтобы сказать правду на весь мир, но никому не было до этого дела.
И Гексли осенило.
Они не покупали мечту «Озарение» или «Понимание ужасной истины». Они бесконечно брали «Счастливые семьи», «Бургеры с фаршем» и «Увеличенную зарплату». Они не нуждались в этой правде, но это не значило, что они ее не видят. Ведь Гексли тоже все понимал, когда брал деньги за книгу и принимал нахлынувшую популярность…
Они все жили в заблуждении и не имели ничего против. Кучерявая с правого ряда, оператор в кепке, красавица-ведущая и он. Гексли. Однако самая страшная истина заключалась вовсе не в коварности агентства, но в их знании, что действительно человеку нужно. Все это время они были правы и не обманывали. У Гексли едва не подкосились ноги. Слезы прокатились по его щекам.
Ведущая охнула: «Боже, вы плачете?»
Неловким движением он попытался утереть их.
- От счастья. – выдохнул Гексли. – Это от счастья.