Временна̀я дыра дьявола

Все началось с собаки Альмы, так назвал ее Антон Федорович, хороший друг Николая, местный охотник-профссионал. Когда-то выбрав ее из семи щенков, Антон знал, что суки более послушны и привязаны к хозяину, обладают острым чутьем и менее упрямы, чем особи мужского пола. Да и из всех щенят, именно она единственная не упала с березовой чурки, куда он их клал поочередно. Альма бежала легко, иногда проваливаясь в снег, принюхивалась и к морозному воздуху, и к любому следу, который попадался на снегу. Николай родился в этой, богом забытой деревушке, на Севере Кемеровской области. Когда окончил семь классов, уехал в Томск и получил специальность токаря по металлу, по распределению попал работать на один из объектов в г. Томск-7, ныне г. Северск. Это самый большой закрытый город Росатома, построенный в тайге на берегу Томи. Там же получил высшее образование, стал физиком-ядерщиком, и сейчас работал в одном из Томских институтов по закрытой тематике. Николай каждый год в январе брал отпуск на 2 недели и, приезжая на малую Родину, на 7 дней уходил с ружьем в тайгу, как когда-то подростком, и промышлял белку. Даже с годами эту привычку он не смог победить. С Антоном Федоровичем была давняя договоренность и, о ружье и, о собаке и, о зимовье, которое построено было, примерно, в 70 км от деревни, на берегу таежной речки Таволжанки, недалеко от озера Кирек. До вечера он хотел быть в зимовье, где можно было отогреться и отдохнуть. Там всегда есть замороженные пельмени, хлеб, соль, в печурку уже наложены дрова с берестой, только чиркни спичку и вот уже затрещит огонь, побежит по бересте, коптя черным дымом. Начнет оттаивать, так называемый куржак* закапает весенней капелью с потолка.

Пересек речку, засыпанную снегом вровень с берегами, Большую Черную, левый приток Томи, как раз в том месте, где когда-то располагался четвертый

*Куржак – иней.

Сиблаг НКВД*, основным занятием которого было – заготовка леса. Пацаном ,.он не раз выбегал из дома посмотреть на обоз лошадей, тянувшийся через деревню, с бревнами, которые доставлялись на ближайшую железнодорожную станцию. По бокам обоза, верхом на лошадях, с автоматами на груди, ехали охранники, в овчинных полушубках, в ватниках и валенках.

После Большой Черной, до бывшего леспромхоза «Ларино», тянулось болото с чахлыми кустарниками и, редко попадающимися, сухими березками. Летом, можно пройти через него только с проводником, т.к. повсюду булькала трясина, а сейчас была ровная, белая, искрящаяся от лунного света, равнина. От ветра снег здесь лежал плотный, как фирн** в горах. Альма, бежала далеко впереди слева, то и дело, поднимая и поворачивая голову к нему. Он посмотрел вправо, чуть оглянувшись назад на юго-восток, там, где должно показаться солнце, но еще висела в небе Венера и, правее от нее, сверкала яркая звезда Сириус, поэтому Николай успокоился, успеет войти в урочище Калтайский бор до восхода солнца. Он хотел, по пути к зимовью, поискать белку. Чтобы завтра утром, когда она активна, уже наверняка идти к этому месту. Надо помочь Антону Федоровичу выполнить план по сдаче шкурок по договору и оправдать патронташ, который набит, в основном, патронами с дробью 5 и 6-го номеров. Альму он знал, она из той редкой породы лаек, которая работает по белке и «низом» и «верхом», т.е. и нюхом и слухом. Слух ее Николая, иногда, поражал. Белку она слышала метров за 150. Прошлым летом был урожай на кедровый орех. Поэтому белка сейчас, в основном, держится сверху. Вся надежда на Альму. Да и морозов больших не обещали, когда при работе по низу запах быстро вымерзает. Февраль еще не наступил, ветров не должно быть, самое время промышлять белку На всякий случай взял несколько патронов с картечью и пулями, тайга есть тайга, здесь все может

*Сиблаг НКВД – Сибирский лагерь заключенных Народного Комиссариата Внутренних Дел – центрального органа государственного управления СССРпо борьбе с преступностью и поддержанию общественного порядка. **Фирн – Зернистый снег в горах.

случиться. В котомке недельный запас хлеба и замороженных пельменей, смена одежды. И если у тебя остается запас еды, его надо оставить в зимовье. В тайге так принято, его так учил отец. В отсутствии хозяина, кто-нибудь мог зайти, заблудившись, обессилев, вот тогда все это спасет тому жизнь, и дрова, уложенные в печурку, и спички, и топор, и все остальное. Когда посмотрел он в сторону Альмы, ее там не было, две секунды назад она была, а теперь нет. Он всмотрелся, до рези в глазах, и позвал: - Альма! Ко мне! Но она, как это было обычно, не прибежала к нему тотчас, только на том месте, где она должна быть, он увидел какое-то белое пятно. Так как луна еще светила, белое пятно издалека казалось бледным, как будто легкий пар от дыхания огромного существа, но на болоте не должно быть берлоги медведя. Николай взял чуть левее и пошел к «облаку». Навстречу ему подул легкий бриз, хотя на дуновение ветерка ничего не указывало. Облако стояло на месте, как будто оно находилось в прозрачном мешке, который привязан, к рядом стоящей сухостоине.* Чем ближе он подходил, тем больше чувствовал усиление ветра, а в облаке он увидел, проскакивающие бледные короткие вспышки света. Когда он подошел к нему метров на десять, еле-еле преодолевая сопротивление ветра, то увидел, как носок правой лыжи окрасился в голубой цвет, оторопев, дернул лыжу назад, чуть повернувшись к облаку боком, тут же оказался на два метра дальше от него, а лыжа была нормального цвета. Наклонившись вперед, он медленно пошел к облаку, осторожно передвигая лыжи и упираясь лыжной палкой. Ему очень помогал ворс меха, которым подбиты были лыжи, так как скользить назад, против ворса, они практически не могли, но если и скользили, то надо было для этого приложить большое усилие. Как не был прикован его взгляд к облаку, но боковым зрением, он заме­тил, что луна на небе стала бледнеть, а тьма вокруг

*Сухостоина – Засохшее на корню дерево.

него сгущаться. В какой-то момент носок лыжи пересек невидимую линию и стал окрашиваться в голубой цвет. Чем дальше продвигал лыжу к облаку, тем большую часть ее охватывал голубой цвет. Опираясь справа, лыжной палкой, приподнял лыжу и вынес ее за невидимую черту, где она приобрела свой нормальный цвет. Осторожно развернулся и пошел по невидимому кольцу вокруг облака, сильно наклоняясь влево, против ветра. В какой-то момент для равновесия вытянул левую руку влево и инстинктивно отдернул, увидев, что она тоже стала голубой, но при этом физические ощущения его не изменились. Он шел вокруг невидимого купола, так он определил для себя и, когда рука или лыжа попадали за невидимую черту, сразу становились голубым. Он даже подумал, а не выстрелить ли в центр, но от этой мысли отказался, вдруг там Альма, да и как ученому, ему очень хотелось узнать, что это такое. Почему-то в голове всплыли обрывки воспоминаний из старинных книг. На языке божественном голубой цвет означает воздух, Святой Дух и Божественную истину и Бог-творец всегда голубого цвета и этот цвет – символ бессмертия, а это значит человеческой физической смерти, цвет печали и траура. А в Китае и странах Востока это цвет мертвых. Но, по Гете, голубое – это тончайшая мгла, за которой всегда следует что-то темное. «Вот так-то, Николай Иванович, будь осторожен, – мысленно предостерег сам себя».

Обошел кругом и решил войти внутрь этого купола. Сделал шаг влево, голова и часть правой ноги, остались нормального цвета. Еще шаг и он чуть не упал вперед, ветер исчез, его здесь не было, а от гнетущей тишины он как будто оглох. Постоял, прислушался, тишина не была абсолютной, откуда-то слышалось легкое потрескивание и шорох, как будто, где-то осыпалась земля. Николай был не из робкого десятка, ему приходилось встречаться в здешней тайге один на один с лосем, который может одним ударом копыта размозжить череп хозяину тайги. Сняв ружье, он хотел перезарядить его пулями, но подумал, что стрелять все равно не будет, но все-таки взвел курки и двинулся потихоньку к облаку, которое слегка пульсировало, как будто делало, через равные промежутки времени, вдох и выдох. Облако оказалось не прозрачным, через его муть ничего не было видно. Он попытался ткнуть ружьем, держа палец на спусковом крючке и, ему показалось, на какую-то долю секунды, что оболочка облака прогнулась, но, тут же, ружье моментально исчезло в нем, успев выстрелить дуплетом. Пока он был в ступоре*, облако начало расширяться, и Николай, инстинктивно, стал отступать и уперся в стену купола, а облако медленно подползало к нему. Бросился вдоль стены и заметил, что облако расширялось только с той стороны, где он находился. Скользнул на противоположную сторону и облако, медленно поползло к нему. Что делать? Снял котомку и бросил навстречу ему, она тут же исчезла. Приглядевшись, заметил – облако начало отступать. Ощупывая невидимые, стены и потолок, он подумал, надо выбираться. Препятствие, действительно было формы купола. Вытащил из ножен охотничий нож, который был сделан из стали диска какой-то пилы, массивный и острый. Попытался рукояткой разбить то, что не видел. После каждого удара рука с ножом внезапно останавливалась без всякого звука в том месте, где проходила стена предполагаемого купола. А если, – пришла в голову мысль, – сделать подкоп под стеной. Снять лыжи была пара пустяков, они никогда не были привязаны к валенкам. При охоте, в любую секунду, могла возникнуть необходимость от них освободиться. Спрыгнув с лыж, он провалился глубоко в снег и начал его разгребать руками, но стена была и под снегом. Опять влез на лыжи и вдел носки валенок в петли креплений. Ему послышался лай Альмы, как будто она лаяла издалека. Затаив дыхание, он прислушался. Лай собаки раздавался из облака. Он бросился к нему, как бы прокалывая палкой облако, и почувствовал, какая-то сила затягивает его в центр и вниз. Отпустил палку и в последнем рывке дернулся назад, но было поздно, его падение не затормозилось. Он, взмахнул руками и завалился боком, успев подумать: «Внизу трясина», - и потерял сознание. Очнулся он от тихого поскуливания Альмы, как будто она была рада его появлению, но не

*Ступор – высшая степень изумления.

хотела его будить. Открыл глаза, но ничего не увидел, вокруг было темно. Альма перестала скулить и приблизилась к нему, пытаясь лизнуть в лицо. Николай сел, опершись на руки, которые наткнулись на ружье и палку. Проверил патронташ, патроны были на месте. Провел рукой вокруг себя, как и предполагал, нашел свою котомку, надел ее на плечи. Не поднимаясь, вытащил спички и чиркнул. Спичка вспыхнула и тут же погасла, но он успел заметить, что рядом с ним ничего и никого не было, кроме Альмы. Взял ружье и палку, опираясь на них, поднялся, надел ремень ружья на плечо, тихо скомандовал: - Альма, к ноге. Почувствовал, как Альма с собачьей преданностью прижалась к нему слева. Николай взял палку под мышку и снова зажег спичку, она горела ровно, подняв осторожно огонек над головой, повернулся вокруг, вглядываясь в темноту. Кругом были черные стены. Спичка догорела и обожгла пальцы. Он бросил ее и зажег еще одну. Присел, разглядывая пол, коснулся его кончиками пальцев, палка выпала с глухим стуком из под руки. Пол был не холодный, черный, из материала похожего на резину. На какой-то миг, пламя спички качнулось вправо, как будто где-то открыли дверь, и появился сквозняк. Кто знает, сколько ему еще бродить в темноте, хватит спичек или нет. Снял ружье и котомку, сев на пол, развязал ее, вытащил сменную рубашку и бутылку с самогоном. Ножом отрезал полосу от низа рубашки, намотал на конец палки, закрепил, намочил сделанный факел, самогоном. Все собрал опять в котомку и надел ее на плечи. Переломив двустволку, вытащил стреляные патроны и зарядил ружье. Правый ствол пулей, а левый картечью. Он знал, что каждое новое ружье Антон Федорович пристреливает, в результате этого было установлено, что из левого ствола данного ружья, дробь и картечь ложится кучнее, чем из правого.

Подобрав палку, встал и водрузил ружье на плечо, зажег факел и поднял его над головой. Свет выхватил из тьмы стены и потолок. Слева увидел проем и шагнул к нему. Он был прямоугольным, по бокам пазы, скорей всего, там была выдвигающаяся дверь, открывание которой и стало причиной колебания огня спички. Пошел по коридору. Через метров пятьдесят коридор по дуге заворачивал вправо, что-то огибая, а затем снова выходил напрямую. Так он прошел еще метров тридцать, справа и слева иногда попадались ниши с дверями, но они были закрыты, открывались двери только прямо по коридору перед ним, а за ним бесшумно закрывались. Впереди очередная дверь дрогнула, отъезжая вправо, и сразу же он ощутил упругий ветер, факел погас, но, из расширяющегося проема ударил яркий свет. Антон приостановился, потом медленно пошел к ослепительному проему двери, перед выходом из коридора, рукой заслонил глаза. Привыкнув к свету, увидел, что он льется сверху и из-за него, потолка не видно. Перед ним открылся огромный, длинный зал, с рядами столов, на которых размещались, как ему показалось, «корыта», а в них кто-то шевелился. Вдоль рядов ходили, а вернее парили облака. Время от времени они зависали над корытами и, верхняя их часть наклонялась, закрывая корыто на две, три секунды, а затем плыли дальше.

- Ну, что остановились? Проходите, - он не услышал эти слова, прозвучали они внутри головы. – Куда? – подумал он. – Идите по правой стороне зала, – снова в голове возник тот же голос.

Николай обогнул крайние столы и пошел по широкому проходу. На стеллаже, слева, стояли зыбки*, которые он принял за корыта, а в них лежали и спали маленькие страшилища, воскресшие доисторические чудовища, с короткими передними лапами, заканчивающимися огромными когтями, с длинной головой, как у крокодила и с длинным хвостом, который свободно свисал через край. Хвосты некоторые шевелились и тогда на него глядели маленькие злобные глазки, сжимались и разжимались огромные когти, дергались к нему, как будто хотели схватить, разевая свои крокодильи пасти, с огромными зубами. Альма перешла на правую сторону, что прежде никогда не

*Зыбка – люлька, колыбель.

делала. Когда они встречали облако, оно, чтобы их пропустить, делалосьплоским и зависало вдоль стеллажа. Николай увидел, как облако наклонилось над, шевелящемся, динозавриком, а когда выпрямилось, то он мирно спал с закрытой пастью. Пройдя метров сто пятьдесят, он получил команду, «Поверните направо». Справа была стена и вдруг она разошлась в разные стороны, и он вошел в черный коридор. Сверху падал мягкий свет. Сделал шагов десять, справа открылась дверь. Комната была огромной, да еще, правая стена ее была прозрачная и, все что делалось в зале со стеллажами, было как на ладони.

- Прошу садиться, – прозвучало в голове у Николая. – Спасибо, – по привычке сказал он и посмотрел влево.

За огромным пультом, с множеством дисплеев и скрытых кнопок, сидел, вернее, сидело облако, комплекции и формы человека, но более плотное, присмотревшись, Николай увидел на нем даже белую одежду. Сел в кресло, предварительно сняв ружье. Альма несколько раз крутанулась туда-сюда, выбирая место, и легла у его ног, время от времени проверяя, не поступит ли команда.

- Кто вы? – решился спросить Николай. – Что вы здесь делаете?

- Я постараюсь вам передать краткую информацию, но, зная ваш уровень образования и интеллект, вы многое поймете из того, что я вложу в ваш мозг, но некоторая часть, возможно, вам будет недоступна. – Николай для себя уже решил, что внеземной разум существует, - Вы не боитесь, что о вас я расскажу и приведу людей сюда.

- Нет, не боюсь, зная Землян, я думаю, вам никто не поверит, а если вы будете настаивать на том, что вы слышали и видели, вас примут за больного и поместят в психиатрическую больницу. К тому же завтра, здесь нас не будет и вообще ничего не будет, что могло бы напомнать о нас. Все пустоты – он провел рукой вокруг себя, - будут заполнены торфом, как и было прежде. Эти стены, полы, потолки, стеллажи, все сделано из торфа, с добавлением полимерина, того цвета, который нам нужен. Если сейчас посадить микробов, даже в одном месте, которые питаются полимерином, то в течение земных суток, все здесь превратится в торф. А одних помещений здесь 320 000 кв.м. Ваша собака к нам попала случайно, прыгнула за каким-то мелким зверьком и, если бы вы не заметили наш забор воздуха, собаку минут через пять бы выпустили. Дело в том что, один раз вдвое земных суток, когда воздух самый чистый и плотный, а это у вас только утром бывает, мы его закачиваем в хранилища и сжимаем. Чтобы он поступал из верхних слоев атмосферы, создаем сверху купола, как вы его назвали, хотя он конус, разряжение, создавая для этого поток воздуха от купола по поверхности земли. Эта операция проходит за десять минут, а сегодня из-за вас задержалась. Воздух нужен тем, кого мы выращиваем. Я знаю, выстрел дуплетом произошел случайно и мы за это вас не виним, тем более, Квалдропикса мы спасли, в которого выстрелило ваше ружье. – У Николая в голове роились разные мысли и, в основном, с вопросами зачем, почему, как и т.п. Ему тут же следовал ответ. – Ко мне можно обращаться, – продолжал, сидящий за пультом, – Централис. Мы прибыли с одной из планет звезды Зета Змееносца. Эта звезда, примерно, в двадцать раз больше вашего Солнца и находится далеко, почти 13.5 миллиардов световых лет. Те средства, на которых вы сейчас проникаете в ближний Космос, не годятся для таких перелетов. Да и наши, технические средства не годились, пока мы не поняли природу времени, не научились управлять гравитацией, сжимать пространство и время и проходить с одного края галактики до другого, за несколько Земных дней, вместо триллионов и триллионов лет. Мы пользуемся искривлением пространства и, практически, попадаем мгновенно из одной точки вселенной в другую, отстоящую на миллиарды световых лет друг от друга. Искусственно создаем провал во времени, по-вашему – временной провал Дьявола или временну́ю дыру Дьявола. «Ныряем» туда и, можем «вынырнуть», в любом времени и в любом месте вселенной. При этом надо только не попасть в опасные зоны – галактические ядра. Но я хочу, чтобы вы знали, наше созвездие Змееносца, зачеркивает все гороскопы на вашей планете, как неправильные, т.к. это созвездие тринадцатое, а ваши астрологи обманывают всех или добросовестно заблуждаются, деля небо на двенадцать созвездий, как и пять тысяч лет назад. Да, да, я знаю, вам это не интересно, вы хотите знать: зачем мы здесь?

Наша цивилизация в развитии ушла далеко вперед. Хотя все относительно. Восемьсот миллионов Земных лет назад, мы встали перед проблемой своего ценностного статуса, который был ограничен и, надо было, искусственными средствами его усовершенствовать. У вас на земле был великий ученый Константин Эдуардович Циолковский. Зря не изучаете и не расшифровываете его архив, он опередил время, примерно на 200 миллионов лет. Его мыслями давно пользуются цивилизации далекого космоса. – Как? – Имейте терпение, дальше вам будет понятно. Задолго до начала освоения вами космоса, он высказывал, что в этом процессе, необходимо менять биологическую природу человека, коренным образом. Чтобы он стал совершенным существом, и жил, даже в космосе, без скафандра. Мы сейчас как раз на этом этапе. Уже можем находиться, без всяких защитных средств, долгое время, в любой среде. А есть цивилизации, которые перемещаются по вселенной без всяких технических средств передвижения, они на высшей ступени развития. Это сгустки энергии и подпитываются прямо из Космоса. Могут в любом месте создавать колонии. Наша цивилизация давно прошла, как у вас называют, компьютерную сингулярность, это… - Николай вставил, – да я знаю, это точка во времени, с которой роботы начинают совершенствовать сами себя без чьей- либо помощи. – Совершенно верно. Ваши компьютеры подключены к интернету Земли, а наши связаны постоянно с космическим интернетом. Так называемые, умные пояса, вокруг каждой планеты, где есть разумная жизнь, образованные из мыслей умерших и живущих людей, связаны друг с другом в единую Вселенскую интернет-сеть. Вот оттуда мы узнае́м обо всех открытиях ваших ученых, узнали что на Земле уже ведутся эксперименты по временны́м провалам. С этим у нас еще не все гладко получается, поэтому мы здесь. А у вас развитие идет семимильными шагами. Когда-то мы посещали вашу планету, и было это, почти двести миллионов лет назад, посчитали ее пригодной для жизни и заселили. Тогда мы были почти такие же, как вы сейчас. И вас вырастили подобным себе. Мы делаем это, чтобы не прекратилась жизнь во Вселенной. После Земли, мы дня через два, будем заселять еще одну планету, которая будет в нашем эксперименте 2 567-ой. Открыта вами недавно, планета эта Проксима b, которая чуть больше Земли, вращается вокруг звезды Проксима Центавра на расстоянии от нее 7.5 миллионов км. Это, конечно в десять раз меньше, чем находится Меркурий от Солнца, но надо иметь в виду, что звезда эта – красный карлик, поэтому на планете может быть вода в жидком виде. Мы хотели заселить Марс, но он пригодится вам и, мы выбрали, другую планету, подальше от вас и, все-таки, ни так далеко – 4.3 световых года. Заметьте, почти из двухсот триллионов планет, известных нам в вашей Галактике, мы попытались заселить всего 128 миллиардных процента. Эксперимент удался только на восемнадцати планетах, где победила разумная жизнь и то, на четырех из них, она под вопросом. Вы думаете, зачем же динозаврами заселять планеты? Закономерный вопрос. Заселяем мы почти всегда по одной схеме, подобно той, как возникла жизнь на нашей планете, чтобы разум, побеждая в борьбе ежедневно, имел опыт для борьбы с глобальными катаклизмами и, чтобы научился находить выход, особенно, при космических катастрофах.

А теперь о цели нашего визита на Землю. Что касается, временны́х дыр Дьявола, мы успели проверить только институт в США, а изучают эту проблему еще в двух странах, в России и Китае.

Американские ученые впервые создали временной провал. В Корнельском университете, по заказу военных, исследователи изучали, так называемую, «временну́ю маскировку». Физики поставили эксперимент по разложению света. В результате, не только от глаз человека, но и от высокоточных, по вашим меркам, приборов, скрыли временной отрезок. Этим открыли новый вид камуфляжа, когда можно спрятать любой объект во времени. Раньше на Земле, проводились опыты по «пространственной маскировке», путем, так называемого, «обмана света». Свет заставляли огибать предмет, который надо было спрятать и он, действительно, оставался невидимым. Попробуйте увидеть предмет в темной комнате. На предмет свет не падает и предмета не видно. В комнате, где вы были и, пока не зажгли спичку, ничего не видели. – Это ни одно и то же, - вставил я. – там ученые использовали луч лазера зеленого цвета, пропуская его через две линзы, одна из которой, этот луч разделяла на два потока, медленный и быстрый, а вторая его приводила в первоначальное состояние. Вот здесь-то лазер, как бы, мигал, или моргал. Иными словами, миг, когда лазер «мигает», незаметен для любой техники. – Все правильно, – подумал Централис, – вот я и мыслю, если этот миг расширить до практически большой величины, то в этой временно́й дыре Дьявола можно спрятать все что угодно, от любых предметов до информации, о которой никто никогда не узнает. Невозможно будет ничего перехватить во временно́й дыре Дьявола.

Централис несколько минут не посылал мне никакой информации, давая, наверное, осмыслить все то, что я узнал.

- Николай, вы в своей лаборатории, Томского Политехнического Университета, уже получили источник антиматерии, а статей нет об этом в открытой печати. – Для меня это было, как гром среди ясного неба. – А вы откуда, ах да. Статья готовится уже, скоро объявят. – Ну, в конце концов, это ваше дело. Не беспокойтесь, сейчас вас доставят туда, куда вы скажете. Где бы вы хотели сейчас быть? – Я подумал. – больше всего я хотел сейчас быть в своей лаборатории, кое-что проверить, но мне надо быть в деревне. Так что, если можно, то поближе к деревне, вместе с Альмой. Заранее благодарю. – перед тем как провалиться во времени, это были его последние четкие мысли под землей этого болота.

Он так торопился в Томск, что толком ничего не объяснил Антону Федоровичу, что случилось? Почему вернулся? Только на все вопросы повторял; «Потом, потом». Так и оставил его в догадках.