Кусочек настоящей тьмы

Лада выходит из квартиры. Ключ в замок. Она поднимает голову, невольно ежась. Тьма расползается от двери по потрескавшемуся потолку обшарпанного подъезда. Каждый день ее становится больше.

Девушка спешно убирает ключ в сумку и выходит на улицу. Во всем виноват проклятый цилиндр. Давно надо было от него избавиться.

Цилиндр принадлежит их семье, сколько Лада себя помнит. Тетушкина гордость, раритет, забавный фокус, которым можно похвастаться перед друзьями.

При мысли о тетушке она невольно поправляет рюкзак и шумно вздыхает. Как только все выяснится, дома будет скандал. Но это лучше, чем липкая жижа, день за днем поглощающая их квартиру.

Неужели тетушка действительно не замечает истершихся швов и кое-где распустившейся ткани? Цилиндр ветшает, скоро совсем рассыплется. А между тем сквозь мелкие дырочки наружу сочится тьма. Вся квартира наполнена смрадными черными каплями, но тетушка продолжает кормить свою игрушку, совсем не замечая этого. Но той не будет два дня. Уехала в командировку, оставив Ладу один на один с удушающей тьмой.

Поэтому сегодня она, наконец, решилась. Сунула цилиндр в пакет, пакет в рюкзак. Жаль, что не было еще одной сумки для рюкзака. Впрочем, тому же Кощею метод луковицы помог не сильно. Даже он оказался не вечен.

Нести тьму за плечами не слишком приятно. Жутко, но вместе с тем есть еще что-то. Дежавю. Когда она узнала о том, что у понравившегося парня, совершенно неожиданно поцеловавшего её на студенческой вечеринке, есть девушка и нерожденный ребенок, то испытала нечто похожее. Странная смесь возбуждения, гнева и испуга.

Дойдя до набережной, девушка останавливается. Не выбрасывать же цилиндр прямо в воду? Она так сосредоточилась на том, чтобы вынести его из квартиры, что совершенно не подумала о том, куда его понесет.

У реки очень ветрено. Тополя, насаженные вдоль берега, пожелтели все до одного, хотя еще даже не август. Впрочем, чего еще ожидать от северных широт? Зато ночью сейчас светло. Ладу это безмерно радует, ведь она боится темноты.

– Ладка, привет!

К ней навстречу бежит ясноглазая девушка в полосатых гетрах. Во рту чупа-чупс, и от этого речь немного не внятна.

– Не знала, что ты в городе.

Лада приветливо улыбается, а у самой на душе скребут кошки. Бездонная тьма за спиной сильно щекочет нервы.

– Идем со мной? – предлагает подруга. – Максим устроил себе отвальную. Заваленная сессия – опасное дело. Через два дня его отправляют в Воркуту.

У Лады в голове щелкает, и она моментально понимает, что надо делать. Ведь Воркута - это еще дальше на север! Она немного знает об этом городе, но можно ли найти для цилиндра более подходящее место? Кощей в своей сказке приковывает сундук к здоровенному дубу. На шестьдесят седьмой параллели дубов не растет, но ведь ей нужен другой способ? Она постарается сохранить свою вечность.

Максим был первым и единственным парнем, с которым она целовалась. Тем самым, с беременной девушкой и умением вызывать смешанные чувства. Лада ни секунды не колеблется, когда вызывает лифт, что бы подняться на седьмой этаж панельной высотки. Прокуренная однушка встречает их гитарным боем и осипшим вокалом изрядно веселых гостей. Но все это неважно, лишь бы избавиться от рюкзака за спиной. Лишь бы отправить тьму еще дальше на север.

– Девчонки! – кричит виновник торжества, потрясая пустым пластиковым стаканчиком.

Горькое пиво, веселые шутки и песни Агаты мешаются с обсуждениями футбольных матчей, но Лада не любит футбол. Она прижимает к себе рюкзак и пытается поймать взгляд без двух дней солдата. Ее не смущает то, что он может подумать чего-нибудь лишнего. Пусть себе думает, только бы збрал ненавистный цилиндр.

Должно быть, ее снайперские навыки оказываются не так уж плачевны, ведь когда она выходит на лестничную клетку, Максим встает и выходит вслед за ней.

Парень пьяно улыбается и закуривает сигарету. Девушка оценивающе оглядывает его и достает из рюкзака свою ношу.

– У меня к тебе просьба. Но сначала я кое-что покажу.– она ставит цилиндр на подоконник и показывает на него рукой.

– Какая смешная шапка. – Максим тянется, явно намереваясь водрузить цилиндр на голову. Лада бьет по руке, и тот одергивается, сердито хмурясь.

– Это не просто шапка. – девушка забирает недокуренную сигарету и бросает ее внутрь цилиндра. Затем переворачивает его, показывая, что сигареты в нем больше нет.

– Что за…? Куда она делась? – Максим смешно хлопает глазами и ищет вокруг, но, ничего не найдя, он неожиданно обхватывает Ладу руками, пытаясь прижать к себе. – Фокусы показываем? – мурлыкает он.

Девушка отталкивает наглеца. Нельзя забывать про то, как кончил Кощей, связавшись с женатой царевной, тем более, когда рядом настоящая тьма.

– Я серьезно! Попробуй сам.

Максим ухмыляется и достает из кармана сигаретную пачку. Последняя сигарета отправляется в рот, а пустая упаковка на дно цилиндра.

– … мать! Как ты это делаешь? – парень круглыми глазами смотрит на пустое дно, то и дело переводя взгляд на Ладу. Затем он словно поддается какому-то порыву, снимает с себя пиджак, комкает и заталкивает в цилиндр. – Это уж… что?!

Пиджак с чавкающим звуком куда-то проваливается, и дно снова совершенно пустое.

Максим нервно смеется.

– Ладно, крутая штука. А как теперь достать? – отсмеявшись, спрашивает он.

– Никак.

– Что? Ты шутишь? Он два косаря стоит! Гони мой пиджак.

– Я тебя не просила его туда запихивать. Из цилиндра еще ничего никогда не возвращалось.

– Берд какой…

Лада со вздохом опирается на стенку.

– Тетушка использует эту штуку вместо мусорного ведра. Удобно, конечно, но иногда она оправляет туда все подряд. Кричит: «ты не убрала свои волосы с расчески», а потом хрясь, и новая расческа растворяется во тьме вместе с волосами. Порой мне кажется, что она и меня готова в него засунуть, не от злости, конечно. Как эксперимент.

– Откуда у вас эта шапка? Твоя тетушка спецагент с доступом к секретным разработкам?

– Семейный раритет. – пожимает плечами Лада. – В детстве я думала, что это цилиндр фокусника. Что когда-то давно в прошлом из него, как из бездонной бочки, под рев толпы доставали кроликов, голубей и бессчетное количество цветов для каждой из дам, сидевшей в зрительном зале. Вот только теперь он явно сломался. Вместо птиц и цветов в нем поселилась тьма, но он по-прежнему бездонный. Сколько ни бросай, ты никогда не набьешь его доверху, но и вытащить назад ничего нельзя.

– Потрясная штука... – шепчет Максим, в его голосе столько трепетного благоговения, что Лада сердито поджимает губы. Разве можно восхищаться тьмой?

Парень поджигает последнюю сигарету, и несколько минут они молчат.

Когда окурок отправляется в ненасытную черноту, он, наконец, спрашивает:

– Почему ты мне его показала?

– Ты же в Воркуту уезжаешь. Спрячь его там где-нибудь.

– Шутишь? Зачем его прятать? Ну, кроме того, чтобы из зависти не украли. – Максим искренне не понимает, о чем она говорит, но Лада не может его упрекнуть. Тетушка рядом с этой вещью всю жизнь, и тоже не видит в ней никакой опасности. Не чувствует липкой удушающей тьмы, не видит ее проявлений, черных капель, расползающихся по всей квартире. Они ведь обычные люди, разве можно упрекнуть их за это? Вот какой-нибудь сказочный персонаж ее бы сразу понял. Тот же Кощей. И уж точно не стал бы спрашивать глупости вроде того, зачем что-то прятать. С вечностью не шутят.

– Просто сделай это, хорошо? Найди там самое укромное место и спрячь. Или, если получится, зарой на каком-нибудь полигоне.

Глупость конечно. Лада вздыхает, грустно думая о том, что от тьмы не спасешься гранатой.

Максим внимательно ее разглядывает и, наконец, выносит вердикт:

– Хорошо. Если сумею протащить с собой, то сделаю. Но не задаром. Два поцелуя. Один сейчас. И еще один после того, как я вернусь из армии.

Девушка нервно сглатывает. Максим ей нравится. Он красив, улыбчив, и его не портит даже девушка и нерожденный ребенок. Возбуждение, гнев и испуг вспыхивают с новой силой. На что человек готов пойти в попытке освободиться от тьмы? Лада переводит взгляд на цилиндр. Черные капли сочатся сквозь потертые швы. Если эта вещь останется рядом с ней, она непременно когда-нибудь угодит в него сама. Это слишком опасно…

Интересно, а о чем думал Кощей, пряча в сундук слоеную смерть? Что стояло на пути к его вечности? Чего он боялся? Воров и разбойников, покушающихся на золото? Разъяренного рогоносца-мужа царевны-лягушки? Войны, объявленной королевству из-за похищенной красавицы?

Может быть, просто темноты?

Лада кивает и зажмуривается. Плотно сомкнутые ресницы не пропускают свет. Смешанные чувства вновь захлестывают с головой, и она ощущает теплое прикосновение чужих губ. Это длится и длится, словно долгая зимняя ночь.

Наконец, отстранившись, Максим молча подбирает с пола пакет и убирает в него цилиндр.

– Только не показывай своей девушке. – говорит она, с трудом успокаивая свое дыхание.

– Что? – парень удивленно поднимает брови. – Ты о чем?

– Девушка. Мне сказали, что у тебя есть беременная девушка. – Лада пожимает плечами, ощущая себя не в своей тарелке.

– И ты целовалась со мной, думая, что у меня кто-то есть?

Она не отвечает. А что тут можно сказать? Это ведь не у нее будет ребенок от кого-то другого. Она и целуется то всего второй раз в жизни.
Максим раздраженно морщится и качает головой.

– Раз уж обещал, то сделаю. Через два дня заберу с собой.

Он отворачивается и идет обратно в прокуренную однушку. Стоит ему приоткрыть дверь, как слышны аккорды из песен Агаты.

Лада шумно выдыхает. Рюкзак остается при ней, так что можно отправляться домой. Бессмертный Кощей мог бы ею гордиться.

Цилиндр и тьма отправляются дальше на север. Разбойникам со студента взять нечего. Нерожденный ребенок оказался лишь сплетней. Тетушка говорит, что войны не будет. Темнота больше её не пугает.

Значит ли это, что она теперь вечна?