Электронная Австралия

Сколько Черчёт себя помнил, он всегда быстро работал и быстро принимал решения. Он спешил знать многое, спешил жить так, как ему хотелось. Он буквально существовал на грани между жизнью и смертью. Он привык к этому. Единственное, на что он тратил время, не считая — красота.

Черчёт последние дней десять носил тюремную робу и мягкие казённые тапочки. Он не любил носить одну и ту же одежду настолько долго, а потому рассчитал всё так, чтобы сегодня избавиться от неё раз навсегда. Он шагал меж двух вооружённых конвоиров, каждый из которых выглядел более напуганным и смущённым, нежели он сам, выловленный во время ресторанного застолья серийный душегуб и ценитель Бродского.

Черчёта с великими предосторожностями провели по холодному полутёмному коридору, стальной глоткой неведомого ледяного чудища пролотившего трёх людей. Двумя подавилось, один прошёл дальше, с тихим шуршанием раскрывшуюся, тоже блестевшую металлом пасть кабинки лифта. Там Черчёта ждала другая пара хмурых конвоиров. Они так же долго стремили его вниз, до самого земного, наверное, ядра. Палками подталкивая Черчёта в спину, с опаской и резко, точно тарантула, выпихнули его из лифта, оставив пару синяков на спине. Третья пара канвоиров улыбалась одной на двоих кривой улыбкой: правый — правым уголком губ, левый — левым. Они сопровождали Черчёта в его лобном шествовании, пока в дальнем конце такого же бесконечного коридора, не показалась дверь. За дверью было тепло и люди; осязаемое тепло, исходившее от глубокой арки, ведшей в соседнее помещение, и любопытные люди за толстыми стёклами по периметру. Все они смотрели на него, а Черчёт к популярности привык. Не важно, что то была чёрная, замешанная на страхе и ненависти, популярность убийцы.

Конвоиры приказали ему идти в соседнее помещение, залитое холодным светом, а сами застыли позади. И Черчёт шагнул к арке, заранее прищурив глаза, но в комнату так и не прошёл. «Так вот оно как всё», — только и успел подумать он, наблюдая секундную кровавую муть перед глазами и снова яркий свет. Но не белый. Жёлтый.

Потоки высокоэнергетических нейтрончиков, устремившихся в Черчёта с гладкой поверхности глубокого арочного проёма, бомбардировали его, «запоминая» и унося с собой информацию о составе и структуре его тела, органов, текущем наборе гормонов, о каждой из двадцати трёх пар хромосом — всё, вплоть до мыслей и душевных порывов за секунду времени, за два человеческих шага растворилось в воздухе. Осталась от тела лишь красноватая взвесь, настолько лёгкая, что она, а не целый человек, туманом влетела в светлую комнату и медленно осела на пол и стены.

За десять дней до того

«Одиночная камера — не так уж и плохо», — так думал Черчёт. Когда вокруг из живого только крысы, тараканы и никаких хомо сапиенс, он чувствовал себя кем-то вроде бога на пятый день творения. И всё же он неизменно внимательно вслушивался в грубую человеческую речь, долетавшую до него из соседнего коридора. Это редкое удовольствие выдавалось ему дозированно; оно начиналось с резкого лязга тюремной двери и заканчивалось им же.

«В этом мире слишком много дурно пахнущих людей», — вкрадчивый и излишне назойливый голос в голове Черчёта был виной тому, что его имя излишне часто появлялось в заголовках криминальной хроники. Но сдался полиции он сам. Ожидал высшей меры, а получил пожизненное без права на амнистию.

Слушать людей он, как ни странно, любил. Лёжа на койке или сидя за маленьким столиком, вслушиваться в слова, не ассоциируя их с конкретными личностями. Это да ещё старые чётки в пятьдесят четыре бусины — наследство от предыдущего обитателя камеры — стало чуть ли не единственным развлечением в его ожидании. Черчёт ждал каждой смены караула, отсчитывая часы и дни до освобождения. Он не удивился, когда, выбивая из сна, прозвучало резкое «Вставай!». В поддержку окрика одиночная вдруг осветилась дребезжащим холодным светом, и Черчёт окончательно проснулся.

— Что случилось? — решил поинтересоваться он. А вдруг ответят? Не ответили. И не надо, всё итак шло, как он рассчитывал.

Молоденький охранник еле уловимо пах бензином. Он, хоть и нервничал под взглядом старшего коллеги, исправно сковал запястья преступника и выпустил его наружу. Второй увесистой дубинкой в спину направил Черчёта к той самой двери с гнусно лязгающими засовами. Озадаченный лишь промедлением правосудия и тюремщиков, но не полуночным пробуждением, Черчёт впредь решил молчать. Молча вспомнил он давешний разговор с начальником тюрьмы. Тот вонял резиной, металлом и гвоздикой, но говорил с энтузиазмом, многословно выражая радость от скорого перевода опасного преступника в другое место заключения, по его словам, более ему, Черчёту, подходящее.

«Да, господин начальник. Правильно, господин начальник. Отправь меня в «дворец павших» есть сехримнирово мясо и пить медвяное молоко».

***

Самолёт ухался вниз и почти сразу, натужно воя, выкарабкивался, а иногда и сразу выпрыгивал, упорно преодолевая воздушные ямы и стремясь на север. Иллюминаторы залепило снегом до полной непроницаемости, отчего в жарком, но недружелюбном салоне становилось даже немного уютно. Пассажирами в небольшом ведомственном самолёте летели трое: генерал, полковник и хмурая девушка Мария Ромм. Она игнорировала тяжёлый взгляд генерала и нечитаемый – полковника, не отрывая глаз от монитора лэптопа, лежавшего на её коленях.

— Машенька, — неформально обратился к ней полковник — её непосредственный начальник, — совсем замёрзла? Что ты всё работаешь и работаешь? На вот, чайку из термоса налей, погрейся.

— Не стоит, — буркнула в ответ Машенька, обхватив окоченевшими руками тёплый корпус. Когда-то израненные уличным маньяком пальцы согревались неохотно. — Что ж, вы так и не скажете мне, отчего я вдруг понадобилась вам, полковник? Я предпочитаю не отвлекаться от работы. Планов слишком много. Да и проект в стадии доработки бросать не следует.

— Да не бросать! Зачем бросать?

Мария Ромм, ещё будучи талантливой студенткой факультета вычислительной математики и кибернетики главного вуза страны, была привлечена к работе над международным проектом «ValHöll» под кураторством министерств внутренних дел пяти стран. Поначалу её захватила грандиозная задача «написать» виртуальный необитаемый континент — мир, полностью имитирующий реальность. Ромм восхитили неограниченные машинные ресурсы, выделенные под это дело. А теперь её, как важного члена команды разработчиков, почему-то поставили перед необходимостью лететь на базу «Сумарлитр». И она полетела. Полетела не в самой приятной компании своего начальника и начальника своего начальника, и в не в самое приятное место — куда-то за семьдесят девятую северную широту.

— Вы не в курсе. Как это странно, — промолвил генерал, покосившись на коллегу. — И что, полетели, даже не поинтересовавшись куда?

— Приказ есть приказ, — поморщившись от снисходительного тона генерала, ответила Ромм и бросила взгляд на лэптоп. — Я не теряю времени, но разве это значит, что мне не интересно? Может, вы просветите, зачем мне понадобилось лететь в тёплые объятия Северного полюса?

Девушка чеканила слова не хуже высших военных чинов. Её фразы были отрывисты, балансируя между вежливостью и нарушением субординации. Мария Ромм смотрела в глаза собеседнику, но генералу казалось, что разглядывает она извилины его мозга.

— Хотите увидеть результаты вашей работы? «Тёплые» объятия Северного полюса — идеальное место для серверов «вальгаллы», Ромм.

Маша удивлённо приподняла брови, встала, прошла три шага и вернулась на своё место. Забравшись обратно в кресло, она зябко поджала ноги под себя и криво улыбнулась.

— Вау, — выдала она язвительно, — мне покажут то, что я итак могу посмотреть в любой момент, не улетая из города.

Генерал нахмурил брови и выразительно глянул на полковника, вынудив того поперхнуться воздухом и смущённо кашлянуть.

— Машенька, — укоризненно выдавил полковник, — увидеть вживую — дело другое совсем. — И снова повернувшись к старшему, он выдавил: — На некоторые её резкости я и внимания не обращаю. Девочка талантливая, что уж...

— Сегодня в «вальгаллу» запустят ещё четырёх преступникаов, двое наших и...

— Что? — на выдохе, не поверив своим ушам, спросила Мария. — Как вы сказали? Преступников?

— Преступников, Ромм, — подтвердил полковник, кивнув два раза. — Приговорённые к пожизненному или высшей мере.

Мария вдруг поняла, как предполагается использовать виртуальное пространство «ValHöll», и это ей очень не понравилось.

— Я работала три с половиной года над этим, потратила чёртову уйму времеми, сил, вложила душу, наконец, только для того, чтобы этим потом отбросы общества пользовались?

— Ну зачем так драматично, Машенька?

— Самые опасные преступники не работают, — громко перебил полковника генерал, вызвав у Марии оторопь. — На их содержание тратится колоссальное количество денег ежегодно. При этом сохраняется постоянный риск побега. Я не должен объяснять это вам, Ромм, но объясняю, чтобы вы поняли. Гуманнее способа обезопасить общество от безнадёжных преступных элементов нет. Законы нашей страны запрещают смертную казнь, но преступников, заслуживающих её, хватает. Вы же и сами когда-то пострадали от такого.

О, да! Маша Ромм прекрасно помнила тот летний вечер. Слегка пьяная после студенческой вечеринки, она шла вдоль освещённой витрины торгового центра, когда вроде бы неожиданно столкнулась с прохожим. Не успев сказать «извините», она тогда удивлённо посмотрела вслед странному человеку. Тот вовсе не обернулся. Лишь спустя какое-то время поняв, что с её руками что-то не то, она вытянула их перед собой и очень не согласилась с тем, что видит. С пальцев на асфальт сочилась кровь, заливая пыльные ложбинки между тротуарными плитками. Как-то сразу ослабели ноги; и она бы упала, если бы не подставивший ей свой холодный бок бетонный пандус с блестящими поручнями. Навязчиво шумело в ушах, но то было лишь испуганное женское причитание рядом. Ещё бы, окровавленные ладони – то ещё зрелище.

— Машенька, — начал полковник, возвращая девушку в настоящее, — вы настолько неприятно удивлены этим?

— Я считала, что создаю мир, который послужит благу нормальных людей, — ответила Ромм, сделав ударение на «нормальных».

— Так он и послужит! — заверил полковник. — Отбросы общества, как вы говорите, будут изолированы там надёжнее, чем в любой другой тюрьме. Оттуда не сбежать! К тому же, это будет ещё один шанс для них, чтобы...

— За что давать им шансы? У убитых ими шансов не будет!

— Ну, Машенька, не думайте, что им будет легко. Им придётся самим себя обеспечивать. Вам же известно, там только дикая природа и они. Это выживание.

— Да они даже поубивать друг друга не смогут! — Ромм сморщила лоб и выжидательно уставилась на начальника.

— Это там, действительно, исключено, да, — согласился полковник. — Но, возможно, наши иностранные коллеги позже согласятся ввести эту возможность.

— А до этого момента ни о какой полной имитации реальности не может идти и речи, — отрезала Мария и снова открыла крышку лэптопа.

— Тот кто вас ранил, Ромм, — встрял генерал, — вы ведь тогда два месяца не могли работать над «ValHöll», я точно помню? Так он после не особо скрывался. Можно сказать, сам сдался.

— Почему вы заговорили о нём? — буркнула девушка, сжав кулаки до боли в давно заживших порезах.

— Он оказался довольно-таки опасной личностью. Самой опасной, на тот момент, и самой неуловимой. Даже удивительно, что дал так легко себя поймать... Ромм, может, вы знаете, почему?

Маша подняла глаза и удивлённо уставилась на генерала.

— А должна?

— Не должны, Машенька, — полковник укоризненно посмотрел на начальника и чуть наклонился в сторону девушки, протянув ей стаканчик с горячим чаем. — Не думайте об этом слишком много. Выпейте-ка чайку.

«Подлетаем через три минуты», — прошуршал динамик голосом пилота, поперхнулся, закашлялся и смущённо затих на периферии слуха.

***

Мария Ромм стояла у смотрового окна, застывшим взглядом рассматривая человека, когда-то изувечившего её руки. Её пальцы скрючились на поверхности стекла, будто желая впиться в твёрдую холодную поверхность ногтями.

— Машенька, что-то не так?

— Этот человек! — глухо отозвалась девушка, не отрывая взгляда от мужчины в тюремной робе. — Я узнала. Это он тогда... Он сделал это! Этот гад изрезал мои руки!

— Гада зовут Черчёт.

Черчёт. Она вздронула, когда преступник медленно поднял голову и взглянул прямо в её сторону. Ромм, сжав пальцы в кулаки, наблюдала, как Черчёт направляется через арку в другую комнату, как на глазах всех присутствовавших исчезает за секунду, оставив после себя лишь красноватую дымку, по инерции пролетевшую дальше.

— Вы тоже это видели? — спросила ошеломлённая Мария полковника, не выглядевшего даже хоть сколько-нибудь удивлённым. — Он что, исчез?

— Э-э, не исчез, — вместо полковника ответил один из присутствовавших в помещении людей. — Оцифровался.

Неуместно улыбаясь и грызя кончик авторучки, молодой смуглый парнишка смущённо завел назад свои тёмные волосы. Разглядев удивлённо-недоверчивый взгляд Ромм, выскочка в примирительном жесте выставил ладонь вперёд, намереваясь дать все пояснения, какие потребуются.

— Вы только-что видели работу самого поразительного, на данный момент, изобретения на планете — оцифровывающего устройства, — излучая гордость и восторг, выдал молодой человек с бейджиком «Джай Бойяи, главный инженер-технолог» на груди.

— Людей оцифровываете что ли?

— Точно. Мы направляем мегапоток нейтрино на человека, те пролетают сквозь него, считывают его, вплоть до эмоций и мыслей, а затем мы этот поток ловим и информацию вводим в компьютер. Класс, да?! Тело только, к сожалению, разрушается при этом. А, может, к счастью — это же опасные преступники.

Парень хмыкнул при последних словах, прикрыв пухлые губы кулаком. Ромм по-прежнему настороженно смотрела на него, не зная, верить ему или тот её разводит. То, что от людей, «подключенных» к «ValHöll», в реальном мире не остаётся ничего, стало для неё новостью.

— Ну поверьте, — молодой человек явно ждал одобрения, вёл себя раскованно и дружелюбно, будто и не он только-что «засунул» живого человека в компьютер. — Я правду говорю.

— И что, вы теперь играете в богов? Это же такая власть над людьми.

— Это с ума сойти, какая власть! — с энтузиазмом поддержал парень-инженер.

— Совсем недавно, Мария, — своим обычным сухим тоном проговорил генерал, — вы их и за людей-то не считали. Прониклись жалостью? С чего бы?

— Я жалею не их, — горестно поджав губы, ответила Ромм, — а своё творение.

— Это не ваше творение, Ромм, — отрезал генерал. — Вас всего лишь наняли для этой работы, и вы это прекрасно понимали.

— Маша, — тихо и как-то официально молвил полковник, появляясь в её поле зрения, — пора идти дальше. Вот сюда.

Мужчина указал девушке на дверь и пропустил её вперёд, медля идти следом. Он взглядом из-за прищуренных век проводил её фигуру, пока Мария Ромм не исчезла и не оставила после себя лишь красноватую влажную взвесь. Крупные морщины полковника нехотя сложились в гримасу сожаления, глаза его остались безучастными.

***

— Остановись, мгновенье! Ты не столь прекрасно, сколько ты неповторимо!*

Маша Ромм натолкнулась на эти слова, как на осязаемое препятствие, остановилась и распахнула глаза.

Её мгновенно окружил казавшийся бескрайним луг. Зелёный, зелёный. Летний, летний. По мере рассеивания красного тумана в глазах, Мария вылавливала новые важные подробности: громадные реликтовые камни рядом, ветер в спину, забросавший волосами её лицо, и то, что она стоит на склоне высокого холма. Идеально, пасторально, скучно — знакомо.

«Какой же вы актёр, господин начальник», — подумала Ромм, покачав головой, с опаской озираясь и прислушиваясь к шуршанию сухой травы, собранной в кучу неподалёку.

— Не стоит печалиться... — снова было заговорил давешний мужской голос.

— Вся жизнь впереди? — тут же подавив страх, с издёвкой перебила его Ромм, прямо взглянув в глаза человеку, стоявшему рядом.

— Нет ничего интереснее, чем пробовать новое. Вы согласны? — не смутившись насмешливого тона девушки, парировал мужчина.

Маша шагнула в сторону от него так, словно отшатнулась, и медленно подошла к десятитонному, грубо отёсанному камню, косо торчавшему из земли. Ласкающие интонации в голосе её собеседника пахли кровью, и Ромм подумала, что, вероятно, после того, как её тоже оцифровали, слух и обоняние смешались. Или поменялись местами. Оставалось надеяться, что временно.

— Я бы не отказалась побывать здесь, зная, что смогу вернуться в реальность. Я не против этого места, я против вас. Я программировала это пространство, каждую мелочь здесь. Я не думала, что к моей работе примешают грязь.

— Сильная, красивая женщина. Воительница...

— Сладкоголосый дьявол. Я же узнала вас! Вы — Черчёт! — проговорила Маша, сев на траву у камня и устало привалившись к нему спиной. Ей никак не удавалось справиться с неприятной дрожью. Насмешливый прищур светло-голубых глаз, тонкокостные кисти рук, лёгкие, изящные движения тела — вблизи мужчина на преступника был не похож.

— Как выругалась, — усмехнулся он.

— Почему вы сделали это? — нехотя, словно не надеялась на искренний ответ, спросила Маша, показывая ему ладони в шрамах.

— Это был продуманный порыв.

— Это невозможно, — фыркнула Ромм.

— Нет ничего важнее красоты. Прошу, понимайте это слово в самом широком смысле. А красоту иногда хочется уничтожить.

— Однажды я испытала сильнейшее желание сравнять Рим с землей, — задумчиво проговорила девушка. — Только потому, что он был слишком красив, но и слишком велик для меня. Я бы и за всю жизнь не увидела всех его красот.

— Идеально, — выдохнул Черчёт. — Вы поняли, о чём я говорил.

— Так вы хотели меня убить?

Напряжённый голос девушки звенел в воздухе. Её вопрос, оставшийся без ответа, неприякаянной сущностью метался между ними.

— Это место называют «вальгаллой», — выдал Черчёт, подняв ящерку, гревшуюся на камне. Она извивалась и дёргала лапками, пока не шлёпнулась в траву, оставив хвост в пальцах человека.

— Откуда знаете?! — неожиданно для него и даже для себя самой воскликнула девушка, случайно выдрав из земли пучок травы.

— Но это не Вальгалла, — проигнорировал вопрос Черчёт, — это Австралия. Электронная Австралия. Вы создали это место таким прекрасным, а вам плюнули в душу. Это так печально. Как думаете, многие ли, которые уже здесь и ещё появятся, захотят создать что-то вроде уравновешенного социума?

— Зачем им это?

— Чтобы жить хотя бы сносно, — коротко взглянув на неё, Черчёт опустился на колени и принялся что-то рвать в траве. — Здесь же не вечное лето, надеюсь?

— По мне, так вы все достойны только сдохнуть, — дерзко ответила Ромм и прикрыла глаза.

— Злая и бескомпромисная. Вот только я знаю, что убить здесь невозможно. Сама возможность исключена программой.

— А знаете, — спустя пару минут молчаливого наблюдения за девушкой, проговорил Черчёт и длинным движением пододвинулся к ней ближе, — я смотрю по сторонам и читаю хронику вашего подсознания. О чём вы думали, когда создавали этот идиллический пейзаж?

Мария Ромм резко поднялась на ноги, вынудив тем самым встать и мужчину.

— О мести, — хладнокровно ответила Ромм, поймав его вопросительный и немного удивлённый взгляд.

— О, у вас было множество возможностей! Вы держали этого мира приводные ремни.

В замершей позе его, в улыбке тонких губ угадывалось то изящество, каким обладает спящий тигр.

— Черчёт умён. Черчёт коварен. Черчёт просчитывает на десять шагов вперёд. Думает, что оказался здесь потому, что сам так решил. Думает, что я здесь оказалась потому, что так захотел он, — Мария чуть ли не шипела каждый раз, выговаривая его имя.

— Это так, — мужчина приблизился к ней и схватил за руку. — У вас другая версия?

— Приводные ремни «вальгаллы» теперь держу, действительно, не я. Но я знаю, где расположены укрытия, которые никто, кроме меня, не найдёт. Где спрятано оружие, тоже знаю только я, — угрожающе прошипела Ромм, скривившись от прикосновения Черчёта.

Мария резко повела рукой — и ровно разрезанные края рукава робы мужчины разошлись, открыв плечо и длинную свежую царапину на нём. Черчёт дрогнул, но девушку не выпустил.

— Здесь каждый тайник в моём распоряжении.

Невидимый, но вполне осязаемый нож в руке Ромм, прочертил второй красный след.

— Это вы попали на мою территорию, Черчёт.

Ещё взмах — и кровавая дорожка достигла его запястья. Мучжина разжал похолодевшие пальцы.

— И да, насильственная смерть здесь возможна.

* И. Бродский «Зимним вечером в Ялте», 1969.