​Черный оби

Было раннее утро, когда она вбежала ко мне в комнату и начала что-то восторженно рассказывать. Я нехотя открыла глаза. Эти ранние подъемы, я совершенно не создана для них. Боги, как я устала!

- А потом будет… Ты меня слушаешь?

Я промычала что-то невнятное, что должно было означать утвердительный ответ, и она продолжила щебетать. Я не сердилась. У нее сегодня свадьба. Длинные черные волосы уже начали убирать в затейливую прическу. Лицо выбелено, но еще не накрашено. Было видно, что служанок остановили в середине работы. Всего один красный цветок успели вплести в ее волосы. Она прервала их труд, чтобы прийти ко мне, сказать что-то важное. Я должна это ценить.

- Не подумай, я счастлива. Я так рада! Но что-то щемит здесь, так, знаешь, трепещет, будто дует холодный ветер, прямо внутри, и там что-то мерзнет и дрожит…

Ее темные глаза, всегда яркие и восторженные, сейчас блестели тревожно.

- Это от волнения. Пройдет.

Я встала и зашлепала босыми ногами по дорогой мозаике каменных полов, обходя комнату. Небольшая спальня, окна завешаны плотным шелком. На стенах гобелены с диковинными птицами и цветами. И всюду позолота. Да, должно быть, у жениха полно денег. Церемония в таком месте стоит целое состояние.

В дверь постучали, и на породе появился маленький мальчик-слуга. Он вытягивал перед собой стопку сложенной нарядной одежды и низко склонял голову. Тихий детский голосок проговорил:

- Праздничное облачение для госпожи.

Положив ношу на край моей постели, мальчик сбежал быстро, как мышонок. Даже шорох маленьких ног был похожий.

Моя подруга встрепенулась.

- Я тоже побегу. Меня ждет столько дел! И тебе еще надо собраться и одеться. Не буду мешать. Увидимся позже!

Вспорхнула и улетала, словно птица, в своей обычной манере. Я никогда не любила эту ее особенность. Мой воробей, так я ее называла. А она ненавидела эту кличку. Мы всегда были слишком разными. Она похожа не щебечущую птицу, поющую в ветвях цветущей сливы, клюющую зерна с ладони и вспархивающую от малейшей перемены ветра. Непостоянная, звонкая, ни на чем долго не заостряющая внимание. Кажущаяся себе доброй и такой хорошей.

Я же больше всегда походила на кошку, которая неспешно крадется в высоком тростнике. Она видит малейшее движение, слышит тончайшие шорохи и может быть неподвижна подолгу. Но всегда угадывает момент, когда нужно ударить, и никогда не промахивается. Кошки и маленькие птички не дружат между собой. Однако мы дружили и за нашу непохожесть по временам ненавидели друг друга. Однако я рада, что она позвала меня на торжество. Удивлена, и все же рада. Будет забавно побыть здесь эти шесть дней.

Я развернула одежду, принесенную маленьким служкой. Полное облачение, нарядное и дорогое. Красивее всего выглядели серебряно-черное кимоно и черный атласный пояс-оби. Только они мне и понадобятся, пожалуй. Я набросила кимоно, словно халат, прямо поверх своей черной ночной сорочки и вышла из спальни.

Залы дворца уже начали наполняться светом встающего солнца. Оно играло в золотых прожилках каменных плит на полу. Мои босые ноги ступали тихо, ощущая слабое тепло черного камня. Зажатый в руке атласный оби, как хвост, волочился следом.

Я вошла в главный зал. Здесь и будет проходить торжество. Повсюду уже стояли вазы с цветами. На водной глади тихо плещущегося фонтана качались лепестки и целые соцветия лилий. Сквозь черно-золотые колонны били торжественные утренние лучи.

«Как красиво!»

Я пошла навстречу солнцу к выходу на галерею. Ослепительное, оно теплыми руками гладило мое заспанное лицо, и я жмурилась, словно большая кошка. Для меня это слишком рано.

На галерее уже начинали собираться гости. Стайка нарядно одетых женщин с белыми, будто фарфоровыми лицами, прекратила оживленную беседу и воззрилась на меня. Тонкие черные брови всколыхнулись, подведенные красным губы издали вздохи удивления. Они были в полном облачении, торжественные и важные, но теперь я их смутила одним лишь своим видом. Защелкали веера, красные губы зашептали друг дружке что-то, все глаза по-прежнему смотрели на меня.

Мои волосы черны и спускаются почти до колен. Когда это они успели так отрасти? Похоже, когда я спала, мне в постель с изголовья упало какое-то цветочное украшение, и теперь тут и там в черных растрепанных прядях застряли цветы. Кимоно распахнуто и оголяет длинные подтянутые ноги. Рассветное солнце припекает сквозь ночную сорочку, лижет теплом живот.

Я сладко потянулась, подняв руки вверх. Черный оби взметнулся, спина блаженно выгнулась, расправляя затекшие ото сна мышцы. Все завершилось по-медвежьи широким зевком, полным удовольствия. Затем я развернулась и ушла назад в главный зал, оставив нарядных женщин наедине с их первым впечатлением.

Здесь, в главном зале стало теперь более оживленно. Туда и сюда сновали маленькие служки, топоча ногами и шурша своими маленькими кимоно. Одни расставляли мебель и украшали столы цветами, другие просто бегали стайками, звонко смеясь и то и дело меняя человеческие лица на звериные мордочки. В одном из полотен яркого солнечного света стояла нарядная софа с гнутыми позолоченными ножками, похожими на звериные лапы. Рядом кто-то оставил поднос с фруктами и вином. Здесь я и останусь, пожалуй.

Я бросила оби на пол и растянулась на софе, предоставив солнцу гладить мои голые ноги. Поначалу меня никто не замечал. Я лениво ела фрукты с подноса, запивая их сладким красным вином. Мимо по залу пробежала невеста. Она махнула мне рукой и что-то радостно крикнула. Я улыбнулась в ответ.

Гости прибывали. Жених чинно прошел по залу, проверяя, все ли готово должным образом. Он находился в компании других мужчин. Главному духу нельзя без свиты. Он был праздничен и горд, весь в черном атласе и золотых украшениях. Все шло по плану. Лишь одна деталь вызвала его недовольство. Красивое лицо сменилось рысиной мордой, зрачки кошачьих глаз сузились до злых щелочек. Но дело быстро поправили, и он успокоился. Уходя, бросил взгляд на меня и ничего не сказал. Я молча проводила его глазами и налила себе в кубок еще вина.

Церемония скоро должна была начаться. Гул радостных голосов нарастал, и я задремала под него. Проснулась от того, что маленький мальчик-служка теребил меня за руку. Второй пытался половчее примостить мой черный оби мне на живот.

- Госпожа, Вам надо одеться, надо встать. Праздник вот-вот начнется!

Мальчик смотрел на меня с большим волнением. Я погладила милого ребенка по щеке, успокаивая.

- Это праздник для всех. Я буду праздновать так. Все шесть дней, - я сладко потянулась, перебирая голыми ногами, - Я так устала. Мне нужно отдохнуть от дел. Невеста моя близкая знакомая, и она сказала, что каждый должен провести это время прекрасно. Я уже его прекрасно провожу.

Дети озабоченно посмотрели на меня и умчались прочь. Я чуть приподнялась на подушках софы, чтобы лучше видеть входящих в зал. С моего места открывался отличный обзор, и вставать было совершенно ни к чему. Тем более, что я никогда не любила шумные сборища и не рвалась в них участвовать. Но невеста – моя подруга. Я не хотела, однако она все равно затащила меня сюда, пообещав, что я сказочно проведу время. И я намерена сделать так, чтобы ее обещание сбылось, чего бы мне это ни стоило. Буду лежать все шесть дней этой длиннейшей и богатейшей в истории Востока церемонии. Есть фрукты и пить вино. Мне нужен отдых. Не помню, что я делала накануне, но устала я страшно. Так много было дел, такое напряжение тела и ума… Нет, я не встану отсюда до самого конца, до самого возвращения домой. Мой черный хвост-оби перестал раздраженно стучать по полу и снова лег атласной полосой.

Я наблюдала за людьми в зале. Нарядные мужчины и женщины знатных родов, в одежде, украшенной искусно сотканными узорами, птицами, цветами и всеми красотами мира. Где-то позади меня уже началась церемония, звучали слова клятв. Солнце было высоко, но его лучи еще касались пальцев моих ног, и это было прекрасно.

Мимо проходила компания красивых мужчин из числа свиты главного духа. Кто-то случайно задел и уронил мой кубок. Тот, звякая, покатился по полу. Меня это позабавило. Мужчина, шедший последним, заметил это и подошел ко мне, чтобы поднять упавший предмет. Он поставил его на поднос, и мы долго смотрели друг на друга, не отводя взглядов. Его черные волосы были не до конца убраны в парадную прическу, а может, просто растрепались. Часть их свободно рассыпалась по плечам. На солнце они отливали коричнево-рыжим. Это было красиво. Мои глаза, должно быть, смеялись этой красоте.

Он встал у меня за спиной, и мне на плечо легла лисья лапа. Я подняла глаза вверх. На фоне узорного потолка его прекрасное человеческое лицо выглядело особенно манящим. Он улыбнулся и склонился к моему уху, прошептав что-то. Из-за гомона поздравляющих голосов я не расслышала ни слова. Я коснулась его шеи, наклоняя его ближе к себе, и мой слух различил:

- Черная тень, ты потанцуешь со мной?

Он отстранился, снова неотрывно глядя мне в глаза в ожидании ответа. Я улыбнулась. Мои пальцы начали делать шаги по его коже: гладкий подбородок, затем едва заметный кадык.

- Я… - следующим шажком была его шея чуть ниже адамова яблока, - Не хочу… - мой палец шагнул во впадинку между его ключиц, теплую и чуть влажную от пота в этот летний день, - Вставать…

Последним шажком моя рука скользнула чуть за край его парадной одежды и коснулась кожи там, где никто не мог видеть. По телу лиса пробежала волна сладкой дрожи. Мои шаги достигли цели.

- Я вернусь позже.

Его ладонь покинула мое плечо, и он нехотя ушел.

Он вернется. Я знала это. А я буду ждать, прямо здесь. Я же решила никуда не ходить все эти шесть дней.

Раздалась церемониальная песня. Маленькие служки улыбались звериными мордашками и звенели в колокольчики. Я задремала под их звон.

Когда я вновь проснулась, процессия уже вернулась из сада. Еще один обряд был пройден невестой и женихом. Главный дух сиял радостью, обнажая в улыбке то жемчуг человеческих зубов, то звериные клыки. По-кошачьи щурясь, он был счастлив. Моя подруга подле него улыбалась и лучилась радостью. Только я замечала иногда набегавшую на нее тень тревоги. Тяжело быть птичкой, тревожной птичкой, не успевающей порхать за собственными предчувствиями. Но я все равно была рада за нее.

Гости выстроились в очередь, чтобы вручить молодым подарки и сказать слова поздравления. Очередь была длинной. Я потянулась к персику на моем подносе, маленький служка наполнил мой кубок.

Лис стоял рядом с женихом и неотрывно смотрел на меня. Он не мог отойти, но меня это не раздражало. Я думала о своем, глядя, как косые закатные лучи играют в золотых прожилках каменных колонн.

Наконец очередь поздравителей стала подходить к концу. Верховный дух со своей свитой отошел прочь. Я лениво поднялась и пошла к невесте, чтобы поздравить. Было кое-что, что меня смущало. Мой букет пропал. Я подошла к ней с пустыми руками.

- Поздравляю тебя и желаю счастья. Прости, я куда-то дела свой букет, - и хорошо, он был безобразный. Тяжелые красные розы ужасно смотрелись бы, мрачные, похоронные цветы. Зачем только я их купила?! Эти цветы смерти никак не годились для свадьбы. Я не помнила, зачем взяла именно их, - Но я куплю тебе другой букет, лучше. Он будет красивым, как ты сегодня.

Она обняла меня так искренне… Я чувствовала тепло и трепет под ее церемониальной белой одеждой. Раздалась музыка, и моя невеста повела меня танцевать. Мы медленно кружились в дожде из лепестков. Ее красные губы восторженно щебетали:

- Не нужно другого, твой был самым лучшим. Мы взяли его на церемонию в сад, к реке. Я просила его у тебя утром. Ты не помнишь?

- Не помню. Я была сонная.

- Твой букет подошел идеально. Мертвые цветы дали корни в земле и на наших глазах обрели новую жизнь. Ты подарила мне лучший подарок!

- Хорошо, если так.

Я тепло улыбалась ей. Мои босые ноги неспешно ступали в танце. Я вела невесту первой, и это была большая честь. Главный дух улыбнулся нам обеим и занял мое место. Я отошла. Свиты жениха видно не было. Софа ждала меня на своем месте, но мне хотелось танцевать. Я вывела из толпы гостей мальчика-служку, едва доходившего мне до пояса, и мы закружились по залу. Детский смех звенел, словно колокольчики, отдаваясь эхом в расписных сводах дворца. Нам было так весело!

Под конец ночи я устала от танцев и вернулась к софе. Два мальчика-служки сидели на ней и играли. Они то хлопали в ладоши, то показывали друг другу мордашки волчонка и зайчика, а затем смеялись.

- Брысь! - раскатисто рыкнула я, и черный длинный хвост нервно метнулся из стороны в сторону.

Малыши порснули прочь. Я легла на софу и вытянулась. Место было уже почти привычным и уютным. Пламя зажженных свечей плясало вместе с гостями, наполняя зал золотым светом. Я улыбалась этому свету и думала о чем-то далеком, сама не зная, о чем.

Тьма на востоке начинала редеть. Край ночи делался белесым, ожидая солнце. Шум затихал. Гости расходились по своим комнатам, собираясь отойти ко сну. Я выспалась днем и потому не спешила покидать свою софу.

Мимо прошла компания мужчин. Он шел последним, тоскливо глядя на меня. Я встала и подошла.

- Уходишь?

- Я должен. Но я скоро вернусь. Я найду тебя, обещаю.

- А разве ты запомнил меня?

Он показал мне листок. На нем было нарисовано мое лицо, надпись гласила: «Разыскивается! Объявлено вознаграждение…»

Лис свернул листок и положил за край одежды, к сердцу:

- Никогда не забуду.

Он чуть дрожал, как пламя свечи. Мой бедный лис!

Я улыбнулась и отошла, не желая смотреть, как он уходит. Софа ждала меня.

Сев на нее, я погладила рукой обивку. Теперь я все вспомнила.

Мои ноги легко бежали по черепичной крыше. Ночь свистела, прорезаемая стрелами стражников. Я почти смогла убежать с добычей, но от края стены отделилась тень. Рысиная морда лукаво улыбнулась, и две сильных руки толкнули меня вниз. На стрелы, на копья, на стражу и твердый камень площади с этой огромной высоты.

А моя подруга, моя птичка? Что стало с ней?

Они жили вместе, скрываясь. Он решил прожить эту земную жизнь с единственной женщиной, верховный дух в теле человека. Они любили друг друга, пока он не стал просить у нее слишком многого. Она испугалась, хотела упорхнуть и быть свободной, как и положено птице. Он узнал об этом, прочтя ее дневники и письма ко мне. И рысь убила птицу, как и положено кошке. Моя бедная птица была пронзена стальным когтем в умелой руке.

Лисы большие плуты, но они почти псы, а все псы немного наивны. Верховный дух подбил его на чудовищное преступление, оплетя своей ложью. И даже в монастыре карающая рука правосудия настигла виновного. Страшная казнь. Длинный чан кипящей воды, окутанный паром. Он должен был пройти в нем от края до края, в кипятке по грудь. Есть легенда, что невинному однажды это удалось, но это лишь легенда. Он шел шаг за шагом, корчась от боли, дрожащие руки тянулись к краю котла. Монахи смотрели в молчании и ужасе. На последнем шаге обваренные ноги предали его и подогнулись, он упал в кипяток с головой. Казнь окончилась.

Я выволакивала его, обваренного, на траву, кричала, чтобы принесли чистую ткань и лед. Я снимала с него горячую мокрую одежду, и она снималась вместе с кожей. Я выла от чужой боли.

Монахи разошлись, лис умирал у меня на руках. Тень верховного легла на нас. Рысиная морда сочувственно улыбнулась, он протянул к казненному бледную руку ладонью вверх.

- Ему пора.

- Нет… - я задыхалась от рыданий.

- Вам обоим пора.

Я очнулась в ужасе. Я все поняла. Мы мертвы. Все вместе и каждый в отдельности. Он стоял в другом конце большого зала и смотрел на меня, улыбаясь кошачьими глазами. Он все понял, он был в моих мыслях, тогда, на казни в монастыре. Ведь ни меня, ни его там быть не могло в те минуты, когда лис умирал на самом деле.

Я снова легла на софу. Солнце вставало, а мне нужно было подумать. Выходит, что я никогда не вернусь к делам, ко всему тому, что так меня утомило. Я могу всегда лежать здесь, а вокруг будет гулять пышная свадьба, наполняя весельем стены роскошного дворца. Кимоно невесты белое, цвета смерти. Моя птица жива и трепещет в предвкушении, она думает, что любит жениха и никогда не поймет, что именно не так. Мой уродливый букет красных, кровавых роз ознаменовал новую жизнь. Солнце вечно будет греть меня, вино в кубке не кончится и не утратит сладости. Лис будет трепетать, глядя влюбленными глазами. Теперь он весь мой. Он скоро вернется, я знала это.

Верховный дух подошел ко мне и присел рядом, тоже глядя на восход. Он знал, что мне теперь все известно, а может, он изначально уготовил мне именно это: свободу, праздник, друзей и знание правды.

- Нравится?

Я не нашлась, что ответить. Затем посмотрела в его красивое лицо и сказала:

- Мне не ясно только одно. Это кара или награда?

Он посмотрел на меня и пожал плечами.