Дочь

Люди рождаются, чтобы умереть. Простая и очевидная истина. Но об этой истине мало кто задумывается. Не исключением был и Род. Кто бы сказал ему еще лет пять назад, что он сейчас будет думать о смерти, о том, как рыщет она в округе?..

Сидя за большим столом, ослепляющим белизной, Род пытается унять дрожь. Дрожь, блуждающую по телу и высвобождающую энергию в пальцы. Пальцы дрожат так, словно они чужеродные конечности. Они не слушают его. Волнение берет верх.

Род несколько раз вдыхает свежий прохладный воздух небес. Воздух, содержащий память о людях, о человечестве, о том, как бездарно люди воспользовались подвернувшимся случаем суицида — тотальная ядерная бомбежка уничтожила далеко не всех.

Мир. Высокое, но обесцвеченное для Рода слово. Если понимать под словом Вселенную — то она существует и ей по большому счету наплевать, на какой из планет погибла очередная несмышлёная цивилизация.

Род вздохнул. На Земле проживала не одна цивилизация, а десять миллиардов. Да, столько было людей на планете, когда все благоразумие власть держащих идиотов повернулось к миру спиной. Каждый человек — цивилизация. Микрокосмос, если угодно. И каждый микрокосм считал, что он на вершине. Увы, вышла ошибочка — на вершине была всемирная тупость…

Род прильнул к столу, упираясь в кромку дрожащими руками. Пальцы отыскали опору и перестали дрожать.

В окуляре вертелся небольшой волчок — двигатель, получающий энергию из квантового вакуума. Благодаря ему прибор мог работать. И все было бы просто отлично, если бы не одно обстоятельство — эта юла-двигатель —последний представитель своего рода нано машин. Больше нет. Ни в одной лаборатории его не отыскать. Род мог бы осилить производство подобного двигателя, но не выйдет — обслуживать сверхбольшой адронный коллайдер ему в одиночку не под силу…

Выдавив из легких последние признаки волнения, Род берет нано иглу в руки и начинает ею манипулировать. При увеличении в четыре тысячи раз он может различить мельчайшие детали на поверхности двигателя-волчка, так же, как и на игле. При наблюдениях невооруженным взглядом в конусе электронного микроскопа нет ничего, кроме воздуха. Игла висит, застыв в неподвижности.

Род мысленно перебирает в памяти жизнь. Жизнь и навалившееся одиночество. Если сейчас напортачить со встройкой волчка-гироскопа, можно умереть в одиночестве. Другого варианта, как и возможности что-то предпринять еще, не будет. А одиночество пугает его так, как ничто не пугало до Катастрофы и не будет пугать после нее…

Игла пришла в движение. Медленно, но верно плывет она к гироскопу. Мгновение, цепляет его за верхнюю ножку.

— Попался, — шепчет Род. Сквозь густую бороду прорывается скупая улыбка, словно шаловливая обезьянка, сквозь заросли в джунглях. Половина дела сделана, осталось только насадить волчок на специальную муфту.

Род шевелит пальцем правой руки и на экране окуляра появляется небольшой прямоугольный ящичек бледно-желтого цвета. Гироскоп медленно передвигается в сторону ящичка, точнее, в сторону отверстию, зияющему на одном из боков ящичка. Секунда. Ливень пота, катящегося по лицу. Дело сделано, джин в коробке.

Отпрянув от окуляра микроскопа род несется в сторону двери. За дверью бокс хранения. в одном из отделений, купаясь в парах азота лежит готовая установка. Род надевает перчатки, хватает установку и летит по коридору в сторону палаты.

Дверь открывается, в просторную палату вбегает Род. Округлая, напоминающая сахарницу, установка, у него в руке. На койке, обвязанная многочисленными проводами и трубочками, катетерами и присосками, лежит девочка. Миловидное, но белое как мел, лицо, все еще хранит улыбку. Род подбегает к одному из мониторов, смотрит. До гибели сосудов не более часа времени. Этого должно хватить.

Установка, все еще обжигающе холодная, медленно приземляется в паз в груди девочка. Раздаётся звук «хххлюпс» — установка уходит в глубину груди девочки. Минуту спустя на груди девочки не остается следов от только что введённой в тело установки. Изгибы ребер, кожа. Все на месте. Бледный цвет кожи исчезает…

Еще минуту, — думает Род, опускаясь на колени возле койки. По щекам текут горячие слезы.

Пять лет назад Род встретил на просторах Великой пустыни, как сейчас можно величать матушку Землю, маленькую девочку. Но, после двух дней знакомства, девочка умерла у Рода на руках. Мир, в который вернулись краски, вновь потух, покрылся пеплом. Не видя для себя ничего в этом зазорного и эгоистичного, Род, до смерти мира занимавшийся экспериментальной медициной, решился на эксперимент. Вживив девочке прототипы двигателя на основе квантовой хромодинамики, Род вернул ее к жизни.

— Привет, папа, — сказала девочка, открыв глаза. Род рассмеялся, принялся целовать девочку.

— Папа, ты смог?

— Смог, — кивает Род. — Но это был последний двигатель. Больше у меня нет.

Род рыдает, пытаясь в попытке спустить с привязи ярость, разорвать простыни на койке.

На плечо рода ложится теплая маленькая ручонка.

— Ты пойдешь со мной в следующий раз? — спрашивает девочка.

— Да, — хрипло говорит Род.

— Как скоро?

— Несколько дней, — Род смотрит в голубые глаза девочки, ставшей ему роднее дочери. Боль сжимает сердце в когтистых лапах.

Девочка улыбается.

— Почему ты рада? — спрашивает Род.

— Потому что нам не придется больше страдать, глядя на этот мир, лишенный красок.

— Но… — пытается возразить Род.

— Мир — ничто без людей.

— Я тебя люблю, дочь, — Род обнимает девочку, как никогда не обнимал погибшую в ядерном жернове родную дочь Сесси.

— И я тебя, папа… Никаких имен, только два слова, папа и дочь… Цивилизация живет внутри, внутри каждого и она не может жить в одиночестве. Род Стивен это доказал…