Владимир Чернявский

​Мой первый друг

​Мой первый друг
Работа №280

Пролог

Я очень часто спрашивал своего Единорога о том, что со мной будет, когда я вырасту. Хотя он и знал всё на свете, но подобных вопросов не любил и предпочитал отмалчиваться, справедливо полагая, что я сам со временем найду нужные ответы. Да вот только я был довольно расторопным ребёнком, и один раз умудрился так сильно его достать, что он просто вздохнул, с немым укором покачал головой и вылетел в закрытое окно, даже не попрощавшись (к слову, только мой Единорог умел так делать – улетать в закрытые окна, и я этим очень гордился). Дело в том, что он был воображаемый!

Единорог честно пытался объяснить мне принцип прохождения материи сквозь материю, но я был всё-таки ещё ребёнком, поэтому из всей длиннющей лекции, наполненной странными и даже страшными словами, запомнил лишь то, что чуть выше выделено полужирным курсивом.

Так вот.

Я очень гордился его способностями, но в тот день они меня крайне расстроили, ведь он улетел, молча, с обиженным видом, и даже не удосужился помахать мне на прощание пушистой лапой. Да-да, именно лапой – он вообще был довольно странным единорогом. А затем ещё и не появлялся несколько дней!

И я уже было отчаялся его когда-нибудь снова увидеть, когда вдруг одним солнечным утром открыл глаза и обнаружил, что он сидит в своём любимом кресле-качалке (тоже воображаемом, конечно же) и, нацепив очки, почитывает свежий номер спортивной газеты. Я страшно обрадовался его появлению, но виду не подал, а просто отвернулся к стенке и накрылся с головой. Единорог всё это заметил, но продолжил читать - я ведь тоже его обидел. И так мы просидели несколько минут в полной тишине, пока мой друг, очевидно, не вспомнил, кто из нас двоих взрослый.

- Ну ладно тебе, малыш, не дуйся. Беги умываться, поцелуй маму с папой, а потом возвращайся. – Произнёс Единорог и похлопал лапой по одеялу.

Я только этого и ждал, поэтому, радостно хихикая, пулей вылетел из кровати и повис у него на шее.

- Но-но-но! – Единорог пытался оставаться серьёзным, но был, тем не менее, заметно растроган. – Ты же ещё зубы не чистил!

Наша с ним первая встреча напоминала далеко не первую и как бы представляла собой нечто заранее предопределённое. Мы были как сотрудники разных отделов одной и той же организации, решившие объединиться для работы над общим проектом. Встретились, чуть смущённо представились друг другу и тут же принялись заниматься любимыми делами, благо, что любимые дела у нас были одинаковые.

В один прекрасный день я просто вернулся домой после похода по магазинам с родителями, а Единорог уже сидел там, где потом сидел почти каждый день: в кресле–качалке у кровати и читал что-то, смешно борясь с неприспособленностью своих мохнатых пальцев к переворачиванию страниц. Не стоит считать меня жестоким изобретателем: я неоднократно предлагал немного перевообразить его внешность, но он всегда отказывался:

- Оптимизация и улучшения, малыш, это хорошо. Но обратимые изменения во внешности, могут привести к необратимым изменениям в личности. Последствия не обязательно должны быть печальными, но результат непредсказуем.

Спорно, конечно. Но, в любом случае, ему виднее, ведь, в конце концов, первые впечатления всегда самые искренние. Война правок тоже зачастую приводит не к совершенству, а к громоздкости. Например, творческая личность, которая бесконечно корректирует своё произведение, очень часто находит самый первый его вариант единственно верным.

Так или иначе, мой воображаемый друг нравился и мне и себе. Не исключаю, что он понравился бы и моим родителям, узнай они о его существовании. Единорог был интересным собеседником, умелым рассказчиком и идеальным партнёром для игр.

Мой друг, по его же словам, был «сторонником теории параллельных вселенных», а потому иногда с умным видом замечал, мол, может он в этом мире и воображаемый, но в каком-то уж точно вполне-таки себе реален. А потому перед уходом всегда просил не переставать в него верить, так как иначе память о нём могла исчезнуть изо всех миров, цитирую: «Одной Хрустальной Черепахе известно, какой из этих миров истинный, а какие - его отражения». Я в глубине души скептически относился к подобным замечаниям, но никогда не спорил со своим старшим другом. А он был действительно очень взрослым, так как существовал ещё до моего рождения. По его словам, опять же.

- Когда то в меня верил ещё сам маленький Сент-Экзюпери, – предавался воспоминаниям Единорог – Не веришь? Ну-ну. А, по-твоему, кто ещё мог умудриться привить ему страсть к полётам? Современники!?

Однажды мы с друзьями сильно напакостили: обкидали всеми подручными предметами мальчишек с соседней улицы. Повод у нас был: несколько дней назад камнями обкидывали они нас. Такая вот своеобразная война могла продолжаться до скончания времён, но вмешались родители обеих сторон. В итоге все участники недавних баталий оказались под домашним арестом, правда, с различными сроками заключений. Ваш покорный слуга, к примеру, осел в своей комнате на целую неделю. Не так много, скажете вы? Объясните это одиннадцатилетнему ребёнку, который оказался в заключении во время летних каникул. Бесчеловечно, скажете вы? Не могу с этим не согласиться.

- Единорог! – жаловался я. – Меня отругали!

- Хм…

- Я наказан. На целую неделю!

- Угу.

- Летом! Почему не во время школы?

- Думаю, что тогда это не было бы наказанием.

- Мама говорит, что мне пора взрослеть, знаешь ли.

- Так начни.

- Я не умею…

Наверное, в этот момент звёзды и расположились в нужном порядке. Сам того не понимая, я придал смысл существованию Единорога и описанной далее истории. С этой минуты мой воображаемый друг стал для меня пропуском в мир взросления.

Единорог внимательно посмотрел на меня, поправил непослушные очки и отложил, наконец, бесконечную газету на письменный стол.

- Ну, так давай сделаем это вместе, – сказал он.

- Я только за! Мне кажется, взрослым быть куда интереснее – никакого режима, никакой школы! Если ты мне поможешь, буду очень рад. Ты же всегда знаешь, что нужно делать.

- Знаю, мой мальчик. Мы построим с тобой дом.

- Дом? – удивился я.

- Дом, самый настоящий. Настолько настоящий, насколько он может быть таковым, когда составлен из конструктора.

Единорог покинул любимое кресло-качалку и направился к нашему командному пункту – сундуку с игрушками. Он недолго изучал содержимое, а затем достал оттуда разноцветный пластмассовый конструктор и познавательные кубики.

Я с недоумением глядел на Единорога, Единорог глядел на меня с ехидной и многообещающей улыбкой, а летнее солнце подглядывало за нами обоими через распахнутые настежь окна с нескрываемым любопытством – такая вот классическая мизансцена, в которой только один актёр знает, куда повернёт сюжетная линия.

Единорог высыпал свою добычу в самом центре комнаты. Будущие стройматериалы весело застучали по паркету.


Глава 1

Действие – это строение

Где-то внизу работал телевизор, где-то на соседней улице совершенно не работали дорожные службы, а Единорог видом убеждённого профессора говорил здесь и сейчас:

- Твоя личность, твоя жизнь – это строение. Или конструкция. Но давай не будем мыслить так глобально: рассмотрим один маленький кусочек жизни личности, один поступок, который она может совершить. Действие – это тоже строение. Ты строишь (делаешь что-то) его сам, тебе помогают строить (делать что-то) окружающие, знакомые и незнакомые люди, иногда, сами того не понимая. Ты без конца его переделываешь: достраиваешь, украшаешь, а порою и разрушаешь. Ты можешь возвести нечто, облачённое в мрамор и фрески, украшенное колоннадами и памятниками, но совершенно непрочное и неприспособленное к непогоде и испытаниям. А можешь наоборот – вырыть в гранитной скале неглубокий грот. Он простоит века, непоколебимый и неприступный, но и совершенно неприглядный. Лично я считаю, что нужно искать равновесие между красотой и надёжностью. Если опустить все метафоры, то выходит следующее: одно-единственное действие ты можешь делать качественно и небрежно, бесконечно долго и быстро, сам или с чьей-то помощью. Вот, всего-то!

Я смотрел на него своими карими глазами, умудрёнными прошедшим монологом, и молчал. Долго молчал. Единорог, видимо, несколько засомневался в своих преподавательских способностях, поэтому тоже притих.

- Ну… - сказал я.

- Ну! – поддакнул он.

- Мы будем строить дом, так?

- Да!

- А дом – это действие?

- Фигурально выражаясь, да. Только немного не так. Не дом – это действие, а действие – это дом.

- Ладно. Давай просто строить? Пойму потом. И каким будет наш дом? Который действие?

Единорог оживился:

- Alma mater[1] всей современной архитектуры, мой мальчик. Конечно же, в виде пирамиды! Это простая и надёжная конструкция, но она не лишена некоторой привлекательности.

- Пирамида? Их же кто только не строил!

- Да, - подтвердил Единорог. А значит, время и люди подтвердили годами и поколениями, что пирамиды никогда не выйдут из моды. Что тебя смущает?

- Меня смущает, что моё строение будет таким же, как у всех, – признался я. – Это как скопировать и вставить…

- Копирование, мой друг, не такое уж и большое преступление, - возразил мой воображаемый собеседник. - Копирование – залог вечной культуры и цивилизации. Подумай, когда настанет конец истории, чем ещё нам останется заниматься? Только цитировать великих людей прошлого и возводить что-то похожее на памятники культуры. И не важно, что вместо грандиозного мраморного (или из чего он там) Тадж-Махала, мы возведём картонный сарай – это ведь тоже копирование, правда, не совсем удачное. И вообще, никого я не копирую. Если бы вы, молодой человек, уделяли самообразованию больше времени, то.… Эй! Ты спишь что - ли?

Я не спал, но упорно притворялся. Глупо, конечно, но на Единорога это всегда действовало странным образом: он сразу же терял нить разговора и начинал причитать, что глупая молодёжь не хочет просвещаться. Viva la vida[2] со всем её разнообразием видов – не каждый ребёнок может поиздеваться над личным Единорогом!

Его стенания обычно продолжались минут пять, а затем я вскакивал с импровизированной постели и мы в шутку боролись. Он, конечно же, всегда поддавался. Что всё это значит? Да кто ж знает…

Я не припомню, что придумывал ему такие черты характера.

Мы с Единорогом со всеми возможными удобствами разместились на полу моей комнаты. Я с интересом наблюдал, как мой старший товарищ раскладывал детали конструктора и кубики на отдельные кучки: детали поменьше он откладывал в сторону от тех, что крупнее.

- В основании, мой мальчик, всегда должен быть фундамент, - сказал Единорог. – Фундамент строения, а в нашем случае действия – самая ответственная часть любого начинания, здесь подойдут только самые крупные и надёжные детали. Пирамида стоит на прочном основании, а личность, которая собирается совершить действие – на своём общем состоянии «здесь и сейчас». Я объясню, что это такое. Бывает, что какие-то кирпичики основания со временем приходят в негодность, портятся – тогда их нужно менять, да не всегда получается. Всё зависит от конструкции, которую ты возведёшь над фундаментом к тому времени. И да, гораздо сложнее будет заменить какую-нибудь часть по собственному желанию, чем по острой необходимости.

- Так что это такое, «общее состояние»? – спросил я, ставя один кубик на другой.

- Это – твоё самочувствие в данный момент. То, как ты дышал, то, что ты съел, пил и как ты поспал перед тем, как начал работу. Есть ещё несколько тонкостей, то ты пока ещё маленький, и они тебе не так нужны! - усмехнулся мой собеседник. – Рассмотрим один простой пример. Ты хочешь что-то сделать и сделать хорошо, так? Тогда тебе предварительно нужно хорошо покушать, выспаться и так далее. Вершить великие дела проще, когда тебе тепло и уютно, интернет исправно работает, а дома ждёт кто-то любящий, кто периодически проверяет зубочисткой готовность мяса в духовке.

- Это что, так важно? То, что я ем?

- Всенепременно, мой маленький друг! Ты же знаешь, что много сладкого есть вредно?

- Знаю.

- Но всё равно ешь его и тешишь себя мыслью, что предостережения твоих родителей – лишь происки глупых взрослых?

- Примерно так…

- Вот! – назидательно изрёк Единорог. – Попа то у тебя не слипнется, а вот кожа, зубы и фигура пострадают. Не сейчас, разумеется. Сейчас ты молодой и твой метаболизм переработает всё, что угодно! Но с возрастом организму будет труднее. Если ты объешься зелёных яблок, то не сможешь думать, как следует. Если ты не выспишься, то будешь рассеянным. Понятно?

- Понятно…

Единорог засмеялся и покачал головой.

- Я хочу сказать вот что. Никто ещё не придумал секретного пособия по взрослению. И то, что я тебе буду рассказывать, пока мы с тобой строим дом, никогда не станет светом в конце туннеля, к которому тебя нужно стремиться. Наша пирамида – один из примеров. Никто не говорит, что он правильный. Иными словами, тебе сейчас нужен наглядный вариант, а правильный он или нет, ты поймёшь сам, когда станешь старше: опытнее и мудрее.

- Единорог! – застонал я. – Ну а зачем мы тогда вообще собираемся этим заниматься?

- Ну, нам же как-то нужно совместно проводить время, - невозмутимо ответил он. – Вот и поиграем с конструктором! Ты же любишь конструкторы? И я люблю, так что не ленись, мой юный друг. Итак, стройка объявляется открытой!

Строили мы примерно полчаса. Сначала выбрали место, решив, что самое удачное расположение для новостройки находится в углу комнаты, между стеной и диваном – там, во-первых, было пусто, а во-вторых был замечательный обзор на всю остальную часть помещения. Основанием для пирамиды послужили два ряда кубиков, из которых мы соорудили постамент. Я хотел было ограничиться одним, но Единорог отмахнулся:

- Много - не мало. А если твой дом атакуют?

- Кто?

- Кто-кто…волки, например. Или дальние родственники.

На кубики мы (вернее я) установили первый ряд деталей конструктора, разумеется, самых больших. Они оказались преимущественно жёлтыми, и Единорога это почему то обрадовало.

- Начинать дом нужно так же, как начинать день – ярко! – смеялся он, пока я водружал на законное место очередную деталь.

- А сам все дни начинаешь с газеты…

- И чем же плохи газеты? – удивился Единорог. – Это тебе сейчас кажется, что ярко – значит энергично. А вот доживёшь до моих лет и поймёшь, что радоваться можно не только от беготни.

- Ладно, а как тогда надо заканчивать дни? – спросил неугомонный я.

- В тишине. – Философски изрёк он.

Потом мы скрепили пластинами весь получившийся квадрат конструктора по периметру и поперёк. Получилась прочная неразъёмная конструкция.

- Единорог! – сказал я, разглядывая получившееся творение. – Это же скучно!

- И вовсе не скучно.

- Скучно!

- Ты так говоришь, потому что мы только начали и результат пока не виден. Копать яму тоже, знаешь ли, скучно. А вот когда ты опускаешь в неё саженец, например яблони, поливаешь водой, уходишь, возвращаешься через год и видишь, что яблоня покрылась листьями и зацвела, то понимаешь – всё было не зря!

- Я ничего не понял, - вздохнул я. – «Не зря» и «скучно» - разные вещи.

- Ну ладно. Скажу так. Делать фундамент и правда не самое весёлое занятие, но потом станет веселее. Когда ты будешь украшать своё здание, например, или придумывать ему имя. Обещаю.

- Ну ладно…

В этот момент раздался стук в дверь.

- Молодой человек! – это была мама. – Идёмте ужинать!

Я вопросительно посмотрел на Единорога. Он кивнул и подставил свою мохнатую лапу с целью «отбить пять», что я, собственно, и сделал.

- Уже иду!- крикнул я.

- Хорошо!

Раздался топот удаляющихся ног. Я поднялся с жёсткого паркета.

- Беги, мой мальчик, - сказал Единорог. – Продолжим вечером, а лучше завтра. Нашему фундаменту нужно застыть и окрепнуть.

- Ладно. Только мне кажется, что ты относишься к фундаменту из кубиков слишком серьёзно.

- А как же иначе? – развёл он руками в притворном удивлении. – Кто то же должен всегда оставаться серьёзным. И взрослым.

Вечером Единорога на месте не оказалось. Наверное, как обычно улетел в неизведанные дали вершить непонятные и необязательные дела.

Так как на улицу мне было нельзя, то я занялся тем, чем занялся бы на моём месте любой другой ребёнок: стал ходить по дому со скучающим видом, приставать к родителям и ныть, что мне скучно. Родители злились, но терпели и изо всех сил пытались найти мне увлечение. Получалось не очень.

Друзей ко мне не пускали (наказание распространялось и на посещения заключённого), а предоставленный сам себе ребёнок, как правило, ударяется в одну из двух крайностей: либо носится с дикими криками и тыкает гвоздями во все подозрительные предметы, либо впадает в хандру и не знает чему посвятить избыток энергии. Мне достался второй вариант, поэтому после нескольких часов плутаний, непродолжительного чтения, непродолжительного же просмотра вечерних телепередач, довольно продолжительного рисования и лёгкого перекуса блинами я понял, что вымотался. Как говорится, устал как последний бездельник. Пришлось ложиться спать даже не ночью, а в сумерки, лелея в душе угловатую обиду на общество, в котором дети не могут спокойно насладиться летними каникулами.

Вечерняя дымка согнала алые росчерки заката к горизонту, громогласные сверчки за окном затянули очередную стрекочущую песню, а мир лишился одного бодрствующего мальчика. До завтра, свободные люди.

Ваш узник побеждён, но не сломлен.


Глава 2

Методом проб и ошибок

Утром я проснулся в пододеяльнике. Каким-то непостижимым образом умудрился с головой забраться в него ночью, пока ворочался во сне. Пока я выбирался из хлопкового плена, то услышал странные шипящие звуки. Очень тихие. Они раздавались откуда-то справа.

С опаской выглянув из укрытия (да-да, ещё только в предыдущем абзаце моё одеяло играло роль плена…таковы дети), я увидел Единорога, который восседал на своём привычном месте с закрытыми глазами и наушниками в ушах. Звуки исходили именно оттуда. Указательные пальцы Единорога двигались как автомобильные поворотники, видимо, в такт музыке.

Я решил обозначить своё присутствие:

- Кхм!

Ноль эмоций. Я решил обозначить своё присутствие чуть настойчивей:

- Кхм-кхм!

Единорог даже что-то тихонько замурлыкал себе под нос, но глаз не раскрыл. Тогда я взял первую попавшуюся подушку, хорошенько прицелился и кинул в него. Вышло плохо – подушка приземлилась точно между креслом-качалкой и моим письменным столом. Тут уже я рассердился, взял подушку поувесистей и…

- Всё-всё, мой юный друг, обойдёмся без членовредительства!

Я поднял голову. Единорог смеялся, вытащив наушники из ушей.

- И когда ты меня заметил? – спросил я.

- Как только ты зашевелился.

- Ах, вот, значит как?

Я всё-таки кинул подушку. В этот раз попал куда надо.

- К музыке, мальчик мой, нужно относиться уважительнее, - вещал Единорог, пока я, уже умытый и причёсанный, надевал шорты и заправлял постель. – Это же искусство, причём в лучшем его проявлении. Подумай сам: музыку нужно не только сочинить, но ещё и записать. Или сыграть. Художник только лишь рисует картину, писатель только лишь пишет книгу, а это всё изобразительные действия. Они вкладывают душу, по сути, в неживой предмет, если повезёт, то делают его прекрасным. А музыкантам сложнее: мелодия и текст могут быть шедевральными, а исполнение из рук вон плохим… слушатели ведь запоминают то, что слышат. Если текст силён, но вокалист шепеляв, пьян и не старается, то все усилия сочинителей пропадают даром. В кино такая же ситуация, актёрам и режиссёрам приходится воплощать в жизнь сценарий. Но музыку я ценю больше.

- Почему?

- У музыки меньше способов самовыражения, её можно только слушать. У фильмов больше козырей в рукаве: красивые пейзажи, спецэффекты, симпатичные актёры. Девушки могут смотреть бездарный сериал только из-за внешности главного героя, а мужчины могут провести вечер за отвратительным блокбастером, чтобы вкусить положенную дневную порцию жестокости. Фильмы ориентированы на потребителя, а музыка - на ценителя. Не вся, конечно, но тем не менее. И не надо притворяться спящим, в этот раз не поведусь. Ты же только что встал!

Я состроил кислую мину и слез с заправленной кровати.

- Тогда продолжу. К чему это я вёл? А! Музыку надо слушать правильно.

- Это как? Ушами?

- Нет, мой юный друг. Вернее да, ушами. Только её надо именно слушать, а не просто слышать. Не спорю, некоторая музыка пишется именно для того, чтобы стать просто фоновым шумом. Для поездок в машинах, например, для вечеринок – все эти бессмысленные «туц-туц» на заднем плане. Но истинная, хорошая музыка заслуживает большего. Она должна суметь настолько заинтересовать слушателя, что он захочет выяснить, к какому она принадлежит направлению. Это же очень интересно! Ты слушаешь группу, она тебе нравится. Тогда ты выясняешь, к какому она принадлежит жанру и узнаёшь, что к нему принадлежит ещё целая куча групп и исполнителей. Вполне вероятно, что их музыка тебе тоже понравится. И если…

Единорог продолжал бубнить откуда то сзади, я же включил компьютер и уже отдался во власть первой попавшейся «стрелялки». Он никогда не обижался на мою невнимательность во время внеочередных лекций, я же никогда его не прерывал и всегда давал высказаться.

И – идиллия!

Чуть позже мы снова взялись за строительство.

Теперь мы возводили вторую часть пирамиды из деталей средних размеров, которые Единорог до этого откладывал в сторону. У нашего здания постепенно начал вырисовываться облик – оно больше не было похоже на странный квадрат из кубиков и конструктора. Мы построили несколько уровней пирамиды, постепенно уменьшая количество деталей, отчего строение стало сужаться к вершине. Единорог же будто бы всю жизнь только этим и занимался:

- Нет, вот здесь неровно! Поставь деталь ребром. Разверни, иначе не будет устойчивости. Да, вот так. Кстати, с подготовкой и фундаментом мы уже определились. Теперь идём дальше: обдумываем предстоящий процесс.

- Это как?

- А вот так. Часть, которую мы сейчас возводим, заключает в себе твои знания. Ты уже сытый и выспавшийся, а значит, можешь начинать действовать. С чего стоит начать?

- Хм… с того, чтобы…

- ?

- Не знаю! – сдался я.

- С того, чтобы всё обдумать, малыш! – засмеялся мой собеседник. – Ты должен вспомнить, что знаешь о предстоящем деле. Оценить свои возможности и решить, хватит ли тебе имеющихся знаний или же стоит приобрести дополнительные. Скажем, ты собрался собрать табурет. Ты морально и физически подготовился, а потом стоишь с отвёрткой в руках и думаешь: «смогу ли я его собрать?», «собирал ли я подобные вещи до этого»? Если собирал, значит, у тебя есть опыт. Вот смотри: ты знаешь, что вся задача сводится к тому, чтобы прикрутить ножки к седалищу – раз. Ты знаешь, что ничего кроме отвёртки тебе не понадобится – два. Ты знаешь, что для сбора табурета нужно уметь крутить винты в нужную сторону – три. Всё! Ты осведомлён и вооружён! А если не знаешь, что нужно сделать?

- Ну… спросить у того кто знает?

- Правильно! – обрадовался Единорог. – Или?

- Или посмотреть в инструкции к табурету. Если она есть. Или в интернете.

- Вот, всё верно! Есть ещё один вариант.

- И какой?

- Самый интересный… - улыбнулся специалист по вопросам всего и обо всём. – Можно ни у кого ничего не спрашивать, а собирать наугад, методом проб и ошибок. Никто же не знал, например, как собрать первый в мире…пульт от телевизора! Но кто-то же собрал. Нигде ничего не прочитав и ни у кого ничего не спросив – методом проб и ошибок, разумеется. Так что запомни, мой юный друг: знания, ум и опыт. Первые два приходят, как правило, вместе с третьим.

- А я придумал ещё один вариант! – сказал я.

- И какой же?

- Можно просто попросить кого-то сделать это дело. Без всяких советов.

- Очень хорошая мысль, мой мальчик. Привлечение компетентных сил со стороны подчас бывает лучшим решением. При наличии таковых, разумеется.

- А почему их может не быть?

- О, на то целая куча причин. Их может не быть рядом, если ты, скажем, на необитаемом острове. Они могут попросить что-то взамен, что тебя не устроит. У них может не быть свободного времени, или им может быть попросту лень...

- Спасибо, Единорог! Я понял.

- Вот и молодец, – резюмировал он. – Ну что, коллега, заканчиваем с этим уровнем пирамиды?

- А то!

Фанфары, к сожалению, не затрубили. Хотя, с чего бы им трубить? Мы же были ещё только на середине. Но я был очень рад, ведь пирамида уже была похожей на пирамиду.

- А теперь, если не возражаешь, я хотел бы почитать. – Сказал Единорог и уселся в кресло-качалку.

- А мне чем заняться?

- А ты займись родителями.

Я вздохнул:

- Мне кажется, что за последние дни я им порядком надоел.

- И что, ты не видишь великолепной возможности? – Единорог хитро прищурился. - Если ты подостаёшь их ещё немного, то возможно они сдадутся и отпустят тебя на улицу.

- Точно! - я аж весь просиял.

- Только я тебе этого не советовал, если что! – поспешно добавил мой учитель.

Добавлял он это пустой комнате. Я уже успел вылететь оттуда и нёсся на всех парах в поисках родителей, вооружившись самыми преступными намерениями в своей жизни: быть настолько хорошим и услужливым сыном, что они просто не выдержат моего постоянного присутствия.

Чудо свершилось! Я и в самом деле умудрился достать маму и папу своим постоянным присутствием и готовностью взяться за любое дело, поэтому примерно через час непрерывной театральной постановки, они всё-таки сдались и разрешили пригласить пару приятелей во двор. Не безоговорочная капитуляция, конечно, но согласитесь – это уже что-то. Я тут же позвонил ребятам и до самого вечера играл с ними в космический десант, стреляя из бластеров и пулемётов по всяким жутким пришельцам. Пришельцы, конечно же, были воображаемые и каждый раз, когда я спускал курок, то с опаской косился по сторонам - вдруг увидит Единорог? Ведь он мог и поругать меня за столь жестокое обращение с вымышленными существами…

В общем, я прекрасно провёл остаток дня. Родители, думаю, тоже. Правда, в пылу приключений мы с ребятами и не заметили, как затоптали клумбу с каллами, за что мне, ожидаемо, влетело, хотя и без продления срока заключения – родители решили обойтись общественными работами.

Я был очень рад. Даже пока приводил затоптанную клумбу в порядок до позднего вечера. Честно.


Глава 3

Талант нужно применять

Сейчас, после стольких лет, я, наконец, могу сказать, что Единорог появился в моей жизни как приятное дополнение ко всему остальному. Был ли я тогда одиноким? Вовсе нет, дети в принципе редко страдают от одиночества, по крайней мере, до наступления пубертатного периода. У меня всегда водились вполне осязаемые друзья, я был окружён родственниками, близкими и дальними. Так почему же собственное сознание (ну, может и при некотором участии подсознания) старательно огораживало меня от периодической скуки наличием пушистого друга с тремя высшими образованиями? Даже не знаю. Но мне никогда не приходило в голову жаловаться на это.

Согласитесь, у любых людей, даже самых милых сердцу, есть недостатки. А что может быть лучше вероятности существования друга, без каких либо недостатков? Только непосредственное наличие оного!

Это же великое благо – самому придумывать себе друзей.

В то утро мы с Единорогом лежали под кроватью и прятались от оборотней. Они каким-то странным образом умудрились наводнить весь город и его окрестности, а особо настырные уже подобрались вплотную к нашему дому.

Все были либо укушены, либо мертвы (кроме моих родителей, они в это время находились на работе).

Только протяжный и тоскливый вой…

Только полная луна…

Только я, Единорог и два револьвера с серебряными пулями…

Только… ладно-ладно! Разумеется, мы играли. Вам бы родители разрешили держать дома настоящие револьверы? Вот. И мне тоже не разрешали. В общем, мы очень тщательно вжились в роли: завесили окна шторами, включили на компьютере аудиофайл «звуки ночного леса» и придвинули к входной двери тяжёлый комод с одеждой. Так же я надел на себя целую кучу свитеров и джинсов, а Единорог стал немного пушистее - таким образом, мы обезопасили себя от возможных укусов. Правда, одной детали мы не предусмотрели. Вернее, я не предусмотрел, а мой воображаемый друг подло промолчал. Мы так много усилий приложили для укрепления последнего бастиона человечества, что теперь вынуждены были сидеть в бесконечной засаде, и ни один оборотень не мог прорваться через нашу защиту. Единорог, конечно же, не тратил времени зря:

- Интегралы.… Вот подумай сам, в чём суть промысловой деятельности? Правильно, пользуясь достижениями современной науки, усердно заниматься своим делом, то есть качать нефть и обеспечивать ею мирное население и не всегда мирное правительство. И где мне тут, спрашивается, упёрлись эти интегралы? Пусть их штудируют те, кто по долгу службы двигает пресловутую науку вперёд, чтобы она не плавала на одном месте. Правильно? А на кой чёрт они мне на буровой сдались, мужики ж засмеют!

- Какая буровая? Какие интегралы?

- Ладно, давай скажу иначе. Зачем мне знать что-то, что никак, даже косвенно не относится к основному роду моей деятельности, пусть эта самая деятельность отчасти и основана на…

- Хррр…

- Не отвлекайся. Так вот…

- Я понял-понял! Разбираться в интегралах тебе ни к чему.

- Правильно! – уважительно кивнул Единорог. – А понял, по какой причине?

- Конечно! Ты же воображаемый.

Бороться под кроватью не очень удобно, но мы всё же постарались. Победил, как и всегда, ваш покорный слуга. После короткой передышки Единорог разразился новой тирадой:

- Воображение не менее осязаемо, мой мальчик, чем всё, что тебя окружает. Поверь мне, многие большую часть времени проводят именно в мечтах, нежели в реальности: писатели любят своих героев как родных детей, люди, подключенные к аппарату жизнеобеспечения, видят сны. Жизнь – это смесь событий и различных вариаций этих событий, ежесекундно рождаемых разумом, без этого люди никогда бы не смогли делать выводы, набираться опыта. Выдерни одну из этих составляющих и получишь либо здание без фундамента, либо фундамент без здания. И в обоих вариантах данная постройка просто-напросто становится бесполезной. Consolation des arts[3], малыш. В конце концов, все мы тоже можем оказаться лишь порождением чего-то сознания. Перед тобою живой пример!

- Слушай, - жалобным голосом взмолился я. – Если ты такой умный, тогда скажи: когда мы уже будем воевать с оборотнями?

- Когда они придут сюда. – С невозмутимой миной ответил Единорог и, почесав нос курком револьвера, устроился поудобнее.

Они так и не пришли.

Достраивать пирамиду мы взялись уже вечером. На улицу меня всё ещё не пускали, друзья прийти во двор отказались. Хотя, если начистоту, то на улицу не больно то и хотелось, там буйствовала гроза. Конкретная такая, с громом и молниями. Молний я боюсь. Ещё я боюсь щекотки, но молнии куда страшнее.

Единорог оседлал любимого конька – мои уши и внимание:

- Итак, радость моя. Ты уже придумал себе дело, подготовился к нему морально, физически, оценил свои знания и возможности, понял, каких знаний тебе не хватает и восполнил пробелы. Теперь нужно переходить непосредственно к свершению.

- То есть брать и делать?

- То есть брать и делать? – передразнил он меня. – Да, то есть брать и делать! Но! Делать нужно с умом, тут есть свои тонкости. Делать можно вот так.

Единорог взял несколько деталей конструктора, затем зажмурился и стал очень быстро лепить их на пирамиду. Кладка, разумеется, выходила очень неровной, совершенно не сбалансированной по цвету и пропорциям. Затем он открыл глаза и засмеялся:

- Вот видишь? Это тоже способ, но очень нежелательный. Примерно так работают дорожные службы и наше законодательство. Когда ты торопишься, то результат всегда примерно такой, а если у тебя ещё и талант отсутствует, то можно сразу капитулировать. Ты больше усилий затратишь на переделки, чем на само дело. Вот меня ты долго придумывал?

- Нет.

- Хм…значит у тебя талант на такие дела! – выкрутился он. – Или же тебе просто повезло, такое тоже периодически случается. Но лучше не рисковать.

Единорог снял все уложенные варварским методом детали и вернул их в общую кучу. Пирамида приобрела вид пятиминутной давности.

- А вот так тоже не следует работать.

Он взял одну деталь и уставился на неё своим умными глазами. Надолго уставился. Затем немного повернул кисть, чтобы увидеть другую сторону и снова застыл. Повернул ещё раз. Посмотрел на меня. Снова посмотрел на деталь. Положил её обратно в кучу. Снова посмотрел на меня. Достал деталь из кучи, понюхал. Взвесил на ладони. Я не выдержал:

- Ты издеваешься?

- Нет.

- А чем ты тогда занимаешься?

- Я перебарщиваю с подготовительными работами. Иными словами «тяну резину».

- Зачем?

- Затем! Чтобы показать тебе, что крайняя степень нерешительности и издевательская медлительность – тоже не выход. Любые дела нужно делать оперативно, если есть такая возможность. Конечно же, ракеты и семью нужно строить тщательно. Но когда твоя задача состоит в том, чтобы наломать веток для костра, а рядом целая куча сушняка, то нет смысла медлить! Пока ты будешь осматривать каждую веточку, искать место, выбирать колено, которым собираешься эту веточку сломать, твой лагерь успеет погибнуть от холода или недостатка шашлыка в организме. В общем, не перебарщивай. Ни со скоростью, ни с её отсутствием.

Я начал возводить пирамиду. Единорог немного понаблюдал за мной и пришёл к выводу, что скорость я выдерживаю неплохую.

- В меру аккуратно… довольно таки продуманно… - периодически комментировал он. – Знаешь, если ты ко всем делам будешь подходить столь же ответственно, то многое в этой жизни у тебя получится.

- Ты вот уже неплохой получился.

- Полностью согласен. Глупо отрицать очевидное.

В итоге пирамиду мы достроили. Не целиком, конечно, но завершили конус, оставив на самой макушке кирпич 2х2. Единорог настоял на том, чтобы у пирамиды был высокий шпиль.

- Его мы доделаем позже. Не нужно торопиться и делать всё сразу, любое дело, особенно творческое, требует времени. Например, если ты пишешь (что угодно – рассказ, статью), то самое правильное решение – написать черновой вариант, а потом отложить его в сторону и снова взять в руки уже через несколько часов, дней, недель. Так ты сможешь увидеть произведение свежим взглядом, как бы со стороны.

- А если оно сразу получилось хорошим?

- Уж поверь! Когда ты прочтёшь его с чистыми мыслями, через какой либо промежуток времени, то увидишь целую кучу маленьких огрехов, нестыковок, а то и просто опечаток. Здесь и сейчас это что-то может казаться тебе истиной в последней инстанции или же просто идеально отстроенным шедевром, но в большинстве случаев это действительности не соответствует.

Затем я пошёл надоедать родителям. На этот раз я не преследовал каких-либо целей: гроза закончилась, но дождь никуда не делся. Я просто им надоедал. Имеют же дети право, в конце концов, иногда вредничать просто так?

Мы с папой испекли оладушки. Мои оказались слегка подгорелыми, но когда мы стали кормить маму, он отважно взяла вину на себя. Я их люблю, на самом деле. В смысле родителей люблю. Никогда не говорил им об этом вслух, но, думаю, они знают. Мужчине, даже мальчику, не пристало выражать эмоции словами, мужчины должны совершать поступки. Пусть маленькие, ограниченные четырьмя стенами кухни и тазиком из нержавеющей стали, но поступки. Хотя, многие считают иначе.

Когда я пошёл спать, то застал Единорога в комнате. Это было странно, обычно он улетал ещё до темноты.

- Какие люди! – крикнул я и побежал обниматься. Что-то чувства нахлынули.

- Единороги, хотел сказать?

- Да.

Я уткнулся лицом в его мохнатый бок. Единорог довольно заурчал и погладил меня по голове. Но как-то грустно погладил.

- Ты грустишь? – спросил я.

- Да, мой мальчик.

- А почему?

- Однажды нам придётся расстаться. Ты ведь растёшь.

- Как скоро?

- Ни сегодня и ни завтра. Возможно, даже не через год.

- Это же ещё так долго! Почему ты грустишь из-за того, в чём сам не уверен?

- Потому что это случится, и мы ничего не сможем изменить. Просто однажды я больше не смогу здесь появиться.

Я отстранился и пристально посмотрел на него. Единорог выглядел очень спокойным и серьёзным.

- Ладно, извини. Что-то внезапно захотелось тебя ещё раз увидеть. – Сказал он.

- Ничего-ничего. Я бы не стал тебя придумывать, если бы не хотел, чтобы ты тут находился! Почитаешь мне?

- С удовольствием. Что будем читать?

Я надел пижаму, включил ночник и забрался в тёплый хлопок одеял. Устроился как король, подумал и ответил:

- А давай Стивена Кинга?

- Ничего себе! – удивился Единорог. – А бояться не будешь потом?

- Если ты не уйдёшь, пока я не усну, то не буду.

- Хм… ну, давай попробуем.

Единорог извлёк буквально из воздуха небольшую книгу в твёрдой обложке и принялся за чтение вслух. Читал он и вправду очень здорово, с выражением. Я же старался не шутить и не лезть с комментариями.

Просто лежал, слушал и совершенно не боялся.


Глава 4

Шпиль. Реализация

Единорог посещал меня не каждый день. Собственно, я и не каждый день о нём вспоминал. Хотя, иногда я хотел его видеть, но он не появлялся. Не будил меня по утрам, не укладывал по ночам и не дожидался в комнате во время обедов и ужинов.

Причин своего отсутствия он никак не объяснял, да и, скорее всего, просто не мог объяснить. В моменты встреч после долгой разлуки я даже ревниво задавался вопросом, а не вообразил ли его ещё кто-нибудь? Он сам никогда не отрицал, что существует сразу во многих местах и везде имеет разные облики: здесь он - Единорог, где-то ещё – прозрачный тюлень, датский экстремист в белоснежном военном мундире… но вот, что мешало ему появляться в одном конкретном мире в один конкретный момент перед одним конкретным ребёнком, так и оставалось загадкой.

Наверное, иногда наше подсознание и наш организм понимают лучше сознания, что этому самому сознанию в данный момент нужно. Например, что пора делать уроки, а не играть с воображаемыми друзьями.

Мы с Единорогом разбирали мой гардероб. Я примерял бесконечные рубашки, майки, штаны и свитеры, а затем ходил по комнате и смотрелся в зеркало с разных ракурсов. Он же сидел и высказывал своё мнение. Наши мнения, разумеется, во многом сходились.

Дело в том, что наступил июль, а каждый год в этот месяц мы с родителями отбирали одежду, которую не стыдно носить, но не очень хочется. Эти вещи мы отдавали соседке – она состояла в благотворительной организации и раздавала собранную со всей улицы одежду нуждающимся людям. Такая вот провинциальная борьба с потребительством. К слову, бумагу с картоном в нашей семье тоже было принято утилизировать в пунктах приёма макулатуры.

Куча одежды, которую я собирался отдать, быстро увеличивалась – детям в моём возрасте свойственно сильно терять в весе и ещё сильнее прибавлять в росте.

- Мальчик мой, на этой майке нарисован Гуфи, – сказал Единорог. - Ты собираешься носить майку с Гуфи?

- Нет, но… не знаю! Может и собираюсь.

- Но она тебе уже мала.

- Но это моя любимая майка!

- Ох, - покачал головой мой воображаемый друг. – Знал бы ты, сколько их у тебя ещё будет. Любимых маек, которые придётся кому-то отдать, пустить на тряпки или просто выкинуть.

Мне было и грустно и смешно. Майка всё же легла в кучу «ищу новых хозяев», а я перешёл к следующей порции воспоминаний. На этот раз, связанных с тёмно-зелёной водолазкой. Воспоминания были не такими животрепещущими, поэтому с ней я расстался куда проще. А вот некогда ярко-синие джинсы, к тому моменту уже довольно потрёпанные, пришлись впору.

- В огород таскать сойдёт? – спросил я.

Единорог кивнул.

Куча одежды росла, солнце постепенно подбиралось к зениту, а папин голос из соседней комнаты становился всё громче и громче: он эмоционально обсуждал с другом по телефону вчерашний футбольный матч сборной России. На этот раз нам досталось от Франции, папа был расстроен. Так расстроен, что я утром даже предложил ему переиграть под моим чутким руководством матч в FIFA. Папа улыбнулся, но ясно дал понять, что перспектива напихать французам с десяток голов в футбольном симуляторе вряд ли сможет удовлетворить его жажду мести. Поэтому он пошёл колоть дрова для бани, а потом принялся обзванивать таких же страдальцев. Судя по отрывкам разговоров, наколотых дров в нашем городе за прошедшее утро прибавилось прилично.

Когда сортировка одежды подошла к концу, я решил блеснуть знаниями в области современных гаджетов:

- Единорог, а ты никогда не пользовался беспроводными зарядными устройствами? Вот я хочу себе такое приобрести.

- Не пользовался. Очередное бесполезное изобретение

- Почему же?

- Ну как тебе сказать. У человечества имеется слишком много нерешённых проблем: в Африке – голод, в России – энергетический кризис, в озоновом слое – дыры, а в Антарктиде тают льды. А вместо того, чтобы всё это решать, люди экономят место в своих сумочках и карманах: «Ура, мой телефон теперь заряжается без провода, как же это замечательно! Кстати, ты тоже споткнулся о спившегося безработного учителя в подъезде?». Дороги не отремонтированы, газоны не ухожены, подъезды не покрашены, дети не накормлены…

- Единорог…

- Зато телефон без провода заряжается…

- Проблемы, озвученные тобой, очень важны, но…

- Смотри, он ещё и блестит приятным голубеньким светом…

- Единорог!

- Тише-тише! – засмеялся он. - Имеют же вымышленные существа право иронизировать?

- А я вот совсем не понимаю, иронизируешь ты или нет.

- Я всегда иронизирую. Я даже сейчас иронизирую, что я иронизирую.

- Да ну тебя… давай лучше пирамиду достраивать.

На том и порешили.

- Шпиль пирамиды – венец дела, - начал Единорог. - Заключительная часть любого начинания – реализация задуманного. Как бы хорошо ты ни подготовился, какими бы навыками не обладал, но в ответственный момент всё может пойти наперекосяк по многим причинам. Например, ты просто перегоришь. Перенервничаешь. Рука дрогнет. Спустишь всё на тормозах из-за надуманного страха перед неудачей. Просто решишь, что «зачем прикладывать кучу усилий, и так сойдёт». Понимаешь?

- Понимаю. И как этого избежать?

- А никак.

- В смысле?

- В прямом.

Я призадумался. Повертел синей деталью конструктора перед носом. Снова призадумался. Единорог внимательно смотрел на меня.

- То есть…

- Так…

- Ну…

- Продолжай…

- Чтобы ничего не случилось…

- Да….

- Нужно, чтобы… просто ничего не случилось? – закончил я с глупым выражением лица и развёл руками.

- В принципе, ты прав. Как ни странно, но ты прав. Реализация на то и реализация – можно реализовывать, реализовывать, да так и не реализовать. А можно просто, стиснув зубы, оценить все риски и полностью отдаться поставленной задаче. Итог один: всё зависит от…

- Меня?

- От исполнителя. – Единорог поднял вверх пушистый палец. – Мы же не именно тебе говорим. В смысле, не только о тебе. А теперь приступайте, молодой человек. Вам ещё предстоит одобрение заказчика, экспертное заключение, HAZOP[4], пусконаладочные работы…шучу-шучу! Просто дострой уже эту несчастную пирамиду.

И я взялся достраивать. Вроде бы, не нервничал, руки не дрожали, останавливаться не хотелось, да и страшно не было. Профессионализм, одним словом! Руку за прошедшие дни в строительстве я себе набил основательно, как-никак: родители даже не так давно удивились, что это за подозрительная разноцветная куча возвышается в углу моей комнаты. «Пирамида» - ответил я. «Понятно» - ответили они. Как говориться, чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не вешалось.

Шпиль же постепенно рос, а моя куча конструктора, напротив, уменьшалась. Наконец, осталась последняя деталь. Я протянул её Единорогу:

- Закончишь нашу пирамиду?

- Я, знаешь ли, воображаемый. – Ответил он и показательно попытался взять деталь лапой. Рука прошла насквозь.

- А, точно. Хотя стоп! Ты же всё время держишь в лапах газеты!

- То были воображаемые газеты. – Единорог выглядел слегка виноватым.

- Ладно, понял. А тогда как ты меня обнимаешь? Мы же постоянно обнимаемся.

- Ну, так ты ж меня придумал, неугомонный какой! Если бы придумал меня умеющим трогать материальные вещи, то я бы трогал. Прошу заметить, с превеликим удовольствием.

Мы, в конце - концов, в ответе за тех, кого вообразили. Я вздохнул, а потом решился и одним махом водрузил финальную деталь на вершину шпиля.

Тут же произошло невообразимое. Шпиль заискрился малиновыми всполохами и закачался, точно живой, из стороны в сторону, начал расти вверх, к потолку комнаты. Постепенно свечение шпиля разрослось и на нижние уровни пирамиды. Основание поплыло, потеряло чёткие угловатые очертания, как будто бы оно было сделано не из кубиков, а из мягкой, вроде плазмы, субстанции...

Купились? Разумеется, ничего такого и в помине не было. Пирамида осталась стоять на своём месте во всей своей разноцветной простоте. Ничего не плыло и тем более не искрилось. Я даже немного расстроился: столько дней строили и…достроили.

- Ну? – повернулся я к Единорогу. - И это всё?

- Всё. А ты чего ожидал?

- Ну, хоть чего то!

- Например? Ты расстроен что ли?

- М…нет. Мы же с тобой доделали своё дело. Доделали же?

- Доделали, не волнуйся. Мы всего-то достроили пирамиду. Но достроили! На нашем пути вставали целые горы препятствий, но мы их преодолели!

- Каких препятствий, Единорог?

- Твоей детской непостоянности, например. Тебе же могло надоесть ещё в первый день. Но нет, ты пошёл до конца. Поздравляю.

С этими словами мой друг так же поднялся на ноги и протянул мне свою пушистую лапу. Я с превеликим удовольствием её пожал. Как показало время, далеко не в последний раз.


Эпилог

Как, видимо, и задумывалось некими высшими силами (будь то Случай, Прогресс или же пресловутая Бриллиантовая Черепаха), в расставании с Единорогом не было ничего трагичного. Все отношения, когда-нибудь, заканчиваются, и нет смысла в деталях, важно только то, что вместе вы уже никогда не будете.

Постепенно мы стали реже видеться. Тогда, в детстве, я даже не замечал того, что промежутки между нашими встречами становились всё больше. Мы не расставались со слезами на глазах, не обещали оставлять друг другу записки в условленных местах, не пытались напоследок по максимуму насладиться обществом друг друга. Просто у меня копились старые и появлялись новые дела в реальном мире: первые ссоры, испытания дружбы, угловатые и неловкие попытки завязать отношения. Думаю, что у Единорога был примерно такой же период. Не в том смысле, что он взрослел одновременно со мной, а в том, что где-то в другой, совсем не похожей на нашу вселенной, появился ребёнок, который больше меня нуждался в таком вот необычном друге.

В нашу последнюю встречу, мы даже не устроили никаких посиделок и проводов, а просто занимались своими обычными делами: играли, читали, разговаривали. Я-то вообще не представлял, что она последняя, но не могу сказать того же о Единороге. Кто знает? Может, ему и было грустно.

У нас не осталось недописанных писем, недоигранных игр и невысказанных слов. Рассказанная здесь история тоже не была каким-то определяющем стержнем всех наших отношений. Наверное, не была. Да, согласен, – строительство пирамиды было первым конструктивным и доведённым до конца нашим совместным занятием. Но потом таких занятий было много, и я узнал из них куда больше полезного, чем последовательность действий для совершения, собственно, действия.

Похоже, что мы просто дали друг другу всё, что могли дать. Или всё, что должны были.

Итак, как уже было сказано выше, все отношения когда-нибудь заканчиваются. В моём случае Госпожой Причиной было взросление, а ей, как показывает история, подчас и не требуется красивый усатый кавалер по имени Повод. Да и какой там повод? Я просто отпустил в бескрайние просторы вселенной/вселенных частицу себя. Частицу, умеющую летать, разговаривать голосом Василия Уткина и знающую обо всём столько, сколько можно было бы знать вымышленному существу. А это - очень много.

В далёкие непостижимые миры неспешно уходило моё детство.



[1] Alma mater - кормящая, благодетельная мать (лат.)

[2] Viva la vida – да здравствует жизнь (лат.).

[3] Consolation des arts – утешение в искусстве (франц.).

[4] HAZOP (Hazard and operability studies) - процесс детализации и идентификации проблем опасности и работоспособности системы, выполняемый группой специалистов.

0
23:50
518
Гость
06:48
-1
Слишком затянуто. Сюжет ни о чем.
Болото словосложения — образец
Содержание излишне морализовано для такой сказки.
Написано неплохо, но только с технической точки зрения.
Воображаемым единорогом давно уже никого не удивишь, как и повествованием от лица мальчика, не страдающего одиночеством, как нормальные дети.
Загрузка...
@ndron-©

Достойные внимания