Маргарита Блинова

Свидание

Свидание
Работа №299

Ну где тебя носит?! Сколько можно!
Снова, что ли, позвонить?.. С другой стороны, выслушивать эти бесконечные… К чёрту, подожду ещё!

Холодный сырой ветер подвывал над рекой, размазывая переливы баннеров, и от того всегда яркие зелёные, красные, фиолетовые всполохи, заливавшие мертвящим светом округу, казались чуть мягче, почти естественными. Зима в этом году выдалась хоть и ранняя, но всё такая же слякотная, реки толком не замерзли, лишь под Крещение эмчеэсники наморозили ледяную площадку, да дворы побогаче закупили снег-рафинад для сугробов… Интересно, когда я последний раз видел снеговика?.. Не, лучше об этом не вспоминать – лучше дозвониться.

«Вызов экстренный?» – спросил поставленный женский голос.
– Нет.

«Здравствуйте! Вас приветствует компания «Мобильные коммуникации»! Спасибо, что пользуетесь нашей связью! Мы поздравляем Вас с наступающим праздником и с днём рождения Вашей сестры (у моей сестры день рожденья через полгода, идиоты!) и желаем Вам дальнейших успехов в материальной и духовной жизни (угу, сэнк ю)! Просим Вас прослушать небольшой блок рекламы. Для включения услуги «Отказ от блока» наберите звёздочка-537-вызов, стоимость два рубля восемьдесят три копейки (да давайте быстрей!). Спасибо за внимание!

Не можете покорить сердце возлюбленной? Временные неурядицы в семье? Покорите сердце своей машины! Аккумуляторы Bausche – лучший подарок для любимого авто! Лицензия номер…

Оглянись! Твои родители оставили тебе великую державу! Что ТЫ сделал для того, чтобы обеспечить им достойную старость?! Внеси добровольные пожертвования в Пенсионный фонд! ОНПФ РФ (да быстрее же!)

Граждане! В связи с участившейся угрозой терактов…»

Наконец, долгожданные гудки. А ведь когда-то они – «извините, абонент не отвечает» – казались вечными… Эти милые, скромные, неназойливые гудки в ушах. Никогда б не подумал, что буду им рад…

– Алло? – звонкий голос оживил мир вокруг.

– Ты где? – сбавив недовольство в тоне, спросил я.

– Я тебя уже вижу!

Обернулся. Её, вся в черном, фигурка бежала по припорошенной снегом аллее между тянущих ветви к небу лип, отбрасывающих тени в жёлтом свете поскрипывающих на ветру бронзовых фонарей, и как будто с нею – вокруг неё – катилась по берегу сама радость, и как будто к ней – учуяв тепло и живой свет – устремлялись по деревьям соки, и, приветствуя её, с неба густыми хлопьями повалил снег, согревая вымерзшую землю.

– Привет! – хрустально зазвенели снежинки.

– Здравствуй. Всё хорошо?

– Да, – взлетели ресницы над сияющими глазами. – Ты не замёрз, Солнце?

– Совсем нет, – улыбнулся я в ответ. – Ну что, пойдём отдавать долги?

– Родине? Пойдём, – грустный вздох. – Может, потом к Лёке заглянем?

– Заглянем… Она, кстати, рожать не передумала?

– Нет. Ничего такого…

– И не боится же…

– Детей? – её рука крепче сжала мою.

– Если бы! Их защитников.

Придавливая ушедший не в ту степь разговор, в просвете снегопада проплыла на север тяжелая серая туча. Крутой спуск к купели по громыхающей лестнице с поцелуем посередине («Я люблю тебя, прости» – «Я люблю тебя»). Палатки МЧС.

«Здоровая нация – залог будущего!» – гаркнул в ухо среагировавший на движение рекламный щит с лыбящейся семьей (он, она, ребёнок, их прически, цвет глаз, чашки на столе и счастье на лицах идеально соответствовали отделке гостиной) у входа в домик с красным крестом и полумесяцем.

– Добрый вечер, – дежурно улыбнулась рыжеволосая красавица за столом. – Присаживайтесь. Вы за справкой для купания?

– Не совсем. Знаете, тут такое дело… – улыбка оплавилась, взгляд стал внимательней, – у моей девушки бронхит, хронический, она не может… как это называется, причаститься? А на работе с них требуют… ну Вы сами понимаете, корпоративная этика и всё такое.

– Да, пониманию. Обратитесь в поликлинику!

– Работаем много… Времени не хватает. Не подумайте, диагноз настоящий, в медкарте всё есть! – заверил я, заметив искру сомнения в её глазах.

Если сейчас упрётся, пригрожу прокуратурой.

Как будто уловив мой настрой перейти от игры в просителя к требовательному члену гражданского общества, медсестра откинула прядь с виска:

– И чем же я могу Вам помочь?

– Справочку выпишите, пожалуйста. Хорошо бы о том, что девушка приняла участие в обряде, но, так понимаю, это невозможно, так что освобождение. Будьте добры! – добавил я, собрав по сусекам весь не растраченный за годы магнетизм.

– Хорошо, посмотрим, что можно сделать. Ваши биометрики, пожалуйста!

Вытащил из внутреннего кармана пальто свою: «мда, надо бы бэкапнуть, скоро сломается». Любимая замешкалась, копаясь в сумочке. «Когда же изобретут какого– нибудь логистического клатч– хобо– робота, чтобы сам всё укладывал по кармашкам, как надо. Или это единственная константа в нашем мире?» – улыбнулся я своей мысли. Она, неправильно истолковав мой взгляд, смутилась, выудила, наконец, свой паспорт, положила на стол, ввела пароль.

Пальцы медсестры запорхали над клавиатурой:

– Вы, такой-то, 19… года рождения, верно?

– Да.

– Проживаете по месту прописки?

– Разумеется!

– Все свидетельства и лицензии в норме, счета оплачены, непогашенных долгов нет?

– Там же всё указано.

– Простите, таков порядок. У меня тоже есть начальство. Ваша конфессиональная принадлежность?

– Ортодоксальная, мусульманская.

– У Вас? – обратилась она к моей спутнице.

– Христианка, – впервые за всё время вымолвила Мари. Спохватившись, быстро поправилась: – Православная. То есть ортодоксальная, христианская, простите, – в её глазах мелькнула тень испуга.

– Вы пока сходите, госпошлину внесите, терминал за углом, слева. Метрику не забудьте! – фельдшер вернула её с порога, протягивая паспорт, и риторически добавила: – Чем платить- то собрались?

Мари, не ответив, выскользнула за дверь. В клубах выдыхаемого пара повисло молчание, лишь из-за стены, видимо, для ободрения моржей, доносилась песенка про кота.

– Вам здесь не холодно? – вежливо поинтересовался я, чтоб заполнить паузу.

– Нет!

Господи, да не будь ты как банковский бот! Здесь же нет камер.

Дабы ещё раз убедиться в этом, я провел взглядом по пластику стен, увешанному мельтешащими плакатами: «В здоровом теле – здоровый дух», «Наша цель –Олимпийский реванш!», «Здоровая сильная Россия – это наша национальная идея!», «Акватекс – новейшее средство от первичного антигенного греха! Акватекс – скажем СТОП эпидемии гриппа!»

И под ними: «Курение – это предательство Родины!» – грозил с плаката жирный дядя с седой бородкой и эмблемой СБНТ на плече; «Сообщайте о террористической угрозе» – сухо взывала бюджетная наклейка МВД; «Смоем потом позор Мадридской олимпиады!» – обещали идеальные лица молодых ребят и девчонок, исполненные решимости отныне и впредь завоевывать все золото на всех чемпионатах. И им верилось.

«Да уж, психологи свою работу знают!» – я оторвал взгляд, но на сетчатке ещё какое-то время горели их глаза, чеканящие ритм моему сердцу: «Здоровье. Родина. Успех. Здоровье. Родина. Победа».

Интерактивка снова рявкнула у входа о залоге будущего, в палатку, впустив порцию свежего воздуха, вошла Мари.

– Вот, – вручила она квитанцию об оплате.

– Угу. Всё в порядке. Добровольные пожертвования в Пенсионный фонд внести не желаете? – вскинула взгляд медсестра.

– Нет.

– В фонд Олимпиады?

– Нет, спасибо, – настойчиво ответил я, холодно приопустив веки.

– Как знаете… Ваша справка, – протянула она исписанный кусок обычной бумаги. – Ещё нужно отправить копию в Митрополию.

– Сколько?!

– Нисколько, конечно! – удивленно-возмущенно протянула девушка за столом.

Я достал старомодный бумажник – не кожа, нет, но казахи умеют делать так, что от натуральной и не отличишь…

– Если Вы пытаетесь вручить мне взятку, я немедленно вызову охрану! – её рука потянулась к кнопке блокировки. – К тому же я не пользуюсь бумажными деньгами…

– Во-первых, это не деньги, а билеты. В виртуалку. Как-нибудь вечерком устроитесь на диване и «сходите в кино». А во-вторых – это всего лишь скромный презент в честь великого праздника. Так что Вы не можете отказаться! – улыбнулся я половиной лица.

– Но Вы не…

– Я сменил религию год назад. Так Вы хотите надеть свое лучшее платье? Или предпочтёте нарушить моё конституционное право на исполнение религиозных обязанностей, отвергнув моё пожертвование?

– Спасибо, – задумчиво протянула она, принимая подарок. – Я ни разу не была в кино… – и, спохватившись, добавила: – Не беспокойтесь, все необходимые уведомления я разошлю!

Когда мы уходили, её зелёные глаза улыбались чему-то далёкому. Не дежурной улыбкой.

***

– Почему ты сменил веру?

Мы сидели на лавочке в тени лип, глядя на длинную очередь выстроившихся по набережной к иордани машин, среди которых попадались роскошные китайские «Геленды». Редкие звёзды мерцали в вышине, заглядывая из вечности в нашу суету.

– Не веру, солнышко, не веру. По медицинским показаниям. Доктор запретил мне есть желток, и прописал диетическую баранину. Холецистит и гастрит – наследие бурной молодости, – рассмеялся я.

– Ты не рассказывал, – она положила руку мне на локоть. – Наверное, курить сильно хочется?

– Хочется. Но не попадать на принудительное лечение хочется больше.

Я достал зажигалку. Теплый огонёк заиграл в руке, отражаясь на её раскрасневшейся на морозце щеке, прикрытой волнисто-ниспадающим локоном.

– Как будто костёр…

– Ага… Как будто свечка, – она прижалась к плечу. – А я год назад хотела тебе серебряное яйцо подарить.

– Это что за?

– Ну такое яйцо, освящённое. Берешь его, и все продукты, к которым им прикасаешься, становятся освящёнными.

Порыв ветра задул пламя.

– Ты не замерзла?

– Ты меня простишь?

– За что?

– Я когда ходила, – она взглянула робко, исподлобья, – я ещё Лёке перекинула денег. У неё социалка по воде кончилась, ей вчера отрезали. Теперь не смогу тебе ничего подарить.

– Ну и ладно. Ты всё правильно сделала.

– Правда?

– Правда. Ты у меня самый добрый, – поцеловал глазик, – самый любимый, – другой, – самый милый цветочек. – Её улыбками заиграла солнечными зайчиками. – Хочешь, поедем к ней?

– Не стоит. Не хочу, чтоб ей было неудобно.

– Тогда ко мне? Заедем к дежурному мулле, если опять соседей боишься.

– Тогда я не смогу от тебя уехать.

Я приподнял бровь.

– Прописка… – ответила она.

– А, чёрт! – я достал из кармана сигарету.

– Ты же бросил?

– Это обманка. Курить нельзя, но ломать можно. Успокаивает.

– Давай я подарю тебе чётки.

– Христианские? Мусульманские? – рассмеялся я.

– Универсальные, магнитные. Сколько нужно, столько оставишь, – обиделась она.

– Извини. Слушай, ну почему тебе не выписаться и не переехать спокойно ко мне?

– Ты же знаешь…

Я взял её руку в чёрной обтягивающей перчатке в свою, поднёс к губам, согревая дыханием пальцы – ласковые глаза смотрели из-под фиолетовой шапочки, и слёзы готовы были сорваться вниз…

– Милая… Поехали в горы.

– В горы?

– В горы. Ты когда последний раз видела Солнце? А там оно такое, что снег искрится и слепит – настоящий, не этот рафинад! И ещё там играют в снежки, строят городки, и никто никого за это не привлекает. А ещё там ели. Могучие, высокие ели. Тайга… Или на юг! Точно, на самые синие волны! Хочешь на море, солнышко?

– Хочу. Но не могу. Паспорт…

– Что с ним? Он же в порядке!

– У него федеральные опции отключены, только региональные остались. Так что я теперь «невыездная». Не хотела об этом говорить. Прости.

Слеза всё-таки скатилась по щеке, тяжелой гирей согнув её хрупкие плечи. Федеральная опция… Это значит, что за сто пятьдесят километров отсюда её паспорт превратится в нечитаемый без машины кусок пластика (на нём даже имени её не выбито), а она – в потенциальную террористку, «30 суток до выяснения»?! Это значит, что, когда следом отключится регионалка, то ее первый налоговик – да что там, первая продавщица! – сможет задержать как нелегалку?! Что же делать? Продать квартиру, выкупить полный пакет опций или даже VIP-метрику? Тогда сам стану нелегалом. А если так… нет, ерунда получится. Приплыли. Цугцванг.

Обнял её:

– Всё будет хорошо, малышка!

– Правда? – она улыбнулась сквозь слёзы.

– Правда.

Ни черта не правда! Тысячу раз не правда! Я не знаю, что придумать! Ладно, я хоть что- то видел, но тебе-то за что эта серость, выкрашенная голограммами?! На Небе, чтоб его, только и разговоров, что о море, о том, как огненный шар, предательски не взорвавшийся в декабре 12- го… Стоп! Ты не должен думать о прошлом! Ты устремлен в будущее, к успеху! Да чёрта с два! На каком долбанном тренинге мне это внушили?! Я имею право думать о чём захочу, имею право помнить, что захочу, вы не умеете ещё, слава Богу, читать мысли, и миелофона у вас нет!!!

Стоп! Миелофон…Гостья из будущего…1984…скотный двор. Не туда! Прошлое…не пошлое…дурак! Выход всё время лежал у твоего сердца!

Я достал коробочку из нагрудного кармана:

– Извини, сразу забыл, задумался. Это тебе!

– Серёжки?! Зачем? А что за камни? –восхищённо защебетала Мари.

– Не помню. Что-то из Бангалора. При их добыче ни одна гора не пострадала, – пошутил я в своём духе.

– Такие ажурные… Спасибо! – она чмокнула в щёку.

– Надень их. Сейчас. Мне нужно позвонить, – я отошёл в сторону.

«Вызов экстренный?» – «*537-вызов».

– Здорово, Лёш! Как жисть?.. У меня тоже потихоньку. Как Юлька?.. О! Мои поздравления! Слушай, помнишь тот наш разговор?.. Да… Да, уверен… Надо, Лёх, надо!.. Да, почка. Только больше надо… Много. На полный пакет и чтоб ещё осталось… ага, на пенсию… Костный мозг?.. Хорошо… Что ещё, роговицу?... Шайсе! Бери всё, что нужно. Сделай мне лет двадцать в вирте и чтоб я ещё сколько-то в реале продержался. Что говоришь?.. Китайские органы? Из свиней которые?.. А, такие!.. Сгодятся… Да, достал, в кристаллах… На ней… Скоро будем!

Я зло рассмеялся в ночной полумрак. Да, у вас хватка стальная, что не продохнуть. Да, мы песчинки в вашем мире. Но сколько бы вы не плевали, чтоб смочить его – песок всегда утечёт сквозь пальцы.

– Поехали!

– Куда?

– Не «куда». Отсюда.

Уже в такси, на Проспекте, проезжая под сверкающими указателями офисов и штаб-квартир и растяжками с социальной рекламой – «Эл Джи», «Олимпиада», «Ройял Спаниш траст», «Мульти-Нэшнл Юнайтед», – нелепыми в своей русификации (dura lex sed lex), но от того не менее эффективными, она прильнула ко мне долгим поцелуем.

– Спасибо, милый… Ты о чём задумался?

– Да так, засмотрелся, – соврал я.

– Что-то у меня голова закружилась. И в ушах звон такой интересный.

– Это не информ-интоксикация?! – на всякий случай спросил я.

– Да нет, – улыбнулась Мари. – От поцелуя, наверное. Куда мы всё-таки едем?

– К Лёшке заедем, к хирургу, поздравим. Помнишь его?

– Да, – она сжала мою ладонь. – Всё будет хорошо, пока мы вместе!

– Конечно!

Конечно, будет. Если боты не уловили ничего криминального в разговоре, и если все силовики по нашему спасительному разгильдяйству празднуют, если это чудо индийских программистов не даст сбой и правильно что-то там сделает с мозговыми ритмами (извини, чудо, но это не алмазы и даже не камни), если Лёха удачно меня раскромсает и если новые органы приживутся… ты был не прав, Андрей – мы еще не страна Третьего мира: видишь, я продаю свои старые телеса подороже, чтоб купить дешёвые ткани бразильских мулаток… А что купили они? Распотрошённых кубинок, которых некому защитить после Кастро? Интересно, а этих актрис из Рио афродизиаками сильно накачивали? – а то смешно будет: седина в бороду, бес в ребро… или какой там орган попадётся…

Такси остановилось у залитой молочно-голубым светом площадки перед медцентром, где нас сразу взяли в оборот ловящие твой взгляд поп-дивы с баннеров («Новинка! 3D татуировки!»; «Стволовые клетки – Ваша вторая молодость!»). Стараясь не смотреть на них – и так подкорка засижена – мы вбежали в здание… и она упала в обморок. А через полчаса настала очередь отключиться и мне.

***

Мы вышли из здания аэропорта. Нет, как бы ни презирали нашу погоню за длинным рублём, но всё же приятно подарить жене на Новый Год украшение с нашими, якутскими, алмазами! Её сережки выгодно – на зависть другим – блистали в гламурной пластмассовой и слоново-золотой бижутерии от Бурда-моден `84, её каштановые волосы вплетались в запахи сосен и секвой Ботанического сада и в волны ялтинских курортов. То было наше счастливое лето: цветущие липы старого города волнами укачивали наши прогулки, в которых – в летнем зное – падали не звёзды, а поделки сарматов из краеведческого и куски яшмы из минералогического, и всплесками благих примет говорили о том, что всё у нас впереди: свой дом, тропинки далёких планет, журавли в руках и синицы в небе.

То лето, и пару следующих подряд, мы провели на крымских берегах, с легкой грустью вспоминая о тугом васильково-полынном воздухе, накрывающем твою судьбу на крутых пустынных улочках – в почти беззаботном счастье её синего ситцевого платья и робких коленок. Лишь порою, особенно после весны 86-го, когда, гуляя меж киевских магнолий и каштанов на Андреевском спуске и у Владимира, кинувшем закатную тень на готовую рухнуть державу, я чувствовал ноющую – но не менее жестокую – боль в спине и глазах. И ещё – иногда, очень иногда – она вспоминала о жгучем, непонятном желании того, чего нет в природе – или хотя бы в Советском Союзе – и тогда я утолял ее подсознательный голод, сочиняя фантастические повести о разумном полудне XXII века, о нашем – с нею – прекрасном будущем и о безумии одиночества.

Годы шли, и всё чаще на рифах быта всплывали – проскальзывали – неведомые и непонятные фразы: «Ваш билет в будущее», «Время стирает города и цивилизации», – и всё большего не хватало для нашего беззаботного счастья, и, как будто в едином ритме с нами, рушились империи и свет в глазах, и всё сильнее – гневом – болели спина и правое подреберье, возвещая пару революций и дворцовых переворотов.

А потом, после второй узбекской, Лёха, который когда-то вытащил меня из-под обстрела духов на Ангрене, сказал: «Есть фишка». «Что за хня?» – равнодушно, за кружкой пива в «Жигулевский Паб», поинтересовался я. «Выход, – был его ответ. – Выход, из которого нас никто не вернёт назад. «Забыть всё» называется. Идеальная условная реальность из Зеленограда – лебединая песнь нашей микроэлектроники».

***

Заходящее солнце погружалось в волны океана, скрывая почерневшие пальцы выжженных городов и укрытые зеленью плюща руины. Нео любовался Тринити, купающейся в волнах фиолетового заката; на её кремовой – человеческой – коже водоросли выводили надпись: «The End».

0
00:30
839
13:19
Здорово! Понравилось очень, ровно до последних трёх абзацев. Предыстория к «Матрице» испортила всю оригинальность. Имхо, разумеется.
Гость
06:22
-1
Профессионально, читаемо.
Гость
12:35
Красивая профессиональная работа, но не более того. Не помешало бы не много оживить главного героя.
Как-то всё мимо прошло. Ничем не зацепило. Хотя исполнение отличное
Не захватывающее повествования, но вымысел интересный.
Много лишних слов, мешающих увидеть суть.
Кстати, заключать мысли в кавычки — хороший тон. Так понятнее 😉

Загрузка...
Алексей Ханыкин

Достойные внимания