Ева

Этот дождь, казалось, не должен был кончиться никогда. Бесконечный поток унылой воды размывал дороги, превращая их в болото, смесь из грязи и мелких камней. Серая природа, гнилые избы, встречные фуры, холодный поток из щелей в потолке и возле окон. Автобус едет медленно, но старается прибавить ходу. Дворники на лобовом стекле сходят с ума. Его лоб влажный, ведь он вплотную приложился к стеклу и смотрел на проплывающие мимо явления унылого быта. Всё, что встречалось на пути, казалось каким-то неживым, давящим на сердце, выключающим разум. Он смотрел в окно потерянным взглядом: слишком много проблем накопилось, слишком много невысказанного, слишком много недоделанного. До пункта назначения оставалось не так уж далеко, но он, измученный долгой и неприятной дорогой, этому отнюдь не радовался. Ведь конец пути означал, что он сбежал на некоторый срок, что он бросил все свои дела. И самое главное – скоро он поедет назад, чтобы всё начать с того места, на котором он остановился.

Он вовсе не был слабохарактерным, эмоционально неустойчивым, или же – безответственным. Такие приливы депрессии могут обрушиться на голову каждому. Особенно, если тебе двадцать три года, а самостоятельным пришлось стать совсем рано, и слишком много на себя берёшь.

От этих мыслей пытался освободиться Франц тем дождливым летом, которое ни на какое лето и похоже-то не было. Уехать в деревушку, оставить все дела на пару-тройку дней и просто отдыхать. Это и была его мечта, которая потихоньку начинала осуществляться. В предвкушении маленького деревенского домика, но в бесконечной тоске он не отрывал лба от стекла и уже перестал ориентироваться во времени и не всегда мог сообразить, где находится.

Постепенно отдельные домишки стали собираться в группы построек и, наконец, образовали маленькое, забытое всеми (кроме его обитателей) поселение. Водитель остановился у заправки и объявил получасовую стоянку. Франц, как и десять других пассажиров автобуса вышли, чтобы размять отсиженные части тела, покурить и перекусить в дорожном трактире.

Франц решил, что лишние двести-триста грамм чего-нибудь не помешают его желудку, поэтому после посещения деревянной постройки для справления нужд он зашёл в трактир. Атмосфера была ожидаемой: засаленные стены, шатающиеся старые столики, покрытые обтёртыми клеёнками, и с десяток чумазых дальнобойщиков, покрывающие все кубические метры данного пространства беспросветным табачным дымом. Франц понимал, что в салатах и тефтелях этой забегаловки водятся, в основном, вредоносные бактерии, но, как и все, он наплевал на осознание этого и заказал себе дорожную невкусную порцию.

Медленно, ковыряясь вилкой, он всё-таки периодически отправлял себе в рот очередную порцию корма для уставших путников. За чай Франц принялся спустя пятнадцать минут, когда всё, что оставалось на тарелке, вконец остыло и сделалось непригодным для употребления. Именно в этот момент его внимание привлекла молоденькая девушка, взволнованно вбежавшая в трактир. Приглядевшись к ней, он понял, что она была ещё совсем юна, но глаза её были наполнены такой тоской, которую обычному человеку трудно накопить даже за долгую-долгую жизнь. На ней было надето красивое светлое платье с зелёными узорами, а на ногах – белые, но из-за погоды запачканные балетки. Мокрые каштановые волосы естественно и красиво лежали на её плечах. Франц краем уха услышал, что она просила у буфетчицы помощи – ей надо было спрятаться. И пухлая, неопрятная буфетчица, немного покривлявшись, согласилась.

И кто знает, то ли из-за миловидной внешности этой девочки, то ли из-за ощущения чего-то нового и неизведанного, то ли из-за внезапно проснувшегося любопытства, то ли из-за мыслей о том, что его жизнь может измениться, если он откроет для себя какую-то тайну, то ли из-за чего-то совсем другого, он встал и направился к прилавку. Приблизившись к буфетчице, он через её плечо осмотрел кухню и заметил, что она вела в маленькую комнатку.

- Чего надо? – недружелюбно спросила буфетчица.

- А кто это?

- А твоё какое дело? – ещё агрессивнее продолжила она.

- Да, вот… смотрю, проблемы какие-то.

- И? И что? У всех проблемы.

- Ну, - помедлил Франц, - а вдруг я помогу?

- Еве? – презрительно фыркнула буфетчица. – Да не смеши ты, парень. Ты бы её мачеху видел!

- Вот-вот! – оживлённо подхватил Франц. – Я как раз об этом и хотел поговорить. Я ведь не просто очередной проезжающий мимо унылый тип. Я – работник социальной службы и могу помочь, - соврал он.

- Хм, - призадумалась кормилица усталых путников, - ну, попробуй.

И она его впустила в своё логово. Франц миновал дышащую жаром кухню и очутился в маленькой комнате, всё убранство которой составляли комод, кушетка и маленький столик. Франц на миг задумался, остановившись у входа в эту, на первый взгляд, пустую комнату. Но потом сообразил, что между комодом и стеной есть небольшой зазор – туда он и направился.

- Привет, - он присел рядом.

- Здравствуйте, - тихо ответила девочка. Она сидела за комодом и со страхом глядела на Франца.

- Не бойся меня, - сказал он, заметив, как сильно она дрожит. – Почему ты здесь прячешься?

Она не отвечала, а когда Франц протянул ей руку, она слегка отодвинулась.

- Меня зовут Франц.

- Ева, - коротко ответила она.

- Очень приятно, Ева. Скажи, почему ты прячешься? Просто я увидел, как ты взволнована, и не смог оставить всё так, как оно предстало передо мной.

- Мне просто надо здесь некоторое время отсидеться. Вот и всё, - она явно не желала идти на контакт, но какое-то доверие на миг вспыхнуло. Но миг этот был прерван громкими криками.

- Где эта дрянь?! – орал низкий женский голос.

- Да нет её здесь, - нервозно отвечала буфетчица.

- Не… нет, нет, мы не видели, - подтвердили дальнобойщики.

- Да знаю я вас, кретины! Пусти меня! – она ворвалась в комнатку. – Я всё равно её… ой, простите, а вы…

- Я родственник. Её, - Франц указал пальцем на буфетчицу, которая стояла за спиной мегеры. – Ну… как сказать… очень близкий друг!

- А вы не видели…

- Нет! Ничего и никого.

- Извините, - злобно выдала она и, резко развернувшись, вылетела из трактира.

Ева, которая уже успела зажмурить глаза в предвкушении чего-то ужасного, теперь начала глубоко и часто дышать, но в дыхании этом чувствовалась нотка облегчения. Она разжала веки и посмотрела на Франца, как на отца, который решил не наказывать дочь за серьёзную провинность. Франц потянул руку в карман, чтобы дать девочке платок, но вспомнил, что не пользовался платком, и решил снова попытаться протянуть ей руку. Но она отказалась идти навстречу.

- Ещё немного. Вдруг она вернётся?

- Это твоя мачеха?

Ева кивнула. Франц ненадолго замолчал. У него в голове не было чего-то такого, что можно было сказать в данный момент, поэтому он молчал, обдумывая свои будущие слова. Наконец, тишина была прервана.

- Хм… - Франц с лёгкой доли артистичности почесал себе крылья носа. – Надо будет её наказать. Слушай, тебе нечего меня бояться. Пока я здесь, я тебя в обиду не дам.

- А потом?

- Потом… Ну, потом всё изменится, - он слегка улыбнулся, но это её ничуть не развеселило.

- Мне надо здесь ещё побыть некоторое время. Вам не обязательно здесь находиться. Тем более, автобус, наверное…

- Автобус! Чёрт! – Франц вскочил и сделал два быстрых шага к выходу, но потом резко остановился и обернулся на комод. – Э… Я могу… Я только посмотрю, но я вернусь.

Когда Франц вышел из трактира он увидел уменьшающийся на дороге автобус. Уже не было слышно рычания его мотора, но можно было заметить презрительную полоску выхлопного газа и насмешливо вылетающие из-под колёс брызги грязи. Франц вернулся в трактир и взял себе чай, который попросил приготовить погорячее. Медленно и угрюмо начал он, хлюпая, втягивать горячие капли коричневой жидкости в себя. Следующий автобус будет только послезавтра – и это печалило его. До деревни оставалось пятьдесят километров, и вырисовывающиеся перспективы его отнюдь не радовали, как не радовало вновь возникшее (а, точнее, даже не проходившее, но усилившееся) ощущение беспокойства за бедную девочку.

- И никто из пассажиров не позаботился о тебе, приятель, - сказал подсевший к нему мужичонка. Он пропитался соляркой и походил на трубочиста. Франц сначала принял его за дальнобойщика, но впоследствии из разговора понял, что это был местный житель. – Ну и народ пошёл.

- Да уж, - уныло согласился Франц.

- И все они такие… Вот времена…

Франц пожал плечами и тяжело вздохнул. В этот момент он увидел выходящую из укрытия Еву. Она поблагодарила буфетчицу и выбежала на улицу. Взгляд Франца застыл на двери, за которой скрылась она. Через некоторое время он поинтересовался у своего нового знакомого:

- Интересно, а кто это? И что с ней происходит?

- Это? – мужичок махнул головой на дверь. – Это особая песня.

- Да уж, это то, во что трудно поверить, - добавил здоровяк, подсевший к ним за стол.

- Может, поведаете?

- Зачем это тебе, парень? – в вопросе здоровяка прозвучала нотка отказа. – Езжай своей дорогой. Поверь мне, то, что мы можем тебе рассказать, тебе не понравиться.

- Послушайте, господа, я уже влез в это. Так что, не тяните волынку. К тому же, мне теперь не на чем ехать.

- Мы договоримся с ними, - указал на дальнобойщиков первый мужичок.

- Обязательно! – подхватил Франц. – Только сначала расскажите.

Мужики переглянулись, потом кивнули друг другу, и здоровяк повёл рассказ:

- Ева живёт с мачехой. Еве всего шестнадцать лет, но сказать, что у неё вся жизнь впереди… нельзя. Её мачеха – самая настоящая колдунья. Я серьёзно. Она может уничтожить любого. У неё есть свой алтарь в сарае. Она там колдует. Честно. Её дела черны. Она содержит магазин, но это лишь прикрытие. Когда-то она вторглась во вполне нормальную семью и разрушила её. Мать Евы погибла очень странным образом: она вышла на дорогу и развела в стороны руки, словно крылья расправила. Перед автомобилем… И вообще с семьёй стало твориться что-то странное. Все они были словно под гипнозом. Вдовец тут же женился на этой ведьме. Как тебе, а? Ты видел её? Страшила та ещё! Заколдовала она его. Заколдовала, а потом убила!

- Ну, и такое бывает. Почему вы приписываете все эти события колдовству?

- Мы не приписываем. Мы знаем, - заключил здоровяк. – Мы это и сами видели. Она способна загипнотизировать. Я как-то поддался её силе и натворил кучу глупостей. Она использовала меня, чтобы задушить собак окрестности. Я был словно в забытьи. Да нам всем досталось. По-разному. Вот так она и ту несчастную женщину одурманила. Мать Евы я имею ввиду.

- А что с отцом-то случилось?

- Повесился. На телеграфном столбе, - здоровяк шмыгнул носом и серьёзнейшим тоном добавил. – Она может всё: вызвать огонь, устроить потоп, лишить ума… Не лезь ты в это дело, парень.

- Ясно, - озадачился Франц. – Ну, а с Евой-то что?

- С Евой? Все знают, что с ней. Но все боятся. Ты действительно хочешь знать? – Франц кивнул в ответ. – Ну что ж, - здоровяк глубоко вдохнул, надул щёки и продолжил. – Девочка работает на неё. Она делает всё по дому, убирается в магазине, выгружает ей товар, подсчитывает деньги и прочее. Она находится полностью в её власти: она не может сделать ни шагу за черту городка – её ноги тут же подкашиваются, и она падает обессиленная. Её можно только увезти. Но куда? Кто это сделает? – здоровяк повертел в руках стакан, в котором совсем недавно был чай. – Но самое страшное даже не это. Мачеха пьёт из неё жизнь.

- Пьёт жизнь? Как это? – в испуганном удивлении спросил Франц.

- Она кусает Еву за шею, но высасывает не кровь, как вампиры, а порцию жизни. За любую повинность девочку ждёт неминуемая расплата.

- А мачеха, стало быть, обогащается силами, - подхватил другой мужик.

- Именно, - продолжил здоровяк, - она питается жизнями других. А в Еве знаешь, сколько живой энергии? Знаешь, сколько получает эта ведьма от одного укуса? И, притом, девочка ещё выполняет много работы. Но всё неминуемо ведёт к одному…

Маленький мужичок вдруг резко вскочил со своего места и подбежал к дальнобойщикам, которые уже задвигали за собой стулья и что-то им сказал.

- Они тебя довезут, - крикнул он Францу. – Деньги-то с собой?

- Да, - тихо ответил Франц.

- Тогда езжай!

Всю дорогу в деревню Франц молчал. Мысли о только что увиденном и услышанном прочно въелись в его голову и не покидали его ни на миг. Перед его глазами постоянно возникал образ беззащитной девочки, которая не в состоянии сбежать. Он с ужасом представлял себе, как злая страшная мачеха впивается своими зубами в её нежную шею, и как девочка обмякает в ведьминых объятиях. «Бред какой-то» - подумал Франц, когда вылезал из грузовика.

В деревне он пожил несколько больше, чем планировал – пять дней. И хотя он немного отошёл от забот, навалившихся на него перед отъездом, легче ему не стало. Теперь на его душе висел тяжёлый камень, оставшийся после того трактира. Покупая билет обратно, он решил задержаться в этом придорожном городке.

Буфетчица не сразу его узнала, но как только вспомнила, согласилась поселить его за невысокую плату в той самой комнатушке за кухней на пару дней. За это время он надеялся, идя на поводу своего тревожного любопытства, как можно больше узнать о Еве и её мачехе. Он без труда выяснил, где они жили, и где находился магазин, которым владела мачеха-колдунья. Франц ещё немного осмотрел окрестности, затем, наконец, решился войти в магазин.

Это был маленький стандартный продовольственный магазин с весьма бедным выбором. Несколько старых, потёртых витрин, допотопных горизонтальных холодильников. Основными товарами были консервы, леденцы, колбасы сомнительной наружности, молоко. В центре небольшого зала с потолка свисали две липкие ленты, мухи на которых, напоминали толпу загорающих на пляже. Но при всей стандартной убогости провинциального магазина, выглядел он тщательно начищенным. Франц, конечно же, догадался, благодаря кому. Он провёл пальцем по сверкающему стеклу полупустого холодильника и вплотную подошёл к кассе. Перегнувшись через стол, он осмотрел шторы, ведущие в подсобное помещение. «Наверное, там» - подумал он, ещё раз окинув взглядом магазин.

Наконец, шторы зашевелились, и из подсобного помещения показалась Ева.

- Простите, что заставила ждать… - начала было она, но, узнав Франца, замолчала.

- Здравствуй, Ева.

- Добрый день, Франц…

- Я приехал навестить тебя. Вижу, ты тут работаешь, не покладая рук, - он старался сохранять приветливый тон и лёгкую непосредственность в общении, но нервозная тревога всё портила.

- Уезжайте. Здесь опасно, - прозрачные печальные глаза девочки выдавали беду и тяжкий груз на её душе.

- Мм… Я просто думал… Может, я смогу помочь.

- Кому? Мне? Зачем? – она оглянулась назад. – Лучше уходите.

Франц протянул руку и дотронулся до её подбородка. Она нерешительно вздохнула и собиралась уже отскочить от него назад. Но Франц слегка повернул её голову в сторону и чуть-чуть запрокинул назад. Его взору предстали две лиловые точки на её шее. Они не были похожи ни на ссадины, ни на аллергическую сыпь, ни на какое кожное заболевание.

- Что это?

- Это… - она отпрыгнула назад и закрыла точки своей ладонью. – Ничего.

- Это она? Ева, это всё она?

В этот момент они услышали шаги за шторами и низкий голос мачехи:

- Что там такое?

Её мощное тело вынырнуло из подсобки. Хищные глаза, обрамлённые вульгарной подводкой, враждебно смотрели на Франца. А он, разведя руками, спокойно сказал:

- Ну, тогда давай тушёнку. Две банки.

Ева достала с полки то, что он экспромтом попросил, Франц расплатился и вышел.

Весь день он шпионил недалеко от магазина в надежде уличить момент, когда Ева останется одна. Что-то неприятное царапало его душу. Он старался оставаться незамеченным, но беспокойство вынуждало его нервно топтаться между домов. И главная проблема была, видимо, в том, что он не знал, ради чего он тут топчется, и что он намерен делать дальше. Он прокручивал в голове различные действия (как на ближайшее, так и на далёкое будущее), о никак не мог разобраться, что из всего этого в его силах.

Наконец, около шести вечера мачеха вышла из магазина и направилась домой. При выходе она дала строгие наставления своей падчерице. Ева должна была как следует убраться в помещении, поправить товары на прилавках, поменять старые потёртые ценники на новые и выполнить прочую косметическую работу.

Франц подождал, пока колдунья отошла на приличное расстояние, и постучал в дверь магазина. Ева открыла, не спрашивая, кто там. Впервые Франц увидел заплаканное лицо этой сильной девочки. Они стояли, смотря друг на друга, несколько секунд, потом он слегка обнял её и погладил по густым каштановым волосам.

- Она убьёт меня, - всхлипнула Ева.

- Это ведь следы от клыков, так?

- Да. Так она пьёт меня, Франц. И я не могу сбежать. Никуда, - она вытерла слёзы рукой и опять припала к его груди. – Мои ноги подкашиваются, когда я подхожу к дороге, к окраинам городка. И я падаю обездвиженная.

Франц попытался что-то сказать, но понял, что слова будут не те и замолчал. Они стояли так ещё пару минут, как вдруг она отстранилась от него, ещё раз протёрла глаза ладонью и с натяжкой улыбнулась. Сквозь влажное лицо проглядывал камень. Франц понимал, что она намеренно изобразила оптимизм и безучастие в своей проблеме, и это ещё сильнее задело его за живое.

- Не бери в голову, - строго произнесла она. Франц опустил взгляд, а Ева начала уборку. Через некоторое время он к ней присоединился.

- Ничего страшного, если мы сделаем это вместе.

- Она узнает, - Ева пожала плечами, - но сейчас мне плевать.

- И что тебе за это будет? – спросил Франц, хотя он знал ответ на свой вопрос.

- Ерунда, - она улыбнулась ещё холоднее, чем в дверях несколько минут назад.

Они вместе навели требуемый мачехой порядок. Затем Ева закрыла дверь магазина, повесив на неё амбарный замок, и вместе они отправились гулять по маленькому, грязному городку. Франц уговаривал её сразу идти домой, ссылаясь на то, что в этом маленьком городке они будут замечены, да и поздний приход её домой навлечёт беду. Но Ева отказывалась поступать безопасно для себя. Она почувствовала дуновение иного мира. Большого, открытого, чистого мира, где есть настоящие чувства, спасение, жизнь… Присутствие Франца помогало ей забыться на некоторое время.

Они разговаривали о разных вещах. Постепенно Франц стал проникать в её внутренний мир и узнавать её глубокие душевные пространства. Он был поражён её сознанием, её большим сердцем, её мудрыми рассуждениями. Он отказывался верить, что перед ним стояла девушка, которая начала свой жизненный путь всего лишь шестнадцать лет назад. И всё большая печаль и обида за неё пожирала его душу.

Когда стемнело, они попрощались.

- Утром у меня автобус. Мне надо ехать. Но я обещаю, Ева, я приеду. Очень скоро. Ты даже опомниться не успеешь. Я придумаю всё. Всё рассчитаю. Я тебя обязательно увезу. Честное слово. Обещаю.

Она печально улыбнулась ему в ответ и больше не сказала ни слова. Франц понимал, что даже самые жаркие обещания, самые святые клятвы – ничто в сравнении с его отъездом. Поэтому и он больше ничего не сказал. Утром он уехал. А Ева… она стала ещё слабее: дома мачеха долго расспрашивала девочку о том, что она делала весь вечер, а затем, как всегда, рассвирепев, впилась ей в шею своими клыками и высасывала её жизненные силы так, что Ева упала без сознания и пролежала на полу весь день.

Франц вернулся в свою маленькую квартирку. Он постоянно прибирался здесь, но никак не мог избавиться от беспорядка. Ему не нужно было много пространства, но он чувствовал себя скованным здесь. А теперь ещё появилось что-то изменившее его жизнь, тянущее в сторону от привычной жизни.

Он вернулся на работу, вернулся ко всем своим заботам, но он ещё больше замкнулся в себе, чем до отъезда. Теперь он прокручивал в голове расчеты того, как он будет жить дальше, и что станет с Евой. Стоит ли менять свою жизнь ради этой девочки, которая уже прочно въелась в его сознание? Когда и как он её привезёт сюда? Что скажут его знакомые и родные? На что хватит его денег? И как сделать так, чтобы вновь вырваться из-под повседневного ига?

Однажды, спустя дни, он проснулся посреди ночи в холодном поту. Его сердце бешено колотилось, а душа, казалось, проваливалась в пустоту. Он понял, что ему страшно за Еву, что ему страшно без неё, и что она стала частью его жизни. Франц решил незамедлительно ехать в далёкий придорожный городок, чтобы вывезти её из этого ада.

Билетов на этот день не было, поэтому он поехал на следующий день. Уже на полпути его захлестнул непреодолимый страх. Он ведь никогда не имел дела с колдовством. К тому же, он понял, что на автобусе не сможет вывезти Еву из города – ей ведь придётся сделать шаги, а мачеха сделала это невозможным. Ему нужны были деньги: на такси, на котором он мог бы вывезти её. Ему нужна была какая-нибудь беседа со священниками и иконы, чтобы воспротивиться тёмным силам. Ему нужны были гораздо более далёкие планы, чтобы обеспечить Еве спокойную жизнь, а не подвергать её опасности в большом мире.

Подготовить, решил он, её надо подготовить, предупредить о радикальных переменах. Такую цель своей поездки поставил он перед собой. Обрадовать её своим визитом и приближающимся спасением, а через пару дней уже вернуться, чтобы вступить в последний бой. Нельзя сказать, что эти размышления заставили его улыбнуться, но также и нельзя сказать, что страх его не ослабел.

Прибыв в городок, Франц вновь становился в комнатке в трактире. Правда, за повышенную плату. Вечером он направился в магазин. Он выследил момент, когда мачеха направится домой, и постучал в дверь.

Ева изменилась. Она ещё больше похудела. Её глаза, бездонные и прозрачные, потускнели. Улыбаться не было сил. Её руки едва заметно тряслись. А пятна на шее стали большими, зловещими. Она была одета в старый серый свитер на два размера больше, джинсы и сбитые кроссовки. Она через силу посмотрела ему в глаза и опустила свой взгляд. Тогда Франц взял её маленькие холодные ручки в свои ладони, а затем крепко обнял её.

- Нам надо поговорить. Так больше нельзя жить, Ева, - он вошёл в магазин, она провела его в мрачную подсобку, где у стены стояла лавка, на которую они и сели. Франц снова обнял её. Погладил по плечам, по волосам и направил своё тёплое дыхание ей на макушку. – Я тебя скоро увезу.

- Правда? – тоненьким ослабевшим голосом спросила она. И ему стало невыносимо больно от того, как трудно ей стало говорить, и от того, какая печальная надежда присутствовала в её вопросе.

- Конечно. Я приеду за тобой на днях на машине. Сюда, прямо к магазину. Тебе просто надо будет сделать шаг, сесть внутрь. А дальше нас помчит автомобиль. Мы поедем ко мне домой. Ты наберёшься сил, пойдёшь учиться. И всё будет прекрасно. А когда ты станешь совсем взрослой, ну… через годик, два… - он посмотрел на её лицо, - я женюсь на тебе, - Франц улыбнулся, и впервые улыбка у него получилась естественная, не натянутая, не вызванная им специально для поддержания настроения.

Ева улыбнулась ему в ответ и на несколько мгновений закатила глаза и обмякла в его объятиях. Франц подхватил её, чтобы она не упала.

- Всё нормально, - попыталась она успокоить его, - возможность улыбаться – тяжёлый навык.

- Я заберу тебя, милая Ева, - он нежно поцеловал её в макушку, и они просидели так ещё несколько минут. Потом Франц пошёл в трактир, а Ева домой…

Сон упорно отказывался идти к Францу, и в разгар темноты он вышел из комнаты, сел за один из столов. По соседству ели пироги дальнобойщики. Франц купил стакан чаю и принялся медленно его втягивать сквозь сжатые губы. В этот момент к нему подсел тот самый здоровяк, что рассказал ему историю Евы.

- Ну?

- Что? – нехотя переспросил Франц.

- Когда же ты её заберёшь?

- Через пару дней. Я не могу привести её к автобусу, не могу выхватить из рук мачехи, будучи сам неподготовленным. Я приеду на машине.

- Смотри, парень, как бы ни было поздно. Иногда тянуть время – нельзя.

- Я хочу, чтобы она попала в подготовленный для неё мир.

Здоровяк вздохнул глубоко, почесал затылок и, вставая со стула, бросил в ответ:

- Торопись. Приготовления могут быть излишними. Торопись. Ты можешь вытащить этот комочек света из лап зла, у тебя есть шанс. Не упусти его. Не загружай себя излишними условиями.

Вернувшись домой, Франц взял отпуск за свой счёт, сославшись на здоровье. Ещё день ему понадобился на посещение церкви.

Наконец, он был готов. Пора, сказал он сам себе, не понимая, почему он так долго шёл к этому. Деньги… работа… обязанности… Всё это может подождать, когда есть шанс кого-то спасти, когда есть шанс изменить и свою жизнь (в лучшую сторону).

Он снял много денег с банковской карты. Квартплата подождёт, да и хорошая еда тоже подождёт – сейчас главное арендовать на день такси. Дорога долгая, задача сложная.

Так, полный решительности и загадочной надежды, Франц мчался на такси в далёкий маленький городок, о существовании которого знали лишь дальнобойщики и пассажиры грязных автобусов междугороднего сообщения, что иногда останавливались в трактире на дороге.

В этот день опять лил нескончаемый дождь. Таксист получил аванс, но он всё равно нервничал – таких многокилометровых маршрутов на его памяти ещё не было. Франц нервно сцеплял и разъединял свои пальцы и, как в тот раз, когда он впервые остановился в этом городке, прислонился лбом к стеклу. Предвкушение неизвестного и нестерпимое желание поскорее со всем покончить не давали ему покоя. Ева… больше всего на свете он хотел сейчас её увидеть и помчаться обратно вместе с ней.

Грязные брызги летели из-под колёс, то и дело, подымаясь выше машины, ложась кривыми мазками на её стёкла. Дворники на лобовом стекле были напряжены до предела, борясь с потоком воды. Всё это давило на Франца, словно гигантская глыба, но тревожная надежда притупляла болевые окончания его души.

Наконец, он увидел знакомые домики. Трактир. Они приехали.

Франц показал таксисту дорогу к магазину и вручил ему ещё одну долю.

Когда таксист припарковал автомобиль у магазина, Франц пулей подлетел к двери, но болезненный холод пробежал по его сердцу, когда он увидел амбарный замок.

- Подожди здесь! – крикнул он таксисту и побежал в трактир. – Почему магазин закрыт? – его вопрос вылетел криком, обращённый ко всем присутствующим. – Где она? – Франц обратил внимание, что вместо буфетчицы из кухонного окошка высунулся какой-то молодой со сломанным носом субъект.

- Вы кого-то потеряли? – спросил он.

- Да, он потерял, - встав из-за дальнего стола, сказал пропитанный соляркой мужичонка. – Ты ведь решился забрать Еву?

- Да, - бодро ответил Франц. – Почему магазин не работает? Сегодня же не выходной день.

Мужичонка подошёл к Францу, тихо посмотрел на него, перевёл взгляд на посетителей трактира, вдохнул глубоко и тихо сказал:

- Ева умерла.

Вмиг всё рухнуло внутри у Франца. Он не мог не пошевелиться, не сказать ничего. Он, словно, провалился в пустоту.

- Как? Ведь я приехал…

- Сейчас её хоронят. Колдунья выпела все соки из неё… Бедная девочка. Не знала она радости этого мира, - сказав это, мужичонка вышел из трактира в беспросветную стену дождя. Франц оставался в ступоре ещё некоторое время, а затем помчался к её дому.

Гроб как раз закрывали, и он успел увидеть её безжизненное лицо, застывшие каштановые волосы и страшные пятна смерти на её шее. Похороны были скромными и быстрыми. Организовала их, в основном, буфетчица. Всё время – от выноса гроба до постановки деревянного креста – Франц держался слегка в стороне от той небольшой группы людей, что хоронила девочку. Среди них не было мачехи. Франц вообще её больше не видел, но она наблюдала за ним издалека.

Домой Франц возвращался поздно вечером. Всю дорогу он молчал. Жуткая опустошённость, безвыходный траур и кошмар сожаления о нерасторопности поглощали теперь его изнутри. Что ждёт его? Как теперь он будет жить? И куда теперь повернут его мысли?

Упущенный шанс, потерянное время, ушедшая жизнь…

Теперь душа Франца мёрзнет от горя, а перед глазами его навсегда поселились страшные пятна на тоненькой шее.