​Песочные замки

- Отличный коньяк, Винс! - Филипп покрутил бокал к руках, наслаждаясь запахом и игрой света, придававшей напитку золотистый оттенок. - Не помню, когда в последний раз пил такой. Сколько мы с тобой не виделись, дружище?

- Страшно подумать, - Винсент закатил глаза. - Лет двадцать, не меньше.

- Ну, по нашим меркам не так уж и страшно, - хохотнул Филипп. - Однако при нынешнем развитии прогресса можно было видеться и почаще.

- Полсуток самолетом? - Винсент поморщился.

- И что? Ты, старик, видно совсем забыл времена, когда добраться от Англии до Индии за полгода считалось невероятной удачей.

- Все я помню, Фил, - отмахнулся он. - Но лучше полгода морем, чем пятнадцать часов на самолете. Слишком велик риск. И слишком много на кону. Даже люди с их коротенькими жизнями боятся самолетов. А ведь им по сути почти нечего терять. Какого черта тебя вообще занесло на край света? И ведь торчишь там уже полтора века. Антисанитария, перенаселение, убожество!

- Прекрасные горы, древние знания, торжество духа над материей, - парировал Филипп.

- Ну торжество духа над материей в нашем случае не зависит от географического положения.

- Кстати, об этом, - Филипп стал серьезен. - Ты уже готовишься?

- Готовлюсь, - Винсент вздохнул. - Хотя, право, не очень хочется. Но куда деваться? Тело уже не то. Барахлит, да и выглядит не лучшим образом. Всех моих денег не хватает на то, чтоб выглядеть молодым красавцем и чувствовать себя соответственно. Все-таки седьмой десяток. Пора уже.

- Понимаю тебя, - сочувственно кивнул Филипп. - Когда находишь идеальный дом, очень жалко его покидать, даже ради того, чтоб перебраться в такой же или лучший.

- Ну в этот раз я не просто нашел идеальный дом, я его, считай, построил, - лицо Винсента озарилось самодовольством, но тут же омрачилось тенью.

Старый друг все понял без слов.

- Неужели, Патрик?

- Да, - в голосе Винсента был вызов. - Да, черт побери! Почему нет? Я создал империю и не хочу уходить как раз тогда, когда настало время пожинать плоды своих трудов. Я действительно много вложил в «Дайлиз-интерпрайзис», эта корпорация не в меньшей степени мое дитя, чем Патрик.

- Брось, Винс. Меня-то не обманывай. Не поверю, что роль финансового магната настолько важна для тебя. Слишком долго мы наслаждались деньгами и властью, чтоб настолько от них зависеть.

- Ну, знаешь ли. Для разнообразия я прожил несколько жизней без денег и власти. Мне не понравилось. Но ты прав, дело не только в том, чтоб по-прежнему стоять во главе своей корпорации. Дело в Патрике. Он совершенен. Молод, здоров, красив, как языческий бог. И это я сделал его таким, понимаешь, Фил? Я создал его! И не только на физическом уровне. Я не просто обеспечил этому парню идеальные условия, я формировал его характер, принципы, взгляды на жизнь.

- То есть, ты изначально готовил его к этой роли? - Филипп выглядел чрезвычайно заинтересованным и слегка удивленным.

- Конечно, нет. Сначала я просто растил сына и получал от этого удовольствие. Тебе ли не знать, что дети — наша радость и наша боль. Мы обречены терять их, и осознание хрупкости нашей привязанности делает любовь более сильной и яркой. Я любил Патрика. Да что я говорю? Я и сейчас люблю его. Он — мой сын. Он - сын Эбигейл.

- Думаешь, Эбби хотела бы такой судьбы для своего ребенка?

- Не говори ерунды, Фил! Конечно, нет! Она скорее умерла бы, чем допустила такое. Впрочем, узнай она, кто я на самом деле, она бы тоже умерла. Или попыталась убить меня. Как бы ни была сильна человеческая любовь, ей не выдержать такого испытания. В глазах людей мы должны выглядеть древними ненасытными чудовищами. Паразитами, ворующими их тела. Эбигейл никогда бы не приняла мою сущность. А потому нет смысла переживать о том, как бы она отнеслась к моим намерениям в отношении Патрика. И все равно я люблю их обоих.

- Я верю, - примирительно сказал Филипп. - Значит, Патрик. Что ж, ты уже делал однажды подобный выбор. И если готов сделать его снова...

- Не напоминай мне про Анну! - Винсент с такой силой ударил бокалом по столу, что тонкое стекло треснуло. - Тогда я совершил ошибку. Но Анна была любимой женщиной, а не ребенком. Это совсем другое! Я просто хочу продолжать жить своей жизнью. Не хочу все менять, начинать с нуля. Я устал, Фил. Я желаю прожить жизнь, которую я создал для Патрика. Это слишком сладкая жизнь, чтоб от нее отказаться. Кроме того, при всем своем уме и способностях, он не сможет управлять «Дайлиз-Интерпрайзис». Он художник, а не финансист. А я в его теле смогу быть и тем, и другим. А какие у него друзья, знал бы ты! А девушка! Она актриса. Начинающая, но очень талантливая. Флора или Элла. Не помню. Неважно, главное, она сказочная красотка. Немного похожа на Анну, - легкая тень опять легла на его лицо. - Рыжая. И глаза зеленые, как трава. Понимаю, что это линзы, но сочетание рыжих волос и зеленых глаз безумно будоражит кровь. И она станет моей женой. Не знаю, какие планы насчет нее у Патрика, но уж я-то ее не упущу.

- Ты все просчитал. Надеюсь, в итоге ты и впрямь получишь отличную жизнь, не омраченную...

- Фил, не надо соглашаться со мной таким тоном, будто пытаешься отговорить. Я достаточно долго размышлял и взвешивал «за» и «против», и теперь решение принято. И мне стоит воплотить его как можно скорее.

- Надеюсь, ты дождешься хотя бы моего отъезда? - в вопросе прозвучало требование. - Понимаю, что следующая наша встреча состоится в новых телах, но в этот приезд мне бы не хотелось привыкать к твоему новому облику и имени.

- Полагаю, это разумно, старина, - Винсент встал и похлопал друга по плечу. - Еще коньяка?

***

Дверь в соседней комнате хлопнула, но Флора еще долго боялась пошевельнуться или вздохнуть слишком громко. Сохранять тишину совсем непросто, когда дрожишь и задыхаешься от потрясения и ужаса. Она сидела, привалившись к стене, обхватив себя руками, предпринимая безуспешные попытки разобраться в безумном хаосе мыслей, вызванных подслушанным разговором.

Первая мысль: надо удирать из этого сумасшедшего дома. Флора нетвердым шагом направилась к двери библиотеки. Она не могла поверить в то, что только что услышала.

Отец ее жениха считает себя бессмертным! В голове не укладывается! В любом другом случае она списала бы все на старческий маразм, но Винсент Эртон в свои семьдесят управлял делами транснациональной корпорации. Флора общалась с ним. С мозгами у старика точно все в порядке.

На полпути к двери Флора встала, как вкопанная. Она совсем забыла про книгу! Ту самую, за которой ее отправил в город Патрик. Девушка развернулась, подошла к ближайшей полке и стала лихорадочно пробегать взглядом корешки. Она с головой погрузилась в поиск нужного названия. Она цеплялась за него, как за спасательный круг в океане осколков рухнувшего мира.

Винсент, которого она так уважала, болен? Или потусторонний монстр? Или она сошла с ума? Или все это кошмарный розыгрыш? Книги одна за другой падали в сумочку. Время от времени девушка оглядывалась. Хотя зачем? Если полоумный миллиардер знает, что она проникла в его тайны, ей мало что поможет. Взгляды, которые она бросает на пустую библиотеку, разве что позволят ей увидеть лицо убийцы либо похитителя...

Флора тряхнула головой. Почему она все еще здесь? Может, она спит? Ущипнула себя. Ничего не изменилось. Вокруг все та же уставленная старинной мебелью личная библиотека Винсента Эртона. Солнечные лучи пробиваются через тяжелые портьеры. В воздухе пахнет ванильным освежителем.

Жизнь Флоры Бенсон только что перевернулась с ног на голову. Девушка бросилась к двери. Флора чуть не подвернула ногу – совсем забыла о каблуках! Выскочила в коридор, к счастью не столкнувшись с Винсентом.

***

За окном проносились поля, фермы и маленькие городки. Уши ласкал уютный гул поезда. Флора сидела в мягком кресле, которое казалось ей электрическим стулом, и в сотый раз повторяла про себя объяснение для Патрика. Девушка почти сразу отбросила версию о том, что Винсент действительно мог обладать сверхъестественными способностями. Сама-то она еще с катушек не съехала, чтобы в такое поверить. Но старик явно не в себе и может причинить вред Патрику. От одной этой мысли по сердцу словно проводили осколком битого стекла. Поезд почти летел над рельсами, но Флоре отчаянно хотелось, чтобы он мчался еще быстрее. Чтобы отвлечься от волнений и возмущения тем, во что они с Патриком вляпались, Флора решила попытаться выяснить, в какую оккультную ерунду верил мистер Эртон. Лучшее понимание врага лишним не бывает. Она восстановила в памяти подслушанный разговор и попыталась вычленить ключевые составляющие убеждений старика.

Наманикюренные пальцы затанцевали над сенсорным экраном. В окне поисковика символ за символом появились слова: «переселение душ, похищение тел». Девушка пробежала глазами несколько первых ссылок. Одни любительские мистические любовные рассказы. Судьба словно издавалась над ней.

Флора швырнула смартфон в сумочку. Через пятнадцать минут ее осенило. Рональд Кларксон. Ее чудаковатый друг студенческих времен. Он увлекался НЛО, тайными обществами и сатанинскими обрядами. С точки зрения исследователя. Правда, нормальности это ему не прибавляло.

Номер, к счастью, никуда из телефона не делся. Флора никогда не увлекалась порядком. Ей вряд ли под силу перечислить по памяти половину вещей в собственной сумочке, что уж говорить о списке контактов – настоящем наслоении археологических пластов ее жизни. На экране появилось бородатое смуглое лицо.

– Флора Бенсон? – спросил Рональд. – Что заставило тебя вспомнить обо мне? Страх и смятение никуда не делись, но девушка вдруг словно попала на съемочную площадку. Ее навыки как будто сформировали отдельную личность, которая тут же взялась импровизировать. Мозг начал подсказывать, как лучше всего добиться от знакомого того, что ей требовалось. Спокойным и уверенным голосом девушка произнесла:

– Отгадай загадку: кто меняет тела, как перчатки, не умирает, – из памяти вынырнула фраза собеседника Винсента, на которой раньше Флора не заостряла внимание. – И как-то связано с Индией. В глазах Рона вспыхнул азарт.

– Я тебе перезвоню.

Через полчаса телефон запел. Флора ответила. На экране появился старый знакомый. Он так и не сменил пижаму на приличную одежду.

– Под твое описание подходит только одна разновидность вымышленных существ. Асуры. Демоны, в которых раньше верили в западной Индии. Из сверхъестественных способностей у асуров только умение переселяться в чужие тела. – Вокруг веры в этих чудовищ образовывались культы?

Рон покачал головой.

– А что им нужно для захвата тела?

– Да просто захотеть. Они не колдуны. Асуры – сами воплощенная магия. Получается, Винсент верит, что он один из этих существ? Но если для вселения в Патрика ему не нужно проводить сатанисткие ритуалы или спаивать ее жениха, то, получается, и опасности никакой нет. Вряд ли. Мистер Эртон явно не в себе. И когда он поймет, что одного желания не хватит ему, чтобы закрыть свои глаза, а открыть уже патриковы, то может выкинуть, что угодно. Расслабляться нельзя. Поезд стал замедлять движение.

– Кстати, как поживаешь? – голос Рона вернул девушку к действительности. – Почему вдруг заинтересовалась мифо...

Флора резко отключилась. На миг ей стало стыдно за то, как она использовала чудака, но чувство опасности быстро заткнуло совесть.

***

Винсент отложил книгу, все равно не получалось сосредоточиться на сюжете. Вздохнув, он вышел на балкон. Вид старого Лондона часто помогал ему приводить мысли в порядок. Конечно, еще лучше в этом помогал пейзаж, открывавшийся с крыши его загородной резиденции в Сассексе, но пришлось уехать оттуда раньше срока ради очередного собрания совета директоров. А Патрик предпочел остаться в Сассексе до середины осени, чтоб рисовать. Патрик...

Винсент соврал Филлипу, сказав, что все обдумал. Он давно принял решение, но мысли, с ним связанные, упорно гнал от себя. Он понимал, что обдумывая неизбежно начнет колебаться. В итоге он все равно совершит задуманное, но то, что люди называют совестью, будет временами вонзать коготки в сердце.

Как с Анной. Винсент до сих пор не мог простить себе решения занять тело любимой жены. Анна была намного моложе его, но безумно любила. А он любил ее. Он любил всех своих жен и возлюбленных, потому что имея за спиной века, понимаешь, что строить отношения без любви - пустая трата времени и сил. Это как грызть безвкусную черствую лепешку. Но среди всех любимых женщин Анна занимала особое место. Он никогда так не любил до нее, и не смог полюбить после.

Анна поистине была для него тем, что люди называют второй половиной. О, если бы он мог подарить ей вечность! Если бы они всегда могли быть рядом и менять тела, не теряя духовного единения. Но, увы, Анна была всего лишь человеком, и ничто не могло этого изменить.

Он встретил ее в далеком 1467 году в самый разгар Войны Роз. Едва увидев эту девушку с золотисто-рыжими косами и пронзительными зелеными глазами, Винсент (носивший тогда иное имя) потерял голову от любви. Но леди Анна была замужем за пожилым мужчиной, в жилах которого текла кровь Плантагенетов, хоть и порядком разбавленная. Винсент мог бы попробовать соблазнить Анну, но не решил не ставить ее перед мучительным выбором — земное счастье или спасение души. Он и по сей день не знал, существует ли Бог, ад и рай, но для Анны это было важно. И Винсент принял решение. Он покинул тело молодого сильного рыцаря, снискавшего себе славу и любовь двора славными победами и вселился в стареющего мужа Анны.

Бедняжка все не могла понять, как скучный неинтересный мужчина, которого она едва переносила смог завоевать ее сердце после пяти лет брака. Да уж, образ бедняги изменился во всем. Ему даже предлагали занять престол, а он был почти готов на это ради того, чтоб сделать любимую королевой. Но судьба распорядилась иначе.

Винсент не щадил старое тело, которое стало его прибежищем. Он решил поучаствовать в одном из сражений, чтоб доказать, что достоин престола. Но куда важнее было дать Анне повод гордиться мужем. Увы, телу оказалось не под силу следовать за порывами души. Бедняга был сражен в самом начале сражения, получил серьезные раны и свалился под ноги собственному коню. Его унесли с поля боя, даже сумели выходить, но продолжать жизнь ему предстояло в теле беспомощного калеки.

У человека не было бы выбора, но у Винсента он был. Он просто не мог влачить жалкое существование гниющего куска плоти и видеть эту боль в глазах любимой. Однажды Винсент подслушал страшную клятву Анны. Думая, что супруг спит, она стоя перед распятием поклялась лишить себя жизни, если Господь не вернет ее мужу силы.

Винсент не сомневался, что так она и поступит. Он так же знал, что Анна навеки останется верна его памяти. Не было смысла пробовать завоевать ее сердце вновь в чьем-нибудь ином теле - молодом, красивом и полном сил. Увы, его жена была не из тех, кто мог бы продолжат жизнь в роли исполненной достоинства вдовы. Не стоило так же ждать, что она удалится в монастырь, чтобы оплакивать свою потерю. Нет, зная Анну, несложно было предсказать, что она окажется на крыше замка, стоит ему испустить последний вздох.

Оставалось только одно. В тот момент Винсенту искренне казалось, что иного выхода нет. Он не мог позволить Анне умереть. И не мог найти в себе сил расстаться с ней. Анне было двадцать пять — вся жизнь впереди. И тогда он принял сомнительное решение — стать ее. Соединить две половинки в одно целое. Конечно, в глубине души он знал, что от Анны останется лишь тело, а душа... Кто знает, что случается с душами, изгнанными из тел, на которые положили глаз асуры? Ради Анны ему хотелось верить, что Бог принимает их в рай, как невинных мучеников.

И вот, в один из дней, когда она сидела, держа за руку несчастного калеку, сердце страдальца перестало биться, и он взглянул на мир глазами своей жены. Он стал Анной и прожил за нее прекрасную жизнь. Но на протяжении всех этих лет его не оставляла мысль о том, что эта жизнь украдена. Украдена у любимой. Странные мысли для асура, чье существование заключается в путешествии по чужим телам. Прежде он никогда не жалел тех, чьи тела использовал как сосуд для своей сущности. Но живя в теле Анны, он не знал душевного покоя.

И глупо думать, что с Патриком будет иначе. Можно, конечно, начать измерять и сравнивать любовь к Анне и любовь к Патрику, но это заведомо провальная тактика. Пусть он любит сына не так сильно, как Анну, но достаточно для того, чтобы испытывать душевную боль за похищение его жизни.

Патрик действительно был совершенством во всех отношениях, его ждала такая прекрасная жизнь, что дух захватывало. Но вместо этого молодому, полному сил и планов человеку придется в ближайшее время просто исчезнуть, чтоб уступить место древнему демону. Такие вещи никогда не смущали Винсента, если речь шла о посторонних людях. Они были просто телами. Он выбирал их осмотрительно и придирчиво, как модница выбирает наряд для светской вечеринки. Были среди асуров такие, кто испытывал жалость или сочувствие к жертвам, а иногда и стыд за то, что воруют их тела и жизни. Но Винсент всегда был выше догм человеческой морали.

Однако он никогда не считал себя свободным от любви. И в случае с Патриком именно любовь мешала ему поступить самым простым и выгодным для себя образом. Точнее, начала мешать, как только он об этом задумался. Недаром он так долго избегал мыслей о переселении в тело сына. Стоило только разрушить воздвигнутую плотину, и нежеланные мысли и чувства затопили сознание, не оставляя надежды вернуться к прежнему спокойному и понятному состоянию «я все решил».

Это все Филипп. Он — единственный, с кем Винсент мог поделиться. Других друзей среди асуров у Винсента не было, а говорить о таких вещах с людьми — сущее безумие. Можно, конечно, поговорить с кем-нибудь по душам, а потом убить... Но вряд ли мнение человека хоть чего-то стоит. Люди мыслят совсем другими категориями. Для большинства из них краткая, а зачастую и убогая, человеческая жизнь бесценна. По крайней мере, на словах. На деле то же большинство легко принесет чужую жизнь в жертву ради собственной или жизни близких. Но никто заранее в этом не признается, да и не поверит, что способен на такое.

Так что с людьми о таких вещах не поговоришь. Зато Филипп парой осторожных вопросов сумел вытянуть на поверхность глубоко и, казалось бы, надежно погребенные чувства. Все дело в том, что он способен по-настоящему понять. И если уж асур сомневается в разумности принятого Винсентом решения, значит не так уж это решение разумно.

Вряд ли Винсент сможет беспечно наслаждаться жизнью в теле своего сына. Филипп прав, будет так же, как с Анной. Точнее даже хуже. Ибо Анна утратила смысл и радость бытия, и жаждала умереть, а Патрик страстно любит жизнь, и она явно отвечает ему взаимностью.

Да и чего он, в конце концов, так зациклился на Патрике? Асур может выбрать тело любого баловня судьбы. Хотя бы того же Хью Райлтона - рок-музыканта, которым искренне восхищается, не пропуская ни одного грандиозного концерта, в какой бы стране тот не проходил.

Что же до «Дайлиз Энтерпрайзиз», так можно завещанием ввести Хью в совет директоров, передав ему контрольный пакет акций. Никто даже не удивится, зная какую слабость пытает Винсент к молодой рок-звезде. Конечно, непросто будет совмещать карьеру музыканта и управлять транс-корпорацией, но тем интереснее вызов.

Кем он только не был за неполную тысячу лет своего существования — воином, поэтом, ученым, революционером. Почти всегда он выбирал тела богатых и знаменитых, даже в те времена, когда такие люди составляли ничтожно малую часть населения. Частенько вмешивался в политику. Ему удалось побывать герцогом Анжуйским и главой совета дожей в Венеции. Разве что править великой державой так и не довелось ни разу. Но Винсент и сам не рвался в короли или президенты — хлопот больше, чем удовольствия. Разве что, ради Анны готов был надеть корону.

Одним словом, имея подобные возможности, глупо лишать любимого сына яркой, единственной, неповторимой жизни. А себя навсегда лишать общества Патрика. С Анной он не мог провести жизнь, а с Патриком — может. Они станут настоящими друзьями, это будет нетрудно. А эта Элла или Флора... Черт с ней, пусть достается сыну. На свете достаточно прекрасных талантливых женщин. И ни одной Анны...

***

Такси подъезжало к загородному имению Эртонов. Старинное здание помнило еще времена, когда Британия занимала несколько большую площадь, нежели сейчас. Может, и Винсент тоже помнил? Вдруг он не просто возомнил себя потусторонней тварью, а и вправду обладает особыми талантами? Винсент донельзя богат. Слети он с катушек, слабостью наверняка воспользовались бы партнеры, которые спят и видят, как взбираются на вершину корпоративной иерархии «Дайлиз-энтерпрайзис».

Или это все-таки больной розыгрыш?Такси еще не до конца остановилось у подъездной дорожки, а Флора бросила на переднее сидение стофунтовую купюру – хватит, чтоб в два раза покрыть самые жирные расценки за получасовой переезд, – распахнула дверцу и соскочила на асфальт. Чуть не навернулась, но удержалась на ногах. Сзади донесся упрек водителя. Наверняка, крутит пальцем у виска. Плевать. Девушка подбежала к воротам. Секунда, другая. В ушах стоял гул крови и пение сверчков. Наконец, охрана соизволила взглянуть на мониторы, пульсирующий огонек на электронном замке позеленел, завизжал электромотор, и тяжелая кованая калитка повернулась на петлях. Наверное, отворяющиеся райские врата сейчас порадовали бы ее меньше.

Флора очутилась в холле, взбежала по ступенькам, положила руку на ручку двери комнаты Патрика – заперто!

– Альберт! – она позвала дворецкого.

Через минуту в коридоре показался сорокалетний мужчина с вытянутым лицом и седыми висками. Он глядел на мир так надменно, что не разобраться – кто здесь вообще кому служит.

– Вы в чем-то нуждаетесь, мисс...

– Где Патрик? – перебила Флора.

– Уехал в Лондон, – невозмутимо ответил Альберт.

– Когда и куда именно?!

– В главный офис «Дайлиз-энтерпрайзис»

Проклятье! Рука машинально вернулась к сумочке: позвонить Патрику, немедленно предупредить его… Но Альберт может доложить Винсенту.

- Мистер Патрик просил меня привезти книги из Лондона. Я оставлю в его кабинете? - безразличным тоном спросила Флора.

- Конечно, мисс, - Альберт почтительно распахнул перед ней дверь. Ни дать ни взять образцовый слуга времен королевы Виктории.

Флора закрыла за собой дверь, подошла к письменному столу, присела и выдвинула самый нижний ящик. Убрала стопку бумаг. В глазах отразился блеск металла.

По коже пробежали мурашки. Девушка сглотнула и взяла пистолет. С минуту искала, как выдвинуть обойму. Когда нашла, та с громким стуком упала на дно выдвижного ящика. Флора вздрогнула и заозиралась. Осмотрела обойму: патроны на месте. По позвоночнику словно пробежал электрический разряд. Она сделает все, чтобы защитить Патрика. Неважно, кто против нее – сумасшедший миллиардер или чудовище из древних легенд. Девушка нашла предохранитель и потренировалась его переключать. Затем пистолет занял место в сумочке.

Жизнь словно превратилась в роль. Раньше Флора держала оружие только на съемочной площадке. Вдруг Винсент и вправду асур? Когда девушка перевопощалась в героинь, часть ее во время дублей верила и не в такое. Флора набрала Патрика и стала напряженно вслушиваться в гудки. Нет ответа.

Надо взвращаться в Лондон. Увидела расписание поездов и еле удержалась от того, чтобы швырнуть телефон в стену – ближайший отправится только через три часа.

Несколько раз Флора еле не угодила в аварию – каждые десять минут она отвлекалась на попытки дозвониться до Патрика. Серая полоса ярко освещенного шоссе словно выжгла на сетчатке сужающийся кверху рубец.

Вряд ли Винсент собирается прямо сегодня похитить тело сына. Но такая вероятность существовала. И она вместе с назойливым гулом мотора и скребущими внутренности гудками сводила с ума. Телефон, который Флора постоянно брала в руки, нагрелся до такой степени, что, казалось, в салоне вот-вот завоняет плавленным пластиком.

Наконец, столица заключила девушку в бетонные объятья высоток. Несколько подрезанных водителей и проездов на красный – чудо, что полиция ей не заинтересовалась, – и Флора резко затормозила у небоскреба со светящейся надписью «Дайлиз-энтерпрайзис» на крыше.

Торопливым шагом прошла через парадную дверь.

– Где Патрик Эртон? – спросила она консьержа. – На каком этаже? В такой комнате?! Сил напускать на себя показное спокойствие не осталось. Собеседник сделал еле заметный жест. Сбоку донеслись шаги. Флора обернулась. Повезло. К ней шагал охранник, который ее знал.

– Все в порядке, – сказал он. – Мисс Бенсон – девушка молодого мистера Эртона. Совещание закончилось десять минут назад. Патрик уехал к отцу.

Флора приоткрыла рот. В кровоток словно высыпали измельченного в острые осколки льда.

– Все в порядке? – спросил охранник. Каждый из них может служить зверю, который прячется под кожей Винсента.

– Да, – с притворным безразличием ответила Флора. – Спасибо большое! Просто я уже обыскалась Патрика. До свидания.

Она вышла на улицу и резко сунула руку в сумочку в поисках смартфона. Сломала ноготь, наткнувшись на пистолет, но даже не поморщилась. Выхватила телефон, попыталась разблокировать, но экран оставалась мертвым. Дура! Истратила весь заряд на бессмымленные вызовы. Плевать! От дома Винсента ее отделяли всего несколько кварталов. Лишь бы не опоздать.

***

- Вы меня плохо слышите? Я сказал — продавать по четыреста шестьдесят. И если вы заинтересованы в дальнейшем сотрудничестве с «Дайлиз Интерпрайзис», прошу воспринимать мои слова как указание, а не рекомендацию, которую можно оспорить. Я рад, что мы друг друга поняли.

Флора стояла, прижавшись к стене холла, и во все глаза смотрела на Патрика, который чуть ли не кричал по телефону на невидимого собеседника. Таким она его никогда не видела. Этот резкий приказной тон. Этот злой холодный взгляд. Как у змеи. Как у... Винсента. В эту минуту Патрик походил на отца куда больше, чем на себя самого. Куда делся мягкий обаятельный и временами застенчивый человек, которого она так любила?

- Они научатся принимать меня всерьез! - гневно бросил он, с силой хлопнув телефоном по мраморной столешнице какого-то антикварного столика.

- Патрик, - пробормотала Флора.

- О, это ты, - он натянуто улыбнулся. - Прости, я тебя не заметил. Этот бизнес сведет меня с ума, - он беспомощно развел руками, тут же обретя до того растерянный и милый вид прежнего Патрика, что Флоре захотелось броситься ему на шею.

- Похоже на то, - она едва не смеялась от облегчения. - Впрочем, я кажется тоже схожу с ума. Не представляешь, что за безумный выдался у меня денек. Ох, мне же надо с тобой поговорить! Я весь день безуспешно пыталась с тобой связаться, носилась между Лондоном и Саффолком.

- Но ты могла просто позвонить, - удивленно ответил Патрик.

- Знал бы ты, сколько раз я тебе звонила! - истерично рассмеялась Флора. - Ваше высочество за полдня не нашли времени ответить на мой звонок или хотя бы перезвонить.

- Ах да, - Патрик нахмурился и потер ладонью переносицу. Нехарактерный для него жест. - Эти самые полдня я провел на заседании совета директоров. Извини. Как я и предполагал, слияние с «Армилити», похоже, принесет нам больше хлопот, чем прибыли.

- Не слишком ли глубоко ты погрузился в проблемы отцовского бизнеса? - Флору затрясло от гнева, тревоги и усталости. - У тебя через два дня самая важная выставка за последние несколько лет, а ты думаешь о каких-то слияниях и бесишься из-за цены на акции.

- Извини, дорогая, но я сам буду решать, что для меня важнее, - лицо Патрика вновь стало жестким и чужим.

Но даже не это заставило сердце Флоры сжаться от страха, нахлынувшего с новой силой, а обращение «дорогая». Кажется, раньше Патрик не называл ее так. Само по себе слово «дорогая» ничего не значило, хоть и звучало довольно противно. Куда хуже было то, что за весь разговор Патрик ни разу не назвал Флору по имени. Она слишком хорошо помнила скрипучий голос, называвший ее «Эллой или Флорой». Винсент собрался на ней жениться, но при этом даже не знал, как ее зовут. О, Боже! Неужели все было зря? Неужели эта тварь уже заняла тело сына, и все потеряно?

- Прости, я был груб, - Патрик примирительно улыбнулся и шагнул к ней.

Флора инстинктивно отшатнулась. Трясущимися руками она почти машинально расстегнула сумочку и нащупала внутри пистолет.

- Что с тобой, Флора? - на его лице читалось искреннее беспокойство.

«Флора». Уже лучше. Хотя гораздо чаще он звал ее «Фло». Полным именем обращался разве что на официальных мероприятиях или когда бывал не в духе. Впрочем, сейчас он как раз в таком настроении.

Флоре до ужаса хотелось верить, что перед ней ее родной Патрик, любимый до такой степени, что она готова ради него совершить убийство. Но как ей убедиться в этом? В голове словно стучали молотки, мысли путались в безумный клубок. Она знала, что должна тщательно оценивать и анализировать каждую фразу, но понимала, что слишком измучена и напугана для этого. И все равно она должна взять себя в руки и разобраться, кто перед ней — Винсент или все-таки Патрик.

- Ты ведешь себя странно, - она с трудом сдерживала дрожь в голосе. А если перед ней все-таки асур? Еще не хватало, чтоб он догадался о том, что ей известно. - Почему ты не перезвонил мне после собрания?

- Если честно, мне было не до того, - недовольно ответил Патрик.

Знать бы еще, чем вызвана досада — упреком или опасением разоблачения. Флора колебалась, какую тактику выбрать — осторожность или решительный напор, чтоб заставить тварь раскрыться. В итоге, выбрала второе. Да и юлить уже просто не было сил.

- Это не я веду себя странно, Патрик, а ты! Ты совсем на себя не похож, как будто другой человек.

- Брось, Флора. Да, я решил принять часть отцовских обязанностей в корпорации и что с того? Поначалу это потребует много сил и времени, но позже я разберусь и даже смогу полноценно совмещать бизнес и карьеру художника. Я не собираюсь бросать живопись. Успокойся, прошу тебя. Ты устала и взволнована, я вижу. И расстроена тем, что не могла меня найти. Но вот я здесь и весь твой. Так о чем ты хотела поговорить?

- О... о твоем отце, - лучше перестать ходить вокруг да около.

- Об отце? - он казался искренне удивленным. - А что с ним не так? Он ведь ничем тебя не обидел? - Патрик шагнул к ней, обнял за плечи и пристально заглянул в глаза.

Сердце Флоры растаяло, враз послав к чертям все страхи. Конечно, это он, как она могла сомневаться. Флора спрятала лицо на груди Патрика, но он слегка отстранился, чтоб снова взглянуть на нее.

- Какая же ты у меня красавица! - нежно прошептал он, проведя рукой по ее щеке. - Самая красивая женщина на свете. А твои глаза, зеленые как море...

На Флору накатила новая волна паники. Ей бы радоваться, но она испугалась сильнее чем прежде. Патрик никогда раньше не расхваливал ее внешность, тем более в таких выражениях.

- Ты же считаешь, что это линзы, - она вырвалась из объятий и, запустив руку в сумку, сжала пистолет.

- Ну вообще да, - немного смущенно признал он. - Такого цвета глаз просто не бывает в природе. Уж я-то знаю. Но все равно очень красиво.

Патрик никогда не говорил про линзы, в отличие от старого асура. Сомнений больше нет, чудовище завладело его телом.

- Послушай, не стоит злиться из-за такой ерунды, - он снова говорил с досадой. - Ты сегодня явно не в себе.

- Я-то в себе, в отличие от тебя, - мрачно проговорила она. - Хватит притворяться, я все знаю!

- Ну что ты знаешь? - теперь он говорил устало и снова тер переносицу. - Флора, девочка моя...

Еще одно обращение, которого Патрик никогда не произносил.

- Я тебе не девочка! Мы — ровесники. Были ими... - ей хотелось рыдать от бессильной ярости. Красная пелена перед глазами смазала черты любимого лица.

- Да что на тебя нашло? О, Боже! - глаза Патрика внезапно округлились, а удивление и злость сменились страхом.

Он смотрел на ее руки, и Флора даже не сразу поняла, что сжимает пистолет, направляя ему в грудь.

- Ты завладел телом своего сына, - истерично выкрикнула она. - Бессердечная тварь! Думаешь, сможешь жить вечно, пожирая чужие души? Не надейся! Я положу этому конец.

- Флора, ты сошла с ума, - пролепетал он, стремительно бледнея. - Не знаю, что ты себе напридумывала, но уверен, что мы сможем обсудить это спокойно. Опусти пистолет.

Резкий звук нарушил и без того хрупкое равновесие. Флора дернулась и инстинктивно нажала на курок. Грохот выстрела, изумление в глазах Патрика, звук падающего тела и властный голос сзади:

- Что, черт возьми, происходит?! Патрик!

Флора обернулась и увидела Винсента.

***

- В-вы? - Флора в ужасе переводила взгляд с Винсента на Патрика, лежащего на полу.

Винсент, не обращая на нее внимания, бросился к сыну. Он упал на колени, приложил голову к груди Патрика, а когда поднялся седые волосы были перемазаны кровью, а взгляд поистине страшен. Флора ни на секунду не сомневалась, что перед ней древний демон, но ей больше не было страшно.

Чего можно бояться, когда только что убила любимого человека? Если эта тварь растерзает ее на месте, то это будет лишь заслуженное наказание, пожалуй, даже слишком мягкое.

- Ты — чудовище, - хрипло пробормотал Винсент. - Я думал, ты любишь моего сына.

- Чудовище — не я, а вы! - выкрикнула она в ответ. - И я люблю Патрика. Я хотела спасти его.

- От чего же? - мертвенное спокойствие в голосе асура звучало страшнее лютой злобы.

- От вас, - с вызовом ответила Флора. Теперь ей нечего скрывать. - И не трудитесь изображать отцовскую скорбь. Не передо мной. Я знаю, кто вы и что вы хотели сотворить с Патриком.

- Знаешь, значит? - он поднялся и медленно направился к Флоре.

Она стояла не шевелясь, хотя он был поистине страшен в этот момент. Кровь Патрика на лице и волосах и немигающий змеиный взгляд ужасали Флору. Но она приказала себе не двигаться и не опускать глаз. Этот демон - истинная причина смерти Патрика, хотя это не снимает с нее вины. Он легко может убить ее, но она не даст себя запугать. Есть какое-то извращенное удовольствие в том, чтобы лишиться инстинкта самосохранения. По крайней мере можно называть вещи своими именами, не опасаясь последствий.

- Я знаю все, - она с вызовом посмотрела на асура.

- Сомневаюсь, что все, но кое-что тебе, похоже, действительно удалось узнать. Не буду допытываться, каким способом. Это уже неважно. Однако ты выбрала странный способ спасти любимого. Предпочла убить его, лишь бы не дать мне завладеть его телом?

- Я не хотела его убивать! - в отчаянии выкрикнула Флора, разом растеряв самообладание. - Я хотела убить вас! Я думала, что это вы, что вы уже...- истеричные рыдания помешали ей продолжить.

Ноги подкосились и она рухнула на пол. Вместо того, чтоб попытаться подняться, она на коленях подползла к телу Патрика, прильнула к бездыханной груди, точно зная, что не услышит биения сердца.

- Прости, прости меня! Я так хотела тебя спасти, - захлебываясь слезами шептала Флора, склонившись над мертвецом.

- Он не простит тебя, - Винсент навис над ней, и Флора показалась себе ничтожной букашкой у ног великана. Его слова по-прежнему звучали спокойно и страшно. - И я не прощу. Ты убила моего сына. Чтобы бы ты ни думала я любил его. Любил до такой степени, что отказался от своего намерения, предоставив сыну возможность прожить собственную жизнь. Ту жизнь, которую ты, жалкая глупая тварь, отняла у него. Вряд ли ты могла бы совершить что-то более ужасное. Хотя нет, могла бы. Куда страшнее было бы, истрать ты эту пулю на меня, а не на моего сына. Как бы сильно я ни любил его, Патрик был всего лишь смертным. Ты украла у него десятилетия яркой прекрасной жизни, а я потерял бы вечность.

Он замолчал, наслаждаясь эффектом. Демон, похоже, отлично понимал, какие раны наносит каждое его слово. Она ведь собиралась убить именно Винсента, и если бы не нелепая ошибка... Она пережила безумный день, была на взводе, каждое слово Патрика толковала по-своему. Но какой смысл себя оправдывать, когда вместо чудовища убила любимого. А древняя тварь, вот она — стоит и издевается, проворачивая кинжал в ране.

Но, может, еще не поздно? Пистолет, выпавший из рук после выстрела лежит всего в паре шагов. Если попробовать незаметно передвинуться ближе в нему... Ей в любом случае нечего терять. Грех не попробовать под конец все-таки разделаться с пожирателем душ и спасти сотни невинных жертв.

Увы, Винсент безошибочно определил направление ее взгляда и небрежным движением отшвырнул его в другой конец комнаты.

- Это мне еще понадобится, мисс, - прищуренные глаза сверкали мстительной злобой. - На нем ваши отпечатки. Вас ведь не удивит, что я намерен сгноить вас в тюрьме за убийство моего сына, Элла?

- Флора, - машинально поправила она. - Зачем вам тратить силы на то, чтоб упечь меня за решетку. Вы же можете с легкостью убить меня своими руками. Так ведь?

- Могу, - согласился Винсент. - Но нынче это не модно. Мне не хотелось бы оказаться в тюрьме вместо вас. Конечно, у меня довольно много шансов уйти от правосудия, но лучше не рисковать. В конце концов, я нажил несколько весьма могущественных недоброжелателей. В любом случае малейшая тень подозрения ляжет пятном на «Дайлиз энтерпрайзис». Я не собираюсь рисковать ни свободой, ни деловой репутацией. Кроме того, вам, мисс Флора, - он сделал насмешливое ударение на имени, - не помешает провести несколько десятилетий в муках и душевных страданиях. Убить вас сейчас — значит даровать вам слишком легкую участь. Убийца моего сына не заслуживает подобного снисхождения. У тебя могла быть прекрасная жизнь с моим сыном, - с неожиданной горечью сказал он. - Жизнь, полная славы, приключений и всех благ, которые могут даровать деньги. Вместо этого ты проведешь остаток дней в тюремной камере, непрестанно терзаемая виной за смерть Патрика. По-моему, это справедливо.

- Делайте, что хотите, - Флора медленно поднялась с пола. - Вызовете полицию прямо сейчас?

- Само собой, - Винсент достал телефон.

У Флоры было несколько секунд и она не стала медлить. Молниеносно схватив сумку, она рванула к двери, а затем вниз по лестнице. Холл был пуст, и ничто не мешало Флоре выскочить из дома, добежать до машины, дрожащими руками открыть дверцу и повернуть ключ зажигания. Очевидно, сработали те жалкие крохи удачи, которые у нее еще остались.

- Придется тебе побегать за мной, пожиратель душ, - и она с силой вдавила педаль газа.

***

Винсент не бросился за убийцей сына, и не позвонил в полицию. Пусть тешится иллюзией, что сможет избежать расплаты. Наверное, помчалась в аэропорт в надежде затеряться в какой-нибудь Доминикане. Ничего, с его деньгами и связями эту актрису достанут и с другого континента. Надо дать ей время привыкнуть к мысли, что удалось спастись от возмездия, а потом затянуть петлю.

Асур вышел из комнаты, бросив последний взгляд на мертвого Патрика. Ему больше нечего делать в этом доме и в этой жизни. Зря он так пекся о репутации «Дайлиз Энтерпрайзис», все равно корпорацию придется бросить. История Винсента Эртона закончилась. Пора написать эпилог, захлопнуть книгу и начать все с чистого листа.

Конец эпохи финансиста и начало эпохи рок-звезды. Наверное, оно и к лучшему. Нельзя прирастать к месту и к судьбе. Надо разыскать Хью. Кажется, он должен быть на гастролях в Канаде. Придется пересечь Атлантику. А ведь он так не любит летать. Жаль, не удастся столкнуться с Флорой в залах Хитроу, было бы забавно. Но он полетит на частном самолете. Надо же в последний раз воспользоваться преимуществами положения Винсента Эртона. Впрочем, надо полагать, Хью Райлтон тоже не эконом-классом летает.

Но перед тем, как покинуть Англию, Винсент решил в последний раз навестить загородный дом в Сассексе. Он искренне любил старое поместье, построенное аристократическим семейством викторианской эпохи. В этом доме жили счастливые воспоминания о годах, проведенных с Эбигейл, о детстве и юности Патрика.

Винсент не был человеком. Та же Флора справедливо считала его чудовищем. И все же древнего асура роднило с людьми гораздо больше, чем разделяло. Каждую новую свою жизнь он проживал как человек, обрастая привязанностями, достигая целей, раз за разом возводя замок на песке. Он отлично знал цену этим замкам, не обольщался на тему их долговечности, и все-таки любил их со всей страстью, которую может дать именно осознание конечности счастья.

О бренности бытия Винсент размышлял, вглядываясь в темноту за окнами ночного экспресса. Он был не в том состоянии, чтоб вести машину, и уж тем более не хотел сейчас видеть шофера. Кроме того, через несколько часов в холле обнаружат тело Патрика и тут же, само собой, захотят связаться с его отцом. По номеру машины его найдут за полчаса, и вместо наполненного грустью прощания с внезапно оконченной жизнью придется отвечать на вопросы полицейских. Нет уж, лучше он проведет эти часы на крыше старого дома и встретит там рассвет последнего дня Винсента Эртона.

Когда он подъехал к дому, ночная мгла уже сменилась предрассветными сумерками. Небо словно разделили на две половины. На одной светлые облака выделялись на темном фоне, на другой — темные на светлом. Летом светает рано, и все-таки еще час до восхода солнца у него есть. Винсент прошел по парку, вошел в дом, искренне надеясь не столкнуться ни с кем из работников. К счастью, весь персонал, занятый содержанием дома, крепко спал в этот час. Кроме охранника, но тот наблюдал за домом и территорией из своей комнаты.

Перед тем, как подняться на крышу Винсент заглянул в бар и прихватил бутылку любимого коньяка, такого же, как тот, что они пили с Филиппом. Как жаль, что старый друг уехал, именно теперь, когда он нужен как никогда. Что ж, придется коротать последнюю ночь в одиночестве. Ну хотя бы коньяк ее скрасит. Поднимаясь по лестнице, Винсент подумывал поставить аккомпанементом музыку Хью Райлтона, но отказался от этой идеи. Рок-музыка наполнит его новую жизнь, а старую он проводит в тишине.

И вот теплый ночной ветер дохнул ему в лицо, а светлеющее небо подмигнуло осколками тающих звезд. Винсент поискал глазами любимое плетеное кресло, но неожиданно его взгляд выцепил из темноты силуэт на краю крыши. Очевидно звук предупредил незнакомца о постороннем присутствии, и фигура вздрогнула, едва не потеряв равновесие. Винсент приблизился на несколько шагов, стараясь не делать резких движений.

Это была женщина, и не нужно было подходить ближе, чтоб понять какая именно.

- Вот уж не думал застать вас здесь, Флора, - он удивился тому, как спокойно и мягко звучал его голос.

Винсент понял, что больше не испытывает жгучего гнева к этой девушке, прервавшей жизнь его сына и разрушившей его собственную. Наверное, дело в том, что он уже мысленно смирился с необходимостью закончить очередную главу своего бытия, а потому не хотел тратить силы на месть, а чувства — на ненависть.

- Я знала это, - Флора обернулась к нему, но не подумала отодвинуться от края, напротив, сделав один крошечный шаг вперед. - Ваш дом последнее место, где вы стали бы меня искать. По крайней мере, я так думала, - она истерично усмехнулась. - Однако вы здесь, хотя, похоже, пришли не за мной.

- Не за вами, - кивнул асур. - Поэтому и удивлен. Впрочем, я понимаю логику, которой вы руководствовались. Прислуга вас знает, а потому без вопросов впустит в любое время суток, практически как хозяйку. А ведь вы могли бы стать настоящей хозяйкой этого дома, Флора.

- В качестве вашей жены? - выкрикнула она. - Лучше умереть!

- В качестве моей невестки и жены Патрика, - поправил Винсент. - Что же касается «лучше умереть», так вы, похоже, именно за этим сюда и явились?

- Именно так. Жизнь моя разрушена, совесть терзает меня неимоверно. И идея мгновенно покончить с этим кошмаром привлекает меня куда больше, чем годы беспросветного прозябания в тюрьме, которые вы мне обещали.

- Логично. И вы планировали броситься вниз с первыми лучами солнца? - он слегка улыбнулся.

Флора не ответила, но он знал, что прав.

- Очень символично. Я, признаться, тоже хотел встретить тут рассвет. Надеюсь мы друг другу не помешаем.

- Вы останетесь здесь, чтоб посмотреть, как я... - она осеклась. В темноте сложно было разобрать выражение ее лица.

- Я останусь здесь, чтоб посмотреть как взойдет солнце. На вас мне плевать. Хотите прыгайте, хотите — спускайтесь вниз, садитесь в машину и попробуйте затеряться где-нибудь в Австралии.

- Я прыгну, - Флора сделала еще один шажок к краю крыши. - В моей жизни больше нет смысла. И это... слишком больно.

- Как знаете, - Винсент пожал плечами. - Может, хотите коньяка? Для решимости. Он хороший.

- Не надо, - Флора замотала головой. В отступающей темноте уже можно было различить удивительный оттенок ее рыжих волос. Совсем как у Анны. - Хотя нет, давайте, - внезапно передумала она.

Асур неторопливо приблизился к ней, медленно наполнил бокал, а потом, когда Флора протянула руку, резко схватил ее и дернул на себя.

Девушка несколько раз дернулась и замерла, глядя на него изумленными зелеными глазами. Она силилась что-то сказать, но не могла. Лицо стремительно бледнело. Это ничего, скоро к нему вернутся прежние краски.

Сам он наверняка выглядит не лучше. Неудивительно. Душа асура покидала тело Винсента Эртона, обрывая нить его жизни. Зато Флора будет жить. Грех позволить разбить это прекрасное тело о камни. Ему можно найти более достойное применение. В конце концов, вряд ли жизнь многообещающей актрисы хуже жизни рок-певца.

Бедная Флора! Так пыталась спасти Патрика от участи, которая теперь постигла ее саму. Но все справедливо. Она лишь получила то, что заслужила и то, чего желала — смерть. Но если душа Флоры должна быть стерта навеки, то прекрасное тело и уготованная ей судьба могут отлично послужить, как строительный материал для очередного замка на песке.

Сжимавшая тонкое запястье сухая старческая рука разжалась, и тело Винсента рухнуло к ногам Флоры.

- Вот и все. В твоей жизни и впрямь не было смысла, зато в моей — есть, - она налила себе коньяка и улыбнулась первому солнечному лучу.