Второй шанс

Шанс -
Его так просто упустить,
Но легче локоть укусить,
Чем новый шанс заполучить.
(«Остров сокровищ»)

Глава 1

Я очень люблю спать. И ненавижу, когда меня будят. Даже так: НЕ-НА-ВИ-ЖУ. Причем не важно, кто это делает и как. Нежный поцелуй любимой девушки или грубый тычок учителя во время школьного урока (да, в школе я частенько засыпал прямо за партой) действуют на меня совершенно одинаково – я сначала пытаюсь отмахнуться, а если не получается – начинаю ругаться. Близкие, хорошо знающие меня люди в минуты сна стараются меня не трогать.

И лишь один человек начисто игнорирует эту мою особенность – мой лучший друг Колька Васнецов, живой кошмар, который я терплю с самого детского сада. И потому, когда ранним утром звонит мобильник, грубо сминая мой самый последний - и оттого самый сладкий - сон, врываясь в него отвратительным, свербящим мозг скрежетом – тогда я точно знаю, кто именно посмел нарушить мой покой.

Нашарив на тумбочке телефон, я с трудом разлепил один глаз и посмотрел на будильник. Стрелки показывали без десяти восемь. Опять этот паршивец украл у меня десять минут сна! И ведь бесполезно ему объяснять, Колька просто не понимает, что бывают такие моменты, когда я не хочу его ни видеть, ни слышать.

- Чего тебе? – хриплым голосом буркнул я в трубку

- Все дрыхнешь, Санчо? – раздался из динамика омерзительно бодрый Колькин голос, - Вставай давай, нам с тобой в спортзал сегодня, забыл?

Я привычно поискал у себя желание заняться утренними физическими нагрузками, также привычно его не обнаружил и попробовал отвертеться:

- Ну нафиг, не хочу. Давай вечером. Или завтра. Или лучше вообще на следующей неделе.

- Смотри, совсем жиром заплывешь, и так бока над ремнем свисают, - поддел меня друг.

- Тебе-то легко говорить, доходяга проклятый, - проворчал я, но покорно спустил ноги с кровати. Врет он, конечно, ничего у меня не свисает. Ну разве что совсем чуть-чуть. Но ведь знает, стервец, чем меня можно зацепить! Вот и заводи их, этих лучших друзей.

- Тебе от меня только нужно, чтоб я тебя возил везде. Меркантильный ты тип, Коля.

- Да ты что? – искренне возмутился Васнецов, - я исключительно о твоем здоровье беспокоюсь! Все, через полчаса спускаюсь, не опаздывай!

И, не дожидаясь ответа, отключился.

Еще раз помянув друга недобрым словом, я поплелся в ванную.

Ровно через полчаса я подкатил к Колькиному дому и приготовился к длительному ожиданию. Вообще-то, он тот еще раздолбай, и, если говорит «через полчаса», можно смело прибавлять минут двадцать-тридцать. Но я-то как раз опаздывать очень не люблю. Впрочем, на этот раз Васнецов почти сразу выскочил из подъезда, с размаху приземлился на пассажирское сиденье моей старенькой Тойоты и скомандовал:

- Проспект Металлистов, 25! Гони, ямщик!

- Сейчас пешком пойдешь, умник, - проворчал я, но покорно тронулся с места.

Уже через пятнадцать минут мы парковались рядом с небольшим торгово-развлекательным центром, в который кое-как втиснулся популярный нынче фитнесс-клуб «Рельеф». До сих пор не понимаю, как Васнецову удалось уломать меня купить годовой абонемент. Я, вообще-то, не сторонник упорных занятий спортом, но в какой-то момент дал слабину, и Колька, подлец, этим воспользовался. Он-то сам любитель железки потягать да на тренажерах побегать. А одному ему, видите-ли, скучно. И теперь несколько раз в неделю он вытаскивает меня утром из кровати, и мы перед работой занимаемся, по его выражению, «полезными физическими нагрузками». Впрочем, черт с ним, благо у нас все рядом, и от дома до клуба, и от клуба до работы максимум двадцать минут езды. А так, может, хоть правда жирка на боках поменьше будет.

Переодевшись в шорты и футболки, мы вдвоем вышли из раздевалки и, обменявшись улыбками с девчонками за администраторской стойкой, прошли внутрь клуба. Клуб этот, кстати, похож на палатку Гермионы из подзабытой уже саги о Гарри Поттере: снаружи он вроде как не очень большой, но зато, зайдя туда по первому разу, можно легко потеряться. Чего в нем только нет! Куча залов с тренажерами самых разных, зачастую неизвестных мне назначений, несколько баров, два или три спа-салона, сауны всякие, турецкие, финские, русские… Три бассейна, один из них - двадцать пять метров в длину. Так-то.

Ничего удивительного, что, зайдя внутрь, я в нерешительности остановился. Каждый раз со мной такая ерунда. Вообще-то, у меня уже есть определенный натоптанный маршрут, которого как раз хватает, чтобы убить час времени, более или менее устать (но не слишком сильно) и при этом убедить себя, что этот час прожит не зря. Но вот поди ж ты, в самом начале я всегда слегка теряюсь.

Зато у Кольки таких проблем нет, он здесь как рыба в воде. Бросив через плечо «через час на выходе!», мой друг нетерпеливой рысцой помчался куда-то в сторону силовых тренажеров. Вот и всегда он так, предатель. Ну зачем я ему здесь сдался?

Я еще чуть-чуть постоял, собираясь с силами, а затем решительно двинулся в сторону разминочной зоны. Сначала разминка, это святое. А то моргнуть не успеешь, как вывихнешь себе что-нибудь важное. Растяжку потренировать, да. Я уже добился значительных успехов, еще всего лет сто – и сяду на шпагат. Потом нагрузим руки, бицепсы там, трицепсы, и все остальные цепсы… я в этом не очень разбираюсь. Колька сначала пытался объяснить, но заметив, что я не слушаю, бросил это занятие, указал на несколько силовых тренажеров и объяснил, как ими пользоваться. А мне больше и не надо. Что дальше? Попрыгать вокруг боксерской груши, воображая себя великим Рокки Больбоа. Кое-какие навыки у меня еще со школы сохранились, я тогда, помнится, неплох был на ринге, даже какие-то места на районных соревнованиях занимал. А это ого-го, в пятом-то классе! Ну и закончить легкой пробежкой на беговой дорожке, километров на пять-семь, небыстрым, профилактическим бегом.

Основная часть программы прошла в полном соответствии с планом. Я размялся, растянулся, мышцы нагрузил, вокруг груши попрыгал. И почти почувствовал себя удовлетворенным, но, взглянув на настенные часы, обнаружил, что до конца отпущенного часа остается еще почти двадцать пять минут. Похоже, на беговой дорожке придется побегать сегодня подольше, дабы не сидеть у выхода и не ждать Васнецова. Тем более, что он, разумеется, опять минут на двадцать-тридцать опоздает.

Зайдя в зал, уставленный исключительно беговыми дорожками (в свое время я из интереса посчитал их, получилось шестнадцать штук), я выбрал себе самый, как мне показалось, незаметный агрегат, скромно разместившийся в углу помещения. По раннему времени людей в зале было не очень много и можно было бы выбрать любой тренажер, но, во-первых, они все одинаковые, а во-вторых, я искренне надеялся, что мой откровенно лентяйский бег так будет привлекать меньше внимания.

Ступив на чернёное беговое полотно, я немного постоял, раздумывая над тем, какую скорость выбрать, затем нащелкал на сенсорном дисплее цифру «12». Да, двенадцати километров в час будет достаточно, а то на первом же километре сдохну. Дорожка начала плавно разгоняться, ноги мои, как водится, начали разгоняться следом за ней, и я уже хотел было целиком сосредоточиться на этом процессе, как вдруг внимание мое привлекла одна странность. На тускло светящемся экранчике, наряду с какими-то малозначащими показателями типа угла наклона дорожки, частоты пульса и количеством потраченных калорий, светилась надпись: «СКОРОСТЬ: 12 Ч/КМ». Я даже не сразу сообразил, что именно меня зацепило, но затем пришло понимание, и я заулыбался. Вот же головотяпы китайские! Халтурщики! Коекакеры! Нет, существует, конечно, такая единица измерения – минуты на километр, в них темп бега измеряется. Но здесь явно не тот случай, четко же написано – скорость. Да и не умеют местные беговые дорожки темп бега измерять, не тот уровень. Так что косяк разработчиков на лицо.

Надо сказать, что мы с Васнецовым оба – программисты, и подобные ляпы братьев по цеху вызывают у нас особый восторг. Подумав, что надо будет такой радостью поделиться с Колькой, я снова переключился на тупое созерцание индикатора расстояния, который с электронной флегматичностью отсчитывал накрученные беговым полотном сотни метров. Когда счетчик перещелкнулся с 0.9 на 1, я почувствовал, что начинаю задыхаться. Вот черт, так за жизнь и не научился правильно дышать во время бега. Вроде бы, дышать надо носом, а рот – наоборот, держать закрытым, но это все теория. Как рот закрытым держать, если воздуха не хватает? Впрочем, километру этак к третьему это пройдет, я свой организм знаю. Он только сначала сопротивляется, а потом ничего – бежит как миленький. Главное – сразу не сдаваться.

На этот раз, однако, организм решил взбунтоваться. Легче не становилось, и чем большее расстояние я пробегал, тем труднее становилось дышать, по всему телу начала разливаться непривычная тяжесть, а в голове противно зашумело. К началу четвертого километра мне стало совсем плохо, и я с горечью подумал, что вот так вот, незаметно, в мои всего лишь тридцать два года ко мне подобралась коварная старость. В попытке отвлечься от все усиливающегося шума в голове и противной слабости в ногах я начал было размышлять на эту невеселую тему, но тут мир словно раскололся на части, в глазах полыхнули молнии, а ноги свело судорогой, и я мешком свалился прямо на беговое полотно. Разумеется, адский агрегат и не подумал остановиться, меня крутануло и очень неслабо швырнуло прямо в стену. Сквозь застилающую глаза кровавую сетку лопнувших сосудов я очумело наблюдал, как со всего зала ко мне устремилось три или четыре человека, кто-то помог мне подняться на ноги, кто-то остановил беговую дорожку, кто-то встревоженно поинтересовался, как я себя чувствую. Разумеется, чувствую я себя отлично. Нет, голова не кружится. Спасибо, все хорошо, мне уже лучше. Нет, врача не надо. Да, до выхода сам дойду. Да отвалите вы уже от меня!

Последнюю фразу я, конечно, вслух не произнес, но люди, видимо, почувствовали, что с любезностями пора заканчивать, и потихоньку разошлись. Я медленно, все еще приходя в себя, доковылял до своей беговой дорожки. На экране светилась цифра 4. Четыре километра. Ну и хорошо, хватит на сегодня.

Силы возвращались ко мне довольно быстро, и к тому моменту, когда я проходил мимо администраторской стойки, я чувствовал себя уже достаточно бодрым для того, чтобы распрямить плечи и пойти твердым уверенным шагом. Одна из девчонок, дежуривших за стойкой – Таня, если верить бейджу – улыбнулась мне и спросила:

- Ну как позанимались?

- Спасибо, замечательно, давно так не занимался! – видимо, полностью убрать яд из голоса мне не удалось, потому что Таня испуганно захлопала своими, кстати, очень недурными глазками, и я поспешно попытался сгладить свои слова:

- Знаете, у вас там у одной из беговых дорожек забавный глюк имеется. Представляете, она скорость в часах на километр отображает!

- Серьезно? – девушка успокоилась и снова заулыбалась. - Это которая?

Мне вдруг подумалось, что Таня – весьма симпатичная особа. Милое личико, стройная фигурка… И кто знает, может, она не просто так каждый раз мне улыбается и спрашивает о том, как я позанимался? Чем черт не шутит… и вместо того, чтобы отшутиться и пойти дальше, я предложил:

- А пойдемте, я вам покажу?

На лице Тани промелькнуло секундное замешательство, а затем она открыла дверку, выбралась из-за стойки и сказала:

- А пойдемте!

До зала с беговыми дорожками мы дошли молча, осознавая легкую нелепость происходящего. На этот раз там никого не оказалось, я подвел ее к своей дорожке, широким жестом указал на нее и произнес:

- Вот эта. Можете сами включить и посмотреть.

Девушка, однако, с места не сдвинулась, и, посмотрев на нее, я почувствовал, как в груди тревожно заныло. На лице Тани на этот раз явно проступило выражение крайней растерянности и непонимания.

- Вы извините, конечно… - она замялась, явно не зная, что сказать, - но эта дорожка не работает. Вон, видите, даже табличка к дисплею приклеена. Давно сломалась, мастера из сервис-центра третий день доехать не могут.

Я ее уже не слушал, а вместо этого тупо разглядывал табличку из плотной бумаги, которая действительно была приклеена на самом видном месте и категорично заявляла: «Беговая дорожка не работает! Приносим свои извинения». Дисплей дорожки был безнадежно мертв. Я подошел поближе и ткнул кнопку «On». Разумеется, никакой реакции не последовало, дорожка даже и не думала включаться.

Вид у меня был при этом, наверно, довольно жалкий, потому что Таня сочувственно спросила:

- Может, вы перепутали? Вы, наверно, на другой дорожке занимались, да?

Пробормотав что-то вроде «Да, скорее всего, перепутал, простите», я развернулся и на негнущихся ногах двинулся к выходу. Чертовщина какая-то. Я мог бы забыть, на какой именно дорожке бегал. Но вот с какой дорожки я кубарем и со свистом летел прямо в стену – это я очень хорошо запомнил.

Так, вот теперь точно хватит с меня физических нагрузок. День еще и не начался толком, а у меня уже ум за разум заходит. Теперь быстренько в душ, а потом на работу, подальше от всех этих фитнес-клубов, беговых дорожек и прочей спортивной ерунды. И отдам-ка я, пожалуй, свой абонемент кому-нибудь, продам, а если никто покупать не захочет – отдам даром. А Васнецов переживет, ему здесь и без меня неплохо.

Глава 2

Через оговоренный час Васнецов не появился. Но, так как со временем у него крайне своеобразные отношения, я на это внимания не обратил и продолжал ждать его, сидя в зоне для гостей нашего фитнес-клуба. Но и через двадцать, и через сорок минут его все еще не было. И вот тут я начал злиться. Колька, конечно, любит опоздать, но не настолько же! Да и на работу нам обоим, время уже поджимает. Еще раз глянув на наручные часы (дата почему-то сбилась, и часы показывали послезавтрашнее число. Вот дешевка китайская!), я оторвал зад от мягкого кресла и подошел к администраторской стойке. Тани на месте не оказалось (и слава Богу), и я спросил у ее коллеги:

- Скажите, пожалуйста, а Николай Васнецов ключ от шкафчика не сдавал еще?

Девушка опустила глаза на экран своего ноутбука, щелкнула несколько клавиш длинными пальцами с изящным маникюром на ногтях, чуть-чуть помолчала, а затем, слепя меня милой улыбкой, выдала:

- А Николай Васнецов сегодня не приходил.

- Как это не приходил? – ошеломленно повторил я.

- Ну вот так. Не было его сегодня.

- Спасибо большое, - я выдавил из себя улыбку, затем вернулся в зону отдыха и опустился обратно в свое кресло. Вот так. Не было его сегодня. Что ж, видимо, глючат у них не только беговые дорожки. Я достал мобильник и набрал Колькин номер. Трубка загадочно помолчала, а затем разразилась стандартной тирадой о том, что телефон абонента выключен или находится вне зоны действия сети. Ну и черт с ним, пусть сам до работы добирается! А я больше ждать не могу, у меня совещание важное.

Успокоив себя таким образом, я накинул куртку, вышел из торгового комплекса и быстрым шагом двинулся к стоянке. И тут меня ожидал новый удар. Машины моей не было. Нигде. На том месте, где я ее оставил, сейчас раскорячился широченный джип, за рулем которого покуривал в открытое окно огромный, шириной со свой джип, стриженный под ноль кавказский джигит. Я решил, что логично будет сначала расспросить его и, подойдя к машине, спросил:

- Простите, а вы не видели, куда делась машина, которая здесь до вас стояла?

- Нэт, слюшай, - с правильным кавказским акцентом ответил джигит, - Нэ было тут никого! Пачти два часа стаю, да? Жина за покупкамы ушла – и всо, с канцами! – и он разразился громким, басовитым смехом.

Поблагодарив словоохотливого детину, я отошел в сторону. Интересно, как это он тут «пачти два часа» стоит? Может, я не здесь машину оставил? Да нет, не может быть. У меня на такие мелочи память отличная. Наверно, джигит чувство времени потерял, да и Бог с ним.

Достав мобильник, я набрал 004 – номер единой информационно-диспетчерской службы.

- Слушаю вас, - из трубки донесся недовольный женский голос

- Скажите, пожалуйста, на какую стоянку эвакуировали мой автомобиль? Номер Н329КТ78, - вежливо поинтересовался я.

- Секундочку, - с минуту трубка молчала, а затем еще более недовольным голосом произнесла, - не было еще. Позже звоните.

Несколько минут я, размышляя, рассматривал свой телефон. Конечно, можно допустить, что в справочной пока просто нет информации, но ведь больше часа прошло. Значит, угнали. Пацаны местные вскрыли, покататься? Не срастается, у меня там блокиратор механический на коробке передач, да еще иммобилайзер в придачу, а «таблетка» от него в кармане лежит. Вскрыть можно, но далеко не уедешь. Профессионалы поработали? Да кому нужна старая колымага девяносто лохматого года! Такие сейчас даже на запчасти не угоняют. Вот ведь беда! Поедешь в полицию заявление писать – считай, весь день насмарку. А мне на работу сегодня надо – кровь из носу. Совещание, важное, ни отменить, ни перенести. Ладно, Бог с ней, с колымагой моей, все равно менять собирался. Вечером поеду заявление писать.

Прикинув, что будет быстрее – идти пешком, вызвать такси или поймать бомбилу, я остановился на последнем варианте. Очень скоро рядом со мной остановился раздолбанный жигулёнок, то ли пятой, то ли седьмой модели – за грязью не разобрать. Патлатый, ушастый водитель, узнав место назначения, запросил грабительские триста рублей, но спорить мне что-то совершенно не хотелось, да и времени оставалось совсем мало – совещание было назначено на половину одиннадцатого. Зато уже через пятнадцать минут я отпирал дверь своего кабинета. Бросив на стул куртку, я пнул кнопку включения компьютера и, оставив его загружаться, вышел в коридор. Чтобы ни случилось, а поздороваться со своими сотрудниками нужно обязательно. Подчиненные, по моему убеждению, должны знать, что начальник отдела на одной с ними волне, а руководитель должен постоянно держать руку на пульсе. Да и давно ли мы все вместе в одном кабинете сидели? И двух месяцев еще не прошло, как я начальником отдела стал.

Дойдя до кабинета моих программистов, я распахнул дверь и вошел. Тут же на меня уставились четыре пары глаз.

- О-о-о, Саня! – радостно заорал из своего угла Димка Морозов, - я ж говорил, фигня все это, напутали там чего-то! А вы всё «в коме, в коме»! А он – вон, ни царапинки!

- Да, Санек, ты, считай, в рубашке родился, - авторитетно заявил Женька Зитцер, - после таких аварий обычно не выживают.

- Кто в коме? – тупо переспросил я. И, чувствуя нарастающую панику, крикнул, - Каких аварий?! Кто не выживает?!

- Ты в коме, - флегматично подтвердил вечно невозмутимый Серега Краснов. - Об этой аварии даже по ящику в новостях говорили. Четыре машины в хлам, два трупа, трое в тяжелом состоянии, водитель Тойоты в коме. И тачка – один в один твоя.

- Мы даже в больницу звонили – ты или не ты, - подхватил Славка Чудинов. - Сказали – да, мол, Александр Костров, в критическом состоянии, к операции готовят…

- Да вон, сам посмотри, - странным голосом сказал Морозов и кивнул на экран своего компьютера. Я метнулся к нему, отпихнул его в сторону и жадно уставился в монитор. Так. РБК. Тринадцатое сентября, в десять часов, десять минут… проспект Металлистов, напротив дома номер пятнадцать… дорожно-транспортное происшествие с участием… три легковых автомобиля и фура-автовоз… два человека погибло, шестеро пострадавших… водитель автомобиля Тойота Королла в критическом состоянии доставлен в Мариинскую больницу, водитель автовоза и пассажир Тойоты в состоянии средней тяжести доставлены туда же, остальные от госпитализации отказались… и фотографии. И на них машина. Моя машина, моя старая колымага с начисто срезанным носом и с практически вбитым в салон двигателем. Я бы ее не узнал в таком виде, конечно, но на одной из фотографий в кадр попала ее задняя часть, а вместе с ней – регистрационный номер, Н329КТ78. Мой номер.

Я выпрямился. В голове словно взорвали петарду, мысли пестрой пылью разлетались по самым дальним уголкам черепной коробки. Ничего себе поворот!

- Саня… - нерешительно позвал Морозов. Видимо, мое выражение лица их основательно озадачило и даже напугало. Сделав усилие, я взял себя в руки и как мог спокойно произнес:

- Да ерунда это все, парни, не берите в голову. У меня машину угнали, я еще даже заявить не успел. Видать, недалеко уехали. Ладно, работайте, а я пошел к совещанию готовиться.

Уже отходя от Морозовского компьютера, я машинально бросил последний взгляд на экран его монитора и сказал:

- Включи синхронизацию времени, Димка, у тебя дата сбилась, пятнадцатое число стоит. Какая-то сегодня фигня с часами творится…

Выходя из кабинета, я спинным мозгом чувствовал на себе встревоженные и уже совсем не радостные взгляды своих подчиненных.

Вернувшись в свой кабинет, я рухнул в свое кресло, закрыл глаза и стал думать.

Получается, как раз в то время, когда я сидел в клубе и ждал раздолбая Васнецова, кто-то угнал мою машину, затем этот кто-то врезался в грузовик и угодил в реанимацию. Вроде, все просто. Да вот не все! Во-первых, почему со мной до сих пор никто и не подумал связаться? ДТП со смертельным исходом, и мой автомобиль – участник этого ДТП. И хорошо, если не виновник. Да я сейчас не у себя в кабинете должен сидеть, а в полиции, на допросе!

Но это не единственная странность. Ребята сказали, что звонили в больницу. Когда успели-то? С момента аварии дай Бог минут сорок прошло. Ладно, не важно. Важно, что в больнице подтвердили, что в критическом состоянии поступил именно Александр Костров. Однофамилец? Все возможно, конечно, но как-то не верится. Тогда почему в больнице решили, что за рулем был именно я? Документы я в машине никакие не храню, даже страховку. Записали водителем владельца? Так я третий год по доверенности езжу, машину у Колькиного друга как купил, так и не удосужился право собственности оформить… Кстати, а куда, все-таки, Васнецов делся?

Без особой надежды я набрал Колькин номер, еще раз послушал про выключенный телефон и отложил трубку. Кстати, а ведь что-то в новости было и про пассажира Тойоты! Если за рулем был я, то пассажиром вполне логично должен бы оказаться…

Открыв поисковик, я быстро нашел координаты Мариинской больницы. Трубку в справочной долго не хотели брать, а затем знакомый недовольный голос (интересно, их специально по голосу отбирают, что ли?) произнес:

- Мариинская больница, справочная слушает!

- Здравствуйте! Скажите, пожалуйста, к вам не поступал Костров Александр Игоревич?

Трубка ожидаемо замолчала, а затем выдала:

- Есть такой. После ДТП, в реанимации.

Что ж, не врали ребята. Я задал следующий вопрос:

- Вместе с ним должен был поступить еще один человек, после того же ДТП. Не подскажете, как он там?

- Фамилию назовите! – потребовал голос на том конце провода.

- Э-э… Васнецов! – ляпнул я, чувствуя себя невыразимо глупо.

Трубка еще немного помолчала, а затем голос ответил:

- Васнецов Николай Васильевич, в состоянии средней тяжести, второе травматологическое отделение.

И вот тут мне стало по-настоящему страшно. О том, чтобы Колька угнал мою машину, не могло быть и речи. А значит… Чувствуя, как внутри все обмирает, я спросил:

- А когда можно подъехать для посещения?

- К Кострову никогда нельзя, я же сказала, что он в реанимации! – раздраженно ответствовала трубка, - а вообще, посещения у нас разрешены с трех до пяти. Могли бы и сами на сайте посмотреть!

- Спасибо большое, - пробормотал я, нажал кнопку отключения, отложил телефон и уставился в пространство перед собой. Разумеется, ни о каком совещании теперь не могло быть и речи. Происходила какая-то чертовщина, и ни о чем другом – да что там - вообще ни о чем! – думать я сейчас не мог. Это что же получается? Колька в больнице. И я тоже в больнице? Бред какой-то. И что делать? Куда идти? Остаться здесь? Делать вид, что ничего не произошло? Бежать в полицию? Или лучше сразу вызвать психиатричку?

Никуда я звонить, конечно, не стал. Но и оставаться на месте было решительно невозможно. И тогда мне пришло в голову, что, если уж чему и верить, то только собственным глазам. В реанимацию меня, конечно, не пустят, но вот к Васнецову, если только это действительно он… Я посмотрел на часы. Без десяти двенадцать, до указанных трех часов дня еще уйма времени, но ждать нет никаких сил. На месте разберусь, что к чему.

Для очистки совести я еще раз набрал Колькин номер – с тем же результатом, а потом вызвал такси. Уходя с работы, я даже не вспомнил о том, что совещание неплохо было бы хотя бы перенести. Вот уж точно не до этого.

Таксист, пузатый дядька в старинной кепке и драных трениках, оказался веселым малым и всю дорогу развлекал меня анекдотами и байками, совершенно не обращая внимания на мое угрюмое лицо и не менее угрюмое молчание. Слава Богу, ехать было недолго. Зайдя в больницу, я нацепил тут же купленные бахилы, сдал в гардероб куртку и направился к входу, попутно прикидывая, как бы договориться с охранником, чтобы он меня пропустил. На мое счастье, охранника на месте не оказалось, а вместо него за стойкой сидела подслеповатая старушка и читала газету. Однако, когда я попытался проскользнуть мимо нее, она подняла глаза и грозно поинтересовалась:

- Куды прёшься?

Слегка оторопев от подобного приёма, я почти честно ответил:

- К брату иду. Он во второй травматологии, после аварии…

- Посетителям с трех часов можно! – категорично заявила старушка, - вон, садись и жди. Или потом приходи.

- Бабуль, я потом не могу, - заискивающе улыбнулся я, - мне на работу надо, я и так без спроса сбежал. А брат очень просил зайти, у него, кроме меня, нет никого. Плохо ему там, один совсем.

- Ну, раз так, - смягчилась старушка, - иди уж. Только паспорт покажи, - спохватилась она, - а то мало ли что. Ходють тут всякие…

Она явно уже начинала жалеть о своей доброте, и я быстро, пока она не передумала, сунул ей в руки паспорт, дождался, пока она запишет мои данные в журнал, и проскочил мимо нее.

Поблуждав по пахнущим лекарствами коридорам, я нашел нужное отделение, а затем, ухватив за локоть пробегавшую мимо молоденькую медсестру, вычислил и дверь нужной палаты. Палата была шестиместная, но Колька тут оказался совсем один. Он лежал на кровати и уныло смотрел новости по древнему телевизору, подвешенному на кронштейне на противоположной стене. Левая нога у него была загипсована, все лицо было в ссадинах и синяках, но в общем и целом выглядел он неплохо.

Услыхав скрип открываемой двери, Колька отвлекся от телевизора и посмотрел прямо на меня. Глаза его широко раскрылись, а лицо приобрело такое выражение, словно к нему зашел не я, а Папа Римский в обнимку с Майклом Джексоном.

- С-с-саня? – с трудом выговорил он, - Как ты…

Затем лицо его прояснилось, он радостно заулыбался, и его понесло:

- А мне сказали, что ты в коме! Что в критическом состоянии! Вот уроды! А я-то и поверил! Да и как не поверить-то? Тебя же из машины чуть ли не по частям вырезали! А ты – молодец какой! Железный, гад, точно железный! Как ты ухитрился после такого за два дня на ноги встать?

- Тише, Колька, сейчас вся больница сбежится! – я попытался его успокоить, но он не слушал.

- Нет, ну как это было, а? Ты помнишь, да?

Что-то в его лепете никак не давало мне покоя, но я уже физически чувствовал, что схожу с ума, а потому лишь нашел в себе силы ответить:

- Нет, Коля, не помню. Память отшибло. Расскажи, как было.

- А чего там рассказывать, Санчо? – возмутился Васнецов. - Когда нас на встречку вынесло, прямо на автовоз этот, я думал – все, кранты нам, в закрытых гробах хоронить будут! А ты как-то успел руль вывернуть и весь удар на себя принял.

Эйфория по поводу моего появления начала спадать, и он уже тише, начиная понимать, спросил:

- Как же ты на ногах-то стоишь, Саня? Тебя же того… по частям почти, из машины…

На лице его проступил суеверный страх, и я решил, что визит пора заканчивать. И тут вдруг страшная, нелепая догадка прошила меня насквозь. Два дня. Ухитрился за два дня на ноги встать. Вот оно. Медленно отступая к двери, я спросил:

- Коля, скажи пожалуйста, какое сегодня число?

- Как какое, - растерянно произнес тот, - пятнадцатое, конечно. Пятнадцатое сентября.

- Ты выздоравливай, дружище. Я к тебе загляну еще. Завтра, - скороговоркой произнес я и буквально вывалился в коридор.

Не чувствуя под собой ног, я на автомате добрел до выхода из больницы.

- Бахилы-то сними, чудик! – добродушно посоветовал мне какой-то старичок, но я его почти не услышал. Пятнадцатое сентября. Но ведь это невозможно. Когда я утром поднимался с кровати, было тринадцатое!

Я достал мобильник и посмотрел на дисплей. Тот, словно издеваясь, показывал цифру 15. Значит, это сегодня не с часами фигня творится, оказывается, фигня творится со мной. Как бы глупо, как бы невероятно это ни звучало, но я каким-то образом ухитрился прыгнуть на два дня вперед, и тем самым очень удачно избежал страшной аварии. Или не избежал? Кто-то же лежит сейчас в реанимации! Александр Костров лежит! Ну а кто тогда я? Я ведь тоже Александр, и тоже Костров. Черт знает что…

Окончательно не съехать с катушек и остаться в здравом уме мне, видимо, позволило мое давнее, еще с детских лет, страстное увлечение фантастикой всех мастей. Почти с тех самых пор, как я научился читать, я глотал такую литературу целыми томами, и, как мне до сих пор казалось, нет ни одного, даже самого невероятного сюжета, который уже не был бы описан кем-нибудь из именитых писателей-фантастов. Наверно, в глубине души я всегда верил, что что-то подобное может приключиться и со мной. И потому, вместо того, чтобы идти в ближайшую психиатрическую клинику и слезно умолять санитаров надеть на меня смирительную рубашку, я добрел до первой попавшейся кафешки и рухнул за столик.

- Что будете заказывать? – официант, молодой опрятный парнишка, почти сразу возник рядом со мной.

Я заказал кофе, а затем, дождавшись, пока он исчезнет, принялся размышлять.

Если хотя бы на секунду допустить, что моя догадка верна, и я действительно оказался в послезавтрашнем дне, то все странности, происходившие со мной сегодня, сразу обретают смысл. Девушка-администратор, которая сказала мне, что Васнецов в клуб не приходил. Естественно, ведь это было два дня назад! Дальше – тот джигит с джипом вместо моей машины. Я-то понять не мог, как это он там два часа стоит. Теперь ясно. А совещание на работе? Я ведь просто не имел права его пропускать. Да меня уже с фонарями должны искать! Но никто даже не позвонил. И правильно – совещание не состоялось еще позавчера, потому что я угодил в больницу. А слова Сереги Краснова о том, что репортаж об аварии показывали по телевизору? Я тогда не обратил внимания, но какой, к черту, может быть репортаж всего через сорок минут после происшествия? Не того масштаба событие. Добавим ко всему этому неправильную дату на часах в фитнес-клубе, у Мишки Морозова на компьютере, у меня в мобильном телефоне… Часы-то как раз идут правильно, а вот я из времени выпал. Вот только когда я успел выпасть? В какой момент?

Итак, с самого начала. Колька меня будит ни свет ни заря… Нет, не то. Потом вместе едем в клуб. Тоже ничего интересного. Переоделись, прошли внутрь… нет, дальше. Разминка, растяжка, груша боксерская… не то! Беговая дорожка, мой фееричный полет в стену… Так, а почему я упал? Мне стало плохо, голова взорвалась, ноги подкосились, чуть сознание не потерял. Очень на меня не похоже. Я же всю жизнь здоровый был, как бык! В обморок ни разу не падал! И пробежал-то всего ничего, и скорость, вроде, адекватную ставил. Сколько там было, двенадцать километров в час? А точнее, часов в километр, если верить китайским программистам… Стоп! Вот оно! Нелепый глюк в программной оболочке тренажера, часы в километр вместо километров в час. А что, если это и не глюк вовсе? А если я и правда забежал на несколько часов вперед? Так, скорость я выставил на двенадцать. И пробежал… точно, четыре километра! Итого – сорок восемь часов. Сходится. Сходится ведь!

Официант принес мой кофе, поблагодарил за заказ и снова испарился. Отхлебнув бодрящего, на удивление вкусного напитка, я снова прогнал в памяти события сегодняшнего утра, припомнил свои ощущения. И окончательно убедил себя в том, что мое внезапное недомогание было не следствием истощения собственного организма. Я словно проскочил сквозь какой-то барьер, сквозь силовое поле, и это поле жахнуло меня так, что из глаз посыпались искры.

Я отхлебнул из чашки еще раз, и мысли мои потекли в ином направлении. Я мрачно думал о том, что делать мне здесь совершенно нечего, это не мой мир и не мое время, это время того парня, который сейчас лежит без сознания в реанимационной палате. А мне надо вернуться назад. И попытаться не допустить этой страшной аварии. Ладно я. Но ведь там же еще два человека погибли! И погибли они, судя по Колькиным сбивчивым рассказам, по моей вине. Это я не справился с управлением, выскочил на встречку и врезался в автовоз.

Я схватился за голову руками, чувство вины целиком захватило меня. Надо все исправить. Но как?

- Простите, вам плохо? – сочувственно осведомился мой официант, - может, скорую вызвать?

- Очень плохо, но вызывать никого не надо, - хрипло ответил я, а затем вдруг спросил, - скажите, а что бы вы сделали, если бы по вашей вине погиб человек?

Официант от неожиданности растерялся, но ответил:

- Н-не знаю. Наверно, попытался бы все исправить. Хотя, как в таком случае можно что-то исправить…

- Надеюсь, что можно, - ответил я, - Спасибо и дайте счет, пожалуйста.

Расплатившись за кофе, я вышел на улицу и принялся ловить машину. У меня было стойкое ощущение, что надо спешить, что времени у меня остается совсем мало.

Когда рядом со мной остановился уже знакомый раздолбанный жигуль, и на меня с водительского места выжидающе уставилась патлатая ушастая физиономия, я даже не удивился. Странностей со мной за сегодня случилось столько, что удивляться из-за такой мелочи, право, не имело никакого смысла. Тем более, что парень меня, похоже, не узнал. И замечательно.

- Проспект Металлистов, 25, - буркнул я, усаживаясь рядом с ним, - только побыстрее, пожалуйста, пятьсот плачу.

Глазки патлатого жадно заблестели, и с места он рванул так, словно за ним гнались все черти преисподней и четыре всадника апокалипсиса в придачу. Не знаю, как не развалился его железный конь, но уже через двадцать минут он высадил меня рядом со входом в торговый центр и, получив честно заработанные пять сотен рублей, уехал.

А я, зайдя в фитнес-клуб, с досадой вспомнил, что сумку с вещами оставил на работе, а в клуб без сменной одежды никого не пускают. Впрочем, сейчас такие мелочи меня остановить уже не могли. Забежав в ближайший спортивный магазин, я быстро купил первые попавшиеся шорты, футболку и кеды, побросал все это в пакет и бегом помчался в зал.

Она была на месте. Стояла там же, в углу, а на дисплее была прилеплена все та же табличка «Беговая дорожка не работает! Приносим свои извинения». Отодрав табличку, я задержал дыхание и нажал на кнопку «On». Несколько секунд ничего не происходило, и, когда я уже готов был погрузиться в пучины отчаяния, дисплей вдруг мягко засветился приветственной надписью. С громадным облегчением я выдохнул и стал ждать. Еще несколько секунд на дисплее горело приветствие, затем оно пропало, и на экране появились последние сохраненные данные. Мои данные! Те самые четыре километра, которые я успел пробежать до того, как дорожка выплюнула меня и размазала по стене.

И снова я оказался в тупике. Что делать дальше? Как вернуть себя назад? Встать на дорожку и попытаться пробежать еще несколько километров? Нет, так я убегу еще дальше, если вообще жив останусь. Встать спиной к дисплею и бежать в другую сторону? Приз за самую идиотскую идею в студию! Разбить вдребезги дорожку? Не поможет, наверняка только хуже будет.

Я стоял рядом с тренажером, рядом с этой странной, непонятно откуда взявшейся машиной времени, судорожно соображал и прямо нутром чувствовал, как истекают отпущенные мне последние минуты. Где-то там, в больнице, умирал мой двойник. Нет, не двойник! В реанимации Мариинской больницы умирал я сам, и откуда-то мне точно было известно, что вместе с последним вздохом того несчастного парня наступит конец и мне. И тогда уже ничего нельзя будет исправить. Я тоже умру. Или развоплощусь. Или истаю… Да какая разница. И те двое, что погибли по моей вине – тоже умрут, на этот раз уже навсегда. Черт, что делать-то?!

Решение пришло внезапно. Я не был ни в чем уверен, но ничего другого мне не оставалось. Аккуратно поставив ноги на беговое полотно, я глубоко вздохнул, приготовился и нажал на кнопку сброса данных. Сначала ничего не происходило, затем уже привычная адская боль пронзила мою голову, а ноги подломились, словно спички. В тот же момент дорожка бешено крутнулась, и уже второй раз за сегодняшний день я со всего размаху впечатался в стену. Видимо, на этот раз мне досталось куда сильнее, потому что искры из глаз были последним, что я успел увидеть, а затем свет померк, и я провалился в темные глубины беспамятства.

Приходил в себя я, похоже, довольно долго, потому что, когда очнулся, то обнаружил, что лежу в медицинском кабинете, несчастную голову мою озабоченно осматривает врач, а из-за его спины выглядывают испуганные лица Тани и Кольки Васнецова.

С трудом подняв руку, я немного отодвинул в сторону врача и спросил:

- Коля, скажи, какое сегодня число?

Видя, что я прихожу в себя, друг заулыбался и тут же меня поддел:

- Вот видишь, Санчо, что бывает, если нерегулярно заниматься спортом! А я тебе говорил…

- Число, Коля, - требовательно повторил я, не обращая внимания на его треп, - какое сегодня число?

- Да какое с утра было, такое и осталось, - растерянно ответил Васнецов, - тринадцатое сентября.

- Молодой человек, у вас сильный ушиб головы. Возможно, сотрясение. Лежите спокойно! – строго проговорил врач.

Я откинулся на кушетку и закрыл глаза. У меня получилось! Я вернулся. Но ведь дело еще не закончено. Осталось предотвратить аварию. Но… но если я никуда не поеду, то и в автовоз не врежусь, верно? А значит, и аварии не будет, так?

- Колян, - сказал я, улыбаясь во весь рот, - ты меня извини, конечно, но на работу мы сегодня с тобой едем на такси. Или идем пешком. Или вообще не идем. Но за руль я, пожалуй, сегодня точно не сяду.

Заключение

Этой ночью мне спалось плохо. Меня мучили кошмары. Я то пытался по беговой дорожке убежать от веселого таксиста в кепке, то вдруг оказывался за рулем раздолбанного жигуленка, а навстречу мне несся автовоз, а управлял им почему-то официант из кафешки и при этом постоянно кричал: «Что будете заказывать?» и злобно хохотал. Потом мне вдруг приснилась бабулька из больницы. Я стоял и смотрел, как она перечеркнула мое имя в каком-то журнале и сказала: «Увы, молодой человек, вы не успели», а за спиной кто-то хмыкнул, и старческий голос произнес: «Это потому, что ты бахилы не снял!». И, наконец, мне приснилась Таня, которая, грустно вздохнув, с укором произнесла: «Они погибли, а виноват ты».

На этом месте я проснулся, весь в холодном поту и едва переводя дух. Я попытался убедить себя в том, что это все последствия ушиба головы, врач ведь предупреждал, что такие вот эффекты возможны. Но легче почему-то не становилось. Разумеется, все это неправда. Машину я привез в свой двор на эвакуаторе, а, когда вернулся на работу, весь день наблюдал за тем, что происходило на городских дорогах. Да, разумеется, аварии были, и немало. Но ни одной – с летальным исходом. И ни одной – с участием автовоза. Так что, похоже, я таки сумел выполнить то, что от меня требовалось.

Но почему тогда мне так хреново-то?

Я понял, что спать мне больше не хочется. Да и не засну уже, наверно.

И вдруг что-то погнало меня вперед. Наскоро приняв душ и одевшись, я схватил сумку с вещами и выскочил на улицу. Ноги словно сами несли меня в нужном направлении, и я не стал ни ловить машину, ни заказывать такси. Через сорок минут я уже подходил к торговому центру. Слава Богу, «Рельеф» открыт круглосуточно, специально ради тех безумцев, кто даже ночью не может обойтись без физических нагрузок. Ну и еще для тех, у кого днем на это не остается времени.

И еще, видимо, для таких, как я.

Переодевшись, я рысцой помчался в зал с беговыми дорожками. Да, все было именно так, как я и предполагал. Ее не было на месте. Отправили на ремонт? Перенесли на склад?

Вернувшись к администраторской стойке, я тихо постучал по деревянной поверхности стола. Девушка, оторвавшись от какой-то увлекательной компьютерной игры, посмотрела на меня и лениво произнесла:

- Слушаю вас?

- Скажите, пожалуйста, - вежливо начал я, - у вас в зале с беговыми дорожками стояла одна неисправная, в самом углу. Не подскажете, куда она делась? Отдали на ремонт в сервисный центр?

- У нас такого не бывает, - тоже вежливо отозвалась девушка, - если какое-то оборудование выходит из строя, мы меняем его в тот же день.

- Но там было шестнадцать беговых дорожек, - попытался возразить я, - а теперь их всего пятнадцать. Значит, одна куда-то все-таки делась?

- Если я правильно понимаю, о каком зале вы говорите, то там всегда, с самого начала было пятнадцать тренажеров. И ни один из них за последние несколько месяцев из строя не выходил.

С этими словами девушка, поинтересовавшись, нет ли у меня еще каких-нибудь вопросов, вернулась к своему занятию.

А вопросов у меня действительно больше не было. Точнее, их было множество, но я уже отчетливо понимал, что никто и никогда мне на них не ответит. И нет смысла ждать утра, чтобы поговорить с Таней. Я более чем уверен, что она тоже ни за что не вспомнит ту дорожку в углу, и тоже будет утверждать, что их всегда было пятнадцать.

Я не торопясь шел домой и думал. Думал о том, что кто-то, похоже, дал мне второй шанс. Показал мне, что может случиться, и дал возможность этого избежать. Но кто? И зачем? Что я должен сделать? Или уже сделал? На эти вопросы я, наверно, никогда не получу ответа. Но кто бы он ни был, мой таинственный спаситель, я теперь постараюсь жить так, чтобы он ни на секунду не пожалел о содеянном. Отныне и до самой смерти.