Еще раз такое устроишь… своими руками придушу! Глава 21 из романа "Улыбка Амура"
Он вышел. Но едва Настя собралась стелить постель, как позвонил Никита. Тревожным голосом он сообщил, что Наталья домой до сих пор не явилась и неизвестно, где ее искать. И что он уже получил нагоняй от родителей. А когда возразил, что не обязан быть надзирателем этой вертихвостке, они пообещали оторвать ему голову, если с ней что-нибудь случиться.
− Настя, пойдем, поищем ее, − робко попросил Никита. – Может, она где поблизости отирается. Дома невмоготу − меня предки уже задолбали. Пусть только явится − я ей такое устрою!
Насте очень хотелось сослаться на больную ногу, но совесть не позволила. Все-таки родная подруга − а вдруг с ней действительно что-то стряслось? Испросив у родителей согласие, она похромала одеваться.
Ищи ветра в поле, подумала Настя, когда они с Никитой вышли со двора. На темных улицах было пустынно. Туман немного рассеялся, но все равно контуры редких прохожих едва угадывались. Они постояли, размышляя, куда идти, потом пошли направо. С таким же успехом могли пойти налево − вероятность удачи была одинакова. Пройдя два квартала и так никого и не встретив, повернули назад. Часы показали половину двенадцатого. Они снова остановились у ворот и долго стояли, ощущая в душе нарастающую тревогу.
Позади послышались торопливые шаги. Оглянувшись, они разглядели в мутной тьме Вадима, спешившего к ним. Оказалось, он позвонил Никите, и узнав о пропаже Наташки, решил присоединиться к друзьям.
− Может, в милицию сходим? − предложил Вадим. − Сообщат по рации нарядам, пусть они тоже поищут.
− Если до часу не явится, сходим, − хмуро отозвался Никита.
− А давайте сейчас позвоним. И в милицию, и в «Скорую». − Настя, с жалостью глядела на мертвенно бледное лицо Наташкиного брата.
− Не, я домой не пойду, − отказался Никита. − Там меня мать живьем сожрет. Давайте еще подождем с полчаса, а тогда в милицию.
И они снова погрузились в тревожное ожидание, временами поглядывая на светившийся циферблат Никитиных часов. Минут через пятнадцать послышался шум машины. Вынырнувший из темноты милицейский уазик остановился напротив их двора − из открывшейся двери выскочила Наташка в сопровождении пожилого милиционера.
В общем, история с ней приключилась ожидаемая − почти, как на новогодней дискотеке. Очередной кавалер показался ей вполне положительным, и она позволила ему себя проводить. Но по выходе из Дворца к ним присоединились двое его приятелей, и они все вместе стали настойчиво звать Наташку в гости − а когда она заартачилась, просто взяли под руки и поволокли к машине. Хорошо, что у нее хватило ума заорать. Ее вопль привлек внимание проходившего мимо патруля, и всю компанию забрали в отделение. Там их допросили, записали адреса, после чего отвезли Наталью домой. Что стало с теми парнями, ей неведомо.
Никита поблагодарил милиционера, сделав попытку сунуть ему купюру, но тот вежливо отказался и укатил. Едва машина скрылась в тумане, Наташкин братец схватил сестру за плечи и принялся ожесточенно трясти, приговаривая: − Еще раз... еще раз.. такое устроишь… своими руками придушу! Чтоб уже больше никого не мучила!
− Да-а, а кто меня бросил? − вопила Наташка, размазывая слезы. − Эти смылись, а ты пошел свою дылду провожать! А я что − одна должна была возвращаться, да-а-а?
− Марш домой! − прорычал Никита и с размаху дал ей под задницу. Наташка взвизгнула и понеслась к подъезду, приговаривая: − Все маме скажу: и как ты меня бросил, и что дерешься! − Мрачный Никита, не попрощавшись, пошагал следом.
Вадим с Настей, молча, смотрели им вслед. Правота Наташки была очевидна, как и их общая вина, оставалось только благодарить Бога, что все закончилось благополучно. Когда брат с сестрой скрылись в подъезде, Вадим обнял Настю и притянул к себе. От неожиданности она онемела, неловко ткнувшись носом в его куртку.
− Обещай мне беречь себя, − глухим голосом произнес он. − Если с тобой случится беда, мне будет очень больно. Обещаешь?
Не поднимая глаз, она кивнула, и вывернувшись из его объятий, побежала через двор. У подъезда не выдержала, оглянулась. Он стоял, ссутулившись, на прежнем месте. Насте мучительно захотелось вернуться и еще раз прижаться к его куртке − но устыдившись этого желания, она стремительно нырнула в полумрак подъезда и понеслась к себе.
После этого случая Наташку вообще перестали выпускать по вечерам из дому. На ее возмущенные вопли Никита молча показывал внушительный кулак. Но однажды во время очередной истерики не выдержал и выдал:
− Вот скажи, скажи, почему к тебе вечно цепляется всякая мразь? Почему к Насте и к другим порядочным девчонкам такие не пристают, а к тебе моментально?
− Откуда я знаю! − ревела Наташка.
− А я скажу: потому что ты так себя ведешь! Все эти твои ужимки, дурацкое кокетничанье и хихиканье умному парню до лампочки, а всяким подонкам, − то, что надо! Сама напрашиваешься! Сиди дома и носа не смей высовывать, пока не поумнеешь!
С горя Наталья еще усерднее налегла на учебу. Тройки по математике совсем исчезли из ее дневника, да и с русским наладилось. Благодаря частым диктантам она почти перестала делать ошибки. Но зато другие предметы были в сплошном пролете − на них ее усердие не распространялось.
− Ты что, совсем спятила? − возмутилась Настя, когда подруга схватила третью пару по химии. – Скоро конец четверти, а у тебя с химией полный провал! И по истории ни одной оценки, даже рефераты не пишешь.
− Так ведь их в лицей не сдавать, − беззаботно ответила Наташка. − Трояки во всех случаях в аттестат поставят, а больше мне не надо.
− А в лицее как будешь химию учить? Там ее по вузовскому учебнику изучают, а ты в основах ни бум-бум.
− Да, а если я не поступлю? Буду зубрить, как дура, эту химию, а она мне потом не понадобится.
− Натка, нет, ты невозможная! Можно подумать, что ты учишься ради оценок или лицея, а не ради того, чтобы просто знать. Неужели тебе ни капельки не интересно?
− На химии ни капельки! Более занудного предмета я не знаю. Не буду ее учить ни за какие коврижки! Мне и трояка хватит. А история − это вообще полный бред! Сегодня нам одно внушают, завтра другое. А послезавтра еще чего-нибудь придумают. Три учебника − и во всех история разная. Разве это наука?
− Ну тебя в болото! − рассердилась Настя. − Делай, что хочешь, только потом не обижайся! Как ты к предмету относишься, так и он будет к тебе, − по третьему закону Ньютона.
В общем, полностью убедить эту лентяйку Насте не удалось, но все же их разговор не прошел даром: Наталья слегка напряглась и стала уделять внимание остальным предметам. Тем более, что мартовская погода этому способствовала: практически весь месяц то дождь, то снег, а под конец и вовсе начались пыльные бури при минусовой температуре, − носа не высунешь на улицу.
− Будет, наконец, весна в этом году или нет? − тоскливо ныла Наташка, вглядываясь в хмурое небо. − Весь март ни одного солнечного денечка − ну сколько можно? Хочу на травку!
− Придет апрель, будет тебе и травка, и солнышко. А пока зубри: до экзаменов меньше трех месяцев.
Настя пару раз спросила Сережу Новикова о судьбе Бориса, но тому ничего не было известно. С отцом она на эту тему так и не поговорила, не решилась. Сначала совесть ее немного мучила, потом собственные заботы и проблемы оттеснили мысли о парне на второй план.
Однако через пару недель, выйдя из школы, Настя внезапно увидела Бориса, поджидающего ее на привычном месте.
− Выпустили? − облегченно спросила она.
− Отец бабки заплатил, и отпустили, − мрачно ответил он.
− Кому заплатил?
− Да той девке. Чтоб написала заяву, что обозналась.
− И она взяла?
− А то! Ей только того и надо было. А из гимназии меня поперли.
− Как поперли? Ты же ни в чем не виноват!
− А кому это надо? Как только меня взяли, на следующий же день вывесили приказ. Чтобы, значит, не нести ответственность.
− Но ведь тебя отпустили! Требуй, чтоб восстановили.
− Отказали. Отец ходил к начальству − сказали, что мое место уже занято. Там у нас есть воскресная школа для желающих − как только кого отчисляют, сразу его место занимает один из них. Да я и сам обратно уже не хочу. Будут на меня косо глядеть да пальцем показывать.
− И что теперь будешь делать?
− Не знаю. Пока буду отцу помогать − он торгует на вещевом рынке. Перекантуюсь до армии, а там посмотрю. Девятилетка у меня есть − может, потом пойду в вечернюю школу. Если дальше учиться захочется. А ты как?
− Да все по-прежнему. Учусь, в основном.
− Парень у тебя не появился?
− В твоем понимании − нет, я ни с кем не гуляю. Но скажу тебе по секрету: мне очень нравится один человек.
− А ты ему?
− Кажется, тоже.
− А кто он?
− Это секрет. Не спрашивай, все равно больше ничего не скажу.
− Значит, у меня никаких шансов?
− Ты же это знал с самого начала. Борис, не обижайся, пожалуйста. Ты хороший, но мы с тобой разные люди. Давай остаемся друзьями?
− Ладно. Что думаешь делать после девятого?
− Будем с Наташей поступать в лицей при Политехе. Трудно, но мы попытаемся. Там ее брат учится.
− Ого, куда вы замахнулись! Тогда действительно тебе не до гулянок. Но мне можно хоть иногда тебя видеть?
− Конечно, о чем речь! Приходи, когда захочешь. Много времени я тебе уделять не смогу, но иногда пообщаться, − почему нет? Может, чем тебе помогу или ты мне.
Он проводил ее до дома, постоял несколько минут, печально повздыхал и наконец ушел. Потом еще пару раз навестил, а затем совсем пропал. Много времени спустя Настя встретила его в парке − он шел, держа под руку симпатичную полненькую девушку, и выглядел вполне довольным жизнью. Мысленно порадовавшись за Бориса, Настя незаметно свернула в боковую аллею.
Перед самыми каникулами Никита огорошил подружек сообщением, что в лицей уже подано заявлений − выше крыши. Там же всего пятьдесят мест. Уже три человека на место − а что будет в июне? − Вы когда собираетесь подавать? − сердито спросил он. − Чего тянете кота за хвост? Всего-то дел: пойти да записаться. Особого приглашения ждете?
− А куда спешить? − отмахнулась Настя. − Там заявления принимают до середины июня. Успеем еще. Подадим на каникулах.
− Ну-ну, тяните. Дождетесь, что прием прекратят или еще чего придумают.
И как в лужу глядел. Явившись, в приемную лицея, подружки с ужасом прочли, что при конкурсе более пяти человек на место к экзаменам допустят только абитуриентов с аттестатами без троек. К Наташкиному ужасу, конечно, ведь Насте светили только пятерки, тогда как ее подруге грозили целых четыре трояка.
− А я тебе что говорила? − выговаривала ей Настя. − Трояк по истории − это вообще маразм! Ты что, даты не в состоянии запомнить? А химия? Скажи спасибо, что химичка тебя пожалела по доброте душевной. А то могла бы и пару в четверти вкатать − при твоих знаниях.
− Это ты виновата! − ныла подруга. − Ты меня плохо заставляла! Меня не уговаривать надо, а действовать силой.
− Силой − это как? Лупить, что ли?
− И лупить! А что? Если я иначе не понимаю. Бери ремень и лупи, разрешаю.
− Больше ничего не придумала? Кому больше надо − тебе или мне?
− А тебе не надо? Ты что, не хочешь, чтоб я поступила? Тогда так и скажи! Подруга называется!
− Я тебе сто раз говорила: берись за химию, − ты здорово слушала? Завтра же иди на консультацию − химичка двоечникам на десять утра назначила. Виляй перед ней хвостом, стелись половичком, но чтоб она позволила тебе по частям пересдать хвосты. И зубри, зубри, зубри!
− А история? А география? А физкультура? Разве все исправишь?
− Исправишь, если захочешь! Будешь делать все задания и не пропускать уроки − историк и Ксения тебе четверки поставят, они люди покладистые. А физкультуру не надо прогуливать, и все. В лицее вообще пропускать занятия нельзя: там пару раз сбежишь − и на педсовет. А еще раз прогуляешь − и привет!
− Господи, прямо казарма какая-то! Насть, может, не надо туда, а? Ни разу не косануть − я так не смогу.
− Тогда нечего и соваться! Оставайся в школе и не морочь мне голову.
− Не, я без тебя не хочу. Надо распустить слух, что лицей плохой, чтобы больше заявлений не подавали. Тогда, может, допустят и с трояками.
− Натка, нет, ты невозможная! Только тебе такое могло взбрести в голову!
− Ну, хорошо, хорошо, я их исправлю! Ну, исправлю, я же сказала, чего ты на меня уставилась?
− Посмотрим. Легко сказать, да трудно сделать.