Взгляд Волка. Глава 11

Иллюстрация автора

Зайдя в сенцы, услышали, как в избе дед с кем-то разговаривает на повышенных тонах.
- Интересно, что там такое? – Георгий нахмурился и вопросительно взглянул на Машу, словно она могла ему ответить, но девушка лишь покачала головой.
И сразу же, не постучав, он распахнул двери.
- Вот те раз! Что это тут у вас за страсти?! – воскликнул, увидев спорящих участкового и Трофимыча.
Старик сразу замолчал, а капитан, пряча в папку какие-то бумаги, заключил:
- Короче, ты меня понял, Иван Трофимыч, потом будешь пенять на себя… - и протянул руку Георгию. – Здорово, - кивнул Маше и сразу расцвёл в улыбке. – Поздравить вас можно?
- Вот всё-то ты, Алексей, знаешь, - улыбнулся Георгий, пожимая протянутую руку участкового.
- Да тут и моей работы не надо, - засмеялся тот. - Утром вас бабка Евдочиха видела, а она работает лучше всякого новостного агентства.
Наблюдая за Лешим и Алексеем, Маша не могла отделаться от чувства, что они оба говорят словно о чём-то другом. Вернее, ей вдруг показалось, что капитан будто пытается что-то сообщить Георгию. И действительно, попрощавшись с ней и дедом, Сивко обратился к Георгию:
- А к тебе у меня дело есть, пойдём-ка на воздух, потолкуем.

Они вышли, а Маша стала незаметно, как ей казалось, наблюдать за ними из окна.
- Дедуль, а что капитану было надо от тебя? – как бы невзначай поинтересовалась она.
- Да так, ерунда. Ты, Маруська, лучше за своим женихом приглядывай. Ох, не нравится мне всё это…
- Что не нравится? – она отошла от окна и с укоризной посмотрела на деда. – Я думала, мы всё решили.
- Решить-то решили, но… Вот сердце не на месте, глядя на тебя. Вот скажи, ты понимаешь, что тебе придётся город бросить и сюда перебраться? – дед с прищуром смотрел на неё, точно изучал.
Его вопрос оказался для неё неожиданным. Маша всегда была уверена, что реши она вернуться в деревню, Трофимыч будет только рад. Однако этот вопрос говорил об обратном. По всему выходило, что возвращения внучки ему не хотелось. И она прямо сказала об этом деду.
- Ну вот ещё! Не говори ерунды! – поморщился старик. – Одно дело – хотеть чего-то, а другое – понимать. Я же не слепой и не дурак! – он постучал себя по лбу ладонью. – Чего тебе здесь делать? У нас не то что работы, здесь вообще ничего нет! В магазин надо – в райцентр тащись, в больницу приспичит – тоже. Да ты же здесь со скуки завоешь! – он замолчал и махнул рукой.
- Деда, всё так и… не так. Ты думаешь, я в городе счастлива? – Маша печально улыбнулась. – Нет, дедуль, там я живу … не своей жизнью.
- Скажешь тоже, - Трофимыч усмехнулся.
- Да, именно так… День на работе, дела, заботы какие-то, а потом съёмная квартира и пустые одинокие вечера, - она задумчиво смотрела перед собой. – Понимаешь, я там не на своём месте…
- А здесь будто на месте?
- Да, здесь на месте… Рядом с Георгием, рядом с ним моё место.
Шагнув к деду, она обняла его, заговорила с уверенностью:
- Ты полюбишь его! Он знаешь какой?
- Ну я, чай, не девка, что б мужика любить, - усмехнулся Трофимыч. – Ну и какой же?
- Настоящий… - Маша опять бросила взгляд в окно, - ему можно доверять во всём. И никто, кроме него, мне не нужен. Никто. Он единственный. Я вот раньше смотрела на подруг – с одним парнем встречается, потом с другим. А я не понимаю этого… Ну как так можно? Ведь они все чужие! Что их друг с другом держит? Ничего… Ирка говорила мне, что так прикольно, - Маша печально улыбнулась. - А я не могу прикольно… Мне хочется, чтобы частью его быть.
- Да уж… правильно люди говорят, любовь слепа, - проворчал Трофимыч и махнул рукой, - ладно, раз любите, женитесь. Но просто знай: я хочу тебе счастья.
- Я знаю, деда, - Маша обняла старика.

***

- Ну, выкладывай, - оставшись с капитаном наедине, сказал Георгий, едва они вышли во двор.
- Да тут такое дело, - Сивко достал из папки лист бумаги. – Вот, прислали из районного архива… Оказывается похожий случай с нападением волка случился ровно двадцать лет назад.
- Но тогда… жертвы не было? – прочитав документ, Георгий удивился. – Вернее, жертва осталась жива? – он растерянно смотрел на Сивко, ожидая пояснений.
- Да, - кивнул тот. – Жертва отделалась укусами, но вот тут и начинается самое интересное, следы этого человека теряются. Из больницы не выписали, но смерти в больнице тоже не было, потому что нет никаких записей о смерти, а обычно такие факты строго фиксируются.
- Ну так уж и строго? – поморщился Георгий. – Может просто забыли записать?..
- Не, я проверил – точно не было и быть не могло. Я нашёл свидетеля – медсестра, которая дежурила в ту ночную смену. Теперь она, конечно, на пенсии, но вполне себе ничего и до склероза ей далеко, некая Алёна Дмитриевна. Давай, заскочим к ней. Сам послушаешь – что и как, всё же одна голова – хорошо, а две лучше, может, тоже вопросик ей подкинешь. И я показания оформлю, - предложил капитан и со вздохом пожаловался: -Бюрократия, будь она не ладна, все силы на бумажки уходят.

***

Подъехав к дому Аверенцевых, Георгий встревожился: в окнах не было света. Быстро метнулся к дверям и зашёл в избу. Натянув на себя шаль, на диване свернулась калачиком Маша. Георгий присел к ней, долго любовался спящим лицом девушки, наматывал на палец кудрявую прядь волос. Тревога не покидала его.
- Ой, - Маша проснулась и сразу потянулась к нему, - а я заснула…
- Вот те раз, - обнимая девушку и утыкаясь лицом в её макушку, прошептал он.
Она была такая расслабленно-трогательная, он ощутил, как в душе зарождается тревога за его Ладушку.
- А почему же в темноте сидишь? – хриплым голосом спросил он. - Одна?
- Свет погас, а свечу я не нашла… Не стала искать. Да, одна… дед ещё днём вслед за вами куда-то ушёл, лыжи захватил. А я сижу… думала, ты к себе поехал…
- Хм, - он криво усмехнулся, - неужели я мог бы тебя бросить? – укоризненно покачал головой.
Она смущённо спрятала лицо у него на груди. Георгий сразу почувствовал, что она плакала.
- Идём, попробуем найти свечи, - выпустив Машу из объятий, хотел пристроить на вешалку снятый пуховик.
- Нет, не нужно, - она удержала его за руку. – И знаешь, - вдруг удивлённо уставилась на него, - кажется… я вижу!
- То есть? Видишь в темноте? – не понял он.
- Да, - Маша вскочила с дивана и закружилась по комнате. – Вот, я вижу! – засмеялась звонко этому неожиданному открытию.

Он поймал её в свои объятия.
- Значит, беременность так влияет на тебя, – прошептал ей на ухо, точно кто-то мог их услышать.
- Давай посидим так, - она смутилась от его слов, прильнула к нему, как маленькая пичужка замерла в его руках.
- Вот стоит мне отлучиться на время, как изумрудные глаза на мокром месте, - укоризненно покачал головой и опять обнял её, крепко сжимая худенькие плечи.
- Я просто очень волновалась и скучала… - призналась и снизу вверх посмотрела ему в глаза, теперь они показались ей особенно яркими. - Ну и где ты опять пропадал? – погладила ладошкой его щеку.
- С Алексеем по делам ездил, - он поймал её ладонь и прижал к своей щеке, заметил: - Руки холодные. Замёрзла?
- Нет…Ты можешь мне рассказать? – Маша продолжала выжидательно смотреть на него.
- Вот же маленькая упрямица! – с притворным возмущением воскликнул он. – Дай хоть отдохнуть с дороги! Обогрей, приласкай, - карие глаза потемнели, в глубине появился таинственный манящий блеск.
- Ну уж нет! – Маша толкнула его в бок. – Знаю я, как ты умеешь меня с толку сбивать, - она не смогла сдержать улыбки, глядя на его невозмутимо-невинное лицо. – Рассказывай немедленно!
- Слушаюсь, моя госпожа, я, ваш смиренный раб, - засмеялся он и сполз на пол, обнимая ноги девушки.
- Нет! – она продолжала строгим тоном. – Сиди здесь, – похлопала ладошкой по дивану, - и…
Она не договорила: он вернулся на диван и вновь прижал её к себе.
- Я понял, ты всё-таки, - растянулся в улыбке, - замёрзла и… - густая бровь изогнулась в игривом призыве. – Хочешь, я согрею тебя? – прошептал, а манящая улыбка обещала так много.
Однако Маша не поддалась соблазну.
- Я слушаю! – всё тем же повелительным тоном ответила она, но позволила ему обнять себя крепче.

***

«Нива» Сивко остановилась у добротного, но небольшого домика на окраине райцентра.
- Ну, вот и на месте, - сообщил Алексей.
И они вошли в калитку. Хозяйка, женщина лет около семидесяти, открыла по первому стуку в двери: видимо, заметила их из окна.
- Проходите, - приветливо кивнула она и провела их в просторную горницу.
В домике оказалось уютно – старинные домотканые дорожки сплошь устилали пол, на диване и кресле, стоявших вдоль стены, в изголовьях спинки лежали вязаные кружевные салфетки, а на столе, который с шестью стульями вокруг него занимал середину комнаты, лежала льняная дорожка с вышитыми на ней крестом розами. Сервант семидесятых годов прошлого века, с чайным сервизом за стеклом, довершал картину.
- Познакомьтесь, Алёна Дмитриевна, это наш лесничий, Старовойтов Георгий Ильич, мой помощник в этом деле, - Сивко представил своего спутника. - Итак, мы будем задавать вам вопросы, а вы, пожалуйста, постарайтесь вспомнить всё, что только можете, - капитан сел за стол, включил диктофон и достал небольшой блокнот.
- Да, пожалуйста, только, может, сначала чайку с дороги, - радушно предложила хозяйка.
- Нет, спасибо, - Сивко улыбнулся, - давайте к делу, - и сразу задал вопрос: - В какое время суток к вам поступил этот пациент?
- Вечером… Да, вечером, я тогда в ночную заступила, как раз приняла пост… И тут сразу его привезли, - женщина немного смущалась, переводя взгляд с Сивко на Георгия, ей явно было неловко, что её допрашивают.
- В каком он был состоянии? – уточнил участковый, не отрываясь от блокнота.
- Ой, в ужасном! – женщина поморщилась и покачала головой. – Знаете, на нём живого места не было. - Она для убедительности приложила руку к груди и посмотрела на Георгия, так как участковый продолжал строчить что-то в блокнот, дальше она уже обращалась именно к Георгию, слушавшему её с большим вниманием. - Рваные раны… Мы решили, что явно зверюга какая-то поработала, заметив удивление на лице Георгия и предупреждая следующий вопрос капитана, она пояснила: - Ну, тут, в тайге, народ охотой промышлял в ту пору, так случалось иногда к нам привозили с похожими ранами. Это теперь места наши почти обезлюдели, так что охотников почти нет. А тогда, случалось. Однажды медведь мужика задрал, полчерепа снёс… Ничего – зашили, выжил мужик.
- А какой именно зверь напал на пострадавшего? – уточнил Георгий.
- Матвей Степаныч, наш хирург покойный, Царствие ему Небесное, – старушка осенила себя крестом, - точно сказать не мог, но предположил, что скорее всего, это был волк.
- То есть сказать это с уверенностью хирург не мог? – Сивко погрыз кончик шариковой ручки.
- Ну, знаете, тут ведь как, - отвечала Алёна Дмитриева, – буквально за неделю до этого на Арефьевской ферме овец нашли зарезанных. Там-то явно был волк – следов куча осталась. Так что и наш доктор решил, что бедолага этот попал под зубы волка.
- А кто привёз к вам его?
- Наша скорая и привезла. Они на вызов ехали, увидели его на дороге. Видно, бедолага из леса вышел или дополз да так и остался валяться на обочине.

- Итак, пациент поступил, вы оказали ему помощь, а не заметили ничего странного? – продолжал капитан.
- Сразу ничего странного не было, - женщина оживилась, - а вот потом…
Она замолчала, словно не могла решиться рассказывать дальше.
- Да, и что же потом было? – поторопил Сивко и успокоил: - Вы не переживайте, вам нечего бояться.
- Да не в этом дело… - замялась женщина, - просто не знаю, как вам и сказать…- она растерянно переводила взгляд с Алексея на Георгия.
- Говорите, как есть, - кивнул участковый.
- Странность была в том, что уже на следующий день ран не было…
- То есть, как не было?..- переспросил Леший.
- А вот так, - старушка развела руками, - ни следа! Даже шрамов не осталось…
- То есть вы хотите сказать, что прошла только одна ночь и утром раны исчезли? – уточнил Сивко и взглянул на Георгия.
- Да, именно так…
- А почему не велись записи? Есть только запись о его поступлении и ни слова о ходе лечения… Где история болезни?
- Вот чего не знаю – того не знаю, - покачала головой свидетельница. – Записи были, я сама видела, как Матвей Степаныч писал историю. Но вот куда потом что пропало – не скажу…
- Хорошо, - кивнул Георгий, - и что пациент сам рассказывал о себе?
- Ой, ничего он толком и не говорил. Сперва без сознания был, а как пришёл в себя, нёс всякий бред, - свидетельница для убедительности покрутила пальцем у виска.
- А можете вспомнить точнее? - Георгий оживился.
- Нуу, - растерялась Алёна Дмитриевна, - да вот бред и всё… Что-то вроде, проклят он, спасения ему нет… Потом что-то про новое тело, вечную жизнь, - она перекрестилась. - Ну явно, психика не выдержала…
- И его направили к психиатру? – спросил Сивко.
- Нет, на третий день он пропал, - не успели.
- То есть как пропал? – Сивко и Георгий переглянулись.
- А вот так, - она развела руками. – Исчез, словно и не было. В милицию заявили, но – ни следа. И из родных никто его не искал. Ну вот так, значит…
Алёна Дмитриевна замолчала.
- Погодите, - вмешался в допрос Георгий. – Пропал он только на третий день, а околесицу нёс сразу, как зажили раны, то есть когда и суток не прошло?
- Да… - старушка растерянно смотрела на него, не понимая, куда он клонит.
- Так почему же не успели? – нетерпеливо спросил Сивко, уловив мысль Лешего. – Чего-то ждали?
- Ну так, конечно, Матвей Степаныч приказал нам строго-настрого за ним наблюдать. Во-первых, случай уникальный – почти мгновенная скорость заживления. Помнится, доктор даже статью в медицинскую газету хотел написать. А во-вторых, побоялись мы его сразу куда-то направлять: вдруг бы раны вернулись… Кто ж мог знать, что он исчезнет?

***

- Ну, что думаешь, дружище? – спросил Сивко, едва они вышли от свидетельницы. – Могут волки больше двадцати лет жить?
- По поводу волчьего века я и говорить не стану, - усмехнулся Георгий. – Уверен – мы напали на его след.
- Его? – Сивко удивлённо посмотрел на него, потом рассмеялся: - Ты серьёзно?
- Серьёзнее не бывает! – Георгий подтянул резинку на волосах, собранных в хвост, и застегнул молнию на пуховике. – И ты прекрасно знаешь, что я прав!
- Погоди! – Сивко хлопнул его по плечу. – А что если всё проще, без всяких твоих легенд? Что если тот волк до сих пор жив и, так как он очень стар, то охотится на слабых?
- Алексей! – карие глаза Георгия сверкнули красноватым отблеском. – Вот скажи, почему ты не замечаешь очевидного?! Этими своими версиями ты словно сам себе заговариваешь зубы! В двадцатилетнего волка тебе поверить – раз плюнуть! Реальная же опасность от воплощённого зла – для тебя нечто невероятное!
Бросив эту фразу, он шагнул к «Ниве», всем своим видом давая понять, что не хочет об этом больше говорить.
- Погоди! Да не кипятись ты! – Сивко догнал его. – Да, да, представь себе – в моей голове прекрасно укладывается двадцатилетний волк и, прости, – он развёл руками, - я не могу представить себе бессмертного оборотня, нападающего на людей!
- А я, кто я?! – Георгий гневно смотрел на друга. – Уж ты-то, как никто знаешь обо мне! Тебе ещё раз показать это и напомнить?!
Сивко нахмурился и опустил голову.
- Ну ты же не бессмертный, - всё же возразил он.
Усмешка скользнула по губам Лешего, а в его взгляде промелькнуло что-то странное.
Обида? Боль? Алексей не мог понять.
- Был укушенный! – взяв себя в руки, уже мирным тоном заметил Георгий, пожимая плечами. – Потом бедолага поправился в один миг и говорил странности. Смотри, - он выхватил охотничий нож и резко полоснул свою ладонь.
Из глубокой раны полилась кровь.
- Ты сдурел?! – Сивко кинулся за аптечкой, но едва он успел достать её, как заметил, что кровотечение уже остановилось.
Рана затягивалась прямо на глазах. И через несколько минут ладонь стала прежней – на ней не осталось и следа от опасного пореза.
- Чёрт! – капитан не скрывал удивления. – Круто! Конечно, я знал, что ты лечить можешь, но чтоб так…
- Вот именно – так! – усмехнулся Георгий и спрятал нож. – В общем, поехали, меня Маша ждёт. А ты всё знаешь сам. Только сними шоры с глаз!

***

Маша, слушая рассказ Георгия, сидела тихо, неотрывно смотрела в его лицо. И сейчас – как в тот день, когда он рассказывал ей о гибели своей семьи – она вдруг ощутила, что ему больно. Схватив его левую руку, стала осыпать её поцелуями.
- Дурёшка моя, что ты делаешь? – засмеялся он, растерявшись от этого её порыва.
- Тебе же больно! – она смотрела на него сквозь слёзы, точно укоряла, что прячет свою боль от неё.
- Нет, - он губами прижался к её глазам, - нет, мне не больно руку, - ответил с горячностью, взяв в ладони её лицо и пронзая её глаза зелёным пламенем своего взгляда. – Мне больно, что я другой. Понимаешь?
Она кивнула молча, не находя сил отвечать.
- Да, другой, - продолжал он. – Иногда я даже думаю, что сам тоже своего рода Упырь, - он горько усмехнулся, брови сдвинулись в одну хмурую линию.
- Не говори так! – воскликнула Маша, обнимая его. – Ты – не он! Просто вы – две стороны одной медали. Он – тёмная, а ты – светлая, добрая… Слышишь меня? Ты – на стороне добра! Помнишь, ты сам мне говорил – Светлая и Тёмная Навь? Он – посланник тёмной, а ты защищаешь Явь, нас всех, от него.
Улыбка преобразила его черты. Уже в который раз эта девочка признаётся ему в своей любви! И он всё больше и больше убеждается в том, что сердце его не обмануло. Прав был дед Влас – сердце само направило к нему Машу, его маленькую Ладушку.
- И не смей сомневаться в себе! – теперь и Маша улыбнулась. – Только… я не совсем поняла про этого раненого… Упырь не убил его, а вселился в его тело?
- Да, - хрипло отвечал он, - Волк-упырь напал на человека. Но не стал убивать до конца, а напал, чтобы всего лишь поменять тело… Видимо, прежнее было слишком изношенным… Или что-то ещё могло стать причиной – не знаю. Короче, напал и вселился. Затаился на двадцать с лишним лет. Для него это как один миг. Жил тихо, неприметно. А сейчас опять занялся кровавым промыслом.
- Что с тобой? Да ты же горишь! – губы девушки прижались к его лбу.
- Да, - он улыбнулся и, подхватывая её на руки, встал с дивана, шагнул в сторону её комнаты, где стояла кровать, - остуди меня!
Властно завладел её губами, раскрывшимися навстречу его поцелую.