Остров

Он устал смотреть на вспышки прибоя взором больной собаки, он устал дарить океанским волнам соль своих глаз, он утомился рассказывать чайкам о неведомых землях и рисовать на горячем песке силуэты чужих островов.

Когда-то он шил из облаков белоснежные паруса и бросал их навстречу ветру, резал лазурное небо килем воспоминаний и смеялся как ребенок, подставляя морщинистое лицо косым струям дождя. Тогда он еще жил, ибо в иссохшем от времени теле не погасла надежда.

Черное солнце выпило годы, переломило спину и выбелило его волосы. Тень на белом песке стала его дорогой, дорогой без конца. Он брёл по ней, пока хватало сил, но дорога не кончалась, и он знал, что она никуда не ведет. Но все эти долгие годы он упрямо шел, потому что не привык сдаваться. Он научился понимать язык чаек и спорить с ветром, он привык растворяться во снах и управлять видениями. По вечерам он зажигал над головой звезды и гулял по Млечному пути, набрасывая на плечи невесомый плащ туманности. Он посватался к Луне, и она ответила согласием. И тогда он сделал ей поистине королевский подарок – отдал самую дорогую для себя вещь – деревянный матросский сундук с нехитрыми пожитками. Он совершил роковую ошибку, ибо этот предмет был последним, что связывал его с потерянным миром.

Надменная Луна хихикала и протягивала качающиеся на волнах ладони, а он шел к ним сначала по колено, а потом и по пояс в кисельной дремотной воде, спешил и оскальзывался, но улыбался. Ведь он любил свою невесту. Он протянул ей своё сокровище, он отдал ей свою жизнь.

Сердце превратилось в камень, а губы помертвели, когда коварная красавица скрылась за тучами. Налетевший ураган разразился над ним издевательским хохотом, океан плюнул в лицо брызгами презрения, пальмы сгибались и ломались в приступе неудержимого смеха. И тогда он, наконец, осознал, что обманут. Плечи сотряслись от рыданий. Он выкрикнул проклятие океану, угрозы шторму, он отругал ветер и обозвал пальмы предателями. Он долго кричал и бесновался, пока шторм не ударил его в висок тугой волной.

Его пробуждение было страшным. Он смотрел на вспышки прибоя взором больной собаки, он слышал плач чаек над головой, пена у ног складывалась в очертания чужих островов, а облака пузырились надутыми парусами, но он вдруг понял, что умер.

Он потерял единственное, что связывало его с миром живых – надежду.
И тогда он покорно лег на мокрый, когда-то смоченный его слезами песок и равнодушно уставился на черту горизонта, отделяющую море от неба.

Он смотрел вдаль и его глаза медленно стекленели.

И когда вдалеке появилась маленькая белая точка – он ее не увидел.

Грациозный корабль под стаей парусов стремительно шел к берегу, где так долго жила, но умерла надежда. Где кричали и плакали чайки, и где проворная волна уже смыла с горячего песка очертания чужих островов.