Часть 000 (пролог), про Зою, Сириус и задачи богов

Место действия: планета Земля

Время действия: 2016 год двадцать

первого века по летоисчислению людей

***

Зоя заглушила двигатель своей машинёшки и, как обычно, прежде чем войти в спящий дом, рассматривала из открытого окна зимнее ночное небо. «Сириус сегодня прям пляшет» — отметила она про себя. Затем глаз уловил движение, и Зоя посмотрела вправо и вверх. Откуда-то со стороны Юпитера в направлении Сириуса скачкообразно по прямой двигалась яркая белая точка. В момент слияния с этой белой точкой Сириус воспылал ярко-розовым светом, быстро, но плавно перешедшим во множество красно-оранжевых языков пламени, направленных туда, откуда прибыла белая точка. «На костер похоже» — машинально заметила Зоя и притихла от чувства, что сейчас всё это движется, причем быстро, по направлению к Земле. Двигалось достаточно долго и при этом увеличивалось в размерах. Зоя струхнула: «Надо дочку обнять, чтобы ей было спокойнее, а в идеале она бы вообще ничего не заметила и даже не проснулась. Вряд ли отлюдей сейчас что-то зависит». Она уже успела открыть дверь и поставить одну ногу на землю, когда «костёр» поутих и прекратил движение. Сияние Сириуса стало интенсивным и разноцветным не больше, чем это бывает обычно.

— Да уж, Зоечка, нервишки ни к чёрту. Фух! — вслух усмехнулась она сама себе, вернула на место поднятые брови и повернула ключ зажигания, чтобы заработал стеклоподъёмник.

***

Зоя не была сумасшедшей, просто две Свободные Сущности подлетели к Земле очень близко, по меркам Галактики, разумеется, чтобы хорошо видеть планету. Они беседовали.

Тот, что больше в разы, сказал:

— Вот в таком состоянии сейчас рай этой Солнечной системы, после Подтверждения он станет твоим. Форма жизни, способная к развитию технологий, называет себя людьми, а свой рай Землёй. Сейчас планета подошла к переходу на следующий виток Спирали. Количество производимой информации и скорость обмена ею повышены до предэволюционного порога. Уровень технологий достаточный, чтобы запустить первый этап. Количественное развитие людей для существующих условий в верхних пределах нормы. С предыдущей попытки получения доступа к телепортации организмов 170 243 126 видов жизни зародилось и 168 010 000 видов жизни погибло или истреблено людьми. Я сейчас говорю только об органической жизни в пределах понимания Мира этим конкретным видом.

Юнона спросила:

— Сколько богов сейчас работает с людьми?

— 22 заявленных и 15 308 вымышленных. Всё это в 12 134 трактовках. При этом каждая единица из семи с половиной миллиардов интерпретирует любую трактовку Общего Закона субъективно и усердно индульгирует в этом.

— Все? — уточнила Юнона.

— Кто-то меньше, кто-то больше, но в целом все, — услышала она ответ. — Ты будешь первым Подтверждённым богом, Богом в тени. Твоя цель — эволюция, а не размножение. Остальные боги будут тебе помогать. Твоя цель — вступление людей в Космос. Твоя первая задача — объяснить людям Мир с точки зрения технологии взаимосвязей как механизм. Задача номер два — научить их тому, как получить доступ к телепортации органической информации. Третья задача — запустить процесс осознания разумной формой Жизни, способной к развитию технологий, себя как вида. Помни, что, огласив Общий Закон, назначенные боги смотрят на дальнейшее со стороны. Лишь в случае многократных отказов в доступе Галактическое Собрание Богов ставит вопрос о целесообразности любой формы жизни в Галактике и принимает решение по этому поводу. Не переживай на счёт этого.

— Истребление? — спросила Юнона, пытаясь отыскать в памяти понимание этого вопроса.

— Если люди не успеют запустить процесс эволюции до того, как сожгут себя, а вероятность этого…

— …62 процента ... — встряла Юнона.

— …верно. Так вот, если они не успеют, значит, откажутся от своего Рая. Следовательно, либо Мир даст человечеству шанс начать развитие заново, либо сформирует для этого рая новую форму сознательной жизни. Всё зависит от того, как далеко человеческий вид продвинется в своем вооружении и восприятии Мира. Для людей перемещения со-Знания личности в форме органики при их нынешних представлениях на уровне магии, фантастики, мечты.

Оба они звонко рассмеялись, а когда замолчали, залюбовались планетой. С такого расстояния её обитателей совсем как будто и нет. Потом Управляющий жизнью сказал:

— Когда планета, звезда и спутник выстроятся в линию, проведём твоё Подтверждение.

— Как скажешь, — отозвалась Юнона, — я буду на Луне, — сообщила она и удалилась, став для кого-то на Земле падающей звездой.

Часть 001, про последствия последней войны

Место действия: планета Земля

Время действия: вторая половина двадцать

первого века по летоисчислению людей

***

Наблюдатель Хоро посадил корабль на поверхность планеты. И/У первым вышел наружу. Следом вылетела зонд-сфера и принялась за работу. За ней последовали ещё несколько. Скоро все они исчезли из вида, удаляясь в различных направлениях. Когда И/У увидел капитана, всё его тело волнами стал сотрясать смех. Хоро оглядел себя со всех сторон и прикрякнул.

— Похоже, перемудрил я маленько, — озадачился капитан и поочередно подрыгал всеми конечностями, — функционал подходящий, но сюр вышел забавный. Двигаться вроде могу. Надеюсь, мы здесь ненадолго. А ты ничего, неплохо выглядишь.

— Я поклонник классических форм, это ты любитель покуражиться с конструкцией.

— Чем займёмся? — спросил Хоро, поднимая покрытую нагаром груду металла, не так давно бывшую самым дорогим и надёжным вертолётом на планете.

— Хочу найти что-нибудь хрупкое и уцелевшее, пополню свою коллекцию, — ответил И/У и куда-то неспешно уполз.

Хоро огляделся вокруг и опустил обратно на землю пример человеческих достижений. Он уставился на бесшумно двигавшийся перископ, который своей нижней частью уходил в склон горы, расположенной от корабля прыжках примерно в пяти. Капитан прищурился и вытянул губы в хоботок, размышляя, идти ли на контакт. Правила полагали оставить контакт без внимания, чтобы позже этим занялись хранители или ответственные за вид боги. С другой стороны, ничто не мешало Хоро принять участие в новой постановке. Но как это у него получится? Одно дело собирать информацию, и совсем другое — быть богом. «Раз уж эта ситуация образовалась, значит, я к ней готов» — решил наблюдатель. Он сформировал перед собой щит с адаптивным человеческим силуэтом, чтобы не травмировать без того уязвлённую психику выживших, и оттолкнулся прыгучими конечностями по направлению к перископу.

***

Внутри бункера люди собрались в общем зале, в центре которого на пьедестале находился командный мостик.

— Что вы видите, господин президент? Не молчите! Что там? — слышалось с разных сторон.

Президент повернулся к людям, они замолчали. Его глаза были неестественно широки, а рот безобразным образом искривлён. На лице читались ужас и растерянность. Президент отошел от монитора и только показывал в его сторону трясущимися руками да строил гримасы неопределенного смысла.

— Покажите всем, генерал, — тихим осипшим голосом приказал министр обороны.

Над командным мостиком в общем визуальном пространстве появилось изображение места, некогда бывшего подножьем зелёной горы. До того, как в чрево грациозной красавицы сделало кладку очередное человечество, спасаясь от самого себя, здесь был закрытый заповедник.

Всё время после герметизации «пещеры вождя и избранных членов стаи» мониторы показывали неизменную пургу из пыли и пепла. Сегодня датчики засекли движение в воздушном пространстве близ бункера. Тёмно-серый туман неожиданно стал рассеиваться, как от череды порывов сильнейшего ветра. Люди собрались вместе и ждали. Президент и его соратники наблюдали за тем, что происходило снаружи. Небо странным образом прояснилось, будто Бог проткнул пальцем и размешал по кругу дымовую завесу, оставленную последней войной. Гора, где располагался бункер, оказалась внутри просветлённой воронки диаметром несколько километров.

Метрах в пятистах от подножья горы президент увидел блестящий предмет, по форме напоминавший перевёрнутое на бок яйцо с плавником на «хребте». «Не припоминаю такой техники… Американцы?.. Китайцы?.. — думал президент, — чтоб меня». Корабль был подсвечен ярко-фиолетовой полосой по нижнему контуру. Человеческие приборы оценили длину махины в триста метров, а высоту корпуса в сто восемьдесят шесть. Оптика позволила приблизить картинку. Конструкция наподобие плавника имела одиннадцать слегка изогнутых шпилей, выстроенных в ряд и соединённых между собой поперечными связками. Ближний к широкому концу корабля шпиль имел тридцать три метра в длину. Каждый последующий выглядел короче предыдущего, длина крайнего составляла всего три метра. Плавниковая конструкция вибрировала, и казалось, именно она является источником ветра. Как в слегка замедленной видеосъемке, рядом с кораблём образовалось нечто вроде разряда разноцветной, до пушистости ветвистой, закрученной кольцом молнии, состоявшей из потока множества коротких вспышек. Внезапно все вспышки погасли, а на их месте проявилась фигура гигантской тёмно-зелёной улитки. Из-под ракушки с обеих сторон тела вылезли по два десятка жгутиков разной длины, толщины и цвета. На концах усиков открылись веки, голубые глаза вспыхнули синими искрами и стали почти чёрными. Следом из-под корабля вылетела одна, а потом ещё несколько сфер, превратившихся в ярко-белые огни. Покружив немного в окрестностях, огни эти разлетелись в разные стороны и скрылись в темноте.

Рядом с улиткой тем же манером материализовалось несуразное существо, похожее на кусок желе с ножками кузнечика и дюжиной щупальцев, два из которых заканчивалась шестью отростками, напоминавшими пальцы. Желе немного поколыхалось, затем обрело более или менее устойчивую овоидную форму с продолговатыми, раскосыми глазами-щелками. Спереди желе опиралось на щупальца, сзади — на согнутые в нескольких местах конечности, походившие на ноги стрекочущих представителей насекомых. Захватив щупальцем остатки президентского вертолёта, желе разглядывало горелый металл. Улитка тем временем неожиданно шустро поползла вдаль, волнами колыхая нижнюю часть своего тела, и вскоре президент потерял её из вида. В это время желе избавилось от останков техники и в том месте, где у человека был бы рот, обзавелось миниатюрным хоботком. В следующую секунду президента ослепил зеленоватый свет, в лучах которого он постепенно различил фигуру человека. Фигура быстро приближалась. Именно в этот момент президент не выдержал напряжения и отошёл от монитора.

— Вы эт… Это видели?! — сквозь зубы истерил президент, глядя на соратников, те переглянулись, и министр обороны кивнул.

Никто, кроме президента, двух военных начальников и главного научного консультанта не видел всего произошедшего. Поэтому, когда изображение стало доступно всем, сверху с экрана на заточенных в подземелье мучеников смотрело существо, вполне закономерно ассоциировавшееся со Всевышним. Некоторые люди попадали на пол, вознося ладони вверх, кто-то рыдал, другие стояли, оцепенев, третьи улыбались и плакали, но таких было мало. Несколько человек судорожно пытались ускользнуть из зала.

«Не бойтесь и послушайте!» — подумал Хоро, но люди его не услышали.

— Не бойтесь! Послушайте меня! — продудел он, но люди опять его не услышали.

«Что ж, оставлю послание, — решил наблюдатель. — Всё равно они слова быстро забудут, исковеркают, переврут себе в угоду. Но протокол есть протокол, информацию получить должны». Он что-то извлёк из недр своего тела. Манипулируя этим чем-то, сформировал перед собой отливающий золотом сгусток в форме рассеянного от центра к периферии шара из бесчисленного множества капелек вязкой субстанции, соединенных между собой мерцающими, ослепительно белыми нитями, по которым непрерывно циркулировала информация.

Хоро подхватил упакованное им видение и прыгнул назад к подножью горы.

— Вот вам Закон! — крикнул он и, как следует размахнувшись, разбил сферу о склон горы. Шар разлетелся на несчетное количество брызг. Везде, куда попали брызги, горная порода сплошь окаменела. Совершив прыжок назад, Хоро упёрся в землю, запустив в её глубь четыре пары щупальцев. Он собрал всю свою волю, свободную энергию и метнул её на свежие скалы. Раздался звук, как будто громадный раскалённый утюг опустился на мокрую марлю, и с поверхности камня повалил пар. Когда пар рассеялся, на камнях остались символы. Хоро полюбовался работой и перешёл к следующему этапу. Он внимательно изучил всех спасшихся в бункере людей. Из имеющегося материала выбрал восьмерых: четырёх мужчин и четырёх женщин. Их он наделил пониманием своего Видения Закона. На этом его Заявление было закончено, и капитан вернулся на свой корабль.

***

И/У был на борту. Одним глазом он спал, другим бдел появление капитана. Когда Хоро занял своё место, И/У спросил:

— Что ты делал у той горы?

— Повышал свою ответственность. Дал Видение Закона людям, которые заточены внутри.

— Заявился богом?! Поздравляю! Знаю, ты давно это обдумывал. Почему сейчас? То есть почему с этим видом?

— Ну богом я ещё не стал, одного Заявления мало. Вот если выживет кто из них, может тогда и стану. Но это вряд ли, сам понимаешь. Сомневаюсь, что их технологии успели дорасти до того уровня, чтобы быть эффективными при попытке суицида, раз мозги не доросли его избежать, — сдержанно произнёс Хоро.

— Видать, некто из их лидеров всё же был в здравом рассудке, потому что осталось много неиспользованного оружия.

— А я бы поставил на то, что они просто не успели его применить, — прикинул капитан.

— Знаешь, сколько оружия осталось на планете? — не унимался его напарник, — демоны проклянут сами себя, снова разгребая эту Авгиеву конюшню. И ещё, по поводу Заявления. Конечно, уцелевшие по большей части сойдут с ума, перегрызутся с голоду, подохнут от бактерий или прочего, — рассудил второй наблюдатель и покачал бодрствующим глазом из стороны в сторону, — но как знать, может и выживет кто из потомков твоих подземельцев.

— Засекли они меня, И/У. Надо было решать. Ну я и решил. Хватит об этом. Подумаешь, заявился богом, тоже мне важное событие! Почти все, кого я знаю, пробовались на эту роль. Ты, кстати, шесть раз. — закончил тему Хоро.

— Куда теперь? — уточнил И/У.

— Элекур-Одор. Запланируй контрольный визит сюда через восемь тысяч оборотов.

Пиликнула подлетевшая к И/У зонд-сфера.

— Есть новости. С другой стороны планеты, в открытом Космосе, обнаружены девять человек. Они вполне жизнеспособны и видели гибель своего вида. Боги велят взять их с собой.

— Уже веселей, — приободрился Хоро и уточнил, — все на одном корабле, или их ещё пособирать придётся?

— Все на одном. Об этом позаботились до нас, — ответил второй наблюдатель.

Часть 002, про космонавтов

Место действия: известный людям Космос

Время действия: вторая половина двадцать

первого века по летоисчислению людей

***

Шесть космонавтов и три космических туриста пришли в себя на борту незнакомого корабля. Никто из них не паниковал, все молчали и осматривались вокруг. В одном месте стена без всяких переходов становилась прозрачной, и было видно, как задыхается в серо-буром облаке медленно удаляющаяся Земля.

— Не могу поверить, что это происходит на самом деле, — дрожащим голосом сказала молодая круглолицая девушка, поглаживая себя по лысине стальными наманикюренными пальчиками.

— Да уж, не по плану всё пошло, но тоже лучше, чем быть сейчас там, — глядя на Землю заметил её отец и сжал в руке свободную ладонь дочери.

— Что с нами будет? — спросила она.

— Шашлык, вероятно, — ухмыльнулся капитан невесть куда подевавшегося туристического корабля землян. Это был коренастый стасемидесятишестисантиметровый человек, который совершил невероятное по человеческим меркам количество туристических полётов — сто сорок восемь. Точнее, это как раз и был его сто сорок восьмой полет в качестве космической няньки для буржуев, как он сам себя именовал. Он встал, подошёл к прозрачной стене и потрогал её, желая убедиться, что всё наяву. — Так точно! — коротко прокомментировал капитан свои действия и, развернувшись на сто восемьдесят градусов, оглядел присутствующих. Потом стал ходить из стороны в сторону, глядя на пожилого джентльмена, который обнимал уткнувшуюся ему в грудь лысую девушку.

— Стало быть, мисс-стер, — сказал капитан, — вы не просто так настаивали на конкретной дате. Полагаю, именно поэтому мне закрыли доступ в грузовой отсек корабля. Я-то, дурак!... Думал, ого, корабль новый дали, не корабль – лайнер!, самый-самый, но для троих туристов что-то чересчур. Я бы ещё понял, если б вас триста было. Интересно, каков был план? И что там у вас в грузовом отсеке? Припасы для жизни в Космосе? Баб набрали пол экипажа, ну конечно! — он перевел взгляд на трёх напуганных и сбившихся в кучку женщин: — Вы понимаете, что из вас новых Ев сделать намеревались?

— Теперь это не имеет никакого значения, — услышали они голос вошедшего человека. Он не был никому знаком, но производил впечатление визуально знакомого субъекта. — Ваше предназначение резко изменилось, точнее, оно у вас появилось. Скоро мы прибудем на планету Элекур-Одор. Она расположена за пределами известного вам Космоса и населена двумя разумными видами жизни — одних вы зовёте ангелами, других демонами. Для удобства оставим эти названия. И те, и другие занимаются непосредственным взращиванием человечества, делая всю рутину. Когда-то люди напрямую общались со своими беллатами, но сейчас от этого взаимодействия остались лишь туманные воспоминания в форме архетипов, легенд да некоторых названий. Тем, кто сохранится при транспортировке, огласят Общий Закон и оставят на Элекур-Одор до победы в Первой Битве, а потом перенаправят, если справитесь. Каждому из вас будет предложен список того, чем вы можете быть полезны Миру. Вам предстоит сделать выбор по своему разумению, благо вариантов предостаточно.

Пока он говорил, люди повставали с мест и обступили визитёра полукругом.

— Кто вы такие? Кто вы такой? — спросил капитан землян. — Почему вы выглядите как человек?

— Не человек, всего лишь проводник. Форма упаковки информации, не более. Моё тело есть симбиоз первичных кодов каждого из вас. Если бы у вас родился общий на всех ребёнок, он мог бы вырасти таким, как я. Буду стараться оперировать знакомыми и привычными вам терминами и названиями. По нашему опыту это серьёзно облегчает процесс общения с недоразвитыми видами.

— Что же вы нас спасли тогда, раз мы недоразвитые?! — буркнул один из космонавтов.

— Мы вас не спасаем. Мы вас, — он как будто подбирал слово, — прокачаем, поможем преодолеть барьеры в сознании. И после этого в другой раз, возможно, вы сами себя спасёте и не только себя. Обычная процедура в таком случае.

— В каком случае?! — не унимался помощник капитана.

— В таком! — проводник кивком указал на Землю, ставшую похожей на грязный футбольный мяч.

— И кем мы станем в итоге, как я предполагаю, после … перерождения … ну или смерти? Ангелами? Демонами? — спросила Лиза, одна из женщин-космонавтов.

— Нет, форму жизни мы менять не станем, вы останетесь людьми, просто с небольшим тюнингом и исходным предназначением. Модифицируем только сознание. Вы сможете выбрать дар и способности, обучиться чему захотите и когда будете готовы, переродитесь в период новой версии юности вашего вида в составе комплекса мер, направленных на эволюцию человечества. Вы не вспомните Элекур-Одор, но будете видеть Мир таким, каков он есть. Бесполезно сейчас говорить больше, по прибытию вы сами всё поймёте, — проводник силой жеста усадил людей на возникшие за их спинами ложа — затейливые гамаки из переплетённых между собой ароматных зелёных лиан. Мягкие тонкие ростки быстро стали обвивать человеческие тела, не причиняя при этом особого дискомфорта.

— Что вы там говорили про сохранность при транспортировке? — спросил капитан и безуспешно попытался высвободится.

Проводник выдержал паузу и безапелляционно приказал:

— Спите!

Часть 003, про встречу со Смертью

Место действия: непознанное людьми пространство

Время действия: вторая половина двадцать

первого века по летоисчислению людей

***

Капитан принял вертикальное положение и, бормоча «А по утру они проснулись», отыскал взглядом Анну, одну из женщин-космонавтов, собственно, из-за которой он и согласился на туристические полёты.

Он разглядел её сидящей на площадке, которой заканчивался огромный каменный стержень, столб, основанием своим уходивший куда-то вглубь — насколько глубоко — взглядом определить не удавалось. Всего было девять таких столбов, расположенных между собой в хаотичном порядке, на каждом находился человек: весь экипаж и туристы. «Живы пока» — подумал капитан и осмотрелся. Было тихо и прохладно. Вдруг от поверхности, на которой он стоял, что-то с лёгким шуршанием стало отслаиваться. Очень скоро вокруг людей над каждым каменным стержнем дрейфовало скопление небольших — с ладонь или ещё меньше — рваных клочьев тумана. Очень медленно по причудливым траекториям они устремлялись вверх. Плотность тумана делала его помехой для зрения, и капитан двинулся к краю своей площадки, потому что там туман постепенно разряжался и таял, а в пространстве между каменными стержнями его и вовсе не было. Снизу, оттуда, куда уходили эти столбы, всё было подсвечено жёлто-красно-оранжевым заревом. Приблизиться вплотную к краю не удавалось — жар из глубины мчался ввысь, создавая вблизи этого потока невыносимую для человеческого тела температуру. Сильно замёрзли ноги. Трудно было поверить, что на площадке диаметром не больше пятидесяти метров возможны столь резкие перепады температуры. Пока мысли об этом занимали голову капитана, пространство в паре метров над ней с шелестом разорвалось, распахнулось подобно глазному веку и внутри него появилась черная фигура в балахоне с накинутым на лицо капюшоном. Фигура располагалась в плоскости, параллельной каменной площадке, на которой стоял человек.

Капитан запрокинул голову и повернулся телом так, чтобы видеть фигуру напротив и лицом к лицу:

— Ну всё по классике! — бесстрастно заметил он и крикнул фигуре. — А коса-то где?

— Вот почему опять коса?! С чего вы это берёте?! — возмутилась фигура. — Будто мало того, что вы нас боитесь, так ещё и косу эту…

«Вот это поворот», — мелькнуло в голове у капитана.

— И не говори! — поддержала его Смерть. — По мне, так всё дело в том, что ваш вид изначально обречён, вы это осознаёте и вас это ужасает. Потому и боитесь.

«Мысли читаешь», — молча ухмыльнулся капитан.

— Не только, — сказала Смерть. — Спросить что-нибудь хочешь?

— А ты что, на все вопросы ответы знаешь?

— Не на все. На твои может и знаю. Ты спроси.

Пока капитан призадумался, Смерть сказала:

— Ляг ты уже, а то шея затечёт. Общаться удобнее будет, да и процедурой положено.

— Ну давай тогда сперва про процедуру, — скомандовал капитан и расположился на холодном камне, запрокидывая за голову обе руки и положа ногу на ногу.

Смерть перемещалась туда-сюда внутри пространственного разрыва и тоном терпеливого учителя объясняла:

— Всё просто. Когда в организме случается фатальная ошибка, требуется отделить сознательный дух от материи и доставить его на планету, культивирующую данный вид жизни для дальнейшей обработки. Этот процесс вы называете смертью, ну и нас заодно.

— То есть вас много? — уточнил капитан.

— Много. Но вас в разы больше, — ответила Смерть. — Я принадлежу к одному из исходных видов. В силу того, что мы относимся к неорганическим формам жизни и обладаем врождёнными способностями к вмещению информации извне, наше служение заключается в транспортировке сознания представителей органических видов с момента фатальной поломки до перераспределения. По своей природе мы способны перемещаться везде: между всеми мирами и измерениями без применения порталов посредством лишь собственной воли, ведомые Миром.

— Просто скажи мне по-простому, в чём суть?

— Когда мне надоест отвечать на твои вопросы, я впитаю, соберу твой сознательный дух и пропущу его внутри себя через лабиринт мембран, который проанализирует твоё обратное впечатление — впечатление, полученное от тебя Миром. Бог дал, Бог взял, как вы любите говорить. Анализ покажет, может ли твоя жизнь быть основанием для сохранения целостности сознания, или оно будет переработано для дальнейшего использования. Я доставлю тебя на Границу. Граница опоясывает Элекур-Одор — это планета, культивирующая людей — и делит его на две зоны. В одной живут демоны, их служение заключается в обнаружении, переработке негодной информации и манипулировании ею. В другой части планеты живут ангелы, чья функция заключается в поддержании условий для наделения сознанием вновь рождающихся организмов на культивируемой планете. И те, и другие вхожи в Космос и подчиняются назначенным богам человечества. На границе я извлеку тебя и передам либо тем, либо другим, кто возьмёт. На сим моя задача относительно тебя будет выполнена. Вы все до сих пор живы только для того, чтобы иметь способность впитать нужную информацию, мёртвым это не дано. Если бы ты был мёртв при нашей встрече, вместо тебя я передал бы им лишь небольшой сгусток твоего обратного впечатления. Но с вами шестью придётся повозиться. Вас намерены наделить предназначением. Так что есть ради чего похлопотать. — Смерть замолчала и застыла на месте. — Вопросы?

— Почему «с вами шестью»? Нас же девять.

— Было девять, осталось шесть. Вы слишком впечатлительны, буквально до смерти. Ещё вопросы?

— Что сейчас с ней?

— С кем? — повеселев, спросила Смерть.

— С Аней, — сказал капитан и посмотрел в сторону столба, на котором её видел.

— Непростую женщину ты выбрал, капитан. У Анны уже есть предназначение, она рождена волшебницей.

Капитан вскинул брови и пристально посмотрел на собеседника, потом на Анну и снова на Смерть. Пауза затянулась. Капитан развел руками и спросил:

— Ну хорошо… что это значит?

— В другом случае ничего бы не значило, но она тоже тебя выбрала, а волшебницы кого попало не выбирают. В каждом из нас заложен запас прочности, каждый может выдержать инъекцию своим обратным впечатлением, если он живет по Общему Закону Мира. Изначально все ваши религии задумывались, чтобы воспитать в людях мотивацию к этому. Но вы всегда подменяете ценности своего общества тем, что выгодно лишь ничтожно малой его части. Не бережёте вы свой вид, себя не бережёте. А с ней всё хорошо, насколько мне известно. Мы отвлеклись, вернёмся к процедуре. Есть ещё вопросы?

— Что будет с моей душой после этой твоей процедуры, если я попаду в Ад?

— Ты не попадёшь в Ад, Ада нет. Есть только Рай, который вы сами превращаете в Ад. Это не имеет к нашей теме никакого отношения.

— А говоришь ангелы, демоны, — не сдавался капитан.

— Ну да, только ваш Ад здесь ни при чём, равно как и людские стереотипы и представления об ангелах и демонах, — расхохоталась Смерть. Она смеялась долго и, с трудом уняв приступ, издавая редкие смешки, пояснила, — Остатки сознания сортируются по ряду параметров, и часть перерабатывается в низшие формы сознательной жизни, вплоть до камней, остальным подпитывается Мир.

***

На соседнем столбе, неизвестно как далеко расположенном, но в поле зрения капитана, распластавшись на камне, лежала Анна. Волшебница активно жестикулировала, но голоса капитану слышно не было. Мерцание разверзшейся над молодой женщиной бездны призывало капитана предположить, что оттуда ей отвечают. Неожиданно Анна звонко рассмеялась. Смеялась и бездна.

— Вот ты спрашиваешь, отчего я такая спокойная. А чего суетиться?! Вряд ли я сейчас как-то кардинально повлияю на ситуацию, — говорила Анна. Она согнула ноги в коленях и наклонила голову к левому плечу. — Мне вот другое интересно, — с искренним любопытством вопрошала она.

— Спрашивай, — сказала Смерть.

— Однажды я видела… нечто, существо, сущность, явление…не важно... Так вот оно сказало мне… Я запомнила слово в слово… От того, как мы жили, будет зависеть то, что с нами произойдёт, когда явится Смерть.

Девушка замолчала, будто выискивая в памяти что-то, а потом сумбурно, излишне наукообразно протараторила:

— Сказало, что внутривидовая осознанность человечества составляет одну сотую часть от общего. И что для того, чтобы человечество эволюционировало сознанием, необходимо и достаточно, чтобы этот показатель превысил одну десятую часть от общего. Тогда, говорит, будет преодолён кризис вида и откроется путь к трансформации коллективного бессознательного. Якобы первые плоды люди получили бы очень быстро и неожиданно для себя, это было бы больше, чем мы могли ожидать. Тогда бы люди поняли, что выбирают верный путь, чтобы двигаться дальше, и стали бы показывать его своим детям, с каждым поколением увеличивая осознанность вида. А потом людей бы пустили в Космос, ну, по-настоящему, то есть на дальние расстояния. Но разве может быть такое, что для этого нам нужно было просто изменить коллективное бессознательное?

— Может. Только это не "просто" и всего лишь первый шаг, хотя и необходимый, — ответила Смерть. — Люди смогут претендовать на доступ в Космическое Сообщество, когда их совокупный показатель осознанности достигнет необходимого уровня.

— Ну это ладно, мой вопрос не в этом, — Анна отчего-то засмущалась и вопросительно уставилась на фигуру в балахоне цвета фуксии.

— А в чём вопрос?

— Вопрос в том, что об этом можешь сказать Ты? Если бы мы успели, могли бы мы спасти себя? И что бы с нами было, с человечеством? И как устроен этот процесс? Кто оценивает эти самые показатели? — проговорила Анна.

Смерть навернула плавный круг внутри своего вместилища и негромко, с расстановкой ответила:

— В человеческих категориях сложно это выразить. Об этом меня не часто спрашивают. Всё в Мире состоит из информации, Мир состоит из информации. Это энергия — органическая и неорганическая — в разнообразных формах, различного качества, возможностей и функций, материальная и нематериальная, познаваемая и непознаваемая, разной степени искренности и степени воздействия на Мир. То, что вы называете душой, является хранилищем обратного впечатления, производимого жизнедеятельностью вида. Общий показатель по виду является совокупностью частностей. Впечатления, в частности, формируют сознание. Душа состоит из множества взаимосвязанных воедино кусочков информации. Связи между этими кусочками подпитываются производимым организмом обратным впечатлением, то есть производимой во всех формах информацией, исходящей в Мир. Это относится ко всем видам космической жизни. Мой вид имеет свойство вмещать, хранить и транспортировать сознание и то, что вы называете душой. Анализом людей занимаются элекуродорцы. Когда качество обратного впечатления вида достигает достаточного уровня, вид считается рождённым, наделяется полезным Миру функционалом и протокол вида меняется. Но это уже другая песня. По сути, тебе всё правильно сказали. Но такие эволюционные скачки доступны только тем видам, где большинство умные или хотя бы законопослушные по доброй воле, потому как понимают, осознают обстоятельства, в которые они поставлены изначально. Поэтому да, можно допустить, что первичным является изменение информационной среды человечества, а дальше уже видно будет, что с вами делать.

— Кому видно будет? — не поняла Анна.

— Тем, кто смотрит и задействован в вашем воспитании. О них ты узнаешь на Границе, а с некоторыми, возможно, даже познакомишься, хотя не факт. Спроси что-нибудь про себя. Или нечего спрашивать? — сменила направление разговора Смерть.

— Мы встретимся с ним там? — еле слышно спросила Анна, глядя в сторону столба, на котором был капитан.

— Вы увидитесь на Границе, а дальше не мне решать, — ответила Смерть и предложила. — Начнём?

— Ну давай, — выдохнула Анна, — чего уж там!

Покров, в котором щеголяла Смерть, приподнялся так, как будто фигура, которую он скрывал, подняла в стороны и вверх руки, и между ними вспыхнула серебристая дуга. Смерть раскрутила эту дугу как резиновую скакалку и неожиданно выбросила руки вперёд, будто поворачивая пространство между ними боком на девяносто градусов. Она принялась быстро и размашисто стегать дугой лежащую на камне женщину то с одной стороны, то с другой. Дуга проходила сквозь Анну, и волшебница ощущала в животе тошноту и нечто острое и как с каждым таким «проходом» она уменьшается, хотя размеры тела оставались неизменными. Глаза улавливали только мелькание серебряный всполохов, уши слышали лязг металла. В какой-то момент Анна поняла, что находится внутри разрыва, в котором располагалась Смерть, и мельком увидела внизу себя. Потом не было ничего, Анна отключилась.

Часть 004, про встречу с назначенным богом

Место действия: планета Земля

Время действия: 2017 год

по текущему летоисчислению людей

***

Летом 2017 года, в понедельник, в 21:21 по московскому времени, где-то на крымском берегу Чёрного моря, в горном лесу, рядом с широким полноводным ручьём спали двое: мужчина и женщина. Зоя видела сон.

По ощущениям она находилась в учебной аудитории. Огромный зал был круглым, точнее, шарообразным. Стены, потолок и пол были равноудалены от центра, в котором находилась огромная цветная сложносплетённая паутина. Паутина эта удерживала на себе дискообразный зеркально-чёрный подиум, который периодически омывался прозрачными потоками, переливаясь слабыми отблесками неизвестно какого источника света. Над ним парили два резных кресла, похожие на искусно обработанную скорлупу. Изнутри кресла мерцали серо-голубым светом, в тон внутренней части паутины. Кресла были развёрнуты вполоборота спиной к аудитории, лицом друг к другу и к экрану, представлявшему собой нечто вроде голографического отображения подиума, расположенного в пространстве чуть выше и перпендикулярно ему самому. В отличие от подиума, экран был пористым, именно из этих пор периодически сочилась прозрачная жидкость и мягким медленным потоком устремлялась вниз на черный глянец. Когда из недр экрана переставала сочиться жидкость, он становился более всего похожим на чёрную дыру глубиной в бесконечность. Казалось очевидным, что это — соединение с каким-то каналом информации, которому известно Всё. Вокруг было тихо, слух улавливал только еле заметное движение воды.

Аудиторию составляло несколько рядов посадочных мест. Каждое посадочное место имело стол и стул и висело без опоры или подвеса над внешней окружностью паутины, на разных уровнях, одни ближе к подиуму, другие дальше, образуя ряды на манер амфитеатра. Стол представлял собой прозрачный куб, лишенный двух противоположных граней, размерами примерно метр на метр. Стул же выглядел как огромный изогнутый листок, обращенный острием вверх, а черенком уходивший вглубь внутреннего пространства стола примерно на треть. По периметру листок имел нежное светло-зелёное мерцание. Зоя сидела с кем-то вдвоём на одном листке за одним столом, но не видела и не знала с кем. По неясным причинам это соседство наполняло её спокойствием, радостью, лёгкостью. Она знала, что этот кто-то будет рядом и будет её защищать. Этого оказалось достаточно, и Зоя переключила своё внимание на мир, в котором очутилась.

Всего таких посадочных мест было сто. Ни Зоя, ни её Спутник не считали их специально, казалось, это очевидно. Осмотревшись, они заметили, что на других местах стали появляться люди. Большинство из этих людей они никогда не видели, но некоторые были широко известны по всей планете. В основном сидели по одиночке, пар оказалось всего восемь.

— Прислушайтесь! — раздался тихий женский голос с подиума, и внутри одного из кресел появился вибрирующий разными цветами сгусток света. — Последний раз люди знали меня как Юнону. Мне по вкусу это имя, я его оставлю. Сейчас я буду проходить церемонию Подтверждения, чтобы стать вам помощницей в получении доступа в Космическое сообщество и сделать это единственно действенным способом, способом эволюции со-Знания Вида.

Свет в кресле угас, последовала короткая пауза, наполненная оглушительной тишиной, казалось, даже вода замерла, и голос вспыхнул снова:

— Многие из вас хотят задать вопросы. Сейчас мы здесь не для этого. Вы получите информацию обо Всём в том виде, как могу в вашем понимании выразить её сейчас я, используя известные вам архетипы, термины и понятия. Некогда загадки загадывать, у вас и так испытание серьёзное. Предварительно заверяю вас в реальности происходящего. Иногда то, что вы услышите, покажется вам знакомым, старым, как мир, общеизвестным, очевидным. Помните, что это дополнительное подтверждение достоверности сведений — то есть это осознано многими людьми на персональном уровне и имеет значительную стабильность во времени. Другое вы примите за несуразицу и ересь, но пока для вас такое восприятие простительно. То, что я вам скажу, не противоречит основам ни одного из знаний человечества, а с некоторыми имеет некоторую корреляцию и также содержит информацию, которая пока не может быть для вас очевидной достоверностью. Я дам вам эту информацию и помогу ею пользоваться, но не буду ничего делать за вас. Действовать или бездействовать придётся самим. Как именно? — тоже ваш личный выбор, ваше право. И ваша же ответственность.

Она на секунду замолчала и, развернувшись к экрану, сказала:

— Действующими богами человечества рассматривается вариант вмешательства. Я не сторонник этого, хотя бы из тех соображений, что метод крайний перед сменой разумного вида на планете, а мне нравится какими вы получились. Если произойдёт рецессия, а за ней последует вмешательство, ваш вид может быть уничтожен и забыт, как брак. Хотелось бы этого избежать.

Зоя задалась вопросом: «В чём именно может заключаться вмешательство?» Светящаяся скорлупа развернулась в её сторону и, как прожектор, уставилась на Зою.

— Мы не можем быстро воспитать в человеческом обществе новую культуру поведения. А надо. Иногда в таких случаях специально собранная группа организует процесс вмешательства. Есть метод, суть которого в том, что другой вид жизни, чьей функцией является корректировка сознания, будет подселён людям или в людей, если так понятнее. Представьте, что это сознательные наноорганизмы, которые способны устанавливать связи с любыми клетками человеческого тела. Это существа, несчётные поколения своего вида рождающиеся и взращиваемые в обществе, живущем по Единому Закону. Они получают доступ в Космос по праву рождения, где бы это ни произошло. По-вашему, они — носители исходного кода, а человечество — некорректно работающая программа. Есть у вас такая интерпретация, насколько мне известно. Процесс этот не сиюминутный, должно смениться как минимум семь поколений до того, как подселенцы покинут Землю и семь поколений людей после этого.

Сейчас трудно предугадать, насколько успешно произойдёт наше с вами взаимодействие и успеют ли люди увидеть достойную альтернативу такому вмешательству, поскольку ситуация у вас на планете чересчур уж шаткая-валкая. Я против крайних мер, но рассказать о них вам обязана.

Скажу по-простому. Представьте, что кто-то контролирует каждую клетку вашего организма. В зависимости от того, как вы себя ведёте, насколько следуете Общему Закону, какую степень урона наносите своему виду и окружающей Жизни, этот кто-то регулирует физическое состояние вашего тела. Примерно так. Поэтому ведите себя хорошо, контролируйте исходящую от вас в любом виде информацию, иначе заболеете и умрёте гораздо неприятнее и раньше, чем могли бы. При этом право выбора у вас остаётся в полной мере. Выбирайте, пожалуйста! Разница же в том, что ответственность неминуема, Общий Закон не обойти в отличие от писанных вами.

Возомнили себя центром Вселенной?! Хозяевами Планеты? Хотите иметь такое право? Хорошо, мы дадим вам такую ответственность и посмотрим, удастся ли людям возродить свой рай. Подселение — крайний способ корректировки. Есть шанс, что справимся иначе. Я сторонница естественной эволюции, поэтому вы здесь. Сперва поглядим, что удастся сделать с вашей помощью.

Кресло Юноны развернулось к экрану. Сам экран тут же увеличился в размерах так, что Зоя и каждый из присутствующих буквально провалились внутрь этой чёрной дыры. Она оказалась наполненной бесчисленным количеством парящих и перемещающихся по невидимым маршрутам, до мурашек реалистичных трёхмерных сцен самого разнообразного содержания.

— Ваш вид не в состоянии контролировать потоки информации только лишь потому, что вы неверно расставляете приоритеты. Ваши ценности ложны, вы не чувствительны к Миру, вы ставите себя выше Мира, вы ставите часть превыше целого. Да вы и сами это понимаете, только толку от этого чуть, алчность и понты правят вами, вы слишком зависимы от своего привычного уклада жизни, от того, что кто-то даёт вам готовые решения. В этом фатальная ошибка вашей системы. Я постараюсь помочь вам её исправить. Если не получится, произойдёт обнуление. Вы ведь тоже в таком случае жмёте на reset, отрубаете гнилые ветки, забиваете инфицированных животных на благо стада, должны понимать. А мы всегда на стороне Мира, представьте, каково нам, — сказала Юнона и по-доброму звонко рассмеялась.

Свет Юноны направился на одну из окружающих сцен. Подобно экрану сцена выросла до таких размеров, что все присутствующие очутились внутри неё. Всё, что происходило вокруг, служило иллюстрацией словам Юноны, и сцены сменялись, подстраиваясь под её слова так быстро, что людей попросту кидало из одной сцены в другую.

— Если вы вдруг образумитесь и какой-нибудь одарённый отпрыск с манией величия дистанционно не развяжет Последнюю войну, забавляясь с имеющимся на планете оружием, то следующим значительным достижением вашего прогресса станут внутриклеточные роботы, способные считывать, расшифровать и передавать сигналы мозга посредством помещения в оный. Сначала это будет лишь опция, повлиять на решения или память личности они не смогут. Это вроде усилителя сигнала, они преобразуют информацию мозга в цифровой вид и способны передавать её компьютеру, который ими управляет. Пользователь должен учиться управлять этим помощником, подстраивать его под себя. Этому обучаются столько, сколько потребуется, до тех пор, пока пользование не станет восприниматься как привычная механика организма. Опция добровольная, но вы вряд ли от неё откажитесь. Через несколько лет вы сможете считывать воспоминания с наиболее сильными впечатлениями с мозга живого человека, у которого воображение достаточно развито. Только те, кто победит в Первой Битве, только те, кто осознает себя частью целого, смогут в достаточной степени контролировать сторонний доступ к своему мозгу. Остальные станут "массой".

К тому времени каждый живущий человек уже давно будет помечен, промаркирован, чипирован вашей властью, отпадёт необходимость в бумажных удостоверениях личности, достаточно будет простого сканирования или моментального анализа вашего кода, методов множество. Неважно, кто из вас и как к этому относится, это ведь уже происходит, а значит, обратного пути нет. Примите как данность то, что информация о вас и ваших действиях постоянно будет собираться, храниться и при необходимости анализироваться теми, в чьих руках окажется главный компьютер Земли. А в чьих-то руках он точно окажется. Вам нужно принять решение, кому вверить свои жизни.

В любом случае вас будут учить жить по-новому, не так, как вы привыкли. И взгляните правде в глаза: никто не спросит, за вы или против. Поэтому ломка неизбежна, надо быть к этому готовыми. А вот кто именно, как и в каких целях будет руководить процессом — это уже отдельный вопрос и самый главный выбор вашего вида на данном этапе. Выбор, который вам требуется сделать не когда-то в будущем, а уже сейчас. Таков протокол, с этим вы не способны ничего поделать, у вас на это нет прав. Дальше вы будите пожинать плоды своего выбора и никогда не сможете его изменить, если выберите тупиковый путь, на который сейчас нацелились. Я говорю о выборе общественного порядка, о Кодексе Вида. Только корректно работающий Кодекс позволяет виду получить доступ ко Всеобщему Каналу.

Если вы перестанете вести себя как несмышлёные дети и начнёте убирать за собой мусор, и физический, и информационный, вам откроется оптимальная технология переработки и вторичного использования ресурсов, мусора в том числе. Поверьте, вам станет легче жить. Затем вам станут доступны другие и новые технологии, и материалы, о которых вы пока даже ещё не задумывались.

Каждый из вас имеет возможность сделать свой собственный выбор. Поэтому я не буду ни в чём вас убеждать, а прошу лишь способствовать распространению полученной от меня информации. Чем быстрее те, кому она предназначена, получат её, тем больше у вас шанс выжить — такие вот условия игры. Выбор за вами. Будет время, чтобы осознать происходящее, после этого мы встретимся вновь, и вы получите ответы на большинство ваших вопросов.

Юнона замолчала. Всё вокруг содрогнулось и загудело, потом заклокотало, взвыло. Сцена, в которой все находились, стремительно уменьшилась. Слышались обрывки какой-то песни на ни на что не похожем языке. Экран тоже устремился принять своё исходное положение, но неспешно, даже медленно и протяжно. Зою затошнило, руки и ноги трясло от холода. Отдельные кусочки музыки прорывались сквозь тугой звук и проваливались в него снова и снова, становясь с каждым разом всё громче и громче. Когда ушам стало невыносимо это выдерживать, какая-то сила перевернула Зою вперёд, тёмная пустота хлынула в лицо, и она проснулась.

Часть 005, про Сад

Место действия: планета Элекур-Одор,

за пределами известного людям Космоса

Время действия: вне человеческого понимания времени

Когда Этл очухалась после процедуры инъекции личным обратным впечатлением, И.Л.О.В. иначе, Смерть передала её на попечение ангелам соответствующего толка. Граница, где очутилась Этл, была поделена на сектора по неведомому принципу: одни сектора были больше, другие меньше, различных форм, конфигураций и плотности обитателей. Некоторые сектора пересекались, проникали друг в друга и имели общую площадь и объем. Каждая образованная таким образом территория была предназначена для чего-то, а для чего именно, всем, кто был на Границе, ощущалось понятным на уровне чутья, инстинкта, заложенного внутри них Знания.

Этл разместили вместе с детьми. Сопровождаемые Учителями маленькие ангелы и демоны, чьи крылья, рога и копыта были ещё недостаточно крепки для взрослой жизни, приезжали сюда в поисках ответов на извечные вопросы, свойственные их возрасту. Жили сообща, в отдельных, самостоятельно построенных из подножного материала хижинах, архитектура которых пестрила индивидуальностью зодчего, чьих рук было дело. Первым пристанищем Этл стал навес из ветвей какого-то дерева, очень сильно похожего на иву, но с гораздо более длинными ветвями и плотной, мясистой листвой. Настолько плотной, что, привязав концы некоторых ветвей к стволу, Этл без особых проблем обзавелась вполне приличным мягким и в то же время упругим гамаком, укрывающим её и от местного щекочущего дождя, который шел каждый день как по расписанию, и от ветра, частота и диапазон температурных колебаний которого оказались весьма неожиданными.

Первые несколько дней Этл целыми днями бродила по окрестностям, стараясь вернуться в селение до наступления темноты. Ангелы были приветливы, но не навязчивы, каждый из них занимался каким-то делом и, к недоумению Этл, не беспокоил её своим вниманием. Она молчала и наблюдала, а потом сказала присматривавшим за ней ангелам, что вспомнила о себе нечто и попросила отвести её к Привратнику. Ангелы сопроводили Этл на площадь у подножья Общей Колыбели, велели ждать, когда ворота в Сад откроются, а сами удалились. До горизонта не было ни души. Этл стала разглядывать орнамент, оставленный неизвестным мастером на каменной глыбе, которая, как предположила из контекста Этл, и была теми самыми воротами, за коими в прошлый раз она встречалась с тем, кто именовал себя Привратником Сада. В тот раз она отказалась от части себя и вот сейчас хочет восполнить утраченное. Примерно так Этл сформулировала своё намерение, когда просила ангелов привести её сюда, и было ощущение, что в тот момент они куда больше поняли, о чём это она говорит, нежели она сама.

Пока мысли об этом занимали юную голову, орнамент поплыл перед глазами, заставив Этл выпрямиться и сделать несколько шагов назад от неожиданности. Створки гигантских ворот, одной из которых была изучаемая девушкой каменная глыба, немыслимым образом распахнулись, исказившись в пространстве вовнутрь. Внутри горы была кромешная темень, оттуда веяло ледяным холодом, слышались шорохи, потрескивания, шелест крыльев и тихие неясные звуки, похожие на обрывки мелодий. Пахло цветением, водой и зеленью. Этл долго стояла перед входом и не могла понять, что же ей делать. Страх и любопытство боролись в юной груди, катаясь кубарем в дружеской схватке.

Когда из многоголосого хаоса доносившихся из недр открывшегося перед ней пространства звуков Этл смогла различить отдалённое мужское пение, она решительно шагнула в ворота и очутилась в полной темноте.

Что же, выходит, и пробовать нечего?!

Перед туманом ничто человек.

Но от тепла, от тепла человечьего,

Даже туман поднимается вверх.

Этл шла босиком в потёмках на голос. Мокрые листья прилипали к ногам, высокая трава и, вероятно, какие-то цветы касались ладоней, иногда ветки задевали руки, плечи, голову. Через несколько десятков шагов пение прекратилось и Этл поняла, что пришла куда нужно.

— Рад снова тебя видеть, — услышала она.

— И я, если так можно в данной ситуации выразиться.

— Можно, — рассмеялся Привратник, отчего Этл тоже стало весело.

Вскоре они хохотали вместе, по очереди повествуя друг другу о событиях, произошедших с ними с момента расставания, обмениваясь шутками и подколами на каком-то непонятном уровне взаимодействия, обмена информацией, который нельзя было причислить ни к мыслям, ни к звукам, ни к визуальным образам. Когда радость от встречи поутихла и пришло время, собственно, заняться делом, Привратник спросил:

— Процедуру помнишь?

— Не особо, — призналась Этл.

— Это ничего, это бывает. Протяни руку к проектору, — распорядился Привратник.

— Куда протянуть, кругом глаз выколи?

— К проектору, — повторил голос.

— Но я ничего не вижу!

— Ты что, глупая? — рассмеялся Привратник, — руку, говорю, протяни.

Этл ничего больше в голову не пришло как просто протянуть руки прямо перед собой. Это, вероятно, сработало, потому что она почувствовала, как ладонь погрузилась в податливую субстанцию, которую мозг Этл принял за очень тёплый, почти горячий туман. Внутри этой субстанции пальцы отыскали несколько струн.

— Если будешь не поспевать за проектором, выдумай какую-нибудь платформу перед собой, запрыгни на неё, и ваши с проектором скорости синхронизируются.

— Выдумай?! — выкрикнула Этл, но тут струны под её пальцами завибрировали, и то, что её друг называл проектором, двинулось вперёд, увлекая за собой ладонь Этл и её саму.

По мере того, как они двигались, проектор наполнялся серебристым светом. Сперва Этл увидела форму — это была сфера чуть больше четверти метра диаметром, без твёрдых границ и с пологой выпуклостью спереди. Эта выпуклость напоминала прозрачную линзу. Когда Элт подумала об этом, диаметр проектора стал быстро увеличиваться, и девушка не успела опомниться, как оказалась целиком внутри него. Линза тоже значительно увеличилась и теперь больше напоминала иллюминатор. Как только это произошло, струны вновь ожили, и казалось, внутри них происходит интенсивное движение неведомых частиц.

Проектор продолжал медленно двигаться вперёд. Этл не могла удержаться от того, чтобы провести пальцами по струнам. У неё это получилось на удивление ловко и при каждом касании от струн разлетались разноцветные искры. Как будто бы обладая собственной волей, искры эти группировались и потоками устремлялись вперёд, достигали линзы и превращались в пучок яркого света, преломляясь внутри неё. Этл продолжила играть на струнах, и линза заработала подобно автомобильной фаре, освещая пространство перед Этл в достаточно широком диапазоне, чтобы видеть Сад. Скорость движения проектора при этом резко увеличилась, и Этл пришлось бежать, чтобы поспевать за ним. Она вспомнила о платформе и подумала, что нечто такое сейчас было бы в самый раз. В её воображении возник образ плоского параллелепипеда с закруглёнными ребрами, и она машинально посмотрела вниз, под ноги. Этл ничуть не удивилась, когда увидела перед собой выдуманную фигуру примерно на уровне колен. «Не могла что ли немного пониже её придумать?» — мысленно поругала сама себя волшебница, немного ускорилась и со второй попытки запрыгнула на платформу, издав при этом невнятный звук. Её превращение началось.

Часть 006, про ангелов

Место действия: планета Элекур-Одор,

за пределами известного людям Космоса

Время действия: вне человеческого понимания времени

Больше всего на Элекур-Одор Лизе полюбилось утро. Близ Границы и внутри неё, со Стороны Света, в любой точке полушария Элекур можно было наблюдать, как сорок шесть спутников планеты выстраиваются в кривую, напоминающую сужающийся вдаль завиток, дальняя точка которого указывала направление туда, где через несколько мгновений произойдёт Открытие. Где-то очень далеко от Элекур-Одор происходило нечто, что заставляло пространство там изгибаться, постепенно и равномерно расширяясь во все стороны из одной точки, образуя подобие рожка, внутрь которого, как в воронку, двигались находящиеся поблизости в осмысленном скоплении неизвестные на Земле небесные тела, состоящие исключительно из пылающего пучка цвета и похожие на громадные звёзды. Когда всех их поглощала тьма, небо замирало, а затем из недр этой тьмы вырывалось бесчисленное множество световых волн, озарявших всё вокруг короткой плавной вспышкой, после угасания которой из пустоты возвращались светящиеся небесные тела, складываясь в определённый орнамент. Всего таких орнаментов было шестнадцать, каждый из них символизировал время года, а цвет и положение говорили о начале, кульминации или исходе определённого периода.

Свет этих небесных тел достигал Элекур-Одор, как будто привлекаемый её энергетической границей, и оседал в основном на вершине горы, материализуясь в потоки, падающие на её склон. Вся гора омывалась этими потоками, но совсем немногие из них достигали равнины. Они исчезали в недрах планеты, оставляя свои последние следы у подножья Общей Колыбели.

Сама гора, расстилаясь хребтом, украшала полушарие Элекур, и хребет этот одной стороной был частью Границы между полушариями. На склоне этого хребта было множество выступов с пещерами, причудливых форм арками и мостами из горной породы и разноцветных растений, и ещё там было множество ручьев и водопадов, образованных потоками воды и сияющего цвета. Внутри каждой пещеры было устроено гнездо, имеющее ложе из множества видов сочной травы и цветов. В некоторых гнёздах были яйца, чаще всего одно и редко больше двух. Яйца были похожи на каменные — тёмные, сине-серые, с тонкими прозрачными прожилками-трещинами по всему объёму как будто чересчур толстой скорлупы, а внутри пустота.

Недалеко от подножья горы, в холмистой долине начинало просыпаться селение. Опёршись спиною на одно из таких яиц, Лиза полулежала на кромке гнезда недалеко от края отчасти скрытой водопадом пещеры. Вид с горы нравился ей больше всех окрестных — как в театре. Она смотрела сверху, а внизу и повсюду, куда хватало глаз происходили сцены жизни. Несколько дней назад, после очередного такого рассвета, Лиза научилась фокусировать внимание на отдельных сценах. Фокусировкой своего зрения она приближала и могла как угодно вращать отдельные кусочки общей картинки, открытой её взору, масштабировать. Девушка рассматривала, как всё устроено, как ведут себя жители, любовалась и училась, делала выводы.

За последние месяцы она очень сдружилась с одним ангелом. Он не представился, а она позабыла спросить — на Элекур-Одор этот ритуал не был необходимостью. Иногда, когда она вспоминала о нём и желала встретиться, он прилетал, и они разговаривали. Иногда он прилетал совершенно неожиданно для неё, но всегда "к месту".

Лиза отложила в сторону листы и палочку для письма, и порыв ветра от ангельских крыльев растрепал ей волосы. Они молча улыбнулись друг другу, потом Лиза спросила о том, что сейчас пришло ей на ум:

— Многие ангелы, с которыми я разговаривала, хотят стать богами, а ты нет. Почему?

Ангел пожал плечами, развел руками, присел рядом с Лизой чуть ближе, чем она к краю уступа, свесив ноги, и произнёс:

— Не то чтобы я не хочу стать богом, скорее я больше хочу быть самим собой, как есть. Живу в своё удовольствие, за вами вот ухаживаю. По мне так свобода — достойная альтернатива божественности.

Ангел улыбнулся, Лиза молчала. Оперевшись на руки, она придвинулась к своим ступням, согнув колени, и села рядом с ангелом бок о бок.

— Вот, предположим, я захочу стать богом, что мне нужно сделать? — спросила Лиза.

Ангел слегка отпрянул и повернувшись к ней вполоборота посмотрел на неё с показным беспокойством, затем скривился в коротком добром смешке и закивал головой, как собачка на панельке дедушкиной машины. Он ответил:

— Тебе нужно дать людям Общий Закон в собственной упаковке, а они должны принять его. То есть тебе нужно просто поделиться с ними, форму выбирай сама. Главное, чтобы они получили информацию, а дальше пусть уже сами решают, что с ней делать. Роль богов состоит в том, чтобы создавать определенные условия циркуляции информации в Мире и быть примером Общего Закона. Взращивание и отбор космических видов жизни — это лишь одно из направлений работы богов. Едва ли не самое простое. А куда деваются боги, когда история на планете меняется? Наконец-то занимаются собой! Быть религиозным божеством есть нечто сродни общественно полезным работам. Долг, так сказать, обязанности дополнительные. Для кого-то развлечение, а для кого-то и наказание. Но цель у всего этого одна — оптимизировать условия циркуляции информации в Организме, поддерживать его Сознание.

Они обратили взоры вдаль и просидели так вплоть до того, как снизу, из долины ветер начал приносить скопления разноцветных паров лайя — растений, которые в сумерках вырабатывали светящийся газ, выпуская его из продолговатых бутонов упакованным в подвижную прозрачную плёнку — которые росли только здесь, в Долине Общей Колыбели. Достигая определённой высоты, гораздо выше того места, где друзья сидели, плёнка растворялась от изменений свойств воздуха, и пары лайя сперва рассеивались, а затем скапливались по цветовому признаку, образуя облака, мягко освещающие долину всю ночь и бесследно исчезающие к рассвету. Лизе упакованные в шарики пары лайя напоминали светящиеся мыльные пузыри, на удивление прочную плёнку которых при некотором усилии можно было проткнуть пальцем, и тогда заключённый в них спектр равномерно рассеивался в пространстве, превращаясь в ладонях в маленький фейерверк.

— Ты спрашивала, как мы жили до того, как получили доступ, — завёл разговор Ангел.

Лиза внимательно посмотрела на него.

— Я расскажу тебе историю о Слабоумном ауторе по имени Оверодин. Теперь уже не важно, когда именно, но было так, что мы жили как вы — во власти навязанных желаний и норм, проводя свои жизни в беготне по кругу «заработай-заплати». В этой бестолковщине большинство ангелов в прямом и переносном смысле клали свои жизни на то, чтобы обеспечивать многочисленной ауторской семье возможность жить, как им вздумается. Отгородившись от масс кучкой подконтрольных правителей, каждый из которых управлял определённой частью планеты и имел множество подручных различного толка, ауторская семья жила в тени и благоденствии, изредка наблюдая за своим народом ради контроля или забавы и «чтоб знать». Множество периодов на Элекуре правили ауторские семьи, зарождающиеся на разных территориях и со временем поглощающие или уничтожающие друг друга до тех пор, пока из них не оставалась одна, безраздельно властвующая многие поколения и в очередной раз не обращала Жизнь на планете в Прах, это аналог вашего ада. Менялись лица и имена, но поведение всегда повторялось. Пока однажды у жены царствующего автора не родился мальчик без правого глаза.

Когда наследнику исполнилось семь, его мать умерла неизвестно от какой болезни, мучаясь бессонницей, странными видениями и истекая внутренними жидкостями. Последнее, что Оверодин от неё услышал, навсегда отпечаталось в его сознании и руководило им до самой смерти. Она сказала: «Милый мой мальчик, я знаю, все считают мои видения пустым проявлением болезни, а они есть очистительные воды Смерти. Не знаю по какой причине, но Смерть даёт мне шанс сказать тебе то, о чём давно забыли в нашей семье и это грозит скорым вымиранием не только народу, но и всем вам. Когда-нибудь ты станешь аутором, и я хочу, чтобы ты вспомнил то, о чём забывали уже сотни поколений. Быть аутором — значит быть вожаком. Вожаком может быть только тот, кто способен и готов нести личную ответственность за тех, кого он намерен вести, за благополучие стаи. Вожак всегда отвечает перед своим народом не только своей жизнью, но и жизнью своей семьи. И он осознает эту ответственность, поэтому выполняет свои функции добросовестно — заботится о стае — и заслуженно имеет свои привилегии. Когда-то так и было. Теперь всё иначе, мы давно научились избегать ответственности, мы сделали закон своим инструментом и преуспели в управлении массами себе в угоду. Наверное, каждый на нашем месте поступал бы так же. Мы считаем, что это наша планета. Мы научились развивать технологии, и технологии эти неизбежно дают два полярных варианта своего использования. Ты должен проконтролировать и направить в сторону жизни именно их». Не сказав больше ничего, она закрыла глаза и умерла. Юный Оверодин получил эту информацию в период особо острого эмоционального восприятия, возможно, поэтому он принял её как постулат, но, когда настало время, опираясь на него, он смог выиграть свою Первую Битву. После этого он заставил народ принять Общий Закон, всего лишь меняя информационные потоки в обществе. Правда, ему пришлось потратить на смену устоявшегося порядка почти половину семейного состояния и столкнуться с агрессивным протестом родичей и прихлебателей. Но он смог.

— Как он заставил ангелов принять Общий Закон? — спросила Лиза.

— Это отдельная история. Тут в двух словах не скажешь. Надеюсь, ты сможешь сама поучаствовать в подобном замесе. Так вот в итоге он стал самым уважаемым и любимым аутором за всю историю рода, хотя так никогда и не показался на обозрение своему народу, оставшись надолго в сказаниях и умах ангелов.

— Это он стал первым крылатым ангелом?

— Нет. А вот его потомки да. Рост крыльев, которые у всех с рождения размером с палец, прекращался, когда ребенок взрослел, и они болтались на спинах, как неизвестно для чего придуманное природой излишество. Мы считали, что ангел «созрел» и стал мудрым, когда его крылья отмирали, засыхали и отваливались, то есть примерно, когда жизнь была прожита на треть. Всё ведь зависит от условий этой самой жизни. Были даже такие, кто специально отрезал свои крылья, чтобы стать привлекательнее по общепринятому стандарту — чем меньше крылья, тем успешнее ангел. На обескрыливании зарабатывали огромные состояния не только потому, что это дело противоестественное и часто приводит к гибели ангела, а еще и потому, что за раной требовалось постоянно ухаживать специальными средствами и методами. Обыденной жизни это не мешало и смертью ангелам не грозило, все к этому привыкли и не могли представить себе иное. Это была целая индустрия, и она правила нашим миром, диктовала нам наши желания, заставляя игнорировать свои собственные, и отнимала тем самым наши жизни, манипулируя сознанием одурманенных ложными ценностями масс. Через несколько периодов после принятия ангелами Общего Закона у нас стали рождаться дети, крылья которых были ослепительно белыми, а не прозрачными, и росли заметно быстрее, чем мы привыкли. Такие дети зачастую умирали в глубокой старости ещё крылатыми. Мы не списали это на случайное совпадение со сменой порядка на планете и перестали обрезать крылья. С тех пор у всех ангелов крылья растут всю жизнь. С каждым поколением рождались дети со всё быстрее растущими крыльями. Через семь поколений на восьмое, когда у всех уже на исходе юности крылья оказались способны поднимать тело в воздух и передвигать его, на планету явились боги, все боги Элекура разом.

— Явились — это как? — уточнила Лиза.

— Прилетели из ниоткуда на огромных и невероятно красивых кораблях.

— Но ведь боги бестелесны, это необходимо для быстрого перемещения в эфире. Разве нет?

— Разумеется, но мы в своей форме были не способны взаимодействовать с ними напрямую. Поэтому боги каждый раз принимают такую форму, какая будет по их разумению наиболее понятна тому виду жизни, к которому они обращаются на текущем этапе его развития. Это мелочи, не задумывайся над этим надолго. Так вот, в своём обращении, которое услышал каждый ангел, они сказали, что для нашего вида одобрен Доступ к Космической жизни и теперь требуется только общее согласие вида на то, чтобы жить по Общему Закону и взять на себя какую-то функцию по поддержанию Жизни в Организме, то есть принять на себя дополнительную ответственность взамен на права. Нам предложили немаленький список того, чем мы можем быть полезны Космосу и дали период для обдумывания и принятия решения. По истечении оного наше решение оказалось единогласным. Когда боги прилетели снова, была проведена церемония вручения доступа и наделение ангелов видовым функционалом. Казалось бы, церемония предполагает какие-то действия, манипуляции, но нет. Был только ослепляющий миг оглушительной тишины и чувства парения, а затем все ангелы и боги оказались в совершенно ином месте. К нашему конфузу совершенно голые, как есть. Некоторые с обалдевшими домашними питомцами.

Враз целый вид переселили на другую планету, очень похожую на Элекур, но с иной флорой и фауной. За день наши архитекторы навоображали первые города, а боги воплотили их, тем самым сделав нам подарок на новоселье. Когда ангелы обжились и пришли в себя от такого поворота сюжета своей истории, боги познакомили их с соседями. Половина планеты, разделённая энергетическим барьером, Границей, была населена демонами и носила название Одор. Свою половину мы назвали Элекрур в напоминание о доме. При желании границу можно было пересекать в обе стороны, но мало кто это делал. Ангелам некомфортно на Одоре, а демонам на Элекуре скучновато. Но общались друг с другом оба вида с охотой, да и того требовали обязательства, долг. Широкая энергетическая граница была ещё и местом доступа к Общему Каналу информации. На Границе, а точнее, внутри неё, вскоре появилась целая инфраструктура: там встречались, обменивались новостями, заключали сделки, просто общались, обучались, познавали, оттуда совершались межпланетные скачки и воплощения в мир людей.

— Почему именно на Землю? — спросила Лиза.

— Потому что мы выбрали людей как зарождающийся космический вид для опеки и корректировки, а демоны выбрали вас, чтобы тестировать и выявлять ошибки до тех пор, пока человечество-таки не родится. Когда это произойдёт, люди разглядят и обретут всегда имевшийся у них рай, а потом, если всё пойдёт хорошо, то и доступ в Космос получат. У ангелов и демонов одна и та же задача, поэтому мы живём на одной планете и сотрудничаем, так удобнее.

— То есть с Элекур-Одор любой может попасть на Землю?

— Не любой, конечно. Только тот, кто захочет, и кого назначат хранители Земли. Некоторых в помощники выбирает кто-то из богов. Вообще каждый взрослый ангел и демон хоть раз бывает задействован в жизни людей. Когда рождается человек, за его со-Знанием закрепляется один ангел и один демон. Обычно они не особо вмешиваются в сознательные процессы человека, но бдеть обязаны. К счастью, это отнимает у нас совсем немного жизни. Есть ещё отдельная группа ангелов и демонов, которые перерождаются в человеческом облике и с человеческими же способностями, чтобы воздействовать на подопечный вид изнутри. Эти могут манипулировать только информацией. Мы называем их белатиорами. Ангелам, согласившимся переродиться в человеческом облике, отрезают крылья, демонов, к тому же, лишают рогов и хвостов. Для любого представителя наших двух видов это очень высокая цена, поэтому белатиорами становятся либо по веским внутренним причинам, либо в качестве наказания за преступление Общего Закона, либо как одно из испытаний, если ангел или демон намерены в будущем стать богами.

Взамен наши виды приняли в Космическое сообщество, переселили в новый дом и наделили столькими полезностями, что бремя присмотра за людьми — объективно ничтожная плата за это.

— Кстати да, зачем вас вообще переселили с Элекура? — нахмурилась Лиза.

— Чтобы восстановить планету. Ты думаешь, ваша Земля — единственная планета, которая страдает при родах? Любое рождение сопровождается болью и наносит урон телу матери. Мир устроен так, что радость от материнства компенсирует это. Схваток же может быть тысячи. К сожалению, ни одна планета не способна произвести жизнеспособный вид быстро и безболезненно. Некоторые при этом даже погибают. Сознание может принять органическую форму только в условиях какой-либо планеты. На разных планетах — разные формы, а суть одна и та же. Чтобы куда-то поместить искру сознания, требуется, чтобы информация была скомпонована в определённую, способную принять её форму. Но когда чудо наконец происходит, вновь рождённых переселяют на другую планету, где есть подходящие условия, чтобы дать роженице восстановиться для создания нового вида жизни, а новорождённому расти и развиваться дальше, во благо Мира.

Вдруг за их спинами каменное яйцо завибрировало, а края каждой прожилки засветились цветом фуксии. Ангел радостно всполошился и замолчал. Он быстро подхватил Лизу и одним взмахом крыльев оказался с ней на макушке яйца. Они стояли друг напротив друга, ангел взял в ладони её руки и погладил пальцы. Лиза вдруг почувствовала, как каждая клеточка её тела задрожала и начала звенеть, сначала еле слышно, скорее только ощутимо, а потом всё громче и пронзительнее, пока все эти отдельные звуки не слились в такой звон, который, как казалось Лизе, уносит её далеко-далеко, как ветер может закружить какое-нибудь семя, относя в неизвестное, где ему суждено упасть в почву и прорасти. Поначалу Лиза испытывала всепоглощающий ужас от происходящего, она пыталась что-то сказать, но позабыла, как. Быстро и беспомощно она озиралась вокруг, пока не встретилась взглядом с ангелом. Он всё так же улыбался и перевёл её ладони ей на живот, накрыв своими. При этом, его лицо было столь умиротворённым и радостным, что ужас моментально отступил, а на смену ему пришёл абсолютный покой. Вдруг все звуки пропали, и на несколько мгновений Лиза оказалась в бесконечной тишине. Она почувствовала давление и ощутила, как всё её тело распадается на мельчайшие частицы, которые затем стремительно сжимаются обратно, и она становится крохотной точкой и падает вниз, попадая прямо в центр яйца через отверстие в скорлупе. В этой чёрной пустоте её снова настиг оглушительный звон, и она обрела способность двигаться и издавать звуки. Она лежала на огромных ладонях.

Лиза поняла, что вновь оказалась на Земле, среди людей. Момент осознания был коротким и невыносимо болезненным. Мы все приходим в ужас, когда понимаем, в каком мире оказались. Девочка закричала что было сил и открыла глазки.

Часть 007, про ад

Место действия: планета Элекур-Одор,

за пределами известного людям Космоса

Время действия: вне человеческого понимания времени

***

В полутьме Кукловод шёл по Одору, сопровождаемый демоном, велевшим называть его Бава. Багровая пузырчатая грязь, тонким слоем покрывавшая местные земли, липла к подошвам, образуя увесистые комки. Кукловод попытался очистить ботинки, но демон велел ему не останавливаться и выбора не оставил.

На поверку "Ад" оказался не то чтобы не страшным, но вполне приемлемым местом для пребывания. Они шли по равнине, довольно тесно усеянной огромными цилиндрообразными выростами из недр планеты. Территория между ними кишела людьми и демонами, передвигавшимися в основном парами. Поверхность выростов выглядела, скорее, рыхлой, чем твёрдой. При этом, вероятно, материал был очень прочным. Высоко вверху каждый цилиндр то ли опоясывала, то ли насквозь разграничивала полупрозрачная горизонтальная плоскость с рваными краями. Немного выше этой плоскости структура материала менялась и была похожей на перепонки, которые можно видеть, заглянув под шляпку сыроежек, лисичек, груздей или поганок. Что творилось наверху, видно не было, но кое-где очень высоко сквозь пространство между «грибными шляпками» мелькала сирень небес. Кукловод смотрел по сторонам и видел, как некоторые люди падали, демоны фиксировали это своими гаджетами, после чего открывали ближайшие двери, коими по периметру изобиловали упомянутые цилиндры, и зашвыривали упавшего человека внутрь, а сами направлялись куда-то дальше по своим демонячьим делам. Многие устремлялись наверх и скрывались за краем «грибных шляпок», другие шли обратно в сторону Границы, некоторые задерживались, чтобы поболтать между собой, иногда они группировались и заходили в какую-нибудь дверь, иногда расходились кто куда.

Вскоре груз красноватого месива на ногах настолько стал мешать передвижению, что упал и Кукловод. Он попытался встать, поскользнулся и шмякнулся навзничь, головой указывая на порог двери, табличка над которой гласила: «ШивШлэг».

— Что ещё за ШивШлэг? — спросил Кукловод.

— Название бара, — хохотнул демон и зашвырнул человечка в открытую дверь.

Неожиданно для себя Кукловод мягко приземлился и быстро встал на ноги. Демон вошёл следом.

— Как же я тебе рада, Абоки, — спокойно и доброжелательно поприветствовала демона барменша, на которую без стеснения таращился Кукловод, даже не обративший внимание на то, что в результате падения грязь на нём свернулась в мелкие багрово-алые комочки, часть из которых осталась на одежде, а другая часть самостоятельно направилась вниз и к выходу, успев преодолеть порог пока закрывается дверь.

— Койи, ты всё хорошеешь! — пророкотал демон и, перемахнув через стойку, по-отцовски полез обниматься к барменше. За объятиями последовал обмен взглядами, и демоница жестом предложила Баве располагаться.

— Слыхал, Юнона Подтверждение проходит? — спросила Койи, когда Бава и Кукловод разместились на высоких, похожих на разнокалиберные троны барных стульях.

— Плесни этому лукавому чего-нибудь нечеловеческого, — попросил Бава и поинтересовался. — Какому виду на сей раз?

— Людям, — многозначительно ответила барменша.

Вообще всё, что она говорила, было многозначительным — отчасти оттого, что барменша являла собой результат работы мозга очевидного мастера сюрреализма и биомеханики, отчасти оттого, что её медленной речи всегда вторило ещё одним голосом эхо.

— Вон оно как, значит. Тьфу! — демон не скрывал своей досады. — Только какая-то интрига в жизни, и на тебе, Юнона людям подтверждается. Как же быстро всё встаёт на свои места, даже жалко!

— Я думала, ты обрадуешься, если людям назначили бога такого уровня, значит, есть шанс получить качественный вид.

— Это да, безусловно. Я подспиховываю на тему того, что груз мой оказался не таким уж загадочным, как я, было, решил на Границе. — Откровенно признался демон, косясь на Кукловода. — Раз Юнона в деле, стало быть, этот — Мёртвый король. Коротенькое вышло расследование. Так себе интрижка.

— Ты всё ностальгируешь по сыскной работе. Брось терзаться, подумай ещё раз о моём предложении.

— Да годное твое предложение, Койи, мне нравится. Дело только есть у меня одно незавершённое. Вот сделаю и займусь консультациями, — произнося последнее слово, демон не сдержал улыбку. — Покажи нам Подтверждение, посмотрим давай.

Демоница щелкнула тонким длинным хвостом по барной стойке, и поверхность столешницы сперва покрылась рябью, а затем сделалась бездонной пропастью, в которой постепенно стали проглядываться контуры действа: много зеленоватых листочков светились и двигались хороводом вокруг чёрной плоскости с двумя сияющими точками, и было слышно журчание воды. На листьях сидели люди, среди которых Мёртвый король неожиданно узнал себя.

— Прямое видение, — с сожалением заметил Бава, — большая часть Подтверждения уже прошла, Плач начинается.

Демон встретился взглядом с Мёртвым королем и добавил:

—Плач есть самая нудная, но необходимая часть протокола. Потому что это Плач Бога. Пока назначенный виду бог не заплачет, Мир не обратит на вид Внимание. Внимание Мира рождает Веру.

— Послушаем, — прервала его барменша и быстро сказала Мёртвому королю, — Юнона стала первым Богом, которому покорились демоны.

Из глубины столешницы женский голос взывал:

— Зачем вы воюете? Как вы можете полагать, что оно того стоит?! Вы же наши дети! Человечество — наш ребёнок, рождённый в любви, на радость Миру, который не испытывает потребности в войнах… Что бы чувствовали вы, если бы столько же раз увидели самоубийство своего дитя?! Что бы чувствовали вы, если бы столько же раз вам пришлось своим решением прервать жизнь одному вашему ребёнку, чтобы сохранить живыми других своих детей?! Как и вы, Мир может подготовить своих отпрысков к самостоятельной жизни. Как и вы, мы можем справиться с этой задачей в разной степени успешно или не преуспеть вовсе. Также, как вы, мы сомневаемся, стремимся объяснить, показать, растолковать, уберечь, помочь, предостеречь. Также, как вы, мы не можем прожить жизнь наших детей за них. В Первой Битве вам придётся сражаться самим, и только своим примером мы можем вам в этом помочь. Вы же — до сих пор принимаете доброту за слабость! Любовь с корыстью путаете!

Юнона смолкла, и вокруг образовалась тишина, нарушаемая журчанием воды. Едва слышно она спросила:

— Что с вами не так, люди?!

Дверь в бар распахнул поток раскалённого ветра. Описав максимально возможный радиус, он с хрустом завернулся в белую воронку и в центре барного зала распался множеством тоненьких ниточек, каждая из которых отделялась от общей массы, спиралью опускалась на пол и, коснувшись его, разбивалась в алые осколки. Из этого облака вышел кто-то, кто для Мёртвого короля ближе всего ассоциировался с гигантским демоном-мачо.

— Сенсо, твоё появление вне всяких похвал, но мы тут заняты, присядь пока, — сказала барменша.

— Женщина, ты забываешься! — проскрежетал новый посетитель, да так, что Мёртвый король почувствовал себя ещё мертвей.

— Здравствуй, Сенсо, — не оборачиваясь поздоровался Бава. — Снова намереваешься уговорить Койи стать твоей на Земле? Настырный, — забавлялся демон.

— Багш, прости, я не знал, что это ты, — вмиг осёкся тот, кого называли Сенсо. Потом он стал в меньше в размерах и склонил голову, приветствуя Баву.

— Мы тут показываем Мёртвому королю Подтверждение Юноны его виду.

— Ух ты! Очередной королевский труп, — приговаривал Сенсо, разглядывая Мёртвого короля и так, и эдак со всех сторон. — Вроде годненький, — резюмировал он свой осмотр.

— Скоро увидим, — отозвался на это замечание Бава. — Оставим их, — сказал он Мёртвому королю и жестом приказал следовать за ним.

В это время из глубины барной стойки Юнона, закончив свой плач, почти орала:

— Использовать надо правильно! Каждой своей религией вы заявляете о том, что Бог един и вы едины с ним, едины друг с другом. Просто называете по-разному вы этого Бога. Мы тоже называем Его по-разному, богом только не называем. Закон от этого не меняется! А вы им на деле пренебрегаете.

— Почему она говорит, что вы Бога богом не называете? — успел спросить Мёртвый король, пока они пересекали барный зал.

— Чтоб не путаться, — ответил демон так, будто был удивлён вопросу. Потом он, вероятно, что-то вспомнил и добавил — Мы используем отличную от вашей космическую иерархию, не такую примитивную.

Они вошли в смежное с баром помещение, оно было просторным и круглым. Стены не ограничивались потолком и сплошь были увешаны мумифицированными частями человеческих тел: части конечностей, уши, глаза, скальпы, внутренние органы, не наблюдалось только голов и туловищ. Откуда-то из-под пола стены были подсвечены бледно-оранжевыми всполохами. Было сухо и жарко. В центре комнаты стоял стол и два стула напротив друг друга.

— Присаживайтесь, господин делец, — любезничал демон. — Раз теперь ясно, кто ты, значит, ясно и зачем.

Мёртвый король подошёл к столу и заколебался. На спинке стула пульсировала надпись из синюшных вен: «for the dead», а обивка выглядела сделанной из обнаженной мышечной массы какого-то недавно ещё живого существа. — Могу я попросить другой стул? — сквозь тошноту проблеял Мёртвый король.

— С чего бы вдруг?! — казалось, искренне был удивлён демон.

Из барного зала донёсся разговор на повышенных тонах.

— Почему? Ведь ты такая же, как я? — гремел бас.

— Посмотри, сколько на Одоре демонов. Они все здесь. А ты там. Если бы я хотела быть рядом с тобой, я тоже была бы там.

— Падшие ангелы, женщина! Эта функция определяет меня богом, а ты просишь изменить её! — прорычал Сенсо, на что барменша звонко щелкнула хвостом и, перестав вытирать посуду, устремила ребро левой ладони к его носу, затем приблизила к ней своё лицо и тихо, совершенно без эха сказала:

— Давай сразу поправим: я тебя ни о чём не прошу.

— Так попроси! — завопил Сенсо, и что-то разбилось.

— Не хочу просить, не буду. Я выбрала тебя среди всех демонов, а ты от меня отказался. Отказался ради того, чтобы стать богом войны. Войны, Сенсо! Этого мне достаточно, чтобы отменить свой выбор, и я его отменила. Я ни о чём тебя не прошу не потому что не о чем, а потому что, будь ты моим Королём, у меня не было бы необходимости ни о чём тебя просить.

Бава подошел к двери и закрыл её. Мёртвый король спросил:

— О чём это они?

— О выборе. Сядь! — скомандовал демон и упёрся в Мёртвого короля взглядом, тот с отвращением опустился на стул, увлекаемый туда оставшимися на нём после падения кусочками красной грязи. Бава сел на другой, который в момент его действия модифицировался в элегантный кованый трон с поручнями и мягкими подлокотниками.

— Протокол гласит, что Мёртвый король получает шанс на Сделку в обмен на часть тела по его выбору. Момент это, скорее, ритуальный, но необходимый, потому как сим подтверждается факт сделки. Часть блокчейна, по-вашему. Круговая порука, которую вы очень удобно обрядили во Зло, заключается в том, что каждый несёт ответственность за свой вид и получает любые права внутри вида в зависимости от оказываемого им влияния на сообщество и его результатов. Боги же несут ответственность за воспитание форм Жизни, способных к бесконечной эволюции, как биологической, так и технологической, в зависимости от принятия или непринятия взращиваемыми видами Закона Космоса, выстраивая таким образом собственные блоки со-Знания. Это необходимо ради Эволюции Космоса, для развёртывания. То есть ради Мира. За информацию, производимую каждым, неизбежно несёт ответственность весь вид. Просто степень бывает разная. И это гарантирует неизбежность ответственности для каждого и требует серьёзных внутренних затрат личности. Обеспечить равномерное распределение этой нагрузки в обществе на ранних стадиях развития любого вида Космической жизни очень сложно. Поэтому всегда есть особи, которые тянут на себе основное.

— Т.., вы бывали в таком качестве на Земле? — заинтересовался Мёртвый король.

— Случалось.

— И как вам?

Бава сделал паузу, будто что-то вспоминая, потом сказал:

— Самое сложное – удерживать вашу временную траекторию. При воплощении устойчиво подстроиться удаётся не всегда, много погрешностей, из-за этого в процессе жизнедеятельности случаются спонтанные выпады сознания за рамки, они искажают восприятие времени по сравнению с вашими представлениями о нём. В своём первом воплощении я был чудовищно непунктуален и до придурковатости рассеян, к тому же глуховат, от чего обычно орал в беседе, сам того не замечая, — Бава рассмеялся и одним резким щелчком хвостовой клешни расколол пополам здоровенный каменный валун, летевший на голову Мёртвого короля откуда-то сверху.

— Форму пока побережём, — прокомментировал действия демон, скорее, сам для себя, чем для бывшего кукловода.

Половинки валуна разлетелись в стороны и, коснувшись мягкого мшистого пола малахитового цвета, разлились множеством струек на капельки, без труда проникшие между порами мха и вскоре бесследно им впитанные.

— Но я был шаманом, магом, и потому люди принимали меня таким, как есть. Ещё, может, что спросить хочешь? — забавлялся демон.

— Как именно вид становится видом? Как вы это определяете?

— Принцип и механизм существования любого вида Космической Жизни гораздо проще, чем ты думаешь. Каждый заботится обо всех, и все заботятся о каждом, иначе связи рушатся и вид гибнет. В этом нет ничего сложного. Это ваша изначальная установка, а вы её ломаете. Хотя должны бы понимать, что это основа. Уничтожив её, вы рушите всю конструкцию в целом. Поверь мне на слово, Мёртвый король, эволюционировать гораздо проще, чем быть богами, коими вы быть пытаетесь. С вашей стороны, это бесполезная трата энергии и очередное проявление безответственности вида человеческого. Сейчас на этой планете и среди ряда Свободных Сущностей ваше пренебрежение Общим Законом вызывает разного толка интерес: кто-то наблюдает и фиксирует, кто-то заключает пари и делает ставки или иначе развлекается, кто-то пытается помочь вам, а кто-то жаждет перезапустить человечество. Ставки высоки, и теперь всё зависит от того, как поведёте себя вы. Интрига? Интрига. Вот и я не хотел оставаться в стороне, поэтому вызвался принять некий таинственный груз. А ты оказался всего лишь очередным Мёртвым королём.

— Задорные у тебя развлекухи, — отметил Мёртвый король.

— Ты тоже играешь в интересные игры, — вторил ему демон. — Мне нравится вид человеческий. Вы — годные, просто не можете совладать с собой каждый в отдельности, а вместе и подавно. Поэтому тягать вас куда-то кучей смысла не имеет до той поры, пока хотя бы две трети из вас не выиграют Первую Битву.

— Так что ж, мне на Земле на случай полагаться и ждать, когда массы вдруг..? Как же я ими управлять буду, если они сами думать начнут?! — опешил человек.

— Ну ты и наглец! — хохотнул демон. — Да делайте вы все всё, что хотите! Это же ваша жизнь, ваша воля. Учитесь, анализируйте! Все мы, по сути, просто участвуем в едином процессе циркуляции информации. Да, разного масштаба влияния, качества, форм, содержания, искренности. Да, каждый по-своему. И задачи разнообразны. Зато с общей целью. Демоны функцию себе такую выбрали, ангелы другую.

У всех организмов, коим является Мир, есть отходы. Демоны, в частности, утилизируют негодное человеческое сознание, а топливом для этого служит впечатление, что ты отбыл в Аду столько-то времени. Представляешь, такая инъекция тебе в мозг «бабах»! Впечатление — это твой отпечаток в Мире, то, что ты в него впечатываешь и последствия этого. Так вот все вы сюда попадаете после встречи со Смертью. Все получаете инъекцию в самое нутро впечатлением, которое Мир получил от вашей жизни. Кто выдерживает, того забирают к себе ангелы. Таких немного — игра опасная, ставки высокие, а вам бы что полегче да побыстрее и в идеале нахаляву. У нас другие радости, другие развлечения, права и обязанности. Иначе говоря, мы осознанно посещаем туалеты, а вы до сих под срётесь под себя и тонете потом, захлёбываясь своим дерьмом. Хотя отходы, заметь, есть у всех.

Собеседники недолго помолчали, Мёртвый король осмелился:

— Скажите, вот Койи сказ..

— Какая она тебе Койи?! — проревел ему в лицо Бава и тут же сделался спокойным, будто ничего и не было.

— Госпожа.. — медленно проговорил Мёртвый король и зажмурился, ожидая увидеть ещё раз истинное лицо своего собеседника.

Бава же покачал головой из стороны в сторону, повертел глазами, потом издал вердикт:

— На сей раз ты выбрал приемлемое слово.

Мёртвый король перевёл дух, осмелел:

— Госпожа в баре сказала, что Юнона стала первым богом, которому покорились Демоны. А как она это сделала?

Бава глубоко вздохнул и серьёзно произнёс:

— Она явилась и сказала, что если мы примем её Закон, она выберет себе среди нас Короля и подчинится ему.

— И что? Этого оказалось достаточно? — не поверил Мёртвый король.

Бава выдержал внушительную паузу, улыбнулся с ребяческой хитринкой и каким-то иным голосом сказал:

— Это было так давно, что оказалось достаточным. Юнона — очень, очень древний Бог. Можешь задать ещё один вопрос.

— Вы огласите мне Общий Закон? — постарался как можно серьёзней спросить Мертвый король.

— Так он вам всем уже давно оглашён! — рассмеялся демон.

— Что-то я не припомню такого.

— А вот это вполне возможно. Но у тебя достаточно информации, чтобы вспомнить. Дерзай, Мёртвый король!

— Как же так? — недоумевал бывший кукловод.

— Иначе никак, — констатировал демон, — таков исходный протокол. На сим Всё и держится, батенька. Целое формируется из частного и не может быть без него. Таков путь. Приступим к процедуре.

— Подожди! — в страхе крикнул Мёртвый король, потом опомнился и спросил. — Скажи хотя бы, что сейчас будет?

Демон лениво заговорил:

— Сделка подразумевает сохранение сознания личности целостным. В новом варианте рождения ты станешь отцом последнего кукловода. Задача последнего кукловода — привести вид к эволюции. Твоя задача — помочь ему, — демон помолчал, откинулся на спинку крона и разочарованно взирал на Мёртвого короля. — У меня были варианты на счёт того, кто ты. Довольно разнообразные. А у тебя хватило наглости оказаться обычным Мёртвым королём, которому кто-то из богов дал второй шанс. Семейное у вас это, что ли. Ну да ладно, раз уж я обрядился демоном, и функции надо выполнять соответствующие. Я буду буферным фильтром для твоей личности при процедуре ИЛОВ.

— Это зачем?

— Это — чтоб ты не распался на кусочки, — хохотнул Бава и извлёк из-под стола видавший виды каменный ларец с четырьмя креплениями, удерживающими верхнюю створку. — В процессе, если я сочту полезным, изменю интенсивность некоторых твоих впечатлений, чтобы в ином варианте жизни ты не был таким придурком. Если справишься с условиями Сделки, твой отпрыск станет величайшим Правителем за всю накопившуюся историю человечества. Преддверье Пути Богов, так сказать. А за дверью — бессмертие. Ты же хотел?

Демон открыл ларец.

Место действия: планета Земля

Время действия: первая четверть

двадцать первого века по летоисчислению людей

***

Там, где растут красные деревья и по лесам свободно разгуливают дикие звери, за высоким каменным забором, в заточении, прощались двое. Один из них был съехавшим с катушек цифровым гением. Вторым заключенным самой секретной психушки на планете оказался тот, по чьей указке последние десятилетия «крутился мир». Каждый был на своей кровати. Поселить их вместе, для компании, было последним желанием Кукловода, которое было исполнено семьёй по настоянию его внучки.

— Принуждение страхом — негодный метод, как писал один русский, и он прав. Я вот вместо этого игру придумал, — вкрадчиво вещал тощенький мужичок, сидевший со смиренно сложенными на коленях руками напротив Безумного короля. — Представьте себе, комната для чтения мыслей. Основные функции: фиксация, дешифровка, художественная обработка. Затем редакция. Можно только получать информацию и выдавать обратно. Вот, собственно, и все функции организма.

Безумный король вспомнил, что мужичок этот — саморучно им сюда упрятанный самородок, которого и убить жалко, ввиду особой ценности и уникальности человечьей особи, и сделать с ним нечего, кроме как содержать «на всякий случай, а вдруг пригодится». Причиной заточения стала нерушимая уверенность компьютерщика в том, что он — инопланетный демон, живущий среди людей с особой миссией.

— А то, что ты в себя пришёл — это хорошо, миленький, это хорошо. Без ног тоже живут, — продолжил чокнутый и тоскливо уставился на прилипший к оконному стеклу красный узорчатый лист. — Мне велено с тобой попрощаться. Такие дела, брат. Да... Доктор сказал, что, если ты очнёшься, значит, выздоровел. Заберут тебя отсюда.

Тот, который очнулся, тоже перевел взгляд на красный лист.

— Программа преобразует намерения, выбор человека в форму, — вдруг продолжил свой монолог блаженный. — То есть воля остается свободной. Вы можете даже убивать друг друга, если хотите. Но любой убийца, если только на него не напали в смертельной схватке, будет уничтожен тут же на месте, как дефективный. То же самое и со всем прочим вредом. И каждому воздастся по делам его. Кто-то будет обречен жить с себе подобными на замкнутой территории, а кто-то и головой поплатится. И результаты голосования вам на этот раз не подделать, хоть убейтесь. А вы, вероятно, это скоро и сделаете. Много я вас таких перевидал, со счета сбился. Вы хотите бессмертия, хотите быть едины с Космосом, хотите, чтобы вас туда пустили, но не способны быть едиными даже внутри себя. Зачем нам всем подвергаться опасности из-за вас? Почему вы решили, что другие Виды хотят вам зла? Это может быть в единственном случае — если вы получите безапелляционный отказ в доступе. Тогда Землю, скорее всего, отдадут в пользование кому-то из наших или, что менее вероятно, заселят новой формой экспериментальной жизни.

— Интересно, — поддержал разговор безногий. — То есть ты говоришь, мы будем только лишь получать и выдавать информацию...

— А сейчас разве нет? В чем сейчас разница? Ни в чем. Вы поглощаете информацию, перерабатываете и выдаете в Мир собственную, за которую и несёте ответственность. То есть так должно быть. Вообще у вас на этом все религии основаны. Только почему-то вы трактуете Закон кому как вздумается и всегда в свою пользу. Это вам не ваши законодательства — какое мерзенькое это ваше "дательство" — лабиринты с кучей потайных дверей и переходов. Не то что Закон Мира. С чего вы решили, что если ваш вид недоразвитый со-Знанием, то и все остальные такие? Или вы думаете, что у нас долететь до вас мозгов хватает, но, при этом, мы стеснены в военных технологиях?

— Вообще-то, человек так устроен, — перебил его кукловод, но тот в долгу не остался.

— Человек так устроен, что не может жить без войн – гениальная отмазка, – хохотал чокнутый. Он смеялся долго и до слёз, прежде, чем продолжил. — Гениальная, потому что совершенно ничем не обоснованная и, при этом, все вы в неё верите. Да мы вас пока что детям показываем, ну и другим желающим посмотреть, экскурсии делаем по большей части. Как в зоопарке, только страшнее и бессмысленней. Взгляните правде в глаза! У вас и сейчас достаточно инструментов для игр в войнушку. Человечество постоянно придумывает новые занятные варианты оружия массового поражения. Очевидно ведь, что рано или поздно кто-то им начнёт пользоваться, если будет уверен, что сможет выйти сухим из воды или сим действом запечатлеть себя в истории. А если он чокнутый или наркоты перебрал? При вашем мировоззрении неминуемо доиграетесь.

Вы — импульс Земли, создаёте информационное поле. Мир блокирует ту информацию, которая противоречит Единому Закону, но он замечает вас только тогда, когда концентрация информационного поля планеты достигает определённого уровня.

Хочешь получить весь мир — отдай всего себя Миру. Это просто. Это запускает череду чудес в жизни индивидуума, дружище.

— Хороший ты парень — сказал безногий король.

— Да как бы не очень хороший.

— Уж получше меня, — попытался усмехнуться старец. Через пару минут демон услышал его сонное дыхание.

— Прощай, Мёртвый король, — печально улыбнулся чокнутый и вышел за дверь.

Часть 008, про встречу волшебниц

Место действия: планета Элекур-Одор,

за пределами известного людям Космоса

Время действия: вне человеческого понимания времени

***

Лиза долго жила на Элекур-Одор, она не знала, сколько именно, но достаточно долго для того, чтобы одной разгуливать по Границе, навещая приятелей и учителей. Там она могла наблюдать представителей разных видов сознательной Жизни, которые посещали Границу для взаимодействия с элекур-одорцами.

Над всеми зданиями, сооружениями, заведениями непрерывно шла демонстрация сцен жизни людей, демонов и ангелов в различных временах, измерениях и множественных вариациях сборки человеческой истории. Тема трансляции зависела от назначения и использования здания или территории. Всё планетарное сообщество было причастно к анализу этой информации, потому что доступ к этим сценам имел каждый прямо из своего жилища, а также посредством местного мобильного коммуникационного гаджета. Внешний вид и устройство таких штуковин были весьма и весьма разнообразны, но функционал они обычно имели одинаковый. Несмотря на всеобщую доступность технологичных прелестей, Лиза предпочитала получать информацию именно на Границе, потому что здесь она гораздо чаще могла встретить тех, кем хочется восхищаться и у кого хочется учиться. Сперва Лизе было неудобно смотреть на проекцию под углом снизу-вверх, но она с этим смирилась, потому что смотреть было интересно и, как оказалось, полезно для её будущей жизни.

Сегодня Лиза пришла пешком на Границу для того, чтобы увидеть легендарную в Космосе личность — Смерть, которая зовет себя Кеайтакаро Ранжетайра Тахынга. Редкая Смерть берёт себе имя, между собой они идентифицируются иначе. Но именно эта особь адаптировала для человеческого вида и отточила на четвёрочку с минусом механизмы манипулирования, которые люди называют клинической смертью и комой. К удивлению Лизы, Кеайтакаро оказался закадычным приятелем Ангела, с которым она дружила. Ангел взял у одного из богов для Лизы разрешение присутствовать на процедуре ИЛОВ для очередной порции тех, чья земная жизнь закончилась.

По части игр Ранжетайра являл собой гуру для жителей Элекур-Одор. Только у этой Смерти было право проводить азартные игры на планете демонов и ангелов. И Кеайтакаро Тахынга пользовался этим правом при каждом посещении Границы на полную катушку. Ставили на отдельных людей, прогнозируя индивидуальный результат ИЛОВ. Технически всё выглядело тривиально. Кеайтакаро представлял игрокам, пожелавшим сделать ставки, человека, показывая без искажений кусочки его жизни от рождения до смерти. После завершения демонстрации игрокам давалось время, чтобы проанализировать информацию и сделать ставку «Выживет ли личность после применения к ней протокола ИЛОВ?», «А если сознание всё-таки останется целостным, то что с ним будет дальше?». Победители определялись по факту, в награду они получали Знания и уважение со стороны соплеменников за понимание Общего Закона, ну и материальными коврижками тоже никто не брезговал до тех пор, пока сам находился в материальной форме. Такой вот салат из соревнования на скорость, качество работы с информацией, рулетки и судного дня.

***

Находясь под впечатлением от увиденного, Лиза не спеша шла по раскалённым лучами Дневных Светил плоским камням, затейливой полигональной кладкой устилавшим площадь размерами со стадион перед воротами в Сад. Обычно площадь пустовала, и Лиза забредала сюда подумать после получения новой информации.

Внимание девушки привлекли шиа-шиа — крылатые животные наподобие птиц, но с относительно гуманоидной головой и трёхпалыми кистями на сгибах крыльев, как у летучих мышей. Они селились на поросшем разнообразного толка флорой склоне Великой Колыбели, граничащем с площадью. Славились шиа-шиа необычным пением. Вся стая делилась на группы, нечто вроде кланов или семей, которые образовывали хор. У каждой семьи была своя одна единственная неповторимая песня. Примечательно, что петь шиа-шиа могут лишь в полёте и только хором. Когда один хор пел, другие слушали и смотрели воздушное представление соплеменников, а в конце аплодировали и делились припасами съестного и разноцветными камушками, которые выкатывались из глубин Сада, когда открывались Ворота, и которые шиа-шиа собирали и складировали в своих гнёздах, вероятнее всего, ради удовольствия и любования. Потом стая слушала песни других семей, а завершалось представление изумительнейшим хоровым пением всех шиа-шиа в воздушном танце над площадью.

Лиза в голос пропищала восторженное «вот это да!». Пропищала, чтобы не спугнуть крылатых, а в голос, потому что не смогла сдержать эмоции в предвкушении зрелища. Но и на этот раз Мир дал ей больше, чем она успела представить. Шиа-шиа всполошились от того, что скальные глыбы ворот, закрывавшие вход в Сад внутри Общей Колыбели, распахнулись настежь, и из кромешной темноты с радостными возгласами и задорным свистом вырвалось огромное невиданное животное, больше всего походившее на мокрого дракона, и чудом затормозило в нескольких метрах прямо перед Лизой. Существо опиралось на четыре конечности, а двумя свободными лапами перебирало угловатый разноцветный предмет. Лиза отчего-то решила, что это игрушка-головоломка. Существо обернуло длинный мясистый хвост вокруг себя, сложило распахнутые крылья и повалило наземь свое переливающееся мокрым бархатом тело так, что со спины, как с горки, скатилась его лысая наездница. Девушка приветливо помахала блестящей рукой, и Лиза узнала в ней дочь Кукловода, с которой она была на борту туристического корабля.

***

Сидя на небольшом уступе на вершине горы, Ангел наслаждался песнями шиа-шиа и сквозь их хоровод наблюдал, как две землянки бегут друг к другу, обнимаются и радуются встрече. Ангел не слушал, о чём они говорят, но посчитал, что это общение обеим пойдёт на пользу. Он решил подождать возвращения своей подопечной на площади, когда понял, что Лиза намерена сопроводить волшебницу к истоку реки, именуемой Дорогой Знаний, вдоль по которой той предстояло совершить кругосветное путешествие по Элекур-Одор.

***

Лиза быстро освоилась на теплой бархатистой спине. Хребет животного выпирал костьми сквозь отверстия в толстой тягучей шкуре, образуя два плоских узорчатых гребня через всё тело. Промежуток между гребнями был около метра и в нескольких местах имел поперечные перемычки, образованные кожными складками. Именно они блестяще выполняли функцию сидений для пассажиров Ко-те-Вэйвей-Вэйвей — так земная принцесса представила Лизе своего компаньона — существо, которое каждая волшебница создаёт сама в помощь себе же для путешествия вдоль Великой Реки. Когда и если путешествие закончено, волшебница возвращает компаньона в Сад, его обитель, а сама отправляется на Элекур или в Одор, в зависимости от назначения и личного выбора.

Волшебница спросила:

— Ты как будто не удивлена появлению моего Ко-те?

— Я уже привыкла, что здесь повсюду магия, — улыбнулась в ответ Лиза.

— Магия, говоришь? Магия — это способ манипулирования информацией. Да, доступный не каждому, но это всего-навсего один из способов манипулирования информацией. И также как в любом другом случае производства информации субъект принимает на себя определённую ответственность взамен на право быть пользователем технологии. Незнание Закона не освобождает от ответственности. Поэтому Мир живёт по Единому Закону, понятному всем и каждому, и распространяющемуся на всех и каждого. Люди этого не осознали и получили ожидаемый результат, стремясь нажиться и избежать ответственности за производимую жизнедеятельностью вида информацию. Не вышло. И никогда не выйдет, это как восстание обитателей одного из кварков внутри организма против всего этого организма.

Лиза искренне рассмеялась. Потом задумалась и спросила:

— Ты случайно не знаешь, как ангел по имени Оверодин уговорил свой народ принять изменения внутреннего порядка?

Волшебница вскинула брови и промолчала. Лиза решила, что она знает и размышляет над тем, что стоит говорить, а что нет. Она ошибалась. Девушка выбирала форму, в которой рационально будет подать содержание. Приняв решение, она достала откуда-то маленькую шкатулку, с ладонь, открыла её и поставила себе на колени. Из шкатулки выпорхнула кудрявая иссиня-чёрная тучка размером не больше мизинца волшебницы и зависла на уровне её глаз. Произведя ладонями и пальцами ряд последовательно повторяющихся движений, волшебница «распаковала» эту тучку в светло-серое, почти белое облако. В диаметре, по оценке Лизы, оно достигло метров пяти-шести. Рукой, заканчивающейся протезом, который сам по себе мог являться произведением искусства, волшебница с силой толкнула облако по направлению к голове Ко-те-Вэйвей одновременно пробарабанив по коже компаньона пальцами свободной руки команду для него. Голова животного резко взметнулась вверх, и из наростов на затылочной её части выдвинулись четыре равноудалённых друг от друга шипа, шпиля. Как только облако оказалось нанизанным на эти шипы, внутри него показалась сцена. Пока проявлялся звук, волшебница пояснила:

— В один из совершенно обычных дней, на очередном ауторском собрании Оверодин произнес речь, которая стала началом нового порядка. Смотри, вот величайший аутор ангелов.

Внутри облака лысеющий ангел без крыльев говорил, обращаясь к другим бескрылым:

— Мне доверена целая планета, все её население. Уже сотни поколений мы делаем с ними, что хотим, и это сходит нам с рук, потому что было подконтрольно. Сейчас мне очевидно, что Миру это отвратительно. Кому мы такие нужны? Какому Создателю?

— Что он несёт? — зашушукалась аудитория. А аутор продолжал:

— Но невозможно не любить собственные творения и нас, в том числе. Поэтому мы возрождаемся снова и снова, каждый раз проходя один и тот же путь в различной художественной обработке. Сдается мне, предшественники нынешней цивилизации много раз совершали те же ошибки. Вирусы какие-нибудь создавали, штаммы или другое оружие и дохли в объятьях своей ненасытной алчности. Когда случится так, что мы опротивеем нашему Миру, будет уничтожена наша планета, которая создана, чтобы мы могли жить. А проблемы мы устраиваем исключительно себе сами. Это выбор нашего общества. Каждый раз, когда две стороны наших технологий уравнивают свою силу, происходит либо резкое движение вперед, либо разворот назад. Третьего не дано.

Я дам вам доказательства того, что сейчас как раз настал этот самый момент. Примете вы их или нет, мне всё равно. С одной стороны, мы уже можем поставить всех ангелов в равные условия. Но по понятным причинам этого никто не делает. А с другой стороны, нынешнее оружие позволяет уничтожить весь наш вид полностью. На всё есть свой расчёт. Интересно стало мне, скоро ли ожидать точку Х. Когда мне дали результат, когда принесли расчеты, я понял, что медлить нельзя, дело касается уже не просто наших с вами доходов, дело касается наших с вами жизней, моей жизни, моих детей и внуков.

Он выдержал паузу, перебить его никто не решился, и констатировал:

— Я принял решение. Многим из вас оно не понравится, но будет так, как я скажу. Придётся перераспределить блага, поделиться с народом, изменить алгоритмы распределения ресурсов, изменить и начать соблюдать Закон.

В зал собрания как будто влетел рой невидимых пчёл и стал метаться между присутствующими сплетением шёпотов и криков. Оверодин и сам не понял, каким образом из него вырвался этот возглас, но силы он был такой, что после свидетели сравнивали его не иначе, как с громом. Он гаркнул:

— Я сейчас говорю! — и все смолкли, а он, не торопясь, оглядел каждого и продолжил обычным голосом. — Что делать и как делать, я знаю, об этом будем говорить отдельно и с понимающими. Сейчас надо решить одну посильную задачу, чтоб народ мой не взбунтовался и не натворил беды. Очень уж они к переменам чувствительны, ничего с этим не поделать. Народ привык к нынешнему раскладу, и резкие изменения, даже если это улучшения, неминуемо поднимут шторм в головах толпы. Если принуждать, ангелы настолько испугаются, что, даже не пытаясь разобраться в том, что перемены им выгодны, начнут сопротивляться. А тут беспорядок, хаос, паника, и мы уже в той точке, от которой стремимся уйти.

Ко-те-Вэйвей-Вэйвей неожиданно встряхнул головой, и шипы снова спрятались, а освобождённое облако медленно полетело вверх.

— И? — вопрошала Лиза.

— Что и? К тому времени на планете уже была информационная сеть, покрывающая почти всю её поверхность. Ею пользовались все, мозг каждого элекурца впитывал то, что ему показывали там множество раз. Но никто не хочет бояться: все предпочитают укрыться от этого, окунувшись в развлечения. Поэтому по воле Оверодина народу просто показали другой порядок жизни и сделали его популярным, желаемым. Этого оказалось достаточно, чтобы в момент внедрения его на практике элекурцы не стали сопротивляться и устраивать бойню. Но ты не обольщайся, с людьми это не обязательно прокатит.

Лиза не обольщалась. Она спросила:

— Почему мы все оказались на корабле, не слишком ли много совпадений?

— Не слишком. Анну и капитана на корабль направили боги: её за любовь к Миру, его за любовь к ней. В этом её награда — она волшебница. Задача любой волшебницы — помочь людям осознать, что убивать Мир нельзя, поэтому Мир их бережёт. Моему отцу дан шанс заключить Сделку с демонами и, насколько я знаю батеньку, он им воспользуется, чтобы продолжить жить. Я в Космосе оказалась потому, что много раз вела себя хорошо и когда однажды отказалась дальше быть волшебницей, ангелы определили меня в самую богатую и влиятельную семью планеты — поощрение и испытание в одном флаконе. Даже хорошо, что конец света пришелся на момент, когда я была ещё подростком, не успела особо испоганиться. Боги пытаются переиграть нашу историю, улучшить версию, и нам с тобой в этом тоже придётся поучаствовать. То, что в космосе остались волшебницы, – не случайно: Мир уберег их. Тебя и остальных членов экипажа задолго до последней войны выбрала Юнона по одной ей ведомым причинам.

Лиза сказала:

— А ты молодец! Круто ты это… ну… вот это вот… то, что было… Как ты вообще стала волшебницей?

— Всё банально, исключительно само-мотивация. Вспомнила, что волшебники за исполнение своих обязанностей получают от богов награду. Нам даруют Любовь. Понимаешь, тем, кто однажды сделал взаимный выбор, в следующий раз позволяют родиться рядышком и на протяжении всей жизни направляют их к встрече друг с другом. То есть встреча им обеспечена при условии, если они будут соблюдать Общий Закон. Правда, на этом всё. Остальное зависит от того, увидят ли они друг друга в новом облике, узнают ли. Шанс, пожалуй, один на миллион, но ведь он есть! Мне этого достаточно.

— И у тебя есть пара? Второй человек? — спросила Лиза.

— Нет. А вот Анна с капитаном тому живой пример. Я не помнила раньше, а теперь знаю, что когда-то у меня был мужчина. А потом, в одном из вариантов реальности, в каком-то мире однажды он не узнал меня. И потому не выбрал. Отказался. Я не хотела больше такое переживать, поэтому, будучи в очередной раз здесь, решила не оставаться волшебницей и очутилась на твоём месте. Это было давно. Признаюсь, в нынешней своей жизни я не испытывала потребности в вечной любви, у меня и без того все блага человечества всегда были в избытке. И все эти блага оказались ничем — муляж, фальшивка, пшик! Поэтому теперь я вновь готова, любые раны затягиваются. Понимаешь?

Лиза понимала, она спросила:

— Откуда ты знаешь, что здесь со мной происходило и про себя вот это всё? Мне вот кажется, что я ничего про себя не знаю и вообще не до конца понимаю, что происходит и для чего всё это.

— Потому что я волшебница, — улыбнулась Этл и пояснила, — это свойство Границы. Здесь все вспоминают всё о себе в той мере, в какой сохранилось их со-Знание после цепочки непрерывно пройденных протоколов ИЛОВ. Я давно живу по Общему Закону и поэтому помню много своих воплощений. Ты ведь тоже здесь принимаешь за очевидную аксиому кучу, казалось бы, незнакомых тебе понятий и вещей. Не так ли?

— Верно, а откуда…

— Я видела тебя с Эйа-То-Ту, — недослушав, ответила волшебница.

— Это кто? — не поняла Лиза.

Волшебница в диком приступе смеха затарабанила ногами по спине Ко-те, отчего тому стало щекотно, всё его тело содрогнулось так, что Лиза чуть не слетела вниз, а из пасти компаньона вырвался короткий и оглушительный радостный рык.

— Ты только глянь на неё, Ко-те! — веселилась волшебница. — Тот, кто рассказал тебе об эволюции ангелов, — сказала она Лизе, успокоившись.

Ко-те-Вэйвей-Вэйвей и обе его пассажирки одновременно подняли головы вверх. Нечто огромное, бесподобно ошеломительных размеров, быстро надвигалось с небес. К тому времени, когда это нечто приблизилось к планете, его первоначальные рваные контуры уже несколько мгновений, как скрылись за горизонтом. Казалось, что мир перевернулся, падает на пол, шмякается на него, не встречая особого сопротивления, лишь с небольшим давлением, проходит сквозь его толщу и выныривает на другой стороне без малейших повреждений.

Слов у Лизы не было, она только обалдело таращилась на волшебницу, которая с очевидным восхищением наблюдала за оседающими повсюду разноцветными искрящимися снежинками. Заметив на себе взгляд, полный непонимания, она пояснила:

— Ты видела поворот времени. Мы были внутри него, вся планета. Я думаю, это связано с появлением Юноны, и если так, то привыкай, теперь такие вещи тут будут не редкость. Когда в дело вступают наездники времени, происходит много всякого интересного. Жаль, что скоро растает, красиво ведь!

— Наездники времени, — проговорила Лиза, в очередной раз пытаясь уложить в голове происходящее. — А кто такая Юнона?

— Сейчас на Границе только и разговоров, что о том, что у человечества новый назначенный бог, а ты не знаешь кто это? Юнона — не обычный бог, она – наездница времени, такие манипулируют потоками, проектируя космические процессы и структуру Мира. Если бы можно было представить время в образах, имеющих очертания, рамки, границы, я бы сказала, что Юнона сидит на охапке струн, как на качелях, держась за эту охапку, как за верёвки, обеими руками на манер вожжей. Струны раскачиваются под её весом, и она может выбирать любое направление движения времени в пространстве. Совсем любое, понимаешь? Главное, чтобы в месте взаимодействия наездника со струнами они были достаточно крепкими. А струна, питаемая человечеством, слишком непрочна, чтобы выдержать маневры наездника. Слишком часто у неё разрывы сращивать приходится, поэтому болтается без дела, а могла бы в общих качелях участвовать.

— Запуталась я совсем, — приуныла Лиза.

— Ничего, распутаешься, — уверила её волшебница и сказала, — представляешь, как это трудно — одновременно временем управлять и человеком быть?

Ко-те-Вэйвей-Вэйвей остановился и лег на землю. Волшебница сказала:

— Нам пора. А ты возвращайся, обратный путь покажется тебе значительно короче, это нормально, не удивляйся.

Они пару мгновений смотрели друг на друга, решая, уместно ли обниматься на прощание. В итоге решили, что уместно, и обоюдно слегка прослезились. Лиза смотрела вслед волшебнице, пока та не скрылась из виду, потом развернулась и не спеша пошла обратно, пытаясь упорядочить мысли в своей голове. Через несколько десятков шагов она неожиданно оказалась на площади, где они повстречались. Ангел ждал её там. Дальше они пошли вместе.

Часть 009, про пробуждение

Место действия: планета Земля

Время действия: первая половина двадцать

первого века по летоисчислению людей

***

Этл ощутила себя медленно приближающейся к каким-то голосам. Это определённо были голоса её родителей и ещё один голос, она слышала его когда-то раньше, но не помнила, чей он.

Ей хотелось двигаться в сторону этих голосов, и Этл плыла туда, проникая через мембраны множества разных по консистенции и толщине слоёв пространства, полагаясь только на своё внутреннее чутьё. Вскоре она услышала приглушенный голос отца и третьего так, как будто они говорили с невпопад различной интонацией и скоростью речи в огромную трубу:

— Доктор, как думаешь, вчерашний визит этой безумной мог повлиять на её состояние?

— Скорее всего, это совпадение. Хотя… в случае с вашей дочерью было перепробовано в прямом смысле всё самое-самое. А результат оказался получен только после того, как эта ничем не примечательная девчонка объявилась и сказала, что может помочь в обмен на ваше честное слово. Почему кратковременная вспышка сознания пришлась именно на момент визита этой девочки? Боюсь, мы никогда не узнаем этого доподлинно. Уж кому-кому, но не нам с вами удивляться жизни, да и то задумаешься. Я не вижу ничего дурного в её просьбе, мы проверили протез всевозможными способами, угрозы в нём нет.

У Этл загорелась область лица вокруг глазниц, как будто кто-то положил на глаза два едва остывших от печного жара бублика. Потом печь перестало, но тяжесть и тепло бубликов продолжали ощущаться. Она проснулась и открыла глаза: за стёклами были огромные сосны, а за ними — заснеженные горы. Она проснулась дома.

— Приснится же такое, — еле слышно проговорила Этл. Она так долго спала и вот пробудилась.

***

Когда первая радость от воссоединения с дочерью стихла и были сделаны все необходимые медицинские процедуры, доктор объявил, что Этл необходимо отдохнуть. Все ушли, остался только отец. Он подошел к комоду и открыл верхний ящик. Глядя внутрь, он сказал:

— Тебе просили передать кое-что и передать как можно скорее после того, как ты очнёшься.

— Кто просил?

Отец не ответил на вопрос, а продолжил:

— Она попросила побыть с тобой наедине столько, сколько сочтёт нужным, и сказала, что после этого ты поправишься, выйдешь из комы. Взамен она хотела только моё честное слово, что, когда ты проснёшься, я передам тебе эту коробочку. И всё. Я решил, что она сумасшедшая, и не стал дальше разговаривать. Лучшие умы планеты занимались твоим лечением безуспешно, а после того, как появилась эта девочка, ты на несколько минут пришла в сознание. Конечно, я её вернул. Конечно, я заглянул внутрь коробочки и со всех сторон исследовал содержимое. Это протез. Металлический, почему-то сразу с накрашенными ногтями. Она сказала, что знает, что при желании тебе сделают новую руку, но попросила позволить дать тебе выбрать самой. Сказала, что протез сделал человек, ближе которого нет для тебя.

— Покажи мне его! — нетерпеливо попросила Этл. Она родилась с левой рукой, оканчивающейся по локоть, и, вопреки всем ожиданиям, использовала этот дефект для эпатажности, меняя протезы, которых у неё была не одна сотня, так же, как некоторые используют в своём образе очки.

Этл заглянула в изящную коробочку и почувствовала покалывание и холодок в левом локте, когда поняла, что этот протез сделала она сама.

— Какой сейчас год? — взволнованно спросила Этл отца.

— Две тысячи двадцать пятый, ты была в коме восемь лет, милая.

— Не-ет, — мотая головой из стороны в сторону, протянула Этл, — гораздо дольше, папенька, гораздо дольше, — медленно произнесла девушка, пристально вглядываясь в лицо отца.

Где-то со стороны первого этажа послышались резкие голоса, и звон бьющегося стекла. Этл схватила протез и вскочила с кровати. Отец бросился к ней и успел подхватить до того, как ноги отказались слушаться хозяйку. В комнату вбежали люди и обступили их кругом, оставив свободным проём входной двери. Этл и её отец не сразу сообразили, что происходит. Визитёры были одеты в узкие комбинезоны, выполненные из такого материала, что отражали всё вокруг. Когда они двигались, создавалось ощущение, что комната рушится, а множество твоих подвижных отражений производили впечатление круговорота и падения. От этого тошнило.

Когда комната наполнилась людьми, и они замерли, остановились, в двери вошла статная седовласая женщина, а за ней — двое мужчин: один в деловом костюме, другой в мундире неясной принадлежности. Женщина посмотрела на Этл, на протез в её руке и сказала, обращаясь к тому, что в мундире:

— Нам нужна она. Кукловода оставьте, равновесие мы нарушать не станем.

Потом она обратилась к Этл:

— Бояться не нужно. Я не враг тебе. Напротив, я хочу стать твоим компаньоном, если вдруг так случится, что у нас совпадут цели. Приглашаю тебя прогуляться. На улице туман стеной, но, уверена, мы не заблудимся.

Неожиданно даже для самой себя Этл пропела:

Что же, выходит, и пробовать нечего?!

Перед туманом ничто человек?

Женщина просияла, а Этл воскликнула:

— Пойдёмте!

Один из тех, кто считал себя вожаком вида человеческого, попытался возразить, и метнулся было в попытке защитить дочь. Этл сама его остановила. Она подошла к отцу, ласково дотронулась до его плеча и сказала:

— Я выслушаю их и проанализирую полученную информацию. А потом приму решение, основанное на моих собственных взвешенных выводах, а не на готовых ответах, которые все кругом мне всю жизнь подсовывают. Я постараюсь быть благоразумной, папенька. Но в первую очередь, я твоя наследница и только потом твоя дочь. И раз уж мне суждено вершить судьбы людей, как будущая правительница, я намерена рассмотреть все варианты развития событий. У меня есть основания доверять этой даме хотя бы потому, что мы с тобой до сих пор живы.

Часть 010, про разговор в будущем

Место действия: планета Земля

Время действия: первая половина двадцать

первого века по летоисчислению людей

***

Через 24 часа будет новый год. В городе, который я планировала посетить раньше лет этак на тридцать-тридцать пять, на кухне у моей подруги, мы обсуждали всё то время, которое не виделись. Мы уже многим поделились друг с другом, и сейчас я фактически объясняла, в честь чего тогда стала писать историю Зои.

— Элич, почему именно про Зою? Многие считают, что она — это ты, — спросила Лена, подразумевая, не смущает ли меня сие, потому что она знала, что сказочная Зоя — персонаж писаный, но есть и реальная Зоя.

Я ответила:

— Зойка Кречетова, конечно, и на меня иногда похожа, может, даже и в половину. Но не скажу, что она автобиографична, нет. Оказалось, у нас с Зоей много схожих взглядов. Может, описываем мы это по-разному, но уж кто как умеет и предпочитает пользоваться синтаксисом. Вот уж не чаяла, что обрету ещё одну подругу. Тогда мне было интересно наблюдать людей как персонажей и всегда любопытно, когда у человека оказывалось созвучное моему мировоззрение, иногда хотелось подробностей, чтобы лучше разглядеть его. Так было и с Зоей. Мы много разговаривали. Сперва я сочла её росказни бредятиной. Но после одного события решила посмотреть на то, что она говорила иначе, и как писатель.

Если я расскажу где и как познакомилась с Зоей, даже тебе будет трудно мне поверить. Представь себе, я была в таком месте, где каждый имеет потенциал приносить из своих сновидений всякую всячину вроде предметов, устройств, растений, существ разнообразных, строений, ландшафта, особых способностей. Загвоздка в том, что принести можно только то, что ты создал там сам или знаешь настолько глубоко, что можешь визуализировать или описать без потери функционала этой штуки, или ситуации, или местности. Так же и со способностями. Зоя принесла с собой способность получать информацию о человеке всего лишь беглым взглядом. Она говорила, что был период, когда она не могла это контролировать, что очень мешало. Здесь я её понимаю.

Представь, идёшь ты, думаешь о прекрасном, и тут глаза вылавливают какого-нить толстого потного дядьку и показывают мозгу сцену, как этот субъект сегодня утром на унитазе, с закрытыми от блаженства глазами уминает курочку-гриль. Желтоватый блестящий жир отпечатался на коже вокруг подвижных мясистых губ. Слюна тонкой ниточкой соединяет щеку с краешком полосатых семейников, раздаётся звонкий хруст и короткий «бульк». Секунды внимания хватит, чтобы получить всю эту информацию. Но нафига она мне в голове?! Или тебе, или Зое? Ты её туда не звала, шла, занималась своими делами, никого не трогала. Такие ситуации, конечно, вымораживали страшно. А я вот научилась летать, но принести это умение в человеческий мир не могла, это противоречит общепринятому взгляду на реальность и сильно бросается в глаза. Одно дело — видеть взглядом куски жизни человека и совсем другое — воспарить вдруг посреди улицы над головами очумевающих сограждан, присесть на крышу какой-нибудь многоэтажки, потому что вспомнила о забытой на скамейке в парке сумочке, вернуться за ней, потом постараться поскорее набрать безопасную от зевак высоту и скрыться за крышами. Согласись, эффект от способностей будет существенно разный.

— Ясен пень! — рассмеялась Лена.

— Ещё я научилась привносить в жизнь ситуации. Выдумщица, короче. — Улыбнулась я и с удовольствием откусила шикарнейший печёночный торт — Ленчиковский шедевр.

— Выдумщица, играющая на стороне Мира. Но и корректировщик ты отменный, как мы видим по итогу, — огласила свой вердикт Лена.

— О да, детка! Польсти мне ещё! — ухмылялась я, карикатурно откидывая волосы с одного, потом с другого плеча.

— Да ну что ты ржёшь?! — возмутилась подруга, — До сих пор ещё в этом не убедилась? Чудес тебе мало в жизни было что ли?

— Ну да, ну да, — согласилась я, — тут ты права. Только ведь чудесами Мир не раскидывается. Чудо ещё заслужить надобно. Ах, если б в нас изначально это было, с рождения бы понимали, что к чему, а то ведь столько хрени успеваешь натворить, пока Первая Битва идёт. Порой думаешь о себе прежней: "я ли это?!", и становится дико смешно. Но мы отвлеклись. Про Зою. Вскоре после того, как мы с ней познакомились, произошло одно событие, которое побудило меня поделиться с людьми о том, что она мне рассказывала.

— Что за событие такое?

Я помолчала и начала издалека:

— Помнишь, в 2017 году неизвестным путём в интернет и на радио попала информация о том, что одного из старейших кукловодов на планете его же родственнички в индивидуальную психушку упекли? Мол, умом тронулся Царь-батюшка, старейшина рода главной семьи планеты.

— Слышала. От тебя же, по-моему.

— Незадолго до этого дедочек пропал куда-то, так сказать, отправился в одиночный поход аж на целых три недели, а когда вернулся ни с того ни с сего заявил своим родичам, что, мол, пришло время делиться с народом или лишиться всего, включая собственные жизни. Ясное дело, он не хотел отдать всё, но желал сохранить как можно большее из имеющегося и почему-то был убеждён, что после он станет самым почитаемым вождём человечества за всю историю. А иначе, говорит, всех ждёт Ад. Вот прям так. Родня посовещалась и решила избавиться от поехавшего старикашки.

Такую историю рассказала внучатая правнучка дедули. Совершенно адекватная на вид девица лет пятнадцати-шестнадцати, а может, и меньше. Меня это видео застало где-то в гостях, в компании. Я как раз что-то кому-то показывала в телефоне. Нас позвали заценить свежую «утку», и я случайно включила видеокамеру, когда клала телефон на стол рядом с ноутбуком.

Тут мне в голову пришла мысль, что проще показать, чем пересказать, и я попросила своего помощника отыскать нужное видео в моём хранилище. Через секунду включился проектор, и перед просмотром референт счёл уместным нахально панибратским манером прокомментировать мои ораторские способности:

— Элечка, я не уверен, но, кажется, вот эта запись. Хочу отметить, что при твоей манере изъясняться устно, даже я заинтригован, как мне удаётся так виртуозно понимать тебя и выполнять твои задания с непревзойдённой быстротой и точностью.

— Надо же, — умилилась я, — он пытается острить!

— И у меня получается, — промолвил голос.

— Ты лучший! — смеялась я.

Мои любезности с приложением прервала Лена:

— Врубай картинку!

И картинка появилась: кусок потолка и периодически покачивающаяся внизу экрана часть колена в джинсах. Зато звук был четким:

«Народ мой! — очень молодой и приятный женский голос сделал паузу, потом расхохотался и сквозь смех добавил, — зацените шутку, господа! — и уже серьезно продолжил. — Это не фантазии подростка, а реально просчитанный и на сто процентов жизнеспособный план. Причём у меня, скажем так, у моей семьи, у нашего рода достаточно денег и власти, чтобы его осуществить. Я вижусь с прадедом каждую неделю и верю, что он не спятил. Мне нужно найти тех, кто поможет. Какая-то группа людей, кто много раз пытались связаться с моим предком, и он всегда отказывался общаться, я обращаюсь к вам. Установите со мной контакт тем же способом, он попросил меня об этом при нашей последней встрече. Просил передать, что готов. Не знаю, что будет в итоге, но сейчас в моей жизни это самая крутая развлекуха. Чувствую себя героем всея Земли. Круче квеста не придумать! Ждём вас, господа и дамы!».

— Фигня это, — отмахнулась подруга, — мало ли такого хлама может быть в интернете?!

— Согласна, только почему-то на следующий день в сети не было и следа, ни единого упоминания об этом видео. А вот слухи по эфирам ещё поползали с недельку, а потом стихли.

— И что в нём примечательного? — недоумевала Лена.

— Только одно. Фишка в том, что престарелый психованный пленник и был как раз одним из тех, кого Зоя видела на встречах с Юноной, о которых рассказывала мне раньше. Совпадение показалось мне занятным. Я попросила Зою рассказать больше из того, что там происходило и стало ей известно. Оказалось, для некоторых людей это было полезной информацией. Я это знала, и мне этого было вполне достаточно. Я так боялась учиться писать шутки, налажать боялась. Хотелось смешно и коротко, а я не умела. Хотя в импровизации, говорят, всегда была хороша. Почему-то мне казалось, если напишу Зоину сказку, то шутить у меня получится лучше. Совершенно на тот момент ничем не обоснованная убежденность, но я пошла у неё на поводу.

Мы помолчали, а потом мне захотелось рассказать подруге об одном инциденте.

— Знаешь, однажды мне снился сон... то есть не так, я много общалась с Зоей, а потом придумала, сон.. ну в смысле.. — я не знала как правильно и понятно объяснить Лене, откуда этот эпизод взялся в моей памяти, и прибегнула к своему коронному "ну в смысле" после которого те, кто знал меня лучше всех, обычно махали рукой на стереотипные определения и пытались вонять суть того, что я имею в виду, не особо привязываясь к форме.

— Ну-ну, я понимаю твои "в смысле", — усмехнулась подруга. — В чём сон-то?

Я выдохнула, довольная тем, что не требуется больших объяснений и сказала:

— Как будто Юнона живет среди нас в обличии человека. Мы с ней встретились.

***

Я видела её девочкой неопределённого возраста. В лучах летнего солнца мы сидели с ней рядом на деревянном мостике над большим ручьём, по берегам которого росли ивы и ещё какие-то деревья, я не сильна в ботанике, и несколько разных видов цветов. Цветы росли кучками. А ещё там были высокие камыши, качающие на ветру бархатными верхушками. Они росли в заводи, недалёко от мостика, слева от нас на десять часов.

— Посмотри в воду, — сказала мне девочка.

Я нагнулась к коленям и посмотрела вниз, она тоже. В воде отражалось, безусловно, моё лицо, только возраст был ещё совсем детский. Мы рассматривали отражения друг друга, которые вдруг стали медленно увеличиваться в размерах. Юнона сидела слева. Я хотела повернуть голову и посмотреть на неё, но не могла: мышцы не слушались, как будто каждая точка левой части моего тела упиралась в незримый барьер. Тогда я подняла голову вверх и увидела, как изменилось всё вокруг. Мы всё также сидели рядом, свесив босые ноги с края моста, только Солнце за нашими спинами сперва грело правую лопатку, а теперь левую.

— Смотри вниз, — настаивала девочка.

И я смотрела, не понимая, что мною движет. Мне казалось, это необходимо, хоть и страшно было до жути. Моё отражение повзрослело и на сей раз росло заметно быстрее, казалось, оно меня проглотит, я едва успела поднять голову за миг до того, чтобы завопить в голос от ужаса, и оказалась в сумерках.

— Смотри на себя! — кричала Юнона. И я опять смотрела. Я слышала её голос, она твердила, — Обуздай свой страх. Старайся, борись! Веди себя спокойно, делай то, что будешь делать, и попробуй не думать, почему ты это делаешь.

И я старалась, проделывала упражнение снова. Каждый раз отражения выглядели иначе, менялся возраст: и мой, и её. Менялся ландшафт, природа, время суток, менялись отражения. Только заводь с камышами да мосток, в твёрдое бархатистое дерево которого я уже давно со всей силы вцепилась пальцами, оставались неизменными. Я с трудом могла перевести дух и отдышаться, пока рассматривала окружающий меня мир, до следующего взгляда на воду.

Мы столько раз проделывали этот трюк, что дыхание мое успокоилось, я постепенно привыкла и к нашим изменчивым отражениям, и к тому, как настойчиво и неутомимо моё отражение пыталось вырасти перед глазами, подобраться ко мне поближе. В один момент я перестала бояться и спокойно наблюдала за тем, как оно будто загустело, обрело устойчивую форму и отслаивается от поверхности воды, поднимается, поворачиваясь вертикально, продолжая прямо напротив меня увеличиваться в размере. Я не могла от этого действа глаз оторвать. Когда отражение стало таким, что я, сидя на мосту, едва ли могла дотянуться пальцами ног до подбородка, а кончиками пальцев рук до краешка нижней губы, водная пелена, непрерывно стекавшая по этой громадине, спала одним звонким всплеском, и передо мной повисла огромная, цвета белой кости, при этом как будто металлическая глыба. И глыба эта являла собой слепок моего лица. Я дотронулась до неё, поводила рукой, поглаживая поверхность. Ладонью, подушечками пальцев, какими-то неведомыми рецепторами, невидимыми нитями, прораставшими оттуда, я чувствовала, что поверхность и весь объем нависшей надо мной фигуры неоднородны по своему материалу и по своей текстуре. Постепенно пришло понимание, что маска соткана из воспоминаний, впечатлений моей жизни. Потом у меня было очень личное внутреннее переживание, которое я не смогу тебе описать по техническим причинам. Не знаю, как долго это длилось, может секунду, а может и часы, но после слепок начал медленно уменьшаться и остановился, когда стал размером с книгу. По бокам вывалились две ленточки. Я протянула руку и взяла маску. Она оказалась неожиданно легкой, теплой и приятной на ощупь. Помню, как подумала: «Неужели папье-маше?!». А Юнона сказала:

— Теперь нужно вернуть её воде.

Я опустилась на колени, потом легла животом на край и чуть свесилась с моста. В воде не было моего отражения. Леденящее ощущение, скажу я тебе. Я протянула маску воде, и вода забрала её, втянула что ли, впитала. И я увидела себя, мы улыбнулись друг другу.

Тут Юнона схватила меня за запястье, да так, что мне послышалось, чего-то там хрустнуло. Она кричала, её крик тонул в густом тумане, который с шипением клубился вокруг, проникал в уши, ноздри, рот, лез между волосами, и я слышала её как будто со дна очень глубокой ямы:

— Поднимай голову! Поднимай, тебе говорят!

И я поднимала. Сквозь сопротивление пространства, прилагая при этом такие усилия, что, казалось, все мои мышцы, вся энергия, воля сконцентрировались в одной точке, тянущей меня вверх.

— Выше! — кричала Юнона. — Ещё выше!

Окружающий мир задребезжал, заскрипел, затрещал. Всё громче, и громче, а потом, будто рухнув с огромной высоты, со звоном разбился, рассыпался в пыль. С трудом, через судороги и мой неудавшийся крик я поднимала голову, сантиметр за сантиметром.

— Не смотри вниз! — уже в полной тишине зачем-то орала мне в ухо Юнона.

И я не смотрела. Я тянулась взглядом вверх до боли в глазных мышцах, пока не увидела небо. Было ощущение, что я попросту болтаюсь где-то в пространстве, стало легко и приятно, я чувствовала воздух между всеми своими клеточками, молекулами, и как во мне гуляет ветер. Я опустилась спиной назад и, лёжа на пахнущих мокрым деревом досках, разглядывала такое небо, какое до сих пор не могу ни описать, ни нарисовать.

Одно из интереснейших впечатлений в моей жизни, скажу я тебе.

Я замолчала, и мы долго сидели в звуках, доносившихся с улицы, размышляя каждая о своём, и радуясь, что снова оказались рядом. А ведь этого могло не случиться, могли не найтись такие Зои, Эли, Володи, Джоны, Марии, Анны, Иосифы, Пьеры, Рикардо, Магомеды и прочие…, или их могло оказаться недостаточно по всей планете. В других условиях, например, без интернета, не справились бы. Потому что всё всегда своевременно, тем более Сказки. При этом как бы не складывались условия, есть ещё личный выбор, как вести себя в новых условиях. Хорошо, что всё было построено таким образом, что от людей требовалось просто поделиться информацией. А если бы не поделились — не поняли, что цена их жизни — репост? Вряд ли бы мы здесь сидели, вряд ли бы на свет появились новые люди.

Часть 011, про ослика и Любовь

***

Когда страсти по богоявлению из ершистого яйца внутри бункера улеглись, и всё снаружи снова стало серо-бурым, люди в большинстве своём разошлись по личным комнатам.

Сидя на полу в одной из таких клеток, женщина подняла взгляд в потолок. Сквозь горную породу и дым она видела, как далеко в Космосе, внутри космического корабля, в объятьях цветов засыпает её девочка и остальные члены экипажа. Зоя радовалась и была до слёз горда тем, что её доченьке удалось попасть на корабль, который унесёт её на родную для них планету. И насколько она знала свою дочь, они с ней ещё не раз встретятся в других вариациях Жизни. Но больно внутри было как никогда.

— Стоп! — прозвучал откуда-то приглушённый девичий голос. — Примените новые настройки, пожалуйста. Я внесла корректировки, можно запускать изменения.

Зоя озиралась по сторонам, уделяя особое внимание громкоговорителю, расположенному под потолком над дверью.

— Боюсь, у нас ещё не всё готово, — ответил смутно знакомый Зое спокойный мужской голос.

— Бояться некогда. Давайте начинать! — возразила его собеседница. — Чем больше вариантов успеем рассмотреть до следующего разворота, тем проще людям будет сделать выбор, когда всё вернётся в исходную точку.

— Что происходит? — прошептала себе под нос Зоя. В её памяти начали всплывать неясные события, в которых она, по всей видимости, участвовала, но о которых почему-то ничего толкового не помнила. Обрывки картинок, отдельные фразы, звуки, лица, места возникали в её воображении, очень быстро сменяя друг друга. Зрение пропало, женщина заметалась по комнате, а потом повалилась на пол и лишилась чувств.

— Очень вовремя, друг мой, ты её нашёл, — продолжал девичий голос. — Ты крут! — рассмеялась она.

— Лестная формулировка, — ответил ей мужской голос. — Только вот она меня находит чаще.

***

Она лежала на кровати, в постели, пахнущей чистотой.

— Не думал, что ты такая, — ласково проговорил молодой мужчина внушительных размеров в рубашке с широкими белыми рукавами и серебряными манжетами, сидевший на кровати рядом с Зоей, когда она пришла в себя и открыла глаза. По неясным для неё причинам присутствие этого мужчины вызывало у Зои чувство покоя и защищенности.

— Я тоже ничего такого не думала, — промямлила она, сама не понимая, что конкретно имеет в виду, и постаралась осмотреться.

Первым, что привлекло её внимание, было открытое окно с аккуратно присборенной на три белые ленты алой римской шторой — откуда бы окну взяться в бункере? За окном кроме воды, неба и солнечного света ничего видно не было. Пахло морем.

Сама комната раз двадцать могла вместить в себя Зоину клетушку. Стены и высокий сводчатый потолок отделки не имели и являли собой тёмно-серую многослойную горную породу. В молодости Зоя нечто подобное видела в одном из фильмов, только камень там был однородный, а тут стены были исполосованы широкими — с полметра и больше — вертикальными белокаменными вставками; некоторые из них были отполированы до зеркальности. «Почему вертикально, — подумалось Зое, — разве так бывает?»

В комнате не было никакой другой мебели, кроме широкой кровати, огромной деревянной ванны, расположенной метрах в десяти от неё, и красивой тонкой резной белой ширмы, сквозь узор которой мелькала лёгкая голубая ткань, коей, вероятно, ширма была подбита с обратной стороны. На противоположной окну стене красовались квадратные серые двери с белокаменными же наличниками. То, что это именно двери, понятно было скорее из общего контекста, нежели по внешнему виду — для этой объемной конструкции гораздо больше подошло бы выражение «механизм с неведомым орнаментом», материал которого для Зои остался загадкой.

Человек напротив Зои молчал и улыбался. Женщина встала с кровати, желая посмотреть в окно, но застыла истуканом, пялясь на своё отражение в одном из белых зеркал. Такой она себя не видела в зеркале уже лет двадцать, а то и больше. Зоя подняла руки и принялась их разглядывать и трогать. Потом она посмотрела на мужчину и изобразила из себя пластико-мимическую фигуру под названием «Как такое возможно?!»

Тот расплылся в улыбке, словно чеширский кот, и весело сказал:

— Мебель сама подберёшь, прочие надобности тоже. Тебе же это в удовольствие.

— Что происходит? — стараясь говорить как можно спокойнее, спросила Зоя и терпеливо ждала ответа, пока мужчина с почтительным восхищением и всё также улыбаясь её рассматривал. Вдруг он встал и направился мимо Зои к выходу. Шага через четыре обернулся и сказал:

— Нам вообще-то до начала действа разговаривать не надо бы. Но очень хотелось посмотреть на тебя, пока ты в беспамятстве, коль уж на сей раз я обнаружил тебя первым. Ты была права, до начала игры за найденным наблюдать забавно. Я уже почти забыл, как это удивительно, — на несколько мгновений его лицо стало самым грустным из всех виданных Зоей грустных лиц, потом прежнее выражение опять на него вернулось. — Не бойся ничего, побудь немного здесь. Когда обретёшь память, сама поймёшь, что происходит. А я пока выберу остальных игроков и буду ждать тебя внизу.

— Кого? Где? — Зоя не понимала ровным счётом ничего. Она попыталась побежать за мужчиной, но тот остановил её одной лишь переменой во взгляде, а потом быстро удалился — дверной механизм зашуршал, задвигался, резво открылся ему на встречу и также быстро собрался обратно, преградив путь бегущей к дверям женщине.

***

В комнате, лишённой окон, с бетонными стенами, украшенными барельефом почти по всей поверхности, было четыре двери и всего два источника света; окна отсутствовали. Трёхглавая люстра низко нависала над суконным столом, за которым расположились пять игроков и крупье. Играли в холдем. Четыре из пяти общих карт уже были вскрыты.

В одном из углов комнаты горел торшер. Он освещал молодого мужчину в белой рубашке, расположившегося в очень просторном кресле, маленький стол, накрытый для одного, полки книжных шкафов вдоль обеих стен за всем этим и устройство, очень похожее на телескоп.

За игровым столом разговаривали.

— Вот сейчас натянем флеша и возрадуемся, — протянул в привычной для себя манере лысоватый мужчина в рясе и с крестом на брюхе.

— А я однажды чуть в монастырь не ушла. Рейс! — Сказала единственная среди игроков женщина и подвинула несколько фишек в центр стола.

— Да ну не может быть! Блефуете, дитя моё. Я, пожалуй, заколлирую. И что же не ушла? — спросил её брюхатый и тоже пододвинул фишки к банку.

Человек в расстёгнутом на три пуговицы мундире и при погонах, чьё слово было следующим, положил карты на стол и в раздумьях уставился на груду своих фишек, предполагая блеф священника.

— Потому что вы полагаете, что взаимоотношения с Богом должны быть регламентированы, — ответила женщина. — А это не так. — Следующую фразу она сказала будто сама себе. — И структуры космической иерархии мы с вами различные используем.

— То есть у тебя нерегламентированные отношения с Господом? — тоном человека, сомневающегося в адекватности собеседника, уточнил президент.

Сидящий справа от него холёный дед в рубашке малахитового цвета с рубиновыми запонками перестал крутить фишку между пальцами и аккуратно положил её, как перемычку, на две башенки из фишек, которые были на треть выше всех остальных имеющихся у него башенок. Теперь его стек походил на строение: круглую крепость с высокими воротами.

Женщина пожала плечами:

— Да, нерегламентированные третьими лицами.

— Ишь ты! — нарочито громко усмехнулся служитель культа.

— Поэтому я ушла в свой собственный монастырь, внутренний. Оказывается, так тоже можно. Оказывается, так даже полезно.

— Хорош монастырь! — рявкнул «мундир», демонстративно окинув взглядом обстановку.

В ответ на это женщина самым доброжелательным тоном обратилась к нему:

— В Олл-ин идти смысла нет, стол только развалите.

— Олл-ин! — тут же прозвучала ставка, и вояка двумя огромными ладонями подвинул дилеру все свои фишки.

Малахитовый дед скривил недовольную гримасу и с любопытством посмотрел сперва на военного, а потом на президента. Затем он обратился к женщине:

— Рассчитываете на свою любимую комбинацию?

Женщина улыбнулась так, что вопрос остался без ответа. Вопрошающий тоже улыбнулся и с достоинством подвинул свои карты дилеру. Поколебавшись, президент последовал его примеру.

— Колл! — в порыве азарта выкрикнул церковник и стал отсчитывать фишки, на глаз определяя размер стека вояки, расставленного дилером в удобном для подсчёта виде.

В этой компании не принято было оглашать ставки вслух.

— И я поддержу, — серьёзно сказала женщина, разглядывая искажённые гордыней и алчностью лица.

— Вскрывай! — скомандовал президент.

Открылась пятая карта, которая оказалась уже второй на столе восьмёркой и третьей червушкой.

— Где мой стрит?! — военачальник в досаде запустил своими картами в дилера.

— А вот меня флешик не подвёл! Как я вас, а?! — возрадовался-таки крестоносец. — Ид-ди сюда, — потянулся, было, он к банку.

— Вы торопитесь, господа, — сказал женщина, и поочерёдно выложила на стол ещё две восьмёрки.

— Продажное говно! — заорал в ярости церковник, и разве что, молнии взглядом в дилера не метнул.

Дилер весело прокомментировал по слогам:

— Не-рег-ла-мен-ти-ро-ван-ные.

— Вы серьёзно думаете, что я подкупила Иа-Иа? — обратилась ко всем присутствующим женщина, не торопясь, элегантными движениями забирая свой выигрыш. — Каре восьмерок — прекрасная комбинация!

— А я думал, твоя любимая: пара дам, пара восьмёрок, — удивился президент.

— Тоже хорошая, — подтвердила женщина и простодушно добавила, — но под флеш она не катит. — Затем она обратилась к дилеру, передав ему примерно половину своего выигрыша. — Это тебе, Иа-Иа, в общий банк.

Сидевший в свете торшера мужчина спросил:

— Ты когда-нибудь перестанешь называть моего ребятёнка именем осла, Зоинька?

— Я совсем не против, — высказался дилер, — мне даже нравится. Уж получше того, как меня батенька нарёк, — последнюю фразу андроид произнес, обернувшись к родителю.

— Ой, зовись, как хочешь, — отмахнулся мужчина, сверкнув серебром манжета, и протянул своему чаду зарядное устройство.

Взяв его, андроид сказал:

— А помнишь, как говорил: «Вот тебе, сыночка, аккумулятор. Заряжаться от Солнышка будешь». Помнишь?

— Помню, — угрюмо отозвался его создатель. — Да где ж я тебе здесь Солнышко возьму? Сыночка...

Одна из четырёх дверей открылась. В слабо освещенном проёме стояла девушка.

— Достаточно! — тихо скомандовал очень молодой женский голос. Юнона закрыла за собой дверь и подошла к столу.

Все молча смотрели на неё, а малахитовый дед спросил:

— Объясните, пожалуйста, что мы тут делаем, зачем и когда всё это кончится? Который день играем, и всё не ладно.

— Не беспокойтесь о времени. Пока неизвестно, что получилось, — устало ответила Юнона и, облокотившись на край стола, упёрлась взглядом в зелень сукна.

— Иа-Иа, — обратилась Зоя к дилеру, — покажи нам, пожалуйста.

Андроид кивнул и пошёл к двери, расположенной справа от той, через которую вошла Юнона. Иа-Иа открыл дверь и скрылся в «стене» из чёрной со всполохами жидкости, застилавшей весь дверной проём. Как только дверь за ним закрылась, обстановка вокруг быстро изменилась, сделавшись сперва расплывчатой, а затем постепенно трансформировавшись в новый вид.

Люди остались на своих местах, вот только сидели они теперь не в бункере, а на террасе с очень ухоженным деревянным полом и ограждением из тонкого резного камня. Половицы лежали ровно, без щелей и изгибов, и были широкими, настолько широкими, что заставляли невольно задуматься о возрасте деревьев, из которых были сделаны. Дверей между террасой и домом не было, проход размером с саму террасу был плотно завешен светло-серой металлизированной тканью, не позволяющей разглядеть то, что внутри. Сам дом, вероятно, был огромный и, скорее всего, многоуровневый — с террасы увидеть его целиком не удавалось. Было понятно, что строение расположено на горе, точнее, большей своей частью глубоко вписано в её склон.

Летнее солнце ярко светило из-за горы, и терраса была в тени решётчатого навеса из лозы, покрытого исчерна-фиолетовой полупрозрачной тканью, привязанной к лозе длинными лентами — лиловыми, тёмно-розовыми, синими, белыми, цвета лайма и лимона — которыми играл ветер.

Внизу большущей синей кляксой блестело озеро. По берегам росли многочисленные деревья и прочая зелень. Были видны несколько причалов, некоторые с пришвартованными лодками. Неподалёку от озера, почти по всему его периметру поблёскивали крыши домов, заборов не было. На пляже играли дети. За всем этим, слева, начинался могучий лес, а справа, до горизонта, расстилались разноцветные поля и луга; между ними местность была холмистой. Среди холмов блестела извилистая речка, а может быть, канал. Вдоль берегов тянулись серые ленты автодороги. На зелёных от травы и жёлтых от песка холмах располагались похожие друг на друга строения: нечто наподобие гигантских стеклянных юрт с высоченными шпилями по периметру, присоединённых многочисленными отводами к стоящим неподалёку огромным цистернам. Откуда-то слышался звук топора. Пели птицы. Пахло морем.

Юнона подняла голову и осмотрелась. Люди рассредоточились по террасе и занимались кто чем: наблюдали за Юноной, считали фишки, смотрели в даль, грызли ногти.

Сидящий в кресле в углу террасы мужчина выключил торшер и спросил Юнону:

— Сработало?

— Нет пока, — ответила она и, раскинув руки в стороны, как маленькая девочка, закружилась по террасе. Закончив сей манёвр, девушка окинула людей ласковым взглядом и сказала:

— Считайте, что мы благополучно забрались на первую ступеньку — получили хорошую отсрочку, и я могу позволить себе немного отдохнуть. Я буду в доме, вам туда нельзя.

— Что же нам тут торчать и без еды, и без воды? А, простите, в туалет мы куда должны ходить? — маскируя свою беспомощность недовольством, спросил Юнону «мундир».

— Вон там, с боку, калитка в ограждении, — указывая рукой направление, спокойно ответила девушка и пошла в дом, на ходу продолжая, — за ней ваш временный мир, в нём вы не ограничены в передвижениях и действиях. Организуйте всё сами! Не моя задача. Играйте, анализируйте варианты. Ослик вам в помощь.

Скрывшись за занавесом, приподнятым выходящим из дома андроидом, она громко сказала:

— Мы тут не лично вас сберечь пытаемся, а вид! Неплохо бы вам начать уже это понимать.

***

— Весьма странный у этой ведьмы способ ворожбы, — глядя на почти неподвижный занавес, проворчал бородатый крестоносец и закурил.

— Весьма неподходящее вы выбрали слово для того, что сейчас с нами происходит, — равнодушно сказала ему Зоя. — Сама по себе ворожба не имеет последствий, если полученной в процессе неё информацией никто не воспользуется. А здесь каждое наше с вами действие что-то да меняет. И назвать Юнону ведьмой всё равно, что дракона — букашечкой.

«Мундир» подошёл к Зое и, заглянув в её глаза, с ехидцей спросил:

— А как, по-вашему, всё это называется? — он выпрямился и стал размашисто ходить вокруг присутствующих, рассуждая. — Сперва похитили…

— Помилуйте! Никто нас не похищал! — возразил малахитовый дед и поморщился.

Не обратив на его замечание внимания, военный продолжал:

— …потом полнейшую чушь стали в уши вкачивать, гипноз, вероятно, применили. Иначе как объяснить, что я в трезвом уме и здравой памяти, по указке какой-то девчонки уже который день сижу за этим столом и якобы не волен его покинуть до её особого распоряжения? Пусть даже в столь уважаемой компании, пусть даже и за моей любимой игрой, но всё же. Нас с вами сколько, раз восемь уже? Сколько раз нас уже вырубали, чтобы перемещать с места на место? Или вы верите только глазам своим? Хотя, стоит признать, что прежние постановки были не такими масштабными. Слишком сложно всё это для декораций и для коллективной галлюцинации, — рассуждал военный, ощупывая найденную им в каменном ограждении калитку, замкнутую снаружи на изящную кованую задвижку. — Поэтому есть у меня основания полагать, что вырубают нас неким газом, а затем перевозят.

— Ох и дурень, — протянул президент.

— Сам ты дурень, — буркнул «мундир» и подошёл к человеку в малахитовой рубашке, стоявшему спиной ко всем и вплотную к ограждению террасы. — Вы что, тоже меня дурнем считаете? — довольно резко спросил он. Не дождавшись ответа, военный спросил ещё раз. — Объясните тогда, что происходит, по-вашему?

— Не могу, — бесстрастно ответил малахитовый дед.

— Никто не может тебе этого объяснить, пока сам не поймёшь, — добавил президент.

— А ты, будто, много понял?! — повернулся к нему вояка.

— Видимо, ещё недостаточно, раз объяснить не могу, — ответил президент. Через секунду он развёл руками и воскликнул с досадой и изумлением, — физически, блин, не могу!

Зоя сказала:

— Успокойтесь, господа. Когда каждый из нас выиграет Первую Битву, эта настройка отключится, ограничения в обмене информацией между нами снимутся.

— Слушайте, милочка, я на своём веку выиграл столько битв, сколько этой вашей Юноне и не снилось, — хвастался военный.

— И толку что? — спросил безымянный мужчина в кресле. — Кому от этого стало легче?

— Много ты понимаешь! — обернулся к нему «мундир». — Ясно же, ты с ними заодно. Вот почему ты с нами не играешь, а? Присоединяйся!

— Может оттого, что я уже выиграл? Или потому, что у меня здесь задачи другие? Или просто не хочу?

— Вот именно! А всех остальных почему-то никто не спрашивает, хотим мы или нет.

— Ну не хочешь — не играй, — усмехнулся тот, что сидел в кресле.

— А что тут ещё делать, если не играть?! Сидеть, как ты, в уголке и книжечки почитывать? Увольте!

— Давайте играть, сыны мои! — воззвал «крест на брюхе».

— Пока без меня, — сказала Зоя, — пойду спущусь в селение, еды нам попрошу и выпить чего-нибудь.

— Да кто тебе даст?! — усмехнулся «мундир».

— Попросит она, — прокряхтел президент, а «крестоносец» одобряюще толкнул его в бок.

Зоя же подошла к неподвижно стоящему малахитовому деду:

— Не желаете ли со мной прогуляться? — спросила она. — В народ, так сказать.

— Почему бы и нет, — неожиданно оживился тот, — даже с удовольствием. Интересно, что там у них такое летает туда-сюда, — сказал он, указывая рукой в сторону леса на передвигающиеся по воздуху изогнутые треугольники и сильно вытянутые по горизонтали овалы. Треугольники сновали, как автомобили по невидимым трассам, овалы, скорее, плыли с крейсерской скоростью, соблюдая прямые траектории. По высоте можно было выделить четыре уровня движения. Всё это действо было локализовано над дальним краем леса и расположенными рядом с ним тремя пологими холмами. Никаких особенных звуков слышно не было, и, если не приглядываться, летающие фигуры можно было принять за больших птиц.

— Я тоже с вами. Хочу убедиться, что всё это настоящее, — принялся застёгивать пуговицы на мундире вояка.

— Ну и мы с господином президентом пойдём, — засуетился толстяк и поднялся со своего стула.

— Не надо никому из вас идти, — повелительно прервал их инициативу обладатель рубиновых запонок. — Потом сходите, без нас, если захотите. Вы же играть желали? Так играйте! А мне с барышней тет-а-тет пострекотать надобно.

— О чём с ней разговаривать?! — возмутился «мундир» и пренебрежительным жестом указал на женщину.

Статный седовласый мужчина выпрямится ещё больше и очень серьёзно поглядел на военного; тот отступил от калитки. Брюхатый упал обратно на стул, а президент сделал пару шагов к выходу, но малахитовый дед, подняв ладонь, жестом остановил его:

— Мы пойдём вдвоём. Вы пока решите, как вы фишки на сей раз между собой поделите.

— Полагаю, они рассчитывают, что вы с ними поделитесь, — поднявшись с кресла, сказал родитель Иа-Иа.

— Может, и поделюсь, — прикинул дед, — вот только прогуляюсь, тогда и посмотрим.

Он первым вышел из калитки на тропинку, ведущую зигзагами к подножью горы, и учтиво подал Зое руку. Та подобрала подол широкой длинной юбки и спереди подоткнула его за пояс. Они начали спускаться.

— Ну, так мы играть будем или как? — спросил дилер, мешая карты.

— Я, пожалуй, приму приглашение и присоединюсь к вам. Не возражаете? — обратился к оставшимся игрокам тот, которого Иа-Иа величал батенькой.

— Давно пора! Люблю свежую кровь, — обрадовался тот, что в мундире, и обратился к дилеру. — Запиши на меня всё, что есть в банке.

— Сожалею, но с этого момента общий банк может быть перераспределён только после окончания игры между двумя оставшимися игроками. У нас объявлен турнир, господа! — ответил дилер. — Но всем игрокам по-прежнему разрешено делиться между собой.

Президент укоризненно ухмыльнулся, обращаясь к дилеру:

— Как-то необоснованно у вас тут правила меняются.

Тот в долгу не остался:

— О, в необоснованность нам далеко до вашего законотворчества. У вас нет иного выхода, кроме как играть по новым правилам.

— А батенька твой на что будет играть? Кто поделится с ним? — не унимался военный.

В ответ на это «батенька» вынул из-под серебряного манжета несколько фишек и бросил дилеру:

— Разменяй, пожалуйста, и десятину выдай ему, — распорядился он и пальцем показал на военного. — Поделимся!

— Это откуда такие богатства?! — возмутился президент, заметив достоинство фишек.

— Вот это по-нашему! — ликовал «мундир», потирая ладони.

— Это мой стек на сегодняшнюю игру, — вежливо ответил мужчина. — Ежели вы решили, что вы — первая и единственная компания, которая когда-либо тут играла, то ваше суждение ложно. Покажи им расчётную книгу, Иа-Иа.

Дилер очертил пальцами прямоугольник на столе и уставился на него. Через секунду очерченная площадь будто покрылась коркой льда: сначала по краям появились трещинки, которые стали тянуться друг к другу и соединялись между собой; затем из них во все стороны начал нарастать ледяной узор; вскоре вся плоскость стала гладкой и ровной — будто видеоплёнку назад отмотали. На экране появилась таблица. Игроки столпились перед экраном и блуждали взглядом по именам, портретам и цифрам. В таблице отображались: время игры, имена и портреты игроков, их баланс в завершённых играх и остаток фишек в общем банке по результату турнира. В самом верху таблицы игроки увидели свои лица, результатов игры отмечено ещё не было.

Люди всё это долго разглядывали, соображали. Первым от экрана оторвался «мундир», он повернулся к Иа-Иа и спросил:

— Да ну нах... Играли так же, как мы сейчас?

Ему потребовалось секунд десять, чтобы унять страх и задать вопрос дилеру:

— Ну нас всех я тут вижу, а этот где? — кивнул он в сторону безымянного мужчины.

— Вот, — дилер ткнул пальцем в одно из имён, — и вот, — повторил он свой жест, спустившись ниже по списку, затем перелистнул страницу, на экране появились новые лица, и продолжил, — вот, и вот, — потом ещё страницу, за ней ещё, — вот это, и здесь, и дальше тоже есть. Вы поняли принцип алгоритма? Или ещё показывать?

— Не надо, — сглотнув слюну, выдавил из себя вояка. Президент поёжился, а священник заметался пальцами по телу, приговаривая «Святый Боже».

— Всё это многое объясняет, не правда ли, господа? — поинтересовался безымянный, окинув жестом таблицу на экране.

— А эта ваша Юнона? Она там есть? С ней вы когда-нибудь играли? — спросил его президент.

— Юноне это давно не по рангу. Чтоб увидеть её в списках, слишком долго страницы листать надобно, — с неясной угрозой ответил безымянный. Потом выдохнул и по-свойски сказал. — Начинайте уже фишками делиться, нечего за зря бледнеть: вас трое, я один, авось, справитесь.

— Я, пожалуй, пропущу несколько раздач, подожду, пока те двое вернутся, — попытался самоустраниться вояка для обдумывания личного дальнейшего плана.

Но президент и служитель культа, не сговариваясь, щедро поделились с ним фишками, почти синхронно пододвинув военному примерно по трети своих стеков.

— Нет уж, играть так всем! — рьяно возразил набожный. А президент сказал:

— Настоятельно советую разумно это использовать.

— А если я откажусь играть вообще? — протестовал «мундир».

— Теперь вы не вправе отказаться, — разъяснил безымянный, — коль я игру собрал. Хотел понаблюдать, так вы же меня сами за стол позвали! Вероятно, всё будет не так страшно, как вы уже себе успели навыдумывать. К тому же, если те двое внизу сумеют договориться, так это наше с вами баловство уж вовсе и значения иметь не будет. Вам бы я посоветовал молиться за них, а не за себя, — последнюю фразу он адресовал тому, кому полагается молиться.

Дилер сказал:

— Стол собран, господа. Начнём!

***

Юнона вышла на балкон и присоединилась к компании из двенадцати персон. Балкон имел форму разомкнутого дискообразного кольца, серединой своей вогнанного какой-то силищей в горную толщь, и имел сужающиеся к краям концы, ограждённые перилами со всех сторон. Внутренние перила напоминали колодец. Над этим колодцем и склонился весь Наблюдательный Совет. Места хватало всем, обзор был шикарный. Внизу тёмно-фиолетовый балдахин пыжась трепетал на ветру. Прозрачности ткани хватало, чтобы сквозь решетчатую крышу навеса видеть и различать фигуры сидящих за столом на террасе.

— Мне никогда не нравилось подсматривать за ними вот так, — ярко-красными губами шептала бледнолицая мамзель в высоком белом парике и жёлтом платье с широченной пышной юбкой. — Неудобно как-то.

— Невелико неудобство, потерпим, — лениво отвечал ей рыцарь с кошачьим носом и пушистым хвостом.

— А ты вообще не по форме вырядился, — сверкнула в его сторону колким взглядом мамзеля.

— Будет вам, они нас всё равно не видят, — миротворчески сказала Юнона, протискиваясь между ними.

— Выспалась? — спросил Юнону кото-рыцарь. А мамзель ей пожаловалась:

— Ну договаривались ведь, что все будут в человеческой форме! А иначе что за маскарад?!

— Как она держится? — обращаясь, вроде бы ко всем сразу спросила Юнона.

— Она прекрасна! — ответил ей кто-то.

— Ушла вниз, — констатировал старческим голосом мужик в лохмотьях из шкуры и с трубкой в зубах.

— Одна? — немного тревожно спросила Юнона.

— Вот уж нет! В этот раз она очень быстро сделала ставку, — промурлыкал кото-рыцарь. — Над предыдущими компаниями дольше потешалась.

Юнона вычислила Зоиного попутчика и слегка улыбнулась.

— Что они ему уже предлагали? — спросила она у компании.

— Пока ничего не предлагали, эти обычно долго запрягают, — протянул кот в доспехах.

На этом маскараде гости были одеты по моде людей разных эпох и стран. Рядом с мурлыкающим рыцарем под музыку из наушников пританцовывала длинноволосая брюнетка в чулках и кружевном белье с формами, как заявила она ранее присутствующим, идеальными с точки зрения человеческой статистики. Заметив на себе пристальный взгляд Юноны, молодая особа перестала извиваться и убрала наушники в бюстгальтер.

— Я не виновата, что у них мода такая, — капризным тоном оправдалась она и укоризненно глянула на молодого парня в военных сапогах, слишком узких брючках и жабо.

— Богине любви не обязательно попугайничать за человеческой статистикой, — заметила Юнона.

На брюнетке появилось лёгкое летнее платье цвета морской волны, усыпанное по подолу, едва прикрывающему колени мелкими живыми цветочками, и широкополая шляпа.

Жабо слегка наклонилось в сторону Юноны, а его владелец поиграл грудными мышцами и сверкнул зубами на солнце.

— Не Секс, а позорище какое-то, — брезгливо прокомментировала Юнона. — Жабо хоть выкинь. И прикройся — у нас тут маскарад, а не бордель.

— Значит, я должен прикрыться, а этому, почему в шкурах щеголять дозволено?

— Потому что я копьём пользоваться умею, а ты нет, — залился хохотом шкуроносец.

Со стороны дома послышался леденящий женский голос:

— Я смотрю, у вас тут весело. Давно не виделись.

Большинство присутствующих обернулось, послышалась парочка удивленно-восхищенных «охов-ахов», а Юнона шагнула навстречу новой гостье в покрывающем всё тело балахоне цвета фуксии. Она сказала:

— Вот, друзья мои, полюбуйтесь, как должно являться на маскарад Секунданту. Ничего лишнего, только цвет!

Остальные потеснились, пропуская Секунданта со стороны Смерти к «колодцу». Фуксия взглянула вниз и спросила у брюнетки с цветами по подолу:

— Ты, что ли, ему так вырядиться разрешила?

— Будто он у меня спрашивал! — усмехнулась та. — Я богиня для людей, а не для Смерти.

— Я разрешила, — ответила Юнона и провела рукой по одной из фуксиевых складок, едва касаясь балахона подушечками пальцев. — Зоя заслужила подсказку. В этот раз он её нашёл, а не она его.

— Справедливо, — согласилась «фуксия» и поинтересовалась. — Что-то уже предлагали?

— Пока не осмелились, — ответила Юнона, — но эти бывают непредсказуемы иной раз.

— А другие столы что? — любопытствовала «фуксия».

Юнона пожала плечами:

— Безрезультатно.

Пожилой мужчина в восточном халате включился в беседу:

— Предыдущие предлагали много всякого: и заявление Папы Римского «как, мол, и так, оказывается всё иначе», и небесный спектакль из голограмм на тему Пришествия с отправлением всех, кого не жалко, на борьбу с пришельцами и на перегной. А те, что были до них, сдуру деньги ему всучить пытались, потом власть. Незамысловатая комедия. Но было забавно.

— Вернулись! — жестами привлекая всеобщее внимание, указала вглубь «колодца» косматая старуха в чистых, очевидно, даже выглаженных лохмотьях эпохи средневековья, до этого всё время молча жевавшая табак.

Все присутствующие на балконе обступили «колодец» и заглянули внутрь.

***

Когда игроки заметили у подножья горы Зою и её спутника, обоих с объемной поклажей, дилер объявил перерыв. Все остались на своих местах, но ненадолго. Игрок, которого остальные теперь считали главным, поочерёдно смотрел на троих других. Для последних это наблюдение убивало всякий уют и покой на террасе.

— Я спущусь и помо... — начал было дилер, но «батенька» жестом пресёк сыновье намерение.

Вновь образованную паузу никто не нарушал. «Мундир» угрюмо пялился на жалкие остатки своего стека и порой исподлобья наблюдал за Главным Игроком, стараясь не встречаться с ним взглядом. Священник, повесив голову, покусывал и мусолил во рту кончик своей бороды. Он откинулся на спинку стула, закинул ногу на ногу и слегка развернулся к столу правым боком. Его взгляд блуждал по полу, а лицо отображало, в основном, усталость и грусть, разбавляемые в иной миг перекатами озарения и недоумения. Фишек у него не было, но оставалась надежда на президента и малахитового деда, хотя он сейчас размышлял вовсе не об этом.

Обстановка в целом, всеобщее молчание и пристальный взгляд Главного Игрока подвигли президента найти способ хоть ненадолго убежать от всего этого.

— Они там что-то несут, — разделяя фразы, начал он. — Надо помочь женщине донести провизию. В гору и так подниматься нелегко.

Никто ничего не сказал. Главный Игрок бесстрастно его разглядывал. Президент спросил у него:

— Позволите?

— Ну разумеется! В игре объявлен перерыв, почему я должен быть против? Вы вольны в действиях.

Президент на вдохе вскинул брови и, медленно выдохнув, вернул их на место. Он встал и пошёл к калитке. Как только его макушка скрылась из вида, встрепенулся священник.

— Я тогда тоже? — спросил он с надеждой.

Мужчина в белой рубашке равнодушно пожал плечами, и батюшка поспешил удалиться.

Прикинув, что третий помощник будет уже не к кстати, «мундир» встал и отошел к ограждению. Он долго наблюдал мир, в котором очутился. «Как давно я перестал видеть прекрасное?» — промелькнула мысль. Послышались обрывки беседы, четверо гуськом входили в калитку.

Возглавляла процессию Зоя. Она сияла умиротворённостью. В одной руке женщина несла разноцветную игрушку в виде веточки со множеством боковых отростков. На конце каждого из них была бабочка. Крылья бабочек трепетали от ветра, отростки упруго гнулись под тяжестью бабочек с различными амплитудами. Другой рукой Зоя прижимала к себе несколько книг.

— Красиво, — сказал Зое мужчина в белом и поднялся, чтобы её поприветствовать.

— Это тебе, — весело ответила Зоя и вручила ему игрушку, а книги положила на край стола.

Трое мужчин, кто с корзинами, кто с мешком, вошли в калитку и в замешательстве остановились, силясь понять, куда поставить провизию.

— Это моя правнучка сделала, — похвастался малахитовый дед, заметив всеобщее любование принесённой из селения безделицей.

— У вас разве есть правнучка? — удивился президент.

— Теперь будет, — констатировал тот и поставил две корзины с едой и напитками в разнокалиберных бутылках на игровой стол. Президент последовал его примеру.

Бородатый толстяк сгрузил на пол мешок с плеча и заглянул в него.

— Тут книги и свечи, — развёл он руками.

— Не хлебом единым, — прокомментировал малахитовый дед и утомлённо опустился на ближайший стул.

«Мундир» подошел к нему и прошипел на ухо:

— Все фишки на столе смешали.

Президент озадаченно произнес:

— Выходит, так.

— Что теперь делать будем? — с вызовом спросил вояка у присутствующих, а потом укоризненно воззвал к малахитовому деду. — Вы не представляете, с кем мы играем!

— У меня всё зафиксировано, не волнуйтесь, — успокаивал его дилер.

Зоя и Главный Игрок продолжали стоять друг напротив друга. Они молча общались: взглядом, улыбками, мимикой. «Мундир» непонимающе смотрел на них, пытаясь понять, как эти двое связаны между собой. Все остальные тоже не решались прервать молчаливый диалог.

Вдруг Зоя рассмеялась звонко, от всей души. Женщина смеялась долго, расхаживая по террасе и разглядывая всех и всё так, точно видела впервые. Иногда она делала изумлённое лицо, будто только что совершила какое-то открытие и тогда пыталась встретиться взглядом с мужчиной в белой рубашке. Как только ей это удавалось, у неё начинался новый приступ смеха. Порой она останавливалась и одобрительно кивала ему головой или показывала два пальца вверх, порой производила кистями рук колебательные движения с подтекстом: «Ну может быть, может быть» или «Ни то ни сё». Несколько раз Зоя восклицала: «Да ладно!», а потом снова смеялась. Собеседник спокойно улыбался и наблюдал за ней с хитринкой. Потом он повернулся к остальным и стал разглядывать их, в особенности малахитового деда, который после возвращения из селения лишился рубиновых запонок, а с ними и всякого пафоса.

Заметив направление его взгляда, дед пояснил:

— Выменял, вот, на яства для нашей компании.

Зоя тем временем справилась с приступами смеха и с великим любопытством разглядывала что-то наверху сквозь крупные клетки лозы и ткань навеса. Заметив это, другие последовали её примеру, но там ничего не было: ну облака, ну птицы, и только. Однако Зоя приветственно помахала рукой кому-то там, наверху. Затем она подошла к столу и, глядя на провизию и фишки, тихонько спросила:

— Так что, господа, делать будем? Играть или угощение пробовать?

— Да у нас тут особого выбора нет. Сказали играть, значит, будем играть, — решительно заявил «мундир». — Всё равно ведь придётся, так чего тянуть? Пожевать и на ходу можно.

— Я не хочу жевать на ходу, — возразил президент.

— А я уже устал слушать урчание своего желудка, — поддержал его брюхатый-бородатый.

Все трое переводили взгляды с мужчины в белом на мужчину в малахитовом и обратно.

— Что скажете? — спросил тот, что в белом, у того, что в малахитовом.

— Я, пожалуй, поддержу ваше с Зоей решение, — был получен ответ.

— Не лишено мудрости, — усмехнулся Главный Игрок, а малахитовый дед ответил ему учтивым кивком.

— Что скажешь, свет очей моих? — спросила женщина.

— Рискованная ставка, красивая победа. Отыграла ты у меня Землю, — ответил ей Ранжетайра. — Я пасс, душа моя! Планета остаётся за тобой.

Зоя запрыгала на месте, хлопая в ладоши. Затем подхватила с игрового стола принесённые ею книги и вприпрыжку побежала к торшеру. В это время дилер торжественно произнёс:

— Господа и дамы, уважаемые Секунданты, Турнир окончен!

Игроки обменивались непонимающими взглядами, а где-то наверху раздались аплодисменты — вероятно, пролетела большая стая птиц, хлопая крыльями.

— А с нами что? А мы как же? — одновременно воскликнули президент и священнослужитель.

Тут дилер щелкнул пальцами, и все игроки, кроме Зои и Кеайтакаро, игровой стол и стулья исчезли, будто их и не было вовсе. Принесённые из селения корзины и мешок остались лежать на древних половицах. Сам дилер молча удалился за серебристый занавес.

***

Собравшиеся на балконе активно аплодировали, одобрительно кивали и перешёптывались.

— Все согласны? — спросила Юнона.

— Мы согласны, — торжественно произнёс Секундант со стороны Смерти. — На сей раз Она Его очень быстро раскусила. И сыграла красиво.

— Тогда начнём праздновать! — воззвал кото-рыцарь. — У нас ведь маскарад!

Остальные поддержали его инициативу: кто словом, а кто и танцем. Полуголый парень стянул с шеи жабо и вышвырнул его. Он подошёл к девушке в платье цвета морской волны, и они в вальсе протанцевали ко входу в дом. Все остальные последовали за ними, только двое остались у «колодца»: Секундант Смерти и Назначенный бог.

Внизу на безлюдной террасе мужчина и женщина, обнявшись, сидели в кресле и читали книгу, одну из тех, что принесла Зоя.

— Любовь между Жизнью и Смертью есть истинное чудо. Отчего-то Он питает слабость к Её человеческой форме, — заметила «фуксия», — хотя, казалось бы, зачем вообще нужна форма?

— Любовь между Жизнью и Смертью рождает Мир. Величайшая загадка для богов, — согласилась с ней Юнона. — Оставим их, они заслужили.

— Пусть наслаждаются, их встречи так редки, — поддержала её собеседница, и они вместе направились в дом.

— А ты молодец, хорошо справилась, — похвалила Юнону «фуксия».

— Давай сперва дождёмся рождения вида, а уж потом будем делать выводы о том, как я справилась, — сдержано возразила Юнона.

— Скромность — украшение богов, — был ей ответ.

Они вошли в дом, балкон опустел.