Серебряная нить
Рассказ я этот услышал на постоялом дворе, от одного мужичка. Дело было зимой под самое Рождество. Ехал я по торговым делам в город Н-ск. В дороге началась метель − пришлось пережидать непогоду на небольшом подворье. Люд там собрался разный и простые людишки, и военные, да такие как я, торговые. От скуки принялись рассказывать друг другу байки. Вот тогда-то эту историю я и услышал, а после записал. Вот она.
***
Всё это случилось со мной лет эдак десять назад в сочельник. Возвращался я по лесной тропке до дома, а лес в наших местах густой, да всё елки и сосны растут. И шёл я, стало быть, насквозь его по самой короткой дороге в свою деревню. Сызмальства мне та тропка знакома − по ней ещё с батюшкой, царство ему небесное, ходил из деревни в город на заработки. Летом-то мы всё в поле батрачили, а зимой что? Хозяева на подворье своем сами справляются, ну а такие как мы, безземельные, те в городе приработок ищут, чтоб как-то позднюю осень, да зиму пережить. Так и ходили мы с родителем кажный год с октября да по март, из деревни своей в городок Зареченск на заработок. Батюшка то мой хорошо ножи точил и станочек имел в хозяйстве точильный. Ну вот с этим-то станочком мы по дворам и ходили. А когда батюшка помер, стал ужо я один ходить. На неделю в город, на воскресенье домой − денег матушке принесть, да еды какой, которой в деревне нашей не достать.
В тот год хотел я под Рождество особо её порадовать, подарков покраше прикупить, да сладостей − матушка моя очень конфетки любила. Значится иду тропкой-то лесной в деревню свою Залесово, а дело ужо шло к вечеру. Я раньше то завсегда в субботу часиков в шесть домой пойду, а по восьми и добираюсь, матушка моя к тому времени баньку истопит − попарюсь я, переночую. Ну, а в воскресенье, с утра, на службу в церковь идём с родительницей. Потом, что по дому ей помогу, и в понедельник ранёхонько в город возвращаюсь. По дороге меня кто на санях довезет, а когда сам, пешочком.
Ну вот, на тот день припозднившись, вышел я из города по восьми вечера. Как будто бес попутал, в такой час в дорогу пуститься. Иду, стало быть, лесом, снег-то деревенским людом притоптанный, идти легко. Но, однако ужо солнышко за деревья зашло и темень наступила. Оно конечно, я мужик здоровый, да что с того, страшно идти: я один, а лес, он в это время совсем не такой, чем то − утром, или днём. Ночью в лесу нечисть богопротивная гостей непрошеных не любит, и те, кто ей не по нраву, то, сколько бы ты не ходил раньше, как бы дорогу не знал, а заманит тебя она в самую глушь лесную и выберешься ли, то один Господь ведает. Идёшь, и знаешь себе только молишься Богу чтоб, стало быть, он на дорогу выбраться помог. В этот миг все свои прегрешения вспомнишь, во всём покаешься, и чего только Богу не пообещаешь, чтоб вывел тебя.
Перед праздником православным, в самый канун, святочная нечисть злющая, как аспид, вот и заплутала она меня − вроде, дорога, она та же, да не та. По времени давно я должен был к деревне то выйти, а на деле чаща всё кучнее да кучнее. Понятно тогда стало − водят меня кулешата. Бреду и чую − с дороги сбился совсем, а у нас-то не только леса, но ещё и болота торфяные. Зимой снегом всё припорошит, а под ним трясина не промёрзлая. Это оно потому так, что снег да торф − они тепло держат и замерзнуть болоту не дают. А сверху и не видно, что ты близёхонько к краю подошёл и ещё один шажочек, и кончина твоя наступит.
Я болота те хорошо знаю, но, это оно когда сам, знакомыми тропками подходишь, и ориентиры, своею рукой поставленные, видишь. А тут затянули меня бесенята в самую гущу, только лишь им одним ведомую, а я, как телок на заклании, стою и головой кручу в разные стороны, и шагу ступить боюсь. Видеть не вижу, только чую что снег под ногами не такой, вроде как слишком оно мягко подо мною. Душа-то и трепещет, ощущает, что погибель близко, в любой момент смерть за ногу схватит и в недра болотные унесёт. Страх ужо такой в сердце подкрался, что почти рассудка меня лишил. Тогда поднял я голову, вперился в кромешную тьму ночную, и давай молитву шептать:
− Господи, Исусе Христе, Сыне Божий, молитв ради Пречистой Твоей Матери, помилуй мя, грешного!
Господи, Исусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешного.
Господи, Исусе Христе, помилуй мя!
Господи, помилуй.
Стою так, в небо смотрю и знай себе, шепчу не умолкая, и вдруг надо мной звезда засверкала, а краем-то глаза вижу − внизу серебром блеснуло. Глаза опускаю, нет ничего. Я опять в небо вперился и шепчу, шепчу неистово, зову Отца Небесного, спасти душу мою православную. Опять замечаю серебрится под ногами что-то. И прожгла меня мысль − то Господь, Отец мой Небесный и Матерь Божия, мне путь указуют. Не стал я ужо вниз смотреть, лишь на звезду гляжу, шепчу Исусову молитву, а ногами-то перебираю. Так и иду стало быть − глаза ввысь, на устах молитва, а ноги сами по себе по нити небесной серебряной. И сколько так шёл, одному Богу известно, а я как в беспамятстве лишь на Него Благого уповал, душу ему отдав на спасение её и тела моего всегрешного.
Но тут вдруг чувствую − изменилось что-то, и нить серебряная исчезла. Я голову опустил − перед глазами изба отеческая, а на пороге матушка со свечою. И молвит родительница: «Мне, − говорит, − сынок, голос был: Иди мать на порог, зажги свечу, дитя твоё пропадает, молись за него и дорогу ему укажи». Вот так, люди православные, Господь с Царицей Небесной и с моею родительницей, на праздник великий спасли меня. И по ноне, с того случая, я, перед тем как в лес по надобности войти, молюсь о пути моем и благополучном возвращении.
***
Вот такая история была мною услышана под самое Рождество Христово. Думается мне – не соврал мужичок о том случае. А что думать вам, сами решайте.
Ещё одно. Коли описывается набожный человек, то и молитвы он должен читать по церковному канону. Если «мя» (что правильно), а не по-современному «меня», то церковнославянский язык требует иных окончаний: «молитв ради Пречистыя Твоея Матери» (иногда Матере), а не так, как в тексте. Для воцерковленного православного это важно.
" Я раньше (дефис) то завсегда в субботу часиков в шесть домой пойду, а по восьми и добираюсь, матушка моя к тому времени баньку истопит − попарюсь я, переночую".
«По времени давно я должен был к деревне (дефис) то выйти, а на деле чаща всё кучнее да кучнее».
«Зимой снегом всё припорошит, а под ним трясина не промёрзлая (слитно)».
История понравилась. Написано своеобразно. Хорошая работа!
Автору спасибо!
Да и последний нужен ли вообще?
Есть огрехи по говору, Дмитрий Федорович уже указал на очень важные.
На мой взгляд чересчур простенько и незатейливо, лично мне не хватило интриги.
Вот насколько я помню, еще у Чехова в ходу было “конфекты”. Современная норма установилась веке так в двадцатом.
У нищего крестьянина едва ли были собственные часы, да и определять время по стрелкам умели далеко не все. Ориентировались по солнцу и церковным службам.
Зимой, тем более под Рождество, закат очень ранний. Какой уж тут вечер? Кроме того, регулярно ходить через ночной лес — огромный риск, а в рассказе это подано как нечто обыденное.
Советовала бы добавить пояснение, почему ГГ припозднился в тот день. Пока первая мысль: бухал где-нибудь — соответственно, все чудеса коту под хвост.
Текст от слушателя, который дается курсивом в начале и конце, добавляет истории порядочно скептицизма. Нужно ли это святочному рассказу?
А насчёт речи ГГ думаю, что всё допустимо. Это же не исторический документ, а художественное произведение.
Достоевский. Бедные люди
Чехов А.П. Из Сибири. Остров Сахалин. 1889-1894
Петербургский сборник, изданный Н. Некрасовым. СПб.: Тип. Э. Праца, 1846. С. 1—166.
В сборник включена первая прижизненная публикация дебютного романа «Бедные люди».
Третья строка снизу.
Буду решать к чему склониться
Про огрехи вроде всё сказали до меня. Добавлю только: многовато «ужо».
Странная и неверная позиция. Если автор выставился на сковородку, значит, ему не безразлично мнение читателей. А критика как раз и предназначена для того, чтобы сделать рассказ лучше.
Опять же, перед тем, как выкладывать публикацию, надо читать правила раздела и понимать, если доступ публичный, то и вывод из этого соответственный.
Опять же, при ранимой натуре, всегда можно закрыть комментарии. Но напоминаю, мы на Сковородке. Очень надеюсь, что мой коммент ниже, не будет отнесен вами в третий вариант критики по вашей сортировке.)
Часть курсивом, это что? Это от лица кого? Я могу предположить, что это цикл рассказов, но отдельно непонятно, кто и что кому рассказывает, а для читателя пересказывает. В рамках самостоятельного рассказа эта часть абсолютно не нужна.
По манере повествования: большая куча объяснялок. Такое впечатление, что автор пытается заранее предвосхитить вопросы читателя, а какие тропинки зимой, кто протоптал, а почему болота не замерзли, и так все время. А происходит это от неуверенности автора в своей задумке. Те же тропинки. Да кто их будет всей деревней через лес топтать? Не верю я в эту детализацию. Вам нужна Рождественская история. Ну чего вы героя за дровами не послали? К чему эти хождения на заработки точильщика? И вот много этого всего. А самое существенное — чудо Рождественское — в два абзаца собрали. Что главнее тогда? За деревьями лес потерялся) И можно было лютую нечисть подробнее показать. В общем, язык есть, это да. А остальное, увы. Я б переделала.
И пара советов. У литераторов есть такое выражение: БОЯЗНЬ ЧИСТОГО ЛИСТА. Потому что с одной стороны чистый лист — это неопределенность, а с другой — масса возможностей. И это очень важно, ибо если вы с первой строчки зацепите читателя, то, скорее всего, он дочитает и до того момента, который является основным в рассказе.
С другой стороны, окончание рассказа тоже имеет важное значение, ибо неудачное окончание может напрочь смазать положительное впечатление от всего рассказа.
Поэтому, как ни хочется проработать только основу рассказа, необходимо уделять внимание и началу и концу. Но, как говорится, мы все учимся. Так что у вас всё впереди.
Успехов вам!