Отравленные тишиной

Автор:
lReine
Отравленные тишиной
Аннотация:
В мире, где все против тебя, в городе, где ты вне закона: что ты ответишь, когда судьба объявит тебя проигравшим. И что ты сделаешь, чтобы сыграть по своим правилам.
Текст:

Глава 1.

Разговор с тишиной

— Доброе утро, — встречает меня Лекс. — Вам как обычно?

— Да, — киваю я, не задумываясь. Пусть все будет как обычно. Мне и так не следовало приходить.
В кафе малолюдно. Раннее утро. В открытое створчатое окно нахально лезут созвездия кампсисов*. На брусчатке мостовой играют золотистые солнечные зайчики, рожденные первыми нежными лучами на голубоватых стеклах распахнутых окон. Я смотрю в черный омут горячего кофе у себя в чашке, принесенной Лексеросом, и пытаюсь понять, почему снова посмел явиться.
— Так и знал, что найду тебя здесь. — Напротив плюхается мой хороший приятель Ронни и улыбается так, будто сегодня его день рождения. — Может, если ты все равно здесь, то наконец подойдешь к нему?
— Не могу, — цежу сквозь зубы, — ты же знаешь, не береди рану, будь добр. Я уже все решил.
— Но решение можно и изменить, — лукаво усмехается Ронни, машет платком, подзывая официанта, и просит чашку чая. — Все-таки ваша встреча была самым счастливым событием твоей жизни. Разве не твои слова?
Вроде невинное замечание, а в глубине серых глаз уже поблескивают озорные искры и подначивающая ухмылка выползает на лицо — в рутине повседневной жизни Ронни явно заскучал и жаждет новых… приключений. Для него все порой лишь одно большое захватывающее приключение, и это иногда изрядно раздражает, потому что я отдал бы что угодно, лишь бы жить спокойно, без боли, страха и потрясений.
— Наша встреча… — Кулаки сжимаются сами собой, и ногти впиваются в ладони. — Наша встреча — это точка отсчета. Я теперь понял. Все начинается с этого момента и происходит только из-за этого. Был ли я счастлив? О да, был… А потом смотрел, как у него из глаз уходила жизнь, и как он сидел в своей клетке, слишком низкой, чтобы встать в полный рост, и слишком тесной, чтобы лечь, и смотрел часами в одну точку, не прикасаясь к еде. Думаешь, я этого хотел? — Мой голос падает до шепота. — И каждый раз он говорил, что все хорошо, но все было отвратительно.. До сих пор чудится, будто слышу его безжизненный голос. И как потрескивают батареи плазмометов, когда по нам палили. И крики…
На лице Ронни больше нет улыбки, напротив, ему явно не по себе. Это легко понять: до этого попытки провести душеспасительную беседу особо ни к чему не приводили.
— У меня до сих пор в глазах стоит эта картина, понимаешь? - допытываюсь я, -Они стреляют, а он на земле, и кровь повсюду… И ничего нельзя сделать. Слишком поздно. Что бы ни пробовал, сколько бы не пытался… Выход только один, — судя по выражению лица, Ронни мечтает, чтобы я замолчал, но не осмеливается прервать. — Единственный способ сохранить ему жизнь, — я провожаю глазами Лекса, проходящего между столиками, — никогда не встречаться с ним. Пусть так и будет.


Повисает молчание.

— Не смотри на меня таким безумным взглядом, — просит наконец мой друг. — Я не знаю, что сказать. Хотя, тебя послушать, так кажется, все уже тщательно обдумано и взвешено. Не ясно только, почему, несмотря на все малочисленные «за» и подавляющие «против», ты торчишь в этом кафе каждое утро. Сам же говоришь, что это плохо кончится.
— Не должен торчать, — устало соглашаюсь. Сжимаю чашку. — Нельзя. Но знаешь…
— Знаю, — вздыхает он. — Хотя, конечно, нет. Откуда… Но как человек, который за тебя беспокоится, обязан сказать — такими темпами ты точно загонишь себя к праотцам. У тебя синяки под глазами, как будто ты пил неделю.

Карета останавливается напротив кафе, мелодичным звоном возвещая о своем прибытии. Механическая лошадь замирает неподвижно, издавая легкое потрескивание электрических разрядов глубоко в механизме, под блестящим золотистым железным корпусом. В Небесной Обители настоящие животные — редкость и считаются роскошью. Держать живого скакуна — на доставке сена разоришься. А эту «скотину» в сарай поставил рядом с каретой, кристалл достал, чтобы не тратить заряд понапрасну, дверь закрыл — и красота. Ни запаха, ни отходов. Ронни залпом допивает чай — карета за ним.
— Чуть не забыл, — говорит он напоследок, — зачем искал тебя. Отец рассказывал, снова начались облавы на магов. Будь осторожен. Возможно, твою лавочку стоит прикрыть на время.
— Буду осторожен, — послушно повторяю я.
Отец Ронни занимает видное положение в Городском Совете. Уже не первый раз получаю от него полезную информацию, недоступную простым обывателям.
Потерявший терпение слуга в бардовой ливрее заходит внутрь, кланяется и докладывает:
— Принц Анриер, ваша карета подана. Осмелюсь напомнить, Ваше Высочество ждут.
Ронни едва заметно морщится от такого титулования, но покладисто встает, прощается со мной кивком головы и выходит. Ждут… Наверняка одна из тех встреч, которые он в наших разговорах называет «времяубийственными».
Лекс забирает пустую чашку со стола, мимолетно мне улыбается — все-таки постоянный клиент — и возвращается за барную стойку. Я для него ничего не значу. Это естественно. Мы даже не знакомы.

***

Высокая белесая стена и бдительные патрули отделяют в Небесной обители Внутренний Круг от Внешнего. Хотя, строго говоря, бедных и неблагополучных районов здесь нет. Трущобы, эпидемии и тяжелый, изматывающий труд ради пропитания остались в развалинах Старого города, далеко внизу. В поднебесье же всем полагается быть довольными и счастливыми. Но, как говорится, на безрыбье и рак за счастье. Отвыкнув со временем лицезреть нищих и бездомных, местная аристократия нашла тех, чья куча золота была поменьше, чем у остальных, и, окрестив «неблагонадежными элементами», выселила на окраины нового рая.
Группу «отщепенцев» составили хоть и успешные, но не именитые ремесленники, банкиры победнее, не самые удачливые литераторы и ученые. Причем прозвищем своим они гордятся, приписывая себе бунтарский дух и новизну взглядов, не свойственные якобы заскорузлой элите Внутреннего круга.


Двухэтажный дом недалеко от Стены я в свое время приобрел за бесценок. Бывший владелец — продавец «антиквариата» — свято верил, что его торговле мешает злой дух, поселившийся в особняке, и якобы шаги этого самого духа он слышит каждую ночь на верхнем этаже. На мой взгляд, его товар скорее смахивал на контрабанду из нижнего мира, чем на обычный антиквариат, что объясняло, почему дом пришлось за бесценок сбыть с рук, а не попросту пригласить видящего. Меня, надо сказать, призрак ни разу не побеспокоил, хотя так и осталось загадкой, что именно помогло: заговор на защиту, прочитанный мной на всякий случай, или мышеловки на чердаке.

Солнце поднимается выше, и улица заметно оживляется. Распахиваются двери магазинов, то там, то здесь хлопают открывающиеся ставни. Нарядные доброжелательные господа в костюмах обгоняют меня, торопясь по своим делам. Сталкиваясь изредка плечами на узком тротуаре, они смешно поднимают шляпы и синхронно раскланиваются. Вежливые улыбки, искренние взаимные извинения. Благородные матроны выходят из подъездов особняков, подбирая подолы платьев, садятся в кареты, отправляясь по делам. Услужливые извозчики подают им руку опереться. Их одинаковые круглые металлические лица блестят на солнце. Начинается еще один чудесный день в проклятом раю.
Ноги сами несут меня домой, словно там ждет нечто важное, хотя я прекрасно знаю заранее, что я там увижу. Ничего. Дом будет пустым и тихим. Но я все равно сначала подергаю ручку входной двери. Хочется верить, что по привычке. Потому что, если признаться, пусть даже и самому себе, что в глубине души живет надежда услышать шаги с другой стороны двери и щелчок замка, открываемого изнутри, то впору считаться сумасшедшим. Я не признаюсь. Просто буду долго вертеть связку ключей в руках, прежде чем открыть, а деревянная вывеска будет раскачиваться надо мной и поскрипывать, словно поторапливая. Прав Ронни — пора заканчивать с этим безумием. Но нигде, кроме этого дома с обитающими в нем призраками, я сейчас не хочу быть. Делами можно заняться и позже.

У городских ворот, как обычно, небольшое столпотворение. Не важно, хочешь ты выйти из Внутреннего Круга или зайти, будь добр — предъяви пропуск. Стражник внимательно изучает печать и подозрительно косится на меня. На плотной прямоугольной карточке с золотым тиснением указано мое имя, род занятий — владелец магазина ароматизированных свечей и трав — и высочайшее позволение Регента бывать предъявителю сего во Внутреннем Круге по торговым делам. На самом деле, без помощи Ронни я бы никогда не заполучил пропуск. Разве что купить на черном рынке за немалые деньги, но он наверняка окажется фальшивым или краденным. И ходи потом трясись всякий раз, предъявляя карточку на чужое имя. Однажды я спросил Ронни, не может ли он достать мне пропуск и в Эдем, но тот лишь расхохотался.
— Дружище, из нас двоих, ты — маг, — ответил он, отсмеявшись, — вот и твори чудеса. А мне такое не по силам.
Эдем — даже не квартал, скорее, один огромный комплекс, составленный из зданий, особняков, замков, слитых воедино, с сотнями переходов, галерей, внутренних садов. И, конечно же, башня Регента — высокий хрустальный шпиль, возвышающийся над городом и видный из любой его точки. Чтобы поселиться в стенах Эдема, нужно получить особое Высочайшее позволение. И никак, кроме личного приглашения Высочайших особ, туда не проникнуть.

В конце концов ожидание вознаграждается. Ворота распахиваются, и толпа, радостно гомоня, устремляется во Внешний Круг. Кареты здесь встречаются реже, зато, задорно позвякивая, над булыжниками мостовой плывет расписной вагончик, курсирующий между отдаленными частями города. Улицы становятся узкими и извилистыми, то и дело переходя в крутые лестницы, каскадами бегут вниз, прочь от стены. Подоконники и террасы домов уставлены горшками с цветами. Меня тошнит от их запаха.
Прохожу еще пару кварталов, сворачиваю за угол и вижу спасительную темную дубовую дверь. Ускоряю шаги. Мне кажется, что если я сейчас же не спрячусь в прохладной тьме своей лаборатории, то горы этих цветочных горшков обрушатся сверху, посыпятся изо всех окон и погребут меня под собой, навсегда похоронив в этом приторно-тошнотворном запахе. Стены домов угрожающе нависают надо мной. Распахнутые ставни окон, как громадные рты, готовы сожрать, насадить на пики своих решеток, словно на вертел, и долго мучительно рвать на части.
Вагончик воздушной дороги проскальзывает мимо и исчезает за углом. Его уже нет, но звон почему-то не проходит, словно ввинчиваясь в уши — злой и пронзительный. Начинают дребезжать стекла в окнах, и шуршащий лист, падающий с дерева, громыхает как стальной противень, грохающийся на булыжники.
— Сдобная выпечка! — раздается зазывающий крик из лавки булочника. — Выпечкааа…печкааа…аааааааа! — Пространство прорезает отчаянный, дикий крик существа, знающего, что сейчас умрет. Я не выдерживаю и бегу изо всех сил к спасительной двери, дрожащими руками торопливо выдергиваю ключи из кармана. Монеты, увлекаемые связкой, выскальзывают следом и звонко прыгают по мостовой, добавляя хаоса в вакханалию вокруг. Выдавливаю плечом дверь, врываюсь внутрь, бросаю засов на крюки и падаю на пол. Утыкаюсь в колени, накрываю руками голову. Что мне делать? Что можно сделать? Я не знаю. Помогите, хоть кто-нибудь, пожалуйста. — Помогите! — кричу изо всех сил в окружающую тишину и плачу.
______________________________________
*Кампсис (лат. Campsis) — род древеснеющих листопадных лиан семейства Бигнониевые (Bignoniaceae). Крупное теплолюбивое растение, из-за ярких цветков культивируется как декоративное.

Другие работы автора:
0
20:26
435
Нет комментариев. Ваш будет первым!
Загрузка...
Светлана Ледовская