Путь отречения. 1 том Последняя битва. Пролог
Род проходит, и род приходит, а земля пребывает во веки.
Восходит солнце, и заходит солнце, и спешит к месту своему, где оно восходит.
Идет ветер к югу, и переходит к северу, кружится, кружится на ходу своем,
и возвращается ветер на круги свои.
Все реки текут в море, но море не переполняется: к тому месту, откуда реки текут,
они возвращаются, чтобы опять течь.
Что было, то и будет, и что делалось, то и будет делаться,
и нет ничего нового под солнцем...
(Еккл. I, 4-7, 9)
Пролог
I
20-21 апреля 3115 года по исчислению Малого Мира. Белый Замок
Лежавший поперек стола меч поблескивал круглым, усыпанным мелкими рубинами навершием. Обращенное острием к двери узкое длинное лезвие отражало огоньки свечей и высокий серебряный подсвечник.
Обмакнув перо в чернила, Лирдан поставил под приказом размашистую подпись и, согнув между пальцами стержень, швырнул поверх листа, забрызгав строчки мелкими кляксами.
– Возьми и убирайся. – Откинувшись на высокую спинку, он скользнул взглядом по рукояти и, царапнув короткими ногтями оббитый бархатом подлокотник, сжал кулак с такой силой, что затрещала обтягивающая запястье манжета.
– Благодарю покорно, Ваше Величество, но мне пока и здесь неплохо. – Стряхнув перо, Кайл выхватил бумагу и, коротко дунув, свернул ее в трубочку. – Вернемся к этому разговору после рождения наследника.
– Боишься, что я придушу твоего щенка? – насмешливо спросил Лирдан, разглядывая спокойное лицо брата. Еле заметная складка между прямыми черными бровями выдавала хорошо сдерживаемый гнев. – Правильно боишься. Помнишь, что говорила моя матушка? Змею нужно давить еще в яйце. Так что советую забрать его и выметаться в вотчину. Будешь сидеть тихо – может, и повременю.
– Руки коротки, – скривив тонкие губы, Кайл искоса, словно примеряясь, посмотрел на подсвечник и нервно одернул камзол. – Но я услышал.
– И не рассчитывай на Совет, Кайл. У них свои планы, и ты в них давно не входишь. Тарэм ошибок не прощает.
Ответный смех заставил оранжевые огоньки свечей дрогнуть и возмущенно заплясать, взметнув по стенам потревоженные тени.
– Это мне и без тебя известно, – успокоившись, с нескрываемым презрением бросил брат. – Спасибо за заботу. Век не забуду.
Скрестившись с ним взглядом, Лирдан слегка прищурился и указал на дверь. Изогнув бровь, Кайл демонстративно положил ладонь на рукоять меча и, молча развернувшись, вышел.
Сломанное перо белело посреди столешницы растрепанным опахалом. Потянувшись, Лирдан смахнул его на пол и, взяв новый лист, положил перед собой. Назначение Вансела управляющим герцогством обещало немало трудностей, но не подписать приказ значило выдать свою осведомленность. Лучше было иметь дело с теми, кто поддерживал Кайла открыто, чем месяцами выискивать его приспешников и рубить головы по любому навету.
Скрипнув, дверь, ведущая в спальню, немного приоткрылась. Медленно выдохнув, Лирдан устало понурил плечи.
– Иди спать, Амейя. Поговорим позже.
Юркнув в гостиную, жена быстро подошла и встала напротив стола. Беременность была ей к лицу, добавив чертам еще больше мягкости и какого-то внутреннего спокойствия, которого так не хватало сейчас ему самому. Лирдан не смел ее любить: слишком сильно болела незажившая рана от пережитой двенадцать лет назад потери. Дочь герцога Молпо походила на его покойную жену и лицом и нравом. Ей едва исполнилось семнадцать, когда он привез ее из беззаботного и полного веселья Пата в Белый Замок. Лирдан понимал, что Орден пойдет на все, чтобы не дать им продолжить Род. Яд, из-за которого Амейя трижды теряла ребенка, был настолько слаб, что распознать руку Тарэма удалось не сразу. Лирдану пришлось прибегнуть к хитрости и пустить среди Ведущей линии Рода слух о возможном расторжении брака. Все поверили в случившуюся между ним и Амейей размолвку и были уверены: из Пата королева уже не вернется. Но она вернулась и оставшиеся до родов недели больше не покидала покоев. Даже воду, подаваемую ей слугами, сначала пил сам Лирдан, так что у Тарэма не осталось ни единого шанса.
– Зачем ты его провоцируешь? – Сверкнув темно-синими глазами, Амейя отодвинула острие меча и, прикрыв живот рукой, приподняла тонкие темные брови. – Параман никогда не пойдет против тебя: он не похож на Кайла.
Улыбнувшись, Лирдан потянул за рукоять и убрал клинок.
– Кажется, мы договорились, что ты не станешь вмешиваться в мои дела, Амей. Я – Глава Рода и исхожу из интересов Ведущей. Мне лучше знать, кого сохранять, а кем жертвовать. Параман – сын своего отца и уже достаточно взрослый, чтобы понимать последствия того или иного выбора. Личный интерес свое возьмет. Это – кровь, ее не вымыть из вен. – Лирдан задумчиво повертел на пальце тяжелый рубиновый перстень и тихо добавил: – У моего племянника просто не будет выбора. Кайл поставил на кон собственную жизнь. Или ты не слышала, почему Род разрешил ему взять Нарину?
– Они оба были еще слишком молоды, – тихо ответила Амейя. – Любой может оступиться.
Лирдан усмехнулся:
– Ты, как и мой отец, все время пытаешься оправдать его. – Подавив раздражение, он нагнулся и, достав из нижнего ящика внушительную стопку бумаг, швырнул ее на стол. – Вот, почитай на досуге.
– Что это?
Взяв верхний, уже пожелтевший и изрядно потертый лист, Лирдан пробежал глазами верхние строчки и равнодушно ответил:
– Нам тогда едва исполнилось по шесть лет. Кайл каким-то образом узнал, что не имеет полноты крови, и попытался избавиться от меня самодельной отравой. К счастью, она так омерзительно пахла, что я просто не взял чашку. – Вспомнив поданный братом напиток, он сморщился. – Та попытка стала первой. Остальные были уже не столь невинны. Я записывал все, но в половине случаев мне просто не верили. Кайл умеет быть убедительным и хорошо заметает следы.
Амейя молча перебирала рассыпавшиеся по столешнице бумаги. На ее лице время от времени отражалось не то удивление, не то страх.
– Время прибавило нам обоим лет, но ничего не изменило, – продолжал Лирдан. – Мой брат стал умнее и теперь будет действовать наверняка. Параман с самого начала являлся частью его плана, как он сам – марионеткой Совета. До того времени, пока Кайл не восстановил свою линию с Нариной, они хотели использовать его, чтобы посадить на трон и прервать Ведущую. Ты даже не представляешь, сколько крови было пролито, чтобы сохранить тайну его рождения! Мои родители не стали исключением.
Отодвинув листы в сторону, Амейя оперлась руками о стол:
– Почему ты мне не рассказывал этого раньше? Не доверяешь?
– Жалел.
Вздрогнув, она обиженно поджала губы. На побледневших щеках выступил негодующий румянец.
Мысленно выругавшись, Лирдан рывком поднялся и, обойдя стол, обнял жену за плечи.
– Прости.
Отстранившись, она пытливо всмотрелась в его глаза и покачала головой:
– Ты так и не ответил. Как всегда.
Хмыкнув, он отвел взгляд.
– Все, что ты услышала – только вероятность. Мы должны быть готовы ко всему, Амей, и поэтому я хочу знать, как поведут себя все, кому я неугоден. Если Совет предпримет попытку избавиться и от меня, и от Кайла, я уберу Парамана, и им придется менять планы. А с Главой Совета мне договориться удастся: на Тарэма накопилось достаточно, чтобы он испугался огласки. Если этого окажется мало, я приму посвящение и пойду на уступки. Но сначала нужно убедиться, что Кайл действительно вне игры.
– А что с нашим ребенком? Как ты защитишь его, если Совет вознамерился прервать Ведущую?
Лирдан натянуто улыбнулся. Амейя схватывала суть слишком быстро, и это заставляло его быть осмотрительнее. Открыть правду он не мог ни ей, ни кому другому.
– Не волнуйся, с вами обоими все будет хорошо. – Его голос прозвучал ровно и спокойно. – А теперь иди спать, дорогая. Завтра Большой Совет, мне нужно проверить документы.
Искоса взглянув на громоздившиеся на столешнице папки и почти оплавившиеся в подсвечнике свечи, Амейя кивнула и, на мгновенье прильнув к Лирдану, неспешно пошла к чернеющему прямоугольнику двери.
* * *
Пламя в камине вальсировало в такт завывавшему за окном ветру. Второй день лил дождь, и кошачьи свадьбы в замковом саду немного поутихли. Мокрые пантеры разбрелись по саду, изредка оглашая воздух недовольным низким рычанием, заставляющим гулявших на террасах людей испуганно вздрагивать. Параман тоже предпочитал отсиживаться в покоях. Его обучение было закончено, и следовало воспользоваться нежданно выпавшим отдыхом.
Перевернув страницу, он остановил взгляд на ровном столбце цифр и мысленно проверил результат. Дела в вотчине шли неплохо, но хуже, чем могли бы, следи он за ними лично.
Вздохнув, Параман допил остывший чай и поставил чашку на широкий подлокотник кресла. Несколько выпавших из камина угольков переливались алым на зеленом мраморном полу. Один из них лежал так близко от ковра, что белые ворсинки скорчились и потемнели.
Тихие шаги, раздавшиеся из ведущего к двери коридора, заставили Парамана отложить отчетную книгу и потянуться к рукояти лежавшего поперек колен меча: в стенах Белого Замка всегда следовало держать ухо востро.
Войдя, пожилой светловолосый слуга встал посреди ковра и почтительно поклонился:
– Ваше Высочество, вы просили доложить…
– Что, уже приехали? – Нетерпеливо оборвав его, Параман порывисто поднялся и, убрав меч в ножны, взял перекинутый через спинку белый плащ.
– Экипаж въехал в ворота пять минут назад, мой лорд. Я сообщил вам первому.
– Благодарю. – Подойдя, он похлопал старика по плечу и заторопился к дверям.
Двое стражников, приставленных отцом дополнительно к офицерам его личной охраны, почти синхронно шагнули вперед.
– Отставить, – резко приказал Параман и, в упор посмотрев на молодого черноволосого офицера, уже спокойнее добавил: – Олон, если кто будет спрашивать, скажи, что я у матери.
– Как прикажете, Ваше Высочество, – отозвался тот и слегка улыбнулся: – Мой поклон герцогине.
Молча кивнув, Параман повернулся и, чеканя шаг, вышел через арку в залитую светом факелов галерею. После весенней уборки начищенные до блеска изумрудные полы отражали опущенные белые занавески и дрожащие огненные язычки. Протертые от пыли картины и портреты казались светлее; между ними навытяжку стояли молодые стражники, отобранные из горготского гарнизона взамен распущенных королем офицеров. Новая, безупречно белая форма делала их похожими на статуи.
Центральная лестница, прикрытая ковровой дорожкой, полого сбегала вниз. В вестибюле уже толпился народ. Держа за руку сына, герцогиня Фалинор отчитывала красную до корней волос служанку и время от времени поглядывала в распахнутые ворота, сквозь которые виднелась широкая белая дорога. Свисающие до земли ветви яблонь были усыпаны розоватыми бутонами. В сыром тяжелом воздухе уже ощущался слабый цветочный аромат. Дождь перестал, но истертые мраморные ступени, ведущие в сад, еще поблескивали непросохшими лужицами.
Поправив перевязь, Параман вежливо кивнул тетке и слегка улыбнулся пятилетнему племяннику: тот мрачно хмурил брови и с завистью наблюдал за выстроившимися вдоль дороги офицерами.
Услужливая память незаметно затянула мысли в прошлое. Параман вспомнил, что был немногим младше, когда отец, вернувшись из ссылки, забрал его у матери и увез в Лаусенс, пригрозив, что если она станет возражать, то он правдами и неправдами добьется от Ведущей признания их развода недействительным и потребует в качестве компенсации земли Вибра. В конце концов он так и сделал, несмотря на то, что она пошла на все его условия. Роду пришлось уступить: в то время отец считался единственным наследником, и идти против него никто не смел. Общаться с матерью Параману было запрещено. За тринадцать лет, которые прошли со дня их разлуки, он видел ее дважды: на Большом Совете и мельком во время Игр в Горготе, проводившихся в последний раз четыре года назад.
Стуча по мокрой брусчатке, черный крытый экипаж подкатил к подножию лестницы и, качнувшись, остановился. Дрогнула на прямоугольной двери красная занавеска, фыркнула одна из четырех запряженных гнедых лошадей.
Герцог Алан, высокий и полный мужчина с уже заметной сединой в черных, как у большинства Детей Рода волосах, шагнул с порожка прямо на нижнюю ступеньку и, тут же повернувшись, протянул руку.
– Что стоишь? – Задев Парамана плечом, отец встал рядом. – Иди, встречай, раз пришел. Поговорим позже.
Искоса посмотрев на него, Параман нарочито неспешно спустился и, вежливо кивнув герцогу, поклонился матери чуть ниже, чем следовало.
– Я тоже рада тебя видеть, – тихо и без улыбки сказала она, не сводя с его лица пытливо-ищущего взгляда. – Ты уже совсем вырос.
– А вы все так же молоды, матушка, – произнес он сотни раз отрепетированный в мыслях ответ.
Кивнув, она подала знак сидевшей в экипаже девочке.
– Познакомься с сестрой, Параман.
Опередив нерасторопного слугу, Параман подхватил ребенка и, поставив на мокрую ступеньку рядом с матерью, тут же убрал руки.
– Как трогательно. – Спустившись, отец встал рядом и, заложив пальцы за пояс, приторно улыбнулся: – Мой брат несомненно оценит вашу смелость, Нарина. Жаль, что благородство порой граничит с глупостью.
– Наверное, поэтому вы всегда были слишком умны, Ваше Высочество, – крепко взяв дочь за руку, ответила мать.
– О да, дорогая. И буду впредь. – Посмотрев на побледневшего от гнева Алана, он насмешливо добавил: – Берегите жену, герцог.
– Не стоит мне угрожать, – сдержанно произнес тот и, немного наклонившись, добавил: – Твои позиции давно не так сильны, как ты думаешь, Кайл. Советую быть осторожнее.
– Даже так, Алан? Что ж, я запомню. Благодарю за заботу.
В дверях поднялся шум, и толпившиеся у выхода люди расступились. Молча повернувшись, отец тяжело взглянул на Парамана и отошел в сторону.
Король спускался быстро и решительно, легко перешагивая через две ступеньки. Несмотря на то, что небо было полностью затянуто серовато-сырыми облаками, расшитый золотом камзол блестел так, будто на него светило солнце. Открытая спокойная улыбка на резко очерченных губах, глубокие глаза, немного выдающиеся скулы, короткая окладистая борода, прикрывающая упрямый подбородок… Едва заметная тень от короны падала на прямой широкий лоб, через который до самых бровей тянулся белесый шрам. Дядя был выше отца и более тонок в кости, но в остальном они походили друг на друга больше, чем полагалось детям одного отца и разных матерей.
– Альва энара[1], Алан, – раздался низкий, слегка вибрирующий голос. – Альва энара, Нарина.
– Аэльва, антор корвэт анада[2], – поклонился герцог. – Надеюсь, мы не задержали Совет? Я заметил, что стяги еще не подняты.
– Боюсь, что теперь их поднимут не раньше завтрашнего вечера, Алан, – довольно улыбнувшись, ответил король. – Но это вина Ее Величества, а не ваша: у нее начались роды.
– Ну надо же, как вовремя, – тихо произнес за спиной Парамана отец и, больно взяв его за локоть, процедил: – Ступай в покои и не высовывайся.
Кивнув, Параман виновато посмотрел на мать и, отступив, взбежал по лестнице, заставив выстроившихся стражников поспешно расступиться. Услышавшие волнующую новость родственники, столпившись в дверях, оживленно переглядывались. Рождения наследника ждали не один год, и многие уже не верили, что королева сумеет дать Ведущей линии продолжение.
«Тарэм будет в ярости», – стараясь не смотреть по сторонам, подумал Параман и, повернув к колоннам, почти бегом нырнул в галерею. Путь через зал Совета, откуда в покои вела потайная лестница, был самым коротким.
* * *
Услышав стук, Кайл рывком поднялся и, выйдя из кабинета, встал перед низенькой дверцей.
– Кто?
– Я, мой герцог, – раздался приглушенный голос.
Глухо выругавшись, Кайл отпер засов.
– Говори, Вансел, иначе я за себя не ручаюсь.
Быстро войдя, невысокий поджарый мужчина передал ему небольшую шкатулку и, закрыв за собой дверь, повернулся, прислонившись спиной к косяку.
– Амейя разрешилась дочерью, Ваше Высочество. Лекарь сказал, что девочка крепкая и здоровая. Королева…
– Это меня не интересует, – грубо оборвал его Кайл и, убрав шкатулку в карман, заложил руки за спину. – Когда соберется Совет?
– Вечером, после захода солнца.
– Значит, время еще есть… – Подойдя к окну, он слегка отодвинул тяжелую зеленую портьеру. Рассвет только занимался. – Аармани уже прибыл?
– Еще засветло, Ваше Высочество, – отозвался Вансел. – Вместе с генералом Горгота.
Хмыкнув, Кайл постучал пальцами по каменному подоконнику. Брат умело сжимал вокруг него кольцо, но кое-чего он пока не знал. Его отказ Ордену являлся большой ошибкой. Требовалась только одна искра, чтобы разгорелось пламя.
– Быть может, вам действительно лучше покинуть замок? – осторожно спросил лорд, не осмеливаясь подойти.
– О нет, друг мой. Если я повернусь спиной, мне всадят в нее нож. К врагам нужно держаться поближе.
– А Параман?
– Он мне понадобится как свидетель, – прикрыв глаза, ответил Кайл и, опередив вопрос, предупреждающе поднял руку: – Иди, Вансел. И как только будешь свободен, возвращайся в Ровмэн. Если смогу, дам о себе знать.
Коротко скрипнули петли, и по ногам лизнул сквозняк. Подождав, Кайл подошел и ударил по засову. Жалобно звякнув, тот легко вошел в скобу.
«Девка, значит», – мрачно подумал он и, вернувшись в кабинет, вынул шкатулку и открыл покрытую лаком крышку. Внутри, надежно закрепленный между серебряными зажимами, лежал маленький пузырек.
– Зачем было просить Вансела, если ты знаешь, что у меня всегда есть этот яд? – раздался спокойный голос.
– Он должен быть мне верен, Шаддан. Теперь у него нет обратного пути.
– Ты приобретешь верность слуги и потеряешь сына. – Выступив из темноты, Шаддан подошел к столу. Забранные в хвост жесткие рыжие волосы в приглушенном свете масляного светильника засеребрились редкой сединой.
– На что мне этот щенок в тени трона? Или он выполнит то, для чего рожден, или пусть подыхает вместе со своей матерью.
– А как же Ведущая, Кайл?
Сдержав колкие слова, Кайл усмехнулся и, захлопнув крышечку, протянул Шаддану шкатулку:
– Держи, Каэл. Подождем, чем ответит Орден.
Взяв яд, тот на мгновенье задержал на нем темные от тревоги зеленые глаза и нехотя кивнул на сложенные стопкой бумаги:
– Лирдан подписал указ? Он передал Лаусенс Параману?
– Еще с неделю назад.
– Мальчик знает?
Кайл невесело усмехнулся и, обойдя стол, сел в кресло.
– Он уже давным-давно не мальчик, Шаддан, хотя труслив, словно старая кошка. Тарэм вертит им как хочет. Жалкое зрелище.
Шаддан укоризненно покачал головой и хотел было ответить, но вместо этого настороженно обернулся и снова отступил в тень.
Как и ожидал Кайл, Книгу Рода принес Аармани. Издали кивнув, кузен на мгновенье помедлил на пороге и, мельком осмотревшись, скупо улыбнулся.
– Думаю, новости ты уже слышал, – вместо приветствия произнес он, положив тяжелый фолиант на столешницу. – Подпиши, будь добр, а то я уже изрядно устал: мы с Ауроком не спали всю ночь.
Найдя взглядом вписанное братом имя, Кайл нахмурился:
– Лирамель? Я ожидал чего-то более оригинального.
– Король не отступает от традиций. – Обмакнув перо в круглую костяную чернильницу, Аармани настойчиво подтолкнул под руку. – Ну же, мне нужно еще четыре подписи до Совета.
– Решил начать с меня? – Взяв перо, Кайл убористо вывел свое имя и, помедлив, поставил точку. – Тарэм уже знает?
Подув на поблескивающие чернила, Аармани закрыл книгу.
– Он кружил вокруг дверей, как ворон. Первым засвидетельствовал. Лирдан говорил с ним больше часа, если тебе интересно.
Удивленно приподняв бровь, Кайл искоса посмотрел в темноту, где затаился Шаддан, затем перевел взгляд на двоюродного брата и, понизив голос, спросил:
– О чем, знаешь?
– Догадываюсь, – так же тихо отозвался тот и, достав из-за пояса тоненький серебряный тубус, бросил поверх бумаг. – Ты бы все равно скоро выведал. Поздравляю.
Недоверчиво хмыкнув, Кайл открутил крышечку и вытряхнул свернутую бумажку на ладонь. Чтобы прочесть мелкие строчки, потребовалось взять лупу.
Неприятный холодок защекотал нервы. Пробежав взглядом донесение, Кайл несколько секунд сидел неподвижно.
– И как это понимать, Аармани?
– Новости, приходящие вовремя, меняют историю, – с нескрываемой горечью ответил тот. – Тарэм хорошо подгадал. Я не знал.
– Так это правда или нет? – сквозь зубы процедил Кайл, отшвырнув лупу.
– Лирдан ожидает подтверждения от разведки.
– Ты – генерал Бартайоты, границы у тебя под боком, – уже не скрывая раздражения, Кайл привстал и тяжело посмотрел на кузена: – Хочешь сказать, что впервые слышишь о кочевниках?
– Не впервые, – отступив, уклончиво ответил Аармани. – Слухи ходили разные, но официальных донесений я не получал. До этого дня.
Заставив себя успокоиться, Кайл тяжело сел в кресло. Ему нужно было подумать, что делать дальше.
– Увидимся на Совете, – уже в дверях бросил кузен и, прижав к себе книгу, ушел.
Некоторое время в кабинете висела душная тишина.
– Я должен знать каждое слово, которое будет произнесено братом, – наконец сказал Кайл, неподвижно глядя перед собой. – Нужно опередить Орден.
Покивав, Шаддан прикрыл полой плаща темно-зеленый камзол и, взяв записку, бесшумно вышел.
* * *
Еще раз перечитав оставленную Главой Совета бумагу, Лирдан скомкал плотный лист и швырнул его в камин. Минутное замешательство сменилось таким гневом, что перехватило дыхание. Даже беря в расчет то, что Орден исказил текст пророчества, в словах Тарэма был смысл – старик знал, куда бить.
Раздавшийся из спальни приглушенный плач почти сразу же прервался. Закрыв ладонями разгоряченное лицо, Лирдан замер. У него оставалось слишком мало времени, чтобы поддаваться чувствам и искать виноватых. Все, что он мог, так это попытаться дать сыновьям шанс.
Амейя выглядела усталой, но счастливой. Сидя посреди кровати, она слегка покачивала завернутого в белую пеленку ребенка и что-то мурлыкала под нос. Лучи солнца тянулись к ней из высоких окон и в бессилии падали на край покрывала, свисающего на белые плиты. В желто-золотом мареве кружились почти невидимые пылинки, нежно пахло яблоневым цветом. С рассветом сад осеребрился и утопил подножие замка в белоснежной кружевной пене.
Почувствовав взгляд, Амейя подняла глаза и улыбнулась с такой нежностью, что у Лирдана от боли перехватило дыхание.
«Ведущую необходимо продолжить любой ценой – такова твоя наипервейшая и главная обязанность», – сказал однажды отец, передав слова, которые сам слышал в юности. Лирдан не отступил от его наказа, даже когда пришлось пожертвовать женщиной, которая была ему дороже жизни. Теперь, словно в отместку, судьба требовала еще большей платы.
– Возьми ее, подержи хотя бы, – прошептала Амейя, старательно скрывая тревожные нотки и хмуря тонкие брови. – Или ты не рад дочери?
Подойдя, Лирдан присел на край постели и, ссутулившись, закусил губу. Открыть жене всю правду он не мог, но знать то, что касалось ее собственной судьбы, она имела право, хотя это знание несло боль и страх.
– Тарэм назвал свою цену, Амей. Он дал время до новолуния, чтобы успеть совершить обряд Призыва и принести жертву крови.
Вздрогнув, та прижала ребенка к груди и молча замотала головой. В темно-синих глазах полыхнули на мгновенье ненависть и отчаяние.
– Ты не сделаешь этого, – неожиданно твердо произнесла она. – Он лжет. Мы едва смогли уберечь ее от них, Лирд. Орден больше не допустит ошибки – я не сумею продолжить Род.
– Я знаю.
– Тогда почему сомневаешься? – Положив ребенка рядом с собой, она бережно развязала чепчик и, сняв его, провела узкой ладонью по темному пушку. – Посмотри, разве ты сможешь обречь ее на такую смерть?
Отвернувшись, Лирдан молча встал и отошел к окну.
– Я должен думать о благополучии Рода, Амей. Параман входит в Ведущую, но не имеет преемственности власти. Даже если я умру, Кайл не станет Главой Рода. Чистота крови сохранится, а преемственность будет прервана. Восстановить свою линию племяннику вряд ли дадут. – Прислонившись лбом к стеклу, он задумчиво посмотрел вниз. По белой тропинке, вьющейся в сторону от главной дороги, лениво шла молодая черная пантера.
– Значит, Лирамель – это пока все, что у тебя есть, – произнесла Амейя и, выдержав небольшую паузу, добавила: – Откажи Тарэму.
– А если он прав?
– Ты поэтому боишься прикоснуться к ней?
Обернувшись, Лирдан посмотрел на жену. Он действительно боялся. После смерти отца как Главе Рода ему было дано предузнать путь каждого из своих детей. Он воспользовался тайным даром, чтобы увидеть будущее сыновей, и убедился, что один из них продолжит Ведущую и даст трону наследника. Знать об этом не следовало ни одной живой душе. Ради мальчиков Лирдан делал все, чтобы противостоять козням Совета и дать дочери появилась на свет. Она должна была стать щитом, отвлечь внимание Ордена и позволить братьям вырасти. Даже теперь, когда его план оказался под угрозой, жертвовать ради Лирамель Ведущей было бы преступлением против государства.
– Возьми ее, Лирд. Даже если Тарэм говорит правду, сейчас это просто невинное дитя. Она не может быть тем, о ком говорил Морло. Если он вообще что-то говорил.
Лирдан невольно улыбнулся:
– Ты не веришь в пророчества?
Отведя взгляд, Амейя пожала плечами.
– Если Орден лжет в одном, значит, и во всем остальном ему верить не следует, – теребя краешек одеяла, призналась она. – Все это только предлог, чтобы прервать Ведущую.
«Может быть, и так, а может, и нет», – мысленно ответил Лирдан и, вернувшись к кровати, встал напротив. Он тоже не верил, но только потому, что знал настоящий текст, а не тот, который подсунул Тарэм. Вариант с пророчеством Орден опробовал еще на отце, вынудив того пойти на обман и признать незаконнорожденного сына наравне с Лирданом. По просьбе матери герцог Керн перевернул тогда все архивы, чтобы найти подтверждение словам жреца, и вместо этого обнаружил неискаженный список.
– Пожалуй, ты права, – мягко сказал Лирдан и, наклонившись, осторожно взял дочь на руки. – Можешь спать спокойно, я побуду с ней. С Тарэмом как-нибудь уладится. Он просто застал меня врасплох.
Благодарно кивнув, Амейя слегка потянула на себя сползшее покрывало и, набросив поверх одеяла, легла на бок.
Помедлив еще мгновенье, Лирдан отступил к двери и, тихонько повернувшись, вышел в гостиную. Ему нужно было сесть. Слова формулы горели в памяти и жгли губы. Перед глазами все плыло и искажалось: видение сжимало горло, не давая ни вдохнуть, ни выдохнуть.
II
29 апреля 3115 года по исчислению Малого Мира. Белый Замок
Ветер за окном дул с такой силой, что казалось, еще немного – и лопнут стекла. Просачиваясь сквозь невидимые щели, сквозняк покачивал тяжелые портьеры. Густая черная тень волочилась под ними по полу, то цепляясь за белый ковер, то скользя по мраморным плитам. Подрагивали свечи на столе, гудел камин, за дверью гостиной вполголоса переговаривалась сменяющаяся стража.
Допив вино, Лирдан поставил бокал и, еще раз просмотрев исписанные листы и документы, запечатал толстый конверт. Тропа опускалась на трое суток позже рассчитанного по таблицам срока, хотя непогода не стихала вот уже неделю. В прошлый раз, пять лет назад, было точно так же – циклы почему-то начали смещаться.
Время близилось к полуночи. Откинувшись в кресле, Лирдан закрыл глаза. Хотя он и не был посвящен в Орден, имеющихся знаний и практики хватало, чтобы спрятать нужные воспоминания. В том, что их попытаются прочесть, он не сомневался – сам поступил бы так же.
«Ты получишь только то, что я сам оставлю тебе, Кайл, – погружаясь в прошлое, мысленно произнес он и медленно выдохнул: – Если, конечно, успеешь...»
Восемь лет, проведенные когда-то в Большом Мире, таяли месяц за месяцем, стирая дорогие лица и тепло детских рук. Кетрин так и не увидела сыновей: он вырастил их один и до сих пор отчетливо помнил каждую черточку, каждую улыбку. Мальчики были слишком похожи на него и на деда.
Едва слышно шепча древние слова, Лирдан все глубже погружался в транс. Путь дочери, открытый в видении, породил множество вопросов, но отвечать на них предстояло уже не ему, а детям. Смутные образы исчезали легко, будто кто-то закрашивал кровавые разводы белой краской. Он был рад забыть.
– Стучат.
Голос жены заставил Лирдана вздрогнуть и очнуться. Прислушавшись, он рассеянно кивнул и, подавшись вперед, взял конверт и задул свечи.
– Значит, пора. Прощайся, Амей.
Прислонившись плечом к дверному косяку, та с трудом сдерживала рыдания. Аккуратно уложенные волосы темными волнами обрамляли бледное до синевы лицо. Поймав его взгляд, Амейя коротко мотнула головой и, выпрямившись, медленно подошла к камину.
– Я не могу. Унеси ее быстрее и возвращайся. – Тяжело сев в кресло, она поправила упавшую с плеча шаль и тихо добавила: – Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.
Лирдан не стал отвечать. Все, что мог, он уже ей сказал. Теперь любые слова были пусты и бессмысленны. Смерть подступила слишком близко.
Ковер заглушал шаги, но горевшие на прикроватном столике свечи тревожно подрагивали, выдавая каждое движение. Духота обволакивала густым запахом воска и сонной травы, поникшей фиолетовыми головками в короткой прозрачной вазе.
Остановившись у закрытой кисеей люльки, Лирдан снял с шеи цепочку с перстнем-печаткой. Завернутая в шерстяное одеяло Лирамель раскраснелась и недовольно посапывала.
– Последняя из рода Тарина, последняя дочь Крови, – вслух произнес он услышанные в видении слова и, внутренне содрогнувшись, хотя уже не помнил отчего, прошептал: – Что бы это ни значило, если есть на свете справедливость, вы не повторите моих ошибок.
Условный стук звучал все настойчивее. Наклонившись, Лирдан взял дочь и, подойдя к гобелену, откинул тяжелый край.
– Ваше Величество, Тропа опустилась, – раздался за дверью взволнованный голос. – Вам лучше поспешить.
– Тебя кто-нибудь видел?
– Нет, мой король. Я переждал в тайной комнате, как вы и велели. Башню и лестницу уже несколько раз обыскали. Внизу и в галерее вместе со стражей следят Посвященные – больше проверять они не станут.
Помедлив, Лирдан убрал засов и, подождав, пока гонец отворит дверь, вышел на лестницу.
– Доставь вместе с ребенком, – жестко сказал он, протянув конверт невысокому молодому мужчине и, дождавшись, пока тот спрячет его за пазухой, добавил: – Ваша задача – донести мою дочь живой.
– Не беспокойтесь, Ваше Величество, – раздался ответный шепот. – Мы направим их по ложному следу: пусть вначале обыщут Королевство. Никто не дерзнет предположить, что вы посмеете так рисковать единственной наследницей – высота чудовищная.
– Я и сам не верю, – с трудом произнес Лирдан. Он уже забыл, для чего все это делал, знал только, что так нужно. – Полагаюсь на вас. Помните: густой ореол должен смягчить падение, но удар и рывок будут очень сильными.
– Меня хорошо обучали, – заверил гонец, протягивая руки. – Даю вам слово: Ее Высочество не пострадает.
Надев на Лирамель цепочку, Лирдан мгновенье помедлил и передал ему дочь.
Качнувшись, гобелен застыл. Еще несколько секунд негодовали потревоженные сквозняком свечи и метались по стенам бесформенные тени, а затем все застыло и затихло. Остались лишь ветер за окном и собственное прерывистое дыхание.
Бесшумно войдя в спальню, Амейя остановилась возле пустой колыбели и рассеянно тронула ее рукой. Скрипнув, та плавно качнулась.
– Я прикажу подать ужин, – сглотнув подступивший к горлу ком, хрипло произнес Лирдан. – У нас будут гости.
– Ты знаешь, кого они пришлют?
Лирдан кивнул. Он знал это еще за несколько месяцев до рождения дочери.
– Не они, а брат – он опередит Совет. У Кайла есть надежный человек, который знает нас обоих с раннего детства. Против его меча мне не выстоять. Теперь, когда у Совета есть Параман и не станет меня, Кайл им не нужен: без него мальчиком легче управлять.
– Какое тебе дело до брата? – неожиданно зло спросила Амейя. – Вы ведь ненавидите друг друга!
– Да, ненавидим, – тихо ответил Лирдан, отведя взгляд. – Но использовать меня против своей же крови я никому не позволю. Наша вражда касается только нас двоих, но не Ордена с его Советом. Я не доставлю им подобного удовольствия.
– Что ж, тебе виднее.
За окном в темном полночном небе сверкнула длинная косая молния, и почти сразу же ударил оглушительный раскат.
«Мне действительно виднее, – внутренне усмехнувшись, подумал он и, подойдя к окну, с трудом распахнул ставни. – Однажды моя кровь свяжет ему руки».
Холодный злой ветер, швырнув на пол горсть оборванных бело-розовых лепестков, мгновенно затушил свечи и разметал темные портьеры.
– Будешь должен, Кайл. – Подставив лицо колючим брызгам дождя, Лирдан закрыл глаза. Замок вновь сотряс гром. Ударившись о стены, ставни зазвенели стеклами. Откуда-то снизу донеслось негромкое рычание: кошки чувствовали опасность.
«Есть время, чтобы жить, и время, чтобы умереть, – мелькнула спокойная отточенная мысль. – Смерть – это не всегда поражение, а жизнь – не всегда победа. Время рассудит».
* * *
Параман не помнил, что ему снилось, но, когда отец разбудил его, подушка вымокла от пота и неприятно липла к щеке.
– Поднимайся и за мной. Живо! – коротко приказал тот, отбросив прочь одеяло. – Никаких вопросов.
Неровное пламя факела отражалось в серо-зеленых глазах и высвечивало жесткую линию рта. Отец был зол и встревожен. Параман знал его достаточно хорошо, чтобы скулы тотчас же свело от страха. Внутреннее чутье подсказывало: случилось нечто страшное. Вскочив, он на мгновенье замер и едва не выронил подхваченный со спинки кровати камзол.
– Меч не бери, – оглянувшись на темный дверной проем, отец потянулся было к рукояти, но затем медленно опустил руку. – Мы пройдем через покои Фалинор. Надеюсь, у нее хватит ума не просыпаться.
– Что-то с дядей? – Машинально пригладив растрепавшиеся волосы, Параман бросил взгляд на широкую щель между тяжелыми портьерами. Свет луны уже падал на подоконник и тянулся к полу. Время близилось к полуночи, и стража должна была вот-вот смениться.
– Я сказал: никаких вопросов. – Грубо взяв под локоть, отец вытолкнул его в коридор. – Хочешь жить – молчи.
В тишине погруженного в сон замка шаги звучали неуместно громко, но ни стража, ни попадавшиеся на пути слуги не смели повернуть головы и молча опускали взгляд.
«Неужели они все-таки осмелятся?» – Стараясь не отставать, Параман с трудом удерживал руку: ладонь так и тянулась к поясу, хотя он помнил, что был безоружен.
Отец свернул в Белый коридор и едва не столкнулся с бегущим навстречу офицером. Один удар – и тот упал к его ногам, выпучив глаза и зажав горло. Густая темная кровь толчками вытекала между пальцами на белый камзол. Параман даже не успел увидеть, как блеснул короткий кинжал.
Ковровая дорожка исчезала в полумраке. Кроме двух стражников, стоявших у королевских покоев, вокруг не было ни души, и стояла мертвая тишина. Даже воздух, несмотря на то, что из-под дверей тянул сквозняк, казался спертым и неподвижным.
Никто всерьез не верил, что Лирдан откажет Совету. Всегда мудрый и осторожный, он не говорил ни да ни нет и умело тянул время, собирая вокруг себя сторонников. Параман знал о давлении Тарэма. Жрец делал все, чтобы вынудить короля принять требование Ордена, но на прямое покушение он бы вряд ли решился: народ чтил Главу Рода, а дети Ведущей по закону были неприкосновенны.
Увидев, что отец прошел мимо золоченых дверей, Параман остановился, а затем попятился, поняв наконец, что происходит.
– Попробуешь сбежать, – не оборачиваясь, процедил отец, – жалеть не стану: мне терять нечего. Так что подбери сопли и делай, что велю. Мне требуется свидетель, которого они не посмеют устранить.
– Никто не поверит…
Чернеющий поперек дверей внешний засов плавно скользнул в сторону.
– Поверят, Парамане. – Обнажив меч, отец потянул на себя медную ручку с такой силой, что створки выгнулись наружу. – Поверят и оправдают.
Ударив о стену, дверь протестующе задрожала. Короткое гулкое эхо метнулось к высокому узкому окну в конце коридора и испуганно затихло. Словно вторя ему, из королевских покоев раздался звон стали.
Сглотнув подступивший к горлу ком, Параман обернулся, мгновенье поколебался и шагнул следом за отцом.
В тусклом свете горящего камина гостиная выглядела уютной и теплой. Белый ковер казался оранжево-розовым, а сквозь прозрачный шелк занавесок было видно, как сверкали над замком косые разряды молний. Их холодный свет то и дело отражался в начищенных серебряных ручках белеющих слева от окон дверей главной спальни и выхватывал из полумрака незапертые створки детской.
– Кто там? – прозвучал приглушенный мужской голос. – Я просил не беспокоить до утра!
Услышав детский плач, Параман содрогнулся и, подавив вздох, остановил взгляд на висевшей у камина кочерге.
– Даже не думай, – медленно повернувшись к нему, отец прищурился. – Услуга за услугу. Ее жизнь в обмен на мою.
– Позволь мне уйти, – чувствуя подступающую панику, Параман не сдержал умоляющих ноток. – Я заберу Али-Нари и не стану мешать...
– Нет. Иначе я ее не отдам.
Держа широкий меч, герцог Алан выглянул из спальни и тут же скрылся, громко хлопнув створкой. Молча усмехнувшись, отец стремительно пересек гостиную и пнул белеющую напротив спальни дверь детской. Протестующе скрипнув, та распахнулась, открыв небольшую, слабоосвещенную комнатку.
– Ты всегда был трусом, Алан, – его голос без труда перекрыл громовой раскат. – Но мне все равно с кого начинать – это твой выбор.
Завизжав, девочка спрыгнула с кровати и, отбежав, забилась в самый дальний темный угол. Из запертой спальни раздался истошный крик матери. Вздрогнув, Параман метнулся к отцу и, заслонив вход, согласно кивнул.
– Будь ты проклят, выродок Каэлов! – Распахнув створки, герцог швырнул через всю комнату железный кувшин. Попав в стену чуть левее стоявшего в дверном проеме Парамана, тот упал на белый ковер и, сделав полукруг, очертил на нем бордовую каемку.
Скользнув мимо окон густой черной тенью, отец с легкостью отразил лобовой удар и, выбив из рук Алана клинок, ударил рукоятью в висок. Прижав ладонь к голове, герцог отшатнулся к двери.
– Не следовало посягать на мое, Валлор. Вы оба знали, что я вернусь и взыщу по долгам. Не обессудь.
Перехватив меч, отец резко выкинул руку вперед. Наточенное лезвие вошло в плоть плавно и тихо. Выпучив глаза, герцог медленно осел на пол и, запрокинув голову, забился в судорогах. Темное пятно неровно растекалось по прилипшей к груди белоснежной рубашке.
Мать вышла бесшумно, словно привидение. Встав над телом мужа, она бесконечно долго смотрела в его лицо, а затем подняла взгляд на Парамана и хотела что-то сказать, но так и не разомкнула губ. Стилет, зажатый в ее ладони, дрожал так, что по кружевной сорочке плясал обезумевший стальной отблеск.
– Мама!
Успев схватить метнувшуюся вперед Али-Нари, Параман отшвырнул ее обратно в комнатку и, захлопнув дверь, прижался к ней спиной.
– Ты чудовище, Кайл! Будь ты проклят! – Развернувшись с неожиданной быстротой, мать занесла тонкое лезвие.
С готовностью шагнув навстречу, отец приобнял ее за талию и, сжав запястье, перерезал горло ее же рукой.
Беззвучно вскрикнув, Параман отвернул голову и пошатнулся. Из коридора послышался топот и крики. В дверном проеме мелькнул чей-то силуэт.
– Лекаря Его Величеству! – донесся истеричный голос Фалинор. – Стража!
– А вот теперь мы идем к твоему дяде, – мрачно произнес отец и, перешагнув через тело герцога, направился к дверям. – Девчонку возьми с собой, иначе завтра живой не найдешь.
Уже ничего не чувствуя и не соображая, Параман послушно повернулся и потянул за медную ручку.
Али-Нари лежала у порога, свернувшись в тугой комок. Наклонившись, он поднял ее на руки и, прижав лицом к плечу, бегом выбежал из покоев.
Перевернутый столик, упавший столешницей в камин, дымил, наполняя разгромленную гостиную сладковатым запахом гари. Две чашки, так и не разбившись, валялись у кресел.
– Возьмите Его Высочество под стражу, – едва войдя, приказал Тарэм столпившимся у дверей офицерам и, подобрав длинную полу черной мантии, решительно повернул к спальне.
Взглядом велев Параману подойти ближе, отец шагнул в сторону и, преградив Главе Совета путь, покачал головой:
– Пока лекарь не осмотрит короля, никто в покои не войдет. И уж вам там точно не место.
– Не усугубляй свое положение, Кайл, – раздраженно прищурившись, бросил тот и, посмотрев на показавшуюся в дверях ссутуленную фигуру, приторно улыбнулся.
– Я буду говорить только в присутствии всех членов семьи, – сердито буркнул вышедший на свет старик, вытирая мокрые руки о льняной передник.
– Каково состояние Его Величества? – нарочито громко спросил Тарэм, убрав руки за спину. – Насколько мне известно, королева уже преставилась?
– Вы, видно, плохо расслышали, – ответил вместо лекаря отец и, слегка наклонив голову, тихо добавил: – Ведущая сегодня многих не досчитается. Если не поспешите, то и род Каэла тоже: герцог Пата будет не в восторге от смерти своей дочери. Я уже послал ему весточку.
Нахмурившись, Глава Совета вопросительно посмотрел на Парамана. В его глазах мелькнуло подозрение, а черные зрачки почти закрыли мутно-зеленую радужку. Чувствуя, как обвивают сознание холодные щупальца, Параман медленно выдохнул. Затихшая в его руках Али-Нари вздрогнула и обмякла.
– Что ж, пусть Ведущая сама с этим разбирается, – заметно побледнев, прошептал Тарэм и, зашуршав мантией, вышел в коридор.
Увидев, что отец направился в спальню, Параман передал девочку лекарю и поспешил следом.
В комнате было душно от горящих повсюду свечей, но в отличие от гостиной царил полный порядок, исключая перевернутую плетеную колыбель и поблескивающий на белом ковре разбитый бокал.
– Стой где стоишь, – холодно велел отец и, встав перед лежавшим на постели братом на одно колено, положил ладонь на его лоб. Будто почувствовав прикосновение, тот едва заметно вдохнул, но глаз не открыл. Никаких ран, кроме небольшой и уже не кровоточащей ссадины на шее, издали видно не было.
Послушно замерев, Параман искоса посмотрел на застывшую в дверях тетку. Зажав ладонью рот, та медленно сползла по косяку на пол. «Будто ты не знала», – презрительно подумал он, с трудом удержавшись, чтобы не произнести этого вслух.
По-хозяйски отодвинув Парамана, герцог Аурок обошел колыбель и, хмыкнув, нагнулся к бокалу.
– Король умер. – Тяжело встав, отец бережно поправил соскользнувший с покрывала меч и положил его на грудь брату. – Смотрите не обрежьтесь, кузен, не то Ровмэн останется без генерала, – не оборачиваясь, добавил он. – Этот яд действует быстро, а противоядие есть только у Главы Совета. Вряд ли он вам его даст.
Отдернув руку, Аурок напряженно выпрямился, его впалая щека, прикрытая редкой черной бородой, нервно дернулась.
– Где ребенок, Кайл?
– Откуда мне знать? Меня тут не было.
– Да ну? – Неспешно подойдя к закрывавшему потайную дверь гобелену, герцог прислонился к нему спиной.
Пожав плечами, отец молча шагнул к окну и, распахнув тугие створки, выглянул наружу. Над лесом уже занимался рассвет. Ураган стих, и ветер, усеявший дорожки сада оборванными цветами и сломанными ветками, тут же заколыхал портьеры и задул часть свечей, погрузив спальню в тревожный полумрак.
Незаметно отступив, Параман выскользнул в гостиную и, не оглянувшись на окрикнувшего его Аурока, знаком приказал нескольким стражникам следовать за собой. Оставаться в Белом коридоре, где все было пропитано смертью, он больше не мог.
[2] Благодарю, мой король (Глава Рода) (Древний язык Королевства)
