Булочка примирения

Ланфэн медленно перемешивает в прозрачной миске воду, растительное масло, сахар и дрожжи. Лицо её выражает блаженную отстранённость.

О чём она думала, когда готовила свои знаменитые паровые булочки? Владелец ресторана утверждал, что девушка нема и тупа, но господин Фу был иного мнения. Наблюдение за глупыми людьми не приносит умиротворение, только раздражение. Работа Ланфэн никогда не раздражала. Фу заходил сюда ещё тогда, когда ей было от силы лет шестнадцать, а ему самому – пятьдесят. Девять лет. Девять долгих лет она готовила лучшие булочки в районе, а он приходил сюда посмотреть на её работу, подумать и разобраться с текущими делами.

Ланфэн отставляет миску в сторону, достаёт из шкафа муку и сито.

Фу отодвинулся подальше. Любопытно: где бы он ни сидел, всегда оказывался в муке. Белоснежная пыль оседала на лацканах пиджака, на брюках в области колен или на волосах. Но это не раздражало, напротив, несколько забавляло старика.

Руки девушки взлетают над длинным белоснежным столом, взметая столбы муки и ловя их на лету ситом, потом нагребают плоскую широкую гору и превращают её вершину в кратер несколькими уверенными движениями.

В этот момент старик видел в ней не лепщицу булочек, а мастера тай-чи: работали не только пальцы и запястья, но и локти с плечами. Иногда она плавно перемещала корпус вслед за движениями рук то влево, то вправо. От этого сходство усиливалось.

Ланфэн отправляет смесь из миски в кратер, затем достаёт из кармана фартука палочки. Внимательно осматривает со всех сторон, словно это – произведение искусства. Или оружие. Взвешивает в руке, одну откладывает, а другой начинает замешивать тесто. Как только мучной кратер с водой превращается в груду мягких комочков теста, Ланфэн откладывает палочки, недолго месит тесто руками, а потом накрывает влажным полотенцем.

И в этот момент Фу всегда погружался в раздумья, потому что наступали двадцать семь минут тишины.

Ланфэн пододвигает табурет, усаживается за стол и отрешённо соскрёбывает налипшие кусочки теста с поверхности.

Фу сцепил пальцы в замок и чуть прикрыл веки. Сейчас дела шли не так хорошо, как могли бы: Терракотовая Принцесса со своей бандой укоренилась в восточном и южном районе города. Фу считал себя слишком старым и не слишком глупым, чтобы ввязываться в грызню из-за территории. Западные фабрики приносили его Нефритовым Драконам стабильный доход с минимальными рисками. Юг и восток до недавних пор были предоставлены самим себе: погрязшие в разборках слабых группировок, они не считались тем лакомым кусочком, ради которого стоило ввязываться в войну.

Но теперь, когда Терракотовая Принцесса подмяла банды под себя, этими районами заинтересовался Ксинг и его Золотые Тигры. Что-то он замышляет, вынюхивает. Не живётся ему спокойно. Будь Фу на его месте, довольствовался бы тем, что есть. Игорные дома, многочисленные отели, три оперы, синематорный зал и доки – вполне прибыльная комбинация. Но молодость на то и молодость, чтобы не останавливаться на достигнутом. Не ровен час, между Ксингом и Принцессой развяжется самая настоящая война.

Хорошо, что среди всей этой возни есть островок безопасности. Центр всегда негласно считался нейтральной территорией, чтобы можно было вот так сидеть спокойно на кухне любимого ресторанчика и наблюдать, как Ланфэн готовит паровые булочки. Если Фу торопился, то покупал готовые булочки в «Золотом городе» – в целом, ничуть не хуже. В булочках Ланфэн самое вкусное заключалось в возможности наблюдать за процессом приготовления.

Двадцать семь минут подходят к концу, и Ланфэн достаёт тесто. Несколько лёгких движений, и неровный комок превращается в гладкую сферу. Её руки проворно мелькают над тестом. Она достаёт заранее подготовленные квадратики из кондитерской бумаги, укладывает на дно пароварки. Потом дело за кусочками теста. Совсем немного времени на расстойку, и можно будет приступать к самому главному. К пару.

Во время этого, второго, ожидания старик Фу обычно придумывал, как же решить вопрос, над которым думал совсем недавно. Мысли разрастались, как на дрожжах, принимали положенную форму. Но сейчас не получалось. В рецепт закрался неизвестный ингредиент, мешающий всему процессу. Как можно всё взвесить и замешать в идеальное тесто, когда сыпешь, не глядя? Вот это белое – соль или сахар, а может быть и вовсе сода? Так же и эта Принцесса. Тёмная лошадка, бравый герой оперы за чёрной маской. Народный освободитель и избавитель.

За дверью послышалась возня и приглушённые голоса. Господин Фу нахмурился. Ему не нравилось, когда кто-то лишал его возможности отдохнуть и подумать в любимом месте.

Ланфэн задумчиво склоняет голову, потом медленно переводит взгляд на часы. Улыбается. Словно говорит: как хорошо, что этот шум не отвлекает меня от молчаливого ожидания. Она включает плиту и терпеливо усаживается обратно.

Дверь резко распахнулась, и на кухню ввалились трое. Худой молодой мужчина с тонкими усами и маленьким треугольником бороды – Ксинг. Его старик Фу мог бы узнать и в чёрно-золотом ифу, и, как сейчас, в серой глухой рубашке, простых брюках и пиджаке без отворотов. А двое других – телохранители, головорезы Тигров. Из-за их спин робко выглядывал хозяин ресторана, пытаясь одновременно раскланиваться с извинениями и оттаскивать громил. Фу еле заметным знаком попросил его выйти, тот закрыл дверь с явным облегчением на лице.

Ксинг коротко кивнул вместо приветствия, Фу тоже склонил голову, но ниже и медленнее. Воспитание никогда никуда не денется, даже если человек, с которым здороваешься, не особо по душе. Или же это просто старость.

– Вас чрезвычайно тяжело найти, господин Фу.

– Дела западного района сами себя не решат, господин Ксинг.

Ксинг скептично улыбнулся и прошёл к столу.

Ланфэн удивлённо наблюдает за тем, как чужие люди врываются в её священное место. Потом утрачивает к ним интерес и выключает плиту. Крышку пока не открывает, чтобы булочки не потеряли форму.

– Я хочу предложить вам альянс против этой самозваной Принцессы, – с улыбкой произнёс Ксинг, засовывая руки в карманы. – Разделим юг и восток. Первые люди города должны знать друг друга в лицо, а не прятаться под маской.

– Дела западного района отнимают много сил и времени, – осторожно покачал головой Фу. – К тому же, открытая война может подорвать благополучие города и его жителей. Мне не нужны волнения и лишнее внимание императора.

– Жалкий трус! – вскричал Ксинг. – Ли, убери его!

Головорез, стоявший по левое плечо лидера, извлёк из-за пояса пистолет.

Ланфэн в мгновение ока извлекает из-под стола нож и бросает в головореза Ксинга.

Лезвие вспороло вены на запястье, рука дёрнулась, и выстрел ушёл левее головы Фу, в нагромождение мешков с мукой.

Белое облако укрыло старика от глаз Тигров, но это уже не требовалось. Всё их внимание было сосредоточено на девушке. Второй головорез потянулся к оружию, но Ксинг его остановил.

– Телохранитель-булочница? – снисходительно усмехнулся он.

– Мне нравится твоё предположение, Золотой Тигр, – отвечает ему Ланфан тихим, размеренным голосом, за которым пляшут смешинки.

И всё встало на свои места. Фу помнил этот голос, но ассоциировал его с другим человеком. Терракотовая Принцесса, скрывающая свою личность за чёрной маской и таким же чёрным ифу. Мастер летающих кинжалов и шуангоу.

Ксинг тоже голос узнал, потому что на его лице ярко расцвело недовольство и гнев.

– Присаживайтесь, господин Ксинг. Я готовлю лучшие булочки в городе. Чудесное завершение глупой ссоры на пустом месте.

Он сжал губы и присел за стол. Оба телохранителя тут же заняли место по обеим сторонам стула.

Терракотовая Принцесса отворачивается и осторожно выкладывает булочки на большую тарелку, ставит на стол.

– Пусть тот, кто устроил беспорядок, подметёт муку с пола, – не глядя на Тигров, бросает Ланфэн и достаёт из-под столешницы ещё один нож. Консервный.

Она открывает банку со сгущёнкой и ставит рядом.

Головорез с кровоточащей рукой ухватил метлу и смёл просыпанную муку в совок.

– Если позволите заметить, господин Ксинг, то на вашем месте я бы не вступала в конфронтацию с господином Фу и его Драконами, – она осторожно подцепляет нарезанное тесто и укладывает в пароварку. – Междоусобицы уже сгубили банды Тени, Следа и Ворона, вы хотите повторить их судьбу? Городом издревле правили три семьи, три клана, три группировки – хоть как. Некоторые вещи лучше не менять, иначе рискуешь захлебнуться в собственной крови.

– Ты угрожаешь мне, девчонка?

– Вовсе нет, я даю вам пищу для ума, прежде чем предложить пищу для тела. Прошу, угощайтесь.

– Я отказываюсь это есть! – взревел Ксинг, взметнувшись со стула.

– В самом деле, господин Ксинг? – отстранённо улыбается Ланфэн. – Неужели вы считаете, что я пытаюсь вас отравить? – она переводит взгляд на лидера Драконов и обращается уже к нему: – Господин Фу, скажите, за шесть лет я хоть раз предлагала вам плохие булочки?

Старик медленно покачал головой, припоминая знакомую поговорку: «Кто ближе к огню, тот первым и сгорает».

– Но я вижу, вы мне не верите.

Ланфэн берёт булочку и надкусывает, потом пододвигает тарелку в центр.

Фу потянулся со своей стороны, Ксинг махнул рукой своим головорезам, и они взяли свои булочки раньше него.

Булочки были, как и всегда, прекрасными на вкус, но Фу еле мог прожевать. Глотка пересохла от волнения.

– Так чего ты хочешь, девчонка?

– Доки, господин Ксинг, – вежливо склоняет голову Ланфэн и отламывает небольшой кусочек от своей булочки. – Мне нужен свободный доступ к докам. За них я готова отдать весь торговый район.

Фу находил такую сделку более чем приемлемой. Жаль, предложение адресовано не ему.

– Нет.

– Видимо, предлагать вам время на раздумья бессмысленно? – Ланфэн качает головой и отправляет в рот кусочек. – Желаете сгущёнки? Я обычно не наливаю её, потому что господин Фу не любит сладкие булочки. А вы?

Ксинг молча кивнул.

Ланфэн достаёт тарелку, аккуратно, по кончику ножа, наливает сгущёнку на тарелку, вырисовывая замысловатые узоры из цветов и сплетённых стеблей. Закончив, придирчиво осматривает работу и придвигает к Ксингу.

Он обмакнул булочку, отправил в рот. Следом к тарелке со сладкими узорами потянулись его Тигры.

– Я люблю наблюдать за людьми, особенно, когда они не знают, что за ними наблюдают, – внезапно говорит Ланфэн, отщипывая очередной кусочек и отправляя в рот. – Знаете, господин Ксинг, как с фотокарточками. Обычно на спонтанных снимках люди получаются правдоподобнее, честнее. Так и с наблюдением. Если узнаешь человека в обычной обстановке, где он не обязан играть на публику, узнаешь истину.

Ксинг резко кашлянул. Фу призадумался. В её словах была доля правды: не зря же ему виделось, что она движется подобно мастеру тай-чи.

– Истина – самое опасное оружие, а опасное оружие не терпит неумелых рук. Об истину легко пораниться, равно как и невзначай причинить вред другому. Истина может быть грозной и мощной, как топор, а может оказаться лёгкой и незаметной, как игла.

Кашель подхватили головорезы.

– Вы зря предпочли лживо заключить альянс у меня за спиной, лучше бы рубанули топором истины, – Ланфан улыбается. – А ещё вы зря едите то, что не ем я. У меня всегда припасена особая баночка сгущёнки для таких сладкоежек-вредителей, как вы.

Ксинг открыл рот и попытался что-то сказать, но красные пузыри заполнили глотку. Тигры замертво упали. Фу отложил недоеденную булочку. Теперь уж точно кусок в горло не полезет.

– Эй, уберите здесь, – звонко кричит Ланфан, отправляя в рот последний кусочек, а потом обращается к единственному выжившему собеседнику: – У меня к вам прекрасное предложение: торговый район за доки. Север мне не нужен, так что можете взять район себе, господин Фу.

– А как же… – булочка сводила с ума, старик отодвинул тарелку подальше. – Все эти слова по поводу трёх правителей и изменений, которые влекут реки крови?

– Без изменений любое начинание ждёт медленная смерть. Может быть, сегодняшние события выведут на сцену нового актёра, новую маску. Пусть. Я буду довольна, когда у меня будет доступ к докам, – она хитро улыбается и подмигивает собеседнику. – И возможность готовить булочки в любимом ресторанчике.

– А я буду доволен, если никто не будет угрожать мне пистолетом. Или травить сгущённым молоком.

– Что вы, господин Фу, – Принцесса кланяется, неглубоко, но с почтением. – С вами этого не случится.

Фу кивнул и вышел из-за стола.

Но может случиться кое-что другое. Кто знает, что за истина открылась ей за долгие годы наблюдения за ним? Какая мелочь станет его уязвимостью?

***

На следующий день Фу остановился возле вывески другого ресторана, погладил морщинистый подбородок, улыбнулся. В конечном итоге булочки в «Золотом городе» ничуть не хуже, ведь так?