Дорога через ад

По внутреннему ощущению времени, мы умерли дня три назад. Но, конечно, прошло намного больше.

Карета – разумеется, иллюзорная – отстукивала по мостовой. Ладошка Сильви́ сжала мою руку – я повернул голову, и жена улыбнулась, нежно и кротко:

– Всё будет хорошо.

Я давно наколдовал нам привычный вид, и теперь она была в светло-голубом платье, которое я так любил при жизни, а её русые локоны вновь были небрежно заколоты наверх. Так она выглядела на нашем скромном венчании, не найдя белого платья. Именно такой я хочу её запомнить.

Я выглянул из окна кареты и поморщился: она ехала без лошадей и кучера. А чего следовало ожидать? Я создавал окружающее меня пространство – всё, что за пределами стен, я не видел. Взмахом руки я исправил раздражавшую нелепость, а Сильви вздохнула:

– Ты опять сосредотачиваешься на материальном, Шарль… Ведь за это ты и наказан, – мягко напомнила она.

Я мог лишь кивнуть:

– Не только. Там был целый список.

Несмотря на боль, отчаяние и страх перед будущим, я с любопытством рассматривал проплывавшие мимо души. Их необычный вид снова наводил на мысль, что прошло довольно много времени, пока суд рассматривал наше дело.

Вот пробежал непристойно обнажившийся парень в панталонах до колен. За ним шла женщина в мужской одежде. И группа мальчиков в синих костюмах и с ярко-красными платками на шее.

– Вы из какого времени? – крикнул я, но они не оглянулись: не увидели нас.

Вдоль дороги тянулись высокие серые здания, наводящие скуку одним своим видом. Правда, вдали показалась улица из маленьких частных домиков – и я мысленным посылом повернул туда. Мимо сновали на огромной скорости низкие кареты – без кучера и лошадей. Пожалуй, среди них моя карета в её изначальном виде смотрелась бы не так уж нелепо.

Но исправлять не хотелось. Успею ещё привыкнуть к изменениям.

Почти везде были очаги ада. Души кричали и плакали, а те, что находились здесь дольше, сжимались в комочек, стараясь быть как можно более «удобными» для окружающего кошмара и надеясь, что за это получат чуть меньшую порцию боли.

Райских уголков было немного, но ворота почти везде закрыты.

– Смотри: вроде, неплохое место! – Сильви показала на маленький адский огонёк с открытыми воротами. Сюда приглашают – значит, я могу войти.

Действительно неплохое место, мельком отметил я. В этой яме была всего одна душа, да и ад здесь не то чтобы горел – так, тлел. Наверно, это и впрямь лучший вариант для меня, но поблизости не виднелось райских ворот, и я помотал головой:

– Сначала мы найдём место для тебя.

Я пропустил удачный момент: одна из новоприбывших душ быстро среагировала и, оттолкнув остальных, буквально влетела в ворота, и они закрылись. Иногда удаётся войти нескольким сразу, но чаще приглашают по одному.

Сильви вздохнула и крепче сжала мою руку:

– Надеешься запомнить мои координаты? …Снова всё те же ошибки, Шарль… – грустно прошептала она.

Я знал, что она права, но ничего не мог с собой поделать. Я должен пристроить её первой. И чтобы быть уверенным, что с ней всё в порядке, и чтобы хотя бы попытаться запомнить, где она.

Мы проехали ещё несколько адских костров: трижды были открыты ворота, Сильви каждый раз оглядывалась на меня, но я не реагировал. Я искал для неё рай.

Наконец-то! Маленький райский уголок с открытыми воротами. Здесь уже были три души и приглашали ещё одну – четвёртую. Меня огорчало лишь то, что поблизости не было открытых адских ворот. Я бы даже не стал выбирать и оценивать: какая разница, насколько сильное пламя и сколько тут боли, если рядом Сильви!

Но вероятность двух разных открытых ворот рядом всё равно слишком мала. Так можно долго искать, а у нас не очень много времени: здесь с каждой минутой теряешь память. Обернувшись к жене, я вдруг поймал себя на мысли, что не знаю, почему наколдовал ей именно это платье. Помню, что оно что-то значит для меня, но что?..

Надо было определяться как можно быстрее. Я выскочил из кареты и помог выйти Сильви. Она с улыбкой оглянулась на райский сад: души пока не замечали нас, но обязательно почувствуют, как только она войдёт. Надо же! Одна из присутствующих здесь душ – мужчина – пришёл сюда из ада! Я видел это по тлеющему шлейфу огня, который тянулся за ним. Но теперь он, несомненно, принадлежал раю.

– Смотри!.. – восхищённо пробормотал я.

– Да, я заметила, – кивнула Сильви. – Как жаль, что сюда ты не можешь зайти. Он мог бы научить тебя, как это сделал.

– Мы рано или поздно столкнёмся, и я надеюсь, он будет рядом. Или научит тебя, а ты потом расскажешь мне.

– Боюсь, я не запомню, что именно надо рассказать, – с грустной светлой улыбкой она покачала головой, и мы приблизились к воротам.

Шутки ради я всё-таки прикоснулся к ним, но чуда, разумеется, не произошло: защитное поле не пускало демона: это место для ангела. Я не мог сюда войти, так же, как моя жена не смогла бы проникнуть в ад.

Сильви последний раз оглянулась на меня, прошептала:

– Прошу, сделай выводы, Шарль… не пытайся запомнить… люблю тебя, – и, ещё раз улыбнувшись, шагнула в ворота – они тут же захлопнулись, а души радостно защебетали, столпившись вокруг новоприбывшей.

Я вздохнул и пристально оглядел райский сад, ставший новым домом для моей любимой. «Не пытайся запомнить…» – но как я могу иначе? Ведь тут Сильви! Вот она, здесь, и я чётко и ясно вижу, где можно её найти!

Но память иссякала, как время в песочных часах. Поэтому, мысленно повторяя координаты жены, я побрёл прочь, надеясь как можно быстрее найти открытые адские ворота.

На этот раз я шёл пешком. Не хотелось пропустить шанс. Я оглядывался по сторонам, смотря в каждую щёлку: ну, хоть одни ворота! Любые! Самые маленькие, с сильным огнём или слабым, с множеством душ или нет – без разницы.

Наконец, за углом я увидел нужное! Открытые адские ворота! Внутри было шестеро и приглашали сразу двоих. Эта яма была вполне приемлемой для существования: тлеющий уголёк с одним главным грехом: слабость и бездействие, но именно это явилось препятствием: тут уже столпилась целая очередь. Я насчитал двенадцать конкурентов и понял, что шансов нет.

– Шарль, ты что ли, зараза? – услышал я вдруг знакомый голос и, обернувшись, увидел хромого Клода – главного моего врага, борьба с которым и привела меня на тот злосчастный суд и, в конечном итоге, в ад.

Мгновение мы переглядывались, потом разом сплюнули на землю и, поколебавшись, пожали руки.

– А что твоя пара? Вы ведь венчанные, стало быть, неразлучны? – спросил он, покосившись на заварушку у ворот: души дрались, не пуская друг друга.

– Уже в раю. Здесь, недалеко, – я махнул рукой в конец улицы.

– Ясно, – он сплюнул ещё раз. – Дерьмо, когда разные приговоры.

– Да, мерзость, – согласно кивнул я.

Он оглянулся на дерущихся демонов и неожиданно предложил:

– А что, может, рванём? Два места!

Я расхохотался:

– Мы там с тобой друг друга прирежем.

– Да нам через пару часов память отшибёт, – пожал плечами Клод. – А по сути-то одно мы, Шарль. И сказать по правде, я всегда был не против, чтобы ты к нашей компашке примкнул. Дурак ты, что выбрал Лысого. Ничему, кроме трясущихся поджилок, у него не научился.

– А ты научил бы меня бедняков грабить? – побагровел я, сжимая в руке наспех созданный кинжал.

– Нет, ты идиот, – расхохотался Клод, покосившись на моё оружие. – Решил нарисованным клинком зарезать нарисованное тело? Ну, валяй.

Я криво улыбнулся, бросил кинжал, и он рассыпался в прах где-то на лету. Что это я, правда? Опять сосредотачиваюсь на материальном… Надо думать про новое пристанище, а я не могу выкинуть из головы старые распри из уже прожитой судьбы.

– Знаешь, а давай! – решился я. – Войдём вместе.

Старого врага знаешь лучше самого близкого друга. Память исчезнет, но ощущение узнавания останется.

Мы оглядели толпу профессиональным взглядом, и Клод толкнул меня в плечо:

– Давай, как летом двадцать шестого? Мы вас тогда почти сделали!

– Именно что «почти»!..

– Но план-то был на все сто! Если бы не предатель-Поль…

– Нет уж, лучше нашего броска в ноябре двадцать третьего ничего не придумано!

– Как скажешь, – махнул рукой Клод. – На эту шушеру любой план сгодится.

Мы подошли с разных концов к краю ворот. Демоны бушевали, раздирая друг друга. Тоже дураки: ворота ведь не будут открыты вечно. Если никто не зайдёт, то они в любом случае скоро закроются. И, кстати, после таких «приглашений впустую» часто больше не открываются.

Я старательно залез в самую гущу, для вида поколачивая всех, кто попадался мне на пути. Клод поднял палец, показывая, что начинает, и заорал мне через толпу:

– Эй, братуха, бросай их нафиг, рядом ворота на троих открылись!!! – и побежал через дорогу.

«Братуха!» – я ухмыльнулся, отдав дань юмору. Впрочем, если прорвёмся, то, считай, и правда братья будем.

И я подался обратно, снова пробираясь через разъярённые души. Но на этот раз толпа рванулась вместе со мной, а Клод, сделав круг, резко влетел в ворота. Я же бросился на землю, позволяя этим идиотам пробежать прямо по мне, а потом рванулся назад. Но тут кто-то с силой толкнул меня к дороге, и незнакомая душа пролетела мимо, заняв моё место! Ворота захлопнулись.

Я взвыл от огорчения: ведь почти получилось!.. В адской яме лишь одна душа заметила прибытие новеньких, вздохнула и сплюнула на землю прямо как Клод.

Мы, оставшиеся на дороге демоны, застыли, не зная, что теперь предпринять. Многие со вздохом разбрелись в разные стороны, но некоторые остались. Мужчина в железных доспехах (сколько ж времени его приговор рассматривали!..) жалостливо взглянул на меня и поделился:

– Не переживай. Тут часто открывают.

– Нет у меня времени ждать, – пробормотал я, уже с трудом вспоминая имя жены. Софи́? Сиби́л? В отчаянии я сжал кулаки и помчался по дороге.

Я пробежал достаточно долго, чтобы забыть точный путь до райского сада, где оставил любимую. Но, наконец, мне повезло: открытые настежь адские ворота! И ни одного конкурента на этот раз.

Не раздумывая ни секунды, я влетел – ворота захлопнулись, и только тут я понял, в какую горящую яму попал.

Здесь было двое: мужчина, сгорающий в желании власти, и женщина, корчащаяся от страха. Заметив меня, она вздрогнула и подскочила:

– Он толкнулся! – радостно закричала она.

Мужчина повернул голову и покровительственно кивнул:

– На этот раз будь добра: хорошо заботься о будущем первом секретаре горкома, – он послал ей холодную улыбку. – Мой сын должен появиться на свет богатырём! – он самодовольно откинулся на спинку кресла.

– Или дочка, – осторожно добавила женщина.

– Только попробуй, – процедил он, закрываясь газетой.

Оглянувшись вокруг, я понял, что уже почти не вижу бестелесных душ. Они тихо исчезали, становясь всё более прозрачными, и теперь я чётко различил, что большинство карет без кучера принадлежали материальному миру. По дороге прошла ещё небольшая группа детей с красными платками на шее – видимо, и те были с физическими телами, потому и не слышали меня.

Я уже чувствовал тело, и при каждом моём движении женщина умиленно гладила себя по животу, но я ещё помнил: и жену, и приговор, и то, что в этой жизни должен стать пианистом. Я покосился на сурового мужчину и мысленно вздохнул: станешь с ним, как же!.. И лишь повторял как мантру – чтобы не забыть: «Он садовник, она скрипачка, у них ещё сын на два года старше, дом из красного кирпича на улице Ленина…» Или Сенина? Вот, уже забыл. Подробности райского сада нещадно стирались из памяти.

«Не пытайся запомнить», – просила она, заходя в ворота. Но я не мог иначе. Видимо, и в следующей жизни мне грозит ад.

Я вспомнил, как ангелы сразу окружили её, как только женщина почувствовала первый толчок: мужчина положил руку на живот, а мальчик обнял за ногу и весело что-то болтал, смотря снизу вверх. Как же тот мужчина, её новый отец, выбрался из ада в рай? Хорошо бы пообщаться с ним – надеюсь, пути сойдутся.

«Они всегда сходятся – главное, оказаться на своей дороге», – я вдруг вспомнил, как жена мягко пыталась объяснить мне после суда.

– …тесть обещал устроить в спецшколу. Потом, я думаю, на международно-правовой факультет в МГИМО… – донёсся до меня строгий голос мужчины.

Женщина открыла рот, чтобы что-то возразить, но тут же согласно опустила голову.

А… что терять! Хоть раз попробую поступить необычно. Попытка запомнить детали никогда ещё не оканчивалась успешно. «Я пианист, я должен стать пианистом, только пианистом…» – новая мантра стучала в голове, иногда пропадая, но именно её даже после паузы удавалось вспомнить.

Адское пламя разгоралось в нас троих – я его ещё видел – властолюбие мужчины, страх женщины и …целый список у меня. Я уже с трудом задержался на мысли, что хотел кого-то найти… вроде, девушку… или друга?.. Забыл. Но зато всё лучше ощущал физическое тело.

Из окна соседнего дома зазвучала музыка, и я радостно дёрнулся, вызвав новый прилив нежности у женщины. Почему-то мне очень нравились эти переливы. Я не знал почему, словно вылетело из головы что-то важное, но не покидало ощущение, что это моё! «Я пианист…» – вспомнилось вдруг, и я снова радостно дёрнулся. Да! Я уже пианист. Осталось научиться играть.

Лето 2016