Одним теплым весенним вечером я застрелюсь.

Одним теплым весенним вечером я застрелюсь.
Моя пуля пробьет насквозь грудь и застрянет в стене.
Одним теплым весенним вечером залетит в окно грусть,
Сотней бордовых пятен, оставшись гостить на стекле.

Этот вечер, быть может, настанет этой весной.
А, возможно, нагрянет в гости через года.
У окна сидя, я закурю, говоря с тобой,
Вместе мы откупорим и выпьем вина.

Знаешь, я сотни раз уже видела этот день.
И никто не заметил странного ничего во мне.
Все нормально, смеялись вместе и пили чай,
Только утром остался белый, чуть теплый труп.

Он остынет к обеду, поверь, стоит лишь подождать.
Ну, а призраков видеть вам, увы не дано.
Пока тело бледнеет, ведь Смерть- Старуха не будет ждать.
Душа в небо стремится, и, знаешь, становится очень легко.

Вам, живым, этого не понять.
А для этого нужно лишь умереть.
Но что будет потом, вам ответа никто не даст,
Ведь за душами в мир иной плотно закроется дверь.

Я оковы сорву, что связали меня с землей,
Заставляя из года в год ходить, смеясь.
И над миром бескрайним, наверно, я птицей взлечу,
Подставляя лицо дождю и прохладным ветрам.

Полечу по просторам своей необъятной страны,
Над волнующейся от ветра зеленой сочной травой,
Над полями, у которых не видно краев,
Над деревьями, что только рождают листву.

Храм увижу, который стоит у воды,
Не смогу удержаться, в него залечу, помолюсь,
Тем святым, что так ласково смотрят сквозь дым,
О покое своей беспокойной души, я задую свечу.

Не думаю, что откажусь от полета по бурной реке,
Да и в горы, пожалуй, слетаю хотя бы на час.
Ведь и раньше мне нравилось видеть, как из ледника
Начинает движенье свое большая вода.

Знаю, ты не скоро увидишь меня такой… свободной, живой.
Ведь сейчас лежит в комнате мой окровавленный труп.
Залила я кровью обои и чуть- чуть потолок,
И надеюсь, что ты меня за это простишь.

Мне и здесь хорошо было, с вами, но я предпочла
Окунуться в тот мир, что был за стеной,
И ты уж прости, что так вышло,
И Дверью стал револьвер, что лежал на столе…