Гости Хэллоуина

Закурил под облезшей надписью:

“КУРЕНИЕ В ПОДЪЕЗДЕ ЗАПРЕЩЕНО. ШТРАФ.”

Не то чтобы я, засранец такой, плевал на запреты, просто сюда дотягивается вайфай, а курить дома запрещает Лиза. Да и набитая бычками банка кофе красноречиво выдает отношение остальных жильцов к таким запретам.

Время лучше коротать с сигареткой. Уже половина одиннадцатого, а моя ненаглядная все собирается… Бабы.

Не знаю, что первым заставило испытать то ноющее чувство в груди, когда дыхания не хватает, а ребра норовят размозжить сердце. То ли погасший прямо в руке смартфон с полной батареей, то ли слишком резко упавшая на голову тишина. У подъезда продолжал парковаться “жигуль”, но рев мотора перестал долетать до меня через приоткрытое окно. Даже привычный треск потолочной лампы стих.

Никогда не верил в шестое чувство, но что если не оно покалывало холодом кончики пальцев, заставило забыть о тлеющей сигарете в зубах. Внизу, через семь с половиной пролетов, отчетливо грохнула дверь подъезда. По лестнице застучали каблуки: кто-то быстро поднимался наверх. Очень быстро, почти бегом! И моментом вспотевшая задница подсказала – сюда.

– Только не в сто сорок первую, не в сто сорок первую! – через бетонные конструкции, которые советские инженеры решили не обременять звукоизоляцией, долетел приглушенный крик Виктора, соседа снизу.

Он тоже почувствовал? Или услышал? Сто сорок первая – его квартира.

Боль в губах от прогоревшей сигареты сбросила оцепенение, выбила из головы пустые вопросы и спустила взведенную пружину инстинкта. Перепрыгивая ступеньки, я взлетел по лестнице в проем тамбура и запер за собой дверь. Уже готовился принять весь абсурд ситуации: подумать только, испугаться чьих-то шагов да выкриков сумасшедшего соседа! Как от удара на голову посыпалась штукатурка. Словно в дверь с той стороны влетел плечом борец сумо. Лампочка над головой предательски погасла. Из темноты послышалось, как остервенело дергается ручка.

И снова удары, один за одним.

Прислонившись спиной к стене, подумал: скинуться с соседями на новую дверь тамбура, железную взамен деревянной, стало, возможно, самым выгодным вложением в жизни.

В темноте попытался попасть в свою квартиру. Черт, заперто! Похлопал по карманам: ключи остались дома. Наощупь нашел звонок, вдавил кнопку до упора. Ноль реакции. Колотил кулаками в мягкую обивку. Добавил ногой. Лиза, мать твою, да что ты там делаешь?

Я метался, задыхаясь, меж трех стен, звонил и стучал соседям, кричал и матерился так, что в соседнем подъезде должно быть слышно. По темноте поплыли красные круги.Или это в моих глазах? Стук в висках сравнялся по громкости со стуком в дверь.

Обессиленный, я опустился на корточки. Бетонная ловушка словно стала теснее.

– Только не в сто сорок шестую, только не в сто сорок шестую… – бормотал я заклинание Виктора.

– Сережа? Ты чего здесь сидишь? – Лиза застыла на пороге. Свет из прихожей резал глаза.

– Ты где была? – я поднялся, косо поглядывая на дверь тамбура. Больше в нее никто не бил. – Я звонил.

Говорил тихо, стараясь скрыть дрожь в голосе.

– Не знаю, в прихожей красилась. Может, звонок не работает, он старенький. У нас лампочка перегорела? Я же давно просила тебя поменять. – Лиза включила фонарик на телефоне и закрыла за собой дверь. – Чего ты такой бледный? Все нормально?

Девушка возилась с ключами и не заметила, как я дернулся от щелчка рядом. Из соседней квартиры вышла соседка с мусорным ведром.

– Здравствуйте! – улыбнулась Лиза.

– Привет, молодежь! – бодро отозвалась женщина. – Лампочка перегорела?

– Да. Сергей завтра новую вкрутит. – Лиза взяла меня под локоть.

– Это я звонил. – в голове уже мелькали варианты оправданий.

– Когда? Я не слышала. Мусор вот решила выбросить. Знаю, что на ночь примета такая, ну что поделать? Не будет же полное ведро ночь стоять...

Да как не слышала-то? Весь дом на уши бы от такого встал!

– Посвети мне, Лизонька.

Женщина уже открывала дверь тамбура, а я весь сжался.

– Вот уроды! Твари какие, нет, ну ты посмотри! Новая же дверь! – ругалась соседка, ступив за порог.

Мы вышли следом. Действительно, жалко смотреть: ручка вырвана “с мясом”, обивка кусками валяется на полу, обнаженный металл блестит свежими вмятинами.

– Вот козлы! – Лиза даже топнула ножкой.

– Завтра в милицию пойду. Это же не дело! Вы что-нибудь слышали? – бушевала соседка.

– Ломился кто-то. – признался я.

– Когда? Кто?

– Десять минут назад. Хулиганы, наверное. – я хохотнул от своей же догадки. Наверное, на нервах. – Ненавижу Хэллоуин.

***

– Ненавижу Хэллоуин. – повторил я, втискиваясь в вагон. Этим вечером метро под завязку набито шлюшками-ведьмочками, вампирами из фильмов восьмидесятых да пьяными Джокерами.

– Ну ты чего? – Лиза покачнулась, когда поезд тронулся, и положила руки мне на плечи. – Весь вечер как на иголках. Я знаю, тебе не нравятся толпы, но мы же договаривались отпраздновать вместе. Наш первый Хэллоуин, ну!

– Было бы что праздновать. – буркнул я. – Может когда-то давно такие обряды действительно имели смысл для культуры. Но сейчас пережиток, маскарад, высосанный из пальца…

– Бу-бу-бу! – передразнила девушка. – Да будет весело, вот увидишь! Я даже не заставляла лезть тебя в костюм, а нашла выход проще.

Она ткнула пальчиком в мою грудь, где на толстовке красовалось: “ЭКСПРЕССО”. Я посмотрел на ее “ИХНИЙ” и невольно улыбнулся.

– Надеюсь, не придется делать массаж сердца какому-нибудь впечатлительному филологу.

Девушка продолжила что-то щебетать, но я слушал вполуха. Слишком многое надо сложить, скомкать, утрамбовать уже, наконец, в голове! Эмоции ушли, лишив недавние события резкости, как уходит прилив, забирая с собой песчаные замки. Но рассудок остался. В этом я пока ещё уверен.

Ни один хулиган или злой хэллоуинский шутник не смог бы провернуть подобное. Осталось лишь трезво оценить ситуацию и понять: кто и как? Ну, может не совсем трезво. Поход по барам этой ночью никто не отменял.

– … а еще, почему светильники из тыквы делают, знаешь? – Лиза, моя неутомимая Лиза…

– Нет. – честно ответил я, покусывая губы.

– Это ирландская легенда. Говорят, жил когда-то фермер, пьяница и прохиндей. Звали его Джек, – девушка нарочито придала голосу зловещие оттенки. – Однажды ему удалось одурачить самого дьявола. Блин! Я забыла, каким образом… Но не суть. Так вот, когда Джек умер, то оказался в кромешной тьме. В рай не приняли за разгульный образ жизни. Дьявол тоже отказался забрать его душу. “Куда же мне идти?” – спросил Джек. “Возвращайся откуда пришел” – ответил Дьявол. Тогда фермер попросил его хотя бы показать дорогу сквозь тьму. На что Лукавый дал негаснущий уголек. Джек положил уголек в тыкву и вырезал отверстия, чтобы она освещала ему путь. С тех пор дух Джека можно увидеть в Хэллоуин, он шатается среди живых, и нет ему покоя… До тех пор, пока не встретит того, кому сможет передать свое бремя и свой фонарь. У-у-у-у. Стра-а-ашно?

– Очень. – я притянул девушку к себе.

Очень! Особенно если старина Джек пытается снести с петель стальную дверь твоего дома. А ведь в какой-нибудь Америке, где дома чуть ли не из картона, нечисти, наверное, проще живется? Это у нас о хрущевки да панельки все зубы-когти себе пообламываешь…

– Тогда я буду крепче тебя обнимать! – Лиза смеется и сразу же выполняет обещание.

– Ты сказала, можно увидеть. У нас тоже можно?

– От Ирландии до Минска далековато.

– Я же говорю, фальшивый тогда праздник.

– Не гони на бедных призраков. Ты цены на Белавиа видел?

Бред, конечно. Не будет призрак с фонарем-тыквой ломиться в нашу дверь!

Девушку в соседнем вагоне я заметил не сразу. Первым делом насторожил ее пристальный взгляд в нашу сторону. Прямые черные волосы, коричневое пальто едва прикрывает бледные бедра. И до жути правдоподобный грим: лицо делят на сегменты симметричные шрамы, словно челюсть может раскрыться бутоном во все четыре стороны. Длинные ресницы прикрывают четыре пары близко посаженных глаз.

Но не от грима вспотели мои ладони.

– Наша, не спи, – прервала мои раздумья Лиза. Выходя на платформу, я краем глаза заметил: незнакомка тоже двинулась из вагона.

– Сереж, что не так? Дело не в Хэллоуине, да? – Лиза заглянула мне в лицо.

– Не останавливайся. – я мягко подтолкнул ее вперед. – Помнишь того парня, что выпал с балкона?

Девушка сжала губы. Она помнила.

Чуть больше года назад, до того, как съехаться, я провожал ее домой. Мы целовались под фонарем, среди мошкары, не находя в себе силы оторваться друг от друга. Когда в нескольких метрах от нас на траву упал человек.

Ноги парня торчали в разные стороны под неестественным углом, как у сломанной игрушки. Но стоило перевернуть его на спину, как он открыл глаза. Летун даже успел показать средний палец, прежде, чем отключился. Лиза уже звонила в скорую, параллельно ругая меня за то, что я дергал человека с, возможно, сломанным позвоночником. Но оскорбительный жест предназначался не мне.

– Помнишь, я говорил, что кого-то увидел на балконе? Полиции тоже рассказывал.

Лиза коротко кивнула.

– Девушка сзади. Короткое коричневое пальто.

Лиза обернулась.

– Жуткая маска. Или это грим?

– Это она. Та девушка с балкона.

О судьбе парня мы так и не узнали, но зато нас здорово затаскали по допросам. Оказывается, в квартире прыгуна нашли труп без головы. И никакой девушки.

– Не пугай меня. Это не смешно! – Лиза вцепилась мне в плечо.

– Потому, что я не шучу.

– Это у нее настоящий нож? Выглядит как настоящий.

– Бутафория, скорее всего. Не могли же ее пустить с этой громадиной в метро! – попытался успокоить нас обоих.

– Ну все, она идет за нами, надо что-то делать. – Лиза потащила меня к дежурившим на входе омоновцам. – Извините! Ребят, можно?

– Что случилось? – над нами нависли два метра в форме.

– Видите ту девушку? – Лиза показал пальчиком. Незнакомка остановилась неподалеку и внимательно наблюдала за нами. Ее коротенькое пальто и голые ноги навевали мысли об эксгибиционистах. По лезвию ножа, которым, наверное, можно разрезать целую курицу одним махом, пробегали отблески от автомобильных фар.

– Мне кажется, у нее настоящий нож.

– Где?

– Ну вон,в коричневом пальто и в страшной маске!

Омоновцы переглянулись.

– Это дебильный розыгрыш сейчас?

– Да что вы… – Лиза от возмущения хватанула слишком много воздуха и закашлялась.

– А ну придвинулись, оба!

Пришлось подчиниться. Рама пристально заглянул каждому в глаза, видимо, оценивая вероятность укуренности, пару раз со свистом втянул воздух.

– Кровь поедем проверять? Или как?

Я мягко приобнял Лизу за талию, увлекая прочь.

– Нет, извините. Ошиблись, хорошего вечера.

– Ага. Свободны на первый раз. Шуты, – кивнул страж правопорядка.

– Они ее не видят! Ты понял? Они ведь не прикалываются, да? Они и вправду ее не видят! – от веселой Лизы не осталось ни следа. Казалось, слезы вот-вот прорвут хлипкую плотину дрожащих век. – Сереж, как это вообще возможно?

Мы спускались к Немиге, чтобы как можно теснее смешаться с толпой гуляк в разномастных костюмах. Время от времени я оглядывался: страшная маска шла за нами по пятам.

– Что ей надо от нас?

– Не хочется спрашивать, – продолжил осматриваться по сторонам в поисках возможного спасения. Сейчас важно не сбавлять шаг, держаться толпы и думать. Думать, как из этого выкрутиться. – Может, это она отрезала голову тому мужику. И сбросила второго с балкона. А я ее видел.

“Не подглядывай,” – шепнул прыгун перед тем, как потерять сознание.

“Пошла ты, сука,” – шепнул я, лавируя в человеческом потоке.

Одна нечисть вокруг, но никто не поможет, когда тварь, самое место которой в городских легендах, преследует тебя. Костюм дьявола, клоуна с красным шариком или сумасшедшей медсестры не спасет от острой стали. Особенно если ее никто не видит. Особенно если тварь может оставлять вмятины на стальной двери. Я больше не сомневался, кто чуть не заставил меня обоссаться меньше часа назад.

Толпа уперлась в красный сигнал светофора. Девушка в пальто замерла неподалеку.

– У-у, мои глаза! – плохо намалеванный Джокер ткнул початой бутылкой вискаря в наши толстовки. – Жутенько! Селфи?

– Пошел на хер. – отрезал я.

– А ты чего такой серьезный? – рассмеялся клоун. – На, хлебни. Только все не допивай, я скоро вернусь, – и всучил мне бутылку.

– Эй! – крикнул я ему вслед, но он уже удалялся, развешивая нелепые поклоны направо и налево.

– Я вызываю убер, – Лиза уткнулась в телефон. – Есть машина через дорогу. Если рванем сразу на зеленый, успеем оторваться.

– Хорошо, – я мысленно поблагодарил свою красавицу за собранность.

Джокер успел подойти к девушке в маске. Может, он такой же псих, как и мы. Может, алкоголь действительно расширяет границы восприятия. Он ее видел. Более того, приобнял легонько за плечи и что-то нашептывал на ухо. Повелся на стройные ножки и пытался закадрить? Или выпрашивал фотку с необычным гримом?

Тварь продолжала смотреть на меня, даже когда ввела лезвие Джокеру в живот. Легко и плавно, без сопротивления, как в кремовый торт. Так же медленно достала обратно. Клоун пошатнулся и упал. Кто-то из толпы взвизгнул, а через секунду все вокруг слилось в единый гул.

– Что там?

– Не смотри! – я одернул Лизу. – Зеленый. Бегом!

***

Кнопка звонка натужно пищала под моим пальцем, но за дверью по-прежнему оставалось тихо.

– Ты уверен, что нам сюда надо? – Лиза успела отхлебнуть из оставшейся у меня бутылки, и щеки девушки порозовели.

– Он знал, что она рядом. Возможно, знает больше, – в машине я рассказал Лизе о твари в подъезде. В одном я с ней абсолютно согласен: вернуться сюда, а не покупать билеты на другой конец света, сомнительное решение. Надеюсь только, что убер выиграл нам время.

– Расскажи о нем, – попросил я, не прекращая долбить в сто сорок первую квартиру.

– О Вите? Мы часто играли во дворе, можно сказать, выросли вместе. Спокойный, хороший мальчик, маму любил. Необычный он… учился даже в специальной школе. Ну ты сам увидишь. Правда, когда по ночам кричал, я сама заснуть не могла от страха. Слышимость то у нас хорошая.

– Витя, черт бы тебя побрал!

– Сережа! Успокойся, он просто больной мальчик, нельзя так.

Я отошел перевести дух.

– Попробуй сама.

– Витенька, это Лиза. Слышишь? Открой, пожалуйста. Нам просто нужно поговорить с тобой.

– Откуда мне знать, что это ты, а не кто-то надел твою плоть? – донеслось из-за двери.

– Витя! Ну что ты говоришь? А помнишь, как ты сирень для меня рвал, Витя? Ты ведь первый мальчик, который дарил мне цветы.

Я прислушался к себе: кольнет ли где ядовитое жалко ревности? Нет, то ли Отелло из меня никудышный, то ли в жизни сейчас другой хрени достаточно.

Замок щелкнул, но дверь осталась закрытой. Лиза потянула ручку и мы вошли.

– Дверь за собой на все замки! – донеслось из боковой комнаты.

В полумраке коридора я щелкнул засовами, долго упрашивать не пришлось. Лиза настояла, чтобы мы разулись. В нос ударил запах тыквы. Большая комната встретила нас лучше освещенной: на полу, столе, кресле, даже на стареньком серванте лежали оранжевые головы с вырезанными рожицами, всего около дюжины.

Светильники Джека.

– Проходите, да-да, сюда, к свету, да, – “мальчиком” оказался рослый детина с руками-лопатами и в пластиковой маске дьявола. Когда мы вошли в круг света, он поднялся с дивана и протянул мне руку. – Их отпугивают тыквенные головы, никто не хочет связываться с обманувшим Дьявола, боятся света из голов, проходят мимо, не любят свечи в головах, только свечи, электричество нельзя, оно мертвое, огонь теплый, живой, его хорошо в тыквы.

– Ясно, – я не привык разговаривать с такими людьми и чувствовал себя неловко. Аккуратно пожал крепкую, слегка влажную ладонь.

“Дьявол” снял маску. Его круглое лицо и по-детски гладкая кожа резко контрастировали с телом здоровяка.

Лиза даже не посмотрела на друга детства, без разрешения опустилась на диван и замерла. Сбившаяся челка прикрыла глаза. Я заметил, как плечи девушки слегка подрагивают.

Ну все, ее накрыло. В тепле, между сумраком и светом тыкв, под алкоголем и адреналином, сработали защитные механизмы Лизиной психики.

– Семечки хотите тыквенные, вкусно очень, попробуйте, сам сушил из тыквы семечки, – когда Витя говорил, его верхняя губа скрывала нижнюю, отчего слюна растекалась, и парню приходилось постоянно вытирать подбородок.

– Спасибо, – я поставил виски на стол рядом с семечками и подошел к Лизе. – Ты как? – погладил ее по спине.

Девушка лишь неопределенно качнула головой.

– Сайман у кельтов, католический день всех святых, день мертвых в Мексике… последний, кстати, отмечали еще индейцы Майя. Что общего у Майя, Кельтов и католиков, никогда не задумывался?

– Они дикари? – я развел руками.

– Праздники, посвященные усопшим. Одни и те же даты. Когда границы миров соприкасаются так тесно…

– Культ смерти характерен для всех народов, – перебил я. Не хотелось, чтобы Лиза такими мыслями загнала себя куда-нибудь не туда. – А даты обусловлены концом сбора урожая, увяданию природы…

– Бу-бу-бу. – без всякого энтузиазма подразнила Лиза.

– К тому же, не сходится. Когда я видел эту тварь в прошлый раз, стоял конец августа… – я заметил Витино беспокойство. – Кстати, мы чего зашли то, Витя. Сегодня что-то было в нашем подъезде и ты это слышал. Так ведь?

– Три дня, они приходят и уходят, приходят и уходят, – он закружил вокруг журнального столика в центре комнаты. – Двери открыты, ходят всякие, плохие не все, заходят, выходят, но не все уходят, некоторые остаются, да, не хотят уходить.

Я внимательно вслушивался, пытаясь зацепиться за смысл в бурном потоке слов.

– Их нельзя увидеть, никто не видит, только если они не позволят, сами не захотят чтобы ты видел, тогда нельзя смотреть, нельзя видеть, не смотри на них, нельзя смотреть! Не смотри, не подглядывай!

“Не подглядывай” – голос упавшего парня.

– Случайно можно, если подсмотреть, они узнают, всегда узнают, дети могут увидеть, старики, пьяные, не все, но нельзя, нельзя!

– У нас ведь за последний год на районе еще тела находили, – тихо отозвалась Лиза и задрожала сильнее. – Страшные, изуродованные. Семья алкашей, подросток, которого родители оставили дома одного, а он открыл дверь незнакомцу… Менты списали на каких-то наркоманов, что ходили по квартирам и клянчили на дозу.

– Ходят среди дворов, по углам шастают, в подъездах сидят, ждут в лифтах, и в окна заглядывают, ждут, ищут, пока их не заметят, пока сами не покажутся… – Витю становилось все сложнее понимать, он кружил быстрее, тараторил резче.

– Тем вечером было ещё два трупа. Я позже узнала, от соседей. Пожилая пара в доме напротив. Им срезали мясо со скелета, – Лиза поджала колени и обхватила их руками. – Может, те парни увидели тварь с балкона, когда она выходила. Или ещё как-нибудь. А потом она пришла за ними, убила одного, сбросила с балкона второго.

– А потом поднял голову, и заметил ее я, – в комнате повисла тишина. Даже в Витиной заднице затих моторчик. – И что теперь? В Мексику сваливать? Антарктиду?

– Не-не, вам надо идти, надо уходить, отсюда, придет за вами, она придет. Парень замотал головой.

– Мы уйдём. Но сначала помоги нам, – я потянулся за бутылкой.

– Не знаю, не смотрю на них, смотреть нельзя, всегда их слышал, знал, что рядом, и никогда не смотрел, вот и сейчас здесь, не смотри на нее, нельзя смотреть…

– Стой, ты сейчас ее слышишь? Лиза… черт!

Всего на минуту увлекся Витиным бредом, и не заметил, как Лиза вышла. Догадка пришла слишком поздно: не обязательно ломать стальные двери. К детям, старикам и алкоголикам зайти куда проще, если жертва откроет тебе сама.

А из прихожей раздался щелчок замка.

***

– Я не хотела-а, Прости меня, прости!

– Не смотреть, нельзя смотреть, не смотри на нее, слышишь, не подглядывал.

– Я не знаю, как это сделала, не помню! Почему я ничего не помню? Мы умрем из-за меня…

– Закрыл глаза и не смотрю, закрыл глаза, ничего не вижу…

– Сереженька, прости!

– Заткнулись все нахрен! Тихо, суки!

Мой крик обрезал звуки в комнате. Даже тварь за стеной на несколько мгновений прекратила крушить квартиру.

Вдох. Самое время уложить в голове события последних двух минут.

Я успел схватить Лизу за секунду до того, как дверь распахнулась. Протащил девушку по коридору и буквально забросил обратно в комнату. Тварь за моей спиной остановилась на самом пороге света, тыквы Джека, как ни странно, работали.

Лиза ударилась в истерику, Витя сросся креслом и бормотал свой бред, прижимая ладони к лицу. Гостья с ножом отправилась шуметь в другие комнаты, ломая все на своем пути, сносила люстры и била зеркала.

Выдох.

Я опустился на колени перед Лизой и взял в руки ее мокрое лицо.

– Милая, ты не виновата, слышишь? Эта тварь залезла к тебе в голову, воспользовалась моментом слабости. Но сейчас мне нужно, чтобы ты снова собралась. Пожалуйста, я тебя очень люблю, и не злюсь на тебя. Постарайся взять себя в руки, окей? – не отвожу взгляда от ее глаз.

Девушка послушно кивает. Следующий.

– Поздно жмуриться, Витя, она уже здесь. – я силой оторвал ладони парня от его лица. – Если ты ее не видишь, это еще не значит, что ее нет. Помоги мне!

Постоянное давление страха может выдавить все соки, лишить последних сил бороться. Но злость – другое дело. И сейчас время злиться.

– Она не уйдет на рассвете. Будет сидеть здесь и ждать, пока не погаснут свечи, – я говорил нарочито громко. – Нам остается убить ее.

– Можно стучать по трубам или в потолок, – робко предложила Лиза. – Мой телефон выключился.

– Пока мы заперты здесь вместе с ней, нас никто не увидит и не услышит. Помощи ждать неоткуда.

Словно в подтверждение моих слов из коридора донесся скрежет стали о стену. Она там обои режет что ли?

– Специально нас пугает, да? Хочет, чтобы мы ослабли, опять залезть к нам в голову? – Лиза поежилась. Кажется, к ней вернулась способность рассуждать. Я мысленно похвалил девушку.

– По крайней мере, нам не поможет никто из живых. Но сегодня ведь Хэллоуин, верно? – я продолжил мысль, натянуто улыбнувшись. – Значит нужен кто-то, способный усмирить сучку. Как насчет того фонарщика Джека?

– Фермера.

– Да насрать. Если они боятся одного только фонаря…

– А ты знаешь, как к нему обратиться? Это не игра с вызовом Пиковой дамы, Сереж… – съязвила Лиза.

Я обернулся. Фигура в коротком пальто, скрытая полумраком, внимательно слушала разговор.

– А может, зажать тебя в угол, – я подхватил стоявшую рядом тыкву и сделал шаг навстречу нечисти. – Да засветить нахрен до смерти?

– Сережа! – прилетело мне в спину.

Я держал светильник на уровне груди, когда он вздрогнул, как от удара, а свеча внутри погасла. Мне потребовалась пара секунд, чтобы различить торчащую с обратной стороны рукоять. Длинное лезвие прошло навылет, разрубив свечу..

– Намек понял, отличный бросок… – пробормотал я. Ноги подкосились.

На кухне забренчала, разбиваясь, посуда и полетевшие на пол шуфляды.

– Она ищет ножи! – крикнула Лиза и мы не сговариваясь бросились к остальным тыквам. Выставили их в коридор, чтобы свет не позволил выйти на позицию для броска.

– Это временная мера, – прошептал я одними губами. – Рано или поздно она додумается накинуть покрывало или залить их водой. Нужно звать Джека.

– Ну тогда погугли, как это сделать, – огрызнулась Лиза.

– Ты чего?

– А ты чего? Совсем спятил? Мало нам одного призрака, так ты еще другого собрался тащить?

– Не-не, нельзя Джека, призрак Джека самый грозный, – замотал головой очнувшийся Витя. – Страшный, страшный Джек, скитается по свету, пока не найдет себе преемника, того, кто добровольно согласиться сменить его, без обмана, всякого другого он заберет с собой, злой, злой Джек.

– Азартный Джек. А значит, с ним можно договориться, – парировал я.

– Он обхитрил самого Дьявола, – напомнила Лиза.

– Тем лучше, пускай попробует еще раз, – я отобрал у Вити маску, напялил на себя. – Эй, Джек! Слышишь меня? Ты говорила, он пропойца? Отлично!

Я достал из серванта помутневшие рюмки, разил по ним виски.

– Сереж, я тебя очень прошу, не пори херни, – Лиза вцепилась коготками мне в локоть.

– Карты есть? – спросил я у Вити. Тот мотнул головой.

– Ты даже не знаешь, во что играли в Ирландии несколько веков назад! – я успел пожалеть, что привел Лизу в себя. Когда не надо, она слишком много думает.

От удара в стену на пол грохнулись часы. Лиза осеклась. Сложно поверить, что в другой комнате невысокая девушка на худеньких ножках с такой силой колотит в стену.

– Маркер есть? – то ли дрожь бетонного перекрытия, то ли строгость моего голоса подействовали на Витю отрезвляюще. Он кивнул и бросился к стакану на подоконнике.

– Во! Кости. Игра с древнейших времен, простые правила знакомы всем народам. Надо только точки расставить.

– Откуда они у тебя? – Лиза взглянула на два белых кубика в моей руке. – И почему они без точек?

– Купил сегодня, забыл рассказать. Думал поиграть, как вернемся домой. – ответил я невозмутимо и показал поближе.

Шесть граней, шесть мест в квартире на первом кубике. Шесть поз камасутры на втором. Даже в свете тыкв я различил румянец на лице девушки.

– Вот, – Витя протянул мне черный маркер.

– Джек! Выпей и сыграй со мной Джек! Слышишь? – я пытался перекричать удары в стену. – Давай, старина! Я хочу увидеть тебя. Покажись мне, фермер Джек. Я. Хочу. Увидеть!

– Сергей, убери нож!

Поздно. Широкое лезвие с легким хрустом вышло из тыквы, его кончик уперся мне в палец. Раз уж действовать по законам призывов из детских страшилок, то до конца. Несколько крупных капель полетело на пол. Черт! Чего так больно то? В кино даже дети справляются с этим лучше.

Тварь за стеной успокоилась, двухметровый Леша сжался в кресле.

– Ты его слышишь, да? Позови его. Давай!

– В сто сорок первую, Джек, сюда, – пропищал Витя.

Свечи в светильниках затрещали, словно им подлили керосину, их свет разогнал тяжелые тени по углам. Хлопнула дверь.

Джек вошел неспешно, тяжелой поступью. Поля соломенной шляпы закрывали верхнюю часть лица. Тучный и не бритый, он молча прошел к столику с выпивкой. Казалось, фермер жил среди свиней, жрал прямо со свиней, и умер у свиньи под боком, так от него разило. В фонаре из тыквы шипел негаснущий кусок угля.

– Выпьем? – я протянул рюмку. Остальные пытались делать вид, что их здесь нет.

Джек опрокинул в себя виски и следом приложился к бутылке прямо с горла. Довольно крякнул, отбросив пустую тару. Я тоже выпил, не чувствуя вкуса.

– Сыграем? – я показал рукой на кости. – Выиграю, ты заберешь девушку из соседней комнаты и отведешь ее… куда там, в загробный мир или типа того. Главное, чтобы в мире живых она больше не появлялась.

– Как он тебя поймет? – шепнула Лиза, стараясь лишний раз не двигаться.

– К черту барьер слов. Он же призрак. Верно?

Джек обвел комнату взглядом и кивнул на Витю.

– Да, он тебя позвал. Но играть ты будешь со мной. Вот, – я первым выбросил кубики. Шесть-один. Семь из двенадцати, так себе начало. – Теперь ты.

Фермер жестом показал мне бросать еще дважды. Итого двадцать девять. Неплохо.

Когда настал его черед, призрак поиграл костями в руке, будто привыкая к их весу.

Две шестерки.

Две шестерки.

– Да ну нафиг! – воскликнул я.

– На что ты вообще рассчитывал?

Да не знаю я, женщина! В любом случае, еще не все потеряно.

Две шестерки. Шесть – поза сзади. И раком поставили меня.

– Да ты жулик проклятый! Эй, давай переигрывать.

Джек меня не слышал. Подошел к Вите, схватил его за ногу и потащил за собой.

– Что ты делаешь? Куда? – я баран. Неверно истолковал его кивок. Сделал ставку, но не предложил ничего взамен. Вот и барьер слов.

Мы кричали. Витя вопил и вырывался, Лиза рыдала и тянула его за руку. Я матерился, преграждал дорогу, тянул, толкал. Без толку, здоровенный фермер пер как танк и тащил за собой не менее здорового парня с легкостью, будто тряпичную игрушку. До двери оставалась пара шагов, а за ней лишь темнота. Джек унесет свою жертву, привычно освещая дорогу, а мы останемся здесь. Наедине с тварью.

Я увидел ее в другой комнате. Она мирно сидела, поигрывая двумя кухонными ножами и не отрывая от нас взгляда восьми глаз. Ждала.

На самом пороге я вцепился Джеку в плечо и, пошатываясь от его смрада, зашептал прямо в ухо. Фермер остановился и отпустил Витину щиколотку. Его лапа полезла в фонарь и достала тлеющий алым уголек.

Сейчас бы еще виски.

Мою протянутая ладонь зашипела, и я сполз по дверному косяку без всяких сил.

Все вокруг смешалось: рыдала рядом Лиза, куда-то полз по коридору Витя. Мимо нас, во тьму, той же ленивой поступью прошел Джек, волоча за волосы извивающуюся тварь. Фермер даже не замечал торчащих из груди ножей.

Я смотрел на ожог от угля и гладил Лизу по спине. Думаю, пора жениться.

– Теперь все будет хорошо, – я целовал соленые слезы на ее щеках и представлял наше будущее. – Ее больше нет.

– Что ты ему сказал, Сережа? Что? – задыхаясь, спросила девушка.

Мы проживем хорошую, и, надеюсь, долгую жизнь.

А потом я умру.

Мысль эта казалась такой простой и естественной, что ничем не откликалась внутри.

Я встретился взглядом с рожицей, вырезанной на тыкве. Умру. Когда это случится, у светильника Джека появится новый хозяин.

– Сказал… – улыбнулся. – Сказал, что ненавижу Хэллоуин.

Еще: http://litclubbs.ru/articles/12095-ne-podgljadyvai.html

Иллюстрация подготовлена командой Большого Мольберта.
Наши теги:#malbrett@proigrivatel
#art@proigrivatel
#художественный@proigrivatel