Цена ошибки

Охотники, как и наемники, не доживают до старости. Рано или поздно любому из них начинает казаться, что он неуязвим, и тогда каждый совершает ошибку. Рано или поздно, но каждый. Ошибаются даже охотники, убивающиеся беззащитных зверушек. А какова цена у тех, кто охотится на нечисть?

Именно такие мысли бродили в его голове в тот вечер. Плохое предчувствие ныло и терзало внутренности не хуже старых ран перед переменой погоды. Оно донимало охотника уже с неделю. Попытка подавить предчувствие ударными дозами алкоголя не приносила должных результатов, инстинкты не пропьешь. Именно эти инстинкты позволили прожить ему так долго, намного дольше, чем большей части его группы.
- Здравствуй, старый знакомый.
За маленьким столиком охотника в полутемном зале кабака, словно из окружающего мрака и собственных мыслей мужчины, нарисовалась «тень». До боли знакомый голос заставил того поднять голову, и сфокусировать на неожиданном собеседнике взгляд. А когда «тень» скинула капюшон с головы, открывая взгляду темные волосы, светлую кожу и черты лица человека, за право вырезать которые в камне, древние скульпторы наверняка резали друг другу глотки, узнавание охотника приобрело четкие и полноценные формы.
- Здравствуй, белая горячка.
Реагировать на галлюцинации охотник перестал еще в те времена, когда целители накачивали его разнообразными зельями, стараясь удержать по эту сторону грани между миром живых и миром мертвых. До тех глюков сегодняшнему видению было очень далеко. Решив не реагировать на пришельца, чтобы тот исчез сам, как и все приличные глюки, охотник вновь наполнил свой стакан, и уделил должное внимание его содержимому. Пора закругляться пьянствовать, надо вернуться домой и постараться выспаться. Завтра будет очень тяжелый день.
- Ты плохо выглядишь. Сколько тебе сейчас, тридцать? Тридцать пять?
- Сорок. А ты сейчас выглядишь как кучка праха, потому что тебя я убил.
Решив закончить общение с галлюцинацией на этой мажорной ноте, охотник залпом прикончил содержимое стакана, положил деньги за выпивку на столик, и поднялся со своего места.
- Я умер еще задолго до того, как ты появился на свет. Не торопись. Мы только начали.
Холодные пальцы с силой тисков сжали запястье охотника, и от этого прикосновения мурашки пробежали по позвоночнику, а в памяти всколыхнулись все те события, которые охотник давно уже считал похороненными и забытыми. «Быть не может!» Плохое предчувствие засияло всеми цветами радуги и исчезло, оставив мужчину наедине с предельно материальной реальностью, которая для него сейчас была гораздо хуже любого ночного кошмара. «Я же убил тебя, ты сгорел. Сгорел, как и добрая половина моего отряда». Свободная рука, словно живя своей жизнью, схватила со стола нож. Собеседник с прежней ловкостью отпустил первую руку охотника и перехватил руку с ножом.
- Да ладно? Попытаешься на глазах у всего честного народа затыкать меня прямо за столом столовым ножом из… из чего их сейчас делают? Садись за стол, не позорься. Темноволосый чуть сильнее стиснул запястье мужчины, заставив его разжать пальцы, выпуская нож, который со звоном, впрочем, не замеченным остальными посетителями кабака, упал на столешницу. Усмехнувшись, еще немного надавил, вынуждая сильнее вывернуть руку, прежде чем отпустить. Охотник знал, что тот искал, шрамы на предплечье весьма характерной формы, на левой руке были только у него.
- Работа Лизетт, – в глазах темноволосого сверкнули веселые искорки. – Она с самого начала точила на тебя зуб. С самой первой вашей вылазки в наши убежища. Говорила, что ты станешь украшением ее коллекции. Когда ты ее убивал, ты ведь знал, что я любил ее?
- Зачем ты здесь? Я уже давно не охотник. И ты не мог этого не знать. Если бы ты хотел меня просто убить, мы бы сейчас не разговаривали.
- Бывших охотников не бывает. И ты должен это знать лучше, чем кто-либо другой. Сколько вас спаслось с того пожара? Пятеро? Выжило трое. Охотники умирают молодыми. Десять лет мы зализывали раны, что вы нам нанесли тогда, еще пять разыскивали вас. Фауст нашелся в Ратимире. Но умудрился отправиться на тот свет за пару месяцев до того, как мы его настигли. От расстройства мои парни устроили там резню, наверняка ты слышал. Я позволил им это, надеясь, что это вытащит вас, оставшихся, из ваших убежищ. Вы не могли не узнать об этом, но никто не появился. Тогда мы отправились по вашим следам дальше. Лютеция, Ардена, Топи… ты хорошо заметал следы. Кузнец, кровельщик, плотник. Столько мест и столько профессий. Но хочешь узнать, в чем была твоя ошибка? Не стоило поддерживать связь с Блейзом, и кто только дает вам эти прозвища? Кто бы мог подумать, что ты осядешь в этой деревне так далеко от крупных трактов? Остепенишься, заведешь семью. Жена у тебя, красотка кстати, Мари? Чудесное имя. И даже дети. Сколько младшенькому? Лет шесть? Непослушный сорванец, убегающий ночью в лес.
С каждым словом собеседника охотнику казалось, что тот забивает новый гвоздь в крышку его гроба. И уже сейчас этих гвоздей было более чем достаточно, чтобы тот никогда из него не выбрался. Эта нежить знает много, слишком много для того, чтобы обвинять в этом Блейза. Охотник никогда не откровенничал с тем о своей личной жизни. Следили? Как давно? «Достаточно давно, чтобы узнать все, что им необходимо.» Темноволосый не без удовольствия следил за сменой выражений на лице старого охотника.
- Зачем ты здесь?
Хрипло произнес мужчина пересохшими губами, и поймал себя на мысли, что для подобного разговора он выпил явно мало. Собеседник откинулся на спинку стула, но только охотник мог знать как легко такие как он переходят из видимой расслабленности к боевым действиям.
- Признаться, сначала я думал сделать все намного проще. Отпустить своих парней попировать в деревне, у тебя на глазах убить твою семью, а потом и тебя, и сжечь тут все, чтобы об этом месте еще долгие сотни лет ходили дурные слухи. Как поступил ты, и твои люди с моим кланом и моим убежищем. Но это было бы слишком просто. Потом я думал обратить твою семью и заставить их убить тебя. Но наверняка и это не заставило бы тебя слишком долго мучиться. А теперь… теперь я хочу тебя сломать. Ты должен стать уроком другим охотникам. Что для тебя самое дорогое: жизнь, свобода, твоя гордость? Или твоя семья?
Сердце гулко колотилось, казалось, в самой голове охотника. Руки охотнику пришлось убрать под стол, чтобы не видно как они дрожали. Только вот причина этой дрожи была не та, о которой мог бы подумать собеседник. Это была дрожь ярости. Только вот этой ярости не было выхода.
- Чего ты хочешь?
- Я? Мести. Но вот кто станет предметом этой мести? Я дам тебе выбор. Вариант первый: ты присоединишься ко мне. Мне нужны толковые бойцы. Ваш отряд сумел прилично проредить наши ряды. Станешь моим рабом. Будешь делать то, что я скажу, убивать тех, кого я скажу. И так до скончания веков. Или же… Вариант второй: я заберу твою семью, уверен, из Мари выйдет достойная замена Лизетт. А из твоих детей получатся прекрасные ночные охотники. Эту деревню мы сожжем, предварительно убедившись, что никто не выберется с пожарища. А ты сам… тебя придется немного покалечить, чтобы ты выжил, но никогда больше не смог взять в руки оружие. Чем ты готов пожертвовать, Остар, своей семьей, или своей гордостью?
Охотник чувствовал себя так, словно из него разом выпустили весь воздух. Внутри было как-то удивительно пусто. Что он готов отдать? Чем готов пожертвовать? Прошлое не прощает ошибок, и не забывает. А еще, ждет достаточно долго, чтобы настигнуть тогда, когда этого совсем не ожидаешь. Он сложил оружие пятнадцать лет назад. После той самой ночи, когда он потерял большую часть своей группы. Потерял из за ошибки, поторопился, не просчитал все, и группа задержалась в переходах под заброшенным храмом дольше, чем следовало. Нечисть стала просыпаться, завязался бой, а он… он запаниковал. Совершенно глупо запаниковал там, где нужно было собрать группу и вести к выходу, прикрываясь огнем. Что было потом? Пожар, огонь с абсолютным равнодушием уничтожал и нечисть, и его людей, и все, что могло гореть в переходах. В каком-то из них обвалилась часть потолка, припечатав охотника к земле, набросилась упыриха, только чудом он успел подставить руку, не давая ей вцепиться в горло. А что было потом? Кто-то из оставшихся своих убил ее, помог выбраться из под завала. До лагеря целителей они добрались с трудом. Обожженные и каждый с набором разнообразных переломов, они отчитались об уничтожении убежища нечисти. И до сегодняшнего дня охотник думал, что так оно и было. До сегодняшнего дня он не думал, что ему снова придется взяться за оружие. А Мари? Она ничего не знает, думает, что он не более чем наемник, поспешно завершивший карьеру из за травм. Готов ли он отдать ее им? Готов ли потом до конца дней своих знать, во что она превратилась?
- Я…
- Не торопись с ответом, – перебил охотника собеседник. – Я дам тебе сутки на размышления. Только давай без глупостей. Попытаешься покончить с собой, мы перейдем ко второму варианту. Попытаешься уйти – тоже. Если попытаешься драться, учти, что нас пятнадцать. Это наверняка был бы очень увлекательный, но очень недолгий бой. А потом – снова второй вариант. Так что завтра, в это же время мы будем ждать твоего ответа у большого дуба, что возле кладбища.
Накинув капюшон, темноволосый вышел из кабака в промозглую сырость, царившую за его стенами, оставив охотника наедине с его размышлениями.
Охотник вспоминал тот вечер, когда изменилось все, стоя в тени раскидистого клена, совершенно незаметный в темноте, окутавшей деревню. Он часто приходил сюда, наблюдая за жизнью своей семьи, но не вмешиваясь, пока это не было совершенно необходимо. Единственное, что ему было позволено, это охранять тех, кто некогда был ему близок. Сколько времени прошло с тех пор? Слишком много, чтобы вспомнить. Мари давно умерла. От старости, но до самых последних дней сохраняя свою красоту, доброе сердце и, он чувствовал это, надежду, найти пропавшего мужа живым или мертвым. Она так и не вышла замуж снова. Сыновья выросли, старший уехал покорять Ратимир. Но младший остался в родной деревне, и сейчас нянчился с правнуками, время от времени замирая, вглядываясь в темноту за изгородью, ему казалось, что за ним наблюдает сама темнота. Почувствовав зов Охотник вскинул голову и прислушался. Так и есть, ему пора, этой ночью предстоит еще многое сделать. Но он вернется сюда снова.