Интегральный блюз
ИНТЕГРАЛЬНЫЙ БЛЮЗ
Господа, вы любите дождь, музыку и цветы? А красивых женщин? Если да, то мне вас жаль.
К чему это я?.. Ах, да! Хочу сказать, что даже сейчас нет-нет, да встречаются типажи, будто сошедшие со страниц русской классики – цельные натуры, способные на сильные чувства. Оттого временами кажется, будто круг прошлого сомкнулся с настоящим.
Правда, если подумать, то у нас не так уж много общего с предками. Всё же иная эпоха и, как следствие, иные люди.
Вот только пресловутый русский характер с его неистребимым пристрастием к говорильне никуда не делся. Видимо, эта потребность у нас в крови.
***
Слава Богу! Нудное совещание наконец-то закончилось. Попрощавшись с коллегами, я выскочила из дверей офиса и бросила взгляд на противоположную сторону проспекта, а конкретно туда, где в спешке припарковала машину. Увы! Опять моя "ауди" угодила на штрафстоянку. Я потянулась за мобильником, собираясь позвонить отцу, но в последний момент передумала, – хватит с меня родительской опеки.
Итак, что мы имеем? Погода – сказка, моросящий дождь не в счёт, и час пик давно миновал, поэтому можно прогуляться. Благо, дом недалече. В своё время мне повезло с жильём, очень удачное местечко – тихо и в тоже время в центре города.
Спустя пару кварталов я свернула на свою улочку, до сих пор хранящую очарование старины. Вечерами на ней совсем малолюдно, впрочем, здесь и днём немного народу. Это на Невском проспекте царит вавилонское столпотворение. Ведь Питер и Москва – своеобразные перекрёстки миров, где буйное кочевье народов будоражит российскую глубинку, даря ей новые национальные блюда, имена и кучу идиотских предрассудков. Короче, застоя нет, и если не растём, то потихонечку меняемся. В лучшую или худшую сторону – трудно сказать.
Стоило отойти подальше, и вокруг воцарилась тишина, непривычная для большого города. Его отдалённый гул был настолько тихим, что он легко перекрывался шорохом опавших листьев, а цоканье моих каблуков звучало барабанной дробью на арене цирка. Парад-алле! Гип-гип, ура! Грохочет музыка, скачут кони, клоуны визжат и кувыркаются. Вот где настоящая детская радость.
Хорошо!
Тёплый свет вычурных фонарей девятнадцатого века исправно разгонял подступающую вечернюю темноту, но она затаилась неподалёку, создавая обманчивую иллюзию одиночества в многомиллионном городе.
Я усмехнулась. Иллюзия? Увы, нет. Хотя кое-кто нашёл бы смешным такое заявление со стороны двадцатипятилетней девицы – чего уж скромничать? – не обиженной ни умом, ни внешними данными.
"Одиночество и грусть, одиночество и грусть", – мысленно зазвучало в такт моим шагам. Я зябко поёжилась и ощутила влагу на лице. Привычный питерский дождь. Краткий перерыв закончился и он, усилившись, снова перешёл в моросящий режим. И так большую часть года. Что поделаешь, северные болота, вода здесь везде и повсюду.
Даже удивительно, почему это мы, жители Петербурга, до сих пор не поросли мхом или грибами. А что? Это было бы даже забавно. Лично я предпочитаю симбиоз с мухоморами. Несмотря на дурную славу, они красивые и, самое главное, прямые ребята, поскольку не прячутся за чужим обличьем. А то некоторые прикидываются этакими надёжными боровичками, а на деле – чистый яд. Совсем как некоторые душки-профессора, умело обольщающие своих студенток.
Вопреки желанию, терпкое осеннее вино, настоянное на холодном влажном воздухе, пробудило в душе горькие воспоминания, а вслед за ними пришла глухая тоска.
Одиночество и грусть...
Чувства перегорели, но осталась пустота, которую ничем не заполнить.
Чёрт побери! В этом проклятом мире ничто не вечно. Даже сумасшедшая любовь. Лживая птица счастья поманит вас сияющим крылом, а затем канет в Лету, будто её и не было. Нет, я не права – ещё остаются воспоминания, от которых крайне сложно избавиться. Кажется, всё уже перегорело, но какая-то мелочь нет-нет да всплывёт в памяти, и тогда их терновый венец вновь терзает душу, заставляя дурацкое сердце обливаться слезами...
Ну, нет! Усилием воли я запретила себе думать о прошлом. Хватит с меня шекспировских страстей, на грани жизни и смерти. Слава Богу, что ни разу не хватило духу довести дело до конца. Жизнь всё же хорошая штука. Пожалуй, для полного излечения пора завести себе бой-френда.
Уйдя в себя, я не сразу заметила, что со мной поравнялись двое молодых мужчин. Досадно. Несмотря на кажущуюся безопасность, в городских джунглях всегда нужно быть настороже – двуногие хищники не менее опасны, чем их четвероногие собратья.
К счастью, парни о чём-то увлечённо беседовали и не обратили на меня внимания. Сыплющиеся научные термины заставили меня навострить ушки. Конечно, подслушивать неприлично, но тот, кто владеет информацией, тот владеет миром. Вдруг я услышу нечто такое, что пригодится нашей фирме, уделяющей немало внимания инновациям. Что поделаешь? Веяния времени.
Спустя пять минут я насмешливо фыркнула. Разговор вёлся по-русски, но для меня звучал полнейшей абракадаброй. Вот небольшой образчик словесных перлов, которые почему-то запомнились.
– Как думаешь, дуальное сечение матричных структур в эрион-областях что-нибудь даст арнидальному пост-эффекту?
– Думаю, нет, но не берусь утверждать обратное. Жаль, что теория Карделина-Дуэ затрещала по всем швам. Арно прогнал на арктоне протоплазму, но без особого успеха. Аллели пошли вразнос...
В общем, это была парочка беспримесных ботаников. Я успокоилась. За редким исключением это самый безопасный тип людей. Конечно, если не считать их изобретений.
Памятуя, что по какому-то капризу мироздания большинство несчастных случаев с людьми происходит рядом с их домом, я решила не отставать от парней. Во всяком случае, пока нам по пути. Я прибавила шагу и некоторое время ещё прислушивалась к их увлечённому спору, но, не понимая его сути, вскоре окончательно потеряла интерес.
В конце концов, в мире есть вещи, не менее достойные, чем игры разума. Пусть совершенно обыденные и незаметные и всё же приносящие душевный покой и ничем не омрачённую радость. Например, хотя бы этот тёплый осенний вечер и золотое убранство деревьев, запах речной свежести и бриллиантовые капельки дождя, дрожащие на кончиках мокрых листьев. А ещё крайне интересно наблюдать за чужой жизнью, глядя на мелькающие силуэты за окнами и гадать, что же там происходит.
Мой взгляд натолкнулся на подтянутого мужчину, стоящего в эркере второго этажа, который в свою очередь с джокондовской улыбкой наблюдал за мной. Поняв, что привлёк моё внимание, он приподнял хрустальный стакан с золотисто-коричневым напитком, и я слегка кивнула в ответ благодаря его за любезность.
В общем, мир чудесен, когда никто не лезет тебе в душу.
***
Находясь в расслабленном состоянии, я несказанно удивилась, уловив внутренний сигнал тревоги. Я пригляделась к попутчикам, и по спине пробежал неприятный холодок. Вроде бы ничего особенного – парни, как парни и всё же что-то с ними не так.
В первую очередь настораживала динамика их движений. Зримо ощущалась их недюжинная физическая сила и, что самое непонятное – в недоумении я поморгала глазами – инородность нашему миру. Ладно. Может, мне и померещилась инопланетная чертовщина, но бережёного бог бережёт.
Перед тем как отстать от своего невольного сопровождения, я ещё раз пригляделась к мужчинам. Темноволосый не вызвал у меня никаких эмоций, чего не скажешь о светловолосом. Мелочи, но почему-то при взгляде на его осанку, скупую жестикуляцию и характерный поворот головы у меня возникло сосущее ощущение в желудке. Занервничав, я споткнулась и чуть не упала. Чертовы сапоги на платформе!
Воспользовавшись моей заминкой, парни ушли вперёд, и я бросилась следом за ними. Вот дура! Всё же по фигуре и голосу светловолосый мужчина нисколько не походил на моего сбежавшего мужа.
О да! Было дело! Одним прекрасным утром, которое я помню до мельчайших подробностей, Филипп ушёл из дома и больше не вернулся. Он даже не захотел по-человечески объясниться, позвонил по телефону и, не вдаваясь в подробности, заявил, что между нами всё кончено. Когда я стала плакать и умолять его вернуться, он просто повесил трубку.
Боже, что творилось со мной! Я непрерывно звонила мужу, караулила его у работы, бегала по нашим общим знакомым. При помощи детектива даже попыталась вызнать круг его учёной братии, в который он упорно меня не вводил, но здесь оказалась глухая стена. Не знаю, в чём там дело; сыщик без объяснения причин вернул мне уплаченный аванс и посоветовал отказаться от своей затеи.
Вскоре позвонила секретарша Филиппа, Аделаида Семёновна. Обычно мы с ней на ножах, но в тот раз дело дошло до того, что сушёная перечница не стала оттачивать на мне своё ядовитое жало и кратко поведала, что профессор Раевский уехал за границу, но отказалась сообщить, куда именно.
А спустя некоторое время курьер принёс документы на развод. Я их подписала, хотя с моей стороны это было равносильно подписи собственного смертного приговора. В общем, так оно почти и было. Спасибо родителям. Я была настолько плоха, что, испугавшись, они запихали меня в одну из лучших клиник в Европе, где гарантированы тишина и присмотр квалифицированных врачевателей душ. Правда, чтобы оплатить счёт, папе пришлось продать кое-что из недвижимости.
На глаза навернулись слёзы. Простите, дорогие! Я люблю вас, родители, и больше ничем не потревожу. Клянусь! Потерять ещё и вас – выше моих сил. С меня более чем достаточно маминого инфаркта. Невозможно забыть наши круглосуточные бдения в больничной палате и папины глаза, глядящие на меня с надеждой побитой собаки.
Передёрнувшись от тяжёлых воспоминаний, я напоследок прислушалась к разговору мужчин. Как ни странно, но меня мучило дурацкое любопытство. Я медлила, желая услышать имя светловолосого типа.
– Сколько можно говорить, что врайтова спираль очень перспективна! – с досадой воскликнул темноволосый.
– Марек, если всё идеально, тогда почему процент потерь столь недопустимо велик?
– Потому что я миллион раз говорил, что нужно проводить отбор по методу Кадо-Раевского, а не пихать в бионическое тело первых встречных идиотов, мозг которых элементарно не выносит информационной перегрузки.
– Если бы проблема заключалась только в интеллекте носителей.
Чуть наклонив голову, светловолосый мужчина так знакомо хмыкнул, что моё сердце забилось как сумасшедшее, поэтому я совершенно не воспринимала несомый ими бред.
– Ладно, не кипятись, будут тебе нужные образцы. Кстати, наш отдел доработал универсальный поисковик в соответствии с твоими пожеланиями. Правда, у него довольно маленький радиус действия и, может, он вообще не реагирует на женщин.
– Ну, наконец-то ваш шпионский отдел занялся своими прямыми обязанностями! – оживился тот, кто откликался на Марека. – Он у тебя с собой? Ну-ка, покажи!
– Мы не шпионы, а такая же научно-исследовательская лаборатория, как и вы, только наши задачи несколько иные, – сухо отозвался светловолосый.
Вздрогнув от знакомых интонаций в его голосе, я сглотнула комок в горле. Боже мой! Что ж такое творится? Почему этот тип так похож на Филиппа?
Мужчина остановился, и я вытянула шею, пытаясь разглядеть его лицо. Слава богу! Ничего похожего. В общем, это ожидаемо. И так было видно, что незнакомец значительно моложе моего бывшего мужа. Решив, что с меня хватит, я замедлила шаг и вдруг!
– Здорово! Ну-ка включи… Вот везуха! Филипп, твой поисковик сигналит о наличии нужного носителя!
Услышав имя светловолосого, я остолбенела, но ненадолго. Мужчины одинаковым, каким-то танцевально-плавным движением развернулись, и темноволосый тип шагнул мне навстречу.
– О боже! Какая прелесть! Нужно бы познакомиться, – улыбаясь, воскликнул он и протянул руку. – Не бойтесь, девушка. Разве не видно, что мы приличные люди?
"Прелесть" вышла из ступора и, ругая себя последними словами, попятилась прочь.
– Отлично. Теперь можно смело утверждать, что поисковик реагирует на женщин, – сказал светловолосый тип и, не сводя с меня тяжёлого взгляда, добавил: – Идём, Марек! Она нам не подходит.
– Почему? – удивился его собеседник.
– Я её знаю, – сказал светловолосый и криво усмехнулся. – Это моя бывшая жена.
Происходящее всё больше напоминало дурной сон. Похолодев, я оглянулась по сторонам. Улица по-прежнему была пуста. Во всяком случае поблизости, а зная наш народ, звать на помощь было бессмысленно.
– Не будь дурочкой, Диана, – в голосе чужака прозвучало раздражение. – Поверь, это я, Филипп Раевский.
– Да?.. Тогда ты изменился до неузнаваемости, – меня затопила горечь. – Молодец! Вижу, не пожалел денег на пластическую операцию, лишь бы спрятаться от жены-истерички.
На чужом лице появилась до боли знакомая усталая гримаса. Судя по всему, Филипп приготовился к полноценному скандалу – привычное дело в последние месяцы нашей совместной жизни.
Я открыла было рот, но, спохватившись, умолкла на полуслове. Ну нет, мой милый! Слишком много воды утекло с той поры. Больше нет той семнадцатилетней девчонки, что сходила по тебе с ума. Да-да! В это сложно поверить, – даже мне самой, и тем не менее. Уже хорошо, что ты рядом, а у меня нет желания кричать о своей любви, чтобы достучаться до твоего сердца, будь оно проклято!
С трудом освободившись от тенёт прошлого, я внимательно посмотрела на изменившегося Филиппа и снова насторожилась. Можно покрасить волосы и сделать пластику лица, скрывающую возраст. В конце концов, при желании можно накачать мускулы, но общее строение и рост! Муж всегда выходил из себя, когда я надевала туфли на высоких каблуках.
Так-так! Кто-то здесь лжёт как сивый мерин! Нащупав в кармане газовый баллончик, я прищурила глаза.
– Кто вы?
Марек засмеялся, правильно оценив ход моих мыслей.
– Филипп, а она умница и далеко не трусиха.
Успокаивающим жестом он поднял руки и отступил назад.
– Поверьте, Диана, мы не причиним вам вреда, – он бросил испытующий взгляд на спутника и предложил: – Друзья, как вы смотрите на то, чтобы куда-нибудь зайти? Давайте посидим, попьём кофейку, и заодно разрешим кое-какие возникшие между вами недоразумения.
Пришлось согласиться, теперь бежать было бы глупо и смешно. Короче, взыграла чёртова гордость.
Внутреннее напряжение несколько пошло на убыль, когда мужчины согласились пойти туда, куда я хочу.
***
Сегодня в моём излюбленном ресторанчике было малолюдно, обычно я этому рада, но только не в этот раз.
Одновременно вместе с нами на крохотной эстраде появилась немолодая женщина, затянутая в облегающее тёмно-синее платье с блёстками. Я поздоровалась с Лиз и вокруг её глаз разбежались лучики доброй улыбки. Она кивнула мне в ответ, и рыжая прядка её волос ускользнула из нарочито небрежной причёски. Наилучшее определение для неё – это породистая, иного не подобрать. Думаю, выйди Лиз на сцену в дерюге и босая это только добавило бы ей шарма. Оставалось только позавидовать умению стареющей красавицы в любом виде чувствовать себя королевой.
Приободрённая привычной обстановкой я скользнула за столик, и пока спутники выбирали что заказать, не спускала глаз со светловолосого типа. М-да, абсолютно ничего общего с Филиппом. Случись наша встреча при свете дня, а не в уличном полумраке, скрадывающем внешний облик, я бы спокойно прошла мимо. И то верно. Всё же есть немалая разница между степенным профессором возрастом далеко за полтинник и парнем, по виду моим ровесником.
Вот ведь обманщики!
Конечно, умней было бы сбежать под благовидным предлогом, но меня заело любопытство. Хотелось узнать, в чём же цель столь изощрённого балагана. К тому же я чувствовала себя в безопасности. В самом деле, не будут же эти типы прилюдно заниматься похищением? Так что пусть болтают что угодно, от меня не убудет, если я их выслушаю. В конце концов, всегда можно вызвать такси и этим избавиться от нежеланных спутников.
После настройки инструментов тихо замурлыкала музыка. Как всегда, хрипловатый проникновенный голос Лиз подействовал на меня успокаивающе.
Поёт саксофон, мелодия страсти полна.
В зале много красавиц, но такая одна.
Кровавый рубин на губах,
Тёмный огонь в удлинённых глазах.
Это был блюз, который сочинил один знакомый музыкант. Парнишка был безумно влюблён в меня, ну а я безумно любила Филиппа. Должна признаться, мальчик пришёлся мне по душе, причём настолько, что будь накал чувств к мужу чуть поменьше, то всякое могло бы случиться. Ну а так не было даже поцелуя. Конечно, крайне глупо изображать из себя Снежную королеву, чтобы сохранить верность человеку, которому ты абсолютно безразлична, но все мы сильны задним умом. Извиняет меня лишь то, что я надеялась на чудо. Что поделаешь? Надежда умирает последней.
Словно магнитом мой взгляд тянуло к светловолосому типу. Кстати, очень красивый парень, Филиппу до него далеко. Забавно, но я поймала себя на чувстве благодарности к мошеннику – он очень вовремя появился. В последнее время единственно чего я хотела от встречи с бывшим мужем – это возможности убедиться, что между нами действительно всё кончено.
Вот и убедилась, хотя особой радости это открытие не принесло. Ну и ладно, хорошего понемножку.
«Спасибо, дружок, ты хорошо сыграл свою роль», – я тепло улыбнулась, и на физиономии светловолосого типа тут же появилось холодное выражение, с оттенком презрения во взгляде. Не составляло особого труда догадаться, о чём он подумал. Я усмехнулась: «А вот это ты зря! Даже не мечтай, дружок! никто не собирается тебя соблазнять».
Ого! Кажется, он понял. Да, чуткий тип! Кстати, как и положено отменному жулью. Пожалуй, нужно держать ухо востро.
Я призадумалась. Может, таким образом криминал пытается подобраться к моему отцу? Не исключено. Правда, это не объясняло продолжающихся странностей. Не спрашивая, светловолосый парень налил мне в бокал вино, которое сам же и заказал. Это было моё любимое Gran Reserva 1998года.
Что ж, молодцы ребятки, хорошо работают, с размахом.
Пожелав здоровья присутствующим, я пригубила свой бокал. Терпкий напиток и на этот раз не подвёл; по жилам быстрей заструилась кровь, даря хмельное наслаждение.
Она слегка пьяна, слегка грустна,
Грезит о счастье с бокалом вина.
Поёт саксофон, мелодия страсти полна.
Ах, женщина-блюз, как же ты хороша!
Черная роза на каблуках,
Смятенье в мужских сердцах.
Моя дорогая, как же ты хороша и глупа.
Не замечаешь, что рядом твоя судьба.
– Замечательно! – воскликнула я, с удовольствием смакуя вино, к которому не притрагивалась с той поры, как рассталась с мужем.
– Рад, что ты не изменила своим вкусам, – Филипп или кто он там отпил из своего бокала, и его губы тронула саркастическая усмешка. – Диана, такое чувство, что поют о тебе. Правда, со сменой цвета волос теперь ты выпадаешь из образа страстной латинос, – заметил он, не спуская с меня изучающего взгляда.
Смешно, если бы блюз, посвящённый мне, пел бы о ком-нибудь другом. Своими собственноручно сочинёнными стихами бедный мальчик пытался выразить переполнявшие его чувства. Однажды, не выдержав их напора, он исчез и с тех пор я его не видела. Слабак! Но я его не виню. Любить за двоих – далеко не сахар, уж мне это известно, как никому другому.
– Кто вы такие? – перешла я в наступление.
– Отвечая на ваш вопрос, милая барышня, единственно, что я могу сказать, так это то, что мы люди. Причём, люди, страстно увлечённые своим делом. Думаю, вы заметили, – проговорил Марек со старомодной витиеватостью.
Имитируя игру на клавишах, он пробежался пальцами по краю столика. Кстати, у него это получалось вполне профессионально.
– Знаете, Диана, когда-то я играл на пианино в таких же небольших кабачках. Аккомпанировал певцам, а когда перебирал с горячительными напитками, то даже пел сам, причём неплохо, – он мечтательно прикрыл глаза. – Эх, славное было времечко!
– Что изменилось? – осведомилась я и протянула ему свой опустевший бокал.
– Я изменился, – ответил Марек и, приподнявшись, исполнил мою безмолвную просьбу.
Не испытывая ни малейшего интереса к его судьбе, я пригубила новую порцию вина.
– Да? И каким же образом? – вежливо поинтересовалась я.
Собеседники переглянулись, и вдруг меня охватило беспричинное веселье, не иначе как хмель ударил в голову. Дурачась, я прижала палец к губам.
– Тсс! Не говорите! Дайте, я сама угадаю.
Марек тут же подхватил мою игру.
– Извольте, милая барышня, – сказал он и эдак хитро прищурился.
Нет, эти типы определённо начинают мне нравиться!
– Думаю, либо вы жулики высокого пошиба, – сказала я и озвучила дикую мысль, которая не давала мне покоя, – либо вы инопланетяне, прикидывающиеся людьми.
– О, как! – Марек фыркнул и насмешливо покосился на напарника. – Доигрался, мой друг? Ну, и каковы твои ощущения в шкуре мошенника?
– Диана, что ты несёшь? Сколько раз говорить, думай, прежде чем открыть рот.
– Извини, дорогой! – брякнула я, прежде чем успела что-либо сообразить. Видимо, сработал рефлекс. В голосе светловолосого прозвучали такие жутко знакомые менторские интонации, что удержаться не было никакой возможности.
Кошмарный тип хотел ещё что-то сказать, но Марек ему не дал.
– Подожди, Филипп, не дави на девочку! Я хочу знать, для чего она нужна инопланетянам, – сказал он и поощрительно улыбнулся мне. – Ну? Какова ваша версия, Диана? Говорите, не стесняйтесь.
– Н-не знаю. Наверно, чтобы просто похитить... – промямлила я, сдавшись под его давлением.
Ой, позорище! Я окончательно упала духом, поняв по лицу светловолосого гада, что сморозила очередную глупость.
Не обращая внимания на мой смущённый вид, Марек многозначительно глянул на Филиппа и тот положил на стол золотую кругляшку, похожую на дорогую пудреницу. Звуки из зала сразу же будто отрезало.
Инициатором разговора по-прежнему оставался Марек. Не обращая внимания на мой упорный взгляд, тип, талантливо прикидывающийся моим бывшим мужем, рассеяно глядел в темноту за окнами и неспешно пил вино. Себе он тоже заказал именно ту марку, которую любил Филипп. Изредка он встревал в наш диалог, по ходу дела бросая отточенные реплики, и я каждый раз вздрагивала, слыша его голос. Такой манерой общения он опять же чрезвычайно походил на моего проклятого мужа.
К счастью, вскоре я настолько увлеклась, что перестала обращать внимание на его присутствие и полностью сосредоточилась на том, что говорил Марек. Ведь тема, поднятая им, была мне крайне интересна, во всяком случае, как заведующей отделом инновационного маркетинга. Если опустить кучу специфических терминов, сыплющихся из собеседников, то дело заключалось в том, что учёные уже давно задались вопросом, куда катится наш мир.
По словам Марека, всё усложняющаяся технологическая цивилизация поставила человека перед неизбежным выбором: либо довериться созданному им детищу Франкенштейна, либо придумать что-нибудь новенькое. Филипп скептически хмыкнул, но тут я согласна с Мареком, использование возможностей искусственного интеллекта – это тупик для мыслящего существа. Если человечество встанет на путь роботизации, то оно, как вид, постепенно деградирует. Уже сейчас множество людей ощущает себя ненужными придатками к механизмам, а дальше будет только хуже. Робототехника оккупировала не только сферу производства; она уже активно вторгается в сферу услуг, которую человек привык считать своей вотчиной. Не исключено, что многих устроит жизнь сытого паразита, но далеко не всех.
"Человек хоть и скотина, но всё же мыслящая и потому неустанно ищущая оправдания своему бытию", – очень точно подметил Филипп.
Чёрт возьми! Я уже на полном серьёзе начинаю видеть в нём Раевского.
"Вот потому мы пошли по другому пути", – с гордостью заявил Марек, и я сразу же навострила уши, но как только узнала, в чём заключается этот путь, мой энтузиазм увял на корню. Это жуть! Одно дело фильмы и книги и совсем другое – реальная жизнь.
И всё же… человечеству не привыкать к мысли о протезах. В том или ином виде они уже прочно вошли в нашу жизнь. Просто учёные пошли несколько дальше и создали один большой протез... для мозга.
Если верить моим собеседникам, то замена тела на его искусственный аналог дала неожиданный эффект. Остановившийся в развитии взрослый мозг вспомнил детство и снова начал активно обучаться, причём успешно. У некоторых подопытных животных усилились прежние способности и даже появились новые, которых раньше не было. Правда, в чём именно и как сильно они проявятся, было невозможно предугадать, хотя бы в этом природа сохранила своё господство.
Под давлением увлечённости Марека мой скепсис начал потихоньку таять. В самом деле, кому не хочется стать умней или на худой конец просто талантливей и при этом ещё не стариться? Пусть даже в искусственном теле. Нет, никаких киборгов и прочих механических чудовищ, боже упаси! Скорей это воплощение в жизнь идеи андроидов, которые по своему устройству практически ничем не отличаются от обычного человека.
Да! Несмотря на фантастичность замысла, смелость и размах учёных поражали воображение. Если в этих сведениях есть хоть крупица правды, то бионика будет восьмым чудом света.
– Диана, вы только вдумайтесь! Какие открываются перспективы! – горячился Марек, при этом оживлённо жестикулируя. – Представьте, с какой скоростью начнёт развиваться наука на Земле под влиянием бионической расы, и чего мы достигнем спустя несколько десятилетий, не говоря уж о целом столетии...
– Стараюсь, но...
– Не перебивайте!
Увлёкшись, Марек стукнул кулаком, и столешница треснула; массивная такая столешница, из натурального дерева, толщиной с мужское запястье. Мне стало не по себе, но я не захотела додумывать мысль, настойчиво рвущуюся наружу.
– Ведь даже самый совершенный человеческий мозг не в состоянии удержать всю нужную информацию, а её с каждым годом становится всё больше и больше! Множество открытий лежит на стыке различных научных областей, но чтобы это понять, сначала их нужно освоить. Вы согласны?
Во избежание окончательного краха столика, я кивнула.
– Умница! – одобрил Марек. – Но увы! Даже лучшие умы человечества уже на пределе своих способностей, что уж говорить о среднем звене.
Вдруг он переключился на меня.
– Вот взять хотя бы вас, дорогая. Чего бы вы хотели, имея более совершенные мозги, а к ним в придачу вечную жизнь и молодость?
Я пожала плечами.
– Не знаю. Наверно, просто жить, – ответила я и, покосившись на Филиппа, честно созналась: – И быть любимой.
– Это всё? – не поверил Марек.
– Да! – твёрдо ответила я.
– Глупости! Вы говорите как типичная мещанка! – рассердился он и с негодованием добавил: – Милая барышня, неужели вы ничего не видите дальше собственного носа?
– Как это ни прискорбно, но вы правы, не вижу, – сдержанно ответила я, начиная потихоньку заводиться. Никто не смеет мне указывать кем быть – это только мой выбор.
– Дева Мария! Я забыл, с кем разговариваю. Ведь вы ещё совсем ребёнок.
С добродушной улыбкой Марек откинулся на стуле и испытующе глянул на меня. Не знаю, что уж он высмотрел на моём лице, но снова оживился.
– Диана, вы наговариваете на себя. Будь вы ограниченной особой, вы бы уже давно зевали, умирая от скуки. Но нет, вы слушаете мой трёп и далеко не из вежливости.
– Вы правы. Интерес есть и не малый, – созналась я и пояснила: – По роду деятельности мне приходится соприкасаться с инновационными разработками.
Я усмехнулась, заметив удивлённый взгляд Филиппа.
– Впрочем, я чистой воды администратор, и в высокой науке по-прежнему мало что смыслю.
В общем, пришлось сбросить маску наивной дурочки, чтобы продолжить интересный разговор.
Честно говоря, открывающиеся перспективы не только увлекали, но и устрашали. Не знаю, чего там надумали умники из Альфа-Сколково, но я очень сомневаюсь, что в результате бионических преобразований человек останется человеком. Что и высказала вслух. Марек горячо заспорил со мной. Утомлённая кучей непонятных слов, я не выдержала и пошла на попятный.
– Ладно. Верю. И всё же теория и практика — это далеко не одно и то же.
– Неужели ещё не поняла? – угрюмо буркнул Филипп и отвёл глаза.
Моя рука самопроизвольно дернулась, и я посмотрела на осколки тонкого стекла в расползающейся винной луже. Чёрт! Подозревать это одно, а получить прямое подтверждение – совсем другое. Совсем, совсем другое!
«Нет! Этого просто не может быть! Он лжёт, чтобы я больше не искала Раевского… Дура! Если он мошенник, какое ему дело до наших с мужем отношений?» Мои мысли заметались. Как я себя ни уговаривала, интуиция говорила, что всё правда и от Филиппа действительно остался только мозг, заключённый в тело-протез. И как только я это приняла, внутри забушевала буря. Как встарь я почувствовала себя преданной и униженной.
– Выходит, ты всё же нашёл способ избавиться от меня, причём раз и навсегда!
Если бы не Марек, который протянул мне другой бокал взамен разбитого, не знаю чтобы я натворила. Скорей всего, забилась бы в истерике. Но, слава богу, под его неотрывным взглядом, одновременно сожалеющим и предостерегающим, я взяла себя в руки и даже выдавила из себя вежливую улыбку.
– Спасибо… Так кто же вы теперь? Люди или роботы?
– Бог с вами! Что вы такое говорите, Дианочка? Поверьте, ничто человеческое нам не чуждо, – воскликнул Марек преувеличенно бодрым голосом.
Филипп тем временем продолжал безмолвствовать. Не удержавшись, я пыталась поймать взгляд предателя. Напрасный труд. По-прежнему глядя в окно, он пил своё вино и делал вид, что не замечает моего существования.
"Ну и чёрт с ним!" – подумала я с ожесточением и, окончательно придя в себя, повернулась к Мареку.
– Ну-ну! Поживём-увидим.
– Даже не сомневайтесь, дорогая, – улыбнулся Марек. Его вкрадчивый тон наводил на определённые размышления. Он явно хотел мне понравиться. Ну и ладно, он в своём праве!
Слово за слово, и мы снова разговорились.
– Кроме вечной жизни и молодости, в чём ещё выражаются преимущества биоников перед обычными людьми? – спросила я у своего говорливого собеседника.
– Нет никакой вечной жизни, – вмешался Филипп. – Бионическая оболочка менее уязвима для времени, чем шкура обычного человека, но не настолько, чтобы говорить о вечности. Лет двести, от силы триста. К тому же есть большие проблемы с адаптацией человеческого мозга к искусственному телу. Да, его возможности расширяются, но в этом же кроется опасность. Природные ограничители дают о себе знать и вводят его в состояние каталепсии. Особенно это касается женщин.
– Почему?
– Ваша устойчивость к изменениям окружающей среды в данном случае играет с вами злую шутку. Адаптируются к бионическому телу лишь единицы из женщин. Даже особи, абсолютно психически здоровые, после пересадки не слишком вменяемы и зачастую склонны к суициду.
– Ясно, – протянула я с разочарованием.
Намёк Филиппа был прозрачней прозрачного. Как бы ни сложились наши отношения, но как учёному я ему доверяла. Жаль, но для меня путь в бионику закрыт. Кстати, до учёбы в университете я была спокойной как танк. Девчонки в школе даже завидовали моему самообладанию. Однажды я на спор украла задания по ЕГ и даже глазом не моргнула, когда столкнулась носом к носу с нашей директрисой.
– Уже поздно, – поставила я точку в разговоре и потянулась за сумочкой.
Демонстрируя воспитанность, мужчины поднялись вслед за мной. Филипп нажал кнопку на своём гаджете и к нам снова ворвались звуки из зала. Он помог мне надеть пальто и взял свой плащ.
– Идём, я провожу тебя.
– Не стоит. Наверняка у тебя дела, – попробовала я отговориться.
– Не спорь, если предлагаю, значит, никуда не спешу.
Что ж, когда Филипп говорит таким тоном, спорить с ним бесполезно.
Стоило выйти на улицу, и капризная питерская погода прямо с порога преподнесла нам неприятный сюрприз – было страшно холодно и скользко. Пока мы сидели в ресторане, относительно тёплое безветрие сменилось шквалистым ветром со снегом. Не колеблясь, я взяла Филиппа под руку и прижалась к его плечу. Не имело смысла злиться, если мы видимся в последний раз.
В молчании мы дошли до подъезда моего дома. Здесь я повернулась к бывшему мужу и, глядя на быстро расплывающуюся цепочку наших следов на тонком снежном покрове, пробормотала банальную фразу на прощание, даже не помню какую.
Неожиданно он притянул меня к себе.
– Ди!.. Прости, милая, я очень виноват перед тобой.
Это было нечестно с его стороны! Ну почему он просто не ушёл, промолчав напоследок?
Дрожа от переполняющих меня эмоций, я вцепилась в Филиппа и заглянула в его лицо, одновременно родное и чужое.
– Скажи, почему ты бросил меня? – я тряхнула его за отвороты плаща, но он безмолвствовал, глядя поверх моей головы. – Отвечай сейчас же, негодяй! Все твои слова о любви были ложью?
Филипп аккуратно взял меня за запястья и отстранился, но не ушёл.
– Скажи хоть что-нибудь! – взмолилась я, когда молчание было уже невыносимо.
– Нет. В моих словах не было лжи.
– Господи! Что ещё тебе было нужно?! – взорвалась я. – Ведь я боготворила тебя! Да что там! Я лезла вон из кожи, чтобы тебе со мной было хорошо!
– В этом и проблема, Ди, – Филипп безрадостно улыбнулся. – Ты задушила меня своей любовью.
Пустота в сердце снова отвоевала своё пространство. Да, он прав. Так оно и было. Вообще-то было глупо надеяться отнять его у столь могущественной любовницы. С истинными учёными наука никогда не знает поражений. Они ей преданы до самого конца. Семья и всё остальное для них на второстепенных ролях. Пора смириться и признать своё поражение. Да будет так!
Я разгладила лацканы на плаще Филипа и, собравшись с духом, проговорила:
– Ладно. Что было, то уже быльём поросло. Думаю, мы видимся в последний раз. Прощай, Раевский, удачи тебе.
Вместо того чтобы уйти Филипп стиснул моё запястье, и я с запоздалой тревогой глянула на его лицо, спокойное и в тоже время преисполненное решимости.
– Прости, Ди, – сказал он и в его руке блеснул пистолет, во всяком случае мне так показалось.
Не веря происходящему, я попятилась от него. Естественно, при его хватке у меня не было ни единого шанса на бегство. Холодное дуло коснулась оголённой шеи, и я зажмурила глаза. Но вместо выстрела раздалось шипение.
– Будь добр объяснить, какого чёрта ты вытворяешь?
Я с возмущением воззрилась на Филиппа, который уже успел убрать инъектор, но тут к горлу подкатила жуткая тошнота, и перед глазами всё поплыло.
***
Раевский подхватил на руки падающую девушку, и тут он заметил щуплого старика в пёстрой кацавейке, который, стоя у открытого окна, взирал на него подозрительным взглядом.
– Пожалуйста, извините, если мы вас потревожили, – Филипп расстроенно улыбнулся. – Вечно жена не знает меры и перебирает на вечеринках.
Подавшись вперёд, старик внимательно оглядел молодую пару. Девушка с длинными светлыми волосами была необычайно красива; у парня было умное интеллигентное лицо – одно из тех, что с первого взгляда внушают безоговорочное доверие.
Смягчившись, старик снял очки и подмигнул Раевскому.
– Ничего-ничего! Не смущайтесь, молодой человек! В жизни всякое бывает. Моя дорогая Софочка... – он набожно перекрестился, – бывало понюхает пробку от бутылки и такое начнёт вытворять, что только держись.
– Вот, вот! Тогда вы понимаете меня, как никто другой, – охваченный пьянящим чувством радости, Филипп легко рассмеялся. – Моя Диана то же самое. Стоит ей выпить самую каплю, и она уже не способна себя контролировать. Моё счастье, что она быстро засыпает.
Заметив подъезжающую машину, он тепло попрощался с бдительным стариком.
– Вы уж будьте помягче с женой. Софочка всегда страшно раскаивалась наутро, когда видела свой погром, – подслеповато щурясь, напутствовал его старик.
– Обязательно! – пообещал Филипп.
Он посадил девушку в машину и, придерживая её за плечи, захлопнул дверцу.
На перекрёстке Марек Здыховский плавно затормозил и, заглянув в салонное зеркало, встретился глазами с другом.
– Не жалеешь? – поинтересовался он.
– Жалею, но выхода нет, – Филипп затянулся сигаретой и выдохнул дым в приоткрытое окно. – Пока ты болтал с Дианой, я проверил последние информационные файлы. К несчастью, на неё уже вышли по другим каналам. Так что не имело смысла больше тянуть. Организация несчастного случая – лишь дело ближайшего будущего, а я не хочу, чтобы ей причинили боль. К тому же последнее покушение оказалось крайне неудачным, во время аварии пострадал мозг носителя.
Марек удивлённо хмыкнул.
– Фил, ты даже не скрываешь своей привязанности к девчонке? Не подозревал, что ты способен влюбиться.
– Почему? Ты сам недавно утверждал, что ничто человеческое нам не чуждо.
– Ладно, – поколебавшись, Марек счёл нужным сообщить: – Только учти, мой неосторожный друг, в бионическом теле действие сыворотки будет окончательно подавлено.
– Ну и слава богу! – склонившись к девушке, Филипп отвёл завесу отливающих золотом волос и коснулся губами её виска. – Я хочу, чтобы Диана полюбила меня по-настоящему. До сих пор жалею, что как дурак купился на подначку и ввёл ей твою подлую сыворотку.
– Вот именно, что дурак! Если бы не моё приворотное зелье, только б ты её и видел. Красотка выскочила бы замуж за какого-нибудь молодого болвана с накачанными мышцами. И плевать она хотела на немолодого профессора, будь он хоть семи пядей во лбу.
– Пусть так! Зато она была бы счастлива, – упорствовал Филипп. – Тебе не кажется, что это неэтично использовать людей в качестве подопытных кроликов, особенно без их на то разрешения?
– Если ты так ставишь вопрос, то позволь и мне спросить, – Марек надавил на газ. – А тебе не кажется неэтичным обманывать старого друга? Между прочим, зря старался. От твоих слов о неустойчивой психике Дианы за версту несло ложью. Скажи, ты специально держал её на психотропных препаратах, чтобы убедить меня, что она не пригодна для пересадки? – не дождавшись ответа, он обижено хмыкнул. – К твоему сведению, в моих опытах нет ничего плохого. Если бы я мог действовать открыто, ко мне на приём стояла бы очередь из желающих длиной эдак в половину населения земного шара.
– Может быть. Но я не хотел лишать Диану обычной человеческой жизни.
– Смотри, какой добрячок! Тем не менее это не помешало тебе испытать на ней экспериментальный препарат.
Филипп досадливо поморщился.
– Лучше не напоминай!
– Эй! Если тебе так дорога Диана, что претила сама мысль об её искусственной любви, то мог бы применить сыворотку на ком-нибудь другом. Например, на той же Аделаиде, а не на семнадцатилетней студенточке. Наш спор не предусматривал конкретный объект.
– Сдурел? – возмутился Филипп. – И чтобы за мной по пятам ползала эта старая грымза? Нет, уж уволь! Это была бы уже не мелодрама, а фильм ужасов!
Повисшую тишину в салоне машины расколол дружный хохот, заглушивший тихое урчание мотора.
– Ну, это ты зря. Если хочешь, я могу сделать из Аделаиды такую красотку, что пальчики оближешь!
– Не-а, всё равно не пойдёт. При наших характерах мы, скорей всего, поубиваем друг друга, – убеждённо проговорил Филипп.
– Твоя правда! Стерва остаётся стервой в любой упаковке, – согласился Марек с другом.
– Хорошо, что ты это понимаешь, – Филипп бросил нежный взгляд на девушку и приподнял за подбородок её безвольно опущенную голову. – Вот моя Ди совсем другое дело. Не только красавица, но и тонко чувствующая натура. Без психотропных средств она душевная девочка, к тому же кроткая как овечка.
– Верю. Классная дрессура. После того как ты проиграл мне и развёлся, я был уверен, что она покончит с собой. Жаль, что проспорил.
Немного выждав, Марек забросил удочку.
– Эй, ты готов вступить в новый бой?
– Что на этот раз?
– Поспорим, что я отобью у тебя Диану?
Филипп снисходительно улыбнулся.
– Тю, дурак! Ты заведомо в проигрыше.
– Уверен?
– На все сто.
– Спорим, что на этот раз выиграю я?
– Спорим! – уверенно отозвался Филипп и деловито добавил: – Твой заклад?
– Сначала договоримся о твоём. Если проиграешь, то женишься на Аделаиде.
– Ну, нет!.. Впрочем, мне всё равно. Этого не будет, никогда. Не увиливай. Итак, что ты поставишь?
Договорившись, они ударили по рукам. Споры для неразлучных друзей, порой совершенно бессмысленные, были своеобразным лекарством от скуки, и заодно стимулом к новым открытиям, когда наступал штиль в их мозговом штурме.
– Включи музыку. Нет, не это!.. Вот-вот, оставь! Просто замечательный блюз, не чета той мути, что мы слушали в ресторане.
Подпевая проникновенному голосу чёрного певца, тоскующему по далёкой любимой, развеселившиеся друзья пребывали в прекрасном настроении.
Ни один из них не заметил, что губы девушки, скованной наркозом, дрогнули в чуть приметной улыбке. Как только машина тронулась с места, она пришла в себя и слышала весь их разговор от начала до конца. «Предпочитаешь мелодраму, дорогой, и не любишь ужасы? Я тоже их не люблю, но ты не оставляешь мне выбора», – подумала она и, перестав сопротивляться действию лекарства, погрузилась в волны золотого беспамятства.
***
Миниатюрная блондинка в ослепительно белом комбинезоне скользнула внутрь кабинета и по-хозяйски оглядела его обстановку, тяготеющую к классическому стилю; но только она взялась наводить порядок на письменном столе, как в соседнем помещении что-то сильно грохнуло. Странный шум не утихал, и она потянулась было к кнопке сигнализации, но затем передумала и прижала ладони к сенсорному датчику; включились серверы и часть стены бесшумно уехала в сторону.
При виде зрелища в открывшемся проёме блондинка ойкнула и бросилась внутрь лаборатории.
– Боже мой! Что ж это такое! – запричитала она и попыталась растащить сцепившихся в драке мужчин. – Господа профессора, немедленно прекратите!.. Хватит! Я кому сказала?!
Ломая руки, блондинка засуетилась вокруг драчунов, но её призывы остались без ответа. «Господа профессора» катались по блестящему мраморному полу и со зверскими выражениями на лицах продолжали самозабвенно мутузить друг друга. Один из них был звездой первой величины в генетике и прочих дисциплинах, связанных с функционированием человеческого организма; другой – гением во всём, что касалось физики, математики и приборостроения.
Когда на пол полетела очередная застеклённая стойка с препаратами, блондинка отступилась. Она смерила дерущихся мужчин презрительным взглядом и бросилась прочь из разгромленной лаборатории. В коридоре она перешла на быстрый шаг, успевая при этом расспрашивать встречных. Наконец, весёлый парень в забавном шутовском колпаке после некоторых раздумий сообщил ей нужную информацию.
В буфетной было тихо и темно; свет горел только над барной стойкой. На столешнице высилась целая батарея разнокалиберных бутылок; поодаль от них выстроились пять бокалов на тонких высоких ножках. Шестой бокал держала девушка, стоящая у окна. При звуках шипящего голоса, брызжущий ядом, она вздрогнула, но не обернулась.
Подлетев к девушке, блондинка рывком развернула её к себе и выбила из её руки бокал с вином.
– Послушай ты, дрянь! – она с трудом проглотила рвущуюся наружу брань. – Ты сейчас же пойдёшь со мной и прекратишь это безобразие! Иначе я не знаю, что я с тобой сделаю!
Девушка посмотрела на винную лужу с осколками стекла: «История движется по спирали. Одни и те же события повторяются из раза в раз, вот только мы их воспринимаем по-разному…»
Она подняла глаза на блондинку и слабо улыбнулась.
– Ах, как страшно! Аделаида Семёновна, нужно быть последовательной в своих обещаниях. Если у вас ничего нет, кроме пустых угроз, то вы зря сюда явилась.
– Это не пустые угрозы!
– Да? Тогда подождите минутку.
Глядя на то, как Диана идёт к барной стойке, блондинка ощутила болезненный укол в сердце. Неземная красота соперницы недвусмысленно говорила о чувствах создателей её бионической оболочки, которые теперь сходили с ума по своей Галатее.
Отбросив за спину гриву блестящих чёрных волос, Диана разлила вино по всем пяти бокалам – ровно, как по линейке. Она взяла два бокала и, вернувшись, один из них протянула преобразившейся секретарше Раевского.
– Ненависть плохое чувство, она иссушает душу. Давайте лучше выпьем за любовь. Держите, не бойтесь! Если отравлено, то всего-то дел, что сменить одно тело на другое.
– Не так всё просто, – фыркнула Аделаида.
При виде боли, застывшей в тёмных глазах девушки, её злость резко пошла на убыль. С выражением бесконечной усталости она на приложила ладони к глазам; в них не было привычной рези, но привычка осталась.
– Диана, тебе не кажется, что ты слишком далеко зашла в своей игре? Не забывай, что месть — это обоюдоострый меч, – попыталась она урезонить девушку.
– Может, вы и правы. Но вспомните, не я начала игру.
На это Аделаиде было нечего ответить. К собственному несчастью, Диана оказалась одной из немногих, на кого почти не действовал наркоз. Пересадка в бионическое тело была целой эпопеей и дорого ей обошлась. Несмотря на неимоверные усилия друзей, она едва не сошла с ума от болевого шока.
– Ладно, чёрт с тобой! Не понимаю, что за радость тебе в том, что парочка гениальных дураков превратились в оголтелых самцов, но я тебя предупреждаю... – Аделаида взяла бокал и залпом выпила вино. – Короче, делай, что хочешь, но знай, если ты погубишь Филиппа, то тебе не жить.
– Договорились, – рассеяно отозвалась девушка, – но и вы не забывайте, что тоже в игре. Только намекните, и роль марионетки будет вашей, – она уловила тень замешательства на лице собеседницы и её затуманенные глаза остро блеснули. – Чего же вы боитесь, Аделаида Семёновна? Вы ведь тоже его любите.
– Глупости!
– Не отпирайтесь, любите! Мы обе это знаем, как и то, что у вас нет никаких шансов на ответное чувство. Филипп любит только меня и это никогда не изменится. Он мой и только мой! Я пропущу его через такие круги ада, что он наконец это поймёт и смирится, – с чувством проговорила девушка и её музыкальный голос приобрёл ломкий хрустальный оттенок.
Она замолчала и её невидящий взгляд ускользнул во тьму, притаившуюся за пуленепробиваемым стеклом, а затем погрузился в бесконечное внутреннее эго.
В душе Аделаиды боролись противоречивые чувства. При всей своей неприязни она не могла избавиться от жалости к той, что снова потеряла себя, заблудившись на этот раз в том, что ошибочно принимают за противоположность любви.
***
Застывшая прекрасная кукла ничего не ощущала. Она не видела суеты медицинской бригады, не чувствовала прикосновения датчиков и приборов, облепивших её тело, не слышала встревоженных реплик в реанимации. Лишь отчаянный зов до боли знакомого голоса, не давал ей окончательно провалиться в небытие. Каким-то чудом он сумел пробиться сквозь мглистый кокон её беспамятства и вновь потянул к свету и... кристально острой ненависти.
Лицо девушки утратило пластмассовое совершенство куклы и её губы слегка шевельнулись: «И сказал Господь, каждому воздастся по делам его...»
24.02.2019 - 11.01.2020 г., Санкт-Петербург, Борисова Светлана Александровна
