Слишком большие неприятности для маленького человека

Что вы представляете, услышав фразу «красивый восход»? Наверняка фантазия рисует завораживающее смешение самых приятных глазу оттенков: оранжевого, розового, может быть, фиолетового, всё это – на голубом и белом. Как разноцветная пена на поверхности наполняющей ванну воды. Как фруктовый зефир на голубой тарелочке. Зефир плывёт над острыми верхушками деревьев, искажается, играет оттенками: от насыщенных до пастельных, когда ночь перетекает в день.

Этот чёртов зефирный пейзаж я сейчас наблюдаю, стоя на склоне холма. Бескрайние тропики сплошь бугрятся такими холмами, как прыщеватая кожа подростка. А на одном из них – я, человечья букашка. Тягучий душный ветерок мусолит волосы, давно не видавшие шампуня, путается в колючей бороде. В душ бы сейчас… Но вместо благ цивилизации меня окружают глянцевые листья африканских эндемиков: лофира, карите, всевозможных акаций. Прямо райские кущи, не иначе. За ними не видать, что противоположная часть холма разворочана в хлам, будто невидимый шалун взорвал гигантскую петарду в кротовьей норе. Перед глазами только живописная долина, да восход, бросающий переливчатые отсветы на приютившуюся внизу деревню. Отсюда дома и улочки кажутся крошечными, точно их собрали из конструктора Лего, в который я любил играть в детстве.

Волнующее зрелище, не так ли? Если бы не кое-какой лишний штрих.

Удивительно, как одна маленькая деталь искажает первозданное благолепие природы, превращая красоту в уродство. Своим видом она вселяет пробирающий до нутра ужас, заставляет ноги подкоситься от безысходности. Хотя, почему же маленькая? Такой она выглядит с моего наблюдательного пункта. По факту в ней приблизительно метров десять, а то и все пятнадцать.

Наверное, стоит вернуться к началу этой истории и дать вам понять, что же мешает мне насладиться умиротворяющим восходом. Эта причина куда существеннее банального бытового дискомфорта, голода или жажды, терзающие меня вот уже который день. Она похожа на болезненное порождение фантазии, вот только в отличие от него вполне реальна.

Всего неделю назад меня сослали на испытательную станцию, всецело принадлежащую промышленному монстру «Краун Корп». Почему сослали? А как ещё назвать внезапную командировку в забытые Создателем джунгли Нигерии? Да, я облажался перед боссом, но не настолько, чтобы ошибка стала поводом уволить. А вот устроить мне увлекательное путешествие в качестве назидания – это можно. И непременно вместо выходных.

Нет, принимать решения мне права никто не давал. Лишь поручили оформить акт о происшествии. Чепуха, в сущности, но ради моего наказания никто и ни за что не признает совершенную бессмысленность и бестолковость моей командировки – бумажками мог бы заняться кто угодно другой, поближе.

«Ваш авиабилет и командировочные листы, мистер Джонах», – даже не глядя в мою сторону, процедила секретарша сквозь алые змеистые губки, и протянула документы. Она едва прихватывала тощую папку холеными наманикюренными пальчиками, будто брезговала прикасаться к предназначенному мне предмету.

«Ага, удачно оттянуться на выходных, крысы», – подумал я, но вслух выдавил дежурное: «Спасибо». А толку высказывать-то? Я в компании человек маленький, как будто у таких бывает выбор. Своё место я прекрасно знаю. Не стоит усугублять без того невыгодное положение, решил я, и, горько повздыхав о несбывшихся планах на отдых, вылетел в Экпен-Юким.

Ах, да. К слову о том, на кой чёрт там якобы срочно понадобилось личное присутствие инспектора. В один, видимо, не самый прекрасный день, станция не вышла на связь. Отчётность обычно поступала строго по графику, и вдруг в эфире тишина. Скорее всего, опять АСО стихией разнесло, размышлял я по дороге, разглядывая водную синь Гвинейского залива в иллюминаторе. Автономная система обеспечения блочно-модульного городка учитывала любые нужды исследователей. Станцию укомплектовали генератором, связью, складом продовольствия и горючего, предусмотрели мобильный медпункт и палатку-столовую – да все удобства. Но даже такое продуманное устройство вещей не всегда успешно противостояло тропическому хаосу.

Чем занимались на станции? Если верить документам: вели сбор сырья для элитной органической косметики. Но меня-то не просто так перед поездкой обработали на счёт конфиденциальности всего, что я там увижу. Эти черти испытывали там новую разработку, сулящую миллионные прибыли на мировых рынках... Вся планета уже в курсе, что корпорации тестируют препараты в государствах третьего мира, ведь на их территории нет тех законов, что в цивилизованных странах. Что, не смотрели «Умирающие от лекарств»? Вот и не смотрите, слаще будете спать в своих уютных квартирках, подальше от умирающих африканских детей.

Но мне-то что? Не забота это маленького человека, одним словом.

В аэропорту Аква-Ибом… А-ха-ха, этот сарай у них зовётся аэропортом, вот смех! Весьма претенциозно для настолько плачевного зрелища. В общем, в аэропорту меня встретил доктор Блэйк: высокий сухощавый тип, с тонкими усиками на гладко выбритом лице, в походном костюме и брендовых туфлях. Из таких, знаете, людей, что выглядят лощёными интеллигентами, но душой ощущаешь – с гнильцой внутри и тёмным прошлым. Да мне какое дело до его прошлого, не детей же с ним крестить.

Перспективой провести выходные в гольф-клубе или опере Док пожертвовал тоже не из праздного любопытства – именно он руководил теми секретными испытаниями. Не самолично, разумеется. Ещё бы этот пижон парился в тропическом Аду. Вы хоть в курсе, какая там бешеная духота? Пот в три ручья, хоть рубашку выжимай.

Поэтому Док благоразумно нежился в комфортабельном офисе с кондиционером и ароматным кофе по утрам, как можно дальше отсюда. Руководство исследованиями сводилось к дистанционной постановке задач и приёму отчетов об их выполнении. Которые, как я уже упоминал, перестали поступать. Может, и Блэйк провинился перед биг-боссом, раз послали расхлебывать кашу вместе со мной? Хоть он и глав-дядя проекта, но в масштабах корпорации тоже мелкая сошка.

Вместе с ним в аэропорту дожидался проводник Таонга, рослый смуглый парень из здешних. Нас погрузили в ржавое корыто на колёсах, что тут считается за автомобиль, и битый час трясли по колдобинам местных дорог. Чёртово жлобье из компании, даже не удосужились обеспечить нормальный транспорт!

Зубы выбивали чечётку каждый раз, как колёса наезжали на колдобину. Хотелось пропесочить водителя до седьмого колена, а с ним и дуру-секретаршу, и босса и всё на этом свете, но приходилось терпеть. Потому, когда из-под лавки показался представитель местной ползучей фауны, я не без удовольствия выместил на нём накопленную злобу. Шестиногое создание смачно лопнуло под подошвой, размазавшись по полу словно комок сливочного масла.

Тараканы, мерзкие усатые твари. Таких в джунглях множество. Вот вы, к примеру, представляете себе, как выглядят тропические тараканы? Если нет, то вспомните самого большого представителя этого рода, какого встречали в жизни. Вспомните, как заходили на кухню, щёлкали выключателем, а там он, этот грязный шестиногий паразит. Сидит, наглец, ест вашу еду, шевелит омерзительно длиннющими усами. Представили? А теперь вообразите, что он в два раза больше. И неплохо летает, между прочим. Вот такие в тропиках тараканы!

– Ненавижу насекомых, – пояснил я Блэйку, заметив на себе его брезгливый взгляд. – Особенно тараканов.

– Но они же совершенно безобидны, – покачал он головой в ответ.

– Вы не поняли, Док, – решил поддержать беседу я – всё равно в дороге заняться особо нечем. – Я не боюсь их, а именно ненавижу. Презираю весь насекомий род.

– Отчего же? – с наигранным участием поинтересовался он.

– Это у меня с детства, – кривился я, пытаясь очистить подошву от останков таракана.

Надо сказать, детство я провёл в самом отвратном районе, какой можно вообразить. Из тех самых, где лучше не прогуливаться по улице после полуночи, чтобы не оказаться с проломленным черепом и пустыми карманами в обсосанном переулке. В таком вот районе, в обшарпанном доме со сгнившей проводкой жили мы с батей. Всё, что знаю про мать: «Свалила в закат с новым хахалем, шалава». Ни фото, ни воспоминаний, хотя бы о цвете глаз. Но мы и без нее неплохо справлялись. Насколько вообще может быть «неплохо» в той дыре, которую мы называли домом.

– Однажды батя привёл меня на свалку и показал полчища тараканов, которые укрывались там от людского глаза. – продолжал я, – Ничтожные козявки во множестве копошились в гнилых объедках, цепляли заразу на свои крохотные лапки, чтобы потом принести её в наш дом. «Смотри, сынок, на этих маленьких существ, – вещал батя, точно пророк, простирая руки. – Ей Богу, они были созданы лишь затем, чтобы досаждать нам и делать жизнь на земле ещё невыносимее. Но есть в них что-то от человека». Всю жизнь он проработал дезинсектором за копейки, так и не смог выбиться в люди. Хренов нищеброд-философ.

– Вот как, – едва улыбнулся Блэйк.

– А что насчёт вас, Док? – я оставил попытки спасти ботинок. – Есть у вас что-то, что вызывает наивысшее отвращение?

– Наверняка, – ответил Блэйк с таким выражением лица, что я ни на секунду не усомнился: да эту гниду внутренне выворачивает от таких, как я. 

Как я смотрю на тараканов, так и сам – лишь букашка в глазах подобных Блэйку.

Между тем мы прибыли. Точнее, приехали к точке, дальше которой транспорту уже не проехать. Часть пути пришлось топать пешком, продираясь через заросли. Пресвятые угодники, сколько же в этой чаще букашек! Ежесекундно я только и думал, как бы одна из них не заползла мне в ухо или ещё какое отверстие. Одно их монотонное жужжание над ухом кого угодно сведёт с ума.

Наконец, в просветах меж деревьями засинели облупленные стенки жилых блоков. Лагерь и в правду был пуст как погост безлунной ночью. Сотрудники станции точно провалились сквозь землю. Мы бегло осмотрелись. Обстановка намекала, что они вовсе не отлучились по плану: всюду валялись инструменты и личные вещи, в шатре-столовой на столе догнивала брошенная пища, конечно же, облюбованная насекомыми. Тянет их на подтухшее. Едва не стошнило, пока делал фото для отчёта.

Под тентом я тут же приметил целую колонну цистерн с логотипом «Краун Корп» на блестящих боках. Что же эти ребята тут натворили? Оставалось надеяться, что не залили джунгли какой-нибудь ядовитой дрянью – хотелось бы знать о таком наперед, прежде чем располагаться тут на ночлег.

Чуть Богу душу не отдал, когда мою работу прервал крик с дальнего конца станции. Оказывается, пока я документировал следы запустения, Док ускользнул в административный блок. Вот умный с виду человек, на кой чёрт нужно шастать вокруг в одиночку? Ведь понятно же, что тут находиться опасно.

До корпуса я долетел в мгновение, и там понял, что проблемы только начинаются: на полу лежало тело. Натурально труп, опухший, желтовато-синюшный, немного поеденный представителями здешней фауны.

–Как будто дышит ещё, – заметил Док.

– Да какой там дышит, – возразил я, – от него уже трупятиной за версту несёт.

– Грудина вздымается, – настаивал Блэйк, – проверьте.

«Чёртов белоручка», – скрипел зубами я, но делать нечего, стоило соблюдать субординацию.

За годы жизни в трущобах я не только немало перевидал, но и перетрогал, так что, в отличие от Дока, замараться не боялся. Но от такого зрелища меня вмиг вывернуло наизнанку. Как оказалось, жизнь теплилась не в теле сотрудника станции: под майкой прятались целые полчища здоровенных тараканов!

Зрелищ на сегодня хватило бы, чтобы больше никогда в жизни не есть, но нужно было осмотреть всё. Позже мы нашли трёх испытателей из пяти, все мертвы. Двое мужчин: фармаколог Сплойт и иммунолог Ваттерсон. И светловолосая девица, в документах обозначенная как Инга Минчер, энтомолог. Её наличие на станции меня изначально удивило. Впрочем, в бумагах нашёл отметку, что к исследователям она присоединилась позже остальных. Нужно ли мне это знать? Нафиг не нужно.

Все трое выглядели едва не хуже, чем забытый в палатке-столовой обед. «А не стоит ли нам убраться отсюда к собачьей матери?», – предложил я. Одно дело начальникам зады целовать, и совсем другое – по их указке на верную смерть идти. В наших должностных инструкциях расследование убийств не прописано, пусть это дерьмо разгребает полиция и служба безопасности.

Но назад мы, конечно же, не поехали. И это не потому, что так решил Блэйк, просто транспорт к тому моменту успел раствориться в зелёном Аду. С нами остался темнокожий Таонга, и тот без особого энтузиазма. Паренёк пребывал в кромешном ужасе от увиденного, и я с ним был полностью солидарен.

Вернуться за нами должны были через неделю. Целую неделю в этом кошмаре!

Поначалу я думал, что не смогу спать в такой обстановке, да ещё с трупами и насекомыми в соседстве. Но духота жутко выматывала, так что ночами я успешно отключался часов на пять и даже больше. Предварительно чуть не искупавшись в репеллентах, которые обнаружил на складе. Все системы станции оказались в рабочем состоянии, и, хотя полевые условия уступали городским, корпуса с электричеством и вентиляцией всяко лучше палатки в лесу.

Днём каждый занимался своим делом. Док торчал в главном корпусе, я инспектировал территорию, собирал материалы для отчёта. Впрочем, журналы испытаний Блэйк забрал себе – секретно, опять же. Объяснять, что в цистернах, наотрез отказался. Никаких связных данных, только кодировка на этикетках – «R.O.A.CH-616». Писать отчёт о том, не знаю, чём – здорово, правда? Так и работаем.

Мне в помощь определили Таонгу, но толку от него было немного.

– А ты-то чего раскисаешь, для тебя это обычные условия, – не выдержал я. – Слыхал, у вас тут и похуже бывает, эпидемии, разбой в норме вещей.

– От болезней есть лекарства. От людей защитит оружие. От этого вещи не защитят, только заклинания, – возразил абориген. 

Выражение испуга не сходило с его лица с тех пор, как мы нашли трупы.

– От чего? – уточнил я.

– Абику, – произнёс Таонга и настороженно заозирался, будто сам испугался, что посмел произнести это вслух.

Дальнейшее время я коротал, выслушивая суеверные россказни про кровожадных лесных демонов, которым только волю дай кого-нибудь укокошить.

– Обезьяны владеют колдовством. Если их обидеть – они вселят в чрево твоей жены абику. Когда она родит, ребёнок умрёт. Все твои дети будут абику и умрут до того, как им исполнится двенадцать, – стращал он меня своими байками.

Я посмеивался: джунгли кишат реальными опасностями, но наивному дурачью проще спихнуть все на происки духов. Да и не похоже было, чтобы наших предшественников заколдовали обезьяны. Лично мне не давали покоя секретные цистерны с не менее загадочным содержимым.

Кстати об обезьянах: единственная, что я тут видел, сдохла и стала кормом для тараканов. Традиционная фауна джунглей неимоверно насыщена, странно, что во всей округе не попадалось иной живности кроме членистоногих. С предположениями Таонги это никак не вязалось.

И всё же было немного жаль, когда на третий день он пропал. Таонга не пришёл к завтраку – я бы сам отказался от этих дрянных консервов, будь выбор – и Док отправил меня будить лежебоку. В жилых модулях тишь и мрак даже днём, электричество мы экономили. Но это ведь не повод так долго дрыхнуть, когда другие работают!

– Я съел за тебя завтрак, Спящая Красавица, так что сегодня ты на диете, – попытался растолкать спящего. 

Приподнял край одеяла, а там…

Короче, очень много в тропиках насекомых. И они невероятно огромные, с целую кошку. Не знал, что тараканы могут достигать таких впечатляющих размеров, но это же Африка. Мне пришлось сломать пару табуретов, чтобы завалить эту тварь.

Пожалуй, такую животину, при желании, можно выгуливать на поводке по улицам, размышлял я. Повторюсь, что я не пуглив, а осторожен и предусмотрителен, но мне не по вкусу, когда подобные существа пытаются познакомиться поближе. А Таонгу я так и не нашел нигде.

Лагерь лепился к подножию холма, и как мы потом выяснили – полого изнутри. К пещере вела проторенная тропка. Следы явственно говорили о том, что обитатели лагеря туда частенько наведывались, потому Док предложил поискать там остальных пропавших сотрудников. Естественно, я отказался: зачем бы мне искать новые трупы?

Ладно, не предложил, а приказал… Блэйк, как мой прямой босс на время экспедиции, начхал на мои возражения. Властный ублюдок, что сказать.

Разумно было бы прихватить с собой оружие, если бы оно было. Но, конечно – зачем оружие посреди дикой чащи, в которой могут скрываться дикие звери или аборигены… Уже на входе пещера мне не понравилась: смрад оттуда валил похуже, чем из пасти бродячей псины. Видел я как-то одну передачу про Гомантонг – самую мерзкую пещеру в мире. В ней селятся ласточки и летучие мыши, а их помёт привлекает орды тараканов. Наверняка и эта не лучше, догадывался я. Страшно подумать, какие богомерзкие твари могут обитать в африканских подземельях. На кой соваться туда? Ну, да разве мне это решать.

Там мы быстро обнаружили фонарик и кепку Таонги. А в глубинах пещеры и его самого. Точнее, его половину, куда исчезла вторая – даже знать не хочу. Бонусом нашлись тела оставшихся двоих испытателей и огромные коконы. И скажу, как на духу: из всего увиденного трёхметровые оотеки – самое тошнотворное. Точно магазин автомата, заряженный отвратительными спорами жизни вместо патронов. Готов поклясться, что заметил шевеление сквозь тонкую коричневую скорлупу. Шевеление скользких тел, покрытых ещё неокрепшим белёсым панцирем.

Единственно верным решением в такой ситуации я счёл уничтожение. Просто взять и сжечь очевидную угрозу, а останки похоронить так глубоко, как только возможно. Но, как я уже говорил, принимать решения в мою компетенцию не входило. Док категорически запретил прикасаться к находке, заявив, что это собственность корпорации.

Что-то есть от таракана в его гаденьких тонких усишках на надменном лице, подумал вдруг я. Поверьте: по-хорошему пробовал убедить Блэйка, что мой вариант куда вернее в сложившихся обстоятельствах. Но немного переусердствовал – он погиб. Нет-нет, не смейте меня обвинять! Я не убивал его. Просто не совсем удачно попал острым камнем в голову. Это был несчастный случай. Ну, извините, не нашлось времени и возможности прицелится в безопасную часть тела! Коконы зашевелились, а Док отказывался слушать здравые доводы, давил на меня, орал и грязно ругался. Я запаниковал. Ещё не известно, как вы бы поступили на моём месте!

Потом я стащил в пещеру цистерны с препаратом из лагеря, начинил всем, что могло гореть или взрываться, и поджёг. Отличный, кстати, был костерок. Глядя на то, как пламя поглощает все свалившиеся на мою голову беды, я ощущал невероятное облегчение. Я сам решил проблему, своими руками, без указки напыщенных мудаков. Может быть даже спас мир. Завтра приедет раздолбанный джип, и увезет меня отсюда в уютный офис, где останется написать отчёт. И всё будет как раньше, предвкушал я.

Дела складывались чудесно, до тех пор, пока земля не заходила ходуном и из недр холма не вырвалось это… Помните, что я говорил про тараканов в тропиках? Теперь мысленно увеличьте свои самые смелые фантазии до размеров дома – вот что я увидел.

Потому теперь я стою на этом холме. Любуюсь, как в нежных лучах восходящего солнца парит огромный, мать его, таракан. Таракандзила, чтоб его. А летит он прямёхонько к деревне в долине. Не знаю точно, но на вид там несколько тысяч жителей.

И я ничего не могу сделать. Такое чудище не потравить инсектицидом, не грохнуть табуретом или из ружья. Вы же в курсе, что даже обычный таракан, лишившись головы, способен жить ещё несколько недель? А этого, наверное, и атомной бомбой не свалить. Я даже не могу никого предупредить – рация сломана, телефон в джунглях не полезнее кирпича.

Сдаётся мне, в это чудесное утро многих ожидает большой… Нет. Охрененно огромный сюрприз! Кажется, машина за мной завтра не приедет.