Самое время жечь ведьм

«Если говорить о местах для отдыха в нашем городе, то вполне заслуженно сомнительной славой пользуется Парк Дружбы, расположенный на самой окраине. Очень часто пропадают люди, отправляющиеся туда на прогулку, происходят необъяснимые вещи, загадочные происшествия. Фонари, предназначенные для освещения Парка, постоянно выходят из строя – оказываются разбитыми или просто-напросто перегорают лампы. Люди бояться находиться на территории Парка с приближением темноты. Как сказал один из прохожих, опрошенных нами: «Какова дружба, таков и парк»…

Вырезка из газеты «Чрезвычайные Происшествия города NNN»

* * *

У ворот, обозначавших вход в Парк Дружбы, стояла сгорбленная старушонка и пересчитывала мелочь. Несмотря на темноту, наступившую довольно рано для ясного летнего денёчка, она весьма ловко перекидывала из ладони в ладонь жёлтые кругляшки монет, и перекладывала посчитанное в пухлые карманы лёгкой курточки. Из-за угла прытко выскочил молодой человек в строгом костюмчике и принялся тараторить что-то старухе, пытаясь вручить ей ловко выуженную из бумажника визитку: «Бабушка, запомните, меня зовут Василий Григорич Яцкин. Запомните – Яцкин. Запомните – Василь Григорич! Я и мы, то есть наша организация помогает малоимущим и пожилым, нужно только Ваше доверие, доверьте нам…»

Мимо шаркающей походкой перемещался старичок. Одет он был в мятый плащик, мятые брючки, на голове нелепо красовалась мятая шляпа. Минуя бабульку, считавшую мелочь и приставшего к ней молодого человека, старичок вежливо наклонил седовласую голову, шмыгнул грушеподобным носом и проскрипел: «Доброго Вам вечерочка, Мадам». Василь Григорича он, видимо, проигнорировал. Потом старичок пошаркал по мрачной и тёмной аллее куда-то вглубь Парка.

С другой стороны, там, где никаких ворот и в помине не было, через массивный забор карабкался двадцатилетний парень. Он был активным панком и оранжево-зелёный ирокез забавно украшал его полулысую голову, чуть ли не горя огненным фениксом в сгустившихся сумерках. Парень тоже пробирался на территорию Парка и вскоре оказался на той самой аллее, которую старичок выбрал для ночной прогулки.

- Добрый вечер, молодой человек, – дедуля приподнял нелепую шляпу в приветствии, поравнявшись с Панком.

- Слушай, старикан, – скорчил противную рожу неформал, – ну, идёшь мимо, так иди и дрожи сколько тебе влезет, но зачем на рожон-то лести. Не видишь, что ли, я представитель неблагополучной молодёжи и могу запросто тебе нос откусить.

- Можешь, паренёк, можешь, – улыбнулся дедуля, не выказывая, впрочем, не единой капли страха и беспокойства за свой нос, – но ты лучше присядь и расскажи по-хорошему, что тебя привело сюда, такого трезвого и взволнованного.

У Панка буквально подкосились ноги, и он торопливо водрузил свою задницу на лавочку, выточенную в форме крокодила, случайно или нет оказавшуюся позади него. Дед сел напротив паренька на кривой пенёк, тоже вполне удачно попавшийся на пути.

- Скажи сперва, как звать-то тебя? – спросил старик.

- Пашуха-Гнилуха я, – выпалил неформал, но сразу же стыдливо завертел головой и поправил, – ну, или Пашка, Павлик, Павел…

- А меня Иван Иванычем зови, – улыбнулся дед, – ищешь то чего здесь, Пашка-Гниляшка?

- Представляешь, Иван… Иваныч Иван, – парень принялся махать руками, стараясь добавить соответствующую эмоциональную окраску своему рассказу, – ровно неделю назад точно здесь же тусовался кореш мой, Сенька Кривозадый, охмурял какую-то тёлку общажную, ну, Луна-Месяц там и тыры-пыры. Ну, дык вот, трезвонит он мне посреди вечера этого своего романтичного, типа «кошмары тут творятся, Пашуха, дуй сюда, выручай брата!» И сам о каких-то пришельцах инопланетянских вопит, о тарелках всяких и зелёных человечках. Но я был бухой тогда и адекватно не смог отреагировать на его просьбу. Позже вернулся Сенька, спокойный и серьёзный как танк, от слов своих отказывается, всё в норме говорит.

Панк посмотрел куда-то в сторону заблестевшими глазами и, чуть не всхлипывая от обиды, продолжил:

- Но изменился друг мой после этого, как будто кто по башке ему дал мешком пыльным. На тусовки не ходит, концерты игнорирует, а сидит и, как дурак, энциклопедии читает, – Пашка вытер начинающие увлажняться глаза, – вот и пришёл я сюда, в тот же час и то же место, чтобы встретить пришельца того, из тарелок, да поколотить гада до полного позеленения.

Дед уставился в глаза парня и задумчиво произнёс:

- Очень интересное желание. Интересно, какие последствия могли бы повлечь за собой сии действия, если бы они имели возможность произойти.

Тем временем за спиной у старика, откуда-то из-за верхушек ветвистых деревьев, на землю упал яркий, но довольно узкий луч. Панк безмолвно раскрыл рот.

- Только, пойми, Пашка, таких действий произойти не может, потому что, как ни крути, одни мы в этой грешной Вселенной.

На полянку, освещённую лучом, медленно опустилась небольшая тарелка. Её блестящий купол вращался с бешеной скоростью, в то время как более широкое ребристое основание крутилось в другую сторону. Приземлившись, тарелка прекратила вращать своими составляющими, а где-то сбоку её корпуса откинулся люк, издав чудовищный скрип:

- Дед… – прошептал парень, – Ван Ваныч…

- Зови меня Мистером Лошариковым, – поправил Панка дед, – Вселенная пуста, как твоя раскрашенная голова. Но такое положение дел было отнюдь не всегда. Жили-таки в космической пустоте, парили среди звёзд свободные и вольные создания. Они играли этими Светилами, как хотели, тасовали созвездия, глотали планеты десятками на завтрак. Однако, нашлись-таки твари, задушившие вольную жизнь тех звёздных скитальцев.

Из тарелки за спиной у старика повысыпали прямо в густую траву зелёные человечки. Они забавно виляли крошечными пузатыми тельцами и кивали овальными головами, на которых красовались огромные чёрные глаза, лишённые зрачков или, напротив, белка.

- И сослали эти твари свободных ранее созданий на никчёмную планетку, именуемую аборигенами Землёй, гнилую и порочную, заселённую таким же гнильём, – неожиданно дед оскалился, показав редкие и кривые зубы, – а здесь, хоть убей, скучно и неинтересно. Лишь местная шпана старается что-то из себя ставить. Вот и приходится развлекаться тем, чтобы мешать с грязью амбиции этой шпаны.

- Старичок, ну смотри же… – парень, казалось, не слушал своего собеседника. Он дрожащим пальцем указывал за его спину, где забавные пришельцы выводили из своего транспорта целую вереницу обнажённых людей, на шеях которых красовались массивные ошейники, соединённые между собой тяжёлой цепью.

- Зови меня Амба-Юмба, – неожиданно огрызнулся старик, – на вашей планетке тоже можно было куролесить, но, поверь мне, это совсем другие масштабы. Но, всё же, ты представить себе не можешь, как увлекательно убивать Ваши мечты. Ты, например, мечтал поколотить пришельца, но этого не сделаешь, потому что нет пришельцев, не было и никогда не будет.

Тем временем, один из зелёных человечков совсем недалеко от деда копошился в густой траве, звонко покряхтывая. Пашка дёрнулся было, чтобы опровергнуть предположения старика, но не тут-то было, он не мог двинуть ни рукой, ни ногой.

- Что, Пашуха, – противным голосом хохотнул дед, – поддался на иллюзию? Видишь за моей спиной гадких инопланетяшек? Ну, так, смотри, наблюдай. Ты даже иллюзию не сможешь одолеть. Мне, конечно, от этого не жарко, не холодно, я потратил сил на создание этой мелюзги ровно столько же, сколько заберу у тебя, не дав тебе никаким образом осуществить свою мечту.

Зелёные человечки развели огромный костёр, куда поочерёдно толкали обнажённых людей, приплясывали забавным хороводом и восхищённо стрекотали. Потом один из них достал откуда-то гитару и голосом заправского барда запел:

«Как же приятно костром любоваться,

Вместе с друзьями, как раньше, собраться,

Выпить Плутонской настойки с тобою,

И закусить человечьей ногою…»

Потом они, и правда, достали из костра разные части человеческих тел и, восседая вокруг костра, принялись не спеша погрызать их, о чём-то мирно беседую между собой.

Парень сам почти позеленел от такого зрелища, он уже ничего не говорил, а только хрипел нечленораздельные звуки. Его трясло, пот ручьями стекал с его тела. Старик же дружелюбно улыбался, наблюдая за ним.

- Ммм… какое лакомство, – довольно прошептал он, – Но, представь только парень, что могло бы произойти, не сдерживай я тебя, и, если бы происходящее за моей спиной было реально. Ты бы, конечно, стукнул по голове одного из пришельцев, но потом, я более чем уверен, оказался бы дополнительным угощением их романтической вечеринки.

Панка вывернуло. Дед щёлкнул пальцем, после чего зелёные человечки принялись спешно собираться, тушить костёр, запаковывать в переносные холодильники остатки трапезы. Вскоре они дружно утопали в свою тарелку и упорхнули в тёмные небеса.

- Я задушил, обезвредил, обезоружил твою мечту, Пашуха, – ласково продолжил старик, – но она вкусна, но бесполезна, как я уже говорил. Потому что нет и не было инопланетных захватчиков, пойми же ты.

Впрочем, у ног старика продолжал копошиться маленький пришелец, вероятно, забытый своими торопливыми собратьями. Он то ли что-то искал в густой траве, то ли был увлечён самой этой травой. Пашка, у которого лицо было бледнее любого мертвецкого грима, жалобным взглядом пожирал суетящееся существо.

- Их никогда не было, – продолжил дед, – Были только мы, пока нас не сослали сюда. Но и здесь мы научились развлекаться, убивая Ваши заветные мечты и желания. Не представляешь, с каким рвением люди возжелали истребить нас, когда стали о чём-то догадываться. Как активно они жгли на кострах моих соплеменников, даже не думая о том, что исполняют одно из заветных желаний. Как приятно было нам выгрызать эту мечту, вытаскивая ведьм из пламени и подменяя их на тех же озлобленных людских представителей. Очень много сожгло своего люда человеческое племя во время так называемой Инквизиции. А мы же ликовали, объедаясь до отвала их глупостью, мы множились и распространялись.

- О чём ты мне бубнишь, старикашка? – обессилено стонал Панк. – Ничего понять не могу, паршивски мне, уходить мне пора.

- Зови меня Дормидонт Евсеич, – быстро поправил парня старик, и продолжил, как будто и не слышал жалобных стенаний собеседника, – а время-то самое то сейчас, самое время жечь ведьм. Пали в каждого второго – не ошибёшься. Только не в силах Вы, тупые и беспомощные клопы, – дед брезгливо поморщился, – давить бы вас всех, да нужны вы нам, покамест мечты хоть какие рожать можете. Лакомства никто не отменял.

- Дерьмо, – промямлил парень, сполз с лавки-крокодила и прицельно плюнул в сторону одинокого пришельца. Тот озабоченно хрюкнул.

Старик опустился на корточки и приблизил своё сморщенное лицо к бледной физиономии Панка. Улыбнувшись, он тихо, но отчётливо, выговаривая каждый звук, произнёс:

- Мечты Ваши – дерьмо, как и Вы сами. Гоняетесь за вымышленными врагами, а реальным - зады лижите. Я пока не касался твоей «заветной» мечты, парнишка. Сейчас коснусь, не надейся на мою мнимую порядочность.

Парень поднял было руки, сжатые в дрожащие кулачки, но тут же и опустил их обратно.

- Сдохнуть молодым, – дед хихикнул, – ведь прав я, Гниль? Достойная такого придурка мечта, правда ведь?! Это должно выглядеть так: твоя нелепо перекошенная смертью рожа лишена морщинистых складок? И гордый петушиный гребешок забавно упирается в стенку гроба?

- Тебе не понять нас, старикашка, – из последних сил огрызнулся парень.

- Ах! – наигранно ужаснулся дед. – Экспрессивная и смелая молодёжь, во всём оспаривает мудрость отцов. Только, – дед цепко схватил голову парня за потрёпанный ирокез, – и этой твоей мечте не суждено исполнится. Долго думал, чего ж ты ждал? Давно уже пора было помирать, ежели молодым мечтал коньки отбросить.

- Не тебе судить, старикан чёртов, – шипел в лицо собеседнику бледный Пашка.

- Эх, зови меня Мэри Попинс, парнишка, – дед с силой потянул голову Панка на себя и они соприкоснулись лбами, – жечь нас пора, да не сможете жечь. Многое хотите, да не можете…

- Ничего Вы не можете, люди – жалкие любимцы и любители, – произнёс Панк, глядя в глаза испуганного деда насмешливым взглядом, – Невозможно умереть молодым, когда невозможно жить молодым.

Пашка почувствовал необыкновенную усталость. Шок давно уже прошёл, его не крутило при воспоминании о прожорливых пришельцах, главное место заняло тяжёлое и, казалось, бесконечное утомление. Он смотрел на собеседника в упор, но вместо изборождённого морщинами лица наблюдал усмехающуюся физиономию юного неформала, яркие глаза, блестящие неприкрытой наглостью, разноцветный ирокез, украшающий бритую голову. Пашка уставился в глаза, удивительно знакомые глаза, так внимательно, что смог разглядеть в них отражение – старческое лицо, грушеподобный нос, чёрные мешки под бесцветными глазками, и морщины, седые клочки волос. Пашка хотел кричать, вопить и рыдать, но вместо этого прошамкал что-то нечленораздельное и сполз с лавочки-крокодила на холодную землю.

- Что-что? – весело прикрикнул Панк, и, весело подмигнув, продолжил. – Зови меня теперь Пашуха-Гнилуха, хе-хе! И запомни, человечек, мечты могли бы быть вашим величайшим оружием, если бы вы могли противиться их разоружению. Мечты сильны, но их владельцы подкачали.

Сказавши это, человек, похожий на молодого неформала пошагал к выходу из парка, то и дело нелепо подпрыгивая на ходу.

У самого выхода стояла сгорбленная старушонка и хлестала по бокам непослушного пса, похожего на молодого ротвейлера, норовившего сорваться с самодельного поводка, роль которого выполняла толстая засаленная верёвка. Этой верёвкой старуха и хлестала его, браня животное самыми грязными словами. Молодой человек, поравнявшись с бабкой, игриво приклонил украшенную ирокезом голову, громко и весело вскрикивая: «Доброй Вам ночки, Мадам!»

«И тебе не хворать, олух, – крякнула старушка, и, подумав, добавила, – ишь, чаво придумал, Дормидонтушка, ишь чаво…»

Когда неформал скрылся из виду, бабка дёрнула пса с такой силой, что тот, перекувыркнулся по асфальту, и, смиренно поскуливая, встал у её ног, не решаясь более на необдуманные поступки. Старуха, радостно покряхтывая, задрала ногу и умудрилась сесть на широкую спину собаки.

«Ну, так, полетели что ли, Василь Григорич», – взвизгнула она как-то по-молодецки, после чего ротвейлер, с трудом перебирая ногами, с разбегу взметнулся в тёмное небо.

* * *

Человек в мятом плащике, мятых брючках и прикрывающий седую голову нелепой мятой шляпой пытался отдышаться и прийти в себя. Он всё помнил, но, тем не менее, никак не мог решить кто он такой и что ему делать дальше. Прийти в себя не получалось.

По небу вихрем пронеслось что-то непонятное, оглушая старика звонким визгом или писком.

Дед захныкал. Совсем по-детски, как будто родители наказали его, непослушного ребёнка, и теперь всего лишь хныканье может привести ситуацию к хорошему финалу. По морщинистым щекам потекли непослушные ручейки детских слёз.

Из-за куста вышло существо. Маленькое, зелёное, с непропорциональной овальной головой, на которой красовались огромные чёрные глаза, лишённые то ли зрачков, то ли белка. Существо приоткрыло рот в хищной улыбке. За тонкими бледными губами обозначился ряд похожих на острые иглы зубов. В маленькой ручке зелёное существо подкидывало в воздух увесистый камень.

Старик стал задыхаться и схватился на грудь, сердце неприятно кольнуло…