С днём рождения!

Автор:
Себастьян Вайсман
С днём рождения!
Аннотация:
Happy birthday my old friend
It seems this horror-show will never end
Any moment your lust breath
Here's to another day clother to death
Voltaire
Тоже просто образ, тоже просто захотелось. Второй из моих рассказов, написанных под одну песню. Тоже два года назад (славное было время). Если вам не нравятся кровавые зарисовки, то лучше не читайте. А остальным приятного чтения!
Текст:

С днём рожденья, старый друг!

Джордж надел серый цилиндр и бросил беглый взгляд на своё отражение в зеркале: простой костюм, какой найдётся у каждого второго в городе – не лучшее, что есть в гардеробе, но выглядит вполне прилично. То, что надо для сегодня.
Завершив свой туалет, Джордж вышел, хлопнув дверью, и сбежал по лестнице вниз на влажную после ночного дождя брусчатку. Каблуки начищенных до блеска туфель звонко цокали. Джордж любил этот звук. Он имел множество нарядов на все случаи жизни, но эти туфли он носил каждый день, в любую погоду. Только когда был снег, он с сожалением надевал сапоги – всё равно снег издает безликий скрип. Зато сейчас весь город мог слышать: это идёт Джордж, он самый. Никто здесь не помнил его фамилии, все звали его Джордж. На улице все здоровались с ним, уважительно снимая шляпы и демонстрируя свои плеши. Ведь он оказал им так много услуг. Он лицемерно улыбался им в ответ, приподнимая свой цилиндр. Ведь эти люди принесли ему так много денег.
- Милый, до встречи, я приду, как только освобожусь! – раздался над головой писклявый голос.
Жена. Замечательная хозяйка и матка.
Ставни захлопнулись, но Джордж этого не слышал.
Его глаза смаковали большегрудую рыжую Рози. Та послала ему воздушный поцелуй – он похабно ухмыльнулся. «Зайти сегодня к ней? – подумал он, - Нет, не стоит. Третий раз за неделю – уже не то. А вот к Скарлет…»
***
Трактир был не из бедных: центральный квартал, большой, чистый зал. Всюду дерево и свечи – старомодно, но уютно.
Джордж вошёл.
Народу внутри было немного, но и их лёгких хватило, чтобы наполнить воздух едким табачным дымом. Вошедший пошатнулся, как от удара, и поспешил раскурить собственную трубку, словно хотел поскорее пропитать ядом всё своё тело, стать его частью.
Дышать стало легче, теперь он мог осмотреться. Почти все, кто был в трактире, уже поклонились ему, а остальные спешили последовать их примеру. Даже музыканты засвидетельствовали почтение. Только один из всех расслаблено сидел на поскрипывающим под немалым весом табурете. Только когда остальные закончили приветствие, он не спеша поднялся, опираясь о стол. Джордж зашагал к этому коренастому, полному, мужчине лет за пятьдесят . Тот направился навстречу другу, переставляя колонноподобные ноги.
- Джо-ордж! – воскликнул толстяк, раскинув руки.
- Джим! – ответил ему гость в тон. Это был Джим, виновник торжества. Сегодня ему исполнялось шестьдесят. Они работали вместе и знали друг друга очень давно. – С днём рожденья, старый друг! – они крепко обнялись, вдыхая амбре из пота, перегара и табачной вони. Так пахла их дружба.
- Людёв пока мало, мы ещё не начинали. К полудню подтянутся. Ну, как обычно. – прочавкал Джим, а затем спросил самым любезным голосом, на который был способен: - Что жёнушка твоя? – чем любезнее он старался говорить, тем больше слюны оказывалось на жертве любезностей.
- Будет попозже. – они смотрели друг на друга с радостными улыбками – Джордж был рад видеть этого кабана.
Джим и впрямь издал странный звук, походивший на хрюканье – смешок.
- А Скарлет, Рози и Люси? – похабно осклабился именинник и заговорщицки подмигнул.
- Живы-здоровы; а что, соскучился? – так же подмигнул ему Джордж. Снова раздалось это хрюканье.
- А как же!? Как по такому не соскучиться, а?! – хрюканью вторил заливистый смех Джорджа.
- Слушай, мне щас положено тут вот сидеть, поздравления принимать и подарки. Так что, сам понимаешь.
- Ага. Я к Филиппу пойду. Кстати, как тебе подарок?
- Ик, хорошо!
- Ну, до скорой встречи. – они обнялись ещё раз и разошлись: Джим – к своему месту, а Джордж – к барной стойке. За ней, сгорбившись над бокалом пива, будто высматривая в нём что-то, сидел высокий, долговязый мужчина.
Джордж подошёл к нему, стуча каблуками по дереву. Сидящий вздрогнул, будто желая спрятать что-то от посторонних глаз, а затем обернулся, словно боясь увидеть того, кто стоял за спиной. Это был Филипп. Он узнал Джорджа и улыбнулся, но, как всегда, в своей дурацкой манере: уголки губ резко дёрнулись вверх, как если бы их потянули невидимые крюки.
- Привет, Джо! – Фил издал тупой смешок, сопровождавший любую его фразу. Голос дылды странно дребезжал.
Они пожали друг другу руки.
- Ты чего тут, Фил?
- Да… - он снова посмотрел на бокал, словно там была подсказка – Видишь ли, я ещё вчера приехал. Поездам же плевать. Так вот с того самого часа тут и торчу. – снова смешок.
- Понятно. Толстяк, поди, тебя долго мучил?
- Ох, не то слово… Башка трещала, пока золотца не хлебнул – он потряс бокалом, а затем поднял над головой святой Грааль, даровавший бессмертие, - чудо господне. Ты ж его знаешь, он пока под стол не свалится, не заткнётся. – тупой смешок.
- Да, помяни моё слово, как гости подтянутся, он каждого по полчаса обплёвывать будет. Очередь соберётся до самых дверей.
-Хах, а всё-таки есть способ его заткнуть. И я не про питьё – ему тут равных нет. Так вот, я как вчера приехал, он вот на том самом месте, что сейчас, стоял и с твоей жёнушкой трепался. А тут я! – смешок – Так его прям разрывало, он то к ней, то ко мне пузо повернёт. И таки замолк на минутку. Но потом она ушла, и тут уж он за меня плотно взялся… - смешок.
- Хм, жена? А что она тут забыла?
- Понятия не имею. – ответил Фил. Он хотел продолжить, но руки сами собой поднесли кружку ко рту. – Эй, любезный! Ещё!
«Интересно, что она тут делала? Готовят какой-то сюрприз? А что если… Нет, бред. Она из дома-то лишний раз старается не выходить. Собственно, там ей самое место. Бред, бред полнейший. Он, она – нет, бредятина. Абсолютная. Бредятина!»
Джордж повторил это слово достаточно раз, чтобы запинать это чёрное нечто туда, откуда оно выползло. Но повторил слишком много раз, чтобы забыть о нём.
***
С Филом они болтали долго. О работе, в основном. Под разговор пропустить кружку-другую – святое дело. Заняться всё равно нечем.
Время шевелилось вяло, неохотно, лениво – словно само напилось.
Гости подтягивались, и вскоре стало ясно, что Джордж не ошибся: череда их растянулась от входа до виновника торжества. Тот принимал подарки и скалился льстивым словам. Слышался фальшивый смех гостей, перекликавшийся с его хрюканьем. Публика, кстати говоря, собралась вполне приличная, не по статусу забегаловке. Джим любил слегка поиздеваться над своими «приятелями», доставить им неудобства. Как далеко они способны зайти, переступая через себя, чтобы сохранить отношения с ним? Джорджу тоже было интересно. Здесь был цвет общества всей провинции, даже сын генерал-губернатора (и эта семья Джиму что-то должна). И все эти дамы и господа вылезли из своих роскошных дворцов и усадеб, чтобы отдать дань лицемерия этому престарелому толстячку.
Джордж облокотился на барную стойку и смачно зевнул. В душе разгорался огонёк – скоро начнётся праздник. Песни, танцы, музыка. Джордж был опытен в сражениях с зелёным змием, так что мог продержаться достаточно долго, чтобы увидеть истинную суть. Увидеть, как эти респектабельные господа в дорогих костюмах и их благородные, породистые жёны напиваются, как последние бродяги. Как они все превращаются в грязных свиней, вопящих, ползающих в грязи, срывающих с себя одежду… Хмель срывал с них маски. И Джордж обожал это.
В пёстром потоке знатных господ казалась жирным пятном на белоснежной скатерти невысокая девушка в простом голубом платье. Тощая, бледная. Хоть причесала свои патлы. Испуганные глаза искали Джорджа в толпе. Тот неспеша допил пиво, нехотя махнул ей рукой, мол, тут я и скрылся среди гостей. Толпа проглотила его, и он оглянуться не успел, как оказался сидящим за длинным столом, составленным из множества маленьких столиков. На грязноватой скатерти дымились разнообразные блюда. Этот пар сочился из разделанных, выпотрошенных трупов божиих тварей и смешивался с табачным дымом, отделив гостей друг от друга сизой дымкой.
В ней, как айсберг из тумана, возник Джим.
- Друзья! Я очень рад вас всех видеть сегодня здесь, в этот чудесный день. Мне это очень приятно. Вы все не пожалели времени и сил, чтобы почтить своим, ик, вниманием мою скромную персону. Для меня это лучший подарок. Потому, дорогие мои, первый сегодняшний тост – за вас!
- За нас! – хором извергли сотни глоток. Все вытянули вперёд кружки с пойлом, отравой, будто желая обменяться ими с сидящим напротив. Но жадность взяла верх – губы каждого впились в стекло собственных кружек. Молодцеватый драгун с размаху расшиб свою об пол.
- Эх, хорошо! Музыки! – музыканты были наготове. Пианист ударил по клавишам, злорадно смеялась скрипка, потешаясь над безутешно сестрой-виолончелью, плевалась звуками труба. Но темп взяли невысокий – чувствовали настрой публики. Гостям нужно было как следует нажраться, прежде чем танцевать. Этим они и занялись, аккомпанемируя музыке своим чавканьем. Оно прерывалось только затем, чтобы провозгласить очередной тост в честь именинника.
А что он сам? Куда это смотрят его поросячьи глазки? Джордж плохо видел сквозь сизую пелену, но ему и не нужно было видеть. Он знал, он чувствовал всем существом, что глаза толстяка обращены на неё. На его жену. «Бред? Тогда почему она тоже смотрит на него украдкой? Почему она была у него вчера? И что она делает во время моих ночных похождений? Чем занимается она?»
- Ещё пива, ещё! – кричали чёрные, алчные рты. В эти дыры вливались бочонок за бочонком.
Джордж тоже хотел напиться. Забыться, обрести себя.
Бокал за бокалом, бутылка за бутылкой. Официанты едва поспевали уносить грязные, жирные блюда и приносить им на смену бутылки. Музыканты чувствовали, что публика засиделась, что ей хочется подвигаться, повеселиться. Музыка становилась всё быстрее – гости не могли больше усидеть на месте. Начались танцы. Официантки петляли между танцующих, стараясь изо всех сил выполнять свою работу. Им оставалось только прикусывать язык, когда в очередной раз какой-нибудь генерал или дипломат шлёпал их по корме. Интересно, девушек специально отдали элите на растерзание?
Теперь время неслось. Оно было слишком пьяно, чтобы соблюдать собственные законы. Куда там Джорджу усидеть?
Вслед за остальными он подорвался с места.
- Фил! – крикнул он. Долговязый тут как тут – они сцепились руками и закружились, двигаясь всё быстрее и быстрее, вокруг общей оси, разгоняясь до тех пор, пока оба не упали на залитый пивом пол. Падение смягчилось всеобщим ржанием.
Солнце будто стремилось сбежать. Последние его лучи торопливо покинули трактир.
Почтенные джентльмены бросали себе под ноги сюртуки, их жёны пили за себя и пляшущих мужей в придачу. Драгун и городской судья корчили друг другу уродливые рожи и покатывались со смеху, генерал-губернаторский сын заломал официантку, префект лил пиво ей в рот, а левее архивариус мочился в чей-то бокал, непрестанно хохоча.
А что жена?
Танцует.
Танцует с ним, с эти жирным хряком. Он жирнейшее существо в мире, кажется, что если он упадёт, то лопнет, заляпав всё жиром.
Смеётся.
Смеётся над похабными шутками, не морщась от перегара и брызжущей слюны.
Джорджа что-то пожирало изнутри. Тупой, громадный змей. Он уже проглотил желудок и теперь полз вверх, к сердцу и голове, цепляясь тысячами ядовитых зубов за кишки.
Официанткам надоело терпеть издевательства – они позвали парней. Десятка два в чёрных жилетах и жёлтоватых рубашках вышло в зал, во главе с поваром в заляпанном фартуке. В его руке был длинный тесак.
Спустя минуту генерал-губернаторский сын и префект лежали на полу. Повар отрезал им кисти, а беззащитные тела достались официантам.
Гости не могли остаться безучастны.
Вскоре дрались все. Не только с этими третьесортными, большинство и не видело начала драки. Дались просто потому, что дерутся все.
Академик, всем известный учёный, разнёс в щепки стул об спину отставного полковника, который наклонился, чтобы душить капеллана, с которым они вместе пришли. В руке академика осталась ножка – ей он выбил добрую половну зубов помещику Карлу, что нёсся на мужа науки, размахивая канделябром. Между тем, камердинер Карла схватил со стола бутылку и хотел огреть ею секретаря бургомистра. Но тот ловко перебросил противника через себя и, издав крик, которому бы позавидовал норманнский берсерк, ринулся на невысокого парнишку в чёрном жилете с чахоточно-бледным лицом. Юноша, впрочем, оказался крепче, чем можно подумать: взмах руки – и секретарь уже орал не от ярости, а от боли, валяясь на полу с вилкой в плече.
Музыканты продолжали играть, охваченные всеобщим сумасшествием. Они играли стремительно, самозабвенно. Этой мелодии не существовало. Симфония безумия.
Крови
Боли.
Джордж не мог не наслаждаться этой вакханалией. Начистил кому-то рыло, затем выкинул из окна какого-то дылду, который как-то по-идиотски хихикал.
В свете свечей кружились сотни теней. Казалось, эти безумные тени управляют людьми, а те пытаются подражать их движениям. Тени подтолкнули Джорджа к новой идее – одну из свечей он вдавил в чью-то отвратительную рожу.
Но что-то с телом было не так. Руки казались каменными и тянули хозяина вниз. Было будто тесно, он не мог разгуляться, вкусить безумия в полной мере, что бы ни делал. И вдруг им овладело желание: найти толстяка. Поздравить его снова.
Джордж шёл, переступая через тела. Но не слыша собственных шагов. Из глоток и разбитых черепов текла кровь, смешиваясь с пивом на полу. Живописнее всех выглядел повар: из пустых глазниц торчали две вилки. Но народ уж было не унять.
Джим сидел за столом, перед ним стояла кружка пива, в зубах дымилась трубка. Но спустя пару мгновений она выпала, когда он захохотал, хлопая в ладоши.
-Так его, так! В пузо бей, да! Вот так!
Но после Джим заметил Джорджа.
- Дружище, поди сюда! Выпьем-ка вместе! – Джордж выпил.
- Эх, хорошо! Это отличный праздник, Джо, лучший в моей жизни!
На стол рухнул официант с вырванным носом. Джим со счастливым визгом разбил тому об голову бутылку и скинул со стола.
- Ух! А ты что смурной? Перепил? Так клин клином! На, пей ещё, дружище, пей.
Из клубка беснующихся животных к Джорджу вышла его жена. По её щекам текли слёзы, платье было истерзано, словно на неё напала стая собак.
- Джим, умоляю… сделай что-нибудь…- вся она была в чьей-то крови, как, впрочем, и Джордж, и Джим.
- Джим?.. – тяжесть, совавшая тело, скопилась в голове. – Дорогая, ты ли не охренела?
- Что..?
- Что слышишь, сука! А то я не вижу что происходит. За дурака меня держишь?! Страх совсем потеряла! Весь день обжимаешься с этим, строишь ему глазки, танцуешь с ним, только не целуешься! Ума лишилась?
- Джордж, ты…
- Не смей меня…
- Заткнись! – вдруг рявкнула она.
- Это ты охреневший засранец, смеешь меня попрекать?! - её всю трясло от ненависти. – Как ты можешь… Я все эти годы терпела. Каждый день, мать твою, каждый божий день ты возвращаешься заполночь, отымев очередную шлюху. Тебе хватает наглости, чёрт тебя дери, лапать их прямо у нашего дома, когда дети могут увидеть! – Джим не прекращал хрюкать, молотя рукой по столу. – Я одно у тебя хочу спросить, Джордж. Скажи мне, хоть когда-нибудь за всю свою грёбаную жизни, ты меня хоть чуть-чуть любил? Хоть одно мгновение? Хоть одну секунду?
- Любил? – Джордж расхохотался. – Да как такое, как ты, можно любить? Что ты о себе возомнила, дрянь? Кто ты такая без меня? Ты бы сдохла в своём болоте от холеры, как вся твоя родня. Я тебя спас, неблагодарная сволочь. Я – твой господин. Ты – моя жена, моя собственность, как скот или дом, моя раба. А без меня – ты ничто, вот кто ты такая!
Вдруг тяжесть исчезла. Всем телом овладела небывалая лёгкость. Он, будто в первых лучах восходящего солнца, впервые за всю жизнь увидел мир чётко и ясно.
Какое блаженство…
- Ты хочешь, любви, дорогая? – тихо спросил он. – Так иди же сюда.
Прежде, чем она опомнилась, он обхватил её.
- Не надо! – сдавленно пискнула девушка. Он проглатил её слова, впившись в её губы, проникая языком в её рот. Её язык сам собой делал то же – этого Джорджу и было надо. Он резко сомкнул челюсти и дёрнул всем телом. Кусок мяса остался свисать, зажатый жёлтыми зубами. Она упала на пол, пыталась кричать, но не могла. Она захлёбывалась кровью.
О да, вот оно… блаженное безумие…
Джордж круто развернулся и направил бешенный взгляд на Джима, только теперь выплюнув язык, упавший толстяку на колени. На лице именинника застыла тупая улыбка, а мутные глаза глядели на убийцу, но так, будто не находили его и искали. Когда они наконец остановились, в них отразился смертный ужас. Но слишком поздно.
Джордж взял со стола нож и им разрезал Джиму щёки. «Верещи, свинья, верещи!»
- Улыбайся, дружище! Это же лучший праздник, втвоей жизни!
Затем он влил в широкий рот пива.
- Пей, пей! – кричал Джордж. Стул не выдержал и развалился под необъятным задом. Джордж шагнул вперёд и коленом надавил на жирную шею. Вонзая нож в лоб Джима, он проговорил:
- С днём рожденья, старый друг!
Другие работы автора:
0
16:13
242
Нет комментариев. Ваш будет первым!
Загрузка...
Ольга Силаева