Два чудовища

Два чудовища

I

Лин лежала на старом небольшом диванчике в своей крохотной комнатке, слушая шум осеннего дождя. Из небольшого квадратного окна лился тусклый дневной свет, а по мутному стеклу барабанили дождевые капли. Осень взялась за свои права в этом году стремительно: не успел закончиться летний период, как в первый же день осеннего занялась мощная гроза, и уже неделю не прекращался противный дождь с пронизывающим ветром. Лутовчане не успели убрать с полей поздние овощи. Кто-то пытался собирать тыкву, но утопал по колено в грязи, плевался и бросал это занятие. Лин было всего пятнадцать, но за свою жизнь она повидала столько горя, что выглядела на все двадцать пять, а её каштановые волосы уже пробивались сединой. В комнатке было одно крохотное зеркальце, в которое она каждое утро высматривала «предателей» – седые волосы – и дёргала их.

Она запустила руку под подушку и достала небольшой портрет в рамке: на неё с любовью смотрели мать и отец, весёлые и молодые, такие живые! Бережно провела пальцем по деревянной резьбе и предалась воспоминаниям: вот мать готовит завтрак в их большом трехэтажном доме, а отец вышел кормить лошадей. Ему днём ехать на ярмарку в Лут, продавать фрукты – лето выдалось замечательным, и излишков много. А Лин всего восемь, она ходит с куклами в обнимку и думает об окружающем мире хорошо, любит всех вокруг!

Потекли слёзы. С тех времён остались одни воспоминания и трехэтажный дом, который, однако, давно Лин не принадлежал.

Вдруг во входную дверь постучали. Она прислушалась к звукам снаружи. Кого это ещё принесло в такую погоду? По лестнице спускался её второй отец – Вилькун. Она терпеть не могла этого человека, даже несмотря на то, что он был родным братом её любимого отца. Но отца больше нет, и матери нет. И теперь ей приходится жизнь с чужими людьми, называть их своими родителями, в реальности пребывая в статусе дешёвой прислуги, а не дочери.

Входная дверь открылась, послышались голоса, кто-то шумно вошёл.

– Лин, быстро сюда! – услышала она голос Вилькуна.

Надев тапочки и выскочив из комнаты, она пробежала кухню и вышла в парадную: у двери стоял усатый представитель королевского ополчения, с которого ручьями стекала на пол вода, а большие сапоги его были до самых своих бортиков в грязи.

– Возьми тряпку и вытри господину обувь, а плащ развесь у камина, и вытри тут полы, да побыстрее! – скомандовал Вилькун, который и сам выстроился по струнке перед господином из королевского ополчения.

– Не желаете чаю, а может молока с мёдом, или яблочного сидра? – мило и заискивающе спросила у гостя её вторая мать – Варисса. Её Лин любила не больше, чем Вилькуна. Но та хотя бы не била.

Лин уже бежала назад с тряпкой и ведром. Упав перед гостем на колени, она принялась отмывать с его сапог грязь. Тот на неё посмотрел сверху вниз и даже не удостоил и словом.

– Яблочным сидром я бы с удовольствием угостился, госпожа, – вальяжно поведал он, проведя пальцем по длинным усам. – От такого никогда не отказываюсь, даже будучи на службе!

Лин уже закончила с обувью и постелила перед гостем выжатую тряпку. Тот встал на неё и вытер подошвы сапог.

– Шевелись уже, – прикрикнул Вилькун, – возьми плащ у господина!

Лин схватила плащ, слегка встряхнула и понесла в служебную комнату. Там развесила перед камином на специальную сушилку. В служебной комнате спали конюх и кухарка под одним одеялом. Она постаралась не смотреть на них, слегка покраснев. Когда же вернулась в парадную с ведром чистой воды, дорогой гость, оказывается, уже прошёл в гостиную.

Лин протёрла от следов пол, проверила чистоту, проведя пальцем по поверхности и пристально на него посмотрев – вторая мать поднимет её на смех, если на полу останутся хотя бы какие-то разводы. Грязную воду из ведра выплеснула на улицу, прополоскав тряпку, развесила ту сушиться. Наконец, покончив с «грязным» делом, она тихонько подкралась к дверям гостиной, села, свернувшись калачиком, и прислушалась к голосам.

– Какой вкусный сидр, давно такого не пил! – раздалось из-за двери.

– Муж сам его делает, – ответила довольно Варисса. – Так, что Вы говорите, королевский указ такой? Очень странный указ, уж простите мою подозрительность, всё-таки я её мать, хоть и не родная, но забочусь о ней как о своей единственной дочери!

Лин вся сжалась – речь велась именно о ней!

– Да, всех, оставшихся без родных родителей, собрать во дворце и срочно принять на королевскую службу в связи с непредвиденными обстоятельствами.

– А что, простите, за непредвиденные обстоятельства? Это как-то связано с тем драконом, которого… – начал было Вилькун.

– Именно с ним, – оборвал представитель ополчения. – Именно с ним, чёрт бы его побрал, этого дракона!

В Луте иногда видели драконов, залетающих так далеко от гор, где они, собственно, и живут, но это было весьма редко. А уж ловить их – было совсем немыслимое событие. Драконы, как известно, предпочитали скорее убивать себя, чем быть пойманными и содержаться в позорном плену. А на прошлой неделе по всему городу прошёл слух, что якобы королевские войска каким-то образом поймали раненого дракона, и ночью перевезли того на сорока волах в подземелье замка.

– По ходатайству королевского мага – Его Святейшества господина Морре, был вызван специалист по драконам из города Приволье Предгорного района Королевства. Когда же он прибыл на днях и осмотрел существо, то приказал срочно собрать всех сирот во дворце и назначить их на службу, - продолжал разъяснения важный деловитый голос. -Как оказалось, драконы этого вида не едят детей и не сжигают своим пламенем, поэтому только их и можно запускать к существу в клетку. А дел в клетке много, скажу я Вам! Его Святейшество изучает дракона для науки и боевого применения, что пойдет нам всем, безусловно, на пользу. Посему, – зашуршала бумага, – сами понимаете всю ситуацию.

Наступила тишина.Видимо, читали указ.

–Хм, как-то я даже не знаю, уважаемый, – фальшиво прозвучал голос Вилькуна, а Лин аж дёрнулась. – Ведь мы так любим свою дочурку, и отправлять её на службу в такое опасное место, где её может съесть дракон?…

– Я Вас пре-крас-но понимаю! – отчеканил голос ополченца. - Дело очень опасное, поэтому Король распорядился всю заработанную за службу плату в пересчёте на год вперёд выплатить опекунам сразу, в случае чего, чтобы вы понимали, вы не остались совсем ни с чем… ну вы меня понимаете, – звякнул мешочек с монетами. Лин в ужасе прилипла ухом к двери.

Мешочек – по звуку довольно внушительный – перекочевал в руки Вилькуну.

– Ну что, мы подписываем рабочий контракт со следующей недели? – спросил застенчиво голос.

– Подписываем, разумеется, подписываем, сейчас же! – Варисса. - Лин у меня девочка очень сильная, смышлёная, она справится с любой задачей, даже с самой сложной, какую ей ни поручи! Даже с драконом справится! Тем более, такое благородное для Королевства дело!

Тут уж Лин не выдержала, оторвалась от двери, тихонько на цыпочках отошла подальше, а затем пробежала через кухню и закрылась в комнатке, хлопнув дверью. Её всю трясло от ужаса: продали во дворец, в котором итак творилось чёрти что, судя по сплетням – там вечно пропадали люди, дети… так ещё и этот дракон! Вдруг он ударит её своим хвостом и размажет по стенке? Если бы отец был жив, он бы никогда не допустил такого! Никогда!

Накрывшись с головой одеялом, она попыталась уснуть.

Если нет родителей – ты не нужен никому. Страшная правда этой жизни.

Во сне ей снова и снова снился тот жуткий день, когда родители вместе уехали на ярмарку и больше не вернулись. А она осталась дома с прислугой, было ей десять. Вот она ждёт и ждёт, уже вечер, потом ночь. Известий нет. Все вокруг бегают, куда-то ездят на лошадях, суматоха, поиски. На следующий день королевский страж в дверях сообщает – на родителей напала банда разбойников. Нашли тела. Похороны, одиночество… Брат отца и его жена заселяются в дом, и у Лин начинается тяжёлая взрослая жизнь. Побои, оскорбления, изнуряющий труд, унижения. Первые седые волосы. Синяки и ушибы, страх. И так уже целых пять лет.

– Лин, просыпайся! – мягкий голос Вариссы из-за двери. – Иди-ка сюда, на кухню, надо поговорить. Она проснулась, вся помятая, пригладила волосы, и вышла поспешно из комнатки. Варисса посмотрела на неё оценивающим взглядом. На кухне уже сидел Вилькун, задумчиво перелистывая записной блокнот.

– Вчера мы подписали рабочий контракт за тебя, через неделю ты заступаешь на службу к Королю. Это очень почётное дело, понимаешь ли. Работа во дворце – это привилегия! Не каждый удостаивается такого случая! Тебе очень повезло!

– Да, мама, – понурив голову, отвечала она как положено отвечать послушной дочери.

– Так вот. Эту неделю ты хорошо поработаешь дома, чтобы после твоего отъезда здесь всё блестело и сияло!

– Да, мама.

– Сейчас мы с твоим отцом уезжаем на рынок, вечером вернёмся. А тебе вот список дел, которые надо будет переделать сегодня. А с обратной стороны – что надо переделать за оставшуюся неделю, - исписанный листок из блокнота перекочевал на стол.

– Да, мама.

– Поехали, хватит разговоров, – отрезал Вилькун, резко встав. Было видно, что его бесила вся эта женская болтовня. – Нам много чего надо купить сегодня.

Они вышли из кухни, Лин осталась одна. Перечитав список дел три раза, глаза её полезли на лоб. Здесь на месяц работы, не меньше: от закрутки на зиму тыкв и прочих овощей, до починки покосившегося забора у коз. Брызнули слёзы. А если она всё не сделает, что указано – за каждый пункт получит ремнём с пряжкой по спине. Так всегда было. И боль будет донимать её месяцы, не давая возможности нормально спать.

Быстро схватив остатки завтрака, она принялась за работу: целый день драила посуду, котелки скребла от жира, кастрюли, чайники тёрла от накипи. Кожа рук от воды сморщились, пальцы не слушались. Плечи и спина ныли. Затем перебрала в погребе целый чан картофеля, моркови и лука, выбрав испорченные овощи. Выбравшись из тёмного холодного погреба лишь к вечеру, она услышала, как её вторые родители вернулись, и не одни: дом наполнился весёлыми голосами. Они обсуждали предстоящую вечеринку и купленное на рынке сегодня. На какие деньги всё это куплено – не сложно догадаться.

– Лин, приготовь чай, быстро! – закричала из гостиной Варисса.

Бросив овощи, она побежала на кухню и поставила большой красивый чайник для гостей на огонь. Собрала сервиз, приготовила сахарницу.

Выйдя с сервизом в одной руке и урчащим чайником в другой, она увидела в парадной целую кучу новых вещей: шуба, изысканная мебель, картины, большой новый самовар, бутылки с дорогим вином, вешалка с платьями и шляпами, новое нарядное седло. Всё это стояло там и как будто бы смеялось ей в лицо. Из гостиной вышла Варисса, проследила за взглядом дочери, но, однако, даже не покраснела. Взяла из её рук чайник и сервиз.

– Иди, делай свою работу, я сама подам чай гостям, – поспешно ушла она обратно. А Лин всё стояла и смотрела на эту кучу вещей. Внутри всё яростно кипело.

Однако нахлынувшая ярость растворилась в последующие три дня. Количество работы, которой её загрузили вторые родители, буквально превратило девочку в ходячую усталость. Весь список работ она, естественно, не осилила и уже была готова принимать наказание. Однако родители так увлеклись новым, свалившимся на них внезапно богатством, что уже мало обращали на дочурку внимание. Потому в последний день пребывания в родном доме, рано утром она собрала свои немногочисленные вещи в сумку. Не считая одежды и запасной обуви, самое бесценное её имущество состояло из: картинки в рамке с настоящими родителями, милой расчёски с ручкой в виде головы лошади, подаренной когда-то родной мамой, и маленьким золотым колечком, подаренным на десятилетие родным папой.

С худой сумкой она вышла в парадную, где уже стоял тот самый королевский ополченец. Никто её провожать не вышел.

– Добро пожаловать на службу Королю, уважаемая Линетта Файеръярд! – отчеканил солдат. – Карета подана! Прошу!

Было ужасно больно, что никто не вышел проводить. Никому она уже не нужна и что с ней станет – никому не интересно.

Снаружи всё мелко и противно моросило. Она оглянулась ещё раз на дом, где прошло её детство, плавно переросшее в рабство… и прошла к карете. Ополченец помог взобраться на сидение, сел тут же рядом и захлопнул дверцу. Карета тронулась.

– Как замучил этот проклятый дождь! – выпалил он, вытирая лицо платком.

Лин вдруг расплакалась.

– Эй, ничего, не переживай. Если ты девка смышлёная, то справишься во дворце. Смышлёные там не только выживают, но и со временем занимают серьёзные посты! К тому же, я так понимаю, жизнь у тебя и тут не сладкая. Так что чего переживать уж…

Мимо проплывали дома, огороды, магазины. Карета тащилась, увязая в грязи, норовя вот-вот застрять. Однако лошади, сильные и ухоженные, вытягивали легко. Через некоторое время подковы зацокали по брусчатке: они выехали на дворцовый тракт. Лошади тут же пошли быстрее. За окном проносились сторожевые башни и сторожки, под крышами которых прятались от дождя продрогшие стражи, нёсшие службу. Карета подъехала, однако, не к самому дворцу, а к чёрному его входу – для прислуги и не очень важных гостей.

Лин вылезла из кареты и поспешно направилась в открытую дверь, где её встретила грозного вида женщина в строгом коричневом платье, белом накрахмаленном переднике и чистом аккуратном чепчике.

– Валетта, есть ли чего-нибудь выпить горячего? – раздалось сзади с улицы. - Я весь продрог, целый день собираю эту мелюзгу по округе! – выпалил ополченец.

Валетта внезапно смягчилась в лице, и закокетничала:

– Для тебя, уважаемый, горяченькое всегда найдется! Хи-хи-хи!

Ополченец поспешил, улыбаясь, на кухню, поглаживая пальцами длинные усы.

– Идём, – скомандовала женщина, взяв Лин за плечо и поведя за собой.

Коридоры и комнаты мелькали перед глазами, уставленные предметами всевозможной роскоши, служанки сновали туда-сюда – кто с вениками, кто с подносами, то смеясь, то ругаясь: во дворце вовсю бурлила жизнь. Один раз они спустились по лестнице. Внизу было уже не так роскошно, как наверху: здесь была кухня, прачечная и крутилась обслуга. Пол уже не был выстлан ковровыми дорожками, а на стенах не висели гобелены и картины. Наконец, её подвели к нужной двери.

– Это ваша комната. Остальное тебе расскажут. Ступай, – она открыла дверь ключом и затолкала туда Лин. Дверь за спиной закрылась, ключ в замке повернулся.

А комната оказалась довольно большой. Внутри стояло десять кроватей, по пять у каждой стены. Перед кроватями – простые грубые тумбочки и одна на всех вешалка для одежды. Скромно на стене ютилась дверка, вероятно в уборную. Заняты были только четыре кровати. Лин встала у двери в нерешительности, переминаясь с ноги на ногу.

– Привет. Меня зовут Свитт, - поднялась со своей кровати одна из девушек. - Нас здесь всего четверо, ты – пятая. Здесь главная – я, так как мне восемнадцать и я здесь дольше всех. Вот твоя кровать, - она указала жестом на крайнюю пятую кровать. - Как тебя зовут и сколько тебе лет?

– Я.. меня зовут Линетта…. можно просто Лин, мне пятнадцать.

– Здесь быстро освоишься, – продолжала со знанием дела Свитт, – и будешь соблюдать наши правила. Правило первое: ничего не воровать. Правило второе: слушать меня. Правило третье: не сбегать. Всё. Если попытаешься сбежать, нам всем крепко достанется.

- Да-да, достанется, - подхватили остальные.

Свитт выглядела далеко за восемнадцать. Можно было бы дать ей все тридцать пять. На лице были морщинки, в глазах стояла боязливость и опаска. На её шее Лин заметила большие розовые шрамы.

– А я – Фьорк, – представился кучерявый мальчик. – Мне двенадцать, здесь с неделю.

– Бъёрд, шестнадцать, пять дней, - буркнул другой.

– Вистра, одиннадцать, пять дней, – девочка встала и подошла к Лин, взяв её за локоть. – Не переживай так, мы все здесь такие же, как и ты – ничьи, сами за себя.

Вдруг за дверью послышались тяжелые шаги – все резко подскочили с кроватей и встали возле тумбочек, выстроившись по струнке; Лин бросила, наконец, сумку и последовала их примеру. Повернулся ключ в замке, в комнату вошли двое вооружённых стражей, бряцая кольчугами: быстро оглядев комнату, они встали по обе стороны двери. Следом медленно и важно зашёл человек в чёрном длинном плаще. «Маг» – подумала сиспугом Лин.

Его Святейшество господин Морре встал посреди помещения, молча осмотрел стоящих по струнке детей, одного за другим, остановив свой тяжелый чёрный взгляд на Лин: у той от этого взгляда затряслись коленки и задрожал подбородок. Некоторое время он оценивающе смотрел на неё, потом вдруг бросил куда-то назад:

– Пять для такого большого города маловато. Надо больше.

– Будет сделано, Ваше Святейшество! – послышалось из-за двери.

Маг прошёлся по комнате. От него буквально темнело на стенах. А если бы здесь были цветы – они бы обязательно увяли.

– Ты, новенькая, завтра с утра заступаешь на дежурство. Всё, что тебе нужно знать, это следующее: я ненавижу, когда меня подводят. И наказываю за это жестоко. Потому, если ты меня подведёшь, я выдерну тебе обе ноги. Поняла?

– П-п-ппоняла… – расплакалась Лин от страха. Её губы дрожали, подбородок ходил ходуном.

– Суть тебе объяснит Свитт, - бросил он, однако не удостоив Свитт и взгляда.

Внезапно стража развернулась, и, словно по молчаливому приказу, вышла за дверь, маг вышел следом, взметнув плащом. Дверь закрылась, ключ повернулся в замке. Шаги стихли. Все шумно выдохнули.

Лин всё стояла, дрожа. Очень уж маг напугал её. Свитт подошла, взяв крепко за плечо:

– Да, он может. Когда я сюда попала, здесь было десять. Осталось четыре. Так что лучше его не подводить. Он – само зло… Ненавижу его.

– Почему это всё со мной происходит? – жалобно спрашивала Лин, всё хныча.

– Такова жизнь. Будешь ныть, долго тут не продержишься. Всё в твоих руках, – буркнула Свитт и улеглась на свою кровать, смотря в потолок.

– Она не злая, просто ей больше всех досталось от мага, – шепнул Фьорк. А

Лин всё всхлипывала. Но затем открыла сумку и стала раскладывать вещи в тумбочку, чтобы себя хоть чем-то занять.

Вдруг звякнул колокольчик где-то возле двери.

– Стройся на обед! – скомандовала Свитт, и все гуськом по старшинству выстроились перед дверью. Лин встала третьей по счёту, всё ещё шмыгая носом.

Снова в замке повернулся ключ, дверь открылась. Группа гуськом вышла и направилась влево по коридору. Петляя то туда, то сюда, он вывел в огромную кухню, где кругом клубился пар и чад, громадные котлы кипели, вокруг крутились поварята. Готовые блюда уносились куда-то по лестницам вверх или упаковывались в корзины.

Они прошли в небольшой закуток, где стоял деревянный стол, сервированный пятью большими тарелками, вилками, стеклянными стаканами. На тарелках Лин увидела целую гору еды: салат из овощей, картофель с подливкой, какая-то рыба, тушённая, вроде бы, капуста, а также свежеиспечённый белый хлеб. Всё это выглядело потрясающе!

Они расселись по своимместам, но никто сразу не стал есть. Вдруг все взялись за руки, положив их на стол. Лин примкнула к кругу рук.

– Бог, благодарим тебя за еду, данную нам, сиротам, – начала Свитт. – Пускай каждый осиротевший получает такую еду каждый день.

– Спасибо! – хором сказали они и принялись за еду. Лин давно не ела такого вкусного обеда.

Вскоре подошла та самая Валетта с большим пирогом на подносе, разрезанным на части, и кувшином яблочного сока. Поставила всё на стол, глянув исподлобья на детвору, и снова молча исчезла.

Расправившись с тарелкой еды, Лин схватилась за пирог: вкусный, с ягодами, сладкий как мёд, пышный и ароматный, она не ела такого давно. Яблочный сок из кувшина был свежевыжатым. Выпив три стакана, она ощутила внутри себя настоящее блаженство: откинувшись на спинку стула, облизывала пальцы от ягодного сока. Вновь звякнул колокольчик – все встали и направились обратно, оставив посуду на столе.

Зайдя в комнату, Лин повалилась на кровать, довольно сложив руки на груди.

– На ужин будет также, представляешь? – сказала Вистра тонким голоском.

- Это чтобы мы не убегали, тупица, - вставила Свитт. – Кто ж захочет возвращаться на плесневелый хлеб и кашу?

Через какое-то время Лин задремала, а потом и вовсе отключилась. Когда же её потрясли за плечо, разбудив, было уже совсем темно. Она села на кровати, потянувшись: рядом сидела Свитт и внимательно на неё смотрела.

– Мне надо дать тебе пояснения на завтрашний день, – сурово сказала она.

Лин испуганно уставилась на неё и кивнула.

– Значит так. Ты уже знаешь, что они поймали дракона. Но это было не неделю назад. По слухам, он здесь уже много месяцев. Удалось его поймать потому, что дракон был сильно ранен и отравлен в бою, вероятно, другим драконом, а его поломанные крылья не дали ему возможности улететь. – Она замолчала, наблюдая, как округляются глаза у собеседницы. - И вот сейчас он в подземелье дворца, прямо под нами, закован в цепи в огромной клетке, лежит там и умирает… Здесь всё не так, как ты думаешь… Дракон не подпускает никого из взрослых, он умеет очаровывать и лишать разума, но нас он не трогает по каким-то причинам. Поэтому мы тут и торчим, чтобы выполнять грязную работу.

- Почему он умирает?

- Ну от яда… от ран, может от чего-то ещё, кто знает? Что тебе нужно знать: не смотри ему в глаза, зачаруешься до смерти. Это раз. Два – не нервируй мага, делай всё, что он говорит беспрекословно. Поняла? Это просто ходячий кошмар и всегда там крутится, возле дракона, – она невольно потёрла шею со шрамами, поморщилась. – Три – не шуми. У дракона тонкий слух. Если ты начнешь шуметь, кричать, громыхать ведром – он может не выдержать и размажет тебя по стенке. Думаю, он это делает постоянно, раз нас осталось всего четверо… но я точно не знаю.

– Я боюсь, – серьёзно сказала Лин, после всего услышанного. Волосы на голове стояли дыбом.

Вновь звякнул колокольчик, и они выстроились на ужин. Всё повторилось так же, как и в прошлый раз. Только на тарелках было жаркое из какой-то птицы, салат с соусом, кофе и булочки, а также желе в креманках, и та же молитва перед едой.

Вскоре в комнате стало совсем темно, и все приготовились ко сну. В уборной было зеркальце, а в умывальнике прохладная вода, туалет – дырка в полу, накрытая деревянной крышкой. Лин слегка умылась, посмотрев на себя в зеркальце, и тут за ним она вдруг увидела надписи, сделанные острым предметом. Отодвинув зеркало, оказалось, что надписей там полным полно! Она пригляделась в тусклом свете получше: кто-то надписи затирал, но сверху они снова появлялись. В основном, имена и адреса. Наверно здесь оставляли послания те, кто жил в этой комнате, но почему так много?

Вернувшись, она легла под одеяло.

– Свитт, – прошептала она, – а почему там столько много имён за зеркалом?

– Лучше не спрашивай, спи завтра тебя рано поднимут.

II

«Завтра» превратилось в сущую пытку. Едва забрезжил рассвет, её уже трясли за плечо. Разлепив глаза, Лин увидела Валетту.

– Живенько вставай, дорогуша, и пошли со мной.

Быстро одевшись, она вышла вслед за женщиной. Остальные вроде бы спали, хотя Свитт, похоже, давно не спала: лишь проводила её взглядом, в котором читался страх.

Женщина последовала на кухню, где Лин, после короткого завтрака, перепоручили одному из стражей, а тот уж повёл её куда-то вниз по лестнице. Выводила та в небольшое глухое помещение, освещённое масляными жирными лампами. Внутри присутствовал целый набор разнообразных бытовых предметов: швабры, тряпки, вилы, веники, верёвки, молотки, рабочая одежда и целая стойка из сапог разных размеров.

– Надевай сапоги, эту рубаху…Так. Теперь бери лопату, ведро. И веник бери, – командовал страж. Лин молча всё сделала. Сапоги были ей по колено и тяжелые, размера в полтора больше. Но эти были самые маленькие, какие она нашла. Плотная рабочая мужская рубаха доходила аж до сапог. Лопата, большое жестяное ведро и веник едва умещались в руках. В таком нелепом виде она стояла посреди помещения, недоумённо себя осматривая. Вдруг раздался щелчок, и откуда-то изнутри в помещение открылась дверь, которую Лин сразу не заметила. В дверях появился Его Святейшество господин Морре. У неё тут же внутри всё сжалось и похолодело: ведро из рук вывалилось с грохотом на пол и покатилось, очерчивая круг. Она невольно подпрыгнула.

– Не шуми, тупица, – зарычал маг. Лин в панике подхватила упавшее ведро и снова встала по струнке, сердце бешено колотилось.

– У него сегодня особо плохое настроение, а у тебя первый день. Посмотрим, как ты продержишься, – зло хмыкнул он. – Следуй за мной.

Маг исчез в дверях, а Лин потащилась следом, неся инвентарь и стараясь больше не шуметь. Лестница была крутой и тёмной, посему ей пришлось очень осторожно спускаться, дабы не скатиться кувырком вниз. Через некоторые промежутки появлялись на стенах лампы, освещая ступени, а местами было хоть глаз выколи, и приходилось ногой щупать себе путь.

Вскоре лестница закончилась, выведя в настоящее подземелье, каким обычно пугают в сказках маленьких детей, если те себя плохо ведут: на стенах была влага, вода сочилась из трещин, кое-где висела комьями пыльная косматая паутина, шуршали по углам мохнатые большие пауки. Откуда-то сверху шёл поток нагнетаемого воздуха, сам свод заканчивался темнотой, и было душно, темно и земля давила своей массой на сознание, давая понять, что человек очень далеко от спасительной поверхности… Впереди же, освещённые двумя большими масляными лампами, находились высокие массивные деревянные ворота, оббитые железными ржавыми вставками. Справа от них стояли два больших стола, уставленные книгами, картами и разными магическими предметами – шарами, свитками, какими-то устройствами, ей неизвестными. Два человека что-то читали, изучали, тихо разговаривали. А слева от ворот лежала туша быка, вернее, половина туши быка, нарубленная на куски. Лин пришла аж побелела от всего увиденного. Но это было лишь началом.

Внезапно маг толкнул её в спину, схватил за шею, притянул к себе. Осмотрев её лицо, сказал:

– Что-то в тебе есть притягательное. Пожалуй, после работы, я твоей притягательностью воспользуюсь.

У Лин перехватило дыхание, коленки затряслись, из глаз вновь брызнули слёзы. Она не смогла выдавить из себя ни слова.

– Так, курица, слушай внимательно. Это, – он указал на останки быка, – его корм. Будешь одну часть давать через каждые, примерно, пять часов, итого пять раз за сутки. Одну часть, не больше!!! Стучишь в дверь, выходишь, берёшь одну часть, кладешь на лопату, протягиваешь. Поняла?

– Д-д-да, – подбородок дрожал, по щекам лились рекой слёзы.

– Там внутри, – продолжал он, всё держа её крепко за шею, – старое сено и мусор собираешь в ведро и сбрасываешь в яму. Новое раскладываешь. Чистую воду берёшь из скважины, там есть губка… наденешь её на штырь и приложишь к открытым ранам на его спине, не более того! Гоняешь крыс, чтобы они дракона не жрали. Больше ты ничего не делаешь. Поняла? Ни-че-го! Повтори слово «ни-че-го»!

Лин истерически закивала.

- Ннн…ичего… - трясясь и заикаясь, еле выдохнула она ему в лицо.

– Всё, вперёд. И только попробуй отлынивать. Пойдешь на корм псам. После, того, конечно, как я с тобой более детально ознакомлюсь.

В воротах сбоку оказалась узкая дверь – её-то маг и открыл, затолкав туда взашей Лин. Щёлкнул позади неё замок.

Впереди перед глазами возник громадный тёмный зал, по сути, являющийся огромной нерукотворной пещерой. Свода у неё видно не было. Пахло грязью, мокрой землёй, плохим сеном, кровью и тухлятиной. Лин, всё еще плача, пыталась унять страх. Маг напугал её до чёртиков. Немного погодя, она осмотрелась: тьма и тишина окутали её со всех сторон, на стенах висели лампы, которые давали какой-то жидкий свет, но он терялся в таком огромном помещении... Чуть вдали она услышала тяжелое дыхание огромного живого существа: и сама замерла, не дыша, прислушиваясь. Дыхание мерное и тяжёлое, больное. По её ноге пробежала крыса. Лин от неожиданности дёрнулась и стукнула случайно ведром об ворота: «Дзын-н-ньк» – прошёлся звук эхом по густой темноте. Дыхание зверя вдруг прекратилось, раздался звук передвигаемой огромной цепи. Лин вся побелела и едва не грохнулась в обморок. Её глаза расширились и вперились в чернильную пустоту зала. Но тяжёлое дыхание вернулось и снова стало мерным. Капала где-то вода, шуршали крысы в сене, выясняя отношения, а где-то сверху пищали летучие мыши.

Страшно было начинать, и ещё страшнее было не начинать. Она не могла понять, кто пугал её больше – дракон или маг? Cтуча зубами, утирая слёзы, она шагнула вперёд – шаг, другой…третий… потом ещё немного… Глаза, наконец, привыкли к темноте и она увидела… в огромной железной клетке, обмотанный толстой цепью, лежал на животе чёрный дракон. Его грандиозная острая голова, увенчанная двумя узорными рогами покоилась на массивных передних лапах. Крылья, примотанные цепью к телу, были рваными, как паруса большого корабля после разрушительного шторма. Хвост с острыми шипами на конце торчал опасно из клетки. Вокруг существа клубилось жаркое тёмное марево. Задние лапы были привязаны цепью к стенкам клетки: весь скованный, он не мог пошевелить конечностями. Открытые раны сочились гноем, глаза заплыли. Однако даже будучи связанным он вызывал суеверный жуткий ужас – исполинское существо, обладавшее по многочисленным данным не только высоким интеллектом, магической и огромной физической силой, огненным смертоносным дыханием, но и способностями к управлению другими существами на расстоянии, подавляя их волю и путая разум, вынуждая совершать поступки вопреки себе. От дракона исходило древнее, горячее и больное дыхание.

Лин смотрела на существо во все глаза. Ей сделалось дурно, она вспотела с головы до ног. Громада пещеры давила на неё, крысы, пауки, мыши, закрытое подземное помещение, злой маг, дракон – это всё ну никак не для пятнадцатилетнего человечка…

Она присела на корточки, положив тихонько свое трудовое «оружие», обхватила руками коленки, уткнулась в них лицом и замерла. «Мамочка, где ты…», - позвала она внутри себя.

Но ничего не происходило. А время шло. И ей надо было уже всё решать самой.

Словно во сне она начала медленно шевелиться, встала, медленно осмотрелась вокруг: весь пол пещеры оказался завален множеством костей, на которых местами была даже плоть с одеждой, кое-где лежали изъеденные трупы мёртвых крыс и летучих мышей. Как осенний листик на ветру, её начало трясти, и в придачу мутить. Проступил холодный пот. Завтрак подступил к горлу и упёрся на выходе, предупреждая, что ещё немного и вот-вот он покинет желудок. Подойдя в своих тяжелых сапожищах, с трудом, к скважине, она отпила из озерца свежей холодной воды. Чуть-чуть полегчало! Да, работы она не боялась, и опыт уборки всего и вся у неё был огромным, а также физическая закалка, спасибо приёмным родителям. Но в такие ужасные места ей ещё не доводилось попадать.

Лин покосилась на дракона. Тот лежал с закрытыми заплывшими глазами, но его ноздри задвигались более ритмично, чем раньше. Из глаз текла желто-зелёная жижа. Внезапно она ощутила прилив жалости. Откуда ни возьмись взялось это чувство. Дракон – древнейший убийца всевозможной живности – от животных до людей, и ему не ведомы такие качества, как сострадание, жалость, милосердие. Древнее зло, вылезающее из недр земли, лишь ради убийства. Сколько он убил и съел таких, как она? Целый список за зеркалом. Но… что-то в ней переломилось. Она смотрела на него, такого огромного, жуткого, закованного в цепи, больного и умирающего, не могущего пошевелиться, и у неё проснулось сострадание, ощущение неправильности, несправедливости. Возможно потому, что к ней никто не проявлял этих качеств души уже долгие годы, и у неё самой скопилось много нерастраченного. Но то, что дракон не должен здесь лежать и гнить заживо – это определённо так.

Для милосердия не важно, кем был объект и какие дела он совершал. Оно не делит на плохих и хороших.

Испытав в себе эту гамму противоречивых чувств, Лин принялась за работу. Собрав вокруг клетки гнилое сено, она бросала его в ведро, из ведра – в дурно пахнущую яму. Со свежей копны брала новое сено, раскладывая вокруг. Прогнала веником крыс, все кости сбросила в ту же яму, толкая их перед собой лопатой. Взялась она основательно. Чистила и мыла. Затем постучала в дверь, и вышла за кормом. Она никогда раньше этого не делала, но, взяв себя в руки, смогла взять в руки кусок мёртвого мяса с кожей и костями. Вернулась, положила мясо на лопату. По-черепашьи начала подходить к голове дракона. Тот уже явно не спал, а из приоткрытого века проглядывал заплывший гноем жёлтый глаз с острым зрачком. Лин всю трясло от ужаса, лопата ходила ходуном в её руках, но она решительно протянула её к голове зверя. Дракон внезапно приоткрыл гигантскую пасть, обнажив ряд весьма острых зубов, и захватил мясо, проглотив его целиком. Для такого огромного существа это была не еда, а лишь подачка, чтобы жизнь в нём теплилась, не более того. Затем он вздохнул и снова принялся, вроде бы, дремать. Лин отошла, отвернувшись. Её всю колотило, пот затекал в сапоги и чавкал там при каждом шаге. Но она не сдалась. Действия по списку кончились. Теперь начинался акт милосердия.

III

Найдя губку и чистое ведро, набрав воды из скважины, она насадила губку на длинный штырь и снова робко подошла к голове дракона. Руки мотало из стороны в сторону. Зверь едва приоткрыл глаз, посмотрев на неё. Лин, однако, настроена была решительно. Поднеся губку к глазу, она начала стирать гной. Давалось это не просто, но где-то на четвёртый раз, после четвёртой смены воды, веко уже было чистым. Перешла на другую сторону и проделала то же самое со вторым.

Вдруг оба жёлто-золотых глаза распахнулись и дракон, повернув голову, посмотрел в упор на Лин.

Она вся обомлела и замерла, не двигаясь. Зрачки его расширились, потом сузились в тонкие щёлки и сфокусировались на девчушке. Она не успела отвести взгляд и уставилась, очаровываясь. Он будто бы заполз в её сознание через взгляд и изучал там содержимое, копаясь в её мозгу. Лин тряслась, но отвести глаз и отвернуться она уже не могла, ощущая, что если вдруг получит от него приказ бежать и прыгать в яму вниз головой – она непременно это проделает и не сможет себя никак остановить.

Но, однако, дальше дракон что-то для себя решил, оборвал незримую связь, и, закрыв глаза, снова положил голову на лапы, будто бы задремав и потеряв интерес.

Сердце бешено колотилось в груди, голова странно кружилась.

Остановиться она уже не могла и не хотела, да и смысла не было сдаваться своему страху. Посему уже снова набирала воду в ведро, мыла губку и обмывала раны, до которых смогла дотянуться. Чешуя начала тускло блестеть. Примерно через пять часов она снова осторожно вышла за ворота: там был только один человек, который охранял вход. Мага нигде не было видно. Лин облегчённо вздохнула и решила взять побольше мяса, чтобы хоть немного накормить истощённого зверя, но страж резко ударил её по рукам, метнув злобный взгляд. Потому она взяла лишь один кусок, вернулась и снова на лопате предложила дракону. Тот взял, при этом стукнув огромным хвостом по полу: «Бух» - разнеслось гулко эхом по пещере. Сверху взвились мыши, пища и шурша крыльями.

Работа продолжалась двадцать часов без устали. Крыс она уже гоняла просто сапогами, не заморачиваясь с веником. Отдыхала, но мало и нехотя. В скором времени она уже набирала воду в ведро, и подносила прямо к пасти дракона. Обдавая её из ноздрей больным горячим воздухом – он жадно пил, и выпил, по её скупым подсчетам, около двадцати пяти полных вёдер, а может и больше. Вокруг самого дракона воцарились чистота и порядок, а сам он, умытый и чистый, покоился на свежем сене. Облегчив существу страдания как смогла, она села отдыхать возле скважины.

Лин не знала, что дракону придаёт силу не мёртвая еда, а живая свежая вода.Потому они и жили глубоко в горах, где из-под земли били из скважин ручьи с доисторическими минералами и солями, растворёнными в воде, которые и формировали защитную чешую дракона. А если бы знала – поступила бы иначе? Она делала то, что велело ей милосердие…

­­– Линетта…, – вдруг услышала она громкий голос. Подпрыгнув, она уставилась на дракона.

– Линетта, он убьёт тебя сегодня же, изувечив, как и многих других. Они все здесь, в яме. Отсюда живой ты не выйдешь… твоё место определено среди костей.

Вдруг в её сознании словно прояснилось: дракон – это древний демон, в облике доисторического чудовища, и он не убил ни одного человека здесь, потому, что у него не было на это сил. А вот маг мог. И убивал.

Не понимая зачем, она сняла со стены большую масляную лампу, подошла к яме, встала перед ней на коленки и бросила лампу туда, наблюдая как та летит, освещая стены. Глубоко внизу на мгновение она осветила целый ворох свежих и не очень трупов, после чего хлопнула, разбилась и погасла. Лин в ужасе отпрянула, её глаза округлились, запоздалое осознание постепенно стало заполнять её разум.

­– Освободи меня от оков, и я унесу тебя далеко от этого порочного мира.

­В её голове возникли образы гор, красивые восходы и закаты, чистое небо, полное звёзд, облака, свобода от унижений, боли, страданий. Кот, спящий клубком на коленях, собранный вереск… Свобода!

Лин встала, подойдя медленно к клетке. Всхлипывала, водя взглядом по цепям, не представляя, как можно их снять? Даже поднять или сдвинуть их она не смогла бы при всём большом желании – концы цепей вбиты в камень намертво могучими железными штырями, это не работа даже для хорошего кузнеца, что уж говорить о ней!

– Лишь жди. Он придёт за тобой, отвлеки его. Они должны зайти оба.

Сердце заколотилось, когда дверь вдруг приоткрылась и закрылась. Она наклонилась было поднять лопату, но не успела: тяжелый пинок ногой в бок – и Лин кубарем покатилась по полу, растеряв большие не по размеру сапоги. В отчаянии, она посмотрела вверх. Маг стоял над ней и алчно смотрел, оперев руки в боки. В голове пронеслись потоки истины: взрослый ведь спокойно заходил в пещеру к дракону – это, стало быть, всё обман. Обман, которым уже несколько месяцев пользовался маг-садист, маг-убийца для своих потаённых целей. Дракон не убил здесь ни одного из детей – он сам давно был при смерти, служа приманкой для жестоких дворцовых игр.

В пещере теперь находилось два чудовища, одно из которых соперничало в злобе и жестокости с самим древним злом.

Маг вытянул из-за спины кожаную семихвостку, взмахнул от плеча и резко ударил Лин по ногам два раза. Та взвыла, начав отползать по земле прочь.

– Да, плевать мне на дракона! – зарычал маг, прочитав в глазах своей жертвы открывшуюся истину, схватил за ногу, притянув обратно к себе, – ты уже поняла, красотка, во что вляпалась?

Лин попыталась отбрыкиваться, но снова получила семихвосткой. Та разорвала кожу на руке, оставив смесь длинных красных следов. Маг схватил её за волосы и рванул их на себя, жестоко смеясь, затем, выгнув её дугой, наступил со всей силы на ногу, разрывая сухожилия. Лин заверещала, продолжая бесполезное сопротивление, хватая руками лишь воздух.

– Мне не плевать на тебя. И на тебя тоже, – вдруг загремело по пещере.

Его Святейшество господин Морре резко остановился, отбросив Лин магической силой так, что та как кукла пролетела и впечаталась с треском в стену прямо лбом, разбив нос в кровь и получив сотрясение мозга. А некто, стоящий в тени у входной двери, пришедший чуть позже, попытался выскочить, но дверь уже не открылась.

– Всегда было плевать, когда я их убивал при тебе, и вдруг нет! С чего бы, сгнившее глупое животное? Ха! – гневно и явно в сумасшедшем запале закричал Морре, гогоча как психопат. И только в следующее мгновение он краем глаза увидел стоящее пустое ведро возле пасти дракона, и осознание, такое же запоздавшее, слишком поздно пришло ему на ум: девка ослушалась приказаний и поила дракона свежей водой все двадцать часов кряду. Демон обрёл силу… Он должен был увидеть сразу, когда зашёл, должен был ощутить возросшую и притаившуюся силу! Но был так занят…

­­– Поздно. Твоя магическая сила уступила место твоему сумасшествию. Твой разум разрушен.

­– Открой, чудовище, проклятый демон! – завизжал кто-то, срываясь на писклявый крик, барабаня по двери кулаками. – Морре! Заставь его открыть эту чёртову две-е-ерь!

– Подойди же ко мне, Король Лута, – облизнувшись, приказом заговорил дракон.

Получив прямую команду, стоявший в тени ворот Король, до сих пор, и не первый месяц, тайно наслаждавшийся лицезрением убийств и истязаний десятков, а то и сотен невинных жертв в подземелье родного дворца, против своей воли потащился к дракону, в ужасе выставив вперёд дрожащие руки. Следом за ним тянулась струйка мочи.

Пытаясь вырваться из пленённого разума, дрожа и причитая, он, дёргаясь как марионеточная кукла, шёл, пока не упёрся в клетку. Сняв с груди ключ не своими руками, спрятанный за весьма дорогой одеждой, вставил его в скрытый замок. С тяжёлым скрипом часть решётки отошла, обнажив вход в самое сердце древней тьмы.

Король выл как раненый пёс, но продолжал, зачарованный, идти прямо к своей погибели. В глазах его граничили ужас с сумасшествием. Споткнулся о выступ, упал и, встав тут же на четвереньки, пополз по клетке, продолжая выть и верещать на высокой ноте уже без слов: – И-и-и-иииии! И-и-и-иии! – пока своей лысой головой не упёрся древнему демону прямо в нос. Тот шумно вдохнул аромат жертвы во все лёгкие, выдохнул, окатив Короля потоком горячего воздуха, открыл пасть и с хрустом откусил Королю руки. Тот взвыл ещё громче, упав головой в пол, лишившись опоры. Дальше в пасти дракона исчезла половина туловища, затем и дрыгающиеся ноги. Короля Лута не стало… Дракон облизнулся и закрыл глаза от удовольствия.

Маг смотрел на это всё, не веря ни своим глазам, ни своему попустительству. Ведь он осмотрел Лин в комнате, потом здесь, в пещере, и не увидел в ней никаких скрытых качеств, заставлявших ослушиваться приказов, идти наперекор взрослым, вытаскивать себя из передряг и событий.

Но почему не увидел? Лишь потому, что внутри него не было ни милосердия, ни сострадания. Не с чем было сравнить. Так он и попался. Теперь же придётся расплачиваться за всё.

Дракон, разобравшись с Королём Лута, с одним из зачинщиков тайного кровавого многомесячного сумасшествия, теперь уставился на мага. В его красивых золотых глазах то сужались, то расширялись зрачки, танцуя, ища новую жертву для очарования.

– Теперь, примени свою магическую силу, и сними с меня оковы. Быстро.

Морре начал сопротивляться, выставив перед собой знак защиты от дурного глаза, но сила дракона росла каждую минуту, и уже представляла собой мощный поток древней демонической силы, сломавшей знак как сухой прутик. Маг дёргаясь, словно в припадке, размахивая руками, побрёл к клетке. Он всё ещё пытался защищаться всевозможными знаками и заклинаниями защиты, но было слишком поздно.

Упав на колени возле здоровенного железного штыря, вбитого в камень, он обхватил его руками, вытягивая из камня, произнёс заклинание, и штырь задрожал. Но сразу не поддался. В руках стали рваться сухожилия, маг завыл от боли, но не прекращал действий: снова и снова накладывал он заклинание, шатая в камне вбитый штырь. В итоге, с глухим звоном тот всё же вылетел из камня, обнажив кусок свободной цепи. Дракон тут же закрутился в клетке, цепь начала скатываться с одной стороны. Но одного штыря оказалось недостаточно. Маг пополз ко второму, в противовес установленному с другой стороны клетки. Схватившись уже полумёртвыми руками за второй штырь, он опять наложил заклинание. Руки хрустели, пальцы переставали двигаться один за другим. Кровью залил он всё вокруг себя, но всё же добился результата и вот второй штырь выскочил звонко из камня. Цепь, бряцая и звеня, тут же покатилась в сторону дракона, а тот, наконец, встал и, шатаясь, вышел из клетки. Оковы спали и повалились с грохотом на пол. Дракон, который несколько месяцев не мог пошевелиться, умирая от яда и ран, заиграл дрожащими мышцами, встал на задние лапы и впервые громко зарычал, расправляя онемевшие суставы. От рычания древнего демона летучие мыши устремились с шумом прочь из пещеры, а крысы с писком бросились в рассыпную, попадав в яму и забившись во всевозможные щели. Маг в гримасе ужаса схватился за уши, но руки его не слушались.

А Лин молча смотрела на это во все глаза, лёжа на земле в той же позе, в которой упала после удара, не двигаясь, и даже не заметила, что у неё в волосах спрятались две крысы, посчитав, что там они будут в безопасности.

Дракон встал с грохотом на четыре лапы, подошёл к скважине и принялся жадно пить, высасывая галлоны воды из-под земли. Вода, богатая древними минералами, проступила каплями на его чешуе и начала литься из-под сломанных крыльев, висящих рваными тряпками на спине. Через некоторое время он перестал пить и вдруг замер, верча и круча спиной, выгибая её вверх. Внезапно с треском отвалилось одно мёртвое крыло, следом второе, а из ран хлынула кровь с водой, окатив бока дракона. Тот тяжело и горячо дышал.

Чуть погодя он выгнул спину резко вверх, потом ещё раз, и тут на его спине сверху с треском разошлась кожа, а из рваной раны показались два новых свежерождённых крылышка. Постепенно расправляя их, дрожащих, мягких и едва трепещущих, он осматривал бережно, с любовью, то одно, то другое. Сила демона росла, раны затягивались прямо на глазах. Он прошёлся по пещере и одним ударом лапы вышиб деревянные ворота, развалив их в щепки. Схватил остатки туши быка, поймал всё ещё стоящую там и зачарованную охрану, и сжевал всё, что двигалось и не двигалось. Затем вернулся, сел у ворот и уставился немигающими золотыми глазами на мага. Зрачки его всё танцевали в странном опасном танце.

­– Нет, нет, – застонал он, – этого не может быть! Не может!

­– Ты заигрался. Но всё в этом мире конечно. Теперь, иди ко мне.

­Маг, хныча, пополз на коленях к дракону, прижимая окровавленные руки к груди, уже зная, каков будет финал. Выход был так близко – лишь за спиной у дракона. Но никто не придёт его спасти. Мало кто знал о том, что здесь происходит.

Он полз, сдирая колени в кровь, не веря тому, что произошло. Могучий дракон увеличился в размерах. Почти полностью его раны покрылись свежей мягкой сероватой чешуёй, а крылья набирали силу, становясь всё более жёсткими и остроконечными – древняя машина для убийства набирала былую демоническую силу.

Уткнувшись в итоге лбом дракону в лапу, Морре принялся молить о пощаде – больше ему ничего не оставалось. Дракон наклонил свою большую голову и медленно откусил половину туловища, с хрустом оторвав позвоночник. Ощерился, и есть не стал, выплюнув содержимое пасти в яму. Тот всё ещё кричал, когда летел вниз. Оставшуюся часть мага он подцепил когтем и сбросил туда же – к его многочисленным жертвам. Теперь они будут покоиться вместе.

Одно зло победило другое зло. Иногда только так и возможно остановить происходящее.

Взмахнув несколько раз новыми крыльями, дракон проверил, прочны ли они. Нагнетаемый воздух разметал сено по стенам, Лин засыпало им с головы до ног. Она всё лежала, молча смотря на происходящее, в потрясении и не в силах оторвать глаз от развернувшейся трагедии. Слёзы катились по щекам, она боялась шелохнуться, чтобы не привлечь к себе внимание.

Дракон взмахнул крыльями, выставив их параллельно земле и вдруг начал парить. Подобрав передние и задние лапы, он словно завис в воздухе, а затем стал плавно подыматься вверх, пока не исчез в темноте свода. Наступила полная тишина.

Лин ещё подождала немного и начала шевелиться. Вытряхнула крыс из волос, ощупала больную ногу, утёрла кровь, льющуюся из носа. Голова кружилась, и в глазах у неё двоилось. Всё тело болело и ломило. Она подползла на четвереньках к скважине и отпила немного воды, затем села, погрузив в холодное озерцо свою опухшую и гудящую ногу. Перед глазами всё мелькали кровавые сцены, не желающие отпускать её и без того измученное сознание.

Тем временем дракон также плавно и тихо опустился вниз, встал на четыре лапы и посмотрел на Лин.

– Я готов. А ты, Линетта Файеръярд?

Лин всхлипнула, попыталась встать. Получилось с трудом и только на одну ногу. Вторую пришлось поджимать.

Дракон подошёл сам, ударив хвостом клетку, развалив ту на отдельные части. Грохот прокатился по пещере. Лин вздрогнула и прижала руки к груди в испуге.

­– Мы, в отличие от вас, людей, выполняем свои обещания. Обман нам не свойственен.

Он протянул здоровенную когтистую лапу и взял аккуратно Лин – та полностью уместилась в лапу с макушкой и ногами. Расправил крылья и снова стал парить. Сквозь щёлочку между мощными пальцами она смотрела, как плавно уходит вниз земля. Вдруг он опустил голову, а из его пасти вырвалось струёй горящее пламя, охватив всю пещеру, залив её на прощание смертоносным огнём и превратив в горящее озеро. Дракон парил вверх и вверх, пока не добрался до свода, закрывающего пещеру. Там виднелась лишь узкая трещина, через которую брезжил дневной свет и вылетали запоздавшие летучие мыши. Он резко повернулся боком и ударил мощным хвостом с шипами прямо и вверх. С грохотом посыпались камни, но на дракона не упал ни один – огибая его, закрытого невидимым щитом, они все валились вниз в пещеру. Яркий дневной свет озарил создание тьмы. Его чёрная чешуя заблестела, переливаясь перламутром, а потом стала преломлять свет таким образом, что дракон становился почти невидимым в дневном свете. Он взмахнул крыльями и устремился ввысь, громко зарычав.

Наконец на свободе!

Сделав круг вокруг дворца, он открыл пасть и залил горящим пламенем всё здание, превращая даже камни в раскалённую лаву.

Лин смотрела, как дворец вспыхнул, словно адский факел, а затем и вовсе исчез из её жизни навсегда. Дракон стремительно летел вперёд, купаясь в облаках, ныряя в них то вверх, то спускаясь вниз, щекоча живот верхушками деревьев, и разгоняя на полях пасущихся парнокопытных. Пролетая над жерлом спящего вулкана, он сделал круг и снова выпустил поток мощного пламени, охвативший жерло по краям и придав тому красивый сказочный вид. Посмотрев, как горит вулкан, такой же древний, как и он сам, дракон внутри себя засмеялся. Да, драконы могли смеяться!

Наконец он разжал лапу, и Лин аккуратно соскользнула на поляну. Оглядевшись, она увидела, что находится высоко в горах. Свежий воздух трепал всклокоченные волосы, а солнце, которого она так давно не видела, ласково грело её кожу. Дракон перестал преломлять свет и сел рядом во всей своей первозданной чернильной красоте, наблюдая, как плывут по небу облака.

Какой же он был огромный! И скоро он вернётся в своё подземное логово.

– Кого же ты привёл, Великий С’аверон, гроза южных гор и подземных чертогов? –на поляне стоял старый седой дед, с посохом и открытой сумкой, набитой травами: видимо его застали прямо в процессе их сбора. Вокруг деда крутились два оленёнка и один чёрный кот. – Я рад, что ты жив, и рад видеть тебя в твоей прежней демонической силе!

– И я рад, что я жив, Таемон-целитель и собиратель вереска. Привёл милосердную ученицу. Твои дни уходят в закат, успей передать всё, что знаешь и что получал от меня в знание.

Дед уважительно поклонился. Оленята в испуге разбежались кто куда, а кот невозмутимо намывал усы лапой.

Дракон щёлкнул зубами, вдохнул свежий горный воздух, и вдруг разжал вторую лапу, из которой на траву перед Лин выпали три самых драгоценных на свете предмета: кольцо, расчёска и карточка в рамке. В её сознании пролетали картины произошедшего – он изучил жизнь Лин, зачаровав её тогда… дал приказ стражу, пока шло сражение, и тот принёс её вещи. Вот зачем он выходил за ворота… Чтобы рассчитаться с ней. И не быть более должным.

Она расплакалась, посмотрев в желто-золотые глаза.

- А остальные… Свитт? – всхлипнула она… - Ты… Вы… же сожгли дворец?

В её сознании вновь промелькнули картины, и она поняла, что пламя не достигло первых этажей и подвалов замка-тюрьмы.

­– Линетта, ­– прогремел голос, и дракон взмыл ввысь, исчезнув в облаках.

Дед проследил за полётом дракона, затем подошёл, накинул ей на плечи свою тёплую кофту, приложил к ноге ровную палочку и завязал тканью. Провёл рукой туда-сюда, проговаривая заклинания. Нога перестала гореть и у Лин начала спадать температура. Кот заскочил ей на колени, мурлыча, обнюхивая, изучая новую гостью.

Где-то в вышине сверкнула чёрная чешуя и хвост с шипами ударил по густым облакам, разорвав их в клочья.