Гостья | ГЛАВА 4

Девушка проснулась ближе к обеду, повалялась в кровати, приходя в себя и вспоминая ночь. Кажется, домой она пришла очень поздно, точнее рано, всю ночь проболтав с Даром в саду.

Ольшана потянулась, довольно жмурясь, и решила, что пора бы вставать.

Дома было пусто, если не считать спящего на подоконнике Камышика; девушка обошла и двор, но Атона нигде не было видно.

Сев на лавку, девушка притянула к себе кувшин с молоком и испеченные вчера булочки.

…За печью зашуршало, потом застучало и чихнуло…

Ольшана отложила булку и осторожно двинулась к печи, из-за коей высунулось нечто маленькое, толстенькое и лохматенькое, завернутое в какую-то тряпку.

- А меня угостишь? – басисто поинтересовалось оное.

Старательно сдерживая улыбку, русокосая быстренько налила в блюдце молока и, отломив полбулки, протянула лакомство малышу.

- Смотрю узнала во мне домового, - с набитым ртом, добродушно поинтересовался дух.

- Ага, - девушка села на корточки и обхватила колени руками.

Для нее домовые, дворовые, банники и лешие не были чем-то необычным, она видела их с детства, иногда даже разговаривала, на зависть Олекше.

- А где дедушка не знаешь?..

- Дворовой сказал в лес пошел, - хитро прищурился толстячок, и Ольшана, улыбнувшись, погрозила ему пальцем. – Вот ведь ведьмина дочь…

- И внучка, - добавила девушка.

- Ага. – Согласился домовой, вытряхивая крошки из бороды и лохматого пуза. – Дед просил передать, что завтра в обед будет – в соседнюю деревню поехал.

- Агаа, - протянула девушка, - Спасибо…

- Еще молока налей, - отозвался дух.

Русокосая долила ему еще молочка и пошла во двор.

«Жаль, что дедушки не будет, - вздохнула она про себя, - совсем же скучно станет…»

Ольшана оглядела двор и пришла к выводу, что рано огорчается: работы непочатый край, а солнце еще высоко.

Из-за ствола вишни выглянул дворовой и скорчил недовольную гримасску, мол, ходят тут всякие, лентяйничают: огород не полот, скотина не кормлена, не пояна. Девушка в ответ дружелюбно улыбнулась, но спасать несчастных животных не пожелала, прекрасно зная, что дед нипочем бы не уехал, не уважив скотинку.

А дворовые они все вредные, особенно когда видели в окошко, как потчевают домовичка.

… Ближе к вечеру в ворота постучалась какая-то девчонка, назвалась Винкой, сказала, что как только сядет солнце, Дар будет у дальнего колодца ждать Ольшану, и убежала куда-то, только пятки босые и сверкали.

Русокосая улыбнулась и посмотрела в уже начавшее окрашиваться в морковно-розовый цвет небо.

Интересно, что задумал этот хитрюга?..

Оставлять дом и двор без присмотра девушке совсем не хотелось, но она нашла выход из ситуации: попросить защитить двор – дворового, а дом – домового… С последним проблем не возникло, накормленный и напоенный, он пришел в благодушное состояние и на ночное дежурство согласился без уговоров. С дворовым было сложнее – Ольшана уламывала его как раз до захода, и дух едва не вывел ее из себя.

Парень сидел на срубе, беззаботно насвистывая что-то и покачивая ногой. Русокосая сразу заметила путеводным маячком белеющую в темноте льняную рубаху Дара…

Девушка ускорила шаг, а потом и вовсе побежала, понимая, что потеряла слишком много времени, уговаривая вредного духа посторожить двор.

- Я заждался…

Ольшана остановилась и уперла руки в колени, пытаясь отдышаться.

- Извини…я…у меня…в общем проблемы были…

Дар поднялся, потянулся и, уперев руки в бока, с улыбкой посмотрел на запыхавшуюся подругу.

- Ну что? Пошли?

- А куда? – Ольшана наконец пришла в себя и с любопытством посмотрела на юношу.

- Сегодня ночью в поле коней выгнали – сторожить будем! – Дар с удовольствием отметил, что голубые глаза девушки вспыхнули искренней радостью. – По четырем углам поля будут гореть костры, а возле них сторожа… Мы с тобой тоже…

Ольшана едва ли не заворожено смотрела на парня, она давно хотела поучаствовать в чем-то подобном и предложение Дара пришлось весьма кстати.

Ребята медленно двинулись вдоль дороги, а потом свернули на узкую тропку, змеящуюся вдоль выпасного луга.

Из темноты доносились всхрапывание и иногда тихое ржание лошадей.

Пахло травой и цветами, прогретой за день землей.

Девушка взглянула вперед, где несколько опережая ее и намечая путь, шел Дар. Ее опять накрыла волна спокойствия, смывающая все страхи и успокаивающая ту боль, от которой она пыталась скрыться в Волесках. Юноша чуть повернул голову и улыбнулся русокосой, та немного смущенно улыбнулась в ответ и опустила голову.

… Из-за чего минуты три спустя врезалась в спину остановившегося парня.

- Пришли, - сказал он, сворачивая к одиноко растущему тополю, под коим обнаружился запас дров, а в небольшом дупле - трут и сухой мох в холщовом мешочке.

Возле корней была вырыта и обложена камнями ямка для костра.

Пока Дар возился с его разведением, Ольшана осматривала окрестности.

В бархатно-синих сумерках травеньской ночи была разлита какая-то удивительная нега, совсем еще молоденький месяц склонял серебристые рожки к земле, словно прислушиваясь; звезды дружелюбно улыбались, иногда закрываемые тенью недреманной птицы, ветер пел свою колыбельную, изредка вздыхая и заставляя траву пригибаться к земле, и в этом темно-зеленом и душистом море бродили тени лошадей.

… Вдалеке, напротив девушки неожиданно затрепетал желто-оранжевый огонек, потом еще один, и еще…

Костер Дара и Ольшаны загорелся последним.

Парень плюхнулся в траву и утер со лба пот, русокосая стояла напротив него, и освещающее ее пламя делало волосы девушки золотыми, а лицо не таким бледным.

Юношу не покидало ощущение, что подруга чего-то боится, но скрывает страх. Некстати вспомнилась ночь в саду.

- Садись, - парень похлопал рядом с собой. – Кушать хочешь?

- Ага, - тем не менее Ольшана села напротив, ответив на возмущенный взгляд юноши легкой улыбкой.

Дар настаивать не стал: все равно к утру прохладно станет… Усмехнувшись своим мыслям, он полез в торбу, где ждали своего звездного часа хлеб, уже нарезанный шмат сала, фляга с травяным отваром, заботливо уложенные в сумку матерью. Ко всему была картошка, но ее еще надо было испечь.

- У нас есть выбор, - изучив содержимое торбы, постановил Дар. – Подождать и испечь картошку или пожевать хлеба с салом.

- Будем запекать картошку, - улыбнулась девушка и зябко повела плечами, ветерок уже стал прохладным.

Закралась кощунственная мысль пересесть поближе к Дару, но Ольшана ее отогнала и, обхватив колени руками, стала смотреть на огонь.

Юркие язычки пламени сплетались и расходились, укорачивались и вытягивались, обвивали сначала тонкие веточки, слизывая проступающую душистую смолу, потом набирались смелости и плавно обволакивали ветки потолще, а напитавшись силой набрасывались на поленья… Ввысь взлетали искорки и кружились в беззаботном танце.

- Ты дрожишь…

- М? – русокосая, отвлекшись от созерцания, подняла взгляд на юношу и тут же почувствовала, как щеки заливает румянец. Во взгляде Дара и его голосе было столько тепла и заботы, что Ольшана смутилась.

- Тебе ветер в спину дует, - пояснил парень. – И ты мерзнешь. Может, все-таки пересядешь ко мне?..

«Почему нет?»

Девушка поднялась, обошла костер и пристроилась рядышком… Дар едва слышно вздохнул, и приобняв девушку за плечи, притянул ее к себе, сразу же почувствовав, как напряглись ее плечи и спина.

- В чем дело?

Русокосая попыталась отстраниться, но неудобное положение мешало вести более активное сопротивление.

- Отпусти, пожалуйста, - тихо произнесла Ольшана, чувствуя, как горло царапает колючий комок слез, и изо всех сил пытаясь сдержать эти самые слезы.

Дар опустил руку и, встав на колени, повернулся к девушке:

- В чем дело? – заботливо повторил он. – Это из-за тех воспоминаний?

Ольшана вздрогнула, в золотистом сиянии костра в ее глазах заблестели слезы, и парень немного растерялся.

- Д-да, - выдавила атонова внучка и опустила глаза.

Неожиданно ей стало жутко стыдно и противно от самой себя… В том, что Дар понравился ей больше, чем просто человек и друг, она себе не лгала. Он действительно ей нравился. Но вот то, что это может быть взаимно. В это девушка не верила, старательно отгоняя от себя подобные мысли.

- Может, ты все-таки расскажешь? – Дар медленно приблизился к русокосой, и, взяв в ладони ее лицо, осторожно вытер побежавшие по щекам слезы.

Закусив губу, чтобы не разрыдаться, Ольшана помотала головой и попыталась опустить голову, но юноша удержал ее и, приблизив свое лицо к ее, заглянул ей в глаза:

- Ну чего ты боишься?..

«Того, что ты вообще со мной общаться перестанешь!» - хотела крикнуть Ольшана, но не крикнула.

- Обещаю, что я никому не скажу…

Девушка в ответ всхлипнула.

- Ольшаааана, - Дар успокаивающе гладил девушку по голове. – Если ты расскажешь, тебе станет легче…

И тут девушка не выдержала, сама от себя не ожидая подобной откровенности, она рассказала Дару все: и как она впервые встретила Блуда, и как он начал ходить за ней по пятам, и как затащил вечером за сарай…

Слова лились и лились, мешаясь со слезами…

Иногда девушка прерывалась, давясь рыданиями и задыхаясь, но потом снова продолжала…

Все это время Дар стоял на коленях в неудобной позе, не шевелясь, лишь поглаживая по спине и плечам уткнувшуюся ему в грудь девушку.

…И все сильнее хотел встретиться с этим Блудом лично, затеять грубую и вульгарную драку, чтобы подправить лицо этому выродку…

Ольшана замолчала, потихоньку приходя в себя и успокаиваясь, руки парня все так же гладили ее по спине и плечам, но девушка чувствовала, что что-то изменилось…

Русокосая осторожно подняла голову и заглянула в лицо Дара, он был сосредоточен и смотрел куда-то поверх ольшаниной макушки.

- Дар, - тихо окликнула атонова внучка, и в голосе ее скользнула тревога.

- Все хорошо, - юноша посмотрел в заплаканное лицо подруги и улыбнулся. – Ты мне нравишься, Ольшана, и я не собираюсь, как Блуд, покушаться на твою честь… – парень помолчал и весело добавил, – Ты сама мне ее со временем отдашь!

Последнее заявление девушку шокировало, а Дар, с удовольствием отметив, что голубые глаза русокосой возмущенно сверкнули, нахально подцепив пальцами ее подбородок, поцеловал.

Ольшана, глядя на его улыбку, тоже улыбнулась, несколько растерянно, и добавила:

- Костер почти прогорел… Самое время для картошки…

Дар, выпустив девушку из объятий, поднялся и потянулся, украдкой потерев поясницу.

Ольшана тоже потянулась и огляделась.

Вокруг все дышало спокойствием, русокосая повернулась к юноше и замерла: позади ковыряющегося в костре Дара стоял низенький белобородый дедок в долгополой белой рубахе, по подолу которой шла причудливая вышивка.

- Ой, - только и смогла выговорить внучка Атона.

Дедок бодренько засеменил к ребятам, дружелюбно сверкая щербатой улыбкой.

- Лошадок сторожите? – поинтересовался он, бесшумно подойдя к Дару и застав того врасплох.

Парень аж подскочил, уронив две последние картошины и едва не сев в угли.

- Ох ты, Явь Полуденная, - только и выдохнул юноша, - да, дедуля, сторожим…

- А чего ты, беспутный, девицу до слез довел?..

Ольшана с каким-то странным чувством, отдаленно напоминающим страх, заметила, как прозрачно-голубые, словно летнее небо, глаза дедка сверкнули золотом, и поняла, что дружелюбная улыбка ночного гостя предназначалась только для нее.

- Я?! – Дар, опять выронивший картошку, на этот раз от возмущения, ошалело уставился на деда.

Тот невозмутимо оперся на посох.

- А за это я тебя накажу…

- Не надо, дедушка!

Русокосая вскочила и выбежала вперед, закрывая собой парня.

- Он ж наоборот успокаивал!

Дедок, не спуская подозрительного взгляда с ничего непонимающего Дара, задумчиво пожевал губами, но все-таки поверил.

- Узнала меня, я смотрю? – усмехнулся он, и в глазах его заплясали светлые блики, словно солнечные зайчики на ручейке.

- Да…

- А я нет! – влез юноша.

- Полевик я, дух полевой… – дед обошел костерок и сел на землю, отложив посох. – Да вы картошку выньте-то, уголья ведь есть не вкусно…

Спохватившись, молодые люди наперегонки полезли в костер, и, обжигаясь, выкатили на траву испеченную, вымазанную в саже картошку. А пока Дар подкидывал в костер дров, Ольшана выудила из его торбы хлеб с салом, да флягу с заваром.

Дед без спроса стянул самую большую и аппетитную картофелину, но никто из ребят даже ухом не повел, предпочитая делать вид, что ничего не заметили.

- Умеешь так? – полевой, хитро прищурившись, протянул руки к вновь разгоревшемуся огню.

Ольшана заинтересованно подалась вперед, тем временем дедок прошептал что-то, продолжая держать руки над костром.

Пламя взметнулось вверх, а потом распушилось тремя хвостами, и из черных углей высунул мордочку крохотный зверек, больше всего похожий на лисичку.

Дар тихонько охнул, а русокосая, восхищенно пискнув, протянула обе руки к неведомому существу и взяла его, посадив на колени.

На ощупь огненный лис был разве что чуточку горячим, по рыже-красной, словно пламя шерстке, пробегали сполохи, а когда зверек взмахивал хвостами, в воздух взлетали звездочки искр.

- Научите?! – казалось, девушка забыла обо всем на свете, ее глаза лучились восхищением и энтузиазмом.

- Хорошо, а в качестве оплаты ты споешь… Если не понравится…

Такой Дар девчонку увидеть не ожидал: отпустив спрыгнувшего в остывшие угли лиса, Ольшана поднялась и чуть насмешливо взглянула на полевого духа:

- Что будет? – даже голос у нее изменился, став ироничным и с какими-то бесовскими нотками.

- Скот потравлю твой…

Атонова внучка в ответ усмехнулась:

- Да хоть весь урожай уничтожь…

Холодная, циничная Ольшана столь резко отличалась от испуганной, заплаканной девчонки, что Дар не мог сказать ни слова.

- Договорились! – хохотнул дух.

…Вот тут парень осознал, что это не безобидный милый дедок, а коварное и опасное существо, легко заманивающее селян в свои ловушки…

Как например сейчас Ольшану… Ну как наслушавшаяся бабкиных сказок девчонка может очаровать пением полевого и научиться превращать огонь в трехвостую лису?!

- Учи.

Дедок поманил девушку в сторону, чтобы их не услышал Дар, и минут пять что-то втолковывал русокосой.

Юноша задумчиво смотрел на свернувшегося клубочком лиса.

«Она не так проста, как кажется…»

Когда дух с девчонкой вернулись, лис снова превратился в простое пламя.

- Удиви меня… - полевой вновь сел в траву, с каким-то нездоровым интересом наблюдая за Ольшаной, та пренебрежительно дернула плечом, вытянула руки и прошептала несколько слов.

Сначала костер погас…

…прошла минута…две…

…и ярко вспыхнул огненной розой.

Дару показалось, что он забыл как дышать.

Роза была невообразимо прекрасна, с ее лепестков изредка срывались капли пламени и, падая в угли, заставляли их вспыхивать рубиновым светом.

Полевой чуть прищурился:

- Чудесааа…

Довольная девушка плюхнулась в траву, махнув на розу, и та рассыпалась искрами, снова став костерком.

- Хорошо, когда твоя девушка ведьма, а? – хихикнули с ветки тополя, и на землю спланировала сова.

Дар, которому предназначались эти слова, хотя и дал себе зарок ничему больше не удивляться, все равно вздрогнул, но быстро взял себя в руки.

- Просто шикарно…

- Ну раз ты не против, я буду ждать ее… - сова взмахнула крыльями и скрылась в темноте…

«Еще один перекресток пройден…»

- Петь-то будешь? – дед говорящую птицу словно и не заметил.

Ольшана судорожно вздохнула, ее уверенность несколько уменьшилась. К тому же она поняла, что сова была ни кем иным, как ее бабушкой. А значит рядом была опасность.

На ее ладонь осторожно легла ладонь Дара, он мягко сжал ее пальцы и ободряюще улыбнулся.

Беззаботный, но сильный, прохладный, но согревающий и словно бы дающий силы…как ветер…

Ольшанины пальцы переплелись с пальцами Дара, и девушка запела:

«Как ко мне посватался ветер,

Бился в окна, резные ставни,

Поднималась я на рассвете, мама,

Нареченная ветру стала…

Ну а с ветром кто будет спорить?

Решится ветру перечить?

Вышивай жасмин и левкой,

С женихом ожидая встречи…» (с) Мельница, "Ветер"

Голос завораживал и уносил в даль, слышался то звон бубенцов, то казалось, что рядом поет флейта.

Полевой, не моргая, смотрел в огонь, искры, отражаясь в его глазах, вспыхивали и гасли.

Пряный запах трав кружил голову, а голос Ольшаны уводил все дальше, заставляя сопереживать девушке, влюбленной в ветер.

…Песня давно стихла, но никто не стремился нарушить тишину, Ольшана свернулась калачиком, положив голову на колени Дару, сначала просто лежала, переживая заново все, что произошло за день, а потом уморилась и начала задремывать.

Юноша провел ладонью по волосам юной ведьмы, убирая их с ее лица… Девушка спала.

Поискав глазами взятый специально, чтобы укрываться шерстяной отрез, парень досадливо поморщился – отрез обнаружился за дедком.

Полевой понимающе улыбнулся, и Дар почувствовал, как их со спящей подругой что-то приподнимает над землей.

- Ух!

- Тссс… Разбудишь! – ворчливо отозвался дед, укладывая отрез на землю, следом опуская ребят и частью отреза укрывая девушку…

Постоял немного, задумчиво глядя на Ольшану, и повернулся к парню.

Взгляд полевого Дару не понравился, слишком уж цепкий и подозрительный, словно дух знал о человеке больше, чем он сам.

Парень опустил взгляд на безмятежно спящую русокосу.

«Надо же. Ведьма».

…а когда поднял, полевого духа уже и след простыл, только донеслось вздохом трав:

- …нити теперь связаны…