Хард (главы 3-4)
3. Глава третья, в которой рассказывается о благополучном возвращении Ланца домой и прочих вещах, как то - насыщение плоти и маленькой мести.
Что же случилось с бедным мальчиком по имени Ланц? Не волнуйтесь, дорогие мои читатели. Ланц не замёрз в лесу, его не съели волки и не унёс лесной тролль в своё потайное жилище, для своих низменных, плотских целей.
Часы на городской башне давно пробили полночь, и мачеха радостно потирая руки и тайком хихикая, благодарила небеса за потерю лишнего рта…
Хотя, казалось бы, она должна была радоваться, такому безропотному и дармовому рабу, в лице Ланца. Но видимо ненависть к сироте, брала верх над здравым смыслом.
- Замерз волчонок, замёрз!
Бубнила она себе под нос, как мантру.
Отец несколько раз выходил на двор, тягостно вглядываясь в непроглядную тьму.
-Хватит шастать. Холода напускать!
Ворчала мачеха, но даже это не могла унять её радости.
Наконец отец не выдержал, накинул ветхий плащ, натянул сапоги.
-Куда это ты собрался, старый дурень?
Мачеха, вставив руки в бока, перегородила ему дорогу.
В этот момент дверь распахнулась, и вместе с колючим холодком в дом ввалился Ланц.
- Вернулся…- с досадой брякнула мачеха и тут же строго добавила.- Хворост где? Небось прошлялся вокруг деревни.
- Хворост во дворе…- мальчик махнул рукой, и едва перебирая ногами, поплёлся к себе на чердак. Где и находилась его, маленькая комнатушка.
Мачеха недоверчиво выглянула во двор.
- Ты посмотри, какую кучу приволок, тут и вдвоём не управишься,- она ткнула мужа под ребра.- А всё придуривается немощным.
- Иди луковой похлёбки поешь…- окликнул его отец.
- Не хочу…- где-то уже наверху отозвался Ланц, хлопнув дверью.
- С характером, – ехидно прыснула мачеха. – Весь в твою женушку…Покойницу.
Мужчина только вздохнул в ответ и направился вслед за женой укладываться спать.
Тем временем сводные братья, совершенно безобразным образом не собирались завалиться в тёплые постели, а как обычно готовили для Ланца гадостную каверзу.
Тот же, закрывшись в своей комнатке на чердаке, первым делом достал волшебное яблоко, которой без всяких усилий помогло ему донести огромную гору хвороста.
Что мог пожелать промерзший и вечно голодный мальчишка?
Ланц достал из тайника, старинную книгу. Это всё что осталось у него от мамы. По этой книге она учила сына грамоте, и поскольку других книг в доме не было, то эта служила и букварём, и сборником сказок.
Ланц практически знал её наизусть, но всё равно перечитывал перед сном, и ему становилось тепло и не голодно.
Он погладил рукой обложку и водя пальцем по выдавленным буквам, прочёл - « Кулинарная мудрость».
Каких рецептов заморских блюд тут только не было!
Машхурда или суп с машем. Что такое маш, мальчик не имел никакого представления.
Кифта–шурпа, Тухум-дульма, Хасып…
Мальчик смеялся, перечитывая чудные названия. Он никак не мог привыкнуть к странным названием заморских блюд.
Куйрык-баур.
Джонджоли.
Смехота, и не выговоришь. А скажешь про такое, мальчишки в деревне засмеют и станут называть дурачком.
Ланц полистал книгу, выискивая блюда которые он пробовал.
-Вот это я знаю - коврижка! Так…- мальчик взял в одну руку серебряное яблоко, сильно сжал в руке, а пальцем другой руки, как указкой стал водить по рецепту и нашёптывать.
- В кислое молоко положить сливочное масло, дрожжи, сахар, соль, тмин, засыпать ячменной мукой и приготовить тесто. Разделать различные фигурки по пятьдесят – семьдесят грамм, смазать молоком и выпекать в жарочном шкафу.
Не успел мальчик дочитать рецепт, как тут же по комнатушке стал распространяться волшебный запах свежеиспеченного теста.
Ланц повертел головой и в углу, прямо на полу увидал целую гору румяных, ещё дышащих жаром печи, коврижек.
Мальчик отложил книгу, схватил сразу несколько штук и принялся жадно уплетать их за обе щёки.
- Чего бы ещё пожелать?
Ланц отложил недоеденные куски и вернулся к книге.
Мальчик полистал кулинарную книгу, мельком проглядывая список блюд, и запинаясь,попытался произнести их названия вслух.
- Чулумбур-апур, яглы-шуле, уч-почмак,коман-мелна,шулэп, лицуклибжа, джамба, калаламтикко, какрискукка…ха-ха-ха…какрискукка!
Ланца всегда веселило это слово, они вместе с мамой смеялись над этой какрискуккой.
Мальчик листал дальше и совершенно не замечал, как позади него всё махонькое пространство его комнатки заполняется вышеперечисленными заморскими блюдами.
Шырдан, эчпочмак, пуца, чепалгаш, кус-кус, чорба,турошчуса, риззото,дзяю, айран,гядлибжа,клецель-семель, пелло, эскалоп, фляки, фригэруй, елебрад, чевапчичи, эмбалайя…
Ланц перелистал ещё несколько страниц и остановился на интересном названии блюда.
Цыплята по - пиратски! Это –да!
Ланц хотел быть пиратом, пусть и селёдочным. Пираты никого не боятся, они ходят по ночам там, где хотят, даже в «Мёртвом» лесу их и тролли обходят стороной, не то чтоб какая-то глупая и злая мачеха!
- Филе и ножки цыплёнка обжарить до румяной корочки, залить белым вином и мясным соком, добавить ароматическую зелень и тушить до мягкости. На гарнир подать нарезанные соломкой и тушённые в масле свежие грибы, ветчину, маслины, и фаршированные куриным мясом, тушенные в масле и поджаренные во фритюре яйца.
Прямо перед Ланцем, вот так просто на облезшем полу образовалась новая куча еды, под названием «Цыплята по – пиратски».
Конечно же, мальчик разгорячившись, совершенно позабыл о такой просьбе как посуда.
Но Ланцу было всё равно, главное еда, но праздник длился недолго…
Сводные, противные братья, приготовившие ему очередную подлую каверзу, учуяв волшебные запахи, доносящиеся из коморки Ланца, осторожно прокрались из своей спальни и, заглянув в узкую щель так и ахнули…
Мигом они помчались к мамочке. Что тут началось!
Мачеха с боем прорвалась в комнатушку на чердаке, сорвав с петель кривой крючок.
- Это что? Это кааак…- заикаясь, затараторила она, пожирая глазами невиданные заморские яства.
Ланц мигом спрятал волшебное яблоко, но к счастью мачеха так была занята дегустацией, а она, разумеется в два шага добралась до этой кулинарной роскоши, и совершено не обратила внимания на такую мелочь вроде яблока.
Сводные братишки ринулись вслед за мамочкой и принялись уплетать всё без разбору, совсем не замечая того факта что еды не становится меньше, а всё добавляются и добавляются новые порции.
Пирог, начинённый тонкими, наструганными ломтиками репы, со смешным названием «Какрискукка» раздулся от важности, выпихивая румяными боками конкурентов со своей территории. Нагло наступая на котлеты «Тухум- дульма» с закатанными в них вареными яйцами, плавающими в гарнире из жаренного картофеля, свежих помидор и красного соуса «Чили».
« Гядлибжа» оказалась обыкновенной тушеной курицей, и после того как «Какрискукка» надавил на неё своим румяным боком, превратилась просто в «Цыплята – табака».
« Коман- мелна» оказались блинами, зато трёхслойными, из крутого теста ржаной муки. Блины, круглыми плотами на водных перекатах образуемых бурлящими потоками рыбного супа «Напарокко» пробирались сквозь, островки картофеля, репы и выныривающих кусочков баранины, к двери. И лихо обойдя одинокие кусочки мяса, обжаренного в масле с кориандром, гвоздикой, плавающих в окружении риса и кусочков ананаса под названием «Пелло», устремились в коридор.
Ланц утопая по щиколотку в кулинарном винегрете, с испугом выскочил из тесной комнатушки прочь.
- Чтоб вы подавились! – пожелал он чавкающими и давящимися едой, родственникам.
Ланц спустил по лестнице вниз, за ним следом буйным водопадом полилась еда.
Выскочил отец из спальни и, схватившись за голову, попытался подняться наверх, но не тут - то было. Огромный жареный гусь со всей своей подрумяненной дури, врезался ему в грудь и повалил на пол.
Еда ароматным потоком с бешеной скоростью заполняла дом. Ланц схватив отца за руку, помог подняться со скользящего от киселя, айрана и супов пола, и они выскочили во двор. Отец подпёр палкой двери, но куда там. Первыми кулинарного напора не выдержали хлипкие оконца. Дом отрыгнул эскалопом вперемешку с риззото. Стёкла вылетели вместе с прогнившими рамами, расстреливая Ланца и перепуганного отца, шрапнелью из зелёного горошка, сладкой кукурузы и какой-то зелёной, липкой, но пахучей смесью.
- Кисель из ревеня, сладенький… – определил отец, пробуя на вкус, ляпнувшую на лысину смесь. – Вишенка попалась!
Затем входная дверь, задрожав от напора пуци, чепалгаша, кус-куса, чорба, турошчуса, сорвалась с петель и поплыла по деревне, купаясь в ароматных заморских блюдах. Прямо за ней, верхом на жареном гусе, так нагло повалившим навзничь хозяина дома, плыла перепуганная младшая сестра.
Ланц с отцом едва успели выхватить из бурного, пищевого потока, орущего, перепуганного ребёнка.
В предрассветных сумерках, еда заполняла соседские дворы, устремляясь вниз по кривой улочке к реке. Невыспавшийся народец, выскакивал с вёдрами, черпаками, мисками и даже лопатами и черпали, черпали и черпали в закрома невиданные яства.
И лишь один человечек, деревенский староста, не стал уподобляться жующему стаду, а оседлав сонного, старого мерина, помчался в Старый Город, прямиком к барону фон Грюнбергу.
Последний, услыхав о скандальном происшествии, тут же издал очередной указ!
«Под усиленной охранной, незамедлительно доставить виновника пищевого потопа в замок».
4. Глава четвёртая, в которой речь пойдёт о вещах обыденных и повседневных, гастрономических.
Барон фон Грюнберг маялся голодными позывами, меряя короткими шажками нескончаемое пространство обеденной залы.
Поздний ужин он откушал часа полтора назад, время раннего завтрака ещё не наступило. Барону нестерпимо хотелось перекусить, чего - то эдакого…
Фон Грюнберг старался не отягощать на ночь тяжёлой пищей страдающее ожирением тело и посему на поздний ужин употребил самую малость.
Мелко нарубленные анчоусы с пропущенной через мясорубку ветчиной с добавлением ржаных сухариков и одного, или двух куриных яиц.
Остальные яйца в неопределённом количестве, вываренные вкрутую, очищенные и обваленные в выше указанной массе, обжаривались во фритюре. Обжаривши, их разрезали вдоль и подавали на маленькой гренке.
Далее в ход шла нежирная утка, маринованная в бруснике с джемом из клюквы и морошки.
Обжаренное в сухариках филе морского языка под майонезом, смешанным с мелко нарезанными корнишонами, каперсами и укропчиком.
Всё это нехитрое меню, он заедал пятнисто-зелёными ломтиками сыра, похрюкивая от удовольствия, неторопливо запивая белым вином.
Насытившись, барон вяло задремал у потрескивающего жаром камина.
Сон ему приснился весьма возмутительного и неожиданного содержания.
Будто бы он сидит в огромном глиняном горшке, натёртым изнутри чесноком. Внезапно на его лысую голову начинают лить красное вино. Он с ужасом пытается выбраться из горшка, но стенки скользят, а от обилия винных паров у него начинает кружиться голова и в ногах образовывается неприятная ватность. Вслед вину, в горшок натирают сыр и начинают растапливать при непрерывном помешивании. Затем на его голову льётся разведённый в воде крахмал, в глаза сыпется мускатный орех с перцем. Наконец всё это варево заливают вишнёвкой, и строгий голос басит извне:
- Гренки где? Подавать только в подогретом виде! Добавьте огня.
Барон проснулся с мышиным писком в голосе и массивными жирными каплями пота на лысине.
Часы на городской башне четко и безоговорочно пробили полночь.
Барон кряхтя поднял из кресла огромный живот и стал мерять шагами вдоль и поперёк нескончаемое пространство обеденной залы. Он хотел кушать…
Тем временем в выше упомянутой сторожке Дардальд громко икнул и открыл один глаз. Второй же благополучно заплыл от громового соприкосновение с поверхность стола.
Дардальд первым делом, повинуясь тайным лабиринтам подсознания, по взрослому приложился к кувшину с вином, и лакал захлёбываясь и похрюкивая, пока не вылакал всё до последней капли.
Происшедшее действо с превращением его собутыльника Аргальда в бездомного, вшивого пса произвело на Дардальда весьма удручающее впечатление. Он собрал кости в деревянный стаканчик. Накинул на плечи служебную куртку и ринулся к выходу, доложить о скандальном происшествии по всей надлежавшей форме, вышестоящему начальству.
Зачем, уже стоя в дверях и повинуясь непонятному ему инстинкту, он вернулся к столу, лихорадочно схватил деревянный стакан с костями, и потрясши самую малость выкинул кости на стол. Три шестёрки!
Да! Всё три кубика упали вверх выщербленными точечками, обозначающими цифру шесть! Дардальд сгрёб кости в стакан, основательно перетрусил и выбросил три по шесть.
Он снова собрал кости в стакан и не скрывая внутреннего душевного волнения, перекрестившись выбросил на стол ту же комбинацию.
Он бросал и бросал, ещё и ещё, потея от удивления и перестав осенять себя крестным знамением.
Совершенно позабыв о намерениях отчитаться перед начальством за дьявольский инцидент происшедший с беднягой Аргальдом, Дардальд схватил кости и помчался в таверну к Мычащему Псу Грандальгу.
Часы на городской башне четко и основательно пробившие полночь, совершенно не повлияли на количество посетителей в таверне.
Дардальд потянув на себя тяжёлую, битую сапогами, дубовую дверь растворился в адском симбиозе запревших портянок, перекисших пивных отрыжек, выедающего глаза чахоточного табака, выпускаемого как из дымовых труб маленькими, длинными самодельными трубочками.
Сразу у дверей на трёх ногам инвалидном табурете, как Вечный Жид, вечно сидел бездомный, ничейный скрипач. Застать его в таверне можно было в любое время дня и ночи. Он состоял тут на должности швейцара, стукача и музыканта. Хотя в роли последнего он явно не состоялся. За последние двадцать лет непрерывного пребывания в таверне, скрипач выучил всего две мелодии, одну медленную, танцевальную совместно с женским полом, а другую быструю, танцевально самостоятельную для пьющих мужчин.
И обе мелодии он страшно фальшивил. Ему бы в другом месте давно уже сломали скрипочку об голову, но в этом городе больше не было музыкантов.
Серая масса гуляла. Вливая в кричащие глотки огненное пойло. Перегрызая гнилыми зубами свиные хрящи, подаваемые традиционной закуской к не добродившему пиву. Сплевывая на пол грязные ругательства вместе с пережёванным табаком и остатками вчерашних свиных хрящей, застрявших в прогнивших зубах.
Над всем этим бедламом, за барной стойкой на высоком стуле, милостиво восседал сам лично Мычащий Пёс Грандальг.
Дардальд целеустремлённо ринулся к ближайшему столу, достал из кармана куртки стакан с костями, бросил на стол две монеты и вопросительно оглядел серую массу. Тут же к нему присоединились трое. Вступили в игру. Дардальд потряс стаканчик и выбросил три шестёрки. Сгрёб деньги и удвоил ставку.
И понеслось…
Счастье Дардальда длилось недолго. Серая масса игроков не успела смениться пару тройку раз, как за его спиной змеиным шепотом поползло…
« Нечисто тут»
« Надобно проверить этого на предмет зловония изо рта»
« Сапоги снять и поглядеть, имеются ли копыта»
Дардальд не блистая особо умом, на инстинктивном уровне понял, что через пару минут его начнут бить.
Он собрал кости, и вальяжно раскачиваясь, звеня выигрышем в туго набитых карманах, направился в барной стойке.
- Налей-ка мне кувшин твоего лучшего вина! - хотел пафосно вымолвить Дардальд, но вместо этого из сжатой глотки вырвалось невообразимое и мерзкое тявканье.
Мычащий Пёс Грандальг выпучил глаза, не веря своим ушам, едва не свалившись с высокого стула, открыл было рот, выдержав театральную паузу, защёлкнул его как крышку рояля.
- Простите уважаемый Грандальг! – вскричал побледневший и цепенеющий от страха Дардальд.
И снова вместо слов только громкое и явственное:
– Гав, гав, гав!
- Издеваешься? Сын портовой шлюхи и Вельзевула! – Грандальг со всего маху лупанул кулаком по барной стойке. Да так что с полок жалобно позвякивая, посыпались стаканы. Серая масса мертвецки затихла, а ничейный скрипач с перепуга подавился фальшивой нотой и впервые за всё это время слез с хромого табурета и выскочил прочь.
Грандальг махнул рукою, кому-то в самом тёмном углу бара и тот час двое увальней подхватив Дардальда, потащили упирающееся тело на задний двор.
Дардальд уже не пытался оправдаться, он просто скулил, его мятые штаны в области паха вдруг сделались желтыми, лицо приобрело серый оттенок, зубы выбивали чечётку, а ноги напрочь отказывались передвигаться.
Для начала ему дали под дых. Дардальд хрипло втянул в себя остатки воздуха и покорно затих. После аккуратно вывернули карманы, отобрав выигрыш. Достали стакан и кости, бросив на мостовую, и раздавив мощными сапогами. Вслед за стаканом на мостовую полетело тело Дардальда.
Били со знанием дела. Целеустремлённо и основательно.
И забили бы лентяя и мерзавца, если бы, откуда не возьмись из тёмного переулка на увальней не налетел огромный, лохматый пёс.
